Елена Михайловна Аксенова
История одного злодея
Глава 1.
Ничем не примечательное утро ничем не примечательного воскресенья. Вся Москва разбредалась по домам после весёлой ночки, а по Старому Арбату, предназначенному исключительно для пешеходов, нёсся блестящий розовый внедорожник с хищником на капоте. Удивлённые предзаказом дилеры британского бренда были уверены, что такая машина может пригодиться только модной чикуле с миллионом подписчиков. Люци любил шокировать. Надо было видеть лица менеджеров, когда за розовым монстром приехали люди с автоматами, а импозантный мужчина в скромном, но хорошо сшитом костюме оценивающе прошёлся вокруг. Все замерли в ожидании. После одобрительного кивка один из свиты с кобурой под мышкой бросил на стол пачку купюр.
– Большое спасибо. Отличная работа. Хорошего дня, – Люци сел на пассажирское сидение новенького внедорожника, но не позволил тронуться, пока сотрудница, вызванная из кассы, не подтвердила, что сумма соответствует оговоренной. Её руки так дрожали, что бумажки то и дело высыпались из-под её тонких пальцев. Честного человека видно сразу.
С тех пор утекло много воды.
Из окон разносились тяжёлые риффы соло-гитары, под которые пританцовывал молодой парень, набивая ритм пальцами по рулю. Огромные черные очки скрывали глаза, на пухлых губах играла самодовольная улыбка. Ох, как часто молодость дышит большим эго, но что делать, если твоя внешность сошла с обложки журнала «Сноб».
– Sad but true, – его юношеский голос перекрикивал колонки, но не попадал толком ни в одну ноту. – Sad but true.
– Астарот, закрой рот, – мужчина на переднем сидение был старше вдвое на вид, лысел и явно не любил громогласность водителя. Грубая фраза в его подаче была чем-то утешительно-нежным.
– Вот вы всегда так…
– Пение – это искусство. Везде нужен определённый навык. Вот ты, едешь за рулём и чертыхаешься на тех, кто не умеет правильно рассчитывать скорость. Так?
– Так.
– Тогда почему у тебя возникает вопрос, когда я против твоего непрофессионализма?
– Вас послушать, так это надо закрыть все караоке-бары и запретить людям лезть не в своё дело.
– Именно, – мужчина устало посмотрел на пейзаж за окном. Молодые красавицы на полусогнутых ногах повисали для устойчивости на прыщавых недоносках. Как же он любил этот город… Как же он ненавидел это бескультурье. – Вот видишь, там на углу блюёт какой-то парень?
– Я за рулём, – Астарот внимательно посмотрел на псевдо-репера в блестящей кепке и с ужасом вздрогнул. – А он просто перебрал.
– А почему? Потому что не умеет пить, но делает это. Все должны заниматься тем, что у них получается, тогда мир будет в балансе.
Повисло молчание. В машине они были вдвоём, свита отправилась по своим домам. На заднем сидении аккуратно лежал автомат Астарота, пистолет он никогда не выкладывал. Так его приучили, одно оружие всегда с тобой. Автоматическая игрушка Стечкина хорошо подходила к его развитой мускулатуре и, что греха таить, впечатляла женщин. Он выгравировал свое имя на рукоятке и позолотил её, чтобы показать всю роскошь своего положения. Старшие коллеги посмеивались над юношеским бахвальством, но сам Астарот считал это вопросом чести.
За всё время работы с Люци он так и не узнал, где тот носит свой пистолет. Возможно, у него была граната или целых арсенал под костюмом. Никто не решался задать такой вопрос даже в шутку.
– Если я закрою рот, вы никогда не узнаете, чё мы добились, Люци! – его ровные белые зубы сияли во тьме салона, но мужчина оставался безразличным. Выждав пару минут, Астарот понял, что его точно разорвёт от нетерпения и сорвался. – Девка в Замке, всё получилось.
– Никогда не говори о женщинах непочтительно, – усталый голос человека, прожившего сто жизней и ещё одну бонусом.
– Извините, – Астарот смутился на секунду, но волнующие нотки из колонок вернули его к былому веселью. Как хорошо иметь короткую память и глаза, которые смотрят только на себя самого.
