Есения Маас
С любовью, Я
Глава 32
Ссыпав трясущейся рукой кофе с ложки, я на автомате залила чёрно-белую смесь кипятком и села за стол. Мысли бегали по кругу, смешивались, превращались в ядовитую смесь из сожаления и вины. Казалось, что я зависла на краю пропасти, что хватит одного только вдоха, чтобы потерять равновесие и упасть в чёрную, кишащую страхами яму.
Я не помню, когда легла спать и как проснулась. Каждое движение и мгновение проживала на автомате. Мои глаза с тех пор, как я покинула стены больницы, были обращены на экран телефона.
Я ждала.
Чего? Кого я ждала? На звонки Томаса и Эрика я не отвечала, не могла говорить. Несколько раз звонил Джоэл. Наверное, хотел снова обсудить варианты разрыва помолвки с наименьшим ущербом для нас двоих. Один раз я удостоилась сообщения от Грегора Фледжа, в котором он сказал, что приготовления к церемонии бракосочетания начнутся с первого ноября, то есть, на следующий день после показа. Хмыкнув, я стёрла сообщение и продолжила сверлить опухшими глазами мёртвый дисплей.
– Ну же… – Я выбила пальцами неровную дробь по столу и глотнула кофе.
– Ты кого-то ждёшь? – Пол появился незаметно. Вынырнув из мрака погруженной в темноту кухни, он сел напротив и склонил голову набок, отчего рваная рана открылась.
– Я сошла с ума. – Мне не хватило сил даже испугаться. Вяло помахав рукой, чтобы развеять наваждение, я снова уставилась на телефон.
– Вероятно, – кивнул он. – Спасли друга?
– Да.
– Значит, ему повезло больше, чем мне, – печально усмехнулся Пол. – Если его спасли, то чего ты такая нервная?
– Он в коме. Я жду вестей от его сестры.
– Я могу его понять. Когда жизнь не нравится, не хочется просыпаться.
– А тебе не нравилась твоя жизнь? – Я, наконец, подняла голову и посмотрела в бледные глаза. – Впрочем, это не отменяет того факта, что я тебя убила.
– Убила? – Пол поднял брови домиком и гортанно рассмеялся, попутно стирая кровь с подбородка. – Нет, малышка. Ты меня не убивала.
– Ты просто плод моего больного, воспалённого разума. – Я глотнула кофе и поморгала, но призрак никуда не исчез. – Стоит только выспаться и ты исчезнешь.
– Может быть. – Пол побарабанил пальцами по столу, но звука я не услышала. – Джослин, ты меня не убивала. Хочешь знать, почему?
– Ты же не исчезнешь, пока меня не вырубит, – хмыкнула я, удивляясь изобретательности мозга. – Валяй.
– Холден Тёрнер не был прекрасным отцом, но и плохим человеком он тоже не был. – Пол уставился в стол. – Он был влюблён в музыку и музыкантов, поэтому мне всегда хотелось соответствовать его ожиданиям. К сожалению, с годами я понял, что мне далеко до гения.
Тут я поперхнулась и закашлялась. Мне точно требуется психиатр. Но Пол продолжал говорить, так что я решила дождаться понедельника и первым делом записаться на приём, а пока надо было выслушать свою больную фантазию. Вдруг это поможет ему исчезнуть?
– Тебе никогда этого не понять. – Пол повёл пальцами по столешнице, вырисовывая узор. – Ты с детства была гениальной пианисткой. Маленькая звезда, упавшая на голову земным грешникам. Знаешь, я тобой восхищался. Правда. Несмотря на свой возраст, ты часами сидела за роялем, а я так не мог. Устав от бесконечных попыток понравиться отцу, я решил, что тот конкурс будет последним. Я устал бороться с ветром. Просто устал.
– А зачем ты пришёл ко мне домой? – Несмотря на третью кружку кофе, глаза упорно пытались закрыться, так что я подпёрла голову рукой и уставилась на призрак.
– Не знаю. Может, для того, чтобы решиться?
– На что? – Лицо съехало с руки и я клюнула носом.
– Ты помнишь, я просил тебя сыграть для меня? Я хотел запомнить, как звучит музыка в твоих руках. Знаешь, я ведь был влюблён в твои композиции. Наверное, поэтому и пришёл. Я хотел решиться, Джослин, но не смог, поэтому смалодушничал и переложил ответственность на тебя.
