Геннадий Михайлович Черкасов
По дороге жизни. Сборник рассказов
Милосердие
(рассказ друга, которого нет в живых)
Мой товарищ честно служил Родине, которую развалили за один день. Он имел жену, двоих детей, был хорошим спортсменом. И, как говорят в народе, без вредных привычек. Пришли «весёлые» девяностые годы. Надо было содержать семью. За время службы денег не накопил, и потому пошёл он телохранителем к одному известному бизнесмену. А теперь само действие.
Бизнесмена «кинули», в смысле – обманули, два его компаньона из криминального мира. В Москву эти двое приехали из дальних регионов России специально затем, чтобы «разводить новых русских», а в качестве подработки параллельно занимались разбоями. Как они втёрлись в доверие к тому бизнесмену, неизвестно, но кинули конкретно. Сумма, правда, небольшая, но прощать было нельзя: бизнес-сообщество этого не поняло бы. Обманщиков поймали, привезли в офис. Конкретно объяснили, что они не правы. Поставили условие: или деньги, кстати, без процентов, или, как говорят в городе Одессе, они будут немножко неживыми. Они поняли: деньги надо отдавать. Один уехал за деньгами, другого оставили. Мой друг вышел из кабинета, чтобы налить себе чая. Вдруг дверь кабинета открылась, и из неё вылетел бизнесмен. В руке пистолет – дамский браунинг:
– Зайди! Осечка!
Того, что произошло в кабинете, мой друг не видел – его взору предстал полулежащий на диване клиент. Шеф рассказал:
– После того, как пистолет дал осечку, я ударил его перочинным ножом.
И замолчал выжидательно.
– Чего ты хочешь от меня? Добивай или в больницу!
Бизнесмен перекрестился и говорит:
– Осечка… Ножом не убил… Пусть живёт…
И отвезли клиента в институт Склифосовского. Через три недели страдалец пришёл в офис живой и здоровый. Дали ему денег на поправку здоровья. Кстати, долг его напарник привёз в полном объёме. Милосердие победило.
Моментальная передача (МП)
Моментальная передача – это, когда разведчик вступает с партнёром в мимолётное соприкосновение, достаточное, однако, чтобы обменяться пакетами или другими предметами. Главное – время передачи, поэтому выбираются места, где есть часы и есть большое скопление народа. К примеру, вокзал, универмаг, стадион, парк, причем наличие часов является основным элементом для возможности моментальной передачи. Время на часах у разведчиков, которые идут на связь, может не совпасть. Механика и электроника – вещи хорошие, но всякое случается – могут и подвести.
В 1987 году я работал в Европе. Прилетел в Женеву. Весна. Погода классная. МП должна была произойти на автосалоне. До этого подобные мероприятия я не посещал. Личного автомобиля не имел. Передача должна была произойти у стенда «Мерседес». В том году выставлялась модель «Mercedes-Benz SL». Над стендом были часы с большим циферблатом. Человека, с которым шёл на связь, я не знал. У меня имелось только описание его внешнего вида. Рост 180 сантиметров, спортивного телосложения, в правой руке фотоаппарат, в левой – предмет обмена (зонт в чехле), ну ещё пара деталей. Мой прикид: на правой руке должно висеть светлое пальто, в левой я должен был держать зонт.
Я приехал на салон около часа. МП назначена на два. Хотел посмотреть на машины, да сдуру решил поснимать их. Приобрёл фотоаппарат. Интересно всё-таки: когда ещё попаду на такой праздник! Сделал много фотоснимков. Проверил ритм ходьбы и точку, откуда мог начать движение, чтобы ровно в два часа оказаться на месте передачи. Спрятал фотоаппарат в карман, спокойно начал движение. И тут ударил гром среди ясного неба – зонта нет! Он висел у меня на петле на левой руке и отвалился. Я застыл и понял, что провалил операцию. Развернулся и начал осматриваться. В трёх шагах от меня красивая женщина средних лет держит мой зонт. Меня заклинило. Я же не мог вырвать зонт у неё из рук. Видимо, в моих глазах явственно читалось: «Ну отдайте! Он мне очень нужен! Без него и жизнь не дорога!» Она протянула мне зонт. Поблагодарив, я посмотрел на часы над стендом. До передачи оставалось меньше двух минут. Пришлось увеличить длину шага, но на бег я не перешёл. Метров за двадцать уже шёл спокойно, смотря по сторонам. Надо заметить, народу вокруг было море. Спокойно и чётко сработали, в общем, как учили. Так что третий всегда лишний, я имею в виду фотоаппарат.
