Елена Райдос
Три одиночества. Созидающий башню: книга II
Глава 6
Янтарный, как цветочный мёд, свет от ночника разливался по потолку, нагоняя тоскливые мысли о бесконечности ночи. Глядя на эти разводы, словно оставленные грязной чашкой великана, так трудно было представить, что где-то в мире ещё существует солнце. Тихий шум вентилятора навевал сон, но мысли о сне представлялись Кире совершенно недопустимыми, ей было страшно до дрожи даже просто прикрыть глаза. Отчего-то она была уверена, что стоит ей только отвести взгляд от бледного даже в этом жёлтом свете лица Риса, как тот перестанет дышать.
Подземное убежище лаборатории было автономным и соединялось с городом лишь узким проходом, который на ночь запирали, поэтому рассчитывать на врачебную помощь до утра не приходилось. Всё, что могли сделать Кира с Кейтилем – это перетащить Риса в бункер и уложить в постель, предварительно накачав физраствором и противовоспалительными препаратами. К счастью, в лаборатории имелось полно медицинской техники и всевозможных лекарственных средств, поскольку Рис частенько использовал помещения Кейтиля для своих экспериментов. Трогать рану самодеятельные доктора не решились, выглядела она довольно скверно, хотя и не кровила. Впрочем, судя по тому, что одежда Риса была вся пропитана кровью, вытекло её уже достаточно, чтобы надёжно отправить раненого в беспамятство.
Для Киры эта ночь оказалась, наверное, самой длинной за всю её жизнь. Непонятно откуда взявшаяся шизоидная идея, что это именно её взгляд удерживает раненого мужа на этом свете, приковал её к постели Риса надёжней железной цепи. С точки зрения медицины, подобные методы могли бы вызвать разве что ироничный смех, а то и подозрения в проблемах с головой. Но кто может в точности знать, каким оружием человек способен отогнать старуху с косой от намеченной ею жертвы? Взгляд любящих глаз в этом отношении запросто может сработать ничуть не слабее, чем самые эффективные лекарства, так что скепсис в отношении методов Киры, пожалуй, следовало бы счесть неуместным.
За неимением других развлечений, добровольная сиделка углубилась в самоанализ. В последнее время это сделалось её излюбленным времяпрепровождением, и при каждом удобном случае Кирино сознание автоматически переключалось в режим «перемывания косточек», причём преимущественно своих. Эта ночь не стала исключением, только на сей раз Кире сложно было сохранять хладнокровие и отстранённость, поскольку страх за жизнь Риса буквально рвал её душу на части. Не удивительно, что умозаключения самопального психоаналитика гораздо больше смахивали на истерические метания, нежели на философские рассуждения.
– Это только моя вина,– в порыве самобичевания Кира даже не заметила, что говорит вслух,– этого бы не случилось, если бы я по-настоящему любила своего мужа. Пока моя любовь защищала Семёна, никакие живодёрские установки на него не действовали, но я от него отказалась, и защита тут же рассыпалась в прах. Это с моего равнодушного согласия его убили. А вот теперь я начала сомневаться в Рисе.
В этот момент в голове Киры внезапно созрела совершенно бредовая идея о том, что именно её бессознательные желания являются триггером, который запускает события, несущие смерть её любимым мужчинам. А ведь действительно, когда Семён начал мешать бурному роману Киры с Рисом, он очень своевременно погиб и исчез из её жизни. Однако стоило надежде на возвращение любимого человека вдруг замаячить на горизонте, помехой сделался уже Рис. И судьба тут же покладисто подставила охотника под смертельный удар, хотя за предыдущие три года их совместной жизни он не сподобился получить даже пустяковой царапины.
– Похоже, Риса спасло только то, что Ксантипа своевременно подтвердил гибель Семёна и тем самым невольно отменил приговор моего подсознания,– ошарашенно пробормотала Кира. – Что же это получается? – от ужаса у неё перехватило дыхание. – Жизни двух дорогих мне мужчин зависят от моих капризов? Я как бы неосознанно решаю, жить им или умереть. Семёна я уже погубила, а теперь пришла очередь Риса.
