Елена Добрынина
На той стороне
– Спасибо, Игнат Петрович, вы мне очень помогли. Обязательно позову в случае чего. – Отозвался Гнездилов и, положив перо на лист бумаги, поднялся из-за стола.
Он подошёл к кушетке и подал Ане руку. Ей не оставалось ничего другого, как подняться и пройти к стулу, стоявшему напротив стола, за которым ещё мгновение назад надворный советник очинял перья.
Изображать ничего не пришлось. Ушибленная давеча нога разболелась не на шутку, а каблук одного ботинка был сломан, отчего она прихрамывала. Шляпка потерялась неизвестно даже когда. То ли от скачки вверх тормашками, то ли от нервов разболелась голова. Захотелось реветь. Ещё пару часов назад она любовалась превосходным платьем, подготовленное Асей, а потом ловила на себе восхищённые и завистливые взгляды в театре, а сейчас стояла в отделении полиции перед сыщиком в порванном грязном одеянии, с синяками и выбившейся прической. Но гораздо сильнее её раздражало это унизительное положение – стоять перед Гнездиловым в таком виде. А ему словно доставляло удовольствие рассматривать её чумазую и потрёпанную.
– Даа, – задумчиво протянул мужчина, приглашая её присесть на стул. – Под каждой шёлковой юбкой скрывается всего лишь обычная баба.
Аня вспыхнула до кончиков ушей и вздернула подбородок. Она, конечно, не графиня, но такие комментарии – это уж слишком. В конце концов, виновник такого ее состояния – он, Гнездилов, и есть. Так что может оставить скабрезные шуточки при себе.
– Вы правы, Александр Сергеевич, – язвительно улыбнулась она и присела на стул как можно изящнее, учитывая ее положение. – Как и в любом мужчине, граф он или крестьянин, скрывается прежде всего самец. Вы об этом хотите со мной здесь поговорить? – И презрительно обвела помещение взглядом.
Гнездилов восхитился. Кем бы она не была, будет непросто. Сломать её вряд ли получится, по крайней мере быстро. Он прищурил свои тёмные глаза:
– Нет, конечно же. Вовсе не об этом.
– Тогда будьте любезны ответить на мои вопросы, которые я уже задала, когда пришла в себя. – Твёрдым голосом попросила Аня.
Гнездилов обошёл стол, но не сел, а навис над ним, пугая громадой своей фигуры.
– Не стоит занимать подобную позицию, Анна Алексеевна. Поверьте моему слову. Я, конечно, отвечу на ваши вопросы, но лишь из хорошего к вам отношения. А также из доброго отношения к Ильинским, к которым вы старательно втёрлись в доверие в очень короткий срок.
Аня округлила глаза. И играть не пришлось, она на самом деле была поражена таким заявлением. Хотела перебить, но Гнездилов осадил её движением руки, словно показывая, кто здесь решает, когда ей говорить. Сыщик продолжил:
– Вы в полицейской части, рядом с домом дядюшки. А задержал я вас, поскольку имею веские основания. И от этого вам не отвертеться.
Александр Сергеевич уселся за стол и открыл кожаную папку, лежавшую на краю стола. Из нее он достал две фотографические карточки и смятый исписанный лист бумаги.
– Я расследую дело о революционерах-террористах, которые задумали акт против царствующего по Божьему велению режима. – Александр Сергеевич почтительно покосился на портрет императора, висевший на одной из стен. – И мне известно, что в группу, которая планирует это богомерзкие дело, входят несколько человек, в том числе и данный человек.
Гнездилов поднял одну из фотокарточек, и Аня увидела, что на снимке запечатлен Иван.
Глава 49. Спасение из лап паука
Когда легавые обшарили весь дом, и жильцы смогли уже занять свои квартиры, дворник наконец, вернулся в свой полуподвальный этаж. Он устал, перенервничал, глаз заплыл от удара молодчика. Хотелось только одного – выпить рюмашку свойского самогону и уснуть беспробудным сном. Ищейки перерыли всё, но детину, который двинул ему в глаз, так и не нашли.
