Геннадий Михайлович Черкасов
По дороге жизни. Сборник рассказов
Когда мы были молодыми
С поры моей молодости прошло более пятидесяти лет, но я не забываю своих друзей-товарищей, с каждым из которых прошёл определённый временной отрезок жизни. Во время службы в ЦСКА ВМФ я подружился с гребцами Евгением и Алексеем. Ребята фактурные. Евгений ростом 192 и весом 105, Алексей ростом 197 и весом 100. Встречаться часто не могли – сборы, соревнования. Такова спортивная жизнь. Ну, а когда встречались, то, как и у всех молодых людей, – кафе, рестораны, барышни. Денег хватало – получали приличную стипендию. На сборах питание и проживание были бесплатными, да и развлекаться желания не появлялось: три тренировки в день. После них оставалось одно желание – дойти до койки, есте-ственно, через столовую.
Алексей учился в институте физической культуры, хотя мог потянуть любой технический вуз столицы. Тут у каждого свой выбор. Он отдал предпочтение спорту. Родители у него были интеллигентными людьми. Отец – конструктор в одном из «ящиков», мама – преподаватель вуза. Интеллигентность родителей сына от криминала не спасла, но о воровстве и речи быть не могло. Сел за хулиганство – драку в одном из кафе в районе Тушино. Потасовку затеял его школьный друг, который уже был замечен в криминале. Алексей вмешался, а бойцом он был знатным. Вызвали милицию. Алексея забрали в отделение. Возможно, что всё бы закончилось хорошо, так как пострадавшие заявление писать не стали: все были «тушинские», и Алексея уважали. Сказалось одно «но»: под «раздачу» попал оперативник, и делу дали ход. Суд. Три года поселения в Калининской области. И это вместо сборов в составе сборной команды СССР, куда он только перед этим конфликтом получил официальный вызов.
Во время отбывания срока у Алексея проблем не было, и мы его не забывали. Освободился досрочно, продолжил занятия спортом, причем довольно успешно, но потом резко бросил занятия и пошёл работать в такси.
«Прописался» в Шереметьево, а это было непросто в те времена. Нужно было поручительство «уважаемых» людей. Мафия в Союзе расцветала, и таксисты не были исключением. У них существовали свой «общак» и «смотрящий» в Шереметьево. Аэропорт принимал иностранные рейсы, а это валюта. Алексей достаточно хорошо знал английский, чтобы свободно общаться. Опять сел, но уже по серьёзным статьям. В последний раз я его случайно увидел по телевизору. Шёл репортаж из тюрьмы Матросская тишина – крупным планом Лёха, в тельняшке, стоит, облокотившись на верхнюю шконку. Больше я его не видел – убили на зоне. В который раз в моём окружении оказывались хорошие ребята, из интеллигентных семей, имевшие всё, чтобы достичь успеха, но в итоге имели криминал, тюрьму и всё, что с этим связано. Очень жаль. А вот у Евгения всё сложилось нормально. Определился по торговой части. По сей день жив и здоров.
Как-то днём на Лубянке встретил друзей. Обрадовались. Решили, что это надо отметить. У меня в кармане – всего пара «червонцев». На троих это, считай, ничего, а ребята только вечером прилетели, стипендию ещё не получили. Женя говорит: «Пошли в Столешников, к Вите. У него всегда деньги есть. Займём». Витя, наш друг, бывший спортсмен, хороший конькобежец, выступал за «Динамо». Работал в мастерской по изготовлению и ремонту изделий из драгметаллов. Рядом с ней находился знаменитый, известный не только советским людям, но и иностранцам магазин «Меха». Об этом магазине и о том, какие страсти кипели вокруг него, можно написать роман. Просто поглазеть туда редко кто заходил. Вокруг чекисты, без них – никуда. За иностранными гражданами нужен пригляд, да и валютчиков с фарцовщиками оставлять без присмотра нельзя. Тут же представители МУРа и воровская элита – карманники. Если вор – мужчина, то рядом с ним красивая женщина. Как говорил Жеглов в фильме «Место встречи изменить нельзя»: «Красивая женщина сама по себе всегда отвлекает внимание». Если карманница – женщина, то она непременно в паре с респектабельным, модно одетым кавалером. Что интересно, все друг друга знали, и не только в лицо, но сосуществовали мирно. Кому было суждено, подписывали вербовочные листы чекистам и работникам МУРа. Кто надо, садился. Тот, кому сидеть решал воровской сход. Чекистам и милиционерам семьи кормить надо и в званиях расти. В советские времена даже подумать об этом было страшно, тем более – говорить.
