Елена Добрынина
На той стороне
– Ты готова? – Заглянула в комнату Ася и поманила ее рукой, зовя за собой.
– Не знаю даже, как готовиться. – Пошутила Аня и встала с кровати. – Пойдём, что ли.
Они прошли в комнату Аси. Покои девушки отличались от остальной квартиры разительно. Здесь не было никакой старой мебели. Всё в современном стиле минимализма. Белая современная мебель без вензелей и финтифлюшек. А ещё, заметила Аня, это была, пожалуй, единственная комната, стены которой украшали свежие однотонные обои серого цвета.
– А тебе XXI век по вкусу, похоже, больше! – Усмехнулась Аня.
– Да, я заценила минимализм. – Кивнула Аня. – Он удобный и функциональный. Знаешь, я даже рада, что тоже здесь оказалась. Дядя не хотел, чтобы я ходила сюда, помня, чем грозит путешественникам во времени такая роскошь – возможность заглянуть в будущее. Но я не жалею. Здесь столько возможностей для женщин, не то что в моем времени. Ну что, одевайся, а то заболтались мы.
Аня понимающе кивнула:
– Да, возможностей сейчас, и правда, больше.
Ася помогла ей одеться, ибо самостоятельно она бы точно не справилась. Невозможно было представить, как надевать самой блузу и застегивать ее на спине на тысячу меленьких пуговок. Блузка села как влитая. Высокий ворот, украшенный кружевом в несколько слоев, украшала небольшая элегантная брошка. Длинные рукава заканчивались высокими манжетами, плотно облегающими тонкие Анины запястья. К блузе полагалась длинная темно-синяя юбка с высокой посадкой, которую Аня видела в кабинете. Сейчас она разглядела украшение в виде вертикальной прострочки с вшитой тоненькой полоской синего кружева. Юбка была фасона колокол, плотно облегала фигуру на поясе и животе и вытягивала силуэт.
– Повезло, что у тебя нет гель-лака на ногтях. – Заметила Ася, застегивая пуговички на манжетах, и хихикнула. – Ты же в курсе, кто в мое время носит цветные ногти?
– Да, да, в курсе. Это же общеизвестный факт. – Кивнула девушка.
– Не скажи, – Ася снова улыбалась, – это ты подкованная и начитанная, многие этого не знают. Так, повернись-ка, я на тебя погляжу. – И отошла на шаг назад.
Увиденная картина ей явно нравилась.
– Сейчас заплету тебя и можно показываться дяде. – Подмигнула Аська.
Прическа получилась простой и строгой. И Аня, которая могла только завязать свои светлые, чуть вьющиеся волосы в хвост или пучок, признала, что ей, оказывается, идут прически. Все волосы Ася подняла и уложила в какую-то замысловатую ракушку, заколола все это великолепие шпильками и едва сбрызнула лаком для волос. Пряди у лица были коротковаты, поэтому легли сами, как им вздумалось. Решили так и оставить, просто убрали их за уши.
– Ну вот, теперь точно все, – Ася вынула ненужную шпильку, которую держала губами и восторженно посмотрела на претендентку в гувернантки. – Пожалуй, можно звать дядюшку.
Порфирий Игоревич образ одобрил. Протянул Ане аккуратные сафьяновые ботиночки черного цвета на шнуровке и небольшом, буквально в пару сантиметров каблучке.
Ане показалось, что даже Иван сменил гнев на милость, когда ее увидел.
– Осталась шляпка и салоп. – Ася подала верхнюю одежду. – Давай повторим все в деталях.
Аня собралась с духом и выпалила все, что зазубрила как стихотворение.
– Я выхожу из дворницкой в доходном доме на 5ой Советской, ой Рождественской, иду по Суворовскому проспекту до Невского и по нему до Галерной. Фух! Ни с кем не разговариваю, извозчика беру в самом крайнем случае. Швейцару говорю, что я по объявлению. Беседую с графиней, как ее… Татьяной Александровной, вот, и улучая момент, прячу шкатулку в нишу. Кстати, а где она?