– Ну это уже голимая мистика,– её рациональная половинка тут же принялась оппонировать,– тоже мне, владыка кармы нашлась. Кишка тонка распоряжаться чужими судьбами.
– Нет, тут всё дело в подсознании,– сей ушат холодной водички не смог унять истерику Кириной слабой половинки. – Я же как маньячка ношусь с навязчивой идеей вернуть свою прошлую жизнь, вот бессознательно и нашаманила ужастиков на свою голову.
– Да, дорогуша, с подсознанием шутки плохи,– согласилась брутальная Кира,– особенно, когда учишься управлять реальностью у настоящего Творца. – Вот только в этой жизни за всё приходится платить и за чудеса тоже. А чем я готова пожертвовать за осуществление моей мечты? Смогу ли я, например, бросить любящего мужа и послать к чёрту Алат с его благородной борьбой за свободу? А как насчёт детей? Готова ли я сделаться в их глазах предательницей?
Слабая Кирина половинка на этот раз промолчала, поскольку ей было страшно признаться, что за один лишь призрачный шанс снова погрузиться в тот счастливый поток, который нёс мечтательницу все шесть лет её семейной жизни с Семёном, она была готова заплатить самую дорогую цену. Собственно, цена её вообще не интересовала. Наверное, Кира без сожаления продала бы даже свою бессмертную душу, если бы нашёлся надёжный покупатель, готовый гарантировать результат. И всё же принести на алтарь своей мечты жизнь Риса она была явно не готова.
– Нет ничего тупее, чем мечтать об идеальной семейной жизни, когда не в состоянии даже наладить элементарный быт в своей нынешней семье,– горько посетовала брутальная Кирина половинка.
Что ж, для упрёков у Киры имелись определённые резоны. Три года назад, приняв решение сделать Алат своим домом, она стала последовательно претворять своё намерение в жизнь, хотя Орден начал жестить ещё до появления на свет Мартина. Наземные городские постройки были разрушены бомбардировками как раз, когда Кира была на седьмом месяце. Наверное, она бы и дальше оставалась в Алате, но Рис уговорил жену рожать в более безопасном мире Дачи под присмотром Творца и заботливой Алисы. Потом нужно было возиться с младенцем, и опять это лучше было делать в безопасности, ведь малышу требовались свежий воздух и солнечные ванны. А где их взять в подземном бункере?
Чуть позже Тиночку приняли в Школу, и потребовалось за ней присматривать в Убежище. В общем, Кира постепенно стала жительницей сразу трёх миров и ни одного конкретного. Но если она ещё посещала Алат в дневные часы, помогая Кейтилю с защитным куполом, то детей сюда приводили, только когда Рис освобождался от своих охотничьих дежурств, то есть раз в десять дней. Не мудрено, что Кристина и Мартин начали воспринимать Алат не как свой дом, а как некое подобие Диснейленда, только со стрельбой, вместо аттракционов.
– Разве в таких условиях можно было создать настоящий семейный очаг? – посетовала Кирина слабая половинка. – Очевидно же, что эта затея заранее была обречена на провал.
– И отчего же неестественная извращённость этой странной семейной жизни начала доходить до меня только теперь? – ожидаемо съязвила рациональная половинка. – Уж не потому ли, что раньше у меня ещё теплилась надежда на то, что Семён вернётся, а вместе с ним вернётся и созданный им когда-то райский уголок покоя и счастья?
Что ж, отказать в логике Кире было никак нельзя. Действительно, к чему возводить монументальные постройки, если требуется всего лишь переждать временное отсутствие привычного комфорта? Для этого достаточно и непритязательной хижины. Вот Кира и лепила шаткие времянки там, где следовало возвести прочный и надёжный семейный очаг. Похоже, пришла пора признать, что со своей стратегией экономии её строительная фирма позорно обанкротилась. Прекрасного принца на корабле под алыми парусами можно было больше не ждать, потому что его корабль покоился на морском дне вместе с капитаном.