Вернёмся к моей встрече с друзьями. Зашли в мастерскую, спросили Иванова. Нас выслушал пожилой еврей, стоявший за стойкой. Удивлённо крикнул: «Соня, а кто у нас Иванов?» Соня ответила: «Да Витя». Он: «Да? А я и не знал, что наш Витя- Иванов». Вышел улыбающийся Виктор. Лёша сходу: «Привет, Громберг!». Витя, удивившись: «Почему Громберг?» А мы, не сговариваясь: «В такой конторе Ивановы работать не могут!» Вот так в спортивной среде Виктор Иванов стал Громбергом и надолго. А тогда все рассмеялись, и Витя пошёл отпрашиваться. Мы услышали, как приёмщик сказал ему; «Конечно, иди с друзьями! – и вдогонку: Денег добавить?» Витя в ответ: «Спасибо. Есть». Отправились в ресторан «Будапешт». Обед перешёл в дружеский ужин, заиграл оркестр. Барышни… Танцы… Мы были молоды… Всё прошло без последствий.
Забар
В 2005 году мы начали программу «Неприкосновенный запас – дети Отчизны» по работе с ребятами из группы риска. В «НЗ» вступили десятки общественных организаций, занимающихся воспитанием детей, в том числе и спортивные. Одними из первых были клуб «Гладиатор» из Москвы и детская школа-дом из посёлка Сафоново Смоленской области. Все воспитанники последней как личности достойны внимания, но, сразу скажу, из них выделялся Забар. Когда мы познакомились, мальчику было тринадцать лет. Крепкого телосложения. Надо отметить, что все его товарищи были хорошо развиты физически, однако он выделялся особенно крепким телосложением, а также нелегкой судьбой. Мать Забара умерла, когда ему было четыре года. Отец тогда сидел первый раз за двойное убийство, а когда освободился, сына ему увидеть не удалось – опять совершил преступление. Мальчик отца и не помнил.
У меня с Забаром, как и с другими воспитанниками школы, установились хорошие и правильные отношения. Служба – службой, а дружба – дружбой. Забар – парень правильный, лидер, однако, бывало, эмоции его подводили – дрался. В четырнадцать лет он ушёл из детдома, но официально был оформлен там. Шефство над ним и ответственность за его судьбу я взял на себя, договорившись с директором школы. Жил Забар у старшего брата. Тот успел отсидеть по воровской статье, снимал комнату, работал в автосервисе. Забар трудился с ним вместе. В криминале не участвовал. Занимался спортом и учился в вечерней школе. Зимой и летом во время каникул он приезжал в наши военно-спортивные лагеря. Там у меня была возможность уделить ему больше внимания и объяснить, что пора уже задуматься о дальнейшей жизни. Он окончил школу, получил аттестат зрелости. Возник вопрос, что делать дальше. В решении проблемы помог И. Г. Киселёв – офицер МВД, хороший спортсмен, тренер, а главное – прекрасный педагог, что очень важно. Мы с ним дружим и работаем вместе по программам воспитания детей до сегодняшнего дня. Игорь Геннадьевич переговорил с директором педагогического колледжа города Покрова Владимирской области Сергеем Ивановичем Торловым о возможности поступления в колледж на разные факультеты воспитанников детдома, в том числе и Забара, и предоставлении им общежития. Это для таких ребят очень важно. Я сообщил об этом директору детдома. Она была очень рада, что шесть выпускников продолжат учёбу. За документами За- бара попросила приехать меня лично. Он в детском доме был на особом счету, как и в местном отделении милиции.
Мы поехали за документами вместе с офицером Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) Александром Кертановым. Он участвовал в программе «НЗ» как представитель этой организации. В детском доме нас как всегда по-доброму встретили. Мы часто приезжали туда с различными программами и даже сняли фильм о воспитанниках, которые прошли спецназовскую подготовку в наших военно-спортивных лагерях. Встретились с директором, прекрасной женщиной, которую все уважали. Ей сообщили, что Забар будет поступать на факультет физического воспитания, а все надлежащие документы на него и других выпускников школы будут ей предоставлены. Директор с удивлением сказала, что у всех абитуриентов есть аттестаты о среднем образовании, а у нашего подопечного, насколько ей известно, – только свидетельство об окончании восьми классов. Она не знала, что он всё это время учился в вечерней школе. Я ей показал аттестат зрелости Забара. Она очень удивилась и обрадовалась одновременно.
