Евгения Чепенко
Вера в сказке про любовь
Глава 7
Суббота
Наверное, только с женщиной, давно и прочно переставшей верить в сказки и чудеса, может произойти сказка и чудо. Наверное, только любящий мужчина может сотворить для нее эту сказку вопреки ее убеждениям. И не каждый мужчина способен настолько знать ту, кого любит, чтобы твердо быть уверенным, что где-то в глубине ее души живет маленькая девочка, верящая в истории о принцах и принцессах.
Карина плакала.
Я сидела рядом и пыталась спасти ее макияж. Каринчик тоже честно старалась спасти свой макияж, но эмоции били через край. Так что в итоге и мои, и ее усилия оставались тщетны. Тургеневские страсти мы устроили в небольшой уютной гостиной, в окружении антикварной мебели. За приоткрытой балконной дверью нас ожидала деревянная веранда с резными перилами и плетеной мебелью, а еще чудесный ухоженный сад. Кто ж знал, что Жорж отыщет за Гатчиной восхитительное отреставрированное поместье и снимет его.
Словно в подтверждение моих мыслей Каринчик хлюпнула, вновь покрутила в руках потертый томик Диккенса и всплакнула еще немного. Эта книга и стала последней каплей, переполнившей чашу сдержанности и реализма. Она молчала, когда нас подвезли к дому, молчала, когда провели через все комнаты, молчала, когда слушала, что нас ожидает на ужин, но стоило Жоржу отвернуться и продолжить колдовать, как подругу развезло.
– Ох, чего-то я дура, похоже, – прогундосила Карина и проникновенно высморкалась.
Я сдержала смешок. Со всеми этими аналогиями про принцесс и розовых единорогов как раз подумалось, что ни первые, ни вторые не сморкаются.
– Ты не дура, ты – невеста. Это страшнее.
– Ну, спасибо! Успокоила, – она попыталась осторожно убрать с ресниц слезы. При этом на платке осталась добрая половина туши. – Притча о том, как старая дева замуж выходила.
– Была б ты на моем месте, вообще б сейчас ржала сидела. В тебе сострадания-то никакого.
– А вот это правда. – Карина заулыбалась и стерла еще немного туши. – Ладно, хорошего понемногу. Реанимируй мое лицо и пошли готовиться к празднествам.
Я озабоченно вздохнула. Если у Карины была проблема с предстоящей порчей паспорта, то у меня – опасения по поводу предстоящих гулянок. У Жоржа в наличии имелись друзья, все еще в массе своей холостые. Исключительно по желанию престарелых джентльменов в программу торжеств сегодня же включались две вечерние попойки. В стране сильно развитой демократии сие безобразие зовется «мальчишником» и «девичником». У Карины была я, у меня была Карина, загулять мы могли в любую ночь любых суток, поэтому обе были против. К сожалению, помимо нас девочек набиралось еще шесть, а мальчики, которых аж двенадцать, очень рвались устроить жениху проводы. На слове «проводы» двое из двенадцати, тех, кого я за утро уже успела увидеть, подозрительно глупо подсмеивались.
– Вер, а у меня будет большой торт с клевым мужиком внутри? – у невесты, видимо, мысли в голове крутились те же, что у меня.
– Обойдешься. Глаз закрой, – я аккуратно растушевала тени.
– Плохая ты подруга.
– Я – очень хорошая подруга. И как только у тебя пройдут приступы лютой ревности, ты это поймешь.
– Я не ревную.
– А я – балерина. Другой глаз закрой.
– И почему сразу лютой? – не унималась несчастная невеста.
Я только плечами пожала. Да она ответ и не ждала, просто старалась сохранить хоть видимость независимой несгибаемой особы.
– И я уверена, что зачинщик – Носов. Только его ума могло хватить на такую банальность.
– Ты погоди виновных искать. Они еще ничего не сделали.
Карина гневно нахмурилась и потрясла в воздухе Диккенсом.
– Насквозь вижу!
Я вынула из ее рук классика, восстановила макияж и отдала распорядителю с Жоржем. Сама же отправилась осматривать выделенную мне кровать в одной из гостевых комнат. Спать сегодня намечалось в компании двоюродной сестры жениха и ее мамы. А вот мама самого жениха, то ли к печали, то ли к радости, посещать свадебные торжества горячо оберегаемого сына отказалась. Но, как сказала Карина, сын был уверен, что родительница просто угрожает, на деле же появится пренепременно.