Он слышал про чертовщину, творящуюся в этом подвале в полную луну: людей, которые вдруг выходили из чулана, но сам впервые столкнулся с подобным. Предыдущий работник не выдержал и упросил забрать его в новый дом, построенный хозяином в прошлом году. А он остался здесь, а теперь вот готов был упиться вусмерть, чтобы только забыть о существовании этого чулана.
Дворник решил запереть чулан снаружи и вышел с огарком свечи в предбанник. Уговаривая себя и подбадривая, он накинул засов и выдохнул.
– Натоптали, ироды, – выругался мужик и потянулся в угол за метлой.
В тот же момент он вдруг заметил, что в углу прихожей прямо у двери, за шуфельной лопатой, служившей совком, что-то поблескивает. Подсветил себе свечей, нагнулся и поднял золотой перстень с кровавым рубиновым камнем.
– ЧуднО! – Изумился дворник. – Тут же жандармы всё перерыли.
Он пожал плечами, рассмотрел перстень и сунул его за пазуху. О чем в последствии пожалел множество раз.
***
Аня, опешив, уставилась на чёрно-белое фото Ивана, которое показывал ей сыщик. Этого просто не могло быть. Может, Гнездилов по ошибке причисляет Ваньку к террористам? Иначе зачем ему все это? Он прекрасно живет в ее времени, крутит любовь с Асей, наслаждается жизнью. Зачем ему ходить в 1912 год и подрывать царственных особ?
– Кто это? – Попыталась сохранить самообладание она.
– Это? – Александр Сергеевич ткнул в фотку пальцем. – А я думал, это вы нам расскажете, Анна Алексеевна. Ну что ж, давайте скажу я: на фотокарточке участник боевой террористической группы – Иван Плутов. Именно он вёз вас к дядюшке на пролетке, именно он подготовил инструкцию, как смастерить бомбу и написал список того, что для этого надобно.
С этими словами Гнездилов подвинул ей смятый листок бумаги, на котором, она отчетливо видела, вовсе не чернилами, а шариковой ручкой была написана целая куча текста. Хорошо, что Гнездилов не заметил этого, ну, или просто не озвучил сей факт.
– А это – перстень, который всегда есть у членов БГ – боевой группы. И именно с этим кольцом на пальце я видел вас в театре. – Продолжал сыщик, показывая фото золотого украшения, которое она оба раза использовала для перехода.
Сдерживая волнение, Аня спросила:
– Ну, предположим. Только причём тут я?
– Ах, я Анна Алексеевна, не дурите! – Гнездилов начинал раздражаться. – Я прекрасно осведомлён, что с Плутом должна была появиться молодая девушка благородной наружности. Я ждал, что это будет настоящая племянница графа, как бывало ранее, но появились вы, и игра стала ещё интереснее. Просто скажите, где перстень.
– БГ? – Переспросила девушка, пытаясь тянуть время. Она совершенно не понимала, почему Гнездилов записал их в террористы.
– Да, БГ – боевая группа, а иначе – активная ячейка террористической организации, куда вы с Иваном входите.
– Вы бредите, Александр Сергеевич! – Искренне изумилась Аня.
Это и правда было похоже на бред. Иван – террорист, перстень доказательство причастности. Радовало лишь одно, Гнездилов не в курсе, откуда она появилась здесь, а значит, можно частично выдохнуть. Ну, а с бреднями сыщика насчет ее участия в боевых ячейках она еще разберётся.
– Не боитесь завраться, милочка? – Жёстко бросил ей Гнездилов и посмотрел прямо в глаза.
– Кто вы такая и что делали в театре? Где перстень?
Аня фыркнула. Своими уловками он ее не испугает – слишком много чести. Но и перегибать не стоило. Кто знает, что у этого человека на уме.
