Евгений Николаевич Гусляров
Пётр Великий в жизни. Том первый
В селениях чары на след употребляются: в любовных интригах, в размолвке соседей, в явной, непримиримой вражде. В первых двух случаях будто они нагоняют только вечную тоску, отвращение от занятий и неизбежную смерть; в последнем же случае, кроме тоски, иссушают человека до последней возможности и доводят нередко до самоубийства. Вот основное верование поселян в чарование.
Поселяне, предпринимающие совершать чары на след, стараются подметить след проходящего человека, своего непримиримого врага. Заметивши след, они закрывают его, чтобы посторонние не истребили. Чародеи считают те только лучшими следы, которые были напечатлены: на песке, пыли, грязи, росе, снеге, и в особенности те, на которых есть волосы животных и людей. Это условие, кажется, выдумано, по необходимости, для оправдания обмана. Призванный чародей так искусно отделяет след, что он представляет как бы слепок со ступни. Для этого они употребляют широкий ножик, как говорят они же, окровавленный вихрем. Над снятым слепком читают тайно заговоры. Когда обиженный требует только нанесения тоски, тогда чародеи прячут след или под матицу, или под князёк; когда же обиженный требует смертельного отомщения, тогда он, в глухую полночь, сжигает след в бане.
Зло, совершённое чародеями над подвергшимся этому чарованию, может быть и уничтожено. Заметивши тоску, поселяне призывают или доку или ведуна, или знахаря и просят его, с подарками, избавить больного от недуга. Дока, решившийся помогать, прежде всего осматривает матицу, потом князёк, пересчитывает волосы. Поселяне слепо верят, что докам известно, сколько у каждого человека есть волос, и что вылезающие волосы всегда падают под след. Если они найдут след и заметят в нём волосы, тогда обещают избавление. Когда же обещание не сбывается, тогда уверяют, что замеченные ими в следе волосы, вероятно, принадлежали другому. Это условие есть приготовленное оправдание для неудачи. Дока выносит найденный след на улицу и бросает на дорогу, по направлению ветра. Этим самым сгоняется тоска. Когда дока не отыщет следа, тогда предлагает больному сжечь бельё под Благовещение, уверяя, что только это средство избавит его от недуга.
Сахаров И.П. Сказания русского народа. Библиотека русской фантастики. М. «Советская Россия». 1990. Т. 1. С. 312–314
Разнёсся слух в Москве о нелепом учении некоего мечтателя Квирина Кульманна. Голицын сам стал допрашивать его. Жалкий духовидец, приведя себя в изступлённое состояние, начал изрекать мнимыя свои пророчества, угрожая легионами ангелов, которые, по его словам, должны явиться к нему на защиту, если осмелится кто подвергнуть его пытке. Князь тотчас приказал пытать его: сечь кнутом и раны посыпать горячими угольями, и как духов никаких к нему не явилось, то он осудил несчастнаго, едва дышащаго, на сожжение в Москве, на болоте. После казни Кульманна (1689 г. октября 4) разосланы были ко всем пограничным воеводам строгия повеления, чтоб они не пропускали отнюдь в Россию ни одного иностранца без допросов, и, не испросив на то, всякий раз, особаго царскаго указа. Это в точности исполнялось до царствования Петра, который, постигая весь вред такого воспрещения, совершенно уничтожил его.
Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 176
Каин в парчовой юбке
В лето наставшее, то есть 7191, от Рождества же Христова 1683, месяца января в 11-й день, в третьем часу дня явилося в Москве на небеси знамение: отдался круг от солнца светел и велик, как было, и по нём недалеко от солнца с обеих сторон два круга, видом и сиянием подобные солнцу; а на них и самом солнце были кресты светлые четвероконечные, в средине же круга большого стоял серп острыми концами от солнца прочь, цветом же как бы радуга, бывающая во время дождя. И то знамение стояло над Москвою до самого вечера.
