Федор Буслаев
О двух священнослужителях при русских посольствах за границей
Желая воспользоваться моим приездом в Вену, протоиерей Раевский задумал устроить у себя вечер для тех из славянских студентов Венского университета, которые понимают по-русски, с тем, чтобы я познакомил их с древними русскими стихотворениями Кирши Данилова по изданию Калайдовича. Чешской и словацкой молодежи набралось человек с десять, и за русским самоваром, угощаясь ароматическим русским чаем, они с восторгом прослушали несколько отрывков, прочтенных мною из былин об Илье Муромце, Добрыне Никитиче, о Садке богатом госте и Ваське Буслаеве. Когда я возвращался от Раевского в нанятой мною на вечер четырехместной карете, милые студенты порешили проводить меня до нашей гостиницы: человека четыре село со мной в карету, а другие уместились как попало: кто на запятках, кто на подножках, а кто на козлах с кучером. Во всю дорогу без устали громко и стройно пели они какой-то патриотический славянский гимн, а когда я с ними распрощался и вошел в гостиницу, они на улице под окнами устроили мне еще серенаду. Часов в 12 на другой день впопыхах является ко мне Раевский и уведомляет, что утром у него был полицейский чиновник, чтобы получить от него сведения, кто именно и какие студенты проехали от его квартиры и до такой-то гостиницы, горланя песни и бесчинствуя по всем улицам. Впрочем, он успокоил меня, присовокупив, что он заявил полицейскому о моей полнейшей благонамеренности.
Как тогда, так и потом, посещая Вену, я никогда не мог достаточно налюбоваться на семейное счастье, каким наслаждался Михаил Федорович вместе с своею женою в взаимном сердечном сочувствии между собою. Выдав дочь свою замуж за дьякона при церкви русского посольства в Неаполе, а сына своего отправив в Россию на государственную службу, они остались вдвоем одни-одинехоньки, как бы отделив себя магическим кругом от всего иноземного, чуждого им по языку, нравам, обычаям и привычкам. Этим я объясняю себе тот замкнутый союз этих супругов, каким я восхищался.