На самом деле жизнь Киры давно уже покатилась под откос, просто до сих пор она боялась себе в этом признаться. Впрочем, новые, обретённые уже в Алате смыслы существования пока держали её на плаву и давали силы, чтобы продолжать жить. Кира даже готова была признать, что эти смыслы до сих пор не утратили для неё своей ценности. Вот только эта ценность не была сущностной, она напоминала ценность спасательной шлюпки для потерпевшего кораблекрушение. Тонущему человеку ведь не приходится выбирать, ему бы просто ухватиться хоть за что-то, способное удержать его над водой.
В этом смысле Кире даже повезло, её спасательная шлюпка оказалась довольно прочной и удобной посудиной. И всё же она несла в себе чисто утилитарные функции, и ожидать, что на шлюпке можно будет с комфортом и безопасностью рассекать бурные волны жизни, было наивно до идиотизма. Шлюпка – это вам не океанский лайнер, она не предназначена для того, чтобы прожить в ней всю жизнь, поскольку служит всего лишь временным убежищем. Конечно, без этого утлого судёнышка Кире было вообще не выжить, ведь её кораблик счастья пошёл ко дну, но пытаться использовать спасательную шлюпку в качестве фундамента для здания новой семьи было как минимум недальновидно.
И всё-таки отчаянная строительница ввязалась в эту безнадёжную авантюру и даже в каком-то смысле преуспела. Её шлюпочный семейный очаг, выстроенный из кирпичиков недавно обретённых смыслов, оказался довольно приятным и атмосферным местечком. Одна беда: в последнее время ему отчего-то катастрофически перестало хватать прочности, словно в растворе, который скреплял те самые кирпичики, отсутствовал какой-то жизненно важный компонент. Это было странно и неожиданно, в прежней жизни Кире даже в голову не приходило заморачиваться проблемой прочности их с Семёном семейного очага, ведь его защищала их любовь. Стоит ли удивляться тому, что её мысли постоянно обращались в прошлое, как бы в попытке реанимировать бездыханный труп своего почившего в бозе счастья?
– Ну и как двигаться вперёд, когда я постоянно оглядываюсь? – Кира жалобно всхлипнула и прижала безвольную ладонь раненого мужа к своей щеке. – Но отчего же наша семейная жизнь постоянно рассыпается на отдельные фрагменты? Чего нам не хватает?
Похоже, эта нескончаемая ночь была словно специально предназначена для сакраментальных откровений, причём шокирующих и горьких, как незрелый миндаль. От этой горечи у Киры даже запершило в горле и на глаза навернулись слёзы, потому что она наконец поняла, что за загадочный компонент отсутствовал в растворе, скрепляющем отдельные кирпичики их с Рисом семьи.
– Я ошиблась,– Кира с ужасом уставилась на бледное лицо пребывающего в отключке мужа, и ей померещилось, что она перестала его узнавать,– я приняла за любовь естественную потребность в защите. Так вот почему я интуитивно чувствую вину,– догадалась самопальная владыка кармы,– игры подсознания тут ни при чём.
Да, у Киры имелись веские основания для того, чтобы чувствовать себя виноватой, ведь оказалось, что всё это время она невольно обманывала своего мужа. Ей жизненно необходима была опора, когда её кораблик безбрежного счастья затонул, и утопающая не нашла ничего лучшего, как броситься на шею тому, кто был готов эту опору обеспечить. Однако её душа никогда бы не приняла подобного цинизма, а потому Кира искренне уверовала в то, что ею двигала исключительно любовь к Рису.
Возможно, всё сложилось бы иначе, если бы ей в своё время удалось смириться с предательством любимого человека и вычеркнуть его из своей жизни. Увы, забыть Семёна Кире так и не удалось, но она таки нашла выход из этого жизненного тупика, правда, не сознательно, а на интуитивном уровне, и потому долгое время не догадывалась о том, что натворила. Отчаявшись задушить любовь к тому, кто был этой любви недостоин, Кира тупо перенесла свои чувства на новый объект. Разумеется, сей магический трюк не смог превратить Риса в Семёна, зато он отсрочил момент прозрения, дав отчаявшейся женщине время, чтобы смириться с потерей. Похоже, отведённое ей срок закончился, и правда открылась нечаянной обманщице во всей своей неприглядности.
