Елена Добрынина
На той стороне
Гостиная с тем самым, необходимым ей камином находилась совсем рядом от Ани, за стеной. Девушка вдруг с сожалением подумала, что отведенное время выходит и ей пора бы вернуться, а дело ещё не сделано.
– Татьяна Александровна, благодарю вас за оказанную мне честь, за ваше гостеприимство, но засиделась я у вас больше положенного. – Аня поднялась из-за стола и поклонилась хозяйке. – Скоро прибудут мои вещи, они были отправлены дилижансом и мне надобно быть дома к тому времени. Поэтому вынуждена откланяться.
– Где же вы остановились, дитя моё? – Поинтересовалась графиня Ильинская.
– На 5ой Со.. Рождественской, – чуть не сболтнула Аня, – в квартире дядюшки Порфирия Георгиевича, кузена моего отца.
– Да, да, я поняла. Однако, думаю, поступив на работу, вам придётся жить у нас. Комнату уже подготовили. Так что поезжайте за вещами и поскорее возвращайтесь к нам.
– Стало быть, я вам подхожу? – Почему-то с волнением спросила Аня. Черт знает почему, но сердце её так затрепыхалось, будто она действительно собралась работать на Ильинских.
– Ну, конечно, мы вас берём. И Наташе будет добрая подруга. – Отозвалась Татьяна Александровна, а Натали радостно захлопала в ладоши.
Аня почувствовала себя врунишкой, ей даже дурно стало от этих мыслей. Сейчас она наобещает им с три короба, а потом уйдёт и не вернётся. Но что тут поделаешь? У неё есть задача и она её выполнит.
– Я очень вам признательна, Татьяна Александровна! Мне льстит ваше отношение. Я как можно скорее вернусь к вам с вещами. А сейчас пойду. Чем быстрее заберу вещи, тем быстрее вернусь. – Аня улыбалась, а на душе скребли кошки. – Могу ли я оставить свои книги у вас?
– Конечно, дитя моё. Глаша отнесет их в ваши покои. – Ответила графиня и позвала служанку, чтобы та сопроводила Аню до двери.
Аня откланялась и вышла через гостиную, сопровождаемая прислугой.
– Простите, могу ли я воспользоваться ватерклозетом? – Спросила она.
– Так пойдёмте, барышня, проведу. – Кивнула головой простоватая Глашка.
– Не утруждайтесь, я найду потом дорогу. У вас, наверное, дел немерено. – С сочувствием в голосе произнесла Аня.
Служанка кивнула головой и важно заметила.
– Так и верно. Дел с головой, а тут отвлекают. Мне ещё бельё на чердак идти развешивать – стирались помаленьку, да на кухне помочь. А ещё торговки ходят, товар прими у них, да проверь, абы не обсчитали. А то они народец ушлый, им бо обдурить, так и меду не надо. – Глафиру понесло.
Аня прикрыла глаза и попыталась сделать участливое лицо.
– Тяжело вам приходится! Вот и ладно, не стану я вас задерживать. Выйду сама, дорогу помню. – И обворожительно улыбнулась.
Аня подошла к туалетной комнате и, подмигнув Глашке, зашла в неё. От радости, что её отпустили, прислуга бросилась восвояси. Девушка повернула щеколду на двери и достала из сумочки заветную шкатулку. Прислушалась, и улучив момент, когда по коридору никто не шастал, выскользнула из туалета и понеслась к гостиной.
В самой большой комнате особняка было пусто и тихо. Аня прошмыгнула к камину, отодвинула защитный экран, который обычно прикрывал открытый огонь, а сейчас просто стоял – камин еще не был затоплен. Она сунула руку со шкатулкой в нишу, совсем как учил Порфирий Игоревич, и оставила её там. Поднялась с колен, отряхнула юбку и придвинула экран на место. Сердце бешено колотилось, то ли от волнения, то ли от страха. Казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди. Аня поспешила к двери в коридор и счастливая, что её задача выполнена и никто ничего не заметил, отправилась в переднюю.
Глава 20. «Птичка в клетке»
Как же всё удачно получилось, думала она, спускаясь по ступеням в вестибюль. Где-то там, у входа её ждало на вешалке пальто и шляпка. Аня оделась, радостно улыбаясь сама себе и заодно всему миру, и, попрощавшись со швейцаром, вышла на улицу.
