Елена Амеличева
Санклиты. Кара Господа
Я стиснул зубы, стараясь оставаться хотя бы внешне невозмутимым. Все-таки во мне его кровь, как ни крути, вспыхиваю моментально. Пресловутая ярость Драганов известна каждому санклиту, и мало кто рискнет вызвать ее.
– Помнишь, да? – старик залпом опрокинул стакан в рот, взял бутылку и вновь наполнил его до краев.
– Ты не дашь забыть! – не удержавшись, прошипел я.
– Не дам! – подтвердил Антун. – Предавшему отца нет прощения! И нет искупления!
– Мне нужен браслет-метка.
– Для чего?
– Надеть его на руку смертной и представить ее санклитскому сообществу как будущую мать моего наследника.
– Да неужто? – глаза старика впились в мое лицо.
– Клянусь. – Каждое слово – чистая правда. Я собираюсь надеть этот проклятый браслет на руку Саяны, как Драганы сотни лет его надевали на запястья смертных женщин, которые рожали им наследников, неминуемо умирая в родах. Метка рода на такой выбранной санклитом «самке» говорила остальным, что прикасаться к ней запрещено, иное чревато войной между семьями. Вот только я не намерен делать любимую матерью моего ребенка, упаси Господь! Этого не будет никогда!
– Значит, не лжешь. – Отец озадаченно ухмыльнулся. – Кто эта девица?
Как хотелось бы рассказать тебе, что твой единственный выживший дееспособный потомок влюблен в одну из Соболевых! Готов землю целовать, по которой она ходит! От инфаркта ты, конечно, не скончаешься, все-таки бессмертный, тебе еще долго небо коптить, но посмотреть, как отвиснет челюсть Великого Антуна Драгана, это дорогого стоило бы!
– Никто, – подавив усмешку, ответил я. – Молодая, красивая, здоровая.
– Хорошо. – Отец встал и, шаркая босыми ногами по каменным плитам пола, дошел до стены. – Отвернись! – бросил он, глянув на меня из-за плеча. Защелкали рычаги сейфа.
Когда я обернулся, Антун стоял напротив.
– Может, хоть ребенка от смертной сумеешь уберечь, не прошлепаешь, как двойняшек! – Желчно выплюнул отец, сунув мне в руки коробку.
Внутри лежал браслет – четыре серебряных прямоугольника с вензелями – буквой «D». Я озадаченно покачал головой. Он такой же страшный, как мой отец, черт их обоих подери! Как уговорить Саяну это надеть?
Глава 6. Mortal Combat
Глеб
Сколько я уже здесь? Потерял счет дням. Да еще эти обезболивающие, все время сплю из-за них. Тело еще болит, но уже и близко не так, как в те дни, когда валялся в «каменном мешке». Думаю только о Гуле. Музафер сказал, что тело так и не нашли, но Охотники занялись подготовкой похорон. Даже подобающего упокоения у моей любимой не будет. Только пустой гроб. Меня душит злоба, но сделать ничего не могу. Мысли о мести Драгану не дают окончательно потонуть в депрессии. Когда-нибудь это исчадие ада заплатит за все!
Я размякаю здесь, на широкой кровати, в комнате, похожей на люкс пятизвездочного отеля. А за окном идиллия, прямо райский сад. Огромное поместье, сады, озера, фонтаны. Приторно так, что того и гляди, как бы чего не слиплось! Наблюдатели – трусы! Они отгородились от всего, пестуют свою политику невмешательства, упиваются ролью хроникеров. Но тот, кто видит зло и ничего не делает, способствует этому злу!
Я стиснул зубы и вышел из комнаты. Нет сил бездействовать, это страшная мука! На улице было жарко. Быстро шагая по дорожкам вдоль ухоженных, фигурно подрезанных кустов, никак не мог избавиться от мысли, что Гули больше нет, а жизнь смеет продолжаться. Глупо, это как бунт подростка против мироздания. Но все же нечестно!
