Елена Гром
Девочка стального магната
– Это не я, – пытаюсь использовать последнюю попытку, но понимаю, что бесполезно. Он смотрит на мое фото.
– Девушка. Нам нужно оправлять поезд. Расписание очень важно. Пойдемте со мной.
Я сжимаю челюсть и тяжело поднимаюсь, продолжая держать в руках рюкзак. Единственную защиту. Бессмысленную.
Мы проходим через весь вагон под взглядами пассажиров, еще более любопытными персонала вокзала. Что они могут обо мне подумать? Люди любят строить самые разные догадки. Так что скорее всего в их глазах я либо заяц, либо преступница.
Я ежусь от холода, но на плечи мне внезапно ложится мой пуховик, и я благодарю одного из проводников. Теперь ясно понимаю, что скоро я встречу Бориса.
Не могу представить, что он придумает мне в наказание. И точно не знаю, чем ему отвечу. Но молчать и терпеть лапшу на ушах точно не собираюсь.
Идем целой процессией через вокзал прямо к административному этажу. Там уже сердце кувыркается в груди в ожидании встречи охраны или самого Бориса.
К моему изумлению мы доходим до кабинета начальника почти по безлюдным темным коридорам. Наши шаги по мраморному полу эхом отбиваются от стен и бьют мне прям в голову. Отсчитывают секунды до моей смерти.
Тяжело вздыхаю, когда Дмитрий Валерьевич толкает дверь своего кабинета. Сердце пропускает удар, когда вместо огромной фигуры Бориса вижу сестру, сидящую в кресле посетителя.
Лицо бледное, губы поджаты. Смотрит просто прямо и вздрагивает, когда с открывшейся дверью залетает сквозняк.
– В общем, вы тут поговорите. Вам принести чаю, Нина Леонидовна? – спрашивает начальник вокзала, но я смотрю на него как на сумасшедшего. Он серьезно? Он что, потерял пару поездов, а Борис нашел их в сибирском лесу?
– Ничего не надо, Спасибо, что проводили, – киваю я с легкой улыбкой, но мы оба понимаем, что благодарности ни к чему. Ни у меня, ни у него в этой ситуации выбора не было. Я все чаще убеждаюсь, что любой выбор – это иллюзия.
Слепов и закрывает нас в своем кабинете.
Я стою недвижима и вот теперь точно ничего не соображаю.
Сестра?
Борис прислал сестру, уверенный, что она меня убедит насчет причины ужина. Что он не поддался на ее чары, что не взял то, что она так активно демонстрирует вырезом на груди?
Но это глупость!
Что делать студентке Оксфорда в Москве, если только не примчатся по первому зову богатого любовника. С другой стороны, а почему бы Борису не смотаться до Лондона и не удовлетворить те потребности, что не могу я.
– Борис Александрович – чудовище, – вдруг говорит она сиплым голосом и поворачивается ко мне всем телом, закидывая ногу на ногу. – Ты же знаешь?
– Мне рассказывали.
– Но ты все равно с ним, – не вопрос, утверждение. «Была с ним», – хочется мне сказать. А ты его украла. – Нина… Он же тебе совсем не подходит.
Меня тут же начинает колотить от злости, словно я снова в детстве, и снова слышу от сестры, что все самое лучшее должно доставаться ей.
– Зато, наверное, подходит тебе? – с вызовом спрашиваю я и прохожу вперед, шумно кладу рюкзак на полированный черный, как и вся мебель в кабине, стол. Снимаю куртку. – Потому что ты красивая, умная…
– Потому что меня он не сломает.
– Так зачем ты мне все это рассказываешь? – злюсь я, рассматривая ее высокий лоб, тонкий нос и напомаженные губы. Уложенные обычно волосы сегодня чуть растрепаны. Но даже сейчас она выглядит лучше меня. Как, впрочем, и всегда. – Я же уезжала. Освобождала тебе дорогу.
– Никогда не думала, что Борис Александрович, – снова она давит на больное, – умеет так злиться. Ты бы знала, что он высказывал мне, когда ты устроила истерику. Между прочим, очень был некрасиво.
– А красиво ужинать с чужим мужчиной?
– Я тебя защищала!
– Да почему все думают, что мне нужна от него защита! Я люблю его! Люблю таким, какой он есть.
