Елена Райдос
Три одиночества. Созидающий башню: книга II
– Прикольно,– Семён вынужден был отдать должное изобретательности Медины,– весёленькая раскраска, мне нравится.
– Сможешь проникнуть внутрь так, чтобы не оставить следов? – деловито осведомился подселенец.
Семён даже не стал комментировать этот некомпетентный вопрос, он аккуратно сдвинул плети плюща, закрывавшие проход, немного повозился с замком и ловко протиснулся в склеп, при этом не забыв запереть за собой решётку. Тут было темно, но бессмертному не нужно было освещение, он отлично владел техникой ночного зрения. Крутая лесенка привела его в довольно просторное подземелье. Там в шахматном порядке располагались восемь высоких мраморных постаментов с останками обитателей склепа в различной, но весьма сильной степени разложения. Сразу было видно, что в этом склепе давно уже никого не хоронили. Два постамента оставались пустыми, похоже, род, когда-то владевший склепом, трагически прервался.
– Не стой столбом, Джульетта,– встрял в печальные мысли своего носителя подселенец,– выбирай любое из свободных мест и располагайся со всеми удобствами.
Семён не стал вступать с Мединой в ненужную дискуссию, бесцеремонность Медины давно уже перестала его задевать. Он послушно смахнул толстый слой пыли с ближайшего постамента и улёгся на спину, даже руки сложил на груди, уподобившись остальным покойникам.
– «Нет повести печальнее на свете»…,– процитировал Семён, закрывая глаза, и тут же чихнул, грубо нарушая драматичность момента. Легкомысленно потревоженная им пыль повисла в неподвижном воздухе, словно дымовая завеса, напрочь перекрывая доступ свежего воздуха. – Не тяни, Медина,– недовольно пробурчал он,– а то я в этой душегубке задохнусь раньше времени.
– Не нужно было изображать из себя чистюлю,– подселенец злорадно хихикнул. – Расслабься, все эти неудобства скоро кончатся, мёртвые, как известно, не чихают.
– Хорош стебаться,– огрызнулся Семён,– говори, что нужно делать.
– Тебе нужно будет осуществить слияние наших сознаний,– принялся инструктировать его Медина,– а потом я остановлю твоё сердце.
– Вообще-то, я и сам умею останавливать сердце,– заметил Семён, впрочем, не особо настойчиво.
– Нет, тебе нельзя ни на что отвлекаться,– голос Медины сделался резким, похоже, в отличие от носителя, подселенец здорово нервничал,– смерть и без того отключит твой ум, а нам никак нельзя разрывать контакт.
– Боюсь, без ума я не смогу удерживать концентрацию,– засомневался Семён.
– Полная отключка будет длиться всего мгновение,– Медина нервно вздохнул,– я помогу тебе вернуть осознанность.
– Мне мёртвому? – Семён невольно заинтересовался предложенной техникой.
– В момент смерти ум никуда не девается,– принялся терпеливо объяснять подселенец,– он просто перезагружается и тут же снова продолжает функционировать, формирую реальность, только уже реальность посмертия.
– И всё? – Семён был явно обескуражен подобным объяснением, поскольку смерть всегда представлялась ему чем-то фатальным. – А чем тогда посмертие отличается от жизни?
– Исходной частотой вибраций,– Медина уже начал раздражаться,– в посмертии эта частота отличается от той, что соответствует твоему физическому телу, как правило, она выше. Ещё вопросы?
– Да ладно, не ворчи,– одёрнул его Семён. – Когда ещё выпадет шанс пообщаться со знающим пришельцем? Так ты готов? – он решил прекратить игры в вопросы и ответы, поскольку всё равно воспользоваться полученной информацией не представлялось никакой возможности.
– Извини, мне не стоило тебя торопить,– в голосе Медины слышалось не столько раскаяние, сколько откровенная нервозность. Похоже, принятое решение его самого здорово страшило, однако самоубийца быстро справился с собственным инстинктом самосохранения. – Я тебе очень благодарен за помощь, Сэм, всё-таки ты здорово рискуешь. Не спеши, дай себе время, чтобы собраться с силами.