Традиция
Окончив институт, я пошёл в армию. Службу проходил в Центральном спортивном клубе Военно-Морского Флота СССР. Все шло нормально. Курс молодого бойца проходил во флотском полуэкипаже. У меня сложились хорошие отношения с мичманом Свиридовым, который больше двадцати лет отслужил на Северном Флоте. Мы с ним часто выезжали пристреливать оружие. Стрельба всегда шла хорошо. Специалисты говорили, что у меня способности к этому виду спорта. Стрелял уверенно с короткого и длинного ствола, а заодно помогал в роте проводить политзанятия. Хочу описать один случай.
Стою в строю перед нарядом на камбуз, подходит мичман и спрашивает: «А ты как сюда попал? – И сам ответил: Не дело. Завтра политинформация. Иди в библиотеку». А когда настало время отправиться к месту дальнейшего прохождения службы, он вызвал меня, угостил чаем и говорит: «Оставайся. Поможешь нам в организации спортивных мероприятий и проведении политзанятий».
Почему именно занятия по политической подготовке? Учась в институте, помимо основных предметов я серьёзно увлекался изучением истории и философии, и это всё благодаря моему преподавателю истории Людвигу Людвиговичу Шепутько – он привил мне интерес к этим предметам. Учась на втором курсе, я написал работу «Мировоззрения, убеждённость и общественная деятельность». С ней я должен был выступить на всесоюзном студенческом слёте в Алма-Ате. Но, увы, попасть я туда не смог, потому что в этот период участвовал во всесоюзных соревнованиях. Интерес к этим предметам, привитый Людвигом Людвиговичем, остался у меня по сей день, за что я ему благодарен.
Возвращаемся к разговору с мичманом. Он сказал: «С увольнительными у тебя проблем не будет». Я понял, что он был искренним. Напрямую отказаться не мог, а выложил правду: директива на меня о переводе к дальнейшему прохождению службы в ЦСКА ВМФ подписана в Генштабе ВМФ СССР. Он посетовал: «Очень жаль». Мичман давно ушёл из жизни, а память о хорошем человеке, защитнике Отечества у меня останется до конца жизни.
На следующий день все призванные спортсмены прибыли к месту прохождения службы. Я многих хорошо знал – вместе выступали за ЦСКА ВМФ.
Хочу рассказать об одной традиции в клубе – назовём её пропиской. Все молодые должны были её пройти, несмотря на возраст и спортивные регалии. В своё время не избежал её и я, но меня пожалели – удары имитировали. Как это делалось: на табурет ложится боец задом кверху и два старослужащих, в руках у каждого по одному кеду, по команде бьют по два раза. Это и есть прописка.
