Елена Михайловна Аксенова
История одного злодея
Справедливости ради стоит отметить, что не все алкоголики конченные люди. Многие идут на сделку и выпускают своих чёртиков порезвится временами. Год я приличный человек и достойный гражданин своей страны, три недели – раб своих слабостей. Такие полумеры считаются разумными.
Правда мать Астарота не отличалась ограниченностью ни в чём, кроме ума. Отчего осталась одна на руках с ребёнком, пока муж отбывал срок. История ужасающе типичная, не правда ли? Муж, если коротко, так и не вернулся к ней.
Но утешителей молодой женщине хватает. Никакой поддержки от своих родителей или родителей мужа мать Астарота никогда не видела, а вот сосед Валерка с радостью утешал брошенку. И наливал, щедро и безвозмездно.
Много позже Астарот узнает, что это была типичная схема чёрных риелторов, которые получили у матери единственное жилье, данное государством, и вышвырнули её вместе с 11-летним сыном на улицу. Можно было обратиться в суд, можно было бороться, можно было работать. Но за годы беспросветных пьянок женщина деградировала на дно образа жизни, и делать усилие, чтобы вылезать из этого, ей совсем не хотелось.
По истине, жизнь самый лучший писатель. По иронии судьбы, мать с сыном поселились у Валерки, который и подвёл женщину под черту. Пацана он не жаловал, но и не обижал. Можно сказать, что при соседе Астарот начал жить куда сноснее, чем с одинокой мамашей.
Машина мчалась по дорогам Москвы, показался Щёлковский автовокзал. Если и делать грязные дела, то только в людных местах. Так безопаснее. С новыми правилами вокзалы стали куда приятнее, но чёрный рынок оставался таким же мрачным.
Припарковав свой Лексус, молодой человек вступил на залитый солнцем асфальт и пожалел, что надел джинсы. День был в разгаре, отчего жара била каждого горожанина с суперсилой титана. Да, Москва не такая уж и гостеприимная.
Валяющийся у бордюра бомж с шумом перевернулся на бок и пустил от себя мерзкую струйку, как напоминание о прошлой жизни Астарота.
Но парень уже нацепил классические авиаторы и пошёл в сторону стройки. Центральный вокзал отличался шумностью и неприятностью публики, поскольку средний класс предпочитает машины, такси, поезда, самолёты. Автобусы самые небезопасные и самые грязные средства передвижения. А с начатым ремонтом и переездом перрона под мост, ситуация усугубилась.
Около забитого муравьиными потоками тротуара располагались шаурминные и маленькие кафешки. Да, современный мир нехило подвинул криминальный. Сетевые магазины, кофейни, фаст-фуд – всё это сделало подпольную торговлю куда сложнее. Милиция, которая раньше свободна закрывала глаза на происходящее, под жестким прогибом власти стала полицией и всё-таки патрулировала местность. Нет-нет, конечно на бомжа у бордюра внимания не обращали. Попробуйте забрать такого в отделение или вызвать скорую. Вам нужно на голову чужое проклятье? Сотрудниками правоохранительных органов нет. Ну если только не было «неожиданной» проверки руководства. Как говорится, разводящих не разводят.
Но речь не об этом. Астарот хорошо знал, что свободно и открыто наркоторговцы уже не держатся. Но они всё ещё здесь, в толпе, чтобы не быть убитыми.
Подойдя к вывеске «Шаурма без лаваша», молодой человек увидел на железном столе сморщенный лаваш и окликнул повара.
– Эй, друг! Как это так, написано без лаваша, а тут лаваш, – среднеазиатское лицо осталось непонимающе суровым и Астарот понял, что игра слов знатно надоела тому, кого осыпают шуточками подобного рода. – Хозяин где?
Повар показал рукой в сторону неприятного человека с немытой головой. Несмотря на жару, на нём была кожаная куртка и ещё за сто метров Астарот чувствовал запах вонючего пота.
– День добрый, – он не стал протягивать этому типу руку, заняв её ключами от машины. – Мне бы найти что-нибудь повеселее шармы.