Легко шла она по Галерной улице, буквально воспарив от своей смелости и находчивости. Гордилась собой даже, что смогла выполнить задание и теперь особняк останется цел.
Шествуя по Галерной в направлении арки Сената и Синода, Аня совсем не заметила, что среди пешеходов пристроился за ней неприметного вида мужик в чёрном зипуне и нахлобученной на голову шапке. Шла, беспечно помахивая своей сумочкой, в котором лежало кольцо, немного денег в кошелечке и ещё какая-то мелочь, положенная Асей. В какой-то момент, среди скопления людей, преодолевая людской поток, Аня вдруг отчетливо почувствовала, что в её сумку лезет чья-то рука. То ли воришка был неумел, то ли сказалось детство, проведённое в суровые 90е годы, но Аня среагировала молниеносно. Зажала локтем руку, шарившую в её сумке, и на ходу внезапно остановилась. Развернувшись, посмотрела прямо в глаза незнакомцу. Тот опешил, не ожидая такого поведения, попытался вырвать руку. Глаза мужика забегали.
Происшествие заметили прохожие и вот уже вокруг Ани и воришки образовался кружок из зевак. «Прямо как в истории с концертмейстером», мелькнула мысль и унеслась. Вор дёрнул сильнее, по-прежнему пытаясь вырваться. Кто-то в толпе уже отчаянно голосил «Вор, держите вора!» Такая широкая огласка Ане была точно не к чему. Ей нужно было всего лишь добраться до доходного дома и вернуться через портал в чулан особняка.
На крик и толкучку из-за арки Синода показались конные гвардейцы. Они уже спешили к ним. На всадниках Аня успела разглядеть темно-синюю форму, а это значило, что это были не военные, а полицейские.
Черт! Ведь, допрашивать станут, а на это она не подписывалась. Аня расслабила руку словно случайно, вор вырвался и тут же ретировался, скрываясь в толпе. Окинув взглядом людской поток, девушка громко сказала.
– Господа, всё на месте! Вор не успел ничего украсть! Благодарю за бдительность.
Гвардейцы были совсем рядом. Одного из них с длинными тёмными бакенбардами на вытянутом лице с прищуренным взглядом въедливых карих глаз она даже разглядела, поэтому решение пришло стремительно. Аня подобрала юбки и ринулась в обратном направлении, снова к дому Ильинских. Отчетливо услышала конский топот за спиной и поняла, что гвардейцы следуют теперь уже за ней. От быстрого бега и стука маленьких каблучков по брусчатке, казалось, что за ней гонится как минимум полк. Пробираясь среди людей, она сносила их, цепляла то плечом, то болтающийся сумкой, привлекая ненужное внимание к своей персоне. Черт! Черт! Черт! Спрятаться бы, завернуть в какой-то переулок, да хоть во двор, переждать, проскочить в сквозную арку и уйти по параллельной улице. Но переулка всё не было, зато сзади отчётливо слышался лошадиный храп и ржание.
«Может быть остановиться, позволить им себя догнать, объяснить свой подозрительный побег волнением?» – думала на бегу Аня. Недалеко от дома Ильинских она вдруг почувствовала, как наступила на что-то скользкое, не удержала равновесия и полетела на землю. Это было совсем некстати. «Аннушка уже разлила масло», вспомнились ей слова классика, когда она приземлилась сначала пятой точкой, а затем и спиной прямо на землю. Ногу, которой она наступила на злосчастное что-то, пронзила острая боль, да такая, что слезы брызнули из глаз!
Аня пару секунд лежала прямо на мостовой, приходя в себя после падения, а потом вдруг увидела круп лошади и чьи-то огромные сапоги. «Вот и догнали», подумала. Попыталась привстать, но боль в ноге не дала. В следующее мгновение пере ее глазами возникло озабоченное мужское лицо.
– Сударыня, с вами всё в порядке? – С тревогой спросил молодой офицер.