Как-то я в декабре поздно пришёл с вечерней тренировки. Поужинал, поднялся наверх в кубрик. Смотрю, ребята кого-то прописывают. Я, не обращая внимания, разделся, но лечь в койку не успел. Наверх, буквально взлетел дежурный капитан Кись с пистолетом в руке, и направив ствол на меня, крикнул: «Стоять! Почему лицо красное?» Я сказал, что на улице мороз больше двадцати градусов, потом зашёл в помещение, поужинал, вот и красный. Дежурный, обращаясь ко мне на «Вы»: «Берите постель, форму и вперёд!» Я закатал в матрас форму, кинул на плечо, посмотрел на дежурного. Увидел, что он передёрнул затвор. Кстати, дежурному положено боевое оружие. И он повёл меня под конвоем в основное здание. Напомню, мороз, а я в трусах и майке, но в ботинках. Разместили меня в медицинском изоляторе. Он был свободен. Я зашёл, за мной закрыли дверь. Постелив постель, лёг и сразу уснул. Утром проснулся, размялся. Принесли завтрак как больному. После завтрака ко мне пришли начальник школы высшего спортивного мастерства капитан третьего ранга Петр Иванович Уваров и старшина школы Михаил Васильевич Горлов. До сегодняшнего дня я благодарен им за науку и добро. Они спросили: «Что произошло?» Я им все честно рассказал. Они сказали, что дежурный написал рапорт, он лежит у начальника политотдела ЦСКА ВМФ капитана второго ранга Самаркина, и выжидательно посмотрели на меня. Я понял значение их взглядов. Сказал, что всё будет нормально, что я ничего не видел и не слышал. Они пожали мне руку, сказали спасибо. Вы можете подумать: «А за что собственно «спасибо»?» Объясню: это ЧП во вверенном им подразделении. После их ухода за мной пришли и повели к замполиту, но уже не под конвоем. В общем как в известной песне Александра Галича:
И пойдет теперь мурыжево -
Федерация, хренация:
Как, мол, ты не сделал рыжего?
Где ж твоя квалификация?!
Вас, засранцев, опекаешь и растишь,
А вы, суки, нам мараете престиж!
Ты ж советский, ты же чистый, как кристалл!
Начал делать, так уж делай, чтоб не встал!
Замполит разговор начал мягко. Попросил написать о происшедшем. Я – в отказ. «Но хотя бы на словах, как комсомолец старшему товарищу, члену партии». Я сказал, что ничего не было, и всё то, о чём вам доложил дежурный, ему показалось. Замполит подвёл черту в нашем разговоре: «В дисбат, в лучшем случае – на Северный флот». Я промолчал. А он добавил: «Пусть принимает решение начальник клуба капитан первого ранга Борис Львович Столярж». Но начальник клуба находился в командировке и должен был прибыть на следующий день. Меня отвели в изолятор, принесли обед. Потом я час поспал. Вечером разрешили пойти на тренировку, но только в спортзал. На следующий день, после завтрака пришёл замполит и мы пошли к начальнику клуба. Вижу, у дверей начальника стоит капитан Кись, и втроём мы зашли в кабинет начальника. Замполит сел, мы остались стоять. Кись доложил, но уже не сказал, что прописывали меня, а только то, что я видел тех, кто бил и кого били. Начальник кивнул и обращаясь ко мне сказал: «Ну что же ты, комсомолец, с высшим образованием, мастер спорта СССР, скажи мне доверительно, как комсомолец коммунисту, клянусь партбилетом». Ну, в общем, как замполит. Одно исключение – начальник вынул из кармана партбилет и положил на стол. «Мне только для информации». Я сказал, что ничего не было. Начальник сказал: «Списать на Север». Но уже без дисбата. Меня такая злость взяла. Я побагровел и недобрым взглядом посмотрел на Кися. Борис Львович это увидел и сказал капитану: «Свободен!» Он вышел. Я развернулся кругом и без команды за ним. Думаю, сейчас врежу ему и будь, что будет! И резко открыл дверь, но слышу громкий окрик Бориса Львовича: «Стоять!» Поворачиваю голову, в дверях стоит Борис Львович и командует: «Кругом! Бегом! – показывая направление, и вдогонку: В школу!» Пришёл в ШВСМ. Все были на тренировке. Я доложился дежурному. Он позвонил Петру Ивановичу. Тот попросил зайти. Поинтересовался, как дела. Я рассказал. Он кивнул. «Ну, иди на тренировку». Вечером на ужине вся школа обсуждала это происшествие. Ребята, которые били (а они заслуженные люди в спорте) поблагодарили, что не сдал. Кстати, уже на следующий день ко мне подошёл капитан Кись. Извинился и протянул руку. Я руку ему пожал. Сказал: «Проехали. В одном клубе служим».