Матвеев А.А. Записки. С. 399
И для совершенного в государственном правлении утверждения и постоянныя крепости изволила она, в[еликая] г[осударыня] благородная царевна, во всяких делех во указех со имены братий своих, Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича писати своё, великие государыни, имя сице: «…Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич и сестра их, великая государыня благородная царевна и великая княжна София Алексеевна всеа Великия и Малыя и Белыя Росии, указали и бояря приговорили».
Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 92
По двух же летах правления своего вышеименованная царевна повелела имя своё в челобитных и во всяких делах писать вместе с братьями своими, великими государями, таким образом: «Великим государям и великим князьям Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу и благородной великой государыне царевне и великой княжне Софии Алексеевне, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцам», и на монетах больших на другой стороне изображать свою персону.
Матвеев А.А. Записки. С. 399
В пятницу на первой неделе поста патриарх, по заведённому обычаю освящал кутью прежде на трёх блюдах, из коих два назначались для царей, третье для него самого; ныне прибавилось ещё четвёртое блюдо, и стало всего «три государских». Все это были мелочи, но за ними скрывалось очень много смысла.
Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 55
Также она, царевна София, начала делать червонные под своею персоною, и в короне, и имя своё внесла титула государственнаго. Также учинила себе корону и давала овдиенции публичныя послам польским и шведским и другим посланникам в золотой палате, – что всё то принято было за великую противность от брата ея, царя Петра Алексеевича.
Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 240
В древнии роды чудодействуя жены мудрыя благоволил Господь послати в пoco6иe правления царства князя Петра Ал., в юных его летех воздвиже сестру его, царевну Софию Ал. Ей же дан чудный смысл и суждение неусыпным сердца своего оком, непрестанно творяще к poccийскомy народу велий труд.
Медведев С. В сб. Туманского. Т. VI. Стр. 82
Вдовствующая царица, разумеется, не могла, не имела права оставить этих оскорблений без протеста, она пошла жаловаться старшим царевнам: «Для чего учала она, Софья, с великими государями общё писаться?». Царица даже грозила: «И у нас ведь есть люди, они этого так не оставят». Таким образом, на поднятую руку поднималась другая. Протест, разумеется, не ограничился одною этою фразою. Слова царицы – лишь случайно сохранившийся обрывок тех злобных критик, оживлённых пересудов, каким, вне всякаго сомнения, подверглись на половине царицы поступки Софьи.
Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. Журнал министерства просвещения. СПб.1896, январь. С. 57–58
Наравне с ней могли иметь право на регентство другие женщины царской семьи: мать Петра, супруга покойного царя Феодора, дочери царя Михаила, Анна и Татьяна. О них, однако, при смелости и силе воли Софьи не было и речи.
Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.52
Необычайно было и двух-то царей видеть зараз на престоле Русской земли, а туг рядом с двумя и как будто наравне с ними появляется ещё и третий. Громкий и властный титул – Божиею милостию пресветлейшие и державнейшие великие государи цари и великие князья Иоанн Алексевич, Пётр Алексеевич и великая государыня благоверная царевна и великая княжна София Алексеевна, всея Великия и Малыя и Белыя Poccии самодержцы и многих государств и земель восточных и западных и северных отчичи и дедичи и наследники и государи и обладатели – стал употребляться с этой поры во всех грамотах и челобитьях. Не решались ввести его лишь в сношениях с иноземными государями, что не мешало, однако, и за границей стараться поставить на вид факт соцарствования Софьи. Там, однако, не мало дивились столь небывалому троецарствию. В наказе 30-го января 1687 г. князю Я.Ф. Долгорукому, при отправлении во Францию, было поручено, если спросят о летах и возрасте государей, говорить: им 20 и 15 лет, они красивы, умны, всем наделены, к подданным и иноземцам милостивы; с ними соцарствует сестра их царевна София. Дьяк Волков, отправленный в том же году в Венецию, доносил, что тамошние сенаторы «удивляются тому, как служат их царскому величеству подданные их царскаго величества таким превысоким и славным трём персонам государским».
Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 54–55
Заботясь, чтобы слава о царевне и за морем в чужих краях была великая, Шакловитый образчик её портрета послал в Голландию к амстердамскому бургомистру Николаю Витзену, через дьяка Андрея Виниуса (известный деятель петровского времени, из голландцев. – Е.Г.), с просьбою – снять с него копию и написать полное наименование (титул) царевны, вместе с виршами на немецком и латинском языках; стихи были сочинены С. Медведевым. Виниус исполнил поручение и послал за границу образцовый лист. Витзен скоро выслал до сотни печатных портретов Софии Алексеевны.
Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. Варшава. 1871. С. 2
Кроме того, Шакловитый, без ведома царевны, заказал жившему в Москве хохлу‑художнику Тарасевичу выгравировать портрет Софьи. На этом портрете она была изображена в царской короне со скипетром и державою в руках. Кругом портрета были аллегорические изображения семи даров Духа Святого, или добродетели царевны: разум, целомудрие, правда, надежда, благочестие, щедрость и великодушие. Под портретом были помещены вирши Медведева, общий смысл которых был тот, что как ни велико Российское государство, но всё оно ещё мало перед благочестивою мудростью царевны, не уступающей ни Семирамиде вавилонской, ни Елизавете британской, ни Пульхерии греческой делами славы. Кругом портрета была следующая надпись:
«Наитишайшая, православнейшая, Богом венчанная защитительница христианского народа, Божиею милостью царевна, великая княжна московская, госпожа Софья Алексеевна, самодержица Великия, Малыя и Белыя России, многих государств восточных, западных и северных отчична, наследница, государыня и обладательница».
Портрет этот понравился царевне‑правительнице, как славословие её добродетелей и как указание на ту высоту, которой она достигла; но не понравилась ей сделанная к портрету прибавка. Под портретом царевны было изображение великомученика Феодора Стратилата, а в день памяти этого святого были именины Фёдора Шакловитого.
Карнович Е. На высоте и на доле: Царевна Софья Алексеевна. В сб. «Придворное кружево». Современник; Москва; 1994. С. 186
Странное сочетание портретов царевны с изображением великомучика Фёдора встревожило князя В.В. Голицина. Он опасался, чтобы любовь к нему Софии не остыла. При всём своём уме и образовании суеверный, преданный предрассудкам своего времени, он прибегнул к чародейству, о котором мы уже писали, один из его крестьян, знавший тайную силу трав, давал ему коренья, которые он клал для прилюбленья в кушанья, подносимые царевне. Мы знаем так же, как дорого поплатился колдун за своё знанье и усердие: князь, по свидетельству Сильвестра Медведева, свидетельству, подтвержденными другими лицами, велел сжечь знахаря в бане, чтобы не было от него проносу.
Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 452
Сперва приготовили гравюру, изображавшую царей и царевну… Но присутствие царей не входило в намерения правительницы, а потому заказан был портрет ея одной в короне, со скипетром и державою в pуке и с теми же семью аллегориями добродетелей (разум, благочестие, щедрота, великодушие, надежда божественная, правда, целомудрие), которыя С. Медведев расписал в тут же приложенных пышных виршах.
Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 62
Во время допросов были найдены ещё три гравюры, две из них были одного и того же содержания с гравюрою «немецкой работы», с тою только разницею, что «полную титлу и вирши к ней написал по-славянски С. Медведев, по приказанию Ф. Шакловитаго, пояснившаго при этом о медальонах с добродетелями, что они расположены вокруг портрета царевны Софии потому, что «у цесаря Римского седмь курфистров в орлех, и вместо де седми курфистров подписано седмь добродетелей ей великой государыне».
Портрет этот гравировал в Москве черкашенин Тарасеевич, и на загородном дворе Шакловитаго, находившемся за Новодевичьим монастырем Тарасеевич отпечатал с него оттиски.
Была найдена ещё пятая гравюра, или «болшой лист», она изображала вверху, Отца и Сына и Святаго Духа; посредине, царей Иоанна и Петра Алексеевичей и царевну Софию Алексеевну «с излиянием над нею седьми даров Духа Святаго»; внизу же были помещены, «признавая к ратному строю»: князь Василий Голицын, верхом на лошади, гетман Иван Самойлович, человек с заступом, и иныя, по-видимому, аллегорическия фигуры, так что для изъяснения этой гравюры была составлена особая книжка.