Перед закрытыми глазами встала картинка последней встречи с Полом. Как бы я ни отмахивалась, кадры не желали стираться из памяти. Голос призрака звучал как из-за кулис, будто Пол комментировал каждое своё действие.
– Я напал на тебя, Джослин. Напал на свою богиню, в надежде, что небо покарает меня за святотатство. Я душил тебя и кричал от боли, молил, чтобы меня остановили и забрали, или опоздали и казнили. Любой вариант подходил. Я был трусом, Джослин. Прости меня за это. Ты не убийца, девочка. Я видел, что ты схватила нож, и я как алкоголик, бросающийся на новую бутылку, кинулся на него. Ты бы не смогла по мне попасть, потому что была слишком маленькой и хрупкой.
– Не смогла бы попасть, – как под гипнозом повторила я, тщетно пытаясь открыть глаза.
– Правильно. – В голосе Пола послышалась улыбка. – Живи, Джослин. Живи и радуйся. Я, итак, забрал у тебя шесть лет.
– Забрал, – всхлипнула сквозь полудрёму я.
– Прости меня.
– Пол?
–Да?
– Это правда ты?
– Наверное, – усмехнулся призрак.
– Тогда, прощаю. Иди с миром, Пол. Мне нравилась твоя музыка. Она была чистой. – Язык едва ворочался, но я хотела договорить, так что продолжала бороться со сном.
– Спасибо. Джослин, – послышалось издалека. – Передай отцу, что он не виноват, никто не виноват. Это был мой выбор.
– Передам. – Я улыбнулась, чувствуя, как из-под закрытых век скатываются жгучие капли.
Мне снилось большое пшеничное поле. Ветер качал золотые колосья и обдавал прохладой. Где-то на горизонте садилось солнце, окрашивая небо в розовый цвет. Пол появился за спиной и тихо окликнул.
– Пол? – Я убрала прядь волос с глаз и приставила ладонь козырьком ко лбу.
– Я хотел, чтобы ты запомнила меня таким.
Младший Тёрнер был одет в костюм, в котором выступал в тот день. Изящные тонкие руки прятались в карманах брюк. Светло-карие глаза лучились теплотой и радостью, в бледно-золотых прядях волос играли солнечные зайчики. Тонкие губы растянулись в улыбке.
– Это сон, да? – Я окинула изучающим взглядом поле и вновь повернулась к нему.
– Да, – кивнул он. – Прощай, маленькая Дива.
– Прощай. – Я улыбнулась в ответ и расплакалась. – Прости меня, Пол.
– Если тебе станет легче, то прощаю. – Он рассмеялся. – На самом деле, ты ни в чём не виновата. Обещай, что будешь счастлива.
– Обещаю. – Я попыталась стереть слёзы, но они лишь быстрее побежали, заливая лицо солёной водой.
– Хорошо. – Пол кивнул и развернулся спиной. – Твоему другу нужна поддержка, – бросил он из-за спины и растворился в алом зареве.
В безмятежную тишину природы ворвался настойчивый писк.
Что?
Вскинув голову, я смотрела как небо рассыпается сотней разноцветных осколков, за которыми показалось перепуганное лицо Нэнси.
С трудом распахнув глаза, я попыталась выпрямиться и упала со стула. Надо мной звучал взволнованный голос Нэнс. Она бросила сумку на пол и подхватив под руки, вернула меня на место.
– Ты совсем не спала? – хрипло спросила она.
– Нет. Не смогла себя заставить. – Я прислонилась затылком к стене и подтянула одну ногу на стул, упираясь в неё локтем.
– Я тоже. – Нэнси заварила крепкого кофе и села напротив, смотря в стол. – Слушай, я пришла, чтобы извиниться. Не надо было мне говорить эти гадости, но Майлз, он ведь единственный, кто у меня есть. – Подруга говорила медленно, растягивая слова.
Я рассматривала её краем глаза, не поворачивая головы, чтобы не сбить с мысли и не отвлечь. Такая откровенность через большой промежуток времени дорогого стоила. Вздохнув, я кивнула:
– Я тоже должна извиниться. Не надо было мне вмешиваться и ругаться с тобой из-за вашего отца. Просто… – Я закусила губу и всё-таки призналась: – Майлз сказал страшные вещи.
Тут Нэнси резко подняла голову и, опешив, спросила:
– Страшные вещи?