На «Красном пролетарии»
(Рассказ друга)
Закончив заниматься спортом, я серьёзно взялся за учёбу. Впервые оказался на заводе, учась на четвёртом курсе технического вуза. Это был гигант советского станкостроения – завод «Красный пролетарий». Наша группа начала знакомство с производством и сразу попала в литейный цех. От шума чуть не оглохли. Инженера, который вёл экскурсию, я не слышал. Рабочие разговаривали криком. Далее – заготовочный цех, там шума ещё больше, вдобавок – смог, а, чтобы было понятнее, – конкретная гарь. Плюс ворота в цех открыты для мотовозов, что создаёт сильные сквозняки. Мороз в этот день был минус 20.
После посещения завода у меня голова разламывалась. Дня три отхаркивался от гари. Впоследствии, работая на производстве, прошёл много специальностей. Был слесарем, токарем, сверловщиком, разнорабочим-такелажником. Кстати, такелажником я зарабатывал почти так же, как инженер. После окончания института я работал инженером, так что могу сравнивать зарплаты. Я узнал, кто и за какую зарплату работает в этом аду, имею ввиду цех заготовок. Это лимитчики, освобождённые условно-досрочно. Зарплата мизерная, правда, получали ещё молоко за вредность. Годовая премия давалась тем, естественно, у кого не было нарушений, а таких, как вы понимаете, набиралось немного. Без «ханки», то есть спиртного всех видов, выдержать это было очень трудно.
Заканчивал институт, учась на вечернем отделении, устроился на работу слесарем. Предлагали должность технолога, так как я был уже на пятом курсе, я отказался. Рабочим меня легче отпускали на учёбу. Пришёл в первый день в механический цех. Познакомился с людьми, бригадир показал место работы, дал задание. Я приступил к делу. Старался, не заметил, как пролетело время. Подходит бригадир, говорит: «Обед. Иди в раздевалку». «Зачем?» «Стаканчик примешь». «Не пью». Бригадир пожал плечами и отошел, ничего не сказав. Проработал неделю. Смотрю, рабочие меня сторонятся. Попрошу инструмент – отмалчиваются, задаю вопросы – не отвечают. Понял, что надо исправлять ситуацию, не уходить же с работы. На следующий день была пятница. Беру три бутылки водки и закусить. Дождался обеда, захожу в раздевалку, достаю водку, закуску. Рабочие смотрят, но молчат. Я говорю: «Ребята, хочу оформить прописку». Заговорили, стали шутить, и все пошло как по маслу. Так я «влился» в коллектив. Всё хорошо, если бы не одно «НО» – я был женат. И жена стала замечать от меня запах, и не только по пятницам, но и в другие дни. Подошло время защиты диплома, и я перешёл в другой цех на должность технолога, но отношения с рабочими остались хорошими. Я иногда заходил к ним, и не с пустыми руками. Ситуация сложилась так, что мне пить было не обязательно, я только наливал.
Хочу вам рассказать историю, которая случилась в бытность мою на заводе. История о том, как вынуть содержимое из засыпного сейфа, не вскрывая сам сейф. Она случилась, когда я работал слесарем. Вот захожу я в раздевалку – все ребята невеселые, даже грустные, и все трезвые. Бригадир, обращаясь ко мне, говорит: «У мастера в комнате стоит сейф. Там в бутылке литр чистого спирта для протирки деталей. Ты почти инженер – помоги открыть». Я посмотрел: сейф серьёзный, старинный – не открыть, и вдруг один из рабочих говорит: «Ребята, спирт же в стеклянной бутылке. Давайте бросим сейф на пол. Пол же цементный». И бросили. С трудом быстро подняли и поставили на место. Когда поднимали сейф, у меня в глазах потемнело, несмотря на то, что железо я таскал на тренировках не один год. Поставив на место, его наклонили, и спирт потёк. Ну, конечно, литра там не было, но больше пол-литра натекло точно. Сразу приняли. Хотели часть оставить на вечер, но бригадир сказал, что улики оставлять нельзя. «Голь на выдумки горазда», – гласит русская народная пословица.