Под гравюрою этою была надпись: «Тщанием Данилы да Якова Ивановых детей Перекрестов». Гравюра эта была вырезана на меди в Ахтырке тем же Тарасеевичем, по заказу Шакловитаго «в похвалу царевне» что и подтвердил Медведев, [на допросе] сказав, глядя на гравюру: «похвала вся и честь великой государыне болшая и седмь даров Духа Святого написаны на неё одну». Гравюра эта была поднесена царевне сыновьями Перекреста в 1688 году, в бытность их с отцом в Москве, где она, на Белгородском подворье, и печаталась на атласе, тафте и бумаге. К сожалению, от этих последних гравюр не осталось ни одного экземпляра; но с первой, или с портрета царевны Софии Алексеевны, гравированнаго Тарасеевичем, сущесгвует копия, по поводу которой, а также и про оригинал ея, Д.А. Ровинский поместил в 1-м выпуске своего издания, «Материалы для Русской Иконографии» следующее: «Впоследствии оттиски этого портрета, по приказанию Петра, отбирались, и так исправно, что до нас не дошло из них ни одного экземпляра. В 1777-м году в Академии Художеств хранился ещё один экземпляр его, но и тот утрачен; хорошо ещё, что с него в этом году была сделана гравером Афанасьевым точная копия».
В розыскном деле эти гравюры были приложены, как вещественное доказательство замысла царевны Софии быть Самодержицею всея России и существовавшаго в ея пользу заговора.
Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Стр. VIII–XI
Дьяк Андрей Виниус, который помогал, чтобы слава о царевне была великая и за морем, и способствовал напечатанию в Голландии ея портрета, – с падением Софии чуть не проклинал себя за то, что был посредником между Шакловитым и Витзеном и невольным виновником распространения ея славы. С чувством глубокаго сожаления он объяснял на следствии (1690 г. 5 нояб.), что послал во 195 г. лист, «опасаясь в. государей указу, а от Федьки какова зла, отказать ему не смел, а по тому де его Федькину приказу тот образцовой лист послал за море».
Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. С. 6
Правление царевны Софии Алексеевны началось со всякою прилежностию и правосудием всем и ко удовольству народному, так что никогда такого мудраго правления в Российском государстве не было.
Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 238
Софья Алексеевна, старше покойного царя Феодора, она управляет в Москве с боярами; возвела на престол своего брата Иоанна. Умная и набожная, проводит время в молитве и посте. Читает жития святых по-польски, что в стихах издал Баранович. Царя Иоанна она так оберегает, что он никуда не выезжает, да и к нему никто не ходит без её дозволения. Бояре также не созывают думы без неё не только по делам государственным, но даже и частным.
Дневник зверского избиения московских бояр… С. 19
Оба они [эти братья цари], правда, сидят на троне, но ни один из них ничего не решает, а царевна обдумывает всё с магнатами, после чего решение публикуется – опять же от имени обоих царей.
Шлейссингер Г. А. Полное описание России… С.111
…Cтаршая принцесса София Алексеевна в общем-то всем управляет, хоть и находится в тени [буквально: «за чёрным занавесом»].
Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. С. 91
Пётр же видимо развивался, и показывал своею деятельностию, своим образом действий, своим характером, что из него может выйти. Сторонники его утверждались в надежде дождаться праздника на своей улице, и, не в силах скрывать нетерпение, смело выражали своё мнение, оказывая неуважение к старшему Царю и правительству Царевны Софии Алексеевны.
Так: стольник Языков открыто говорил: имя Царя Петра Алексеевича видим, а бить челом ему ни о чём не смеем. Шакловитый подверг его пытке и выпроводил из Москвы.
1684 г. октября 23, боярам Ив. Вас. Бутурлину, А.П. Салтыкову, окольничим князю Я.В. Хилкову, А.С. Хитрову, М.П. Измайлову, князю В.Ф. Жировому-Засекину, стольнику кн. Б.Ф. Долгорукому приказано с дворов до своего в. государей указу не съезжать; а у В. Мяснова отнять честь, думное дворянство за то, что в 193 г. окт. в 22 числе, на праздник Богородицы Казанския, по их, в. государей, указу велено им быть за в. государём царём Иоанном Алексеевичем в ходу, и из того ходу за св. иконами по городу. И для того к ним на дворы посыланы из разряду подьячие многажды, и они в том ходу за в. государем и по городу за иконы не были; а про В. Мяснова люди его на дворе сказывали, что он со двора своего съехал в Новодевичий монастырь, а он в монастыре том не был.