Люци наблюдал за прыгающими зданиями за окном и мечтал о стакане апельсинового сока, который выпьет по приезду в Замок. Новость об осуществлении плана не вызывала обещанной радости, как и всегда, внутри его крепкой фигуры было совершенно пусто.
Вот уже который раз Люци вспомнил её лицо, прикрытое чёрным платком. Невероятно правдивые глаза прошибали током сквозь воспоминания и совершённые им преступления. Эта манипуляция заставляла поверить, он жив, он всё ещё жив. Разрывать швы одной и той же раны, чтобы запустить в нее тонкий нож всех «если бы». Это было самое любимое занятие, сладострастное увлечение, личное хобби.
– Вы чё-то совсем не рады, – Астарот беспокойно смотрел на провал своего руководителя. Несмотря на то, что он видел их чаще, чем свою новую девушку из Бутова, парень не мог привыкнуть к этому, каждый раз чувствуя себя пятилетним ребёнком, который не может найти маму.
– Я рад. Очень рад, – мужчина продолжил сбивчиво перебирать события минувших лет, всё больше отстраняясь от реальности дороги.
Астарот больше не задавал вопросов. Такой тактичности учит время, проведённое с Люци.
В Замке за чертой столицы Анна Шилова пришла в себя и обнаружила, что не в состоянии пошевелиться. Ткань на лице не позволила осмотреться, во рту был вкус металла. Через минуту шальной поток мыслей остановился и сформировал чётко последнее воспоминание. Она выходит из авторской кофейни с миндальным рафом в руках, два часа съёмки для какого-то бутика, жутко болят от босоножек ноги. Ничего примечательного, она достала смартфон, чтобы вызвать такси. А дальше провал, видимо кто-то обнаглел настолько, что не боится гнева ее отца. Он наверняка уже поднял на ноги службу безопасности президента. Совсем скоро всё это станет ещё одним воспоминанием, нужно просто подождать.
Интересно, какое фото отберут из того ТОПа, что она составила? Да, быть богатой равно быть влиятельной. В отличие от других девушек-моделей, Анна могла позволить себе, что угодно. Наорать на стилиста, ударить по руке гримершу, уйти со съемки, потому что стало скучно. Но ей всё прощалось. Никто ни разу не сказал ей нельзя вне стен дома. То, что происходило с ребенком в богатом особняке Шиловых заслуживает отдельного рассказа, но стоит упомянуть, что все запреты со временем стали восприниматься Аней, как кратковременный спазм от приема морфия.
О, да. Этому аспекту её жизни стоит посвятить хотя бы один абзац. Наркотики прошлого десятилетия устарели, новых пока не изобрели и молодёжь вернулась к истокам зависимости. Ушедшее столетие может достаточно рассказать про этот чудо-дурман, стоит почитать Булгакова хотя бы. Морфий ворвался в жизнь Ани на первом курсе института. Она же была не просто богатой девочкой, которых в МГУ на каждый квадратный метр – десять, она имела популярную ныне странную внешность. А вы знали, что многие дети обеспеченных семей вовсе не похожи на золотую молодёжь? Откуда вам знать, вы ведь видите самую бахвалистую верхушку айсберга. Такие снисходительно бросают кость в интернете для тех, кто никогда не сможет жить, как они. Но это не все богатые дети. Большинство из них не чем не отличаются от обычных подростков: у них есть прыщи и лишний вес, комплексы и надежды. Но с такими Аня не водилась. Ей нравились все необычные и талантливые. Они почти никогда не были богаты, но крутились в среде пустых побрякушек, чтобы иметь возможность творить, не просиживая в офисе для оплаты квартиры. Среди них Шилова была звездой. Яркая внешность плюс деньги отца – это прямой путь к вершине холма без малейшего камушка на пути. Ник, бледный музыкант, поющий про «смачные булки своей красотульки», познакомил её с фотографом из Чертанова. Так всё и началось. Её фотографировали, она скандалила, они всей компанией ехали в небольшую съёмную квартирку Ника и накидывались морфием до полузабытья. Иногда хватало сил на секс, грязный и беспорядочный. Аня утром не могла вспомнить, кто прикасался к ней, и считала, что так ведут себя взрослые, самодостаточные женщины.