Музафер копался в земле неподалеку от озера. Сажал какие-то деревца, что ли, не особо рассматривал. Я подошел к нему. Никогда не понимал, что побуждает людей заниматься огородами. По-моему, тяга к грязи свойственна червякам, человека Господь сотворил из нее не для того, чтобы тот упорно лез в нее обратно.
– Доброе утро! – мужчина посмотрел на меня с улыбкой. Она всегда на его лице. От глаз разбегаются лучики морщинок. Глядишь на них и становится легче. Даже моя боль в душе стихла. – Как себя чувствуешь?
– Доброе, – пробормотал я в ответ. – Нормально, спасибо. Хотел поговорить с тобой.
– О чем?
– О том, что будет дальше. – Я снова загорячился, такой уж характер. – Саяна у этого монстра! Почему мы бездействуем?! Надо ведь хоть что-то предпринять!
– Идем, – Музафер встал, отряхнул колени и указал на озеро. – Прогуляемся.
– И так только это и делаю! – пришлось все же пойти за ним.
– Что тебя беспокоит? – спросил мужчина, не спеша шагая по дорожке вдоль водной глади.
– Много всего. – Я стиснул зубы, чтобы не начать тараторить, как ребенок, взахлеб. – Главное – бездействие! Сестра у Драгана, а мы тут прохлаждаемся, как на курорте!
– А что нужно делать? – он с любопытством посмотрел мне в лицо, словно и в самом деле надеялся на дельный совет.
– Забрать Саяну у этого монстра!
– Как?
– К чему эти вопросы? Меня же вы отбили у Лилианы!
– Присядем. – Музафер указал на лавочку. – Она не ждала нашей атаки, Глеб. Это была, так сказать, разовая акция небывалой наглости. А Горан, он намного осторожнее, и можно быть уверенным в том, что после сотворенного нами мужчина подготовился к нападению. Лезть к нему сейчас бессмысленно.
– Но ты же знаешь, что санклиты делают с женщинами!
– Сомневаюсь, что у Горана такие планы относительно Саяны. Знаю, – он предупреждающе вскинул руку, останавливая меня, готового возмутиться, – ты иного о нем мнения. Не будем спорить, Глеб. Просто посмотри на лебедей, – он кивнул на птиц, что выписывали вензеля по ровной поверхности озера. – Одни белые, другие черные. Но от цвета оперения ничего не меняется.
– Эта метафора не применима к людям и санклитам.
– Почему? И те, и другие живые создания. Но спорить не стоит. Что касается того, что мы обсуждаем, давай немного подождем.
– Только это и слышу! – процедил я сквозь зубы.
– Терпение – добродетель.
– А бездействие иногда – грех!
– Ты недавно поторопился, поддался гневу. Помогло это тебе?
Пришлось промолчать, отведя глаза.
– Ты потерял любимую, твое сердце разбито. Это время передышки дано тебе не случайно. Скорби, приходи в себя, решай, как жить дальше. Не закрывай дорогу боли безрассудными поступками. Не убегай. Прими ее, ведь она принадлежит тебе.
Я промолчал. Этот турок или сумасшедший, или мудрец. Как ни странно, его слова нашли отклик в моем сердце.
– Вижу, ты задумался. – Музафер улыбнулся. – Хорошо. Наши люди уже ищут подходы к особняку Горана. И стараются разузнать, как он обращается с Саяной.
Мой взгляд был красноречивее слов. Мужчина усмехнулся, встал, похлопал меня по плечу и ушел. Я остался сидеть на лавочке, качая головой и глядя на лебедей. Глаза бездумно следили за птицами, успокоенные мысли текли столь же неспешно, как и они скользили по воде.
– Релаксируешь? – мужской голос вывел меня из этого состояния. Я повернул голову и увидел севшего на лавку Беру. Так расслабился, что даже не заметил, как он подошел.
– Иного не дано.