– Я в душе не знаю, о чём ты, – он отвернулся в сторону патруля и цокнул языком на молодую девочку в форме. Как же она сейчас жалеет о том, что выбрала эту профессию. Явно не агент Старлинг.
– А кто такой Люци знаешь? – лицо незнакомца вытянулось. Да, в городе каждая собака знала это имя, и боялась его. – В общем, мне нужен морфий, это срочно.
– Морфин, что ли? – он плюнул сквозь передние зубы. Астарот ненавидел эту мужскую привычку. – Ну могу, предположим, достать. Через час, где-то?
– А пораньше никак?
– Слышь, этот не самый ходовой товар, так-то! Только из-за Люци парюсь.
Да. Есть имена, перед которыми разрушаются любые преграды. Люци был своего рода знаменитостью в мире вне закона. Его уважали и чтили даже те, кто считался беспредельщиками.
О славе своего тогда ещё нового начальника Астарот узнал сразу. Одно упоминание и перед тобой открывались любые двери. Проверять никто бы не осмелился, поэтому молодой человек нет-нет, да и прибегал к волшебству по личному делу.
Целый час нужно было что-то делать. Астарот знал, что в воскресенье московские пробки приобретают межгалактические масштабы. Все машины Люци снабжались мигалками на такой случай, но сейчас он взял левую тачку для скрытых дел. Молодой человек прошёл к паршивенькому торговому центру и взглянул на вывески. В юности у него были одни джинсы и пара футболок. Всё с рынка, самое дешёвое. Одна пара обуви на сезон, один предмет верхний одежды. Чаше уже кем-то ношенный. Астарот быстро смекнул, что нужно зарабатывать. Но вот честного заработка несовершеннолетнего хватало только на пару жвачек, колу, сладости. В общем, мелочи, которых он был лишен в детстве и которые стали доступны теперь.
Эх, сейчас он и не зайдёт в такого рода магазин. Люци дал ему возможность одеваться дорого, с шиком. Но бедность, как клеймо, которое можно скрывать любой рубашкой, но кожей ты чувствуешь её присутствие.
Маленький значок на компьютере показывал месторасположение Астарота с точностью до метра. Эта закрытая технология досталась Люци не без труда, но он любил контролировать процесс. По-другому в этом мире и не выжить.
Сидя в своём розовом чудовище, Люци прослушивал разговор о морфии и заинтригованно стучал пальцами по подлокотнику. Он знал, что молодая особа склонна к опасным приключениям, но что она в свои юные годы, с таким острым языком и нетипичной хваткой, стала жертвой наркотика, разочаровывала.
А Люци очень не любил это чувство.
Его редкие зубы скользили под языком и даже он не догадывался, какой следующий ход предпримет его сознание.
Раздался звонок и светофор на дороге плавно качнул его на заднем сидении. Бельфегор водил куда лучше Астарота, вальяжно и неторопливо. Да и сам он был до ужаса медлительным, но стабильным, как давление Люци.
– Доброго здравия, дорогой мой!
Голос Пугина в трубке звучал, как и всегда, непринуждённо. В отличие от большинства шишек, этот человек не обладал мерзкими качествами: он был вежливым, но не надменным, простым, но не понятным, доброжелательным, но не льстивым. К нему все проникались симпатией с первой же минуты, даже Велиал. Не было человека, который мог сказать что-то плохое об этом достаточно низком, худощавом мужчине с испанской бородкой и телячьими глазами.
– Кто бы мог подумать! – Люци улыбнулся, хотя точно знал, что Пугин позвонит, но не думал, что так скоро. Если кто-то и мог помочь Шилову в сложившейся ситуации, то только Господь Бог. Его Владимир Сергеевич и привлёк.
– Хотел бы просто так позвонить, поболтать. Так, знаешь, без дела. Но увы и ах…
– Знаю, знаю. Все мы заложники времени.
– Тогда предлагаю встретится за чашкой хорошего кофе и обсудить, что да как, – Пугин весело присвистнул, отчего лицо Люци снова озарила улыбка.
– Да, я с радостью. Как на счёт ресторана на воде на Чистых Прудах?
– Договорились. Буду там часа через два.
– Идёт.
