Евгений Николаевич Гусляров
Пётр Великий в жизни. Том первый
14. Пересекши ручей, мы пошли по выжженным полям, весьма страдая от пыли и её мерзкого запаха: с самой переправы через р. Самару нас сильно донимала пыль, весьма вредная и для людей и для лошадей. Мы стали у ручья Ольба, где было изобилие травы и воды, ибо Большой Луг близко. Переход сегодня – 2 мили.
15. Мы выступили через выгоревшие поля до ручья Янчекрак или Анчикра – 6 наших тележных вёрст. Здесь было плохо с травой и никакого леса, [но] множество диких кабанов. Наши лошади начали заметно сдавать, а люди болеть, и иные выглядели очень уныло, предвидя, что настанет после нескольких дней похода по такой обгоревшей пустыне.
Июня 16. Выпал сильный дождь, что стало величайшим облегчением, ибо он прибил пыль и, как мы надеялись, возродит траву. Мы сделали из фашин мосты через ручей, который по причине дождя был в сём месте очень топок, так что переправа заняла более 3 часов. Мы дошли по голым выгоревшим полям до ручья Кара-Чакрак – 6 тележных верст или около 2 миль.
17. Здесь мы оказались в великом замешательстве, с большими трудами и хлопотами раздобыв лишь столько травы, чтобы сохранить жизнь лошадям; если же учесть, что могут подступить татары, и того будет не достать. Наши лошади как будто слабели на глазах и не могли далее тянуть орудия и даже подводы с провизией. Известясь, что впереди нас всё сожжено и уничтожено, мы никоим образом не могли обольщаться какой-либо возможностью исполнить наши замыслы по взятию Крыма и даже пройти дальше без очевидной и неизбежной гибели. Посему на генеральном военном совете после долгих рассуждений было постановлено послать 20 000 человек из русских и столько же казаков вниз по реке Борисфен, дабы скрасить и прикрыть наше отступление и, если представится случай, атаковать турецкие форты на реке; нам же с остальной, гораздо большей частью армии отойти туда, где можно добыть корм для лошадей.
Итак, окольничий Леонтий Ром. Неплюев с севскими войсками, коих было около 9000 человек, два регимента графа де Грэма – 3300 человек [и] регимент полковника Вестхоффа – 1800 человек образовали вместе с силами, что имелись у Григория Ивановича Косагова, около 20 000; старший сын гетмана с Переяславским, Черниговским и Прилуцким полками, 2 полками сердюков и несколькими отрядами компанщиков были отряжены казачьим гетманом, что составило около 20 000 – скорее более действенных, чем менее.
Июня 18. Мы выступили прямо назад, более близким путём, чем пришли. Миновав ручей Янчекрак, мы стали на возвышенности у Большого Луга, откуда брали воду и кое-какую траву, но без леса. Переход сегодня – 10 верст или 3 мили; много боевых припасов пришло в лагерь поздно.
19. Мы отдыхали и отправили гонца в Москву, дабы уведомить о нашем возвращении.
Июня 20. Мы выступили, миновали ручей Ольбу посуху и стали у ручья Конска-вода, где имелось довольно травы и леса, а также и воды, но не очень здоровой. Гетман с казаками перешёл ручей и расположился на другом берегу, а мы на этом. Сегодня переход – 2 мили или 8.5 тележных верст.
Здесь было решено остаться на несколько дней, дабы подкормить лошадей, ибо они очень слабы и неспособны везти орудия и боевые припасы. Однако наша остановка здесь помогла им мало, ибо вода весьма нехороша, отчего много людей и лошадей умерло.
Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 139–141
Голицын собрал военный совет, на котором решено было возвратиться.
Соловьёв С.М. Учебная книга по Русской истории. 1912. С. 327
Затем, так и не встретившись с врагом, он (генералиссимус Голицын) бесславно возвратился домой.
Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии. С. 128
Не могу умолчать, что, когда мы с несколькими сотнями тысяч людей четыре месяца пребывали в обширных и пустынных полях, не только не было никакого недостатка, но изобилие у каждого всех съестных припасов. Сие, как и другие достойные деяния, по заслугам должно приписать благоразумной заботе и большой предусмотрительности главнокомандующего неисчислимых войск Царского Величества, храброго генералиссимуса и высокородного господина князя Василия Васильевича Голицына, а также во многом – стойкости в усердных ратных трудах и походах, невыразимому воодушевлению и мужественному духу. Возвратившись сюда, все милостиво встречены и пожалованы золотыми монетами, согласно званию, и сверх того месячным окладом.
Патрик Гордон – Графу Мидлтону. Москва, ок. 16 сентября 1687.
Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 227
Ещё на берегах реки Мерло (Мерля – небольшая река на западе Харьковской области Украины, левый приток Ворсклы. Бассейн Днепра. – Е.Г.) войско получило милостивое царское слово, привезённое боярином В.П. Шереметевым, и было осыпано за успешный якобы поход такими наградами, каким подобных не бывало. Князь Голицын получил золотую медаль, осыпанную драгоценными каменьями, на золотой цепи в 300 червонцев; товарищам его розданы медали в 9 червонцев, другим менее; Генерал-поручику Гордону досталась медаль в 5 червонцев. Солдаты выборных полков получили по золотому, прочих полков по серебряной копейке. Последний рейтар получил 120 четвертей земли и немалую сумму денег. Народу объявлено, что Хан Крымский, сознав своё безсилие, все степи Крымских юртов выжег, и сам скрылся, а войско наше сохранилось в целости.
Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 127
Говорили, между тем, что в этом походе погибло около тридцати тысяч людей от всяких болезней, которых они набрались от заразной воды. Возвратившееся командование упрекали ещё и в том, что, покинув те опустошённые степи, они не повернули вправо к Днепру для устрашения очаковских и белгородских татар, более всего доставляющих беспокойство Венгрии, Украине и Польше. Вернувшегося Голицына царь Пётр лишь после многих просьб со стороны вельмож допустил к аудиенции. Он его всегда ненавидел, то ли из-за сестры Софьи, именем которой тот правил, то ли из-за пышности, которую тот соблюдал, или из-за зависти его врагов, которые накаляли Петра.
Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии. С. 128
Царевной же он [Голицын] был принят со всеми изъявлениями радости, которые он только мог ожидать, и вновь взял на себя все дела с таким влиянием, каким не пользовался никогда.
Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 145
Последняя новость та, что бывший генералиссимус, князь Василий Васильевич Голицын, 4-го сего числа, поздно вечером, приехал в город, а на следующий день целовал руки у обоих царей и царевны. Он всё ещё в прежней чести и стоит у кормила правления; к тому же царевна Софья Алексеевна, почти совсем завладевшая управлением царства, сильно поддерживает его. Все того мнения, что в последнем походе погибло от 40 до 50 тысяч человек. Всем офицерам и дворянам за их службу роздали медали весом в 1/2, 3/4 и даже в целый червонец. Последния были розданы высшим чинам (образец такой медали вам посылаю); другие офицеры, смотря по заслугам, получили медали меньшаго веса. На медалях находится изображение двух царей и правительницы, и также начальныя буквы их имён…
Кохен Х. фон. [Известия ливонскому генерал-губернатору Я.И. Гастфатеру] Русская старина, 1878. – Т. 23. – № 9. – С. 121–129. – Под загл.: Москва в 1687–1688 гг. С. 123
(1695 г.) Марта в 6 день. По указу в-х г-рей из Розряда, за приписью дьяка Степана Ступина и по выписке за пометою дьяка Дмитрия Стефанова, их в-х г-рей жалованья генералу Петру Ивановичу Гордону за его службу крымскаго походу 197 году, в приказ, вместо кубка в две гривенки, кубок серебряной золочен с кровлею, весом фунт 54 золотника, для того, что в Казённом Приказе кубка в две гривенки нет, да по ртище байбереку, мерою 10 аршин.