Пока поднимала чемодан по лестнице, вернулась к мыслям о предстоящих нервных потрясениях. Каришу пугала перспектива голой девушки в торте, меня пугала перспектива Света на мальчишнике. Я, как истинный русский электрик, не знала, какого черта он решил засветить именно здесь и сейчас. Была ведь уверена абсолютно, что он если и появится, то завтра, к основным торжествам, поулыбается фальшиво и сбежит. А тут какой-то беспощадный подвох намечался. Подвох начал ощущаться еще тогда, в этом его странном согласии посетить свадьбу незнакомых людей. Чего ради? Мне отчаянно захотелось ухватиться за сердце и охнуть. Мамочке всегда помогало, может, и мне поможет.
– Привет, – раздался звонкий голос из комнаты, стоило мне попой толкнуть входную дверь.
– Привет, Тань.
– Твоя кровать там. – Она пальцем указала на койку, что расположилась у глухой стены, рядом с входной дверью.
Себе и матери находчивая девушка застолбила спальные места получше. Кто-нибудь на ее месте поступил бы иначе? Точно не я.
– Что делаешь?
– Думаю, что у мужиков там прикольнее будет.
– Ты что-то знаешь?
– Ничего конкретного. Просто предчувствие. Ты так не считаешь?
– Есть немного.
– Жоржу устроят напоследок веселье.
Татьяна ехидно улыбнулась. А я с печальным вздохом опустилась на кровать.
Конечно, я знала, что они обе правы: и Карина, и Таня. Но в отличие от них обеих я искренне была убеждена, что мужчина, который устроил все эти торжества, не станет веселиться так, как хотят его друзья. Слишком это глупо. Или, может, я ошибаюсь.
От собственных нестабильных мыслей стало страшновато. С еще одним горестным вздохом я поднялась и отправилась на поиски кухни с хорошим крепким кофе. Со всей этой нервотрепкой горячий ароматный напиток не повредил бы.
– Карину ищешь? – надо же было мне на лестнице столкнуться с виновником общеженского беспокойства.
– Нет. Пока кофе, а потом можно и Карину, – отшутилась я.
– Давай провожу.
– Да я примерно запомнила, где тут что.
– Все равно, – Жорж развернулся и начал спускаться вниз. – Идем?
– Ага, – я немного растерялась от такой странной настойчивости.
– Как комната?
– Красивая, – я поравнялась с женихом и подозрительно на него покосилась.
Он же никогда ко мне интереса не проявлял. Ну, подруга Карины и подруга. И хрен бы с ней. А сейчас не хрен… Чего за дела?
– Как дом?
– Красивый, – как-то непроизвольно вышло ответить.
– Платье тоже?
– Ага.
– Направо, – он открыл передо мной дверь. – Что вечером планируете?
– Не знаю, – честно выдала я.
– А я думал, подруга невесты устроит проводы холостой жизни.
Я недоверчиво уставилась на Жорика. Жорик в свою очередь явно обеспокоенно уставился на меня.
После нескольких секунд созерцания я наконец сообразила, что от меня ответа ждут.
– Она давно ж ее проводила. А по случаю свадьбы напились мы еще неделю назад в пабе.
– И это все?
– А чего еще? – уперто не желала вникать в суть вопросов я.
Ощущала себя героем знаменитой песни: «Я понял, это намек, я все ловлю на лету, но не понятно, что конкретно ты имела в виду»…
– Разве подруга не устраивает безумную ночь невесте? – уже немного сердито проговорил Жорж.
И вот тут до меня дошло. Оно ревнует! Точно так же, как и Карина. Внимание. Вернунчик, сейчас нужно ответить что-то очень дальновидное и умное.
– Э, – выдала я. Потом подумала и добавила: – Ну…
И где умные мысли, когда они так нужны?
Жорж заметно занервничал, истолковывая мои нечленораздельные звуки по-своему.
– А что значит безумная ночь? Это уж лучше ты ей устраивай сам. Не спорю, когда-то до тебя у нас бывало подобное не раз, а сейчас Кариша скучная стала. Жорик то, Жорик это. Знаю я ее, опрокинет стакан от нервов и спать пойдет… В любом случае.
Жених честно постарался скрыть радость и облегчение.
– А тебе друзья что-то в этом роде намерены устроить? – тут же пошла в лобовую я, отчего Жорж снова напрягся.