– И что же теперь делать? – запоздалое раскаяние костлявой рукой ухватило Киру за горло. – Сознаться в своём обмане и уйти?
Она судорожно втянула воздух в лёгкие, но не смогла удержать слёз и разревелась как плакальщица на поминках. От перспективы расстаться с Рисом Кире сделалось так страшно и горько, что хоть ложись и помирай.
– Нет, это не выход, Рис такого не заслужил,– плакальщица громко шмыгнула носом и грустно улыбнулась,– для него наша семья – это свет в окошке. Может быть, это и не любовь, но Рис мне дорог, с этим не поспоришь. Да, он никогда не сможет заменить мне погибшего любимого, но кто сказал, что все люди обязательно заслуживают счастья? Кому-то не достаётся даже тех крох, что были отпущены нам с Семёном, и ничего, как-то живут и даже наслаждаются своим существованием. В этом мире имеются вполне приемлемые заменители любви, например, уважение, привязанность, дружба, в конце концов.
Кира вскочила на ноги и в каком-то непонятном даже ей самой порыве принялась мерять комнату быстрыми шагами. Постепенно зыбкая и туманная идея, спонтанно родившаяся в её голове, начала приобретать осязаемы черты. Когда план действий окончательно оформился, судорожные метания тут же прекратились, и во взгляде Киры загорелось пламя фанатичной решимости.
– Хватит, Семёна больше нет,– она уселась на кровать рядом с Рисом и сжала его безвольную кисть своими холодными как лёд пальцами, словно давала клятву верности,– пора перевернуть эту страницу и жить дальше. Ты не заслужил того, чтобы вечно играть роль гребца спасательной шлюпки только потому, что я не готова превратить шлюпку в корабль,– она ласково погладила мужа по щеке и громко шмыгнула носом, но на этот раз ей удалось не расплакаться. – Это убогое судёнышко уже слишком долго болтается на волнах, пора ему пристать к берегу,– твёрдо заявила Кира, обращаясь то ли к бесчувственному мужу, то ли к самой себе. – Мы с Тиночкой и Мартином вернёмся в Алат, и у нас будет нормальная семья. Я найду способ обеспечить детям здоровый образ жизни.
Удивительно, но именно эта её решимость наконец закончила бесконечное ночное бдение. В комнату тихонько постучали, и на пороге появился доктор. Осмотрев и обработав рану, алатский эскулап удивлённо покачал головой. По его компетентному мнению, Рис точно не должен был пережить эту ночь, скончавшись от кровопотери. Однако, по всему выходило, что раненый не только каким-то волшебным образом сумел остановить кровотечение, но и добрался до бункера на своих двоих. Видимо, пациент оказался уж больно живучим, медицина тут, как говорится, бессильна.
Рис очнулся или, лучше сказать, проснулся как раз во время визита врача и сходу начал молоть какую-то чушь про то, что его спас призрак. Доктор даже на всякий случай смерил ему температуру, решив, что это был горячечный бред, но жа́ра не обнаружил. Да и в целом, состояние Риса эскулап оценил как вполне удовлетворительное, по крайней мере, жизни раненого ничего не угрожало. Навязчивую идею про призрачное спасение можно было смело списать на галлюцинации, которые при значительной кровопотере были делом обычным. Заверив взволнованных домочадцев, что, если не будет осложнений, через несколько дней не в меру везучий пациент уже встанет на ноги, доктор благополучно удалился.
Глава 7
– Слабый аргумент,– в голосе Кейтиля скепсис буквально зашкаливал. – Мало ли, что померещится под наркотой, да ещё после такой кровопотери. Тебе же доктор сказал, что глюки в таком состоянии – это нормально.