Семён только злорадно ухмыльнулся, он чувствовал мандраж своего подселенца и понимал, что тот неосознанно тянет время. А вот самому Семёну было совсем не страшно, поэтому он и не подумал притормозить. Слияние сознаний с каждым разом давалось ему всё легче, и уже через несколько минут последняя грань между носителем и подселенцем исчезла. Теперь Семён мог ясно разглядеть пухлое, покрытое складками тело снука и невольно поёжился. Всё-таки перспектива раствориться в этом мерзком сморчке ему совсем не улыбалась. Нет, само развоплощение его не пугало, но способ, каким оно должно осуществиться, выглядел отвратительно. Впрочем, на его решимость природная брезгливость никак не повлияла, без Киры в этом мире делать ему было совершенно нечего.
– Всё, обед готов,– иронично отчитался Семён,– дальше дело за тобой, самоубийца. Накрывай на стол,– скомандовал он, передавая управление подселенцу.
– Постарайся не обращать внимание на физические ощущения,– Медина не удержался от последнего инструктажа,– переход будет очень быстрым, но всё-таки не мгновенным, так что будет больно.
– Хватит тянуть,– огрызнулся Семён,– мне терять нечего, а вот ты, похоже, зассал.
– Побольше оптимизма,– Медина попытался подбодрить своего носителя и по совместительству добровольную жертву,– я уверен, что ты сумеешь вернуться, Сэм.
– А если я не хочу возвращаться,– прошептал Семён, проваливаясь в пустоту.
Момент смерти он пропустил, острая боль в груди практически сразу исчезла, сменившись удивительно приятным состоянием лёгкости. Ощущение полёта было восхитительным, и если бы ни колышущаяся как желе поверхность снука, которая приближалась с пугающей быстротой, Семён с удовольствием отдался бы этому стремительному парению.
– Я уже умер? – поинтересовался он.
– А ты не ощущаешь разницы? – Медина снисходительно хмыкнул. – Экий ты толстокожий, Сэм.
– И что будет дальше? – Семён проигнорировал подколку, поскольку ему хотелось определённости.
– Мы с тобой пролетим сквозь оболочку снука,– пояснил подселенец-самоубийца. – Только, ради всего святого, не пытайся перехватить управление, я сам отброшу твоё сознание, когда мы окажемся внутри.
– Ладно,– согласился Семён,– а как я оттуда выберусь?
– Думаю, снук сам тебя вытолкнет,– Медина на секунду замешкался,– а если нет, то это сделаю я.
Следующие несколько секунд показались Семёну кошмарным сном, он словно бы завис в липком комковатом тумане и, если честно, с трудом подавил желание рвануть оттуда во все лопатки. Только предупреждение Медины сдержало его инстинктивный порыв. А потом кошмар закончился, и Семёна окутало мягкое сияние, которое лилось плавным ласкающим потоком откуда-то издалека. Источника этого сияния он не видел, но тут же проникся уверенностью, что именно туда ему и нужно, потому что только рядом с источником света его ждёт долгожданный покой и забвение. Откуда взялась эта странная и ничем не подтверждённая уверенность, Семён даже не задумывался, ему вообще расхотелось думать.
Поток нёс его куда-то вперёд, но совсем не стремительно, как раньше, Семёну даже показалось, что в этом потоке имеются едва заметные волны, которые покачивали его тело, словно баюкали в невесомой колыбели. Оказывается, снук вовсе не был прожорливым чудовищем, а развоплощение оказалось совсем нестрашным, даже приятным. Семёну захотелось закрыть глаза и отдаться этому мерному движению, растворившись в ласковом сиянии, но тут он вспомнил, что его призрачным телом в настоящее время управляет Медина, и решил напомнить подселенцу, что его миссия закончена, и пора передать бразды правления хозяину, однако нахальный подселенец его опередил.
– Сэм, что ты делаешь? – голос Медины на этот раз прозвучал откуда-то сбоку.