Из «Книги расходная узорочным и локотным товаром Казённаго Приказа 203 году». Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 325
Все наши войска распущены, и все приняты Их Величествами в Москве весьма милостиво, пожалованы золотыми медалями и сверх того месячным окладом. Когда я целовал руки Их Величеств, меня со многими милостивыми словами произвели в генералы и объявили, что я не должен помышлять об отъезде из страны, пока длится эта война, и по зимнему пути мне снова выступать в сторону Крыма. Какие меры и методы будут нами приняты и использованы, – пока не решено, однако с такими силами мы вновь выступать не будем, да и нет в том нужды. Надеюсь, мы займёмся очищением Борисфена и Танаиса от турецких гарнизонов и тогда сможем сильнее утеснять татар. Что до моего увольнения из сей службы, ныне мои надежды лишь на то, что, поскольку цари едины в лиге с другими Христианскими государями и державами, всеобщий мир будет заключён вскоре, и тогда я смогу иметь счастье освободиться от сей службы.
Патрик Гордон – Графу Мидлтону. Москва, ок. 26 сентября 1687.
Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 227–228
18-го ноября 1687 г. …Недели две тому назад, вода в Москве реке, вследствие больших снегов и наступившей вслед затем оттепели с дождями, так поднялась, что снесла четыре моста как в самом городе, так и в его окрестностях, через что дворяне и мещане, торгующее лесом, понесли вновь большой убыток, так как в нынешнем году внезапным повышением уровня воды в Москве реке уже четвёртый раз сносились мосты. Здешние старожилы не запомнят, чтобы подобное несчастье повторялось несколько раз сряду в одном и том же году… Теперь царя Петра стали ближе знать, так как первый министр, князь Голицын, обязан ныне докладывать его царскому величеству о всех важных делах, что прежде не делалось; говорят, что в течение наступающего января месяца его царское величество вступит в брак.
Кохен Х. фон. [Известия ливонскому генерал-губернатору Я.И. Гастфатеру]. С. 124–125
Наталье Кирилловне, матери младшего царя удалось, пожалуй, самое важное дело, после избрания Петра на царство: с конца того же 1687 г. князь В.В. Голицын должен был делать доклады о текущих делах пятнадцатилетнему Петру и посвящать его в государственные дела.
Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 63
Итак, хотя наш замысел ниспровергнуть Крым не преуспел, однако сей поход немало способствовал отвлечению врагов Христианского имени от Христианских держав, и что бы ни было в этом году, или будет, счастливо свершено императором [австрийским], королём Польским и венецианцами, посредством оного отвлечения татар (без коих турка – словно птица без крыльев) и немалых турецких войск, кои было необходимо держать на Эвксинском Понте из опасения запорожских и донских казаков, в большой мере справедливо следует приписать оружию Царского Величества.
Патрик Гордон – Графу Мидлтону Москва, ок. 16 сентября 1687.
Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 226
С начала 1688 года царь начинает участвовать в заседаниях Боярской Думы.
Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 64
Здесь (при дворе царевны Софьи) все озабочены изданием за границею, на немецком и голландском языках, хвалебнаго описания похода, в котором будут изложены подробно причины безуспешнаго возвращения многочисленнаго царскаго войска. Уже поговаривают о новых налогах с крестьян и мещан и о намерении будущею раннею весною предпринять [ещё один] поход в Крым, при чём будет избран новый путь. Пехота отправится по Днепру на судах, а конница сухим путём. Князь Голицын, поговаривает, будто опять примет участие в этом походе.