– Вы могли об этом спросить и в антракте, а не тащить меня в полицейское отделение, как девку с заменительным билетом. Я – Анна Алексеевна Терепова, племянница графа Терепова, а в театре я смотрела спектакль. – Не выдержала Аня. – Вы же осмотрели мои вещи: ни оружия, ни взрывчатки у меня нет. Да и в театр я попала по приглашению. Мне стало дурно, и я взяла извозчика уехать домой. Машинально назвала адрес дяди, а не Ильинских. А потом извозчик разбил пролетку, и я упала, ударившись головой. Очнулась уже здесь, на этой кушетке. – Гнула Аня свою линию. Она наконец-то с ней определилась и врала без зазрения совести, тем более что большинство из сказанного было правдой. Кроме, разве что принадлежности к роду Порфирия Георгиевича. Если приходится врать, нужно врать максимально приближаясь к истине. Так легче запомнить версию и меньше шансов попасть впросак.
– В театр попасть несложно, имея нужные знакомства. Я же попал, хотя не должен был. – Усомнился Гнездилов. – Как вы докажете, что вы племянница графа?
Аня смотрела ему прямо в глаза. Ну и что сказать в ответ? Что в сумке, в потайном кармане есть письмо от Порфирия Георгиевича? Так письмо подделать можно. Оно было лишь за подписью, без личной печати и годилось для рекомендаций на работе или для предъявления дворнику, чтобы вселиться в квартиру дяди. Вряд ли оно послужит доказательством родства.
Аня устало прикрыла глаза. Гнездилов утомлял. От него несомненно исходила сила, но настолько опасная, что почти сразу наваливалась усталость. Он, как вампир, выпивал все силы жертвы. Как паук опутывает муху паутиной и высасывает из неё жизнь, так и Гнездилов плел свои сети вокруг подозреваемых.
– Так что же, Анна Алексеевна? Докажете родство с семейством Тереповых? – Повторил Александр Сергеевич свой вопрос.
– Я докажу, – услышала Аня голос в другой части комнаты у двери. Это был Николой Ильинский. Она не знала, радоваться ей или огорчаться. С одной стороны, счастье, что он появился здесь и теперь заступится за нее. С другой же – он увидит ее в этом ужасном виде, в котором она сидела перед Гнездиловым. Господи, да когда бы ее раньше это остановило? Подумаешь, платье порвано. Главное, он может ее защитить!
Александр Сергеевич поднял голову и в глазах его промелькнули искры гнева. Он негодовал.
– Николай Павлович, а ты откуда здесь? – Поинтересовался сыщик наигранно. – Спектакль завершился?
Нежданный гость не ответил на его вопрос. Он вошёл тихо, когда Гнездилов уже вел свой допрос. Благо, дверь была приоткрыта. Куда идти, ему подсказал дежурный, но Николя вошёл так тихо в том числе, чтобы понять, что же между этими двумя происходит.
Несколько фраз, брошенных Аней, дали ему понять, что гувернантка терпеть не может сыщика. И даже если она не совсем честна в своих ответах, то удивление ее было искренним. Она не прикрывалась знакомством с Ильинскими, не лебезила перед советником, а наоборот, лихо держала удар, находясь в столь уязвимом положении. Грязная, оборванная, с испорченной причёской и обувью она держалась молодцом и неплохо отбивала атаки полицейского. И Николай решил, что его сослуживец заигрался, пытаясь распутать дело о террористах. Возможно, этот возница и был к тому причастен, но не Аннет. Когда граф увидел её замученную фигурку, испорченный наряд, то готов был помочь девушке, только бы ни одной слезинки не упало из этих колдовских зелёных глаз.
– Что ж вы крадучись-то, как вор, Николай Павлович? Зашли да встали у дверки. Коли есть, чем доказать, так пожалуйте. – Гнездилова несло. Ильинский спутал ему все карты.
– Легко, господин советник. На Анне Алексеевне надет крестик с их родовым гербом на обороте. Извольте проверить сами.
Аня замерла. Как двусмысленно это прозвучало, как интимно. Аня всегда носила крестик под одеждой, никому его особо не показывая. Да она и сама никогда не замечала никакого герба. Поэтому сама напряглась, услышав новую для себя информацию.