– О, ты уже, оказывается, отвалил,– лениво пробормотал Семён,– а я и не заметил.
В этот момент поток остановился, и он словно бы завис как в невесомости. Сияние поблекло, а потом и вовсе исчезло, теперь Семёна окружала темнота и пустота. Зато в голове у него резко прояснилось, и, по сравнению с баюкающим потоком, пробуждение оказалось довольно неприятным отрезвляющим опытом. Впрочем, длился этот перерыв недолго, буквально через несколько секунд сияние вернулось, и движение продолжилось. Семён едва успел порадоваться возвращению баюкающего потока, как тот снова оборвался, чтобы вскоре возобновиться. Болтанка всё никак не прекращалась, пожалуй, скачки даже стали учащаться, так что Семёна буквально начало трясти.
– Эй, Медина, какого чёрта тут происходит? – проворчал он. – Как мне это прекратить?
– Сэм, сосредоточься,– в голосе Медины можно было без труда услышать тревогу,– тебе нужно отсюда выбираться. Снук не может адекватно взаимодействовать с твоим сознанием, он пытается одновременно высасывать твою энергию и вытолкнуть тебя наружу.
– И что я должен сделать, чтобы он принял меня за свою законную добычу? – деловито осведомился Семён,– Может быть, я должен поклясться тебе в вечной любви?
– Ты совсем спятил? – Медина уже не сдерживал ярости. – Сэм, тебя здесь ничего не держит, уходи немедленно, а то твоё тело в склепе умрёт окончательно.
– Вроде бы это была твоя работа – вытолкнуть меня из снука,– съязвил Семён.
– Я пытаюсь, но ты сопротивляешься,– в голосе Медины тревога сменилась отчаянием.
– И это говорит всесильный Магистр? – продолжал стебаться Семён.
– В отличие от тебя, меня снук принял как родного,– Медина что-то прошипел сквозь зубы,– так что очень скоро мои силы вообще закончатся.
– Везёт,– завистливо пробурчал Семён.
– У меня такое ощущение, что ты хочешь развоплотиться вместе со мной,– в голосе Медины послышалось раздражение.
– Ты прав, мне некуда и незачем возвращаться,– Семён устало вздохнул. – Подскажи, что мне сделать, чтобы снук меня сожрал, мне уже надоела эта болтанка.
Некоторое время Медина не подавал голоса, и Семён уже было решил, что снук окончательно разделался со своим хозяином, он ведь даже близко не представлял, сколько времени потребуется этой каннибальской машинке, чтобы схарчить саму себя. Однако он ошибся, совсем рядом снова раздался голос Медины, правда, он был каким-то слабым и невыразительным.
– Я тебя обманул,– промямлил бывший подселенец,– прости меня, Сэм, но без твоей помощи мне было не обойтись.
Семёну потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём вещает этот манипулятор, а поняв, он буквально закипел.
– Кира на самом деле жива! – его голос сорвался на крик.
– Я не знаю,– сдал назад Медина,– но со скалы её спустили вполне успешно. Возможно, ей удалось выжить.
– Ах ты ублюдок! – от адской смеси безмерного счастья и такой же безмерной ярости, что бурлила сейчас в сознании Семёна, его буквально затрясло.
– Остановись! – в голосе Медины послышались истеричные нотки. – Здесь так нельзя. Для снука твои эмоции – это всё равно, что доза для наркомана.
Семён, конечно, понимал, что нужно взять себя в руки, ведь стоит только подпустить к кормушке эту прожорливую тварь, как она сожрёт всё до последней крошки, да ещё потребует добавки. Увы, в тот момент его сознание сильно напоминало кипящий котёл, у которого того и гляди сорвёт крышку, а потому попытка успокоиться оказалась тщетной. Давление в котле достигло критической точки, и его буквально разорвало на ошмётки.
Глава 29
– Я не понимаю, зачем она так,– в голосе Алисы прозвучало искреннее недоумение. – Мы ведь знаем, что с ней произошло, любой человек в такой ситуации был бы подавлен. Это нормально. Какой смысл в том, чтобы притворяться, будто всё в порядке?