Он положил трубку и посмотрел на свои часы от Cartier. Бриллианты блеснули в темноте салона и отразились в очках Люци. До встречи с Пугиным надо было успеть сделать многое. Главное – правильно рассчитать охрану, да так, чтобы она не смешалась с чужой охраной. В прошлый раз из-за того коллапса Асмодей расстрелял в лесу троих нерадивых сотрудников. Ни к чему им сейчас лишние жертвы.
Огонёк Астарота всё ещё мигал на компьютере Люци. Он погладил значок большим коротким пальцем и нежно улыбнулся. Что же успеет натворить этот мальчик.
Морфин уже был у него в кармане, быстрее, чем предполагалось. Он яростно вёл железного коня в сторону Замка, всё ещё не уверенный, что поступает правильно. Это наркотики, и они нужны пленнице.
Дорога упрямо вела по размеченным полосам. Пробки в город всё ещё отравляли сигналами жителей этого района, но вот из Москвы уехать оказалось куда проще. Астарот взглянул на часы, время казалось ему совершенно резиновым.
Правильно ли он поступает? Если она наркоманка, то без дозы морфия выпрыгнет из окна, не меньше. Во время ломки что только не творят люди. Морфиновая ломка самая страшная после первых суток, а потом 3-5 дней. Она провела всю ночь в Замке, значит её начнёт колбасить к вечеру, как минимум. Это если учесть, что она употребляла прямо перед похищением.
Спасти девушку – благородное дело. Но что-то стойкое в душе Астарота долбило его неправильностью такой затеи. Он снова посмотрел на часы. Почему они почти не двигаются?
Люци. Если Люци посмотрит на него разочарованно, разве он переживёт это? Но какой же это шанс проявить себя! Сам догадался, что Аня наркоманка, сам нашёл препарат, сам рассчитал дозу. Отличная самостоятельная работа. В конце концов, это ему доверили девицу. Люци он расскажет вечером.
Глава 6.
Анна сидела в своей комнате с видом на лес. Тихая и уютная простота природы с высоты птичьего полёта могла бы заворожить любого, но только не Шилову. Честно говоря, она терпеть не могла деревню.
Да, куда проще быть хищницей большого города в бесконечной суетливой толпе и каждодневном празднике. А наедине с собой…
Она смотрела на большие часы на полке, которые уже склонились к обеденному времени, а этого идиота так и не было. Последний раз она принимала морфин вчера, прямо перед кофейней. Теперь, сидя в Замке без доступа к своим тайникам, Аня заполнялась паническим страхом. А что если он не поможет ей? Что, если этот кретин побоится привезти сюда наркоту?
Раньше Шилова думала, что все бандиты – отчаянные наркоманы, убийцы и насильники. В общем-то, многие. Но Люци со своей компанией куда больше походил на семью, чем семейство, в котором выросла Анна. При этой мысли она не почувствовала уколов совести.
Она вообще уже давно мало что чувствует. Иногда гнев, иногда радость, иногда усталость. Но все эти эмоции сквозь призму тумана. Словно она сама наблюдает со стороны на себя, проживающую жизнь.
«Ты счастлива?» – как-то спросил её один паренёк после морфийного сношения на нестиранном постельном белье. Она кивнула и вдохнула табачный дым из его IQOS. Как примитивны мужчины, особенно до и после секса. Почему им кажется, что скакать на полувялом хрене – это предел мечтаний молодой и богатой девушки? Откуда такое самомнение?
Аня не знала, что такое счастье и не думала об этом. Её мало интересовала философия и рассуждения о смысле жизни. Бог в виде банковской карты мог подарить ей уйму всего интересного. Так зачем забивать голову всякими пустыми мыслями?
Но его всё ещё не было. Часы на полке отмерили 10 минут с последнего взгляда, и Аня со вздохом упала на кровать. Над её покрасневшими, совсем как у матери, голубыми глазами с золотистыми крапинками закрылись тяжёлые веки. Она, кажется, не спала целую вечность.
Но желание морфия не дало ей расслабиться. Боже мой, да она зависима! От удивления девушка открыла глаза и села на кровать. Боже мой, Боже мой.