– Нет!
– Тоже нервничаешь?
– Очень. Кухня там, – жених ткнул пальцем на ближайшую от нас дверь и галопом поскакал от меня прочь.
Мужики как дети, честное слово! Так запросто спалиться, что друзья девушку привести собираются. Интересно, они одну на всех притащат или не поскупятся? Хотя, какая теперь разница… После моих слов об очень верной невесте у него глаз дергаться будет с перепугу от одного только намека на чужеродную женскую особь.
…
– Нам до полного комплекта не хватает только вязания…
Юлиана с укоризной покосилась на дочь. Невеста и без того напряженная была, а уж с постоянными замечаниями Татьяны того и гляди уничтожать возьмется все в пределах видимости. Я не удержалась от нового вздоха. Сколько еще их у меня случится за сегодняшний вечер? Как старушка на завалинке.
Оставшиеся четыре милые дамы, амурные половинки четверых из двенадцати чертей Жоржа, сбившись в стайку, пили коктейли в двух метрах от нас и вполголоса общались между собой. На фразу Татьяны они среагировали приглушенными смешками и сочувственными взглядами в сторону Каринчика. Барышни явно не впервые вот так сопровождали куда-то своих суженых и успели неплохо сдружиться между собой, но не с Кариной. Она тоже суженого сопровождала, только, зная ее, предположу, что этих дам моя категоричная подруга к нужным или интересным людям не причислила, и оттого к квартету не присоединилась.
Короче говоря, развеселая вечеринка у нас выходила. Четыре бесполезные чирикающие птички, Юлиана с Татьяной, разумная я и невеста с настроем голодного аллигатора. Что может быть интереснее?
Конечно же, кормежка голодного аллигатора!
– Я в туалет, – сквозь зубы проговорила Карина и, не дожидаясь реакции со стороны своих гостей, отправилась на выход.
– Туда же! – подскочила я следом, уже понимая, в какой такой туалет она собралась.
– И я! – подпрыгнула Татьяна. – Надоело сидеть, хоть пройдусь.
Аргумент фиговенький, но Юлиана поверила, а квартет только притих немного. Полагаю, ощущают они себя не в своей тарелке. Думают, невестушка в туалете рыдать будет, а верная подруга и будущая родственница успокаивать, лапшичку на уши навинчивать, сиропом масляным сдабривать. Ну да, разбежались и прыгнули.
– Каринка, стой! – зашипела на весь темный коридор я. – Куда намылилась?
– Сюрприз устраивать!
– Приключения начинаются, – счастливо проговорила Таня.
– Не смей! – я уже даже не поняла, кому из двоих запрещаю.
Одна полна жажды крови, вторая – жажды зрелищ. И только Вера – оплот благоразумия. Мои протесты результата не принесли. Карина только ходу прибавила:
– Куда тут сворачивать?
– Направо, и на улицу. Там за верандой сразу и прятаться удобно, и обзор в окна отличный, – с готовностью ответствовала Татьяна.
– Вы совсем сдурели?! Карина!
Конечно, никто меня не услышал, и вот мы всего пару минут спустя, как три полные ду… разведчицы, таращились на закрытую тусовку мужиков.
Первой вышла из ступора Таня.
– Я не поняла. Это они вот этому так многозначительно лыбились?
– Не выступай так громко, – зашипела я на новоявленную родственницу, потянув ее за подол свитера вниз. – Может, матч редкий какой-нибудь или особый.
– Вот ерунда-то! – разочарованию Татьяны не было предела. – Развлечение для стариков: у телика посидеть. А гонора-то было! А таинственности!..
Карина, сидящая напротив, глупо захихикала. И я была с ней солидарна. Перемудрили мы, чисто по-женски перемудрили. Девица тут мерещится, девица там. А какая может быть девица, когда «Зенит – чемпион»?
Мужики одобрительно загалдели и принялись делиться друг с другом впечатлениями и пивом.
– Говорят, наши фанаты англичан переплюнули, – как-то сразу в тему вспомнилось мне.
– В плане фанатизма? – поняла меня резко подобревшая Кариша.
– Ага.
– Вы издеваетесь? – взвилась Таня.
– Они же после той драки с пустыми трибунами играют? – теперь уже бесполезные для нас троих знания выдала невеста.
– Ага.
– Да ну вас. Я пошла.
Разочарованная в жестокой действительности, сестра Жорика покинула место действия.