– Эх, девонька,– гном окунул очередную ватрушку в чашку с чаем и смачно впился зубами в своё любимое лакомство,– у кажного человека свой порог. Иной от царапины такой вой подымет, что хошь ухи затыкай, а другому даже ежели руки-ноги отпилить, он всё одно улыбаться станет.
– От Кириной улыбки у меня мурашки по всему телу,– пожаловалась Алиса. – Лучше бы уже она рыдала и билась в истерике.
– Думаю, она притворяется из-за детей,– Антон сочувственно улыбнулся. – Наверное, Кира решила скрывать от них правду как можно дольше, чтобы не травмировать детскую психику.
– А может быть, она просто смирилась? – предположила Алиса.
– Милая, ты не по словам, да фальшивой улыбке суди,– гном осуждающе покачал головой,– по делам-то оно верней будет. Разве Кирюша сбежала бы от свово мужика, ежели б смирилась с евойным предательством? А она себя едва ни угробила с ентой вашей трансгрессией, потому как даже лишнего часа с ним оставаться не пожелала.
– Это правда,– подтвердил слова гнома Антон, который, собственно, и восстанавливал организм Киры после её отчаянного побега,– Кира очень рисковала. По хорошему, ей нужно было подождать ещё хотя бы неделю, тогда перемещение было бы безопасным.
– Деток забрала,– гном налил чай в блюдце и с шипением втянул губами горячий напиток,– знать, не посчитала, что предатель имеет право их нянчить, да воспитывать. Небось, даже не простилась со своим Рисом, стал быть, больше нету у ней мужа, как не бывало.
– Да, Кира совсем про него не говорит,– согласилась Алиса,– а если дети спрашивают, просто переводит разговор на другую тему.
– Зато Семёна поминает постоянно,– Антон задумчиво улыбнулся,– причём так, словно он живой.
– Даже не отнесла цветы на его могилу,– растерянно пробормотала Алиса. – Как-то это не по-людски.
– То моя вина, каюсь,– гном сокрушённо опустил голову. – У кажного дохтура ошибки могут произойтить.
– Колись, что ты ей наплёл, психиатр недоделанный,– возмутился Антон.
– Так то ж давно было,– в голосе гнома зазвучала обида,– ишшо когда они с Тиночкой у нас гостили. Уж больно Кирюша по свому бывшему горевала, потому как полагала его покойником. Вот я и подсказал бедолаге, как, стал быть, облегчить страданья. Мол, почитай его живым, покуда ни увидишь мёртвым. Кто ж мог знать, что её Семён и впрямь объявится?
– Прям какая-то некромантия,– Алиса ошарашенно захлопала ресницами. – Это же не взаправду?
– Мы ваших учёных слов не ведаем,– гном бросил на обличительницу смущённый взгляд,– токмо сработал мой метод, вернул нашей страдалице ейного мужика живым и невредимым.
– Так вот почему Кира не желает принять реальность,– догадался Антон,– надеется, что и в этот раз гномья магия сработает. Но это неправильно, бессмысленная надежда на возвращение Семёна не позволит ей нормально жить дальше.
– А может быть, как раз наоборот,– Алиса жалобно всхлипнула,– только эта надежда и заставляет её жить? Не нужно отнимать у неё последнее.
– Не буду,– Антон обнял свою мудрую женщину и поцеловал её в макушку. – Но что если Семён действительно жив, и ему требуется помощь?
Как ни странно, но именно в этот момент тот же самый вопрос задала подруге Светлана. Кира и раньше частенько навещала свою бывшую квартиру, а после побега из Алата её визиты вообще сделались ежедневными, потому что ей прямо-таки позарез нужно было иметь нечто осязаемое, связанное с жизнью любимого человека. Гном оказался прав в своих предположениях, его доверчивая пациентка действительно напрочь отказывалась верить в смерть Семёна, даже запретила себе думать о такой возможности. И это вопреки тому, что Рис не поскупился на красочный рассказ про похороны героически погибшего бессмертного в заветной долине рядом с могилами его жертв.