– Презабавно получается. Сама владелица не знает о гравировке, а молодой повеса, покоритель женских сердец в курсе. – Пожал Гнездилов плечами и гаденько усмехнулся.
– Отчего же не знаю? – Соврала Аня. – Разве необходимо каждому встречному доказывать своё родство? – Процедила она, не оставаясь в долгу. Пусть этот цепной пёс знает, что и она не лыком шита.
А в голове мелькали мысли. Откуда на её крестике, подаренным папкой, герб старинного графского рода? Аня никогда не снимала крестик, а рассматривать, что пропечатано на обороте, кто будет? Цепочка короткая, крест под одеждой, а потому Аня реально не могла себе даже представить, что там есть какой-то знак. Наверное, Николай рассмотрел украшение, когда то находилось у него, но не объяснять же этого Гнездилову. Выглядеть будет нелепо и ещё более мерзко. Да какое ему по сути дело, где Николя видел семейный герб Тереповых, хоть на ее трусах, Гнездилову то что? Её честь сыщика вряд ли сильно волнует. Просто пытается оскорбить полунамеками о их связи, чтобы вывести из себя, а заодно и Ильинского. Старается унизить её, поставить на уровень падшей девки.
Не реагируя на пошлые замечания, Аня зацепила крестик и показала его Гнездилову. Тот наклонился, перевернул серебряную вещицу и пригляделся. В полутьме комнаты это было сделать сложно. Гнездилов вынул из ящика стола увеличительное стекло и поднёс его к крестику. Так и есть, мелко-мелко, едва заметно на обратной стороне изделия стоял оттиск родового герба Тереповых.
– Вы удовлетворены? – спросила Аня.
Гнездилов задумался и вернулся к своему креслу.
Ильинский наконец подошёл к ним. Он старался не смотреть на Аннет, чтобы не смущать её, но хочешь – не хочешь, в глаза бросились худенькие плечики в ссадинах. Сердце его сжалось от вида Ани. Подумать только, ещё полдня назад он мечтал лишь о том, чтобы затащить её в койку, а сейчас жалел девушку и восхищался стойкостью ее характера.
– Это ваши доказательства? – Николай повертел карточку с портретом Ивана в руках.
– Да, Николя. Это они и есть. – Раздраженно согласился Гнездилов. – Осталось найти Плута и кольцо, и будет полный комплект. И если к Анне Алексеевне, как к дворянке, я не могу применить необходимые методы, то с Плута спрос будет иной, уж поверьте. В прошлый раз, когда его поймали, я ещё не имел этой инструкции на руках. Ему удалось сбежать при перевозке. И помогала в этом юная дама. Она и выкрала кольцо. А я, между прочим, его в своих руках держал.
Сыщик был раздосадован. Он понимал, что вся выстроенная им теория летит к чертям. Кольца нет, главный подозреваемый исчез, а участие Анны Алексеевны в группе вообще под вопросом. Слишком складная у неё вышла версия с отъездом из театра. Гнездилов верил себе, он видел кольцо на пальце графини Тереповой, но как доказать, что это то самое кольцо.
Словно в унисон его мыслям, Аня подняла фотокарточку кольца и вгляделась в снимок:
– Это не моё кольцо. – Врала она. – На моём есть царапина внутри и довольно большая.
– Так покажите своё кольцо, Анна Алексеевна. – Рассвирепел сыщик. Терпение его было на исходе.
– Я не знаю, где оно. – Аня пожала плечами. – Может, этот ваш Плут украл, может слетело где-то. Как видите, у меня его нет. К тому же, если кольцо – важный атрибут участников вашей БГ, стала бы я надевать его и вертеть им перед вашим носом? – Задала девушка резонный вопрос.