– Это случаем не затылок твоего Хуана?
– Где? – я подползла к Карине поближе и влипла в стекло с ее стороны.
– Так рядом с Жором. Чуть не в обнимку.
Я пораженно уставилась на лохматую шевелюру Света. Он и впрямь был там, куда указала Карина. Причем они с женихом разговаривали, словно старые друзья.
Как любой нормальной, здоровой, не лишенной бренных остатков романтизма, женщине, мне закралась крамольная мысль: а вдруг?! А вдруг наряду с прошлыми нашими встречами и его пьяным философствованием, сильно смахивающим на флирт, сегодняшнее явление Света свету состоялось исключительно ради меня? Вдруг он в друзья к Жорику прибился исключительно ради покорения меня? Такой прекрасной, такой недоступной, такой восхитительной и обязательно сексуальной, еще умной, забавной, непредсказуемой, элегантной, точно независимой, и…
– Жорик с таким лицом только дела обсуждает, – размазала меня о грешную землю Карина.
– Ты не могла это попозже сказать?
– А что? Уже размечталась, какая ты восхитительная и шикарная, и как он окольно, но ужасно мужественно к тебе через заборы лазит?
– Почти…
Каринчик приглушенно засмеялась.
– Увы, моя несчастная подруга, увы… Я Жорика знаю. Они точно о делах.
Я поморщилась и вновь взглянула на затылок Света. Общение наше было не столь долгим, как у жениха с невестой, но рабочим выпадам этого мужчины я уже успела стать свидетелем, и как бы ни хотелось мне помечтать о единорогах, правду встретить стоило лицом к лицу. Единорог обсуждал перспективы развития сенокоса на радуге.
– Чхал он на меня, – печально прошептала я.
– А кто мне про штрудель втирал слишком сладкий? Я что-то пропустила? Уже не слишком сладкий? – Карина хитро сощурилась. – Или это у нас эффект от обратного пошел?
– От обратного. Хочу, чтоб меня хотели. А ты вообще молчи! Не лютая ли ревность затащила вас, мадам, под окна будущего мужа поздним летним вечером?
– Один-один.
Мальчики снова оживились. На экране я не увидела никакого особого действа, но это я, а то они.
– Вер, – после минутной паузы прошептала подруга.
– А?
– Я не хочу назад на свой развеселый девичник.
– А чего хочешь?
– Гулять.
Она это с таким энтузиазмом произнесла, что страшно стало. И за Жорика страшно, и за людей в целом.
– Боюсь разочаровать, но рискну. Кар, мы в деревне. Тут только один магазин и тот до шести вечера работал.
Карина жалобно на меня посмотрела:
– Придумай что-нибудь эдакое! Хочу тоже веселиться, он вон не загоняется, что со мной и как я! Хочу мести! Мести хочу!
– Ну-у, некоторые утверждают, будто отсутствие признаков ревности – доверие любимой женщине.
– Вот именно, что «будто». Наивные так утверждают. Если мужик не дергается от ревности хоть чуток, значит, он либо прост и прямолинеен, как баржа, что случается, но чудовищно редко, либо не дорожит, что вероятнее всего.
И вот только я собралась начать рассказ о том, насколько жених дорожит своей мстительной невестой, как жениха понесло к двери. Карина, понятное дело, тут же позабыла, что гулять жаждала. Теперь она жаждала знать, куда нелегкая благоверного понесла.
– Вера! Как тут… Куда идти-то? Бл*!
Последнее восклицание относилось к отбитому о камень мизинцу. Много позже, вспоминая вечер в преддверии бракосочетания, я не раз удивлялась глухоте парней. Шпионки из нас были паршивые: выше дерева, громче водопада. Как они умудрились не раскрыть нас – большой вопрос. Впрочем, обо всем по порядку.
Бежим мы, значит, в темноте край дома. Карина периодически сквозь зубы шепотом матерится, потому что, во-первых, злая, во-вторых, мизинец болит. Я паровозиком за ней следую, костеря про себя Жоржа, которому неизвестно зачем понадобилось куда-то спешить, и всю планировку дома, ориентироваться в которой при свете луны было по понятным причинам сложновато. Как вдруг невезучая моя невеста издала победный рык. Никогда в ее исполнении такого не слышала. Гортанное тихое рычание, да еще и в темноте на улице.
– Ты в лес собралась, к диким предкам?