Тюрьма
Жили три друга в одном из районов Москвы рядом с рекой. Учились в одной школе, занимались спортом. Евгений играл в хоккей в одной из московских юношеских команд, Сергей занимался единоборствами. Увлёкся каратэ. В годы, когда этот, для нас экзотический, вид спорта был запрещён. Были люди, которые отсидели, и их оказалось немало, за то, что занимались им. Сейчас боевыми искусствами и единоборствами увлекаются в стране миллионы. Наши спортсмены достигли многого в этих видах спорта, и успешно выступают на мировой арене. В 2005 году в нашей стране была создана организация, которая объединила федерации этих видов спорта, – Российский союз боевых искусств. Николай занимался боксом, но в начале девяностых резко бросил и переключился на бизнес – небезуспешно.
Пришло время, и его величество случай развёл друзей. Евгений и Сергей оказались в тюрьме, а точнее – во внутренней тюрьме знаменитого МУРа, и предъявленные им статьи были очень серьёзными: вымогательство, захват и удержание заложника. Сидели они в разных камерах. А теперь о том, как они оказались в там. Николаю не заплатили за товар, тянули уже две недели. Он встретился с друзьями, объяснил Сергею и Евгению сложившуюся ситуацию и предложил им помочь ему решить вопрос без криминала. План его был таков: они берут Николая в заложники, якобы, он брал у них в долг деньги. Он скидывает своим должникам записку о том, что его захватили и требуют денег, а они сразу отдадут свой долг. Друзья согласились.
И вот на вторые сутки «заточения» на квартире Евгения сидят друзья, играют в карты не на деньги, попивая кофе. Вылетает входная дверь, и в квартиру, с криком: «Работает ОМОН!» – врываются бойцы, кладут всех на пол. И всех троих арестовывают. Сразу проводят обыски на квартирах, где проживали друзья. У Евгения нашли ТТ без обоймы, привязав его к делу. На нем оказались отпечатки его пальцев, и отпираться было бесполезно. Николай на первом же допросе честно рассказал, что друзья ни при чём, что его никто не захватывал и деньги не вымогал. «Мы дружим с детства». Он был наивен. Не знал, как работает механизм МВД. Его внимательно выслушали и сразу подвели черту: «Или ты даёшь показания под протокол – то, что мы тебе продиктуем, или мы тебе подвязываем «тётку» (в смысле ТТ)». Николай сразу сломался и сделал то, что от него требовали следователи. Сергей и Евгений оказались в тюрьме. Их ждали серьёзные испытания. Расскажу, как правоохранительные органы вышли на друзей. Должники, получив записку, чтобы обезопасить себя, отнесли её в милицию. Ну, а дальше – дело техники. Вот так шутка для Евгения и Сергея обернулась серьёзным сроком для каждого. А Николаю – Бог судья.
Эту историю мне рассказали сами ребята. В это же время оказался на Петровке и я. Случилось так, что мой товарищ решил приобрести турфирму. Для этого он взял деньги взаймы и отдал руководителю туристической компании, а тот оказался мошенником. Я решил восстановить справедливость – вернуть деньги без всякой корысти для себя. Забрал только часть, а на следующий день нам с товарищем оформили задержание, и мы оказались на Петровке. Надо сказать, спасибо следователям. Их было трое-двое мужчин и одна женщина. Они приняли нашу сторону и доложили своему начальнику, но он всё-таки принял решение нас посадить. Потом мы узнали, что начальник был у этой турфирмы «крышей» и партнёром её руководителя, как говорил великий политический деятель времён Советского Союза Никита Хрущёв, «пидорас». «Крышевали» воры, бандиты и представители правоохранительных органов, а то и совместно. Многие эти факты сейчас известны.