Он был необычайно красив. Светлые короткие волосы чуть вились, бакенбарды обрамляли овал лица, соединяясь с усами. Пронзительно синие глаза, в которых плясали искорки, смотрели тревожно и одновременно с любопытством. Тонкие губы с небольшим аккуратным шрамом над ними, должно быть, сводили дам с ума. Настоящий красавец, одним словом!
– Мадемуазель! – Снова обратился к ней офицер. – Как вы?
– Со мной всё в порядке, сударь, – торопливо ответила она, силясь встать.
– От чего же тогда вы бросились прочь? – усмехнулся молодой человек.
– От испуга, сударь, – метнула на него быстрый хмурый взгляд. – Не каждый день, знаете ли, на улице грабят.
– Николай Павлович, я проверю, может, грабитель где-то рядом, во дворах. Не мог он далеко уйти. – Услышала Аня голос второго офицера. Он явно был старше. Видимо это тот, с подозрительным лицом. Почему-то он сразу ей не понравился, но думать об этом было не досуг. Да и какая разница, какой голос у офицеров, ей бы встать поскорее и убраться восвояси.
– Благодарю вас, ваше сиятельство! – Ответил молодой человек сослуживцу. И тот помчался прочь на своём гнедом жеребце.
– Ваше благородие, помогите мне пожалуйста, подняться. – Попросила Аня, намеренно принижая своё положение. Раз этот красавчик сам не догадывается подать руку девушке, распластавшейся перед ним на мостовой, придется просить самой.
– Ах, простите великодушно! Конечно, конечно. – Молодой человек подал ей руку и, придерживая другой рукой у талии, помог встать. «Не слишком ли для этого времени?» – подумала Аня. Но одной рукой он точно не смог бы справиться, поэтому она решила не морочить себе голову. Отряхнула юбку и салоп, поправила шляпку.
– Премного благодарна! Пусть Господь одарит вас всеми благами, сударь! – Аня поклонилась и собралась уносить ноги. Все-таки, пока второго офицера нет, а этот пылкий красавчик во всю пялится на неё и уж точно не будет её допрашивать, надо улепетывать подальше.
Аня сделала шаг и чуть не упала снова. Острая боль пронзила ногу. Оступилась, но её тут же подхватил офицер.
– Да вы же идти не можете, сударыня! Вам непременно нужен доктор! Какое везение, что мой дом совсем рядом. Не примите за оскорбление, но я отнесу вас к нам.
С этими словами Николай, так кажется назвал его напарник, легко подхватил её на руки и поспешил к дому Ильинских. «Черт!» Запаниковала Аня, так этот тот самый Николай, видеться с которым она была не должна? Тот самый, который, как сказала Татьяна Александровна, скоро возвратится со службы? Аня была близка к панике, а это, надо признаться, было крайне редким явлением. Она завозилась в крепких руках бравого офицера, пытаясь выбраться.
– Это совершенно ни к чему, сударь. Я смогу идти сама. Я вызову извозчика и доеду.
– Ну какой же извозчик, право слово? – Недоумевал Николай, а сам уже стучал коленом в двери особняка. Руки его были заняты строптивой ношей, которая пыталась выбраться из плена. Его это позабавило. Такая хрупкая девушка и такая ретивая. «Прямо-таки необъезженная лошадка», усмехнулся Николай своим мыслям.
На стук из дома выскочил недовольный Кузьмич и отворил дверь. Увидев стучавшего, он заохал:
– Ох, Святые угодники! Николай Палыч, что ж вы, ваше сиятельство, так тарабаните?! Ох ты ж господи, сударыня! А вы-то каким боком здеся! Что ж приключилось такого?
– Не тараторь, Кузьмич, – усмехнулся офицер. – Барышня ногу повредили, поскользнулись на мостовой. Беги за доктором Иветовым, да поскорее. Отправь посыльного. Пусть срочно к нам приезжают.
– Оставьте меня здесь, я тут дождусь доктора, – не унималась Аня. – Незачем мне к вам в дом идти.
– Это исключено, – строго посмотрел на неё Николай и вдруг улыбнулся очаровательной улыбкой. – Я один повинен в вашем падении и должен искупить свою вину.
Швейцар выскочил за дверь, а Николай, крепко держа Аню на руках, пошёл по лестнице вверх.