Попрощались и отправились в Покров сопроводить Забара. С нами поехал воспитатель детдома, бывший руководитель оперчасти одной из колоний в Смоленской области. Он хотел познакомиться с директором колледжа и условиями для проживания воспитанников. По дороге заехали пообедать в придорожное кафе. Меня там хорошо знали. поскольку во время поездок мы часто там останавливались. Вдруг за обедом Забар говорит: «Отец письмо прислал. Вам привет передаёт. Пишет, рад, что рядом со мной появился такой уважаемый человек. Спрашивает, не могли бы вы перевести его из зауральской зоны поближе к центру». Все улыбнулись. С отцом Забара я знаком не был. Да и самого юношу его родитель видел только в младенчестве. Я сказал Забару, что, если уж стал переписываться с отцом, то надо писать ему. «Видимо, это ему нужно. А от меня передай привет и объясни, что по его статье перевод не возможен. Всё зависит только от его поведения».
В колледже я при Забаре и при воспитателе взял на себя ответственность перед Сергеем Ивановичем за поведение моего подопечного во время учёбы. Забар пообещал: «Я Вас не подведу». Он слово держал и за него отвечал – жизнь научила. Забар окончил факультет физического воспитания с хорошими оценками. Он очень хотел служить в армии, в спецвойсках, но была одна проблема – зрение. Ему сделали удачную операцию, и оно полностью восстановилось. В результате юношу взяли в морскую пехоту Балтийского флота. Службу он нёс отлично, и потому в составе подразделения морской пехоты 9 мая 2011 года прошёл по брусчатке Красной площади на параде в честь Дня Победы.
«Гладиаторы»
Гладиатор – воин, который бьётся за свою жизнь.
А жизнь зависит от его духа, воли и мастерства
В конце девяностых мне пришлось познакомиться с Сергеем Александровичем Федюкиным, интересным человеком, десантником. Сергей возглавлял спортивный клуб «Гладиатор», где занимались воспитанием детей группы риска, в основном, из неблагополучных семей, проще говоря, ребят, у которых родители сидят в тюрьмах или пьют, ведут асоциальный образ жизни.
В клубе «Гладиатор» два спортивных зала. Расскажу вам историю возникновения одного из них. Где-то в конце девяностых годов клубу отдали подвальное помещение под спортзал. Пришли посмотреть, спустились в подвал. С порога услышали под ногами хруст, когда зажгли свет, увидели: весь пол толстым слоем покрыт использованными шприцами. И это в Москве, в обычном доме рядом с метро. По количеству шприцев, конечно, использованных, было понятно, что притон существовал не один год, хотелось воскликнуть: «Куда смотрела милиция?» Неделю старшие ребята и тренеры выгребали эти шприцы своими руками. Правда, всем выдали толстые резиновые перчатки для безопасности. На ребят это произвело сильное впечатление. Можно много и долго говорить о вреде наркотиков, но это всё слова, а можно один раз увидеть, что в разы сильнее действует на психику человека, особенно молодого. Сейчас там два зала: бокса с профессиональным рингом и борьбы.
Очень часто подростков приводили в клуб сотрудники милиции. Для ребят это был последний шанс направить свою жизнь в другое русло, иначе им оставались суд, тюрьма, зона и, как говорят, далее везде. Ребята могли заниматься многими видами спорта: боксом, кикбоксингом, самбо, армреслингом. Замечу, что и девушки интересовались этими видами, а команда черлидинга в начале двухтысячных на чемпионате Москвы заняла почётное третье место. Кстати, тренером у них был кикбоксёр. Девушки были не из лёгких. Тренерский состав «Гладиатора» – молодые ребята с высшим образованием, хорошие спортсмены. Я часто приходил в клуб и видел, как они профессионально проводят тренировочные занятия. Работать с подростками, у которых души изранены, очень сложно. Надо быть не просто тренером: «Смотри на меня и делай, как я!» Тут важно объяснить каждому, как правильно выполнить данное упражнение, удар, приём, как защититься. Нужно быть педагогом. После окончания занятий каждый тренер находил время для общения с учениками. Это необходимо для доверительных отношений между ним и учеником. Приёмы боевых искусств и единоборств – это оружие. История знает много примеров, когда их использование приводило к серьёзным увечьям и даже к смерти. Поэтому для тренера важно не только подготовить чемпиона, а посредством тренировок и общения сформировать личность своего ученика. Духовно-нравственное воспитание – процесс постоянный. Человек совершенствует эти качества: любовь к родным, близким, учителям, наставникам, командирам и, конечно, к Родине – всю жизнь. Так формируются патриотизм, готовность к защите Отечества.