Кохен Х. фон. [Известия ливонскому генерал-губернатору Я.И. Гастфатеру]. С. 123
С властолюбинм, честолюбием, предприимчивостью, хитростью и смелостью София соединяла ещё тщеславие. В этом недостатке упрекает её, например, г. Устрялов, указывая на пышные манифесты ея о неудачных крымских походах. Из тщеславия она поручила своему резиденту в Варшаве хлопотать о напечатании и разсылке в Европе пышных реляций о победительствах русского воинства, каких издавно не бывало. Но не нужно хвалить одного за счёт другой: заметим, что характер Петра в тщеславии сходился с нравом его сестры. Впоследствии великий государь деятельно хлопотал о распространении в Европе доброй молвы о своих деяниях. Нарочно посылал Гюйсена (в 1704 году) в Германию, чтобы тот своими собственными сочинениями, наймом тамошних литераторов способствовал к разсеянию доброй славы «о его делах и победительствах»
Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 426–427
Говорят, что пред вторым крымским походом найден был у ворот Голицына гроб с запиской, в которой заключалась угроза, что если и этот поход будет неудачен, как и первый, то главнаго воеводу ожидает гроб.
Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. С. 124
Фальшивое золото бочками
2-го февраля 1688 г. …28-го прошедшаго месяца здесь официально объявлено генералитету о предстоящем [новом] походе в Крым, и указаны те, которые на будущее лето поведут войска… Третьяго дня, в ясную лунную ночь, здесь было замечено на небе явление: пять огненных столбов, из коих четыре имели направление к северу, а один к югу, подвигались друг к другу и сталкивались с такою силою, что видны были искры. Три из северных столбов, казалось, были сдвинуты южным столбом; наконец, оставшийся последний северный столб одолел большой южный; а через два часа всё явление исчезло… Его царское величество царь Пётр прилежно посещает думу и, как говорят, недавно ночью секретно разсматривал все приказы.
Кохен Х. фон. [Известия ливонскому генерал-губернатору Я.И. Гастфатеру]. С. 125–126
Один год войско отдыхало, затем, снова набравшись сил, в 1689 г. опять двинулось в поход против того же врага, столь же храброе, как и раньше. Командующим опять, как и прежде, был назначен князь Голицын, и это было бы к счастью, если бы он развил дальше одержанную вначале победу. В этом походе он дошёл до Перекопа, до самого перешейка Херсонеса Таврического, но ничего не сделал, а только показался в тех местах. Между тем распространялись удивительные слухи, будто под великим ханом Татарии убили коня, будто погиб его сын, четырнадцать мурз пали в бою и большой разгром учинён в татарском войске, многие взяты в плен. Но всё это потом так и осталось легендой, так как в триумфальном шествии не видели ни одного пленного. К тому же писали, что в тот день, когда войско отошло к Перекопу, хан прислал к Голицыну одного из мурз для переговоров о мире, которому, как сообщали, князь предложил следующие условия. Во-первых, чтобы татары обязались, что не посмеют больше нападать ни на империю москвитян, ни на Польшу. Во-вторых, что не будут оказывать никакой помощи туркам против христиан. В-третьих, что впредь никогда не будут больше требовать от Московии ежегодной дани в сорок тысяч рублей. В-четвертых, что они отдадут всех христиан, которых до тех пор забрали в плен. Упомянутый мурза, появившись три или четыре раза на аудиенции у князя, возвратился к своим без всякого решения. Другие рассказывали, что в войске, которым командовал князь, было запрещено кому-либо пускать в ход оружие против врага, что никто не вступал в столкновение с неприятелем, кроме казаков и одного-двух московских командиров, что на поле боя не появлялось врагов более тридцати тысяч и убито с обеих сторон очень немного. Трудно установить истину, когда неизвестно, что достигается доблестью, а что хитростью. Сам князь в своём имении Троице при мне (я приезжал туда его приветствовать в свите господина резидента Польши) в присутствии многих бояр и польского резидента похвалялся, что никогда ещё москвитяне не добивались большего, чем в этом походе, и ещё не слыхано, чтобы такое огромное войско москвитян так быстро дошло до самого перешейка Татарии. Но при дворе Петра обо всём этом думали совсем иначе.
Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии. С. 128
Военные действия против татар начались в 1687 г., а в 1689 г. русская армия под начальством генерала князя Голицына в составе, как рассказывают, 400 000 человек выступила в поход, чтобы осадить Перекоп и проникнуть в Крым. Но эта многочисленная армия возвратилась назад, разбитая татарами, которые отняли у неё большую часть лошадей. Я знал одного старика, Васильчикова, участвовавшего в походе; он говорил мне, что дворяне, составлявшие армию, были всё отборные люди, и что каждый из них имел по 10, 20 и 30 слуг (боярских людей), хорошо снаряжённых и вооружённых саблями, нарезными ружьями, луками, стрелами и копьями, и что были полки в составе от 20 до 25 тысяч человек каждый, составленные из отборных людей.
Миних Б.-К. фон. Записки фельдмаршала графа Миниха / Пер. С.Н. Шубинского // Перевороты и войны. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. – С. 273–318. – Под назв.: Миних Б.-Х. Очерк управления Российской империи.
Во 197(1689) году боярин и полковой воевода князь Василий Васильевич Голицын ходил с ратными людьми под Перекоп с товарищи своими, полковыми ж воеводы: боярин Алексей Семенович Шеин, боярин Борис Петрович Шереметев с товарищем с думным дворянином Аврамом Ивановичем Хитрым, боярин князь Володимер Дмитриевич Долгорукой, боярин князь Константин Осипович Щербатой, стольник князь Яков Фёдорович Долгорукой. И как пришли на Чёрную долину, и на той долине с татары бой был. И милостию великаго Бога и заступлением пресвятыя Богородицы татар с той долины с поля сбили. И с тем к Москве к великим государем присланы от полковых воевод сеунщики (гонцы). И после того бою с татары дошли до Перекопа и вернулись назад. А боярин князь Василий Васильевич Голицын у стольников и у всяких чинов людей брал сказки, а в сказках велено писать, что к Перекопу приступать невозможно потому, что в Перекопе воды и хлеба нет. И после тех сказок он, боярин князь Василий Васильевич Голицын, взял с татар, стоя у Перекопа, две бочки золотых. И после той службы те золотые явились на Москве в продаже медными, а были они в тонкости позолочены.
Желябужский И.А. Дневные записки. С. 269–270
Из «Докладной выписки и пометы, учинённыя в приказе Розыскных Дел». Октября 30. …Октября въ 11 день, нынешняго 198 (1690) году, в Посолском приказе явился выходец из полону, из Азова, донской казак Осташка Данилов сын Глистин, и в Посолском приказе роспрашиван, а в pocпросе сказал:
Азовской де бей посылал его, Осташку, с татары в Крым для роспросу вестей про московских ратных людей.
И как де он был в Перекопи, и ему, Осташке, сказывали изменники донскиe казаки, Абрашка Гусенко да Изотка Тимофеев, что прислано де от салтана турского к хану крымскому в Перекоп, перед приходом под Перекоп царского величества ратных людей, незадолго, князь Василью Голицыну две куфы (большие бочки) золотых червонных для того, чтоб он, не чиня разоренья Крыму, возвратился с полки назад. И хан де велел у 15-ти бочек, величиною вёдр по 10-ти, сняв обручи, и выняв дна, средину налить смолою, и насыпав на другия дна сверху понемногу золотых червонных, вделывать дна по прежнему. И по пересылкам де от хана для тех золотых, ввечеру поздно, ездил к хану Веденихт Змеов, и, взяв те золотые, той же ночи он, князь Василей, с полки поворотился назад, и щиты, которые изготовлены были к приступу, велел пожечь.