– Ты не знаешь, какой он есть! Ничего не знаешь! Я приехала тебе рассказать! А он не….
– Какое благородство! – не слушаю я ее. Не хочу. – Только ты, кажется, станцией метро ошиблась.
Вскочив, я тяжело дышу, вижу, что и Улю уже колотит. Задаю самый главный вопрос. Я сразу пойму, врет ли Уля. Другие за красотой не видели ее лицемерия. Для меня же это только маска.
– Ты спишь с ним?!
Глава 60.
– Я хотела! Я всегда хотела! Ты можешь только себе представить! – вскочила она и зацокола каблуками по полу, заламывая руки, а я только и думала, что ответа – конкретного ответа – так и не услышала. – Он же король города. Один из самых влиятельных мужчин в стране! Молодой! Не урод! Я так мечтала быть его первой леди.
– Уля…?
– Ты же меня знаешь. Я не буду ждать у моря погоды. Я сама пришла к нему в офис, когда увидела, как он на меня смотрит.
– Когда? – удивилась я. Учитывая разные интересы и классы жизни. Где он мог на нее смотреть?
– На весеннем празднике в год моего выпуска. Помнишь, тогда еще дождь ливанул, и ты потащила меня танцевать. И я тогда заметила. Он та-ак смотрел. Казалось, он пылал, как расплавленный металл.
Я тут же окунулась в тот день. В день своего шестнадцатилетняя, когда самый излюбленный праздник чуть не накрылся медным тазом из-за внезапно начавшегося дождя. Этот праздник традиционно отмечается в третье воскресенье мая. Ярмарка, цирк. Со всей области съезжается народ, чтобы заработать денег и повеселиться. Никогда даже не думала, что там мог появиться человек такого масштаба как Борис.
В тот день мы действительно танцевали под дождем. Причем это я, словно окрыленная каким-то неведомым чувством, заставила наш народный ансамбль исполнить своей репертуар. Смело вышла самой первой, чтобы сплясать. Страх в тот миг быстро перерос в восторг, когда я услышала первые аплодисменты и восхищенный свист. Я потащила танцевать и сестру с мамой. А потом к нам стали присоединяться остальные. Мы кружились в хороводе, словно язычники, разгоняя тучи, которые действительно спустя пятнадцать минут отступили.
Последнее, что я могла тогда подумать, что за нами кто-то наблюдает. Хотя да, если вспомнить, именно в тот день Андрей впервые обратил на меня внимание.
– И я решилась. Пойти к нему и…
Голос Ули дал возможность прийти в себя, и я моргнула.
– И?
– Я смело предложила себя ему в любовницы. Сказала, что буду послушной, ласковой. Научусь всему, что он хочет. Я… – она пометалась по кабинету, поражая меня своим поступком двухлетней давности, и плюхнулась в кресло. – Я действительно верила, что нравлюсь ему. Он смотрел на меня. Оценивал. Я немного удивилась его предложению поехать учиться в Англию, но он тогда сказал, что если я хочу соответствовать выбранной профессии, то мне нужно хорошее образование. Я тогда не совсем его поняла… – продолжала она рассказ, а вот я даже очень хорошо разобралась в словах магната.
Борис оскорбил ее и назвал шлюхой. Но зачем тогда было отправлять ее в Лондон. Стоп!
– То есть, – не могла я поверить в услышанное. – Ты не получала грант на обучение!? Образование проплатил Борис!?
– Ну, конечно! Больше всего напрягло, что он не дал мне больше денег. Просто оплатил обучение, а дальше пришлось клянчить у родителей. Стыдоба.
– Но… – смотрю на ее сумочку из крокодиловой кожи. – Ты устроилась на работу?
– Зачем, если мужчины и так готовы бросить к моим ногам все. Я просто нашла пару любовников. Но всегда помнила, что должна принадлежать Борису Александровичу.
Тошнота от ее слов поднялась прямо к горлу, и я сглотнула вязкую слюну. Ждать одного, но спать с другими. Как в рапиде наблюдаю, словно красивая упаковка, в которой сидела Ульяна, разбивается под ударом молота, раскрывая ее внутреннюю ржавую суть. Грязь. Порок. Была ли она такой в Усть-Горске, или это влюбленность в Бориса ее испортила? Он сам отправил ее на «обучение». Поднабраться опыта?