– Нэнс. – Я повернулась к подруге и как можно мягче сказала: – Майлз мне рассказал о том, что ваш приёмный отец отказался от вас и отдал тётке, которая тоже выгнала. А ещё он сказал, что недавно этот мужчина объявился и пытается тебя к чему-то принудить, в обмен на оплату обучения в колледже для Мая. Можешь не придумывать ничего, не хочешь говорить об этом, не нужно. Я больше не буду об этом заикаться. Прости.
– Но Ди… – Глаза Нэнси потемнели. Она сжала губы в тонкую нить и внезапно сорвалась с места.
– Нэнси?
Я проводила её взглядом до угла и, с трудом поднявшись, побрела следом. Нэнси нашлась в комнате Майлза. Она с грохотом вываливала содержимое ящиков комода и шкафа, будто что-то искала. На не заправленную, со вчерашнего дня постель, полетели пачки с таблетками и пустые рыжие баночки. Закончив обыск, Нэнси упала на кровать и расплакалась. Ничего не понимая, я присела рядом, рассматривая гору медикаментов.
– Что это? – спросила, поднеся к глазам белую упаковку с зелёным рисунком и кричащей надписью. – Таблетки для похудения? Но зачем? Он из-за этого так быстро скинул вес?
– Да, – сквозь рыдания, ответила она и повернула голову набок. На покрасневшем лице виднелись следы усталости и чёрные синяки под глазами. – Это всё мо-я-я вина-а-а! – закричала она в истерике. – Моя! Моя…
– Нэнс. – Я обхватила руками её лицо и заставила смотреть на себя. – О чём ты говоришь?
– Я врала тебе, Ди. Всегда врала. – Она скривилась и снова заплакала.
– О чём ты мне врала? – спокойно спросила я. – Что такого ты могла скрыть, что сейчас коришь себя из-за брата?
– Обо всём. – Её губы дрогнули и расплылись лепёшкой, а глаза наполнились слезами. – Но Майлз. – Нэнси всхлипнула и бессвязно забормотала.
Мне пришлось встряхнуть её за плечи, чтобы хоть что-то разобрать.
– Я всё выслушаю, Нэнси. – Я снова заглянула ей в глаза. – Не буду перебивать. Не буду ненавидеть. Честно. Просто расскажи.
– Я врала тебе.
– Хорошо, я поняла это. Я тебя прощаю, какой бы ни была причина. Прощаю, Нэнс.
– Ладно. – Она вывернулась и, покачиваясь, уселась рядом, спрятав руки между коленок. – Мы с Майлзом выросли в семье наркоманов. – Вздрогнув, я прикусила язык, чтобы не перебить её. – Наша мать была красивой. Когда-то. Но после школы спуталась с наркоманами и родила нас, одного за другим. Мы росли в атмосфере ненависти и кайфа. Мужчины долго не задерживались рядом с ней и сменялись, словно вагоны у поезда. Нам с братом пришлось воровать, чтобы прокормиться, именно тогда я научилась вскрывать замки. – Голос Нэнси был почти мёртвым, потухшим. Она словно ковыряла рану, вытаскивая наружу отравляющий тело яд, и от этого мне становилось с каждой секундой больнее. Куда там мои проблемы по сравнению с этим. Так… цветочки на клумбе. Я даже боялась взять её за руку, чтобы подбодрить, мне казалось, что любое движение будет фальшивым. – С каждым годом мать опускалась всё больше, и в конце концов дошла до точки невозврата.
Майлз рос замкнутым, нелюдимым. Из-за того, что она носила его всё время употребляя, у него пострадали многие органы. Он же с пелёнок толстый, а товарки матери, такие же наркоманки, всё время издевались над ним из-за внешности и характера. Мне стоило больших трудов вытащить его из пучины ненависти к себе, а потом мать умерла от передоза и нас отдали в детский дом. Именно там у брата начались проблемы с общением. Через несколько лет нас усыновил мужчина, но из-за того, что мы так и не смогли найти общий язык, отдал своей троюродной сестре. И Майлз закрылся, совсем. А потом появилась ты и он как будто оттаял, я думала… – тут она зарыдала в голос, шмыгнула носом и повернулась. – Думала, что общение с тобой поможет ему стать лучше.
Мне стало очень холодно. Это же насколько я была зациклена на себе и своих проблемах, что не видела ничего дальше своего носа?