Напрасно Алиса сетовала на Кирину чёрствость, та физически не могла себе позволить увидеть могилу Семёна, ведь это было равносильно признанию факта его смерти. У живого человека никак не могло быть могилы, поэтому Кира всячески избегала даже упоминаний о похоронах. Зато квартира, где они с мужем прожили шесть счастливых лет, притягивала её как магнитом, поскольку играла роль эдакого вещественного символа, связывавшего Киру с Семёном, пусть даже временно отсутствующим.
Зачем Рису понадобилось выдумывать эту историю про похороны? Сам себе он объяснил своё враньё нежеланием травмировать Киру. Типа, ни к чему ей лелеять пустые надежды, которые всё равно никогда не оправдаются. Исчезновение тела Семёна, конечно, было загадочным, но Рис ведь лично проверил это тело на признаки жизни и убедился в их отсутствии. Да и сам Семён однозначно вынес себе приговор, а бессмертные, как известно, разбираются в вопросах жизни и смерти получше простых людей. Так что само по себе исчезновение тела ещё не говорило о его чудесном воскрешении.
Но дело, разумеется, было не только в желании поберечь нервы раненой жены, Рису тупо хотелось поставить точку в её любовной саге с Семёном. А что может быть надёжней могилы? Что ж, поставить точку ему действительно удалось, только не в саге, а в собственной семейной жизни. Кира исчезла из Алата на третий день после того, как очнулась в послеоперационной палате алатской больнички, прихватив с собой детей. Ни объяснений, ни прощанья Рис не дождался.
Впрочем, даже в те три дня, что Кира провела в постели, она практически не реагировала на его слова. Молча выслушав рассказ о гибели Семёна, раненая женщина просто закрыла глаза, типа, устала. Однако жаждущего прощения пособника убийцы реакция жены не смутила, ему требовалось оправдаться, если не перед ней, то хотя бы перед собой. А потому Рис изводил бедняжку своими жалобами на коварство Тесара и собственную доверчивость все те дни, когда она приходила в себя после ранения. Не удивительно, что Кира сбежала из этого ада при первой возможности.
Собственно, покаяние Риса было ей до лампочки, она его не простила, но и не проклинала, он вообще больше не вызывал у Киры никаких чувств, кроме раздражения своей докучливостью. Она просто вычеркнула Риса из своей жизни и с облегчением забыла о его существовании ровно в тот момент, когда перестала его видеть. Если раньше в душе Киры ещё сохранялись тёплые чувства к мужчине, который помог ей пережить разлуку с Семёном, то после его предательства они растворились без остатка. Сколько бы Рис ни клялся в том, что им двигала лишь любовь, Кира ему не верила, ведь в любящем сердце предательство не смогло бы зародиться просто по определению.
И всё же виновной в случившейся трагедии Кира считала не Риса, а себя. Для бессмертного какой-то боевик, даже вооружённый, не представлял серьёзной опасности, беззащитной мишенью Семёна сделало только внезапное появление его любимой женщины. Кира сама подставила его под пули. Прятаться от правды о своей роковой роли в случившейся трагедии она посчитала недостойным, а потому и от Светланы не стала ничего скрывать. Наверное, Кира ждала, что подруга накинется на неё с обвинениями, а потому реакция этой отчаянной претендентки на любовь чужого мужа немало её удивила. Рассказ о гибели Семёна вызвал у Светланы не скорбь и даже не ненависть к виновнице этого несчастья, а радостный ажиотаж.
– Я же тебе говорила, что ты рано его хоронишь,– самодовольство так и сочилось в её словах. – Семёна не так-то просто убить.
– Брось, Света,– Кира обречённо покачала головой,– к чему этот примитивный самогипноз?
– Но ты же не видела его мёртвым,– возразила Светлана.
– Зато я знаю, где находится его могила,– Кире совсем непросто далось это признание, поскольку она запрещала себе даже думать о могиле Семёна, не то что её посетить. – Рис рассказал, где его похоронил.