Голос доносился словно из-под земли, и Кире даже показалось, что он был частью её сумбурного и беспокойного сна. Несмотря на оптимистичный прогноз доктора, она так и не решилась оставить Риса. Однако после бессонной ночи, полной панических метаний и горьких откровений, Кира чувствовала себя такой измотанной, словно не сидела у постели раненого мужа, а таскала мешки с песком. Поэтому, когда Кейтиль предложил подежурить вместо неё, она не стала отказываться и, свернувшись калачиком на краю кровати, мгновенно отключилась.
Трудно сказать, как долго Кира пребывала в блаженной дрёме, ведь в подземный бункер солнце не проникало, но проснулась она совершенно разбитой, поскольку даже во сне продолжала пережёвывать свои фрустрации по поводу собственной некомпетентности в семейных вопросах. В надежде снова отключиться она постаралась расслабиться и дышать размеренно, как в состоянии транса, но все её надежды пошли прахом, когда до дремлющего сознания страдалицы дошёл смысл разговора двух приятелей.
– Я тебе говорю, это был тот самый чужак, которого я выследил день назад,– театральным шёпотом прошипел Рис. – Это бессмертный, понимаешь?
– Спокойно, ну чего ты так разбушевался,– увещевающий тон Кейтиля больше подходил для общения с несмышлёным ребёнком или щенком и вряд ли мог реально успокоить мужика, отстаивающего свою правоту. – Ты кого-то встретил в горах, и он тебе привиделся в бреду. Так бывает.
– Бессмертный в Алате! – Рис вполне ожидаемо закипел. – Не тупи, Кит, это же натуральная катастрофа.
– Давай ты сначала оклемаешься,– миролюбиво предложил Кейтиль,– а потом будешь наводить кипиш в городском совете. Договорились? – Видимо, Рис кивнул, потому что миротворец продолжил свои увещевания. – Ты лучше мне вот что скажи, парень, сколько обезболивающего ты принял, чтобы даже не заметить, как у тебя из бока кровища хлещет?
– Одну дозу,– проворчал Рис,– но штука оказалась просто забойная.
– Какая ещё штука? – в голосе Кейтиля явно зазвучали подозрительные нотки.
– Помнишь, я сварганил это зелье, когда пошёл сдаваться Ордену? – Риса явно не испытывал никакого раскаяния, скорее уж, гордость за своё гениальное изобретение.
– Ты совсем спятил?! – возмущённо прошипел Кейтиль. – Как тебе только в голову пришло колоть себе этот стрёмный шмурдяк? Ты же испытал свой препарат только на крысах.
– Крысам понравилось,– самодовольно заявил экспериментатор. – Не гони волну, Кит, нужно же мне было как-то унять эту боль. Тащиться в лабораторию, когда тебя от каждого движения перекашивает, совсем неприкольно, согласись. К тому же пришлось поторапливаться, мы провозились с пленником почти до заката.
– Ага, и ты устроил марш бросок с дыркой в печени,– Кейтиль сердито фыркнул,– очень умно́.
– Откуда мне было знать, что всё настолько серьёзно,– возмутился Рис,– рана выглядела безобидной, как большая царапина.
– Ты что, анатомию в университете прогуливал? – Кейтиль не позволил своему приятелю слиться. – Забыл, какие органы находятся в правом боку?
– Ну ладно, прокололся, с каждым может случиться,– попробовал смягчить сурового обвинителя Рис.
– Не морочь мне голову,– обвинитель ничуть не купился на его фальшивое покаяние,– нормальным людям такое безрассудство даже в страшном сне не приснится. В последнее время ты всё сильнее напоминаешь сладкоежку, который добрался до склада с шоколадом и пихает себе в рот всё, до чего может дотянуться. Рис, когда ты остановишься?
– Ты опять за своё,– раненый устало вздохнул, как бы демонстрируя посетителю, что тот вышел за рамки приличий и больничного режима.