– Мы начали общаться и Майлз потихоньку приходил в себя, даже нашёл себе какую-то цель в жизни, а тут… тут ты удрала в Лос-Анджелес и позвала нас. Ты бы видела его состояние в день, когда мы получили сообщение. Он места себе не находил, рвался пешком дойти, лишь бы быстрее оказаться рядом и защитить. Ну а потом, потом ты сама знаешь, мы с тобой стали пропадать на работе, Майлз оставался в доме один на один со своими мыслями и одиночеством. – Новый виток рыданий затянулся на несколько минут.
Я глотала воздух, как воду и пыталась не упасть в обморок. Душка Майлз настолько нуждался во мне?.. А я этого не видела, или не хотела видеть.
– Я тебя использовала, – зло рассмеялась Нэнси. Но это больше походило на оправдание, чем на признание. – Я дружила с тобой из-за брата. Старалась стать похожей на тебя, чтобы он перестал настолько в тебе нуждаться. Я снова хотела стать его домом, единственным человеком, которого бы он захотел спасать. Я такая эгоистка, а теперь брат в коме. Ты же ненавидишь меня, да?! Ненавидишь? Ну же, признайся!
– Нет, – твёрдо ответила я, не отводя глаз. – Не ненавижу.
Мне было очень жаль её, такую сильную и слабую, потерянную и целеустремлённую Нэнси. Чего греха таить, я тоже пользовалась их добротой, особенно Майлзом. Я действительно искала утешения именно у него. Я тоже эгоистка. Май пострадал из-за нас обеих.
– Нэнси, – осторожно позвала я. – А что это за пустые флакончики?
– Его лекарство. Для стабилизации состояния. Мы уехали из дома почти без денег, Зое дала только на билеты. – Она упёрлась затылком в кровать и прикрыла глаза. – Тогда на пляже, я думала, что ты узнала про то, что приёмный отец решил наладить отношения. Он хотел встретиться, но Майлз отказался. Наверное, он подслушал именно этот разговор, ничего не понял и сам себя накрутил. Потом ещё Зое звонила, кричала, что мы украли у неё деньги, но ведь мы ничего не брали! – всхлипнула Нэнс. – Не брали. Она сказала, что заявит на нас в полицию, если мы по-хорошему не отдадим. Я не хотела, чтобы ты знала. Мне было страшно. Я надеялась, что ты просто сделаешь вид, что ничего не знаешь и всё будет как раньше.
– Нет. Я не знала об этом. Майлз сказал, что ваш отец, тот мужчина, перестал давать деньги Зое, поэтому она вас и выгнала. И вы приехали в Лос-Анджелес.
– Вот как, – тихо рассмеялась Нэнси. – Прости, Ди, ты доверяла нам, а мы тебе врали.
Так вот почему он просил меня не говорить об этом с Нэнси…
– Я тоже не ромашка, – отмахнулась я. – Спасибо, что поделилась. Получается, что лекарство у Майлза закончилось и он начал принимать таблетки для похудения. Ты сказала об этом врачу?
– Про выписанные да, а про эту гадость я не знала. Наверное, брат понял, что тебе понравился Эрик и захотел измениться, и не придумал ничего лучше, чем глотать всякую дрянь. У него ведь обмен веществ нарушен, просто так он бы не смог похудеть. Знаешь, Ди, я, наверное, перееду.
– Зачем?
– Мы больше не сможем общаться так, как раньше.
– Почему? – искренне удивилась я. – Знаешь, Нэнс, я ведь не врала Майлзу, когда говорила, что вы часть моей семьи, и пусть мы не всегда говорили друг другу правду, я считаю вас своими друзьями. А ты нет?
Нижняя губа Нэнси задрожала. Скривившись, она прижала руку к глазам, а потом и вовсе закрыла всё лицо. Осторожно прижав её голову к себе, я пробежала пальцами по спутанным прядям.
– Поплачь, Нэнс. Поплачь.
Глава 33
– Я ушла!
Надвинув на лоб кепку, я соскочила с лестницы и помчалась на остановку. Работа не ждала даже в таких условиях. Томас телефон вчера оборвал в попытке дозвониться, так что пришлось взять трубку и пообещать, что я ни при каких обстоятельствах не опоздаю и куплю кофе.
Путь до офиса занял, как обычно, двадцать пять минут. Поздоровавшись с неизменной Изабель, я зашла в кафе.
– Один чёрный без сахара и латте. – Бармен коротко кивнул и занялся приготовлением.
– Ты плохо выглядишь, – послышалось из-за спины. – Что-то случилось?
Неужели?..
– Ты приехал.
– Да. Не скажешь, почему исчезла? – Голос Эрика звучал глухо.