– А что если он всё-таки жив? – глаза Светланы сверкнули неприкрытой злобой. – Может, твой муженёк похоронил Семёна живьём. Он там, в могиле, задыхается, а тебе хоть бы хны, беспокоишься лишь о том, чтобы не дай бог не потревожить свои нежные чувства.
– Не говори глупостей,– попыталась оправдаться Кира,– никто не стал бы хоронить живого человека.
– Между прочим, раньше такое было не редкостью,– Светлана и не подумала успокоиться,– люди просто погружались в летаргический сон, а их принимали за мёртвых и хоронили. Я про Гоголя такую историю слышала.
– Рис не мог ошибиться,– возразила Кира,– он ведь доктор.
– А с чего убийце спасать свою недобитую жертву? – в словах Светланы несомненно присутствовала определённая логика, но несмотря на своё отвращение к предателю, Кире всё же было трудно поверить в такое низкое коварство со стороны человека, с которым она прожила три года одной семьёй.
– Чего ты от меня хочешь? – она в отчаянии зажмурилась, чтобы не видеть горящий фанатичной верой взгляд подруги. – Я не стану разрывать могилу.
– И не надо,– Светлана тут же перешла на деловой тон,– я сама всё сделаю. Ты только покажи мне нужное место.
– Это место находится в другом мире,– устало возразила Кира, но видя скривившиеся в скептичной усмешке губы подруги, решила не тратить время на увещевания, всё равно та не поверит. – Чёрт с тобой, я тебя туда перетащу, только сначала сама всё проверю.
– Давай, а я посижу с Тиночкой и Мартином,– Светлана сразу же взяла быка за рога. – Чего ты так задёргалась? – накинулась она на опешившую от её бешеного напора Киру. – Боишься наткнуться на мужа или не найти могилу?
– А чего её искать? – Кира сделала над собой усилие и поднялась с табуретки. – Трансгрессия по эфирному следу не даёт осечек.
– Ты куда это направилась? – окликнула её Светлана, видя, что подруга свернула к спальне. – Входная дверь в другом конце коридора.
– Мне дверь не нужна,– Кира снисходительно ухмыльнулась, растерянность недоверчивой подруги доставила ей злорадное удовлетворение,– я же сказала, что это место находится в другом мире. Просто дай мне несколько минут побыть в одиночестве и без помех,– с этими словами Кира нырнула в спальню и захлопнула за собой дверь.
Несмотря на самоуверенный тон, на самом деле Мастеру трансгрессии было откровенно страшно, ведь за последнее время это была уже её четвёртая попытка прыгнуть по эфирному следу Семёна, и первые три закончились полным фиаско. Первый прыжок привёл путешественницу аккурат в ловушку Ксантипы, второй вообще не осуществился, а третий едва ни закончился её смертью. Элементарная логика подсказывала, что какие-то могущественные силы упорно сопротивляются попыткам Киры отыскать Семёна, и для собственной безопасности их следовало прекратить. Увы, непоколебимая уверенность Светланы оказалась слишком заразительной, особенно, для того, кто не желал верить в трагическую развязку.
– Пока я не увижу его мёртвое тело, я не поверю в смерть Семёна,– твёрдым голосом произнесла Кира, как бы задавая самой себе программу действий.
Сколь бы наивным ни был сей дилетантский сеанс аутотренинга, но он таки вселил в душу путешественницы определённую уверенность. Она отбросила все посторонние мысли и занялась тщательной подготовкой к трансгрессии. Не хватало ещё снова угодить в ловушку Ксантипы. Нет, больше никаких ошибок Кира не могла себе позволить, ведь, если верить Светлане, её ждала спасательная миссия. Когда нервное напряжение наконец сменилось привычным отстранённым созерцательным настроем, Кира зажмурилась и совершила свой прыжок веры. Уже четвёртый по счёту.