«Вот так влипла!» – подумала Аня обречённо. Ей бы сейчас в дворницкую входить, да возвращаться домой, а она лежит в ворохе своих юбок на руках красавца – офицера полиции и млеет от его синих глаз. Николай Павлович заметил, что она на него смотрит, и улыбнулся едва заметно одними уголками глаз, сохраняя при этом самое строгое выражение лица.
Это просто капец какой-то! Иначе и не скажешь.
Глава 21. Случай меняет всё
Когда Николай Павлович появился в передней с молодой женщиной на руках, в доме случился совершенный переполох. Сначала графиня Татьяна Александровна вышла встречать сына со службы и, увидев представшую перед ней картину, чуть не лишилась чувств. За ней выпорхнула Натали и показался Сашенька с нянькой. Потом в переднюю высыпали любопытные служанки. Все столпились, заверещали, загалдели.
– Анна Алексеевна! Что с Вами стряслось? – Глаза Татьяны Александровны округлились от ужаса.
– Я подвернула ногу, поскользнулась прямо на мостовой. – Ответила, смущаясь, Аня. Она уже сидела на диванчике в приёмной, где ещё два часа назад проходила собеседование на работу.
– Это всё я, maman. Это я – виновник столь ужасающего случая. На Анну Алексеевну, – объяснил Николай и, повернувшись к Ане, уточнил, – так ведь вас зовут? – Девушка кивнула. – На Анну Алексеевну напал вор. Пытаясь догнать воришку, мы с Александром Сергеевичем напугали сударыню, и она упала.
– Бог ты мой! Какое несчастье! – Всплеснула руками графиня, но тут же мобилизовалась и раздала поручения слугам. – Глаша, срочно нагрей воды. А вы, подготовьте чистую и сухую ветошь на всякий случай. Надо послать за доктором!
– Маменька, я уже отправил Ивана Кузьмича. Вам ничего не нужно делать. Разве что представьте нас, раз вы знакомы. – И хитро подмигнул матери.
– Ах, Николай, ты не исправим! Такое происшествие, а ты и тут в своём амплуа.
– Ну, какое амплуа, маменька? Не пристало светским людям знакомиться таким образом и я всего лишь хочу исправить ситуацию. – Невозмутимо ответил офицер.
– Николя, ты невозможен! – Пожурила графиня старшего отпрыска, закатывая глаза. – Ну, конечно, я вас представлю. Анна Алексеевна была у нас с утра. Она будет преподавать Саше. Познакомьтесь с моим несносным сыном Николаем, милая!
Аня, наблюдая за этой семейной сценой, поняла, что графиня Ильинская без ума от Николая и готова простить ему любое поведение. Чем этот стервец и пользуется без зазрения совести. В ответ на знакомство она кивнула и сухо представилась, ибо не хватало еще любезничать с этим самовлюбленным хлыщем.
– Анна Алексеевна Терепова, рада знакомству.
Аня была не рада. Ни знакомство с офицером полиции, ни подвернутая, судя по всему лодыжка, не входили в ее планы. Но «fors omnia versas» – слепой случай меняет все. И теперь она сидит здесь в особняке в ожидании доктора и теряет время.
– Николя, а за доктором послали? – Спохватилась Натали, она опять все прослушала.
– Уже, сестрица. Не стоит волноваться.
– Может, нам переместиться в более удобное место? – Предложила графиня. – Не в передней же осматривать Аннушку.
– Прекрасная идея, матушка. Здесь совершенно не то место для осмотра. – Николай снова подхватил потерпевшую на руки и понес вглубь квартиры. – В кабинет?
– Ах, нет, сынок. В кабинете паркет разбирали у печи, помнишь, полено выпало и испортило пол. Там завтра паркет менять будут. – Напомнила Татьяна Александровна.
Аня даже сопротивляться не стала. Это было жутко неприлично, Аня видела, что прислуга уже шепчется и перекидывается взглядами, но что ей оставалось? Настырный офицер все равно не дал бы ей передвигаться самостоятельно.
– Так куда нести Анну Алексеевну? – Повторил свой вопрос Николай.
– В ее будущую комнату. – Распорядилась Татьяна Александровна.