Время шло, подростки менялись на глазах, конечно, в лучшую сторону. Очень важно, что новички, приходившие в клуб, попадали в уже сплочённый коллектив, поэтому процесс воспитания, а точнее перевоспитания, шёл быстрее. Не только тренерский состав, но и весь коллектив помогал новичкам в выборе правильного направления жизни. Большинство воспитанников встали на верный путь. Многие оказались хорошими спортсменами, добились высоких результатов, стали чемпионами России, Европы и мира. Один из них Дмитрий Никитин, который вырос в клубе и от новичка дошёл до чемпиона мира по кикбоксингу в супертяжёлой весовой категории. Дмитрий выиграл звание чемпиона на моих глазах, хотя финального боя не было, так как спортсмен из Англии не вышел на ринг, заранее признав своё поражение. А главное – Дмитрий после окончания института вернулся в клуб и до сих пор тренирует и воспитывает подростков.
Подкидыш
В декабре 2006 года мы совместно с ФСКН и офицерами спецназа проводили очередной военно-спортивный лагерь «Юный спецназовец». Все руководители отрядов были офицерами – это очень важно для воспитанников. Ребятам, особенно трудным, которые несмотря на достаточно юный возраст прошли через тяжёлые жизненные испытания, необходим достойный пример. Офицер – это состоявшаяся личность, тем более, если он служит в спецназе и не раз участвовал в операциях по обезвреживанию бандитов, подвергая свою жизнь смертельной опасности. Еще раз подчеркну, подросткам, у которых за плечами серьёзные правонарушения, авторитет командира необходим. Если его нет, то о перевоспитании нечего и говорить – ничего не получится. Я это знаю по своему личному опыту, который складывался десятилетиями.
В первый день лагеря, вечером, ко мне в комнату зашли два моих помощника, молодые офицеры. Два Александра – Басманов и Кертанов. И с порога: «К вам делегация из детского дома. Привезли троих ребят, просят взять». Я: «Пусть заходят». Вошли две женщины – директор детдома и заместитель директора. Поздоровавшись, представились и в два голоса: «Мы много слышали о ваших лагерях. Знаем, что берёте даже самых трудных. Возьмёте наших?» Возникла пауза. Я спросил, обращаясь к офицерам: «Берём?» Они: «А что делать? Отступать нельзя!» Лично я этих ребят не видел, но командиры с ними уже встретились, но ещё не разговаривали. Пригласил приехавших. Вошли, поздоровались, со старшим я встретился взглядом. Понял сразу: пацан серьёзный, смотрит уверенно. Обратил внимание на наколку на правой руке – воровская. Директор и зам, прощаясь, сказали: «Если не получится с Сашей, – так звали старшего, – звоните, заберём, в обиде не будем. Вы для него последняя инстанция». Александра определили в отряд, где были ребята из сафоновского детдома, да и по возрасту он туда подходил.
Началась обычная жизнь лагеря: подъём, зарядка, завтрак, первая тренировка, обед, отдых, вторая тренировка, ужин и самоподготовка, сон. Прошло пять дней. Поговорил с офицерами. Они сказали, что к Александру претензий нет, как по дисциплине, так и по выполнению тренировочных нагрузок, но парень сам в себе. Где-то в конце недели после обеда Саша подошёл ко мне. Сказал, что хочет со мной поговорить. Я его пригласил к себе. Он: «Хочу вам рассказать свою судьбу. Вы правильный человек, у вас авторитет и у ребят, и у офицеров». Я говорю: «Саша, давай чаю попьём». Он кивнул и начал свой рассказ:
«Близких и родителей у меня нет. Я подкидыш. Первые годы был в доме ребёнка, потом детские дома. В общем, этот уже пятый. Как-то не складывалось с воспитателями. С ребятами проблем не было. Первый раз убежал, когда мне было двенадцать лет. Прибился к таким же. В основном воровали по мелочам: палатки, киоски, сумки с едой вырывали у прохожих. Попробовал травку, хотя курить уже начал лет с семи, по пацански, для форса. Поймали. Следующий детдом. Через полгода опять в отрыв. Компания, воровал, продолжал курить травку, попробовал таблетки, опять милиция. Пожалели. Следующий детдом. После очередного побега попал к цыганам. С табором ходил более полугода, там полюбил лошадей. Вот с ними нашёл общий язык. Продолжал курить травку и принимать таблетки, короче, стал конкретным наркоманом и, конечно, помогал сбывать наркотики. И как верёвочке не виться… Попался в очередной раз, но понял, что конкретно маячат тюрьма, зона, а не следующий детдом. Пошёл на рывок. Удалось бежать. Уехал в другой город, деньги были».