Она была настолько уверена, что конечной точкой прыжка будет тополиная роща в заветной долине, что кромешная темнота, в которой она очутилась, вызвала у путешественницы приступ паники. Нет, самой темноты она, разумеется, не испугалась, просто решила, что снова угодила в то самое ничто, в котором Медина держал в плену сознание своего носителя. С одной стороны, новость была позитивной, поскольку она являлась неоспоримым доказательством того, что Семён всё-таки жив, но с другой – это была настоящая катастрофа, ведь Кира даже приблизительно не представляла, как освободить пленника из виртуального пространства тюрьмы для сознаний.
Но хуже всего было то, что Кира и сама зависла в чёрном ничто, хотя раньше её сразу выбрасывало обратно. Неуправляемая паническая атака очень быстро поглотила остатки её самообладания, и отчаянная путешественница метнулась куда-то вперёд, не разбирая дороги. Наказание за неосмотрительность последовало незамедлительно, Кирина коленка со всей дури вписалась во что-то твёрдое и корявое, заставив паникёршу зашипеть от боли. Впрочем, полученный болезненный опыт её, скорее, обрадовал, поскольку доказал, что окружавшая Киру реальность явно не была виртуальной.
Женщина усилием воли заставила себя расслабить мышцы тела и сделала несколько глубоких вдохов в надежде успокоиться. Результатом сей медитативной практики стал приступ сухого кашля, поскольку, как оказалось, в воздухе висело пылевое облако. Пока Кира давилась от пыли, её глаза успели немного привыкнуть к темноте, и она начала различать кое-какие детали интерьера этого странного места. Тьма оказалась не такой уж кромешной, как ей показалось вначале, откуда-то издалека сюда проникало немного света, но его не хватало даже на то, чтобы разглядеть пальцы вытянутой руки.
– Придётся материализовать огонь,– Кира специально произнесла эти слова вслух, чтобы немного себя подбодрить. Скажем прямо, духоподъёмным сей акт назвать было никак нельзя. Глухое эхо заметалось в закрытом пространстве, заставив Киру съёжиться от страха. – Лучше помалкивай,– мысленно скомандовала она себе, вытягивая вперёд руку ладонью вверх.
Как обычно, материализация выпила из Киры уйму энергии, но наконец жалкий трепещущий словно от страха огонёк всё же соизволил почтить своим появлением эту мрачную обитель, вырвав из темноты кусок кирпичной стены и сводчатый потолок. Увы, на этом представление закончилось, ни на что более существенное у Киры не хватило концентрации. К счастью, за этот короткий сеанс огненной магии ей удалось заметить масляную лампу, висевшую на стене совсем рядом с тем местом, где она стояла. Кира сделала несколько коротких осторожных шажков и, протянув руку, нащупала вожделенный осветительный прибор. Ещё один мучительный сеанс материализации, стоивший Кире последних сил, и окружающее пространство наконец осветилось мутным жёлтым светом.
Первый же взгляд на антураж помещения заставил Киру похолодеть от ужаса. И дело было даже не в том, что это действительно оказался какой-то жуткий подвал, а в том, что здесь практически отсутствовало открытое пространство, подвал был уставлен высокими каменными постаментами. Каким чудом Кира избежала фатального столкновения с камнем, оставалось только гадать. Теория вероятности никак не объясняла, почему конечной точкой её прыжка оказался узкий проход между постаментами, а не сам постамент. И всё же тот первый ужас даже близко не смог бы конкурировать со второй волной, накрывшей бедняжку, когда она разглядела на ближайшем постаменте полуразложившиеся останки человека.
– Склеп,– от отчаяния у Киры подкосились ноги, и она плюхнулась прямо на грязный пол. – Семён тоже где-то здесь.
Не сразу Кире удалось заставить себя встать и разыскать тело Семёна. Ей было страшно до одури, словно это не ему, а ей самой предстояло остаться навсегда в этом пыльном мрачном склепе. Собственно, сие утверждение было не так уж далеко от истины, смерть действительно подступила к несчастной женщине вплотную, только умереть пришлось не Кириному телу, а её надежде. В первый момент, когда она увидела Семёна, ей даже померещилось, что он живой, особенно, по сравнению с его соседями, но одного прикосновения к холодной, словно мрамор, коже лица оказалось достаточно, чтобы вспыхнувшая было надежда благополучно отдала концы. Разумеется, Кира всё равно попыталась нащупать пульс на горле покойника и уловить его дыхание, но это были всего лишь бессмысленные метания отчаявшейся женщины.