Сыщик задумался. Если она является племянницей графа, то кто тогда приходил с Иваном ранее? Ведь филер, приставленный следить за этим доходным домом никогда не ошибался. И от него всегда была достоверная информация. Если судить по тому, что Анна – племянница графа, то кажется, Гнездилов вляпался в нехорошую историю. Гонимый своим эго и жаждой поймать крупную рыбу, разоблачить готовящееся политическое преступление, он где-то ошибся. Николай настроен решительно. Похоже, этой пигалице он верит, как себе. Но что с него взять? Гнездилов за два вечера понял, что подполковник втрескался в гувернантку. И ради её благосклонности он сделает всё. А может он сам причастен к БГ? Но Александру Сергеевичу не верилось, что и Ильинский – бывший военный офицер, а сейчас чиновник канцелярии сыскного управления – сам террорист. Нет у него для этого ни воли, ни веры. Николай – типичный представитель дворянства, служащий не Отечеству, а для проформы. Его удел – кутить в ресторане «Медведь», волочиться за актрисками да бывать на балах. К 30-35 годам по обыкновению такие кавалеры женятся на хорошеньких дурочках из своего круга, путешествуют, а потом оседают в столице и тонут в быту. Изредка они ездят на воды, из вон рук плохо служат в ведомствах, а позже вместе с детьми обзаводятся кокоткой на содержании и подагрой.
– Александр Сергеевич, прошу вас выйти со мной на пару слов. – Неожиданно предложил Николай.
Забавно, и что же такого он ему может сказать? Гнездилов поднялся и, сурово глядя перед собой, вышел вслед за подполковником. Они вышли за дверь и Николай, не соблюдая больше этикета, обратился к сыщику:
– Послушай, Александр Сергеевич, как к другу обращаюсь к тебе. Подумай сто раз, прежде чем представлять отчёт начальству. Из доказательств у тебя только фото одного участника и инструкция. Ни кольца, ни оружия, ни взрывчатки. Не с чем на ковёр идти. Анна не причастна, это же и дураку понятно. Я восхищён твоим рвением раскрыть это преступление, предотвратить акт, я же вижу, что ты ночами не спишь! – С жаром говорил граф. – Но тут ты не прав. Она – племянница графа, дворянка и, если ты не докажешь её вину, твоя же карьера полетит в тартарары. Подумай сам! Хочешь, приставь к ней человека, пусть следит за нею, но я руку даю на отсечение – это всё за зря. Группа есть, но не хотят ли тебя запутать, подкидывая ложные пути? Ты – лучший сыщик Петербурга, ты раскроешь это дело, но ты остынь, подумай. Ты итак устроил у театра представление, теперь объяснять в свете, что за погоня это была. Я вступлюсь за тебя, попрошу за тебя отца. Он уважает тебя и составит тебе протекцию. Но оставь Аннет. Не там ты ищешь, друг мой, ой, не там.
Николай закончил свой эмоциональный монолог. Больше он не знал, чем аргументировать свою позицию. Оставалось давить на самолюбие и опасность обрушить карьеру Гнездилова. Николай понимал честолюбие товарища. Это ему, старшему сыну богатого графа Ильинского, были открыты все дороги. Да, он сам усложнил свой путь, когда связался с Лилит, но даже эта гнусная история в конечном итоге не сильно испортила ему жизнь. Разве что служба снилась ему до сих пор в сне. Он все-таки надеялся, что через год-другой отец смягчится и позволит Николаю вернуться в армию. Гнездилову же приходилось своё место под солнцем выгрызать. Он был талантливым малым, так зачем рушить карьеру так глупо?
Александр Сергеевич задумался. Может, Николай и прав. Он, конечно, интересуется этой мадемуазелью и имеет к ней однозначный интерес, но вещи он говорит здравые и верные. Куда ты спешишь, Александр Сергеевич? К тому же, ему не давала покоя мысль, что его ведут, давая только нужные улики. А он как болван принимает всё за чистую монету. А если, как и советует Николя, поступить неожиданно: отпустить Анну, установить за ней наблюдение и думать не в сторону Плута, а об организаторах акта. Кто-то же ещё входит в БГ. Бомбу нужно смастерить, где-то хранить и как-то взрывать. У группы должны быть свои осведомители и сочувствующие. А ему очень удачно подсунули красивую девицу с кольцом, на которую он должен был подумать.