– Почему? У меня вот как раз к тебе весьма интересное предложение. Ты же хочешь отомстить Драгану?
– Это мое главное желание!
– Тогда слушай.
Саяна
Следующие несколько дней я чувствовала себя маятником. Мотнуло в одну сторону. Довериться Горану, сидеть на попе ровно. Ррраз, в другую. Продолжать готовиться к побегу. А потом опять в противоположную. С одной стороны – Горан, с другой – брат. И совсем не хочется выбирать! И смех, и слезы.
«Фууу, опять сопли!» сказал бы Глеб, наморщив нос. Когда я была маленькой, так он отучал меня реветь по любому поводу, как положено девочкам. Пришлось научиться решать проблемы, а не жаловаться на судьбу, ожидая, что кто-то придет и все исправит. Упала, разбила коленку? Встань, пойди возьми зеленку, намажь ссадины и в следующий раз будь осторожнее.
Брат жив и в безопасности. А ведь он, наверное, ищет меня! Главное – нам нужно встретиться. Но в этом уравнении пока неизвестно самое важное – как.
В лучших традициях последних дней уже знакомый шум на улице спас мою бедную голову от кипящих мыслей. Я подошла к окну. Так и есть, мальчики опять тренируются. Ну что ж, не все вам надо мной издеваться. Я села на подоконник, водрузила рядом ноут с подключенными колонками, нажала на плей, и мирный зеленый сад взорвался как нельзя лучше подходящей к ситуации песней Mortal Combat – The Immortals16.
Шутка удалась. Когда мы все отсмеялись, мужчины продолжили тренировку. В этот раз я не отрывала взгляда от Арсения. У меня было к нему столько вопросов! Удобный случай представился, когда Горан ушел в дом. К этому времени я уже практически подпрыгивала от нетерпения, стоя на балконе. Но надежды не оправдались. Арсений приложил палец к губам, огляделся по сторонам, вытащил из кармана сложенный несколько раз лист бумаги и спрятал его в кусте роз. Потом послал мне воздушный поцелуй и тоже пошел в дом.
И как, по его мнению, я должна эту записку достать? Не проще было завернуть в нее камень и бросить на балкон? Высоко, конечно, но если постараться, можно докинуть. Однако зачем упрощать мою жизнь, правда? Я «включила голову» и начала перебирать варианты. Решение нашлось, когда в комнату зашел Горан с большой охапкой разноцветных ирисов.
– Саяна, у тебя уникальное чувство юмора! – улыбаясь, он вручил цветы мне. – Я так не смеялся уже… Довольно давно.
– Спасибо, они очень красивые. Но лучшие цветы – живые. Знаешь, с каким удовольствием я любуюсь розами в твоем саду?
Ну же, соображай, Горан.
– Хорошо, передам садовнику твои комплименты.
Тяжелый случай. Похоже, санклиты так же плохо понимают намеки, как и обычные мужчины.
– Они, наверное, пахнут восхитительно, – со вздохом заметила я, расставляя ирисы в вазе. Если и теперь не поймет, не знаю, что сказать.
Горан промолчал. Расстроенная, я обернулась, чтобы с упреком посмотреть хорватскому тугодуму в лицо, и натолкнулась на дискотеку чертенят в его глазах. Мужчину душил беззвучный смех.
– Ах, ты!.. – мне с трудом удалось удержаться от нецензурных выражений. – Я у тебя что, штатный Петросян?
– Кто такой Петросян? – сияя белозубой улыбкой, Горан стер слезинку из уголка глаза.
– Повезло, что ты этого не знаешь.
– Наверное. Саяна, не обижайся, пожалуйста. Если тебе хочется прогуляться по саду, просто скажи.
– Очень хочется! Я неделю никуда не выходила!
– Тогда пойдем, – он протянул мне руку.
В который уже раз я залюбовалась его красивой кистью. По-мужски большая, крепкая, но пальцы, как у пианиста. Признак творческой натуры. У Глеба такая же.