Все всполошились. Иван кинулся в кабинет Порфирия Игоревича и принес маленькую, из какого-то легкого металла шкатулку, украшенную замысловатыми растительными узорами. Ася подала ей маленькую сумочку-мешочек с застежкой-шнурком.
– Клади сюда шкатулку и вешай сумку на руку. – Показала, как держать сумку Ася и добавила впервые, кажется, нервничая. – Ой, волнительно-то как! Хоть бы у тебя все получилось, Анечка.
– Будьте осторожны и внимательны, времени у вас достаточно, но лучше поторопиться. – Предостерег Аню концертмейстер. – Если все пойдет по плану, то через 3-4 часа шкатулка появится в камине, а значит, нам можно приглашать комиссию для осмотра и «найти» находку.
Они стояли в передней прямо у двери в чулан. Аня мельком взглянула в зеркало и увидела там молодую девушку в шляпке и пальто.
Словно из ниоткуда Порфирий Игоревич достал кольцо с рубином и вложил ей в руку:
– Вот перстень. Он перенесет Вас в дворницкую. Запомните, Аня, поворачиваете по часовой стрелке – попадете в XXI век, против часовой – в век XX. Кольцо лучше лишний раз не показывать, уберите его подальше. Во-первых, девушке вашего положения не пристало носить массивных золотых украшений, ну а во-вторых, чтобы не привлекать лишнего внимания к своей персоне.
Аня кивнула и надела перстень на безымянный палец левой руки. Удивительно, но он сел как влитой, хотя при первом рассмотрении на кухне кольцо показалось Ане слишком массивным, даже мужским. Все будто было во сне: она слышала только шум в ушах и свое сердцебиение. Надо же, как поддалась волнению! Дверь открылась, и Аня ступила во мрак чулана.
– С Богом! Ждем Вас назад, да поскорее. – Напутствовал Порфирий Игоревич.
Дверь за ней захлопнулась, и Аня осталась в кромешной темноте. В руках она держала связку книг, на локте другой руки болталась сумка-мешок. В чулане пахло пылью и одеждой. Как там: против часовой стрелки – попадешь в прошлое. Так, кажется. Аня провернула перстень против часовой стрелки и прислушалась, пытаясь за бешено колотившимся сердцем расслышать какие-то звуки. Напрасно! Вовне стояла абсолютная тишина. Только запахло как-то иначе, будто пылью и опилками.
Ане вдруг сделалось смешно. Ну и дурочка же она! Это ж надо поверить, что прямо сейчас она переместится во времени, в старый Петербург начала XX века. Аня представила, как за дверями чулана ее ожидают Порфирий Игоревич, Аська и Иван. Они смеются над ней, смеются удавшемуся розыгрышу. Взяло зло. Только она могла поверить во всю эту доисторическую чушь, вырядиться гувернанткой и на серьезных щах собралась идти подкладывать письмо в нишу камина.
Аня подобрала юбку и сделала шаг к двери. Споткнулась через какие-то палки, которых раньше не было. Чуть не упала, потеряв равновесие, навалилась на дверь. Та открылась, выпуская Аню в полутемную и сырую комнатку. Что-то передняя изменилась, подумала Аня. Она стояла на каменном мощеном полу полуподвального помещения. Там, где в ее времени была массивная дверь на парадную лестницу тоже была дверь. Несколько ступеней вверх вели к ней, а значит, и правда, помещение это было полуподвальным. В передней она увидела еще одну дверь, судя по всему, в жилое помещение. Дверь была прикрыта не полностью и оттуда доносился громкий храп.
Аню обуял ужас. Как могла передняя особняка на Галерной так преобразиться? Неужели все, о чем ей говорил Порфирий – правда, и кольцо перенесло ее в 1912 год? Да не может быть такого! Не бывает! Может, она лежит сейчас в горячечном бреду, а все это ей просто снится? Но она слишком хорошо чувствовала запахи, слышала храп дворника. Тот вдруг заворочался, закашлял и Аня решила убираться отсюда побыстрее, дабы не встретиться с ним лицом к лицу. Взбежав по ступенькам, она отворила массивную металлическую дверь и вынырнула в проездную арку старого доходного дома на 5ой Рождественской улице.