В конце коридора, в котором стояли молодые люди, послышался шум и через мгновенье к ним подошли два офицера старшего чина из тех, что осматривали доходный дом.
– Так и знал, Александр Сергеевич, что ты ещё здесь. – Начал один из них. – Мои люди всё осмотрели, как сквозь землю провалился твой Плут. Ни его, ни кольца не нашли, хотя в каждую щель заглянули.
Гнездилов принял доклад и отпустил полицейских по домам.
– Вот видишь, Саша. – Неожиданно обратился к нему Николя, трогая за плечо. – Я был прав, это ложный след.
Гнездилов опешил. Сашей его называла только матушка, да и то в далёком детстве. Наверное, именно в тот момент он и решил окончательно, что отпустит гувернантку.
Глава 50. Развязка с открытым финалом
Когда Иван, вымокший и грязный, появился из чулана особняка на Галерной, Ася уже почти спала. Она ждала возвращения Ани и своего любимого прямо в передней, взобравшись на банкетку с ногами. Дядюшка просил её пойти в гостиную, прилечь на диван, но всё было тщетно: Ася отказывалась уходить из передней напрочь.
Хлопнула дверь чулана и из неё буквально вывалился Иван. Полы его кафтана были заляпаны жижей, кушак почти развязался, а шапка сдвинулась набекрень.
– Ваня! – Подскочила Ася и бросилась к нему на шею.
– Погоди, дай отдышаться.
– Ты один? – Испуганно прошептала девушка. – А Анька где?
– Один, – с досадой ответил парень. – Сейчас расскажу, надо переодеться.
– Конечно, Ванечка. – Спохватилась Ася и побежала в комнату за сухой одеждой.
В коридоре она столкнулась с дядей, который вышел на шум. Судя по всему, он тоже даже не ложился.
– Вернулись? – Озабоченно спросил он.
– Я один. – Отозвался Иван, появляясь в проходе и загораживая собой все пространство коридора.
– Милостивый Бог! Как же так? – Одними губами прошептал концертмейстер, побелев и схватившись за сердце.
– Дядя, тебе плохо? – Ася выскочила из комнаты.
– Нет, нет, всё в порядке. Пойдёмте в кабинет, Иван.
– Сейчас, только умоюсь и мокрое сниму. – Угрюмо процедил детина и прошлепал в ванную.
Разговор будет неприятным. И самым противным оказалось то, что он выронил кольцо, когда девчонка выталкивала его в портал. Как об этом сказать Порфирию, он не знал.
***
Как только мужчины скрылись за дверью, Аня тихонечко поднялась со стула и развернув папку к себе, порылась в её содержимом. Кроме того, что она уже видела, в ней лежал протокол допроса Плута и описывалась ситуация, когда неизвестная девица с красными (Ася?) волосами, ударив сторожа ведром по голове (точно Ася!), пробралась в комнату с вещдоками и утянула кольцо, которое было проводником между мирами. Аня прыснула от смеха, представляя, как барменша расправляется с охранником. Особенно забавным выглядело упоминание, что сторож не был пьян и божился, что волосы у неё и правда, были малиновыми.
Значит, Ася точно в курсе террористической деятельности своего возлюбленного. А вот это уже подстава. Девушка вспомнила, как перед походом в чулан, она заглядывала в кабинет Порфирия Георгиевича и тот вручал ей ассигнации, ключ от квартиры и письмо. А потом в коридоре она слышала странный разговор этих голубков:
– Скажешь ей?
– Нет, это к делу не относится.
Аню взяло зло. Относится, Иван, теперь точно относится. Получается, в этом времени за ними охотятся не столько как за путешественниками во времени, сколько как за террористами. И всё благодаря Плуту. А он даже не соизволил её предупредить. Аня вспомнила, что Иван так же отлучался куда-то, пока она собиралась в театр в доме Ильинских. Эх, ну что за гадость?