Вся процессия переместилась в покои, подготовленные для Ани, – комнату у кухни, с окнами во двор, но довольно большую и светлую, в два окна. Комната была обставлена довольно скромно, но ремонт выглядел свежим. Всё необходимое в ней имелось – письменный стол у окна и этажерка для книг рядом; шкаф, сундучок на полу у шкафа; кровать. Возле нее притаился столик для умывания. Саму же кровать отделяла от основной комнаты ширма. Кроме того, Аня успела заметить широкое мягкое кресло и на стене над ним бра. Обои были простенькие, но свежие. На потолке по периметру расположилась небогатая лепнина, а в центре из скромной розетки свисала люстра с электрическим освещением.
Николя внёс Аню в комнату и прямо поверх покрывала уложил на кровати. Глашка притащила таз с водой, чистую ветошь и встала у входа, не желая уходить. Татьяна Александровна и Натали тоже присутствовали здесь. Прислуга перенесла кресло и его подвинули к самой постели. На кресло уселась графиня, а Натали стояла позади матушки и с сочувствием смотрела на Аню. Та лежала на подушках и чувствовала себя шутом, на которого устремлены все глаза этого дома. Лишь через пару минут Татьяна Александровна спохватилась и прогнала всех прочь.
– Пора к обеду накрывать, скоро Павел Андреевич явится, а на стол не накрыто. Ну ка, живо, на кухню! – Ругалась графиня. Но видно было, что никто из прислуги барыни не боялся, однако из приличия ослушаться её не могли, а потому тоскливо разбрелись по своим местам.
Николя стоял у изножья кровати и думал о том, что за птичка впорхнула к ним в дом. Его охватило дикое желание покорить эту неприступную крепость, названную мелодичным именем Анна. И он пребывал в уверенности почти на все сто процентов, что рано или поздно её оборона падёт. Торопиться не стоило. Птичка уже билась в силках. Так по крайней мере, представлялось ему – страстному ценителю женской красоты.
Анна хмурилась и ждала доктора. Ей хотелось поскорее быть осмотренной и отпущенной на свободу. А пока она ни за что не подаст виду, что её заинтересовал Николя. Она итак допустила оплошность, когда в открытую любовалась им на лестнице. Это тебе не третье тысячелетие, дорогая, ругалась Аня на себя, когда смотреть в лицо мужчины можно сколько угодно. Это другие времена, здесь живут совсем по иным законам.
Натали приняла её суровый вид за страдания.
– Больно, милая Аня? – Спросила хозяйская дочь.
– Вполне терпимо, не стоит волноваться, Натали. Это всё сущие пустяки – вот увидите, доктор подтвердит.
Глава 22. Диагноз не окончательный
Наконец, явился врач. Высокий и крепкий, с уставшими, но добрыми глазами, он поставил свой чемодан на сундучок и попросил воды. Вымыл руки, сурово посмотрел на группу поддержки и велел остаться только графине и её дочери.
– Всем остальным здесь находиться без надобности. Прошу выйти всех. – Обернулся врач на молодого господина. – Николай Павлович, и вас тоже, если вы, конечно, милостивый государь, не графиня и не юная Натали.
Превозмогая боль, Аня прыснула от смеха, но глаза предусмотрительно опустила. Николай вспыхнул. Он был недоволен, но перечить доктору не стал. Задрав подбородок повыше и нацепив на лицо надменное выражение, молодой граф покинул комнату.
Пока доктор внимательно осматривал поврежденную ногу, а Аня кривилась от боли, мужественно сдерживая стон, графиня с дочерью с волнением ожидали вынесения врачебного вердикта.
– Сергей Львович, голубчик, что с Аннушкой? Каков диагноз? – Не выдержала Татьяна Александровна и задала-таки вопрос доктору.
– Ну что ж, ваше сиятельство. Осмотр показал, что возможны два варианта. Либо это – просто растяжение мышц и тогда сударыня встанет на ноги уже к завтрашнему вечеру, либо это – вывих, а это уже гораздо серьезнее. Покажет только время. – Развел руками доктор Иветов. – Со своей стороны я прописываю прикладывать холодные компрессы. Они снимут болезненность. Можно использовать полотенце, смоченное в ледяной воде, или лед в грелке, обернутой в плотную ткань. В первые сутки компресс ставить каждые 3 часа и держать по 15–20 минут. Так же важно следить, чтобы не началось обморожение.