– У меня появились неотложные дела дома, – соврала я.
– Есть минутка? – Эрик стянул с головы капюшон балахона и снял очки, устало потирая переносицу.
Бросив взгляд на настенные часы, я коротко кивнула и показала на дальний столик у окна.
– Томас убьёт, если я опоздаю, но пять минут у меня есть.
– Ничего. Мне хватит, – отрезал Эрик и пошёл вперёд.
Не понравилось мне это. Ну да, со свидания я позорно сбежала. После поцелуя и признания, к которому я была совершенно не готова, я убежала.
Так зачем он здесь? Сказать, что я идиотка, которая недостойна его внимания? Отругать за то, что не брала два дня трубку?.. Высмеять меня? Что? Что он хочет?!
Повесив сумку, я уселась напротив и сложила подрагивающие от напряжения руки на стол. В глазах Эрика сегодня не было обычной для него искры смеха, и обычно чуть припухлые губы собрались в тонкую, бледную линию. Отрицательно мотнув головой на вопрос подошедшей официантки, сын Томаса вздохнул и спросил:
– Я сделал что-то не так?
– А? – Я была готова ко всему, кроме этого. Нет, правда… – С чего ты взял?
– Ты бросила меня едва колесо остановилось, – напомнил Эрик, смотря в стол, и тут же поднял взгляд. – Я тебя напугал? Прости. – Он нервно взлохматил волосы и виновато улыбнулся. – Просто… – Было видно, что ему тяжело давалось каждое слово и от этого становилось всё больше не по себе. – Ты мне нравишься, Джослин. Мне никогда и никто так не нравился. Странно, да? – Эрик усмехнулся. – Я привык, что девушкам нравится моё общество. Мне ещё не приходилось…
– Напрягаться? – подсказала я со смешком. – Кого-то ты мне напоминаешь.
– Я не хотел тебя обидеть. – Эрик как будто взял себя в руки. – Не избегай меня, ладно? Я больше не буду распускать руки. – Он поднял их как доказательство и рассмеялся.
– Ладно, – кивнула я. – И ты меня прости. Прогулка была чудесной, но я не привыкла к… подобному.
– Значит, будем приучать потихоньку. – Я выдавила неловкую улыбку, абсолютно не представляя, что в таких случаях должна делать или говорить девушка. Взгляд сам собой переместился на часы. От выделенного Эрику времени оставалась минута. – Джослин, ты мне так и не ответила. – Эрик снова надвинул капюшон на глаза. – У тебя что-то случилось?
– Майлз в больнице, – нехотя сказала я, постукивая по столу пальцами.
– Почему? – Он нахмурился.
Сказать или… Сможет ли такой, как Эрик понять чувства Майлза? Или вместо сострадания на этом красивом лице мелькнёт презрение к слабости другого человека?..
– Он пытался… – Мой голос резко сел, так что каждое слово давалось с большим трудом. – Он… – На глаза снова навернулись слёзы, как только я вспомнила висящего под потолком друга.
– Джо? – Эрик взял мои руки в свои и, сжал их, согревая. – Да ты ледяная.
– Прости, – скривилась я, стараясь остановить поток слёз. – Майлз пытался покончить с собой.
– Пытался, – эхом повторил Эрик. – Он жив?
– Да, но в коме. Нам с Нэнси удалось вытащить его из петли, но из-за паники и страха мы делали это слишком долго. Врачи не дают никаких гарантий, – не сдержавшись, я всё-таки всхлипнула.
Вытащив руки, я прижала их к глазам. Дышать становилось всё труднее. Эрик оказался рядом и быстро обнял, позволяя плакать свободно. Так мы и сидели: я тихо плакала на его груди, а он закрывал меня своим телом, не давая праздным любопытным пищи для обсуждений. Через полчаса, когда поток слёз почти иссяк, Эрик аккуратно отодвинул мою голову и заглянул в глаза.
– Джо, позволь мне быть рядом. Я хочу помочь.
Кивнув, я криво улыбнулась, совершенно позабыв о том, что не дождавшийся своего кофе Томас будет злым, как чёрт.
– Хорошо. – Эрик коснулся моих волос и улыбнулся. – Хорошо. А теперь пошли к отцу.
– Чего? Нет! – в ужасе отмахнулась я. – Ты сошёл с ума, он же обоих прибьёт.
– Не прибьёт. Он только выглядит страшно, – рассмеялся Эрик, пропуская прядь моих волос сквозь пальцы. – Пошли.