Да он же Осташка сказал: как де его, Осташку, из Перекопи привезли в Озов к бею, по прежнему, назад, и при нём де Осташке азовской бей сбирался в Крым, а перед походом своим за день, на дворе своём, в чюлане, с тремя человеки агами изготовили три бочки с смолою и с золотыми, величиною вёдр по пяти, таким же подобием, слово в слово, как и хан сделал. И говорили они, бей и ага, меж себя, что им теми бочонками окупать головы свои; а где окупать, – о том де они меж себя не говорили. А как де те золотые в бочки с смолою заделывали, и он де, Осташка, с иными неволниками малоросийских городов с жители, сам – четвёрт, в том чюлане молол пшеницу, и то всё видели сами. И на другой де день он, бей, с войском пошол в Крым, и те бочки взял с собою, и при нём, Осташке, в Озов он, бей, не бывал, и кому де те бочки с золотыми и с смолою отдал, – того он, Осташка, не ведает.
Да в розыскном деле вора и изменника Федки Шакловитова в извете московских стрелцов капитана Василья Сапогова написано:
В прошлом де во 197-м году, с службы великих государей из-под Перокопи князь Bacилей Голицын с товарыщи поворотился неведомо для чего, а под Перекопью де промысел чинить было ему мочно, и нужды никакой ратным людем с первова дня не было. И посылал де он, князь Василей от себя из полку астраханского татарина Кармашка, да с ним человека своего Ивашка Тинбаева для переговору под Перекопь. А после того ездил околничей Веденихт Андреевич Змеов, да столники князь Яков да князь Борис Долгорукие, и переговаривали с крымцы тайно; а что, – того де никто не ведает. И оставили де они в оманатех Илью Змеова. А от Перекопи приходил ночью князь Сулешев, и поутру де, часу в другом дня, они, князь Василей с товарищи, от Перекопи отступили, и отшед версты с четыре, послал он, князь Сулешов: где они, князь Василей, остановятца? – И он де князь Василей сказал: «станет де он в том месте, где корм будет». – А после де того они, крымцы, выходили и ратных людей рубили. А славу де он Князь Василей такуя учинил, будто с крымцы учинил мирной договор. А как де, едучи к Москве, от реки Мерлы послал он, князь Василей, к Москве стрелцов изо всех полков, которые были в Болшом полку. А велел де он сказать им, стрелцом, будто он под Перекопью отступил для того, что де 12-ть дней воды не было. А под Перекопью де он стоял толко одну ночь, и водяной нужды никакой не было.
Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 3 СПб. 1884. С. 941–944
Голицын, под предлогом лишить татар их пастбищ, распорядился выжечь в этой пустыне траву; в сущности же эти гибельные костры были зажжены для того, чтобы отпраздновать похороны русских воинов. Как только огонь охватил траву, князь Голицын, вообразив, что татары приближаются, поворотил свои полки назад и гнал их через места, охваченные уже дымом. Многие тысячи погибли ужасной смертью, задушенные убийственным чадом. Скоро открыли виновника такого урона: золото, найденное в значительном количестве в казне Голицына, обличило злоумышленника; затем он сам признался в том, что его побудило к измене.
Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 240
Голицын не решился перейти на полуостров. Его испугал недостаток воды, особенно чувствительный при сильном майском зное. Остановившись под Перекопом, Голицын завёл переговоры с ханом и, не дождавшись их окончания, поспешно отступил, убегая от преследовавших его татар.
Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Глава 13. Царевна Софья. С. 503
Этот неудачный поход совершенно уронил Голицына. На него стали смотреть как на неспособного труса…
Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Глава 13. Царевна Софья… С. 356
Хотя Голицын и не оправдал блестящих надежд, обещанных его походом, однако Россия приобрела некоторое приращение. Чёрные калмыки, кочевавшие за Волгою, на луговой стороне реки Ахтубы, с тайшёю Чаган-Батырем, просили наших Государей принять их в своё подданство – и им отведены были для кочеванья земли, между Волгою и Доном, по рекам: Хопёру, Медведице и Ловле.
Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 167
Тем не менее, царевна Софья, желая [опять] возвеличить триумф князя, по возвращении почтила его большими дарами и, когда он приближался, сама вышла ему навстречу.
Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии. С. 128
8-го июля праздновалась память явления Казанской Божией Матери обычным крестным ходом из Кремля в Казанский собор. В восьмом часу утра Пётр приехал из Коломенскаго, а в девятом из Спаса за золотой решёткой открылось шествие с участием обоих государей и царевны. Последняя несла в поновлённом окладе образ «О тебе радуемся». В самом деле, как ей было не радоваться! Ея милый «свет Васенька» с торжеством победителя возвращался из крымскаго похода и вскоре должен явиться в Москву.
Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 74
Желая пышным объявлением, о мнимосчастливых успехах крымского похода, затмить правду пред народом, София повелела произнесть, с постельничего крыльца, милостивое слово ко всем собранным чинам, возвратившимся из похода, следующаго содержания: «Турция почувствовала наказание Божие! Бусурманы доходят до края погибели, чего никогда с ними не бывало, и никогда подобного не слыхивали, в чём сами признаются и говорят: пришла нам бусурманам всем совершенная гибель!»
Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 167
В правительственной канцелярии заготовлен уже был манифест по поводу окончания Крымскаго похода, назначены награды, но обнародовать его оказалось невозможно, так как младший царь упорно отказывался дать на то своё согласие.
Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 82
Бывший в сём походе c полком своим Лефорт, не мог не донести младому Государю всего, как что происходило. Его Величество изъявил крайнее негодование к любимцу сестры Своея, и не хотел отнюдь по возвращении его допустить к себе. Великаго стоило труда Правительнице исходатайствовать ему предстать пред Него; но должен был он однако же понести жестокой от него выговор.
Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. М., 1800. С. 47
Когда князь Голицын прибыл в Москву, то нашёл все дела в таком состоянии, что и подумать бы не мог. Его враги прознали сущность дела и опорочили его в глазах Петра Алексеевича. В аудиенции ему было отказано, и только после просьб царевны он был допущен к царской руке. Он выслушал страшные упрёки и не мог достичь цели – оправдать свои действия. Когда несколько дней уже прошло достаточно спокойно для Голицына, щедрость царевны дала случай новому испытанию. Она захотела раздать боярам большие имения и тем самым вознаградить их за добрую службу государству. Но Пётр воспротивился этому и захотел сначала изучить достоинства службы, а уже затем определить вознаграждения. Царевна, не желая в связи с этим быть уличённой во лжи, добилась от царя согласия сделать то, что она хотела. Она пожаловала Голицыну 1500 крестьянских дворов в различных деревнях, другим боярам – полковым воеводам по 300, другим главным офицерам в зависимости от их обязанностей, и даже одарила всех дворян, которые были на службе, из того расчёта, чтобы всех привлечь (attacher) на свою сторону. Подобные дары никогда не были приняты в Московии, всегда царь довольствовался тем, что жаловал шубу со своего плеча тем, кого ему захотелось почтить. Такая честь, необычная для москвитян, сильно задела Петра и усугубила давно возникшие у москвитян подозрения.
Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 152
«26 июля, после многих просьб, с большим трудом», говорит Гордон, «Петр, наконец, был убеждён согласиться на определённые награды, и 27 числа в субботу они прочтены боярам и их товарищам во внутренних комнатах, а прочим на верхней лестнице. Князь Голицын получил большия поместья, товарищи, дьяки, наделены деньгами, материями на платье, иным обращены поместья в отчины и сделаны прибавки к окладам, иностранцам пожаловано месячное жалованье, полковникам и подполковникам шёлковыя ткани». Гордон получил месячное жалованье и 20 соболей, серебряный стакан и богатую материю на платье. Имена убитых и умерших разосланы по всем соборам для поминовения в общественных молитвах. Всякой отец, сын, брат, близкий родственник погибших был повышен чином, в свидетельство верности и службы его присных. Наконец, всем розданы или обещаны были золотыя медали. Гордон получил такую в три червонца. Должно было благодарить Царей за оказанные милости – младшаго, Петра, в Преображенском. «Военачальники и офицеры явилися туда, но не были приняты. Одни огорчились тем», говорит Гордон, «другие нет. Все поняли, что согласие младшаго Царя было вынужденное, с великим насилием, что возбудило его ещё больше против военачальника и против главнейших советников при дворе из противной стороны. Все видели ясно открытый разрыв, который по всем вероятиям должен разрешиться величайшим озлоблением». «Все это», заключает Гордон, «по возможности сохранялось в великой тайне от толпы, но не с такою ловкостию и скромностию, чтоб не мог знать о том почти всякий».
Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 159–160
Итак, Пётр Голицина не допустил к себе, но позвал государственного казначея и допрашивал его о расходах царевны. При этом допросе Пётр схватил казначея за бороду, швырнул его на землю и топтал ногами. Когда слух об этом позоре дошёл до царевны, пламя её гнева вырвалось наружу.
Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 152
Стыд, сим нанесённый любимцу Софьину, вразумил её, что скоро должна миноваться и ея власть, и она решится на последнюю крайность, то есть, на отнятие жизни у младаго Монарха.
Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. С. 47
Гордый Голицын не мог забыть унижения, оказаннаго ему Петром I в присутствии бояр. Находя себя оскорблённым, он запылал к нему мщением, и, вместе с Царевною Софиею, решился ускорить гнусные замыслы, – погубить Петра.
Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 169
…Кроме политических причин ея радости, существовала особая и главнейшая, сердечная, причина, которая должна была действовать ещё живее. Голицын был другом царевны и ея наперсником. Разлука с ним уже давно её томила. Она об этом не раз писала к нему в письмах, скрываемых от людей посредством потаённой цифирной азбуки. Два таких письма, сохранившиеся счастливым случаем, относятся именно к тому времени, о котором мы говорим. Царевна поздравляет в них своего друга с победою, которую, разумеется, приписывает милосердию Божию, и присовокупляет: «чево от века не слыхано, ни отцы наши поведаша нам такова милосердия Божия; не хуже Израильских людей, – продолжает она, – извёл вас Бог из земли Египетской, тогда чрез Моисея, ноне чрез тебя, душа моя… Свет мой, братец, Васенька, здравствуй, батюшка мой, намногия лета и паки здравствуй Божиею (милостию) и Пресвятая Богородицы и твоим разумом и счастьем, победив агаряны, подай тебе Господи и впредь враги побеждати. А мне, свет мой, веры не имеется, что ты к нам возвратишься; тогда веры поиму, как увижу во объятиях своих тебя, света моего…». «Свет мой, батюшка, надежда моя, здравствуй на многия лета!.. Батюшка мой, радость моя, свет очей моих, мне веры не имеетца, сердце моё, что тебя, свет мой, видеть. Велик бы мне день той был, когда ты, душа моя, ко мне будешь. Если бы мне возможно было, я бы единым днём тебя поставила пред собою». И сам Голицын видимо очень желал своего возвращенья в Москву и потому просил друга-царевну, чтоб она помолилась. На первый раз царевна, кажется, не совсем так поняла его просьбу. «А что, свет мой, пишешь, чтобы я помолилась», отвечает царевна и присовокупляет, в сомнении: «будто я, верно, грешная пред Богом и недостойна; однако же дерзаю, надеясь на его благоутробие, если и грешная. Ей! всегда того прошу чтобы света моего в радости видеть». В другой раз она писала: «что ты, батюшка мой, пишешь о посылке в монастыри, всё то исполнила, по всем монастырям бродила сама пеша… что пишешь, батюшка мой, чтоб я помолилася: Бог, свет мой, ведает, как желаю тебя, душа моя, видеть; и надеюся на милосердие Божие, велит мне тебя видеть, надежда моя… А я, батюшка мой, здорова, твоими молитвами, и все мы здоровы. Аще даст Бог увижу тебя, свет мой, о всём своём житье скажу; а вы, свет мой, не стойте, подите помалу, и так вы утрудилися. Чем вам платить за такую нужную службу, наипаче всех твои, света моего, труды. Еслиб ты так не трудился, никтоб так не сделал».