Аня тихонечко застонала от бессилия и ярости. Хорошо, что ее стон легко было списать на боль в ноге. К завтрашнему вечеру? То есть, как минимум на сутки она застряла здесь? Да что ж за напасть-то такая!? Ну почему, даже в прошлое «сбегать» она не может как все нормальные люди. Чертов графский сыночек, а ведь, это все из-за него, в первую очередь, все так случилось, злилась Аня. Как теперь сообщить Порфирию Георгиевичу и Аське, что она выйдет из чулана не через час, а только завтра и то в лучшем случае? Про худший вариант развития событий даже думать не хотелось. Аня старательно гнала от себя мысль, что у нее вывих, потому что тогда восстановление займет минимум неделю, а за это время портал закроется. Порфирий говорил, что он открыт только в полнолуние. А значит, у нее есть времени лишь до завтрашнего вечера. Остаться здесь без вещей, без денег, да без элементарных панталон на целый месяц сродни катастрофе.
– Глафира! – Позвала Татьяна Александровна прислугу и когда та заглянула в комнату, дала ей указания. – Подготовь лед, пожалуйста. С этого дня ты во всем помогаешь Анне Алексеевне.
Девушка поклонилась и так же быстро исчезла за дверью, как и появилась. «Вот и прислугой обзавелась, подумала Аня, еще б трусами разжиться».
***
Гнездилов Александр Сергеевич, чиновник для поручений тайного отдела полиции, подполковник и сослуживец Николая Павловича Ильинского, спешился со своего гнедого жеребца в конце Галерной улицы у Адмиралтейской верфи. Постоял немного, держа лошадь под уздцы. Наконец, среди спешащего от центра города к заводу люда он разглядел фигуру человека, которого ожидал.
– Быстро, вы, ваше благородие, добрались. Не то, што я, – хмыкнул человек вместо приветствия. – Пёхом-то оно, всё дольше.
– Хватит болтать. – Резко осадил Гнездилов собеседника. – Кольцо принес?
– Так не успел я взять, руку зажала, токмо и успел в ридикюль сунуться. – Оправдывался мужик. На нем была шапка, надвинутая на самые глаза и зипун неопрятного, заношенного вида.
– За что только плачу тебе? – Процедил Гнездилов и сплюнул в сторону. – Все самому делать приходится.
– Не обессудьте, вше благородие. В ентот раз не вышло, в другой точно выкраду. – Заверил мужик в зипуне и заискивающе добавил. – Чай, не впервой. И доселе не подводил вас, батюшка.
Гнездилов недовольно цыкнул, взлетел в седло и приказал:
– Будь на чеку. Можешь понадобиться. – Пришпорил коня и умчался прочь в сторону центра.
– Как же не быть-с. – Усмехнулся неудачливый вор. – Это мы завсегда-с.
Надвинул шапку на глаза пониже и, насвистывая какую-то незамысловатую мелодию, пошел в другую сторону – к заводу.
Глава 23. Девичьи секреты и приглашение на обед
Когда шум от происшествия утих, а на ноге Ани покоился холодный компресс, она осталась на попечении Глаши и могла спокойно обдумать свое положение. Татьяна Александровна вновь занялась хозяйством и слушала сейчас отчет экономки Дарьи по обеду и прочим домашним делам. Сашенька с нянькой отправились на прогулку. Прислуга занялась своими делами. И даже Натали рядом не было. Услышав, что прибыл сослуживец Николая Александр Сергеевич Гнездилов, она, покраснев как рак, извинилась и испарилась из комнаты вместе с братцем.
Как кстати пришел тот – второй, подумала Аня. Все будут заняты гостем, обедом, да чем угодно, и не будут донимать ее. А ей, между прочим, срочно нужно было обдумать все то, что произошло всего за каких-то три – четыре часа. Радовало только, что шкатулка на своем месте, и теперь Порфирий Георгиевич и Ася смогут спокойно предъявить ее комиссии.