Забрав два стакана почти остывшего кофе, я расплатилась, пряча глаза и, пошла к выходу. Эрик шёл следом. На выходе из кафетерия я столкнулась с Карой Вуд. Блондинка смерила меня брезгливым взглядом и прошипела:
– Ты ещё здесь, страхолюдина? Давно пора от тебя избавиться.
– А ты никак не можешь смириться с тем, что нелюбима мужем? – хмыкнула я, чувствуя за спиной грудь Эрика.
– Ах ты, сучка! – взвизгнула Кларисса и тут её взгляд нашёл Эрика.
Рука, уже готовая влепить мне пощёчину остановилась на полпути. Глаза Кары заволокло знакомым туманом. Она как гончая чувствовала мужчин. Нацепив на лицо самое милое выражение, жена Робина мягко улыбнулась и пропела:
– Милашка Эри-ик. Какими судьбами здесь? Пришёл отца проведать?
Мне не понравилось то, как она с ним разговаривала. Томное растягивание букв имени не принадлежащего тебе мужчины, когда за спиной брак с Робином… Хотя я и сама не могла похвастаться идеальной репутацией, но такой откровенный флирт задел даже меня. В конце концов, Рин не заслужил подобного обращения. Эта Кара, будто язва, распространяла свои флюиды по всему агентству, заставляя мужчин сворачивать шеи и истекать слюнями. Если она и с Эриком будет вести себя так…
Но где-то там наверху, кто-то решил достичь справедливости. Наверное.
Потому что вместо ответного заигрывания Кара получила лишь смешок. Эрик обвил мою шею свободной рукой и расслабленно ответил:
– Нет. Я пришёл за ней.
– Как? – Лицо Клариссы вытянулось и приобрело бледно-жёлтый оттенок. – Хочешь сказать, что вы знакомы? С этой пигалицей? Да что у вас может быть общего?!
– Я её люблю, – просто ответил Эрик. – А тебе пора поработать над лексиконом. Выражения, подобные тому, что ты сейчас сказала не красят жену известного актёра. Не так ли?
Любит.
Из всего сказанного, я услышала только это слово.
Любит.
Сердце пропустило удар. Руки похолодели и по спине почему-то потёк ледяной пот. Опять это слово.
Оно жгло как яд, напоминая главную причину произошедшего с Майлзом.
– Передавай привет мужу, Кларисса, – усмехнулся Эрик. – Не могла бы ты отойти с прохода?
Мертвенно побледнев, Кара отступила на шаг. А вот меня ноги слушались плохо. Подобное признание, да ещё и перед всеми выбивало из колеи.
– Пошли. – Эрик забрал один стакан с кофе и взял меня под руку.
– Д-да, – кивнула я, смотря в пол.
Когда мы отошли на несколько шагов, Кларисса будто отмерла и крикнула:
– Ты совершаешь большую ошибку, Эрик! Она недостойна быть рядом с таким, как ты! К тому же. – В её словах послышалось шипение. – Эта стерва пользуется мужчинами, а потом выбрасывает их как ненужные вещи. Не так ли, дорогая Джослин?
Ноги словно приросли к полу.
– Что ты хочешь сказать? – с трудом выдавила я.
– С помощью моего мужа ты выбралась из своего захолустья. Через его младшего брата ты попала в мир, которому не принадлежишь, а теперь взялась за Эрика? Не прощу! Таким, как ты здесь не место, – с ненавистью процедила Кара. – Сдохни тварь.
– Кларисса. – Эрик медленно развернулся. – Следи за словами. Я женщин, конечно, не бью, но ты можешь стать единственным исключением.
Вокруг нас уже собирались люди. Всегда бойкая Изабель сидела тише воды и ниже травы, записывая нашу стычку на телефон. Стало так стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю.
– Ты связался со шлюхой, Эрик, – выплюнула Кара.
Нет. Это неправда, не верь ей. Не надо, Эрик. Между нами с Робином ничего не было и не могло быть. Мы просто друзья, слышишь?
– Пошли, Джо. – Эрик развернулся и потащил меня за собой. – Кларисса плохо себя чувствует, не обращай внимания на её слова.
Нет.
Я видела, как на меня смотрели свидетели этой сцены. В их глазах читалось омерзение.
Нет.
Я выдернула руку из руки Эрика и остановилась. Я не позволю вытирать об себя ноги. Больше никогда.
– Джослин?