Глава 15. Проверь себя сам
Аня ни разу не бывала на 5ой Советской. Она только знала, что в этом районе сохранились старинные доходные дома чуть ли не середины позапрошлого века, но это уже был не туристический центр, поэтому никогда не доводилось ей бродить по этим улочкам.
Аня вышла из арки, ворота которой были гостеприимно открыты, и повернув налево пошла по улице. Дождь только-только закончился и его последние капли, срываясь с небес, падали на подбитый шерстью ворот ее салопа. На улице было многолюдно, каждый горожанин спешил по своим делам. Аня во все глаза пялилась на прохожих, рассматривая проходивших мимо людей. Ей бы не выдавать себя так явно, но она ничего не могла поделать с собой. Чувствовала себя так, словно стала участником старого снимка, герои которого вдруг ожили и пошли по своим делам. В голове смешалось.
А город вокруг нее жил. Мимо сновали разносчики с лотками, громко нахваливая свой товар, разночинцы спешили в присутственные места. Дворники, подпирая плечом ворота, провожали взглядом публику. По улице время от времени проезжали экипажи – двуколки, пролетки. Они, управляемые извозчиками, проносились мимо Ани, поднимая пыль из-под колес. Зазевавшись, девушка вышла чуть дальше на проезжую часть, о чем тут же пожалела. Над головой засвистел кнут, заржали кони и извозчик окрикнул ее довольно грубо. Аня отскочила в сторону, прижавшись поближе к домам, и поспешила дальше по улице.
В голове не укладывалось, как такое может быть? Ведь, создать столько масштабную подделку было или не реально, или слишком дорого, да и времени это требовало. А тут дома, кони, извозчики, статисты, переодетые в наряды столетней давности. Слишком, чтобы всего лишь разыграть ее.
Дойдя до Суворовского проспекта, Аня решила изменить маршрут и не идти по нему к площади Восстания, а пройти дальше до Лиговского и точно убедиться, в каком она времени. Аня знала, что как раз на пересечении 5ой Советской улицы и Лиговского проспекта возведен в ее времени концертный зал «Октябрьский». Построен он был в 60е годы, а раньше на этом месте стояла греческая церковь великомученика Дмитрия Солунского. «Вот и проверим», подумала Аня, ведь, снести БКЗ и возвести храм не под силу даже киношникам.
Пройдя лишний квартал, Аня вышла к месту, где 5ая Рождественская улица упирается в Лиговский проспект и ахнула. Вместо прямоугольной коробки концертного зала из стекла и бетона, она увидела нарядную церковь. Значит, все так и есть, и ей не мерещится, не кажется. Это не подлог и не декорации Ленфильма. Значит, она и вправду, в 1912 году и идет просить место гувернантки в дом графа Ильинского. От осознания этой простой истины и понимания, что между ней и ее временем 110 лет, у Ани затряслись руки и подкосились колени. «Съездила на конференцию, твою дивизию», выругалась себе под нос и тут же прикусила язык. Не пристало барышне браниться. Раз уж попала сюда, то и веди себя как следует! Аня вдруг заметила, что перстень так и болтается на ее левой руке. Сняла его и спрятала в сумочку от греха подальше.
Глава 16. Захватывающие впечатления и странное ощущение
До площади Восстания, в 1912 году Знаменской, Аня добралась быстро. Прошла мимо гостиницы Северной, миновала Николаевский вокзал, свернула на Невский проспект. Ее впечатлило количество людей на площади. Кроме извозчиков и пешеходов, только сошедших с поезда, здесь в хаотичном броуновском движении сновали мимо множество разных людей. Громыхал трамвай, только усиливая гвалт и шум столицы. В центре площади красовался памятник Александру III.
Именно там, на площади Аня впервые почувствовала на себе цепкий взгляд, но определить, откуда он, не смогла – слишком скоро шла сквозь толпу, да и останавливаться и оглядываться по сторонам – только выдать себя с головой. В какой-то момент ощущение исчезло, и она успокоилась, подумав, что слишком уж богатая у нее фантазия. Казалось, никому до нее не было дела – людской поток тек своим темпом, каждый был занят только своими делами. Аню отпустило. «Наверное, перенервничала», решила она. А нервничать было отчего. Не каждый день попадаешь в прошлое!