Я прервал его, меня удивила его правильная речь. Спросил: «Книги читал?» Он ответил: «Да». Назвал Джека Лондона, Чехова, Горького. Я: «Саша, когда успел?» Он улыбнулся, сказав, что это отдельная история, и продолжил свое повествование:
«В этом городке я первый раз задумался о жизни. Хотелось попробовать вырваться, но не знал, как это сделать, ведь дальше светил криминал, серьёзная банда, а потом – край. Там со мной случился приступ – траванулся таблетками. Очнулся в больнице. О пребывании в ней рассказывать самому противно. Короче, когда очухался, врач сказал, что я на том свете побывал, но недолго. И добавил: «Однако во второй раз вряд ли оттуда вернёшься». Со мной в палате лежали все конченные наркоманы, я самый молодой. За неделю – три мертвяка, вспоминать страшно. На меня это так подействовало, что встал и пошёл искать верёвку. Понял, что и меня такая же участь ждёт. Страшно стало. Что меня остановило, не пойму. Сказал себе: «Попробую вылезти». Через день убежал из больницы без документов. Шло лето, в июне было уже тепло. Добрался до первой деревни. Иду, смотрю – кузня. Вошёл, познакомились, там нужен был помощник. Я остался, но меня колотило месяца два. Потом стало легче. Каждый день пил парное молоко: и утром, и вечером. Не поверите, я и курить бросил. В конце августа попрощался с мужиками. Они мне дали денег. Сказали: «Саня, заработал». Подумал, что делать, документов-то нет. Вернулся в Московскую область и сам пришёл в детдом».
Смена закончилась. Я спросил Александра: «Что думаешь делать?» «Надо успеть в детдоме девять классов закончить, сейчас учусь в шестом». Саше к этому времени было уже шестнадцать. «Потом пойду на конезавод. Лошадей люблю. Хотел бы в армию, но вряд ли пройду по здоровью». Потом я узнал, что он после детдома устроился-таки на конезавод. Вот такая история из жизни.
Путёвка в жизнь
Будучи президентом национальной программы «Неприкосновенный запас – дети Отчизны» и проводя лагеря «Юный спецназовец», я брал на себя ответственность как начальник лагеря за всех воспитанников и даже писал официальные расписки. Многие из ребят, как юноши, так и девушки, рассказывали мне о своей жизни. Они относились ко мне с доверием, и я их доверие старался оправдать. Судьбы всех этих ребят описать невозможно. Расскажу историю одного из воспитанников – Андрея.
Парень был из полной семьи, которая жила в деревне, в десяти километрах от Рузы. Учился в сельской школе. Это был конец девяностых. К тому времени развалился Советский Союз. Разрушалось всё, что было создано советскими людьми, и всё, что они восстановили после страшной войны, в том числе не только система высшего, но и среднего образования тоже. То, что советские образовательная и научная школы были самыми передовыми, признают мировые политики и многие зарубежные учёные. О сельских школах писать не хочу, я лично видел их состояние. В одной из таких школ и учился Андрей. Учился хорошо, занимался спортом, отлично бегал на лыжах, выступал на районных соревнованиях довольно успешно. Он окончил восемь классов и пошёл учиться дальше. Из своей деревни он один был такой. Одиннадцати- летка находилась в десяти километрах от его деревни. Надо было ехать на автобусе, который иногда ломался. Часто добирался на попутках. Зимой бегал на лыжах. В школу десять километров, домой столько же, на круг двадцать. Хорошая тренировка. Все без исключения ребята его деревни пили, курили, а впоследствии многие попали в тюрьмы по серьёзным статьям – за разбои, грабежи, драки. Некоторые ушли из жизни – алкоголь, наркотики.
В 2006 году Андрей первый раз приехал в летний лагерь. Там мы с ним и познакомились. (Потом он часто приезжал на наши смены). Он сразу обратил на себя внимание. Высокого роста, собран, аккуратен, чётко выполняет команды. Парень с явными задатками лидера. Это проявилось во время сдачи нормативов по военным и спортивным дисциплинам. Андрей практически во всех видах был в призах. Один из первых выполнял все нормативы, а они были не из лёгких. Первым получил чёрный берет. Не все хорошие спортсмены могли выполнить эти нормативы. У нас в лагере был парень – чемпион России и Европы по кикбоксингу среди молодёжи в полутяжёлом весе. Он так и не смог получить черный берет. Как-то в одной из моих бесед с Андреем он сказал, что мечтает стать военным. Я предложил ему пойти учиться в пограничное училище. Всё получилось. Он окончил его и сейчас служит на одной из застав. Женат, растит сына. Когда приезжает в Москву, встречаемся, вспоминаем лагерь. Каждый раз благодарит меня за то, что помог выбрать ему дорогу в жизни.