Хоть раз ей стоило признаться себе, что она просто не контролирует ситуацию под действием наркотика. Хоть раз ей стоило признаться, что она отчаянно нуждается в родительском внимании. Хоть раз стоило признаться, что ей придется посмотреть правде в глаза рано или поздно. Хоть раз стоило…
Тяжелые шаги раздались где-то вдалеке. Сколько времени прошло с той минуты, что к ней вернулось сознание сказать было сложно. Пять минут, пять часов? Неторопливые движения и сотрясание воздуха – там явно была лестница, видимо железная.
Спина затекла от положения, в котором ее привязали, но она не решалась пошевелиться. Что-то недоброе повисло в пространстве, отчего вся ее сущность могла уместиться на одном мизинчике.
Включился свет, теперь она понимала, что накрыта мертвецки белой тканью. Это морг? Шаги приближались. Первая мысль: закрыть глаза и притвориться, что она всё ещё без сознания. Вторая мысль: вести себя максимально расслаблено и нагло, чтобы сбить с толку похитителей. Третья мысль: предложить деньги, как это было заведено в каждом сериале.
Когда человек сорвал с неё ткань, Анна всё ещё не понимала, как будет себя вести. Это был мужчина среднего роста и средних лет, чью внешность не искажала никакая примечательность. Девушка, разочарованная таким исходом, грустно улыбнулась. Ну что за радость быть украденной не настоящим бандитом, не красавцем-вором, а обычным офисным клерком, с которым можно быть знакомой всю жизнь и не узнать его, проходя мимо в кафе?
– Весело тебе? – его безликий ровный голос не внушал страха, поэтому Анна позволила себе кивнуть. – Ясно.
Он расстегнул юбку на ней одним движением. Но лицо её оставалось таким же насмешливым и безучастным.
– А теперь?
– Велиал! – хриплый мужской голос где-то наверху остановил его только начинающиеся попытки к настоящему природному страху. – Люци приехал, кончай свои игры. И прибери её!
Велиал закатил глаза и смахнул с себя все не использованные возможности. В другой раз обязательно, обязательно будет, как он хочет.
Он поёрзал сломанной застёжкой и подумал, что в былые времена дамские штучки делали куда с большим качеством. Резким движением от отстегнул её ремни, не объясняя ей правила, потому что любой человек в своём уме, увидев за его спиной пыточный арсенал не станет рисковать.
Хотя нет, нужно исключить из этого списка безумцев и героев. Хотя это одно и тоже.
– Разочарован? – Аня вскочила на ноги, но толи оттого, что она долго лежала, толи от препаратов, они подкосились.
Велиал победоносно хмыкнул, оттого, что таки сбил с неё немного спеси и, прихватив её под локоток, потянул к лестнице.
Удивительно, как быстро тело вспоминает, что нужно делать. Уже через несколько шагов Анины ноги окрепли и стали такими же грациозными, как раньше. Этой походке её научили лет в 11, на модельных курсах, куда притащила её мамочка. Виляй бедрами, но достаточно неамплитудно, чтобы тебя не сочли дешёвкой.
Выход из подвала, как и кроличья нора Алисы, открыл Ане совершенно другой мир. За сырыми стенами пыточной камеры располагался настоящий замок, со всеми вытекающими. Дорогие тканевые обои благородных оттенков, роскошная мебель ручной работы, мировые шедевры изобразительного искусства… Всё это не было для Шиливой чем-то новыми, но её восхищало, как современно обыгран интерьер, несмотря на свое классическое богатство.
Родовое гнездо Шиловых (как говорил своим многочисленным знакомым отец) – настоящий музей. Их дом был построен для обозначения статуса, но не для уютного семейного гнёздышка. Там на каждом шагу воняло притворством и безразличием.
Но в логове бандитов Аня чувствовала себя как осьминог в океане.
– Кто такой этот Люци? – она зачаровано посмотрела на Велиала. Если бы он не вёл её под руку, она бы никогда не смогла разгадать, что этот человек порвал застёжку её юбки. – Твой начальник, да? – мужчина молчал, направляя её по длинным ухоженным коридорам. – Не будешь со мной говорить? Почему это?