Аня постаралась как можно быстрее миновать площадь. Прижала поближе к себе сумочку и быстрым шагом поспешила к Невскому. Она с трудом узнала будущий павильон метро «Площадь Восстания», ибо вместо него возвышалась на этом месте красивая, в светлых тонах церковь.
На Невском было так же шумно и многолюдно. К яркой толпе прогуливающихся дам и господ добавились зазывалы во всевозможные лавки и магазины. «Сто лет прошло, а здесь ничего по сути не поменялось», подумала Аня и ускорила шаг. В каждом доме на первом этаже было обязательно какое-то заведение. Аня старалась не таращиться по сторонам, но ей это мало удавалось. Когда еще она сможет полюбоваться на разодетых дам в многослойных юбках до пят, на витрины, за которыми были выставлены всевозможные товары – от мыла до обуви и шляп. Какая же женщина в здравом уме пройдет мимо и не оглянется? А тем более, если ты видишь наяву то, что никогда и ни за что не увидишь ни в одном торговом центре мира – ты видишь прошлое. Так она и шла периодически не в силах оторвать глаз от какой-нибудь великосветской красоты.
Свернув к Исаакию, Аня заметила, что здесь праздношатающейся публики было меньше. Дошла по Малой Морской улице до гостиницы «Англетер», остановилась, чтобы хоть минутку полюбоваться на главный фасад и заодно перевести дух. Там ее вновь настигло чувство, будто она под колпаком, и кто-то за ней наблюдает. Но она отмахнулась и решила, что должна как можно скорее добраться до особняка на Галерной.
Холодный октябрьский ветер дул в лицо, но на удивление, ей не было холодно в накидке, которую любезно ей предоставили. То ли состав был хороший, то ли еще что, но салоп грел неплохо. От ветерка была и польза. От дождя не осталось и следа, а на небе появились голубые проплешины, через которые периодически выглядывало осеннее солнце.
Аня глубоко вдохнула, зажмурилась, подставляя солнечным лучам лицо. Постояла так с минуту и поспешила дальше – бороться за место гувернантки для сына графа Ильинского.
Глава 17. Вход с парадной лестницы
На Галерной улице, куда свернула Аня, миновав арку между зданиями Сената и Синода, было гораздо тише. Там находилось уже меньше лавок и магазинов, а на правую нечетную сторону вообще выходили «задники» домов с Английской набережной. Парадные здания богатых дворцов смотрели на Неву, а более скромные корпуса и флигели выходили на Галерную. Аня помнила, что там испокон проживали самые знаменитые и богатейшие семейства столицы. По левой же стороне Галерной улицы строились дома попроще. Среди них приютился и особняк Тереповых, проданный, как сказал Порфирий Игоревич, несколько лет назад графу Ильинскому.
Двухэтажный дом будто бы и не изменился вовсе, только выглядел он гораздо ухоженнее, нежели в веке XXI. Выкрашенный свежей голубой краской, с рустованным первым этажом и небольшим балкончиком по центру здания, особняк выглядел уютным и каким-то домашним, что ли. «Будет очень жаль, если его снесут», подумала Аня. Поэтому она сделает все, что в ее силах, чтобы дом устоял на месте. Справа, все на том же месте располагалась проездная арка и рядом с ней прекрасная резная деревянная дверь с тяжелыми бронзовыми ручками, которая вела на парадную лестницу. Над дверью Аня увидела кованый козырек, который защищал гостей от дождя.
Аня стояла через дорогу и любовалась домом. Как же он красив, как сверкают на солнце стекла окон. Видимо, в доме следили за чистотой и состоянием ремонта. Ничем другим она не могла объяснить то, что выглядел этот довольно старый особняк ничуть не хуже, чем новые пяти-шестиэтажные дома, которые видела она немного раньше. Разве что отделан немного старомодно для 1912 года в классическом стиле.