Вместо ответа она рукой на меня махнула. А мне ответ уже не требовался, поскольку мы остановились, и я наконец получила возможность оглядеться. Неверный жених в одиночку верно торчал под нашим окном, точнее, под тем окном, где мы с Кариной в «дружной» женской компании сейчас должны были веселиться, танцевать и всячески отмечать последний холостой день ее жизни.
– Вот олух, – вырвалось у меня.
– Кто бы говорил, – раздался незнакомый шепот над нашими головами.
Непростительно двум взрослым женщинам визжать даже доли секунды, но с безусловными рефлексами не поспоришь. В пятаке метров от нас заматерился тоже слегка напуганный Жорж.
Пересвет улыбнулся:
– Жор, я невесту нашел! С ней какая-то подозрительная особа.
Я сурово нахмурилась. Кто тут подозрительная особа?
Рудольфович кивком указал в мою сторону, словно отвечая на не озвученный вопрос.
– Вы что тут делаете? – Карина взяла себя в руки первой.
Как говорится, лучшее средство защиты – нападение. И средство работает безотказно до тех пор, пока на жизненном пути не попадается такой человек, как я… Ну или такой, как Пересвет.
– Он, – Свет указал на приблизившегося жениха, – ревнует. Я в открытое окно на вас любуюсь.
У меня научился крайней честности или сам такой всегда был, а я пока не ведала?
– Я не ревную, – обиделся Жора.
В свете луны замерцали счастливые глаза Карины. Как говорится, борзая след взяла и черта с два ее остановишь.
– Да? А чего ты там высматривал?
– А чего ты тут посреди ночи высматриваешь?
– Мы с Верой за приключениями собрались! Должны же отсюда до ближайшего ночного клуба такси доезжать.
Далее последовала минутная немая сцена, включающая в себя один мой пораженный взгляд, направленный на подругу, один свирепый взгляд Жоржа, направленный на меня, и один любопытный взгляд Пересвета из открытого окна дома, направленный на всех нас.
– Она ревновала, поэтому мы пошли следить за тобой, – без пауз протараторила я.
Пора было заканчивать со всем этим фарсом. Не ровен час, поругаются так в ночь перед бракосочетанием. Карина умная, она меня простит.
– Я не ревновала! – возмутилась умная Карина.
– Мы у вас под окнами сидели, когда вы матч смо… – договорить не смогла, мне рот ладонью зажали.
И кто? Родная подруга. Должна же понимать, что в предатели записалась исключительно ради ее счастья.
Жених заулыбался и даже, кажется, еле слышно устало вздохнул. Кто бы мог подумать, что взрослый, умный человек может сам себя накручивать совершенными глупостями.
– Ребят, а ничего, если я у вас Веру уведу? – подал голос Свет.
– Забирай, – отреклась невеста.
– Оставь, – оценил свою выгоду жених.
– Всем спокойной ночи! – я решительно шагнула к окну и протянула к Пересвету обе руки. – Ваня, я вся ваша.
Подоконник возвышался в метре над землей, так что особого труда помочь мне вскарабкаться по стене Рудольфовичу не составило.
– Ты знаешь, – прервал затянувшееся молчание мой спутник, – я почему-то посчитал, что приключение с видео – это у тебя что-то экстренное и внеплановое, а сейчас начинаю подозревать, что дни без приключений – вот что у тебя внепланово.
Мы прошли по темному коридору в сопровождении фонарика в его смартфоне и повернули за угол. Голоса Карины и Жоры совсем стихли.
– Шутник, – это был единственный достойный ответ, пришедший мне в голову.
– А третья шпионка куда делась?
– Заметил, да?
– Ну, вас только глухой или пьяный не заметил бы. Так сложилось, что я был трезвее окружающих.
– Третья ушла, она футбол не любит. А ты здесь по делу, полагаю.
Свет фонаря неожиданно ударил мне по глазам.
– Как узнала? Кто информатор?
Я рассмеялась. Игра в шпионов у него отлично выходила. Лучше, чем у нас с Кариной.
– Прослушка. С Жоржем уже встречались раньше?
– Ты подозрительно проницательная. Не нравится мне это.
– А тебе в политику надо. Еще ни на один мой вопрос не ответил, хотя сказал немало!
– У тебя, скорее всего, научился.
– Сомневаюсь. Тактика разная. Я завожу диалог в бессмысленные короткие реплики, а ты во что-то философское и многословное.