– А зачем?
– Тебя не учили манерам светской беседы? Ты в лесу вырос?
– Дерзи, дерзи, – он чуть надавил на её локоть. – Знаешь из чего делают жульен?
– Понятия не имею.
– Из языка, – Велиал остановился у массивных дверей и улыбнулся. – Я очень хорошо готовлю.
Люци стоял по центру большого зала с высоченными потолками. Это помещение не смог бы назвать комнатой ни один здравый человек. Его клетчатый безупречный костюм выгодно подчеркивал широкие плечи, так и было задумано.
Анну сразу смутил заметно лысеющий лоб. Её отец имел точно такие же остатки не до конца поседевших волос сзади и такие же неаккуратные заросшие брови. Юбка, державшаяся на какой-то булавке сбоку, то и дело сползала, но цепкие пальцы тюремщика не давали ей поправить положение.
– Доброе утро, – добрые и покрасневшие огромные голубые глаза, чистые как топазы на серьгах ее матери, смотрели на Анну, украшенные паутинами глубоких морщин и что-то странное внутри трепыхнулось. – С тобой хорошо обращались?
– Играешь в благородство?
– ИграЕТЕ, – Люци по-отечески улыбнулся. – Юность всегда полна бесстрашия. Да, Велиал?
– До поры до времени, – мужчина всё ещё крепко держался за её тонкий локоть, прокручивая в голове всё новые сцены безумия.
– Не будь так строг. Мы тоже были такими. Я-то уж точно, – он показал на диван.
Аня вырвалась из рук своего надзирателя и модельно села полубоком, выгодно подчеркивая свои длинные ноги.
– Разводящих не разводят, – Астарот, стоящий неподалёку хихикнул, но по взгляду Люци понял, что стоит прикусить язык.
Как он хотел сбить с ног эту девку и заставить говорить на коленях, как это делали с каждым задирой в похожей ситуации, но Люци еле заметно поднял вверх указательный палец с тяжелым перстнем, не стоит.
Странные редкие зубы, чудаковатая рыже-седая борода, птичий нос. Такой непривлекательный, в свои как минимум 40 лет, Люци вызывал у Анны явное отвращение.
– Я был с тобой вежлив. Я буду вежлив впредь. Потому что ты женщина, а я отношусь к женщинам с уважением. Но не стоит этим злоупотреблять, чтобы мне не пришлось становится очень неприятным. Ты понимаешь?
– Воспитанный бандит. Какая банальность, – девушка оперлась спиной на диван и скучающе посмотрела по сторонам. – Домик хорош.
– Вообще-то, это Замок! – Астарот не позволял себе вальяжных поз в присутствии Люци. Никто не позволял, отчего поведение этой воображалы становилось просто невыносимым.
Анна рассмеялась.
– Зачем вы меня привезли сюда? Погулять по Подмосковью? Так я с радостью откажусь.
– У тебя нету тут выбора и не строй из себя самую умную!
– Астарот! – Слабости. То, чего нельзя выдавать врагу и другу. Наши слабости. Человек, знающий, где в твоей душе тонко, становится опасен. А опасных людей приходится контролировать или уничтожать. Люци предпочитал последнее. – Тебя сюда привезли для шантажа твоего отца. Я не думаю, что ты удивлена.
– Ну не скажи! – девушка поддалась вперед, аккуратно скрестив руки на коленях. – Я вас разочарую, но отгрохав такой особняк, вы так и остались дилетантами.
Астарот покраснел от гнева, но одного раза достаточно. Он хранил молчание, хоть это и было тяжелейшим испытанием для его молодого организма.
– Ты хочешь сказать, что твоему отцу наплевать на тебя? Я знаю, – Люци коснулся рукой перекрашенных сотню раз волос и отметил для себя, что ей идёт светлый цвет. – Все иногда чувствуют себя ненужными, брошенными. Иногда это оправданно, иногда нет. Но ты слишком молода, чтобы понимать, что твой отец может совершить сотню ошибок в воспитании, но он всё ещё твой отец.