Аня охватило волнение. Казалось бы, она уже адаптировалась здесь, пока шла от Рождественской улицы почти час через весь город. Но одно дело привыкнуть к странной обстановке на улице и совсем другое – идти в чужой дом и играть роль. Но без этого ей не проникнуть в дом и не выполнить задание, какое было поручено Порфирием Игоревичем. Вспотели ладошки, и Аня украдкой вытерла их о юбку. Так, соберись с духом, подбадривала она себя. Ведь, на тебя одна надежда. Если ничего не выйдет, то через два дня дом снесут и тогда этот красавец будет разрушен. Да и Порфирий Игоревич пострадает, оставшись без портала. Нет, пора идти, как бы страшно не было. Аня глубоко вдохнула и, решительно сжимая в одной руке стопку книг, а в другой держа дамскую сумочку-мешочек, направилась к парадному крыльцу.
На стене у двери на уровне груди Аня увидела кнопку звонка и табличку, которая гласила: «Звонок к швейцару». Уняв нервную дрожь, девушка нажала на кнопку и услышала внутри помещения трель звонка. Тяжелая дубовая дверь отворилась и на крыльцо вышел швейцар – крупный старик с окладистой серебряной бородой. Аня пришла рановато, он еще не успел выйти к месту своего дежурства и поэтому на ходу застегивал пальто, вышитое золотым галуном. Увидев девицу, швейцар крякнул, натянул фуражку с золотым околышем и поклонился:
– Утро доброе, сударыня! – И окинув Аню взором, добавил. – Вы по делу к нам али как?
– Доброе утро. – Поклонилась Аня, скрывая волнение. – Я на аудиенцию к графине Ильинской, по объявлению.
Аня достала из сумочки сложенную газету и протянула швейцару. Тот снова крякнул, поднес ее к глазам и закивал.
– Ее сиятельство намедни предупреждали-с, что будут ходить. Что ж, прошу Вас. – Открыл тяжелую дверь и пропустил Аню в вестибюль.
Глава 18. Гувернантка просит места
В просторном вестибюле было тепло и чисто. Прямо вверх убегала широкая лестница, устланная ковровой дорожкой. Перед ступеньками на стене слева Аня увидела массивное зеркало во весь рост. В нем отразилась изразцовая печь на противоположной стороне помещения, в которой за заслонкой потрескивали дрова. До самой входной двери от неё тянуло живительным теплом. У печи расположилось невысокое кресло-банкетка, обитое кожей и напольная вешалка. Под лестницей виднелась дверь, которая, догадалась Аня, вела в комнату старика.
Аня расстегнула пуговицы пальто и швейцар, ловко подцепив его, повесил на вешалку.
– Благодарю Вас, – выразила Аня признательность.
– Пройдемте-с за мной, сударыня. – Позвал её старик за собой. – Не пристало барышне в одиночестве ожидать.
Аня ступала по застеленной коврами мраморной лестнице и любовалась: богатая лепнина на потолке, кованные ограждения, приятные к рукам деревянные перила. Восторг! Ступени лестницы были довольно пологи и подниматься по ней девушке с юбкой в пол было очень удобно, хотя и, надо признать, приходилось идти неспешно. Сейчас Аня оценила задумку строителей. А в своем времени она всегда ругалась, потому что на таких старых лестницах невозможно было подняться быстро, как на стандартных узких хрущевских. Перепрыгнуть две ступени казалось вообще делом немыслимым.
Поднявшись на второй этаж, они остановились у двери в переднюю. Там, за массивным дубовым полотном она и скрывалась. И точно! Швейцар отворил двери, пропустил ее в переднюю особняка и жестом предложил сесть на небольшую скамеечку у входа. Сам же он отправился по коридору вглубь квартиры. Сердце девушки затрепыхалось. Поразительно, еще полтора часа назад она стояла здесь, в этой же передней перед дверью в чулан и слушала наставления Порфирия Игоревича, которые казались ей тогда невероятнейшим бредом. А сейчас!? Сейчас она чувствовала себя так, словно все произошедшее с нею было не часы назад, а годы или даже столетия.
Пока швейцар ходил узнавать насчет визита, Аня успела рассмотреть переднюю. Конечно, обстановка комнатки в ее времени не могла бы передать и на сотую долю того убранства, что предстало перед Аней. Обои были совершенно новые и блестели, словно были покрыты лаком. Аня вспомнила, что такая технология действительно существовала и оклеенные стены покрывали лаком для большей прочности и против извечной сырости петербургских домов.