Я в очередной раз предательски залюбовалась сногсшибательной довольной улыбкой, на которую на мгновение упал свет фонаря. Опять он это со мной делает. К этому мужчине вообще не стоит подходить слишком близко, компас сбивает на раз.
– Интересное наблюдение.
– Так что насчет жениха?
– Уговариваю его прорекламировать своему начальству одну замечательную, ужасно полезную вещь.
– Мне стоит спросить, какую?
– А тебе интересно?
Я задумчиво покусала губу.
– Полагаю, что это надо вот так: там есть что мне интересное?
– Абсолютно ничего.
– Тогда не буду спрашивать.
– Нестандартная женщина.
– Где?
– Ага, про разницу в диалогах я прочувствовал.
– И как ощущения?
– Противоречивые.
Последовало довольно долгое молчание. Раньше такие паузы в общении с людьми для меня не были тягостными, наоборот, я использовала их, заставляя неугодных собеседников чувствовать себя неловко. Со Светом такой фокус не подходил – это мы уже выяснили за недолгое знакомство. Так что пока он помалкивал и спокойно оглядывался по сторонам, ориентируясь в планировке дома, я нервничала и, к своему сожалению, неслабо так нервничала. Все как по учебнику, и дыхание сбивается, и сердечко в груди пошаливает, и мысли такие неприличные-неприличные, аж краснеть хочется.
– Ты наверху?
Не виноватая я, он сам напросился!
– Вообще, в лиричном настроении предпочитаю снизу. Наверх – это когда пошалить охота…
Свет фонаря снова ударил мне по глазам.
– Это ты к чему?
Я зажмурилась.
– На юмор пробрало.
– У тебя шутки, как у армейского старшины. Такие же соблазнительные, – на этой фразе ослепленную меня осторожно подтолкнули под локоть к лестнице.
Я ее как раз видела с минуту назад, так что направление определила без труда.
– А тебя где поселили?
– На первом этаже в правом крыле. Спокойной ночи.
– Спокойной, – пробормотала я и, слегка расстроенная таким окончанием диалога, шагнула на первую ступень, затем на вторую.
На третьей мне вдруг пришла в голову гениальная мысль на словах отблагодарить Света за помощь в спасении брачующихся. Я развернулась, одновременно набирая в грудь побольше воздуха, чтоб, так сказать, благодарность была обширнее, шагнула и рухнула шестидесятикилограммовым мешком вниз. Воздух с удушенным писком покинул легкие.
– Б, – сказал Пересвет.
Я до сих пор не знаю, чем «б» было в оригинале, но осмелюсь предположить, что ничем приличным.
Лучшее средство защиты – нападение.
– А нефиг в глаза мне было светить!
– Поранилась?
– Нет.
Вокруг царила кромешная тьма. Смартфон перестал светить. Мы с моим женским любопытством сориентировались мгновенно и теперь пытались определить, в какой позе лежит теплое туловище под нами. Точно не на спину его приземлилась. Он фонариком дорогу уже себе освещал, а не мне, так что, наверное, и к лестнице боком стоял…
– Нигде не болит?
Я немного подтаяла от такой заботы и даже смутилась.
– Нет.
– Тогда вставай.
Действительно! Как можно было забыть, на ком лежу? Губу раскатала, заботу он проявляет. Как же! Кряхтя и прощупывая пространство перед собой руками, я зашевелилась.
– Это мое ухо.
– Извини…
– Держи руку.
– А где она?
– Там рук нет.
– Ой…
– Достань уже телефон. Или своего нет?
– Сейчас.
Наверх я взлетела ласточкой. С юности меня не выводили из равновесия, не заставляли чувствовать себя неуклюжей и косноязычной. Касательно Света, по-моему, я это уже про себя повторяла, так что должна была бы отреагировать спокойнее, но…
Но, словно старшеклассница, я прижалась к стене рядом с лестницей и держалась обеими ладонями за свои горящие щеки. Хотелось провалиться под землю со стыда. Как я могла перейти от наглого «Хуан Рудольфович» к кроткому «ой»? С каких вообще пор Вера, нащупав в темноте ширинку шикарного по всем параметрам мужика, говорит «ой»?!
Так и не поверив собственным деяниям, я оттолкнулась от стены и на негнущихся ногах медленно отправилась в свою одинокую историческую кроватку. Надеюсь, хотя бы Карине повезло больше.