– Я наркоманка. Я закончу как Фредди или Эмми.
Аня выскочила за дверь, охранники мирно сидели в креслах и не отреагировали на её беспокойство.
– Мне нужно поговорить с главным, с этим Люци, – её беспокойные глаза шерстили по пространству.
– Хорошо, мы передадим.
– Дуболомы чёртовы, вы что не поняли? Это не тот вопрос, который можно решить попозже! Быстро приведите его ко мне!
Мужчины ласково улыбнулись. На своём веку они повидали немало мужчин и женщин, разных профессий, комплектаций, статусов. Многие из них плакали и просили, многие угрожали. Суть от этого не менялась. На такую работу не пойдёт особо чувствительный.
Охрана связала Аню по рукам и ногам специальными мягкими резинками, которые не оставляют следов.
Когда Астарот вернулся в Замке было тихо. Даже из пыточной Велиала не доносились привычные стоны, что означало, его коллеги разбежались кто куда. Морфий в кармане жёг, но он знал, что этот поступок принесёт ему успех.
На этаже, где была комната Анны, тоже было тихо. Охранники сидели в креслах возле двери, наслаждаясь уютным молчанием многолетней дружбы. Ну или сотрудничества.
Увидев Астарота задолго до того, как он подошёл, мужчины приподнялись, но тут же рухнули обратно. Он был мальчишкой, при котором можно позвонить себе слабость.
– Как она? – на его вопрос оба улыбнулись и кивнули на дверь. Астарот аккуратно постучался, в ответ слабое мычание. – Вы что, связали её?!
– Буйствовала, – мужчина постарше ласково провёл рукой по своему массивному колену. – Мы без вреда.
– Что кричала?
– Требовала главного.
Тут Астарот замешкался. Что если эта лиса решила провести его и сдать Люци со всеми потрохами. Как удачно бы всё для неё развернулось. Как нелепо бы выглядел сам Астарот. Втихую от начальства притащил наркоту заложнице. Все бы подумали, что он повелся на её миловидность и потёк. Люци бы пришлось что-то с этим сделать, слишком много всего происходило, слишком много раз Астарот ходил по краю.
Но откуда эта девица в курсе их дел? Да и зачем ей это надо?
Ответ лежал связанным внутри и Астарот открыл дверь. Комната была наполнена дневным светом, мягким и тёплым. Летний день длился долго, а от воздуха вокруг Замка внутри всё тоже пропитывалось какой-то волшебной энергией. Всё-таки дизайнер отлично потрудился над каждой комнатой в Замке. Эта выглядела тонкой и изящной, как запястье азиатской девушки, показавшееся из-под кимоно.
Под усилившиеся мычания Ани он прошёл к окну, поглаживая в кармане увесистый пузырёк морфия. Он знал, что выбросит его, как только выйдет из этой глубоко дамской комнаты.
– Значит ты решила, что тут самая умная? – Астарот с его красивым и холодным лицом выглядел старше обычного. – Ты подумала, что, поссорив меня с Люци, сможешь подобраться к нему ближе, да? – его самообладание уходило сквозь пальцы, голос дрогнул, но он держался. – Так ты ошиблась в расчётах, дрянь. У тебя не будет ни шанса поговорить с Люци, ни морфина. С сегодняшнего дня ты бросаешь свои пагубные привычки.
С деловым видом он удалился, надеясь, что был хоть немного похож на своего начальника.
Анна, всё ещё связанная, рассмеялась. Господи, надо же быть таким дураком!
Ресторан на воде на Чистых прудах отличался экстравагантной кухней и тихими пейзажами. Легкие вибрации воды предавали любым встречам шарм, как и свежий воздух.
Семён Карлович сидел за лучшим столиком, слегка вдали от остальных посетителей. Все официанты одаривали его радужной улыбкой, обязательно уточняя, нужно ли ему что-то для хорошего настроения.
– Нет, нет, спасибо. Я попробовал балканский хлеб, прошу вас передать шефу, что тесто просто великолепно! – мужчина по-французски поцеловал свои пальцы и молодая девушка в переднике хихикнула.