– Подожди, пожалуйста. – Я нервно улыбнулась и проглотила комок в горле.
– Ты уверена, что стоит?
– Уверена. Можешь не сомневаться, – кивнула я.
По лицу Кары растекалась ненависть. Да. Она меня ненавидела и ей было больно. Потому что человек, которого она добивалась столько лет, женился на ней под давлением. Потому что мужчина, которого она желала всем сердцем, пренебрегал её чувствами. Мне было знакомо это бессилие. Только вот… Я никогда не позволяла себе обвинять в моей неудаче другую.
– Что ещё? – сцедила она сквозь зубы. – Ты же не станешь скрывать от Эрика свои отношения с моим мужем?
Вздохнув, я поставила стакан с кофе на выступ стены и с размаху влепила ей пощёчину. Не скрою, из-за роста это оказалось довольно трудно, но глубокое удовлетворение сразу после того, как ладонь обожгло, перекрыло все минусы.
– Мне жаль тебя, Кларисса, поэтому я прощаю все эти глупые и злые слова.
Развернувшись, я пошла к довольному Эрику. Народ расступился, давая мне пройти.
– Ты врёшь! – крикнула, расплакавшись Кара.
– Нет. – Я обернулась. – Я не видела Робина с тех, пор как приехала в Лос-Анджелес.
– Шлюха. – Кара прижала руку к красной щеке. – Он каждую ночь уходит!
– Не ко мне. Меня с Робином ничего не связывает. Ищи его у другой.
Теперь уже я взяла Эрика под руку и скрыла красное от стыда лицо волосами. Мне правда было стыдно. Казалось, что каждый, кто стал свидетелем, смотрит на меня с ненавистью.
– Ты молодец, Джо. – Эрик прижал меня к себе и звонко рассмеялся. – Ещё ни одна девушка не смогла дать достойный отпор Каре.
– Мне страшно. Решение вопросов подобным образом не для меня. – Изо рта вырвался нервный смешок.
– Ты держалась молодцом, – кивнул он. – Думаю, что она больше не будет тебя беспокоить. Кара на самом деле труслива, и той, кто смог ей ответить уже ничего не сделает.
– Слава богу, – выдохнула я.
– Пошли скорее к отцу. – Эрик продолжал веселиться. – Мне надо кое-что ему сказать.
– Ты. Опоздала, – зловеще протянул Томас, сжёвывая соломинку.
– Я…
– Она была со мной. – Эрик отодвинул меня с прохода и помахал отцу. – У нас уважительная причина.
– Да что вы говорите. – Томас кивком головы выгнал персонал из студии и уселся на стул. – Ну давайте, травите, что ли.
– Томас. – Я сделала шаг вперёд и едва не пролила кофе из поехавшего стакана. – Нас задержали в фойе, Изабель подтвердит, – скривилась я тут же, припомнив, с каким маниакальным интересом эта выдра записывала наш с Карой скандал.
– Вас. – Томас сложил пальцы домиком. – Задержали.
– Д-да, – икнула я, делая попытку ретироваться. Эрик на это лишь хмыкнул и повёл плечом.
– Бать, пошли поговорим.
– Да нам и здесь неплохо говорится, – усмехнулся Томас, переваливая соломинку на другую сторону рта.
– Наедине. – Эрик задвинул меня за спину. Когда молчание затянулось, он с неохотой добавил: – Отец, это важно.
– Хорошо, – сдался Томас и едва заметно улыбнулся, а может, мне просто показалось. – Мы поговорим в гримёрке, а Джослин пока что морально подготовится к рабочему дню. Так ведь, красота ты моя, ненаглядная?..
– Т-так. – Меня передёрнуло.
– Да не пугай ты её, – тихо рассмеялся Эрик, подпихивая отца в плечо. – Джо, мы быстро.
– А мне она не разрешает так её называть, – буркнул Томас, как будто под нос.
– У меня привилегия, – парировал довольный Эрик и подмигнул.
– Привилегия, шмырилегия, – пробурчал фотограф. – Когда это ты стал таким самостоятельным?.. А ведь только недавно в штаны обделывался.
– Па! – рявкнул покрасневший, как помидор Эрик.
Я сделала вид, что ничего не слышала, но едва переругивающиеся мужчины скрылись за дверью, съехала по стене на пол и беззвучно рассмеялась. Интересно, как долго они будут разговаривать и, главное, о чём? Впрочем, мне было не так уж и интересно, потому что то, что занимало мои мысли всю дорогу до студии были его слова: «Я люблю её». И ведь ни разу лично мне не сказал, а после признания на всё агентство и вида не подал, что что-то подобное вообще произошло. Вёл себя как обычно.