– Перестань совать свою дурную башку в каждую сомнительную дырку в надежде, что кто-нибудь наконец возьмёт на себя труд её открутить,– столь длинную тираду Кейтиль выдал на одном дыхании, похоже, заготовил её заранее. – Этим ты свою погибшую семью не вернёшь.
– Я и не пытаюсь,– пробурчал Рис.
– Ага, ты всего лишь пытаешься к ним присоединиться,– его приятель и не подумал сбавить обороты. – Считаешь, что раз они погибли из-за твоего отказа служить Ордену, то ты теперь тоже не заслуживаешь жизни.
– А что, нужно было согласиться? – при упоминании Ордена взгляд Риса тут же потемнел, словно в его черепушке выключили свет.
– Я не знаю, как ты должен был поступить,– в голосе Кейтиля впервые с начала разговора промелькнуло сочувствие,– это был только твой выбор, и ты его сделал. Если сейчас ты считаешь, что ошибся, то не перекладывай эту ношу на других.
– Я и не пытаюсь переложить на тебя свою ношу,– огрызнулся Рис.
– Не на меня, на Киру,– Кейтиль устало вздохнул. – Думаешь, каково ей жить со смертником? Ты подумал, что с ней будет, если она потеряет уже второго мужа? А каково будет Тиночке, когда она потеряет второго папу?
– Всё, Кит, свали, дай мне немного отдохнуть,– взмолился раненый,– мне сейчас правда не до того, чтобы выслушивать твои нотации.
Поскольку обвиняемый был явно не в настроении продолжать этот тяжёлый разговор, Кейтиль решил поберечь собственные нервы и удалился, а у Киры все внутренности буквально сжались в комок от предчувствия беды. Оказывается, проблема была не только в ней самой, но и в Рисе тоже. Их обоих мучала боль утраты, не давая нормально дышать и радоваться жизни. Не исключено, что они так стремительно сблизились вовсе не из-за каких-то неземных страстей, а потому, что их цели идеально совпали. Им обоим требовалась спасательная шлюпка, и они обрели друг в друге спасение от боли прежних потерь. Что ж, такие отношения, наверное, можно было признать равноправными и даже справедливыми.
– Так, может быть, нас держит вместе именно осознание временности и недолговечности этой конструкции, которую мы по ошибке называем семьёй? – мысленно задала себе вопрос Кира, и эта непрошенная мысль сразу погрузила её в состояние какой-то тотальной беспомощности.
Наверное, в начале их бурного романа нежелание или неспособность забыть прошлое была даже естественной, а потому создание временного убежища, способного защитить от боли, с которой это прошлое было связано, можно было признать верным и рациональным решением. Двум неприкаянным скитальцам требовалось вовсе не надёжное жилище, в котором можно прожить остаток жизни, а всего лишь укрытие, чтобы переждать жизненную бурю. Вот они и не стали заморачиваться с капитальным строительством, а возвели своё убежище из того, что было под рукой. Однако за три-то года уже можно было справиться со своими комплексами и закрыть этот давящий на психику гештальт. Но нет, прошлое их так и не отпустило.
Впрочем, нужно признать, что их жалкая времянка получилась довольно уютной, и похоже, Риса в ней всё устраивало, даже то, что он видел свою жену и детей урывками. Зато Кира наелась этой цыганской жизни до рвоты и была полна решимости превратить спасательную шлюпку в надёжный корабль. Вот только кто будет управлять этим кораблём, если гребец не готов стать капитаном? Нет, грести он не отказывается, да что там говорить, Рис готов даже умереть на вёслах, как галерный раб, но встать к штурвалу не рвётся. И ещё неясно, что им движет, то ли он считает себя недостойным капитанских регалий, то ли просто боится брать ответственность за команду. А может быть, и вовсе не желает этой ответственности?
Вот Семён не сомневался в своём праве и умении управлять кораблём, он принял ответственность за семью без колебаний и даже с радостью. Как бы то ни было, но он самоотверженно защищал близких от всех опасностей, даже если для этого ему пришлось с ними расстаться. По большому счёту, сама смерть Семёна была лишь способом защитить семью от Ордена. Капитану пришлось пустить свой корабль на дно и погибнуть вместе с ним, дав шанс на спасение жене и дочери.