– Хороший он всё-таки мужик, – бармен перевалился через стойку к своему приятелю и аккуратно сунул ему бокал дорогого вина. – Если в мою смену приходит, я всегда ему по высшему разряду наливаю.
– Большой чай оставляет?
– Да нет, обычный.
– Так чего тогда ты распинаешься?
– Просто хорошему мужика не западло приятно сделать!
Семён Карлович осмотрелся на своих соседей. Гостей в ресторане было немного, лето так и выгоняло всех горожан на прогулке. Удовольствие есть на улице и дышать июльским ветром нельзя было сравнить с просиживанием штанов пусть даже в хорошем ресторане. Офисные клерки с радостью падали в объятия активному образу жизни под стаканчик карамельного айс-кофе.
По своему виду Пугин ничем не отличался от обычных людей. Он лёгкими движениями резал закуску, макал хлеб в зеленоватый соус и с преувеличенным, но естественным восхищением проглатывал кусок.
– Приятного аппетита, Семён Карлович, – Люци появился неожиданно, но настоящий дипломат не покажет гостю, что тот не вовремя.
Он был одет как всегда приметно, и немного вульгарно. Его круглые очки и нагловатая, но обаятельная ухмылка явно привлекла внимание дам за 30, которые скучающе пили вино в дальнем углу.
– Пошлешь им бутылочку кальвадоса? – Пугин еле заметным движением кивнул на нужный стол, но Люци не обернулся.
– Им бы кого помоложе и попроворнее, Семён Карлович, – он с улыбкой отказался от меню, заказав свежевыжатый морковный сок со сливками и греческий салат.
– Следишь за фигурой?
– Стараюсь. Надо же как-то за тобой угнаться.
Они дружески посмеялись и пожали руки. Тогда Люци и снял очки, отметив густую бороду Асмодея с другой стороны пруда. В этот раз вопрос был серьезный, поэтому Люци подготовился тщательно.
– Слышал, у тебя появились гости, – Пугин долил молока в свой кофе и благословил Бога, что Клава не видит, что он пьёт. – Достаточно знаменитые в определённых кругах.
– Есть такое, – слегка обвисшие щёки его соседа сотрясались от глотков, но его возраст почему-то украшал.
– Понимаю, что пригласил ты их не просто так, но вопрос в том, когда всё-таки они тебя покинут.
Разговор смолк при виде прекрасной официантки с оранжевым стаканом на подносе. Она оставила его возле Люци вместе со сливками, и горячо улыбаясь Пугину спросила, требуется ли что-то ещё.
– Ещё один кофе, так, чтобы можно было долить молока – его тёплые карие глаза блеснули, отчего девушка зашлась краской.
– Что-то ты разошёлся, Семён Карлович.
– Пользуюсь отсутствием Клавы, – он осушил чашку одним заходом и отставил её в сторону. – Сам знаешь, она женщина не из робкого десятка.
– Да уж, – Люци смешал сливки с соком и отпил немного, припоминая как Клава обошлась с мвдшнками, вломившимися в их дом прошлым летом.
Они немного помолчали, глядя на воду. Спокойный пресный пруд собрал возле себя целые толпы москвичей и тех, кто был очень близок к этому. Дети, женщины, собаки. Всё смешалось в доме Облонских. Под эту уютную тишину официантка принесла салат.
– Может, попробуете лавандовое мороженое? Шеф предложил.
Пугин был тут постоянным клиентом, и как-то раз умудрился переговорить с поваром, когда тот возвращался с перекура.
– Я с удовольствием, – он принял от неё новую чашку и любезно отдал ту, что уже осушил. – И ещё дну порцию моему другу. Я настаиваю.
Такому Люци не смог бы сопротивляться. Так он понял, что вернуться домой засветло ему не удастся. Асмодей напряженно ходил из стороны в сторону, кто-то принёс ему шаурму из соседнего здания.
Глава 7.
Вечер ступал ленивыми летними шагами по знойному горизонту. Было уже около 9 вечера и машина Люци неспешно подрулила к Замку.
Встреча с Пугиным создала самые приятные впечатления, но с учётом ужасающей прошлой ночи, глава преступного синдиката, великий и ужасный, хотел выпить стакан апельсинового сока и выспаться полноценным 9-часовым сном.