Об этом она и думала, когда вдруг за ней вернулся швейцар.
– Пройдемте-с, сударыня. Их сиятельство Вас ожидают. – Пригласил он Аню пройти за ним.
Девушка вскочила со скамеечки, поправила платье и проследовала за ним не в коридор, а в смежную комнату через анфиладные двери. «Дура, ругалась про себя Аня, надо было думать, что графине сказать, а я обои рассматривала!» Но думать об этом уже было некогда. От волнения затряслись и вспотели руки, в голове зашумело.
Они вошли в комнату, которую, наверное, можно было назвать приемной. По стенам этой небольшой комнатки стояла немногочисленная мебель – в основном кресла и маленькие декоративные столики. Здесь была печь-голландка и у нее приютился небольшой изящный диванчик.
Старик жестом пригласил Аню присесть в кресло, сам же встал у входа. Анфиладная дверь в смежную комнату открылась и из нее показалась хорошо слаженная дама в красивом голубом платье в пол. За ним по паркету тянулся совсем небольшой шлейф. Дама придерживала подол юбки так, чтобы не запутаться в ткани и, надо сказать, смотрелось это довольно гармонично. Женщине, судя по всему графиня Ильинская, на вид было чуть за сорок. Выглядела она замечательно – на щеках горел румянец, белая нежная кожа без признаков старости и серого оттенка излучала здоровье, взгляд серых глаз был внимателен и спокоен.
– Их сиятельство, графиня Татьяна Александровна Ильинская. – Чопорно представил входящую женщину швейцар.
Вместе с графиней в приемную впорхнула и ее старшая дочь Наталья, долговязая, немного вертлявая девица 19 лет в розовом платье. В глазах ее плясали искры и нескрываемый интерес к процессу. «Увязалась за матерью на претендентку посмотреть», подумала Аня. В женской жизни этого времени было не так много радостей и от этого найм гувернантки становился целым событием.
Аня поспешно поднялась и присела в реверансе.
– Здравствуйте. Как я могу к вам обращаться? – Поинтересовалась графиня, окинула Аню внимательным взглядом и обратилась к швейцару. – Можете идти, Иван Кузьмич.
– Здравствуйте, Ваше сиятельство. Меня зовут Анна Алексеевна Терепова. Я увидела сегодня в газете ваше объявление и решилась попытать счастья. – Вымолвила Аня, пытаясь унять волнение в голосе. Она поразилась сама себе, потому что по сути бояться ей было нечего – в дом она уже попала, теперь главное как-то поговорить, затем остаться одной и вложить шкатулку в нишу камина. Но на словах все было просто и легко, а поди, попробуй это воплотить в жизнь!
– Терепова? – На лице графини мелькнула тень озадаченности. – Не тот ли это граф Терепов, бывший владелец нашего дома?
– Вероятно, он и есть. Батюшка сказывал мне, что у наших родственников был когда-то особняк в Петербурге. – Соврала Аня и вдруг решила, что это даже и лучше, она представится дальней родственницей Порфирия Игоревича. Так ей хотя бы легче будет врать графине, ведь, она хотя бы знает концертмейстера лично. Он будет некой точкой опоры во всей канве ее рассказа. И действительно, Аня почувствовала себя немного увереннее.
– То есть вы не внучка Георгия Львовича? – Поинтересовалась Татьяна Александровна, присаживаясь в парное к Аниному кресло. Рукой она сделала жест, который можно было расценить как приглашение присаживаться. Подчиняясь, Аня присела на кресло.
– Это другая линия рода, наши дальние родственники. Я приехала в Петербург из Орловской губернии, закончив там гимназию. Положение моей семьи таково, – Аня замешкалась, не зная, прилично ли говорить, что ей нужна работа по причине бедности, – что я вынуждена…
– Ах, это совершенно неважно, ma chère, – прервала ее Татьяна Александровна и перевела тему. – Какие науки вы изучали в гимназии?
