Из этих славянофилов распространяли свое учение и любовь к русской народности следующие лица: Погодин и Шевырев в журнале под названием «Москвитянин», а последний из них и своими лекциями как частными для студентов, так, особенно, публичными. Самарин для решения вопроса о борьбе православия с католичеством и протестантством предложил диссертацию на степень магистра о трех русских архипастырях: о Феофане Прокоповиче, Стефане Яворском и Гаврииле Бужинском. Константин Сергеевич Аксаков писал тоже магистерскую диссертацию о Ломоносове, преимущественно о его заслугах по обработке русского литературного языка. Петр Васильевич Киреевский собирал сам по разным концам России, а также и при помощи своих друзей и знакомых, русские народные песни и былины, которые были потом изданы.
Что касается до ученой и литературной деятельности наших литературных соплеменников и особенно чехов, то около половины XIX столетия чешская литература достигла небывалой дотоле высоты. Каждый новый литературный опыт этих деятелей вызывал восторженные похвалы и энтузиазм читателей. Таковы, напр., произведения Шафарика: «Славянская Народопись» и «Славянские Старожитности», Палацкого «История чешского народа», Ганки издания: «Старобыла Складаня» (т. е. старинные сочинения) и между ними очень любопытная повесть под заглавием «Ткадличек», по-нашему – «ткач»; «Краледворская рукопись»; Далемилова «Чешская хроника» и, наконец, знаменитая подделка под названием: «Суд Любуши», состряпанная самим Ганкою, для возбуждения пущей ненависти чехов к немцам, которая, по свидетельству этой будто бы древней поэмы, испокон веку поддерживалась жестокостью их притеснителей. Около того же времени серб Вук Караджич исходил на одной ноге и с костылем всю сербскую землю и собрал громадное количество народных песен и сказок и издал то и другое, а также и толковый сербский словарь с присовокуплением разных народных обрядов и поверий, поговорок, постоянных эпитетов и других стереотипных выражений. Вслед за Вуком Караджичем стали издаваться сборники безыскусственной народной словесности и у других славянских иноплеменников: у болгар, чехов, словаков и лужичан.