– Он приехал? Вы вернулись к разговору? – спросила я, поднимаясь со стула и на онемевших ногах подходя к окну. За стеклом раскинулся целый железнодорожный город с параллельными линиями рельс и шпал, чуть припорошенные так и идущим снегом.
– Только через год. – услышала я голос сестры и обернулась, чтобы посмотреть, как она перейдет к сути. Она хотела с ним спать. А он? Взял ли он то, что та предлагала так отчаянно и наивно?
– Я очень обрадовалась, когда узнала, что он появился в Лондоне. Тогда я поняла, что хватит мне собирать с миру по нитке. Мне нужен постоянный мужчина, а лучше муж. Тем более мужики, с которыми я трахалась, оказались бизнесменами-конкурентами. Спать с ними становилось все опаснее. Борис сам позвонил мне и назначил встречу в своем номере. Ты бы знала, как я радовалась. Просто сияла от счастья, – рассказывает она неожиданно зло, и я уже догадываюсь, что ее радость в тот день не длилась долго. – Меня привели за час до его возвращения в самый шикарный номер из всех, что я видела. Моим Джону и Эду такое и не снилось. Поэтому я решила встретить Бориса во всеоружии. Дать понять, что я готова. На все. Я приняла душ, легла на кровать голой. Я делала все в точно, как это работало с другими мужчинами. Они сходят по мне с ума.
– Но не Борис, – вдруг догадываюсь, с каждым словом понимая, к чему ведет эта история. И вижу, что права. По кукольному лицу растекаются розовые пятна. Просто это Борис. На него не действуют женские уловки. Если вспомнить, сколько раз он сдерживался со мной. Не взять разгоряченную блондинку для него не было проблемой.
– Он не спал с тобой. Ни разу.
– Нет, – вскакивает она. – Этот чурбан даже не посмотрел в мою сторону! Прошел к бару, налил себе виски и начал расспрашивать….
Она делает мучительную паузу, пока в моем горле распространяется растаявшим воском счастье, твердеет убеждением, что несмотря на отношение, Борис никогда не позволит себе сделать мне больно. С кем угодно, только не с сестрой.
Я тут же вспоминаю слова Ивана. Он тоже говорил, что Борис не разменивается. Он получает только самое лучшее. Значит….
– О тебе, – выплюнула она, подтверждая моя мысли. – Но ты не понимаешь. Я не собиралась ничего ему рассказать. Ведь ты моя сестра.
Этим высокопарным заявлением она меня только рассмешила.
– Потому что не знала меня, – кричу я со слезами на глазах. – Ты меня никогда не знала. И боялась, что он может уплыть из рук.
Между нами два года разницы, но оказалось, что целая пропасть. Совершенно неожиданно она подлетела ко мне и схватила за плечи, зашептала так яростно и отчаянно, что я почти ей поверила:
– Ты дура, если думаешь, что он может быть нормальным. Он псих, а ты его бзик. И поверь мне, он сделает все, чтобы ты никуда не делась.
Если она планировала меня этим напугать, то ошиблась.
– Меня это устраивает, – оттолкнула я ее и пошла вперед, но Уля не дала мне открыть двери.
– Я не должна этого говорить, но, – шепчет она мне в ухо. От паники в ее голосе моя собственная душа стекает в пятки. – Послушай. Я не хотела говорить. Он угрожал мне, что сдаст моим мужикам. Не смотри так. Я знаю, кто я. Не думай, что я дура. Но… Он мучал меня всю ночь, заставил вспомнить о тебе каждую мелочь. Даже из детства.
– Зачем? – выдыхаю пересохшими губами.
– Я не знаю, – качает она головой. – Я приехала в Россию, чтобы предупредить тебя. Правда! Я узнала, что ты с ним и… Приехала. На свой страх и риск. Но он встретил меня у отеля, когда я уже вызвала такси к тебе в вуз… Я хотела тебе рассказать правду. О нем, о том, что он из себя представляет. То, что раскроет тебе глаза.
– Говори, – неожиданно для себя попросила я, понимая, что верю ей. Еще минуту назад она словно роль играла, а теперь настоящей казалась. С широкими от страха глазами. – Уля, говори… Что…
Не успела она и рта раскрыть, как в дверь постучали.