– И когда он успел влюбиться?.. – прошептала я под нос. – Глупость какая-то.
Обводя ленивым взглядом студию, я с удивлением понимала, что это место стало для меня если не родным, то довольно близким. Каждый день в течение месяца я приходила к восьми и уходила почти в девять, каждая минута свободного времени была отдана работе с собственным телом и мимикой. Так почему же у меня не выходят эти чёртовы позы? Томас постоянно говорил о том, что на фото я выгляжу как восковая кукла. Безжизненная, чёрствая и холодная. День съёмок неумолимо приближался, и тонкие намёки Нэнси и Томаса на откровенность костюмов всё больше меня пугали. Я абсолютно точно не хотела фотографироваться с Джоэлом в таком виде. Я была не готова показать ему своё тело, пусть и обновлённое. Ведь последнее, что он мне сказал в качестве комплимента было: Франкенштейн и поплавок.
Не знаю, сколько я сидела на полу, ожидая кары в лице собственного начальника, но в какой-то момент дверь в гримёрку открылась и показалось лицо до неприличия довольного Эрика.
– Ты свободна! – крикнул он через весь зал, показывая большой палец.
– В смысле? – Я поднялась и округлила глаза. Бьюсь об заклад, сейчас они выглядели, как у кота из Шрека.
– В прямом. – Томас вышел вслед за сыном, потирая шею. Мне показалось, что он был чем-то недоволен. – У тебя семь выходных, до следующего понедельника.
– Ур-ра! – от всего сердца закричала я, размахивая сумкой над головой.
– Но. – Остановил меня Томас. – Есть условие.
– Какое? – Я нахмурилась.
– Всю неделю ты будешь жить в моём доме, а Эрик будет твоим личным тренером. Если за неделю он не сможет сделать то, что я не смог за целый месяц, то на съёмки я приглашу другую модель. Согласна?
Стоп. Рука зависла над головой и сумка больно стукнула по макушке. А зачем мне это? Зачем мне жить в доме Томаса, да ещё в опасной близости от его сына?!
– А если ты будешь со мной заниматься здесь, в студии, – недоверчиво начала я. – Ты будешь искать другую модель?
– Нет.
– Почему?
– Потому что за целый месяц мы не сдвинулись с мёртвой точки. Тебе нужна смена обстановки.
– Тогда я могу остаться дома, а с Эриком встречаться днём, например. – Я нахмурилась и показала Эрику кулак, на что он только фыркнул и закатил глаза.
– Исключено. В том доме ты не останешься.
– Но почему?! – разозлилась я.
– Потому что тот, о ком ты беспокоилась, всё ещё приходит, – нехотя признался Томас и посмотрел мне прямо в глаза. – А учитывая всю серьёзность ситуации и то, что единственный мужчина в том доме оказался на больничной койке.
– Ты рассказал? – возмутилась я, раздувая ноздри от гнева. – Эрик, как ты мог?!
– Он мне только сказал, что Майлз в больнице и не сможет выписаться в ближайшее время, – остановил поток гнева Томас. – Я не могу надеяться на помощь Нэнси и пока ситуация в подвешенном состоянии – ты в опасности. Единственный выход, жить в моём доме, где я смогу приглядеть. – Тут он замолчал и повернулся к сыну. – За вами обоими. Вы детки, что-то уж больно самостоятельными стали. Всё-то решить своими силами пытаетесь.
– А как же моя помолвка с Джоэлом? – проблеяла я. – Ведь Грегор просто сожрёт нас, когда обо всём узнает. И наверняка заставит поселиться в его доме. – Меня тряхнуло от открывающихся перспектив. – Я не согласна.
– Грегори сейчас в отъезде, – махнул рукой Томас. – Я так понимаю, что Джоэл противиться этому не станет?
– Нет.
– Вот и хорошо, а когда Грегори вернётся, я сам с ним переговорю. – После этого Томас подошёл ко мне и заслонил собой Эрика. – Джослин, я понимаю, что ты не хочешь быть обязанной и боишься, но это, повторюсь, единственный приемлемый для всех выход. Тебе каждый день оставляют посылки с разной мерзостью на пороге дома и здесь, а тот, кто подглядывал тогда, по-прежнему стоит под окнами каждую ночь.