Итак, как у Владимира Высоцкого: «Сгорели мы по недоразумению: он за растрату сел, а я за Ксению». Тюрьма она и есть тюрьма. Свои порядки, допросы, шмоны и обязательно прогулки – такова тюремная жизнь. Выгонят продышаться, даже, если не хочешь, – потому что положено.
С другом мы оказались в разных камерах. Я сутки просидел вдвоём с Евгением, а на следующее утро меня перевели туда, куда поместили его подельника Евгения. Там же оказался ещё один очень интересный человек, который представился Петровичем. Он был в возрасте и считался знатоком тюремных порядков, потому как у него маячила пятая ходка. Принесли тюремную еду. Я спокойно начал есть, а Петрович мне сказал, что первое блюдо плохое – на машинном масле. Сам взял миску, пошёл и вылил её. Пообещал, что сейчас принесут второе – тут оно съедобное. А пока предложил попить чайку. Так получилось, что мы сразу с ним сошлись.
После обеда Петрович, обращаясь к Сергею, сказал: «Садись, учись дороги строить, коней пускать». Так осуществлялась связь между камерами в тюрьме. На нитку привязывается записка, так называемая «малява», и передается из камеры в камеру. Затем Петрович добавил: «А уважаемому человеку (имея ввиду меня) – сидеть за дубком (в смысле, за столом) и умные разговоры вести с серьёзными людьми!»
Ещё вспоминаю такой случай. У меня болела спина, и я отлёживался, вдруг раздался крик вертухая: «На прогулку!» Петрович, обращаясь ко мне, пригласил: «Пойдём погуляем». Я ответил матом: «Да пошли они…» Петрович громко крикнул: «Не пойдём». И повторил мои слова. А сам, улыбаясь, говорит мне: «Поднимайся. Сейчас будет цирк с конями». Я сел, не понимая, почему цирк? В тюрьме хорошая акустика. Слышу, из камер громко доносится: «Не пойдём. Пошли…» То есть в том же направлении. Петрович комментирует: «Встали ребята, сейчас ворвутся черти с дубинками, будет серьёзный шмон». Влетели вертухаи с криком: «Стоять!» Повели всех на прогулку. Не знаю почему, нас троих отдельно завели в большую камеру. Потолка нет – решётка. Сорок пять минут гуляли. Я понял: если что-либо по тюремному распорядку сидельцу положено, то обязательно будет выполнено.
Пришло время рассказать о Петровиче. Он сам поведал историю своей жизни, я его не спрашивал. В тюрьме не принято задавать вопросы – ты не следователь в конце концов. Если человек тебе доверяет, то он сам откроется. Вот его рассказ. «У меня в жизни всё шло хорошо. Учился, играл в футбол. Первый срок получил по дури. Залезли с другом в квартиру, смешно, взяли продукты из холодильника и пару статуэток, которые стояли на комоде. После кражи купили пива, пошли на пустырь, и пировали там. Нас нашли и дали по трояку на брата. Группа лиц по сговору. Часть срока скостили. Вышел по условно-досрочному. Пошёл в ПТУ, окончил, получил профессию автослесаря. Работал в автобусном парке, там же получил специальность шофёра, и вперед – на службу Родине. В армии работал по специальности. Про судимость никто и никогда не вспоминал. Всё шло как у людей. Отслужил, женился, родился сын. Водил большегрузы, автобусы. Но вот пришли «лихие» девяностые. Короче, семью кормить надо. К тому времени у меня уже было двое пацанов, мать больная, сестра инвалид. Сорвался, и начал бомбить квартиры. К своему сроку по малолетке быстро добавил ещё три ходки, но как-то проскакивал – сроки давали небольшие. С доказухой у следаков было слабо, так как работал я один. Да и вёл себя достойно. Своё брал, не упираясь».
И затем, улыбаясь, Петрович добавил: «И вот перед вами профессиональный вор-домушник, закоренелый рецидивист. А сейчас на пятёрочку придётся отъехать. Да и УДО под вопросом, всё-таки пятая ходка».
На следующий день нас с другом выпустили и извинились. В нашей стране от сумы и от тюрьмы не зарекайся.