Глава 61.
– Спроси про жену, – выдает Уля прямо перед тем, как дверь со скрипом открывается. Перед нами предстает Иван в своем обычном сером костюме.
– Ты достаточно тут наговорила, – говорит он Уле, пройдя в кабинет, и та вцепляется мне в руку. – У тебя самолет через два часа.
– Но я только приехала, я хочу поговорить с сестрой. Я ее два года не видела! – тут же панически молотит языком Уля, но Ивану как будто плевать. Сегодня он выглядит почти таким же бесчувственным как Борис. Смотрю за плечо заместителя, почти не обращая внимания на боль в руке, которую сжала сестра. Я не знаю, как к ней относиться. Сегодня я не готова выдать свое мнение. Если честно, все, что я хочу – это увидеть Бориса. Сказать, что верю в его верность и… Спать. Просто закрыть глаза и отключиться.
– Борис ждет вас внизу, – привлекает Иван мое внимание. Я бессмысленно киваю. Шагаю вперед, но сестра удерживает меня на месте. Ровно до того мгновения, как Иван дернул ее на себя. – Идите. Ульяну я довезу.
– Я никуда с тобой не поеду! Дай мне поговорить с ним! Дай!
Я уже не слушаю ее визга. В голову бьет набатом мысль про жену.
Какую жену? Ничего не понимаю. И еще смущает такая настойчивость в желании Ули поговорить с Ним. Неужели Уля просто меня пугала? Неужели лгала? И Иван сегодня словно эмоций лишился. Так на Улю смотрел зло. Не думала, что он умеет быть настолько ледяным.
Но если во взгляде Ивана был холод, то по глазам Бориса я не могу понять ничего. Пустота. Словно пустой коридор, по которому бежишь к заветной двери, но достигнуть не можешь. Пока он сам ее тебе не откроет. А откроет ли?
Борис стоит, прислонившись к черному джипу и смотрит прямо на меня.
На расстоянии метра я застываю статуей. Не могу двинуться с места. В голове канарейками о прутья клетки бьются вопросы. Но их смывает ураганом тех чувств, что накрывают меня с головой от осознания, что Борис выбрал меня, а не Улю. Несмотря на все ее достоинства. Несмотря на мою наивность и эмоциональность. И те глупые поступки, которые я совершаю по его словам.
И все же один, только один вопрос я должна задать.
– Ты женат?
Глава 62.
– Еще нет.
– Но был?
– Был, – не отрицает он и отходит в сторону, открывая передо мной дверь машины со стороны водителя. Я много раз просила научить меня водить. Но каждый раз слышала отказ. Без причины.
– Вечер уже, – тут же тереблю я ремешок рюкзака, опуская голову и наблюдая за быстро таившим снегом на асфальте. Так же растаяла моя обида. Как будто и не было. – И снег. И… Почему сейчас?
– На снегу учиться лучше. Если ты будешь отвечать за наши жизни, у меня будет повод не ударить тебя.
– Ты никогда меня не ударишь, – говорю то, во что так искренне верю. Смотрю прямо в его суровое лицо.
– Сегодня я был очень близок к этому. Садись за руль.
Я подхожу ближе, вдыхаю до головокружения знакомый запах одеколона. Смотрю только на блик на коже сидения, как вдруг сильная рука сдавливает мою шею, а голос гортанно шепчет в висок.
– Научись думать, прежде чем принимать решения. Потому что порой последствий не расхлебаешь. Поняла?
– Я заревновала, – оправдываюсь, поднимая взгляд и погружаясь в дьявольскую синеву. – Я бы не смогла терпеть соперницу.
– Смогла, если бы я пожелал, – безапелляционно заявляет он и чуть толкает меня вниз. Я сажусь за руль и пристегиваюсь, проглатывая мысль комом вставшую в горле, что он прав.
Борис занимает место рядом и начинает отдавать четкие команды.
И у меня получается почти с первого раза. Вжать педаль в пол, газануть. От этого в тело словно укол адреналина поставили, сердце чаще биться заставили. Хоть больше скорости и драйва. Пусть Борис и сдерживал мой рыл.