– Да делайте, что хотите. Моё дело – предупредить.
Приподнимаясь, она поправила свалившеюся юбку. Астарот следил за каждым её движением.
– Мне нужна одежда и комфортные условия.
– Я знаю. Тебе отведена отдельная комната, под охраной. Стоит рассказывать тебе, что попытки к бегству не приведут ни к чему хорошему?
– Я вас умоляю, дорогие похитители! – Аня отбросила длинную прядь волос на спину и улыбнулась. – Я не собираюсь умирать молодой и красивой от случайной пули тупого охранника, как этот, – она показала на красного Астарота. – Я слишком люблю себя. Подождём, пока вы поймёте всю бестолковость своей затеи и сами меня отпустите.
– Договорились.
Люци попросил Астарота провести пленницу в её комнату. Тот нехотя встал, медля в надежде пересмотрения такого решения. Не хватало ещё быть нянькой какой-то избалованной богачки!
В своё время парень получил не мало шишек от сливок общества. Кем только он не подрабатывал до своего криминального начала!
Без хорошего образования, а точнее без связей, в Москве вам звезды посветят тускло. Астарот, в отличие от приезжих, хорошо это знал, поэтому не тратил время на поиски хорошего места. Он соглашался быть разнорабочим у судьбы, чтобы иметь самое ценное и бессмысленное – деньги.
Всё это было далеко в прошлом, молодой человек никогда не оборачивался, но эта девчонка как факел осветила всё вокруг и напомнила ему те пейзажи, от которых он скрывался в глубинах Замка.
– Шагай давай, – его грубое тайное движение увело Аню в сторону от фигуры усталого Люци.
Он глубоко вздохнул и отпустил всех по своим делам, пришло время передышки. В его горле всё ещё стояла жажда сока и воспоминаний.
Коридор за коридором, комната за комнатой. Астарот с Аней шагали мимо самых разных интерьеров в полном молчании. Никто не горел желанием нарушать давящую тишину.
Возле лифта молодой человек остановился, пропуская даму вперёд.
– Боже мой! Ты бы хоть этикет почитал, для антуража, – девушка вошла в зеркальную просторную кабинку и прижалась к стене. – Вот не верю я, что тебя зовут Астарот. Тебе больше подходит что-то простое, не замудрённое. Петя там, Вася…
– Не подкатывай, ты не в моём вкусе.
– Скажите, пожалуйста! – Аня смотрела на цифры, это была мучительно длинная поездка. – Что ещё за имя? Откуда взялось?
– Много будешь знать – рано состаришься, – лифт встал и Астарот вышел из кабинки, чувствуя её за спиной.
– Мда, мне тут будет весело.
Они дошли до больших дверей с двумя стандартными охранниками. Они кивнули Астароту и открыли двери. Аня смекнула, что этот тип был явно приближенным к самому главному. Этому…
– Стой! – Двери за её спиной остановились, Астарот обернулся. – Как зовут того типа с лысиной?
Охранники переглянулись и тут же уткнулись в пол, опасаясь, что их реакцию заметят. Астарот не выразил никаких эмоций, он попросил ребят о бдительности и предупредил, чтобы при любом шорохе они обращались к нему лично. «Начальник охраны, значит. Не густо,» – Аня села на кровать, перебирая в голове мысли.
Нужен ведь какой-то план, чтобы избавиться от этих бандюганов. Но как говорила одна знаменитая героиня: о плохом можно подумать и завтра. А сейчас самое время для горячего душа и хорошего сна.
Шилова сбросила испорченную одежду и залезла в шкаф. Да, к её приезду готовились и это была женщина. Разве мужчины сообразят, что и принцессы иногда меняют кружевные трусики?
По тёмным коридорам метался Астарот. Каждый раз, когда психика его подводила и ему хотелось сорваться, он подолгу ходил, выбивая из себя дурь. Совсем скоро в его молодой душе появится стыд перед Люци, человеком, который дал ему возможность жить, не унижаясь. Он снова подвёл его, не проявил сдержанность, холодность к ситуации, как бывало уже не раз. Его прощали, потому что Люци дал ему особые права. С первый их встречи, когда Астарот вошёл в Замок.