– Прости, Рис, но тебе придётся сделать выбор,– мысленно обратилась к мужу Кира. – Моему кораблю нужен надёжный капитан, а не самоубийца.
Она решительно поднялась, готовая немедленно разобраться с намерениями своего благоверного, но Рис её опередил. С какой-то маниакальной настойчивостью он вдруг начал уговаривать Киру забрать детей и свалить из Алата. Эта его настойчивость выглядела не просто неуместно, а даже оскорбительно, словно общество жены было Рису в тягость, и это невольно навело Киру на мысль, что тот явно темнит. Действительно, разве станет тяжело раненый человек просто так отказываться от общества близких? Значит, Рис считал, что оставаться в Алате было смертельно опасно. И тут Кире вспомнился недавний разговор с Ксантипой, который вещал про какой-то загадочный ультиматум. Уж не с этим ли было связано навязчивое желание Риса оградить свою семью от опасности?
– Почему ты хочешь нас спровадить? – Кира подозрительно прищурилась. – Это из-за ультиматума? – навскидку вбросила она свою сомнительную версию и по обескураженному выражению лица мужа сразу поняла, что попала в точку. – И когда ты собирался со мной поделиться?
Рис принялся судорожно соображать, откуда жена могла узнать об ультиматуме, но ничего путного в голову не лезло, возможно, от передоза обезболивающих. Кроме него самого, да ещё Тесара, в Алате об этом никому не было известно, но вряд ли Кире выпала возможность пообщаться с раненым боевиком, запертым в охраняемой камере. Ах да, был ещё призрак, перед которым Рис сдуру принялся исповедоваться, так как не надеялся выжить. Может быть, Кира столкнулась с призраком, когда тот притащил бездыханную тушку своего протеже к лаборатории? Если бессмертный не был уверен, что его лекарские методы сработают, то предупредить Киру о грозящей ей опасности было вполне разумным решением.
– Ты с ним говорила? – мрачно процедил облажавшийся конспиратор и сразу заметил, как осунулось лицо Киры. – Он очень опасен, Кирюш, тебе нужно держаться от него подальше.
– Можно подумать, я специально ломанулась в его ловушку,– огрызнулась Кира,– просто была не в форме, вот и попалась.
– Он тебя обидел?! – Рис едва ни задохнулся от злости на свою беспомощность. – Что ему от тебя было нужно?
– Решить одну аналитическую задачку,– голос Киры вдруг сделался каким-то безжизненным, словно ей наскучил этот разговор. – А в награду за мои труды он пообещал отменить ультиматум.
– Ты сейчас о ком говоришь? – озадаченно спросил Рис, которому даже в страшном сне не могло присниться, чтобы бессмертному понадобились услуги аналитика.
– О Ксантипе,– Кира нервно передёрнула плечами, так как даже имя этого пижамного старичка вызывало у неё отрыжку. – А ты о ком?
– О призраке,– пробормотал Рис. От одной мысли, что его жена оказалась в руках Ордена, у него потемнело в глазах.
– Да ну тебя,– Кира обиженно надула губки, поскольку приняла честный ответ за глупую шутку,– хватит заливать, уже не смешно. Так в чём суть этого ультиматума? Ксантипа мне так и не рассказал.
– Медина потребовал твоей выдачи под угрозой ядерной бомбардировки Алата,– покорно признался Рис. – Решил, видимо, сделать из тебя заложницу. Он ведь все три года пытается со мной поквитаться за свой прокол с вирусом, засылает убийц пачками. Похоже, ему надоело терять своих людей, вот и сподобился на тупой шантаж.
– Тогда почему он не потребовал сразу твоей выдачи? Так было бы даже проще,– в логике Кире было отказать невозможно, недаром она славилась своими аналитическими способностями. – А откуда он вообще мог знать, что я являюсь твоей женой? Нет, тут всё гораздо проще, это Ксантипа попросил своего коллегу посодействовать в моей поимке. А вот почему тот так легко согласился – это загадка.