Мужчина медленно вылез из своего розового зверя и помахал рукой Бельфегору. Тот залился от счастья, но у Люци не было времени об этом думать.
Чёрный ход для своих располагался прямо у центральной лестницы. Хитроумный архитектор расположил тайную дверь так, что из-за игры света и тени её невозможно было заметить. Да и не надо.
В своей лысеющей голове Люци всё ещё отчаянно пытался проанализировать предложение Пугина, сыграть партию с максимальной выгодой для себя, но предательски ум лежал тухлым моллюском и не шевелился.
«Старость,» – подумал Люци, кивая очередному охраннику.
Как же хотелось спать.
Чтобы дойти до такой далекой комнаты и не потерять сознание от усталости, Люци достал из драгоценной шкатулки своё самое дорогое воспоминание. Светлый образ Далии, укрытой тысячей платков, озарил сознание и всё тело пронзила глухая боль.
Время лечит, так говорят знатоки. Но что, если рана – это единственное напоминание твоей человечности? Люци знал, что если позволить жизни залечить это, он потеряет смысл, из-за которого хотел просыпаться. Не хотеть забывать, помнить вечно. Это то, что он обещал. А нарушить слово, значит перестать быть мужчиной, перестать уважать себя.
– Люци! – Астарот окликнул его прямо у дверей спальни.
– Не сейчас, – мужчина не обернулся и вошёл в свою комнату.
Охранники тут же преградили путь беспечному парню. Конечно, будучи любимчиком шефа, он пригрозил церберам и попытался войти ещё раз, но те слишком хорошо знали, что бывает за нарушение правил.
Если Люци захочет поговорить, он поговорит. И не дай Бог навязать ему чьё-то общество.
Астарот обречённо кинул проклятья (естественно так, чтобы его не слышали) и удалился.
Он мог поехать в клуб, в бар, на любую закрытую вечеринку. Но пальцы вертели пузырёк морфия и это жгло его взбунтовавшееся сознание. Какой же он наивный дурак! Как легко подловить его! Ведь Астарот был всего в шаге от бездны и вовремя посмотрел вниз. Все пытались надуть его, считали глупцом и с этим он никак не готов был мириться.
Охрана у комнаты Ани вальяжно сидела в креслах. По требованию Люци все посты менялись каждые 2 часа. Это было хорошее время, чтобы концентрироваться на происходящем, уделять внимание деталям. По прошествии этого периода одна смена уходила в домик отдыха (прямо за Замком), а другая заступала на дежурство. У двух других смен в этот день был выходной. Платили им не мало, Люци не жалел грязных денег ради своей безопасности. К тому же, у него был целый штат сотрудников, нуждающихся в защите. Халатное отношение к чему угодно неминуемо влечёт погибель. Многие побывавшие в этом Замке пали жертвой своего непрофессионализма. Люци не прощал оплошностей.
От того его отношение к Астароту у многих вызывало вопросы, которые никто и никогда не произносил даже в полголоса.
– Как эта? – молодой человек состроил самую безразличную свою гримасу, но охрана и не пыталась разгадывать фокусы. Им было безразлично всё, кроме порученного дела.
– Ребята сказали, что за день так и не поела, – начал рыжеволосый парень лет двадцати. – Кричала много, но как только кто-то заходит – велит выйти. Люци доложили, он велел передать информацию вам.
Воцарилось былое молчание, Астарот подошёл к дверям Аниной комнаты, внутри было тихо. Он дёрнул ручку, заперто.
Гнев наполнил всё его существо и, повернувшись к охране, он закричал так, как до этого не слышали.
– Придурки чёртовы! Да если она там себе вены вскрыла, я вас лично по кусочкам отправлю родственникам! Ломай дверь, чего смотришь!
Перепуганные охранники тут же вскочили и принялись ломать дверь. Но не всё так просто в чудесном Замке, Люци специально укрепил все входы и выходы из помещений, на случай атаки со стороны властей.
Астарот, белый как смерть, тоже предпринял несколько попыток, но огромная дверь лишь легонько качнулась под его весом.