Нет, не вошёл. Его притащили пятеро головорезов под предводительством Велиала. Он торговал на улице наркотиками в надежде на легкие деньги, но зашёл не на ту территорию и должен был поплатиться за юношеский максимализм, влекущий бесстрашие. Ему было 18, Люци остался с ним наедине и долго смотрел на худое испуганное тело с высоты своего тронного кресла.
– Ты понимаешь, что натворил? – он кивнул, не решаясь поднять глаз. В таких кругах спокойная смерть была подарком. Трое его коллег нашли по частям в разных районах города, но разве он думал, что попадёт в такую же историю? Он-то не был глуп, никогда не был глуп. – Я должен убить тебя, чтобы другие так не делали, ты понимаешь? Посмотри на меня и скажи, что понимаешь.
– Я понимаю… – его колени тряслись от самых страшных картин, нарисованных воображением.
– Зачем ты залез на мои улицы?
– Там много клиентов… Я не знал, что попадусь… Я быстро бегаю… – сбивчивая речь под пристальным взглядом добрых голубых глаз становилась почти непонятной, но Люци слушал внимательно. – Извините меня.
– Ты колешься?
– Нет, вы что! – начал юноша с жаром, но тут же опомнился. – Я музыкант, хотел заработать на запись в студии. Как только прославился, я бы завязал.
– Какой дурацкий план! – Люци знал, что из нелегального бизнеса почти невозможно уйти живым, особенно, если ты мелкая фигура. – На чём играешь?
– На гитаре.
Он встал, прошёлся вдоль стены медленно, как и положено хозяину положения. Дизайнер считал, что в интерьере винтажного дома должен быть хоть один музыкальный инструмент, считающийся классическим. И как повезло этому парнишке, что выбор пал на гитару.
– А вот и ты, – Люци улыбнулся и снял со стены акустическую старушку. Неизвестно, была ли она ещё рабочей, но паренёк схватил её дрожащими руками и попробовал струны. Безнадёжно расстроена. Пару минут он крутил инструмент в руках, мурлыкая что-то под нос. Чем больше времени шло, тем дальше казался этот зал и неминуемая смерть. Надежда застыла в воздухе и тряслась как почти опавшая ресница на глазах молодой прелестницы.
Знакомые переливы пробудили в Люци то самое ощущение жизни, за которым он тогда охотился, также, как и сейчас. Он питался своей болью, своей безысходностью.
– So, so you think you can tell
Heaven from hell,
Blue skies from pain?
Can you tell a green field
From a cold steel rail?
A smile from a veil?
Do you think you can tell?1
Эти строчки, спетые с такой чистотой и правильностью нот, заставили Люци проникнуться симпатией к горе-наркодилеру, что до это случалось ноль раз.
К середине песни, он уже знал, что не убьет его, а к концу решил пригласить к себе на работу. Нет, конечно, парень мог вернуться домой, никто бы его не тронул, но веря, что когда-нибудь правильная дорога сама найдет его, Астарот принял боевое крещение и новое имя.
«Никому и никогда не говори о себе прошлом. Воспоминания содержат ключ к слабостям человека. Как только кто-то получит его, он им воспользуется. Ни откровенности, ни сближений. Ты должен быть туманом, чтобы никто не знал, что таится внутри,» – так закончился их первый разговор.
Астарот остановился посреди колонного зала и подумал, что так и не усвоил элементарные уроки. Как не прискорбно это звучало, но Люци просто тратил своё время на того, кто не заслуживал ни его доброты, ни участия. Какой стыд!
Он бы поговорил с ним. Он бы извинился. Но что могут изменить пустые слова? Дело – вот что может искупить любую вину. Астарот решил доказать, что не просто так здесь. От этого на душе стало спокойно и он легким шагом пошёл в комнату по соседству с Аней. Никому нельзя доверять.
После бесконечных дел Люци закрыл тяжелую дверь в свою спальню, повернул ключ и только тогда выдохнул. Он ненавидел работать по ночам, особенно с бывшими друзьями. Скинув с себя клетчатое убранство, он шагнул под душ и закрыл глаза.