– Нет, не загадка,– Рис тяжко вздохнул,– просто интересы двух Магистров совпали. Медина решил уничтожить Гвенду вместе со всеми её жителями, а ультиматум ему понадобился только как предлог для того, чтобы применить ядерное оружие. Даже Магистры не могут без веской причины угробить миллионы ни в чём не повинных людей.
– Уничтожить собственную ставку?! – голос Киры дрогнул от волнения. – Но зачем?
– Из-за меня,– покаялся Рис. – Активированный вирус, которым я заразил боевиков Гвенды, дал какую-то странную, но убойную побочку. Похоже, Орден уже потерял надежду справиться с эпидемией и решился на крайние меры. Но если ты разгадаешь тот ребус Ксантипы, ультиматум утратит актуальность, и этим уродам придётся придумывать новый план.
– Я его уже разгадала,– в голосе Киры отчего-то совсем не было торжества. – Это только для иномирного монстра, который не видит за графиком физических явлений, задачка представляется неразрешимой, я любая земная баба сразу бы дала правильный ответ. Вот только Ксантипе я его не сообщу, поскольку это поставит под удар наших детей.
– Ничего не понимаю,– Рис подозрительно нахмурился. – При чём тут дети?
– Видишь ли, они там в Ордене каким-то образом умеют вычислять вероятности различных событий,– пояснила Кира. – Вот и вычислили, что благополучие их поганой конторы напрямую связано с моей судьбой.
– Серьёзно? – Рис не смог удержаться и истерично захихикал. – Это потому Ксантипа принялся тебя вербовать?
– Ничего смешного,– обиделась Кира,– тем более, что теперь под раздачу попали и Мартин с Тиночкой. Тот график, который привёл Ксантипу в такое недоумение, указывает на них. Только жизненная линия маленьких детей может с такой точностью совпадать с линией матери. Если расшифровка графика станет известна Ксантипе, то Орден примется охотиться не только за мной, но и за моими детьми. Прости, Рис, но даже ради Алата я не стану ими рисковать.
– Это неважно,– Рис устало вздохнул и отвернулся,– если уж Медина решил уничтожить заражённый город, то найдёт другой предлог.
– Значит, мы все обречены,– в глазах Киры появилось затравленное выражение.
– Не обязательно,– задумчиво пробормотал Рис,– возможно, я смогу подсказать Медине, как справиться с этой странной хворью, и не нужно будет уничтожать миллионный город.
– Ну да, целый институт медиков три года тщетно бился на проблемой, а какой-то самонадеянный одиночка вдруг возьмёт и придумает, как всех осчастливить,– в голосе Киры было столько сарказма, что Рис даже обиделся.
– Они просто не там искали,– с вызовом заявил он. – Дело вовсе не в патогенных свойствах самого вируса, а в каких-то компонентах активатора. Эти медики ведь не знают, как мне удалось активировать вирус, а я знаю.
– Но тогда мы с тобой тоже получили бы это осложнение,– Кира задумчиво покачала головой,– мы ведь были заражены активированным вирусом.
– Нас не лечили вакциной,– азартно возразил великий вирусолог,– Антон просто уничтожил вирусную колонию в наших организмах.
– Выходит, дело не в активаторе, а в вакцине,– Кира насмешливо подмигнула самоуверенному зазнайке,– или в их сочетании.
Некоторое время Рис молча переваривал пришедшее от дилетанта откровение, а потом на его губах появилась умильная улыбочка.
– Вот теперь я понимаю, почему Кейтиль носится с тобой, как с курицей, несущей золотые яйца,– торжественно заявил он. – Нужно будет почаще советоваться с моей умной женой.
– Ну если от меня может быть польза,– Кира грустно улыбнулась,– почему же тогда ты пытался утаить от меня этот ультиматум? Решил опять броситься на амбразуру в одиночку, как тогда с вирусом? Не надоело геройствовать?