Аня с благодарностью выдохнула. Все-таки она терпеть не могла вранье. Потому что врать легко, но завраться еще легче при ее-то буйной фантазии. А если графиня заметит нестыковки, то выпроводит моментом.
Аня улыбнулась самой милой улыбкой, которая только была в ее арсенале:
– Обыкновенные. Все те, что проходят в программе. Словесность, географию, историю Государства Российского, математику и литературу. Ну, и Закон Божий, конечно.
– Замечательно, дитя мое. – Татьяна Александровна словно прониклась к ней, а может ей было неловко, что Ане пришлось объяснять причины устройства на работу. – Вам будет необходимо экзаменовать Сашу, чтобы понять его уровень знаний.
– Конечно, обязательно задам ему пару вопросов. – Обозначила масштаб экзамена Аня. Пару вопросов она еще потянет, а вот полностью экзаменовать точно не сможет.
– Думаю, пары вопросов для педагога будет достаточно, чтобы понять возможности ребенка. К тому же, задача gouvernante подготовить к поступлению, а с этим, я думаю, сложностей не будет. Саша – необыкновенно сообразительный мальчик. – Кстати, познакомьтесь с моей дочерью Натальей.
Графиня указала на девушку, которая тихонько сидела здесь же у фортепиано, но ничем не выдавала своего присутствия – не лезла в разговор.
– С радостью, – ответила Аня и улыбнулась сначала графине, а потом и ее дочери.
– Натали. – В секунду девица оказалась подле маменьки и, слегка поклонившись, протянула Ане руку для знакомства. – Очень приятно познакомиться.
– Мы можем пройти в детскую, там как раз заканчивается занятие по музыке. – Графиня пригласила Аню проследовать вглубь особняка. – Кстати, как у вас с музыкой, Анна Алексеевна?
Аня нервно сглотнула. Когда-то в детстве папка гонял ее на все «девчачьи» кружки – танцы, причем народные и классические, в музыкальную школу на ненавистное пианино и рукоделие. Зачем ей было все это, Аня не знала, но слишком любила отца, чтобы перечить. Со временем втягивалась и ей даже нравилось заниматься. Кроме фортепиано. От него ее тошнило и по сей день, а из произведений, на пианино она могла сыграть разве что «Собачий вальс». Зато ей нравилась гитара и имелся неплохой слух.
– Мои познания в музыке весьма скромны, ваше сиятельство, – картинно вздохнула Аня. – Немного фортепиано, немного гитары.
– Ах, гитара! – С восхищением прошептала графская дочка. – Вы покажете мне несколько вещей на гитаре? – Спросила она, словно работа Ани в доме Ильинских было делом решеным.
– С удовольствием, – Аня добродушно улыбнулась. В конце концов, необходимо иметь сторонников, даже если твоя миссия занимает всего три часа.
– Maman, Vous devez absolument prendre Anna. – Восторженно шептала Натали на ухо графине, пока они шли по коридору в детскую. Аня не особо знала французский, но поняла, что речь о ней. И это вряд ли это что-то плохое, подумала она.
Занятие музыки закончилось. Учитель – долговязый франт, удалился, поклонившись графине, и они вошли в комнату к младшему отпрыску.
Саша Ане понравился. Любознательный шалопай, так она мысленно его окрестила. В глазах плясали чертята, точно такие же, как и у сестры. Семейное это у них что ли, подумала Аня. Захотелось увидеть и старшего сына Ильинского, от которого Порфирий Игоревич просил держаться подальше. Если он тоже в породу Татьяны Александровны, и в его глазах пляшут такие же черти, то она понимала, почему ей запрещено было с ним встречаться.
– Доброе утро, маменька! – Послушно сказал отпрыск.
– Дорогой, к нам пришла мадемуазель Анна, она будет твоей гувернанткой. – Сердце Ани радостно ухнуло от этих слов: неужели ее и в самом деле берут? – Можешь ответить Анне Алексеевне на пару вопросов?
– Конечно, – сказал Саша и поклонился Ане. – Здравствуйте, мадемуазель.