Когда мы выезжаем на главную дорогу, он постоянно накрывает мою руку, что судорожно сжимает руль, чтобы выровнять машину на очередном повороте.
Есть в этом что-то магическое. Управлять такой огромной машиной. Пусть еще не совсем самостоятельно. Улыбка не сходит с губ, когда я набираю скорость, хотя, учитывая загруженность, получается это редко.
– Почему ты не взял ее. Тогда, в отеле. Неужели не хотел? – спрашиваю на очередном светофоре, пока Борис внимательно смотрит сквозь лобовое стекло на вновь начавшийся снег.
– Тебя я хотел больше, а она твоя сестра.
Такое откровенное замечание вызвало во мне душевный отклик. Стало хорошо и спокойно. Что бы ни случилось, каким бы чудовищем ни был Борис, он меня не предаст. Он не соврет мне. Судя по душку, Борис принял на грудь.
И, наверное, поэтому посадил меня за руль. Несмотря на это, за нами ехала машина с охранной, постоянно мелькая в зеркале заднего вида. Что тоже сбивало с толку. Если выпил, значит мог взять водителя. Почему он изменил свое решение о моем обучении.
– Хватит в облаках витать. Смотри за дорогой, – требует он и снова накрывает мне пальцы рукой. Руководит. Смущает. Но не дает испытать слабость и совершить ошибку.
– Ты будешь меня наказывать? – неожиданно для самой себя спрашиваю, когда мы останавливаемся на нашем месте в подземной парковке.
Борис даже замер после моего вопроса, взяв ручку двери. Повернул напряженное лицо, а у меня от смущения связи со сказанным, от фантазии, что заполнила голову, щеки пламенем загорелись.
– Не сегодня, иначе в клочья порву.
Его слова возбуждают, ведь в голове сидит романтичная картинка, как он страстно срывает мою одежду и жадно накрывает тело.
Только вот я помню, что в Борисе мало романтики, и его слово, скорее всего, истинная правда.
Уже по приходу домой ахаю, вспоминая, что бросила телефон в урну.
– Борис, я выбросила телефон.
– Да, кому-то сегодня привалит счастье, – снимает он ботинки и проходит сразу в спальню.
Не раздеваясь, ложится на кровать. А я иду за ним, чувствую, как по ноге трется котяра.
– Привет, зверюга. Я уже думала никогда тебя не увижу, – пытаюсь его погладить, но он, как обычно, изворачивается и наклоняет голову, реагируя на мои слова скептически.
Ну да, он не верит. Да я и сама себе не сильно верила, что смогу уехать от Бориса.
После того, как покормила Виктора, я снова иду в спальню. Осматриваю оставленную утром обстановку, понимая, что скучала бы не только без Виктора и Бориса. Я скучала бы по своему дому, который начала облагораживать по своему вкусу. Разместила и передвинула все так, как нравится мне.
Замечаю, что Борис лежит в том же положении, тихонько посапывая.
Во сне его лицо кажется уже не таким суровым, а тело почти ручным. Наверное, это сумасшествие, но я часто наблюдаю за тем, как он отдыхает. Почти не дыша наслаждаюсь этими минутами тихого счастья.
Я медленно обхожу кровать. Принимаюсь тихонько расстегивать пуговицы. В голове нет ничего, кроме мысли сделать сон своего мужчины комфортнее.
Поэтому, стараясь не беспокоить его, снимаю одежду, оставляя только боксеры. Уже отворачиваюсь, складывая по стрелкам черные брюки, как вдруг слышу хриплое:
– Трусы тоже.
Я от неловкости закусываю губу, но киваю и делаю, как он просит. Хотя это слово в нашем случае не подходит.
– Теперь сама, – открывает он все-таки глаза и смотрит на моё пылающее от стыда лицо.
– Я хотела в душ, – смотрю я на дверь ванной, потом медленно перевожу взгляд на слегка вздрогнувший член.
– Ты же не пойдешь мыться одетой. Раздевайся. Здесь.
Глава 63.
Я облизываю пересохшие губы и опускаю взгляд, чувствуя, как громко об ребра бьется сердце.
Тогда в клубе, несмотря на наказание, мне нравилось танцевать для Бориса. Ощущать его злой, обжигающий взгляд. Даже ту энергетику власти, что давно обвязала моё тело колючей проволокой.