1 декабря в. государи и государыня Царевна указали: стольников и стряпчих, осенних и зимних походов, которые написаны за в. государем Иоанном, написать с городами, т. е. городовыми дворянами за то, что в походе за Хорошевым не объявились, опричь трёх человек, И.М. Дмитриева, князь В.Ф. Македонскаго, да Е.С. Кондырева. Этих опальных лиц оказалось более 50.
Декабря 7-го Иван Дашков позволил себе даже ругаться в царском дворце. «В. Государи и Царевна указали: Ив. Меньшаго Васильева Дашкова, что он, будучи в верху у их государских хором, говорил невежливыя слова, послать в тюрьму». Когда пришли за ним, его дома не сказали, взятые в приказ-разряд его люди говорили, что он «с Москвы съехал в Киржатский монастырь к брату своему, строителю к Ионе Дашкову». Дек. 8 послали нарочно туда подьячего Краснаго, а он, Дашков, уехал в Москву до него и явился в разряде. И дек. 11 ему сказан указ: «ты говорил невежливыя слова в верху, чего и в простых домах таких речей говорить не пристойно». Государи указали «бить батоги нещадно и написать с городом по Алексину». И потом «пожаловали, на милость положили, батоги бить не велели, а велели быть по прежнему с городом по Алексину».
В 1685 г. Нояб. 7, «за многое воровство и за непристойныя и к смуте заводныя слова» сослан с Москвы на Верхотурье капитан стрелецкий Ив. Тавкунов с женою Любавою; «велено держать его за крепкою сторожею, до тех мест, как об нём прислан будет указ».
И в простом народе примечались иногда знаки нерасположения к правительству Царевны Софии.
Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 115–117
В это же время царевна Софья Алексеевна убедилась, что потехи брата с конюхами принимают значение гораздо важнее того, чем она предполагала. Она увидела, что создаваемое войско растёт, крепнет силами и будет ей служить главною помехою для достижения её целей самодержавия. Она замыслила принять страшное решение: убить царственного брата и его мать и сжечь потешные сёла.
Дирин П. Потешные полки Петра Великого. «Русский архив» за 1882 год, книга 3 выпуск 5. С. 23
Но подобный план не мог бы иметь успеха без большой партии сторонников, и она решила её составить; изучив достоинства всех, она сочла, что нет никого достойнее, чтобы стать во главе её, чем князь Голицын.
Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 160, 197
Царевна в сие время женила брата своего Иоанна на Прасковье Фёдоровне Салтыковой (1684 г., января 9).
Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 123
Трудность была в том, чтобы заставить Голицына согласиться на убийство двух царей, на которое она твёрдо решилась, считая, что этим обеспечит власть себе, своему будущему мужу и их детям. Князь (Ie prince), более опытный и менее влюблённый, (чем она) представил ей весь ужас этого замысла, и заставил её принять другой план, более благоразумный, и, очевидно, более надёжный. Он состоял в том, чтобы женить царя Ивана, и ввиду его бессилия дать его жене любовника, которого она полюбила бы на благо государству, которому она дала бы наследников. А когда у этого монарха появятся дети и у царя Петра не станет больше ни друзей, ни креатур, в этом случае они повенчаются, и, чтобы их брак был признан всем миром, они добьются избрания патриархом отца Сильвестра (Медведева), польского монаха греческой веры, человека очень опытного, который тут же предложит направить посольство в Рим для объединения церквей. Когда это удастся, то это вызовет одобрение и уважение. Затем они принудят Петра сделаться священником, а Ивана – громко сетовать на распущенность его жены, чтобы показать, что дети рождены ею не от него, потом постригут её в монастырь и добьются, чтобы Иван женился вновь, но так, чтобы они были уверены, что у них не будет детей. Этим путём, без убийства и без боязни Божьей кары, они станут во главе государства при жизни этого несчастного и после его смерти, так как в царской семье больше не останется мужских наследников.
Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 162
И понеже царевна Софья Алексеевна была великаго ума и великой политик, хотя себя укрепить вечно в правлении под именем своего брата царя Иоанна Алексеевича, взяла резолюцию его, брата своего, женить. И женила на дочери Фёдора Салтыкова, из добраго шляхетства, которой был тогда воеводою в Енисейске, в Сибирском королевстве. И сию женитьбу в том виде учинила, чтоб видеть сыновей от брата своего и наследников к короне.
Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240
Января 10.1684. Император Иоанн Алексеевич частным образом (как обычно) женился на Прасковье Фёдоровне Салтыковой, её отец прежде звался Александром, а на сей раз сменил [имя] на Теодор или Фёдор, как здесь произносят сие.
Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 6
Из донесения австрийского посла Иоганна Эбегарда Гевеля от 7–8 февраля 1684 г.: «Иван очень слабого здоровья, напротив, Пётр исполнен силы, здоровья, ума и блестящих надежд. Сестра обоих, Софья, в руках которой всё правление, по-видимому, навязала Ивану жену, надеясь, что он произведёт потомство и тем самым устранит своего брата от надежды на престол, но на первое плохая надежда, так как Иван нездоров и недалёк… Да и невозможно, чтобы долго подобные отношения братьев могли продолжаться. На стороне Петра большая часть бояр и сенаторов; только сестра Софья, 26-ти лет, великого ума и способностей, поддерживает старшего брата. Но никому не тайна, что старший по слабому состоянию умственных и физических сил, неспособен к управлению. Это признают сами бояре и частенько об этом вздыхают…».
Аделунг Ф. Критико-литературное обозрение путешественников по России до1700 года и их сочинений. М., 1864. Т.2. С. 227
(Московиты) имеют большую склонность к поездкам на богомолье. Царь Иван, будучи полностью парализованным (на него страшно смотреть. Ему около 28 лет), проводит в них всю жизнь.
Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 172
Однакож, Бог определяет всё по своей воле, и Софья достигнуть пожелаемаго не могла. И усмотря, что дочери родятся, тогда начала план свой делать, чтоб ей самой корону получить и выйти-б замуж за князя Василия Васильевича Голицына. О сём упомяную токмо как разглашение было народное, но, в самом деле, сумневаюсь, ежели такое намерение было справедливое. Правда-ж, подозрение взято в сём на неё, царевну Софью, от ея самых поступок.
Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240
Более всех хлопотал об этом Шакловитый, произведённый царевной из бедных подьячих в окольничие. В августе 1687 г. он стал предлагать некоторым начальникам стрелецким, чтобы они били челом государям о венчании на царство правительницы Софии и обещал написать челобитную для подачи. На сомнение стрельцов – послушает ли их царь Пётр, Шакловитый отвечал: примет челобитную, если вы задержите Льва Кириловича и кравчаго Бориса Алексеевича; патриарха можно переменить, а бояре – отпадшее зяблое дерево, разве-де постоит до поры до времени один князь В.В. Голицын.
Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. С. 123
Уже во время царствования Фёдора Голицын, как рассказывают современники, находился в близкой связи с царевной Софьей.
Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.67
Царевна Софья, готовая на всё, захотела для успокоения совести заменить скандальную связь с этим фаворитом на таинство брака. Вся трудность заключалась в том, чтобы избавиться от жены Голицына, на что этот князь не мог решиться, будучи честным по природе; к этому нужно прибавить, что он получил за ней в приданое большие имения, и имел от неё детей, которые были ему дороже, чем те, что были от царевны, которую он любил только ради своей выгоды. Однако, благодаря женской хитрости, она действовала так умело, что убедила его склонить свою жену сделаться монахиней, и благодаря этому муж, согласно религии московитов, не позволяющей ему в таком случае хранить безбрачие, добивается от патриарха разрешения вновь жениться. Когда эта добрая женщина согласилась на это, Царевна более не сомневалась в удаче своих замыслов.
Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 161
Между тем, князь был великолепный семьянин, любящий отец и муж, он так же пользовался взаимной любовью в своей семье. Тёща князя Василия Н.И. Стрешнёва, без сомнения зная, чем угодить ему, неоднократно писала: «что сын его, князь Алёшенька слова выписал, а в самый Кузьмы и Демьяна день начал писать склады». А жена в самых нежных выражениях просит своего ненаглядного света князь Василия беречься от всякой скорби, хранить своё здоровье, шлют к нему доктора… «Ты, свет мой, – писала, между прочим, Татьяна Ивановна, – ведаешь сам каков ты мне надобен, дороже души моей грешной… не плошай, свет мой, прибегни к Спасу и пресвятой Богородице, и преподобному Сергию и помолись им с верою, и попроси у них милости. А се попомни свет, моё рождение, о чём я тебе приказывала, держись, свет мой, чистоты душевной и телесной, знаешь и сам, как то Христу любо…».
Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 432
Муж у них, московитов, имеет право, если не ожидает от жены детей, отослать её в монастырь и через шесть недель жениться на другой. Этот обычай часто применяется у вельмож, которые, не имея от жены детей или имея лишь дочерей от нея, в праве поместить её в монастырь и жениться на другой. Также, если муж может обвинить жену в чем-либо безчестном, она должна поступить в монастырь и постричься в монахини; делается это, однако, больше по произволу мужа, чем по судебному приговору. Происходит это следующим образом: если из простой подозрительности или по какой-либо другой причине мужу жена опротивеет, ему ничего не стоит нанять за безделицу двух лжесвидетелей, которые, по соглашению с ним, обвинят жену в блуде. Тогда, особенно если он пустит ещё в ход подарки судьям, жена, хотя и не виновная ни в чём, присуждается к заточению в монастырь, где ей приходится пробыть всю жизнь.
Койэт Б. Москва при смерти тишайшего государя. (Выдержки из записок иностранца-современника). // Русская старина, 1893. – Т. 80. – № 12. – С. 537
Она, Софья, не предвидела, однако, что у этого князя были другие планы, отличные от её собственных. Присоединив Московию к Римской церкви, он, надеясь пережить царевну, не сомневался в том, что добьётся от папы того, чтобы его законный сын унаследовал его власть, предпочтительно к тем, кого он прижил от царевны при жизни своей жены.
Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 162
Монах Сильвестр Медведев, котораго Царевна София, по своим видам, хотела сделать патриархом, собирался ехать в Рим, для соединения нашей церкви с западной. С другой стороны сам Голицын замышлял ещё более обширные предприятия: пользуясь полною доверенностью Софии, он льстился мыслию проложить cе6e путь к престолу и думал, что если переживёт Царевну, возложит корону на себя, а потом на сына своего Алексея, надеясь, по предполагаемому соединению церквей, получить утверждение от папы. Медведев и Голицын, каждый обдумывали свои планы втайне; но, страшась впоследствии приготовить ими собственную для себя погибель, они согласно решились: постричь Петра силою в монахи! Голицын, соблазнённый мечтательной будущностью, – весь предался необдуманным порывам своих страстей.
Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 150
И во всё время того правления царевны Софии Алексеевны и другаго двора царя Петра Алексеевича ретираты в Преображенском, министры с одной и другой стороны интриги производили, а именно: [со] стороны царя Петра Алексеевича токмо един князь Борис Алексеевич Голицын, да при нём держалися Нарышкин Лев Кириллович, Тихон Стрешнев, поддядька, да постельничей Гаврила Головкин, да из бояр походных, хотя в тот секрет допущены не были, – князь Михаил Алегукович Черкаской, князь Иван Борисович Троекуров.
А с другой стороны, двора царевны Софии Алексеевны, князь Василий Васильевич Голицын, Фёдор Щегловитой, которой един в секрете самом был у царевны Софии Алексеевны, также Алексей Ржевской, Семён Толочанов и некоторые из шляхетства посредняго, а из больших родов никто не мешался.
Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240