Нога по-прежнему ныла, Глашка следила за компрессом, подкладывая свежий лед в полотенце. Она была очень горда, что из мелкой помощницы по хозяйству, практически девушки на побегушках, ее подвинули в личную прислугу гувернантки. Не камеристка графини, конечно, но уже рост, да и Анна Алексеевна ей нравилась. Она была, в представлении Глаши, хоть и из дворян, но явно небогата, раз пришла наниматься на работу. А потому и гонору в ней особого не было. Да и самодуркой, которая будет третировать прислугу, Анна не казалась.
Время прикладывания холода вышло, и Глаша унесла грелку со льдом на кухню. Аня укрылась одеялом и прикрыла глаза, пытаясь уснуть. Но не тут-то было. В комнату вдруг впорхнула Натали.
– Как ты чувствуешь себя, дорогая Аннушка?
– Жить буду, – невесело резюмировала Аня и улыбнулась. – Неприятно, но терпимо.
– Сейчас обед будут подавать, и представляешь, Александр Сергеевич останется у нас. – Мечтательно сказала Наташа, присев на самый краешек кровати. – Я очень волнуюсь. Он такой… строгий, что ли. Суровый воин, настоящий офицер. К тому же работает не просто в полиции, в особом секретном отделе – Николя сказывал. На такую должность кого попало не назначат.
– И он вам нравится, Натали? – Не утерпев, спросила Аня. В другое время ей было совершенно не до любовных интриг обитателей дома Ильинских, но сейчас одолевала скука. Да и о чем-то же надо было говорить с юной графиней.
У Натали заалели щеки.
– Очень. – С жаром выпалила она. – Жаль только батюшка считает его неподходящей партией. – Наташа вздохнула. – Вот так всегда. Как только тебе нравится мужчина, то судьба готовит препятствия к вашей счастливой жизни.
Аня вдруг подумала о том, что еще пять лет и никакое положение в обществе больше не будет иметь значения. Только что изменилось с того времени? И сейчас не всегда влюбленные могут быть счастливы.
– А как он к вам относится? – Поинтересовалась Аня. – Извините, но с виду он сущий сухарь.
Аня бы даже сказала, что он неприятный тип, судя по тому, что она видела на улице, но решила не лезть на рожон. Все-таки влюбленная девица и черта лысого оправдает, если он мил ее сердцу. Наташа даже не заметила Аниного сравнения, ее мысли были далеко.
В дверь постучали и вошла Глашка.
– Барыня спрашивають, сможете ли вы, Анна Алексевна, отобедать с ними? – Глашка собирала остатки ветоши, расставляла вещи по местам. – Прошка-лакей в каретном сарае сыскал кресло старого графа. Оно на колесах и в ём можно по дому прямо сидя ездить. Сейчас на черной лестнице его обметут, обмоют и приволокут.
Аня представила, как она въезжает в столовую на доисторической коляске и ей стало смешно. А чем еще заниматься? Если уж жизнь подкинула такую ситуацию, то воспользуюсь-ка я ею по полной. Не в кровати же лежать сутки! Наверное, это было глупостью, но все, что происходило с ней в последние два дня было настолько странным, что обед в семействе графа совершенно не выбивался из всей череды необычностей.
– Ну, если оно рабочее – кресло это, то, пожалуй, отобедаю. – Развеселилась Аня и добавила, обращаясь уже к Натали. – Заодно посмотрю повнимательнее на вашего дорогого Александра Сергеевича. – И подмигнула той.
Глава 24. Обед и чрезвычайное происшествие
Обед был накрыт в той же столовой, где утром Аня и графиня Ильинская пили чай. Собралась большая компания: кроме самих домочадцев к обеду пригласили Гнездилова и доктора Иветова. Один из слуг вкатил в столовую кресло, на котором восседала Аня. Все взоры были устремлены на неё и от этого возникало чувство, будто ее препарировали под стеклом микроскопа.
– Анна Алексеевна, совершенно верное решение, – первым отреагировал на появление Ани доктор. – Повреждение ноги – не то обстоятельство, чтобы лишаться общества. А если главное условие – пребывать в покое соблюдено, то я, как врач, не вижу препятствий, сударыня.
Аня учтиво склонила голову:
– Благодарю вас, Сергей Львович!