Сколько времени она провела в склепе, не решаясь оставить тело любимого человека, Кира так и не поняла, время словно остановилось. Лампа давно погасла, но это было даже к лучшему, потому что полуразложившиеся останки покойников были не слишком привлекательным зрелищем, а смотреть на бесстрастное выражение на мёртвом лице Семёна вообще было жутко. От слабости, вызванной потерей сил на материализацию, у Киры подкашивались ноги, и она поймала себя на мысли, что было бы неплохо прилечь рядом с Семёном и уснуть, желательно навсегда. Увы, каменный постамент был очень узким, одноместным, поэтому она просто положила голову на грудь покойного и, обняв его за плечи, застыла рядом.
– Ну вот я и увидела твоё мёртвое тело,– уныло прошептала Кира,– пора поверить в то, что тебя больше нет. – Она попыталась представить свою жизнь без Семёна, но ничего не вышло, картинка просто не сложилась. – Наверное, никакого будущего у меня больше нет, вот я его и не вижу,– равнодушно заключила она.
Мысли текли отстранённо, но как-то с усилием, словно их намазали клеем. Постепенно даже эта вялая мыслительная активность сошла на нет, как бывает перед погружением в сон. Наверное, Кира действительно начала уплывать в спасительную дрёму, но тут одна мысль буквально взорвала её мозг, выбросив из забытья как пробку из тёплой бутылки шампанского. Эта мысль была чёткой, как лезвие бритвы, и ранила не слабее сего острого предмета. Кира вдруг ясно осознала, что в глубине души сожалеет о том, что стала мамой, что если бы ни нужда заботиться о детях, она просто улеглась бы на соседний постамент и осталась тут навсегда вместе с Семёном. Эта крамольная мысль ужаснула Киру, и перед её внутренним взором тут же возникли лица Тиночки и Мартина. Малыши смотрели на забывшую про свои обязанности мамочку с укором и одновременно с сочувствием.
– Нужно срочно отсюда выбираться,– скомандовала себе Кира, но даже не двинулась с места. Покинуть мёртвое тело Семёна оказалось выше её сил. – О моих детях больше некому позаботиться,– она жалобно всхлипнула,– я же не могу оставить их предателю. Может быть, Алиса согласится? – пришла ей в голову шальная мысль. – Точно, нужно с ней поговорить, а потом я сюда обязательно вернусь,– принялась уговаривать себя Кира,– но сейчас нужно подняться и вернуться в Светину квартиру.
Она с трудом разогнулась и осмотрелась. Теперь, когда Кирины глаза привыкли к темноте, она уже могла ясно разглядеть поток серого света, льющийся сверху в дальнем углу склепа, где по всей видимости находился выход. Не давая себе времени передумать, Кира сняла с шеи Семёна медальон бессмертного, поцеловала ледяные губы и ринулась вон из этого царства мёртвых. Наверное, было бы логичней сразу трансгрессировать в квартиру Светланы, но поскольку Кира собиралась вернуться к Семёну, ей требовалось более безопасное место для прыжка, нежели уставленный каменными постаментами подвал. Нужно было выбраться наверх и запомнить место, где находился склеп.
Кира вскарабкалась по крутым пыльным ступенькам и сразу поняла, почему в склепе было так темно. Оказывается, входная решётка была так плотно опутана какими-то вьющимися растениями, что они почти не пропускали свет. Впрочем, даже этого естественного освещения было явно недостаточно, снаружи тоже было сумрачно и уныло. То ли уже наступил вечер, то ли что-то загораживало солнечные лучи. Как и ожидалось, решётка была заперта на замок, но для Мастера это была не проблема. Кира отодвинула ветку плюща и, осмотрев прилегающую к склепу лужайку, прыгнула прямо в двух шагах от входа.