Одно неверное движение и боль. Сладкая. Тягучая. Такая нужная.
И я снова хочу этого взгляда. Не могу видеть на лице любимого равнодушие. Пусть лучше злость, гнев, раздражение. Что угодно, только не каменную глыбу, от которой веет могильным холодом.
Может быть поэтому я так пристрастилась к пучине порока. И с мазохистским удовольствием тону в нем и захлебываюсь собственной страстью.
Ведь именно в такие моменты я вижу его настоящего. С его чудовищной звериной натурой.
И нет, Борис. Я не потерплю другую. Потому что не смогу вынести, если ты будешь дарить себя настоящего кому-то другому.
В голове играет знакомый трек, и я так поднимаю руки, хочу, очень хочу, чтобы все свое распутство он распространял только на меня.
Вот такая я эгоистка.
Обвожу воображаемое коло над головой, кончиками пальцев касаясь тугой косы. Распускаю медленно, покачиваясь в такт внутренней музыке. Глажу шею, почти царапаю наманикюренными ногтями. Мне нравится, какой ухоженной я стала выглядеть, хоть и отказываюсь одеваться элегантно.
Но Борис и не требует. Зато требует, чтобы на моем теле не было ни одного волоса, потому что любит ласкать даже самые укромные места. А меня радует, что и его тело избавлено от лишнего там, где люблю целовать я.
Член Бориса наливается и медленно привстает, когда я провожу ладонями по своей ноющей груди и ниже, собирая кофту на животе. Тяну ее вверх, продолжая свой порочный танец. Снимаю и, прогнувшись, отворачиваюсь и через плечо замечаю, как мой второй зритель окончательно поднялся и подрагивает, словно аплодируя.
Есть в этом что-то волшебное, двигаться под внимательными взглядами, чувствовать желание, жажду, что медленно растекается и в моем теле.
Мне нравится, когда на меня смотрят. Мне нравится, когда меня хотят. Еще сильнее тем, что всей своей порочной душой я принадлежу только одному человеку, человеку, который уже рядом.
Сердце внутри замирает от ощущения предстоящей грозы. Сейчас только дождь стремительным потоком увлажняет место между ног, растекается лавой по жаждущему телу. Но скоро грянет гром.
Замираю на мгновение, но слышу:
– Продолжай.
И я улыбаюсь, встряхиваю волной волос, наклоняюсь, чувствуя жжение в области поясницы. Стягиваю с себя теплые брючки, оставаясь в одном нижнем белье.
Надо сказать, его откровенность стала еще одной моей слабостью. Кружева, бантики, блестки, шелк.
Я и раньше на него заглядывалась, но теперь наслаждаюсь тем, что оно мне доступно.
Поднимаюсь, делая очередную волну, с трепетом ощущая, как Борис схватил крючок бюстгальтера и начал тянуть ткань. Второй рукой он обхватывает меня за горло. Несильно сжимает и ведет рукой вниз по голодном до ласки телу, словно очерчивая контуры кончиками пальцев. Словно музыкант, перебирающий клавиши фортепьяно.
Как давно я не играла. И почему именно сейчас в голове зазвучала мелодия «Duet. Sugar Vendil, Trevor Gureckis» Порочное произведение, играть которое я научилась, лишь слушая его. Чувствуя каждой клеточкой, как и Бориса, который ни на секунду не прекратил тянуть бюстгальтер.
Болезненно и сладко, так, что я начинаю задыхаться, словно стою на открытой местности под порывами сильного ветра.
Тонкая кружевная ткань поддается, и я вскрикиваю, когда слышу ее треск.
– Борис…
– Нагнись… – подходит он ближе и упирается горячей твердостью, уже не прикрытой ничем.
Меня начинает вести, но я не делаю и попытки дернуться. Все моё существо трепещет в ожидании того, что мой мужчина собирается сделать. И мне плевать что, потому что любое его действие мозг давно расценивает как ласку. Даже ту боль, что он порой приносит своими словами и поступками.
Его жадная ладонь начинает мять мне ягодицы. Медленно разминать. Но вдруг резкий ожог на коже. Не успеваю и подумать о том, что произошло, как меня настигает новая жалящая боль от его тяжелой ладони. Но такая сдержанная, словно Борис пытается себя контролировать.