Девушка заняла место за столом рядом с Наташей. В отсутствии мужа, место во главе стола занимала Татьяна Александровна. По правую её руку сидела Натали, а по левую Николай Павлович. Рядом с ним расположился тот самый второй офицер, который пытался догнать воришку. Так вышло, что место Ани было ровно напротив него. Из всех присутствующих Аня не была представлена только ему.
– Отца не будет? – Спросил без предисловий Николя, раскладывая белоснежную салфетку на коленях.
– Нет, – Татьяна Александровна поджала губы. – Посыльного прислал, занят очень. Николаша, кажется, Анна Алексеевна не знакома с Александром Сергеевичем.
– С удовольствием их представлю. Перед вами, Александр Сергеевич, гувернантка Сашеньки Анна Алексеевна – «чистейшей прелести чистейший образец», как выразился в свое время сам Пушкин – солнце нашей русской поэзии. – Язвил молодой граф Ильинский.
Аня посмотрела на Николя. Каков! Не смог простить ей насмешку после слов доктора. Как же много он о себе думает! Подумаешь, граф! И не таких обламывали.
– Рада знакомству, сударь. – Кивнула она Гнездилову.
– Взаимно, Анна Алексеевна. – Спокойным голосом отчеканил Гнездилов.
От его хладнокровного тона по позвоночнику бежали мурашки. Цепкий взгляд заглядывал прямо в душу. Не зря в тайной полиции работает. Не то, что этот напыщенный индюк Николай. И всё-таки, лучше держаться от него подальше, опасный тип этот Гнездилов, интуитивно решила Аня.
– Как ваша нога? – Любезно поинтересовался Александр Сергеевич.
– Спасибо, надеюсь, завтра уже быть в здравии.
– Ваш дядюшка расстроится такой оказии. Кстати, он вернулся из музыкальной экспедиции? – Неожиданно, словно между прочим спросил Александр Сергеевич, продолжая при этом расправляться с бифштексом. Аня судорожно сглотнула. Экспедиция? Про это ей Порфирий не говорил. Но концертмейстер и не думал, что Ане придётся вести светские беседы с сотрудниками полиции.
– Нет, дядя писал, что вернётся не раньше, чем в следующем месяце, – выдавила из себя. – Работа, понимаете ли.
– Странно, мне показалось, что я видел его сегодня утром в районе Рождественской. – Александр Сергеевич невозмутимо пожал плечами, отрезал очередной кусок говядины и вдруг неожиданно посмотрел ей прямо в глаза.
Аня ответила на взгляд, понимая, что если она стушуется, то выдаст себя. И даже если он и не подозревает Аню, отрывать взгляда никак нельзя.
– Вероятно, вы обознались, сударь. Дядя не в Петербурге. В его квартире остановилась я.
– Возможно, – всё тем же ровным голосом сказал Гнездилов и тут же словно потерял к ней интерес.
Он перевёл взгляд на Натали, от чего та моментально расцвела как майская роза.
– Наталья Павловна, собираетесь ли вы на постановку завтра?
– Конечно. – Наташа вспыхнула и, потупив взгляд, добавила. – А вы будете, Александр Сергеевич?
– Если удастся достать билеты, конечно, буду. – Обворожительно улыбнулся он ей. – На премьеру раскуплено все. А мне работа не позволила озаботиться этим заранее.
– Маменька, а давайте Александра Сергеевича к нам в ложу пригласим. – Вдруг предложила Натали. – У нас же ещё есть места.
Это было слишком. Татьяна Александровна, казалось, поперхнулась, даже. Она бросила на дочь многозначительный взгляд, но вслух произнесла вполне дружелюбно.
– Отчего же не пригласить? Александр Сергеевич, вы составителем нам компанию в театре?
– С превеликим удовольствием, ваше сиятельство, – учтиво ответил сыщик.
Аню поразило то, что Гнездилов не заискивал перед графиней, не старался казаться другом Николя, не пытался приударить за Натальей. Он точно не был им ровней, но держался при этом на равных.
В столовую тихонечко вошёл уже известный Ане лакей Прошка и, извиняясь, зашептал графине что-то на ухо.
– Конечно, пусть проходят и занимаются делом. Скажи Дарье, чтобы проводила мастера в гостиную. – Разрешила что-то графиня и, взмахом руки отпустив лакея, пояснила для остальных. – Нет отдыху от этих дел домашних.