– Несите таран или что-то в этом роде. Быстро!
В этот момент сонная Аня открыла двери своей комнаты и театрально зевнула.
– Вас стучаться не учили, мальчики?
– Как ты…
Он завис, составляя список вопросов. Почему она развязана, почему заперлась изнутри, почему её не ломает…
– Принеси что-нибудь поесть. Будет от тебя хоть какой-то толк.
Аня прикрыла дверь, Астарот дал указания охранникам и вошёл в комнату.
– Вообще-то, можно быть вежливой.
– Хочешь поиграть в большого начальника? – Аня прыгнула на кровать, отчего её ровные ноги показались полностью из-под шёлка халата. – Валяй.
– Как ты это всё провернула?
– Ну нет, – девушка повернулась самым соблазнительным образом и откинула с груди густую прядь светлых волос. – Такое только в фильмах бывает. А мне не зачем раскрывать свои секреты. Ещё только первый кон.
Её глаза с синей каёмкой внимательно смотрели на застывшую фигуру. Он был определённо хорош собой, молод, статен. Наверняка страстный, судя по горячести его нрава. Аня повела плечом, чтобы слегка оголить ключицу.
Он ждал, что она спросит про морфий, что снова будет клянчить, просить. Но нет, оценивающий взгляд, как на платье, и ленивые соблазны – это всё, что Астарот увидел.
В двери постучались, охранник принёс поднос. Дымящаяся тарелка спагетти с белым соусом и кусочками курицы всё ещё поднимала пар. Аня улыбнулась, но рыжеволосый парень только потупился и тут же вышел.
– Вы что, держите тут евнухов? – девушка накрутила на вилку пару макаронин, помогая себе ложкой. Астарот давно хотел научиться делать также, но всё никак не доходили руки. А ещё он понятия не имел, кто такие евнухи, но спрашивать об этом у такой стервы, было совершенно проигрышно.
– Кого мы только тут не держим. Тебя, например, – Астарот, наконец, сел на стул возле небольшого столика. Напряжение в его теле от её присутствия никуда не ушло, но он старался не подавать виду.
– А тебе не приходило в голову, что я сама позволяю вам держать меня тут? – капля соуса упала на уголок кожи, где начинался запах халата. Аня тут же расширила декольте и убрала с себя следы еды.
– Я принесу слюнявчик в следующий раз.
– Очень мило с твоей стороны.
Аня продолжила есть, её широкие скулы жадно ходили под напором зубов. Астарот не уходил, оправдывая себя тем, что не может оставить её с приборами наедине, мало ли что.
Но эта девушка мало походила на самоубийцу или жертву. Она облизывала вилку как львицы теребят мёртвую зебру.
– Слушай, Астарот, да? – Аня посмотрела на него, не переставая накручивать макароны. – А как ты относишься к сексу без обязательств?
– Что???
– Видишь ли, – она погрузила спагетти в рот. – Я не привыкла к голоду. А ты довольно хорошенький. Так почему бы нам не насладиться похотью, как только я доем?
Астарот уставился на неё своими карие глазами и не мог заставить себя придумать язвительный ответ. Он почувствовал себя дешёвой шлюхой, которой не прочь воспользоваться между ужином и сном.
– Да не ломайся ты, это просто секс. Физическое упражнение для поддержания здоровья. Обещаю не претендовать на твою руку и сердце, – она отложила в сторону почти полную тарелку и развязала халат. Обнажённое тело, упругое и ухоженное, влекло Астарота к себе. – Ну же, иди сюда.
Но у него была воля и мозги. Поэтому он вышел из комнаты, сел в машину и удалился в сторону Москвы, откуда вернулся только под утро, обессиленный и удовлетворённый.
Глава 8.
Два мучительных дня Шилов ждал вестей от Пугина, но тот упрямо молчал. В среду нервы вялого чиновника сдали, и он набрал с опаской знакомый номер. За четыре долгих гудка Владимир Сергеевич перебрал в памяти начавшуюся неделю.
Впервые, лет за 5 точно, он волновался. Нет, конечно, это не было похоже на эмоции обычного человека. Самого Шилова таковым считать просто грех. Добиться успеха, значит стать на голову выше рядовых граждан. И совсем неважны методы и средства. Теперь он хозяин жизни, широко шагает и не смотрит на то, что болтается под ногами.