И совершает еще серию ударов, затем опуская мне пальцы между ног. Тонкая полоска сиреневых трусиков уже давно влажная.
– Сними, – выносит мои чувства на новый уровень его гортанный приказ. Я подцепляю ткань и веду вниз, до самых щиколоток. И почти кончаю, когда его огромный ствол начинает елозить по половым губам…
Мне до дрожи хочется его внутри, но знаю, что будет так, как пожелает он. И знаю, что его желания давно стали отражением моих.
Тех, о которых я даже не могла и подозревать.
Длинные горячие пальцы силой сдавливают кожу на бедрах, тянут меня назад, так что сам Борис садится, а я остаюсь в положении вниз головой, продолжая чувствовать искры на половых губах от постоянного трения.
– Работай бедрами, – слышу сверху и принимаюсь елозить по его влажному от моих соков стволу. Но в таком положении мне не нравится. Чувствую себя куклой, а хочу быть женщиной. Его женщиной.
Я резко переворачиваюсь. Вижу, как ему не нравится моя инициатива, но я толкаю его в покрытую мышцами грудь на кровать и забираюсь сверху. Тону в том, как он облизывает взглядом моё упругое тело.
Борис сжимает тисками мою талию, и я, облизывая губы, улыбаюсь.
– Я помню про брачную ночь, – мой покорный шепот сопровождаю лаской темного соска, на что грубая рука кочует на задницу. Сминает плоть до легкой боли. Другая на грудь, что вызывает внезапное желание взорваться экстазом прямо сейчас.
Но сам процесс познания его тела мне нравится больше. Границ, которые Борис позволяет мне раздвинуть. Чем дольше мы раздеты, тем дольше я вижу его такого. Неистового. Живого. Настоящего.
Это ощущение становится наркотиком, которым я начинаю дышать. А без него задыхаться.
Приподнимаю бедра и нахожу пальцами его длинную, увитую венами плоть.
Меня штормит от ощущения восторга, словно я ставлю на нем свою печать, чуть царапая горячую кожу.
Толкаю ее вперед, на его живот, и сажусь сверху, затевая танец бедрами, словно скользя по шесту. Сначала медленно, потом все быстрее, напрягая мышцы живота.
Клитор задевает головка, торкая нервные окончания, и я прикусываю в кровь губы, испытывая настоящий бурный, как реки, восторг от каждого касания.
От того, как напрягается челюсть Бориса, как на его глаза ложится пелена страсти, а мои давно слезятся.
Движения бедер все резче и в миг мои волосы сжимают его пальцы, задирая голову. А он сам звериным поцелуем вторгается в рот. Вылизывает мне язык, не проявляя ни грамма нежности и заботы. Он просто оккупирует влажное нутро, пронзая тело новыми и новыми иглами желания. И я мычу ему в рот, танцуя половами губами на члене все интенсивнее. Пока его губы не перебираются на шею. Зубы прикусывают кожу на плече.
– Быстрее. Давай, девочка, двигайся, – шипит он, продолжая причинять боль руками, но тело все равно наливается сладким томлением, предвещающим ураган.
Он сносит через секунду мысли, оставляя одну, кристально чистую: «люблю». И я сотрясаюсь в изумительном экстазе, выкрикивая: «Да, да. О, Господи, да!». Затем замирает и Борис, забрызгивая обжигающей субстанцией часть груди и шеи. И я уже плавлюсь от нежного касания к своей шее, сама целую кадык, как вдруг холодный голос:
– Понравилось кончать, Нина? – еще бы. Это лучшее, что я испытывала. – Опозоришь меня еще раз, забудешь, что такое «оргазм». Будешь, как кукла, только семяприемником. Поняла?
Он дергает мое побелевшее лицо к себе и жалит взглядом.
– Ну?
– Поняла.
Еле кивнула, чувствуя на себе его липкие выделения, которые перестали казаться желанными. Ненавижу эти моменты, когда он спускает меня с небес на землю, вдавливая ногой в асфальт. И тут же вопросы, вытесненные романтическими эмоциями, появляются снова, но в ванну мне хочется сильнее.
Отдохнуть от его тяжелой, давящей на мозг энергетики.
– Я хочу помыться.