– Зовите меня Анной Алексеевной, – поприветствовала мальчика Аня. Она и сама удивилась как стал строг и спокоен ее голос. Никогда бы не подумала, что смогу разговаривать как училка, хмыкнула про себя.
В комнате Саши Аня заметила грифельную доску. Поставила свою связку учебников на стол, подошла к доске и, взяв мелок в руку, протянула его Саше:
– Будьте так любезны, ваше сиятельство, напишите на доске слово «мир».
И графиня, и дочь замерли, наблюдая за экзаменом. Аня только что выдумала, о чем спросить ребенка. Когда-то очень давно, в годы ее обучения в университете, профессор- филолог рассказал студентам один пример, который она вспомнила прямо тут, в коридоре, пока они шли в детскую. Саша на секунду задумался, нерешительно поднял руку к доске, а потом обратился к Ане:
– Мадмуазель Анна Алексеевна, могу ли я задать вам вопрос?
– Да, конечно. – Невозмутимо отвечала она. А в душе радовалась, Саша и правда, умный мальчик.
– В каком значении слово «мир» вы имеете в виду?
– А какие значения вы знаете?
– Если это слово употребить в значении «окружающий мир, вселенная», то следует писать «міръ». Ежели же подразумевается значение «спокойствие», то сие слово пишется так: «миръ». – Старательно выводил на доске Саша в двух вариантах мелом буквы.
Аня увидела, что графиня довольна. А Натали даже тихонько хлопнула в ладоши от радости.
– Вы совершенно правы, Александр. – Аня кивнула мальчику. – Я вижу, что вы обладаете знаниями.
Она готовилась спросить что-нибудь из географии и литературы, но ее вдруг прервала графиня:
– Замечательно! Я думаю, этого достаточно. Как вы считаете, Анна Алексеевна?
– Вполне, ваше сиятельство! – Аня улыбнулась.
– Вот и чудно, ma chère. А теперь пойдемте-ка, пить чай. Вы же не откажетесь выпить с нами чаю? – Татьяна Александровна поднялась с кушетки, на которой сидела, подмигнула ей и направилась к выходу.
И Ане ничего не оставалось как согласиться.
Глава 19. Операция прошла успешно
За чаем, который был подан в столовой, Аня осторожно в двух словах упомянула о Тереповых, отвечая на вопросы графини. Больше старалась слушать. Зато на ее счастье, Наталья болтала без умолку о модах, нарядах, светских сплетнях и, конечно, об открытии театрального сезона. Завтра всё семейство Ильинских собралось на премьерную постановку, даже ложа уже была заказана.
– Ах, как хочется в театр, – мечтательно закрыла глаза Натали. – С прошлого сезона не бывали. Наверное, весь свет будет, и говорят, даже, – она понизила голос, – само императорское семейство.
– Ах, Натали! Где ты набралась этих слухов, дитя моё? – Притворно сурово спросила графиня.
– Ну как же, маменька! Отчего же слухи? Наверняка, членам фамилии тоже хочется посетить премьеру. – Натали пожала плечами и надула губки. – К тому же, сам Николя обмолвился.
– Ах, детка! Николя и не такое скажет. Не стоит верить всему, о чем болтают бравые офицеры. – Наталья Александровна вдруг задумалась, словно в голове её возникла важная задача. – Кстати, скоро Николай пожалует со службы, нужно не забыть проверить готовность обеда.
Аня слушала вполуха. Она думала только о том, как не выдать элементарного незнания этикета. Сильно переживала, но потом вспомнила фильм «Титаник», в котором Джеку пришлось ужинать с представителями высшего света и решила, что она тоже будет наблюдать за графиней и делать так же. К счастью, обыкновенное чаепитие было максимально свободным, и Аня с лёгкостью вышла из положения. Сидя на прекрасном гамбсовском стуле и попивая чай из великолепного кузнецовского фарфора, она вдруг почувствовала себя как дома. Это и удивило её, мол, эк куда замахнулась, и успокоило. Интуитивно она чувствовала, как стоит себя вести, а то, чего не знала, подглядывала за дамами. Они сидели в светлой комнате, в печи потрескивал огонь, на стене мерно тикали ходики и в этом богатом, фешенебельном доме было уютно и тепло.