Всеволод был его компаньоном много лет, а вчера оказалось, что он работал еще и с конкурентом, главой какой-то группировки, верящей, что сейчас всё ещё лихие 90-ые. Нет, это просто невозможно было простить. Да и зачем? Все знали, что не получат второй шанс.
Именно потому, что добродушный Всеволод всегда забавлял Люци, он поступил с ним особенно жестко, позволив своим ребятам поиздеваться на славу. Удивительно, как быстро мораль покидает человека, которому разрешено безнаказанно причинить зло. Глаза Асмодея, главы карательного отдела (как он сам себя называл), черные как ночь в глухой деревне, полные страсти и удовольствия от пыток и страданий бедного Всеволода, завораживали Люци каждый раз.
Ненормально испытывать тягу к насилию или более, чем нормально, но, чтобы держать в руках самые тёмные души, требуется очень холодное сердце. Люци шагнул дальше, он и вовсе его не имел. Пустое место, где оно должно напоминать о себе, занимала ужасная рана, которой он не позволял зажить, чтобы всё ещё считать себя частью прогнившего мира.
Рухнув на кровать, Люци не закрыл мохнатые шторы, за которыми было невыносимо светло и прекрасно. Второй этаж Замка открывал прекрасный вид на лес и озеро, блестящее вдалеке словно начищенное языком кота блюдце из-под молока. Вся грязь этой ужасной ночи смывалась вот такими моментами, но Люци никогда не испытывал покоя, даже в такие секунды. Напряжение – ключ к успеху любого его дела. Как только человек расслабляется, жизнь бьет его под дых, чтобы напомнить, это бой, а не прогулка по васильковому полю. Поэтому он не позволял себе пропустить удар, он был начеку и всегда ждал подвоха, от каждого самого преданного служащего, от дорогого соратника. Люци не верил никому и считал это самым главным своим достоинством.
Глава 2.
Владимир Сергеевич Шилов проснулся на рассвете, как и каждый день любого года. Он работал допоздна, несмотря на опасения своего личного врача и некоторые угрозы. Когда министр хочет петь в караоке с пышногрудой испанкой на руках, как ему откажешь, тем более, если от его подписи зависит, пройдёт ли твоя компания по тендеру в этом году, получишь ли ты гос контракт на 3 триллиона рублей? Вот и Владимир Сергеевич знал, что никак.
Сложность бизнеса для него заключалась в достаточно хилом здоровье. Чтобы наладить связи с нужными людьми, ты должен быть своим, а это значит, что ты не боишься пить и спать со шлюхами. Ты такой же падший, как они, поэтому их не смущает твое присутствие, поэтому они относятся к тебе благосклонно.
Пропаганда здорового образа жизни и откровенная старость уменьшили потребность в таких дружеских посиделках. Богатые распутники, пьяницы и наркоманы бросились к ногам своих давно безразличных жён, взяли в руки неуправляемых детей и смотрели в будущее трезво, со всей требуемой временем моралью. Владимир Сергеевич, почувствовав такую приятную ему волну, наконец, выдохнул и вплотную занялся своим здоровьем, восстановил режим и даже начал посещать спортзал. Но из любого правила было исключение, и вот вчера ему пришлось возиться с Антон Семёновичем Шпиком, сторонником нового режима и старых понятий о переговорах.
С щемящим сердцем Шилов поднялся с пуховой подушки и стащил с тумбочки вечернюю заготовку: большую бутылку минералки, таблетку от головы, гель для желудка. Как только всё это оказалось внутри, он напялил бамбуковые тапочки и поплёлся под душ.
Его жена Виктория, запрещающая произносить ее отчество, потому что считала себя 20-летней пигалицей, и не позволяющая другим разуверить её, нервно отбивала длинными пальцами по столу в ожидании мужа. Обычно они виделись только к вечеру, поскольку Шилова не просыпалась раньше 12, а муж её не допускал к себе никого до того, как выпьет кофе. Домашний персонал знал, что хозяин уезжает не позже 7 в офис и до этого времени никто бы не решился показаться ему на глаза.