– Нет, – переворачивает он меня и прижимается грудью к спине, взяв в плен рук. – Сегодня спишь так. Грязной… В моей сперме. Чтобы помнила, кому ты принадлежишь.
«Забудешь тут, ага», – внедряется в мозг злая мысль. И все счастье смыто волной нового унижения. И я прикрываю глаза, думая, что уж лучше бы он меня выпорол, чем резал без ножа подобными угрозами.
Глава 64.
Новый год для меня был всегда самым любимым праздником. Временем, когда чудеса пусть и не исполнятся, но никто не смотрит, как на чудную хотя бы за веру в них.
Дома мы всегда ставили пушистую, свежесрезанную елку и украшали ее игрушками, которые еще остались от бабушки. И родители никогда не скрывали от нас, что подарки дарят они, а не Дед Мороз. При этом копили весь год, чтобы удовлетворить наши пожелания, порой даже самые дикие.
Так на седьмой год моей жизни у нас дома появилось фортепьяно. О том, какую истерику устроила Уля вспоминать не хочется, но уже через месяц она стала владелицей гитары, которая так и осталась висеть на стене гостиной.
В этот же новый год я хотела только одного. Провести его с любимым.
Экзамены были позади. А часть сдана экстерном, чтобы в январе не беспокоиться, а спокойно заниматься свадьбой. Теперь осталось только подготовить квартиру. Что я и делаю, одновременно обдумывая, почему Ульяна так и не взяла трубку за эту неделю.
Я никогда ей не звонила, но после произошедшего стала чувствовать свою вину. Без отчётливой, но при этом острую.
Ведь я не хотела Бориса. Даже не думала о его внимании, тем не менее, возможно, разрушила распланированную жизнь сестры.
Не важно, что мы никогда не были близки. Да и ее слова насчет жены так и всплывали в памяти снова и снова, как дразнящий рыбака лосось.
Но Борис ответил на мой вопрос, а на счет большего я интересоваться не решалась. Какая она была? Любил ли он ее? Где она сейчас?
Лампочки на елке загорелись, светом изгоняя неприятных, как тьма, вопросов.
Борис не знал, что я готовлю ему сюрприз. Но пока он был в командировке, я пригласила человека. Он установил в нашей спальне шест.
А Ольга, хоть и обиженная тем, что ее школу танцев чуть не закрыли, помогла подготовить номер.
Очень эротичный.
Я не знала, что подарить человеку, который имеет все. «И всех», – шутит со мной подсознание. Поэтому решила, что лучший подарок – это мое тело, раз уж он им так восхищается.
А еще, первая сессия, сданная без долгов.
Кроме этого я планировала поговорить с Борисом о своей учебе.
Я не хотела больше оставаться на экономическом. Мне казалось, что стены аудитории душат, а каждая лекция о цифрах и банковской системе каторжный труд.
Я не оставила мечты о театральном и надеялась, что Борис примет это.
Но прежде, чем к этому разговору приступать, его надо хорошо напоить и задобрить.
Даже если он полусонный даст обещанное, то никогда не заберет его назад.
Отойдя назад, я с довольно гляжу на украшенную елку. Огоньки от нее отражаются в панорамном окне, создав в полумраке квартиры немного волшебства и магии.
Борис должен вот-вот приехать.
Надеюсь, он будет уставший. В такие моменты он особенно ненасытный, словно нашим возбужденным дыханием можно избавиться от тягот рабочего дня.
Слышу с боку шипение и усмехаясь.
– Не бурчи, тебе даже идет, – смотрю я на шапку зайчика, в которую еле-еле одела Виктора.
Пара царапин на руках стоили вида его недовольной морды.
– Зато теперь ты пушистый зайчик. Неужели нельзя хоть раз в год пойти мне на уступки?
С телефона слышу будильник. Без пяти восемь.
Бегу звонить родителям. У них вот-вот наступит полночь.
Пара мгновений и я почти глохну, когда в перепонки мне врезается шум праздника.
Все родственники и друзья собрались за столом и пытаются мне что-то сказать, активно жестикулируя руками.
Плачу, потому что такие моменты были самыми любимыми и искренними.
Уле не нравился этот бедлам, а я ощущала себя частью чего-то важного и кайфовала.