Например, Тата, которая гордо именовала себя любовницей при вздыхающих подружках, для него была вещью, самой банальной, как кухонное полотенце. Вы ведь не станете просто так топтать его, не захотите пачкать. Но оно отправится в ведро, как только потеряет приличный вид. И никто не поставит ему свечку за упокой. C'est la vie2.
Оба бесконечных дня плюс четыре гудка. Шилов отчётливо понимал, что Пугин не из тех, кто будет выдерживать драматическую паузу. Значит решения нет или оно его не устроит. Что же делать?
– Аллё, – женский приподнятый голос звенел как начищенный хрусталь. – Сначала завтрак, потом телефон, – на фоне кто-то забурчал.
Владимир Сергеевич сразу узнал приказной тон Клавы и недовольные звуки Пугина. Для него самого отношения этих людей всегда были загадкой. Семён Карлович, влиятельный и представительный мужчина, позволяет какой-то женщине помыкать им как ребёнком. «Женщин любят не за покорность, а мужчин не за дерзость», – эти слова Пугина не нашли в нём отклика. Сам он всегда держал слабый пол в узде.
– Доброе утро, Клавдия! – он постарался сделать самый доброжелательный голос, но эта старая грымза всегда видела его на сквозь и не скрывала ответной неприязни.
– И вам не хворать, Володя, – Шилов был уверен, что она намеренно обращается к нему как к подростку, чтобы показать свой статус. – Не рановато ли для деловых бесед?
– Вопрос срочный, иначе бы я не беспокоил.
– Даже не сомневаюсь. Он перезвонит через 15 минут.
Клава положила трубку и упрямо взглянула на Пугина. Он всё ещё волочил по тарелке творог с вареньем без сахара и недовольно морщил нос.
Если ваш совместный быт исчисляется годами, вы, в конце концов, уходите от лишних слов и пустых форм, общаясь жестами, понимая друг друга ещё до того, как действие произойдёт.
Как любая верная супруга, Клава боролась за здоровье Пугина, то есть безуспешно истребляла его вредные привычки.
– Ты могла быть с ним куда вежливее, – Семён Карлович заставил себя проглотить ложку творога. Лучше поговорить, чем есть эту безвкусную гадость.
– Могла. Но зачем?
– А почему нет?
– А почему да? – она села на соседний стул, дав понять, что пока творог на тарелке, она не уйдёт.
– Тебе не нравится Шилов? – его спокойный голос как тёплый плед в январскую стужу. Клава улыбнулась, отчего около глаз растянулась милейшая сеточка морщин.
– Точно также, как тебе творог.
– Не еда, а чья-то блевотина, – Пугин отодвинул тарелку и усмехнулся. Вчера тоже самое он сделал с сельдереевым смузи.
Её холодная, тонкая кисть была такой изящной, что Семён Карлович не устоял перед соблазном погладить голое запястье. Да, он давно не дарил ей браслетов. Надо будет заехать сегодня к ювелиру.
Он прикоснулся губами к её увядающей коже и поднял свои тёплые карие глаза. Снизу она выглядела ещё красивее. Чёткий подбородок, острый нос, бледные глаза. Человек с таким лицом просто не мог быть бесхарактерным.
– Пойду приготовлю тебе яичницу, – Клава подняла фарфоровую тарелку, её рука всё ещё была у Пугина.
– И аджикой помажешь? – с надеждой спросил он.
– И положу две сосиски.
Шилов нервно отбивал дробь по столу, но не решался перезванивать. Ох уж эти бабы! Вечно лезут, куда не просят. Тата вчера весь вечер пыталась выпытать в чём дело, боится, что он нашёл новенькую. Одна единственная Виктория больше ни о чём не разузнавала. После воскресного разговора, та только пила и носилась по своим врачам да выставкам. Весь мир спокойно существовал без присутствия Ани, отчего у Владимира Сергеевича промелькнула мысль. Что если Люци согласится оставить её у себя, но не просить ничего сверх этого?