Но сегодня повар с удивлением застал Викторию, нервно теребящую телефон в руке за столом. Впервые за все время, что Николай работал у Шиловых, он увидел эту женщину за завтраком. Она положила на тарелку две ложки каши, но так и не притронулась к еде, упираясь вечно плачущими глазами в дверной косяк.
Владимир Сергеевич появился в столовой к 6:30, абсолютно готовый к выходу, без следов вчерашней вечеринки (так он себя чувствовал, но любой здравый человек в курсе, что после 30 любая пьянка написана на вашем лице). Он сел на свой стул, как и всегда, и открыл планшет, приготовленный на краю.
– Так и будешь лыбиться в свою штуковину? – Виктория поняла, что муж только заметил её и удивленно приподнял брови. – Что, я не могу позавтракать с супругом? Или ты слишком занят, как и все время нашего брака?
– Можешь конечно, – он спокойно закрыл РИА новости и улыбнулся ей идеальным парусником своих губ, демонстрируя новенькие виниры. Как же она любила эту улыбку много лет назад, как же он любил эти бледные глаза с постоянной поволокой слёз. Теперь их обоих раздражало присутствие друг друга, и они старались минимизировать его, негласно, конечно. – Что случилось?
– Нашу дочь похитили. Но ты можешь и дальше беззаботно сиять как начищенный тульский самовар. Не думаю, что это беспокоит тебя.
– Опять твои фантазии, – Владимир Сергеевич глубоко вздохнул, чтобы не выдать своей злости. На прошлой неделе его жена уверяла, что он спит с секретаршей и уже имеет от неё как минимум двоих чудесных детей (справедливости ради стоит отметить, что с Таточкой их действительно связывал бурный роман, но Шилов не собирался размножаться ни с кем и никогда). – Это всё твои сериалы и вино. Ты же знаешь, что когда врач сказал про 2 литра жидкости в день, он не имел в виду алкоголь?
– Перестань говорить со мной как с дурой! – как её бесили его бесчисленные намеки! Не зацепишься ни за одно слово, так тонко он это делал, таким ровным тоном покрывал её ядом. – Открой свою почту.
– Ты что, рылась в моей почте? Да как ты посмела?
Виктория надеялась найти доказательства многократных измен мужа, его внебрачных детей или документы на чёрные сделки, потому что смертельно боялась, что он бросит её и оставит без средств к шикарному существованию.
Вчера ночью, допив бутылку красного, она решила проверить есть ли у неё основания для шантажа. Оказалось, что там стерильно, как в операционной, где она делала новый нос два месяца назад. Но вот странное вирусное письмо, еще непрочитанное, сообщало, что их дочь Аня взята в плен до того момента, как Владимир Сергеевич выполнит некоторые условия, о которых сообщат утром.
Мужчина нехотя пробежал глазами по открытой странице и недоверчиво скорчил рот.
– И что? Я должен поверить ЭТОМУ? – Шилов отпил из маленькой чашки эспрессо и взял в руку остывший тост. – Ты догадалась позвонить ей или Григорию? – женщина злобно смотрела на его беспечное спокойное лицо и ненавидела каждую морщинку на его самодовольной морде. – Впрочем, я так и думал. Дорогая, прежде чем бить тревогу, нужно было вспомнить, кем является твой муж и что такие письма он получает как минимум пять раз в день. Поэтому у тебя и Ани есть круглосуточная охрана, о которой вы не догадываетесь.
– Так ты следишь за мной! – Виктория победоносно скрестила руки на груди. Теперь он не посмеет её обвинить в посягательстве на частную жизнь.
– Ты опять выкручиваешь всё на себя, – Владимир Сергеевич вздохнул и достал из кармана дорого пиджака свой неубиваемый даже атомной бомбой смартфон. Номер дочери был как назло в конце списка вызовов, он приподнял брови, вспоминая, что не видел её с понедельника и даже не понял этого. Долгие гудки и, наконец, она взяла трубку. – Алло, ты где? – Шилов не называл дочь по имени с того момента, как застукал ее с парнем полуголыми, а ей было всего 13. Такое разочарование не приносил ему никто, и он усилием воли закрыл дверь своего сердца для светловолосого ангелочка. Теперь она была ещё одной приживалой, как и её мать.