Она очень надеялась, что Николай Павлович уговорит Гнездилова её отпустить. В конце концов, пытать её не должны, как дворянку, но и сидение в каком-нибудь каменном мешке радости не добавляло. Не так она мечтала закончить свою жизнь.
Хотя и без тюрьмы, перспективы её были призрачны. Кольцо у Ивана, полнолуние закончилось, портал закрыт, а значит, ей в этом времени куковать примерно месяц. Она очень надеялась, что её выручат, придут за нею, но этот месяц надо было ещё как-то прожить здесь. А у неё из имущества два платья и смена белья. Благо, хоть Порфирий подкинул денег. Хорошо, что есть работа и жильё. Хотя она с трудом могла представить, как в случае успешных переговоров Николя с Гнездиловым, ей придётся расплачиваться с графским сыночком. И самое мерзкое во всей этой истории, что он ей нравился, так, что сердце стучало при виде офицера где-то в горле и колени дрожали, как у влюбленной сопливой дурочки.
Аня услышала шум в коридоре, разговор, чужие голоса и поспешно села на место, развернув папку. Неужели Николя не договорился и сейчас её уведут в темницу? Неприятный холодок пробежал по позвоночнику. Дверь отворилась и в помещение вошли офицеры.
Ильинский остался стоять где-то за ее спиной, а Александр Сергеевич подошел к столу.
– Анна Алексеевна, – с трудом выдавив из себя, начал сыщик. – В виду всех обстоятельств я не могу задерживать вас больше. С этого мгновенья вы свободны, но знайте, я внимательно слежу за вашей персоной.
Все существо ее возликовало. Неужели, обошлось! Аня встала, помедлила и посмотрела прямо на Гнездилова. Интересно, он хотя бы извинится?
Надворный советник сделал на собой усилие и все-таки выдавил из себя.
– Прошу меня извинить.
Сначала Аня хотела съязвить, отомстить как-то за все эти унижения и сальные шуточки, которые он себе позволил, но здравый смысл возобладал. Вряд ли это их последняя встреча за предстоящий месяц, сыщик вхож в дом Ильинских, а потому ей не нужен еще один враг. Итак, проблем хватает. Поэтому она кивнула и добродушно сказала:
– Я не сержусь, Александр Сергеевич. В конце концов – это ваша работа: ловить преступников. Я очень надеюсь, что вы найдете настоящих преступников и Их Императорскому Величеству ничего не будет угрожать.
Эта мнимая доброжелательность далась ей с трудом. Тяжело улыбаться человеку, который говорил все эти мерзости. Но и у Ани рыльце в пушку. Если бы жандармы ее пытали и выведали, кто она и откуда, ей грозила бы психушка.
Гнездилов в знак примирения поклонился ей. На том они и расстались – не враги, но и не друзья.
Николай помог ей выйти и добраться до извозчика. В дом на Галерную они вернулись практически одновременно с хозяевами. Аня устала, тело болело, в голове было слишком много вопросов. Весь рассказ о том, что приключилось, благородно взял на себя молодой граф. Аня была ему безмерно благодарна. Ее же отпустили отдыхать и привести себя в божеский вид.
После ванны, переодетая в чистую сорочку, она лежала в своей комнатке и размышляла. Голова пухла от мыслей. И если то, что она застряла здесь на ближайший месяц, Аня уже приняла, то как на ее крестике оказался герб Тереповых, не знала и понять не могла. Спросить было не у кого. А значит предстоит разбираться с этими вопросами самостоятельно. Равно как и с террористической ячейкой, куда входили Иван и Аська. Гнездилов тоже был проблемой. Вряд ли он оставит ее в покое. Неизвестно, что говорил ему Николя, но Александр Сергеевич явно пошел ему на уступки. Да и молодой Ильинский сам был ее проблемой. И возможно, даже самой большой. То, что между ними происходило будоражило кровь, но как быть с чувствами весь месяц? В любом случае, весь этот клубок необходимо распутать и сделать это сможет только она – Аня.