– А не пожалеешь? – я взяла его за руку. – Как же множество вопросов без ответов?
– Будем искать их вместе. – Мужчина потянул меня к двери.
– Чувствую себя Дюймовочкой, сбежавшей от крота! – ляпнула я, когда мы вышли на улицу.
Хорват расхохотался в голос.
– Думал, мое имя – Горан Драган! – сквозь смех пробормотал он. – А оказывается, я крот!
– Драган? Серьезно?
– Да, а что?
– Тогда получается, что я не Дюймовочка, – теперь пришла моя очередь согнуться от смеха, – а принцесса, которую похи-хи-хи-тил дракон!
– И заточил в башне. – Мужчина посерьезнел.
– Ну, не съел, и на том спасибо!
Горан помрачнел еще больше.
– Все, хватит смеяться. – Я перевела дух. – А то, как говорится, и до слез недалеко. Пойдем уже в сад?
– Пойдем. Кстати, Драган с хорватского – не дракон, а дорогой, любимый.
– Жаль! А Горан?
– Человек гор.
– То бишь тролль.
– Спасибо.
– Обращайся!
Мы обошли подъездную дорогу, обогнули угол дома и направились к лужайке под моим балконом. Мелкий белый гравий с округлыми бочками приятно хрустел под ногами. Воздух, прогретый предзакатным солнцем, мягкими теплыми волнами касался лица, как легкое дыхание природы, заснувшей в истоме после жаркого дня.
– Какой он большой! – мне впервые довелось со стороны посмотреть на дом – коричневую громадину в три этажа, с витражами вместо окон на лестничных пролетах.
– На тот момент это был наиболее подходящий вариант.
– А я грешным делом подумала, что у тебя в каждой комнате по принцессе сидит.
– Саяна!
– Поняла. Думать надо головой, а не грешным делом. Но сам вспомни: куча женской одежды, косметики, молодильные баночки всякие, розовый цвет. Что можно было подумать?
– Я всего лишь защищал тебя.
– От других драконов?
– От тех, кто страшнее драконов. Намного.
Так хочется додавить. Еще немного, и… Хотя вполне вероятно, что он закроется и вновь натянет свою броню. Да и прогулка тогда может закончиться, не начавшись. Записка так и останется лежать в кустах. А я либо умру от любопытства, либо сверну шею в попытке спуститься с балкона и достать ее.
Горан с любопытством покосился на меня.
Да, промолчу. Не пристану с расспросами. Представляешь? Мы, женщины, существа коварные и непредсказуемые. Удивляйся теперь.
– С тобой все хорошо? – деликатно осведомился мой хорват.
– Голову не напекло, если ты об этом. – Стоило больших усилий не расхохотаться от вида его озадаченного лица, и я поспешила сменить тему. – Можно спросить, как твоя сестра?
– Катрина в порядке, спасибо.
– Извини, если лезу не в свое дело.
– У нее психические отклонения. Начались после одного случая в детстве.
– Мне жаль.
– Пойдем в беседку, – мужчина свернул с дорожки, что вела к пышным кустам роз, где лежала записка.
Мы прошли в тот угол сада, что я не могла видеть с балкона, и попали в яблоневый рай. Высокие деревца, одетые щедрой весной в пышные платья, окружали белоснежную резную беседку, как подружки невесту. Осыпаемые лепестками, мы вошли в нее и сели на одну из четырех лавочек. Стоящая в сторонке от яблонь малышка-вишня привлекла мое внимание. Словно девочка-подросток в компании взрослых девиц, она робко покачивала веточками с набухшими нежно-розовыми бутонами, будто не решаясь зацвести во всю свою юную красу.
– Когда ее цветы распустятся, она затмит их всех. – Пробормотала я.
– Кто? – переспросил Горан, выплывая из своих раздумий.
– Вот та прелесть.
– Ты права. – Он улыбнулся.
– А кто, кстати, тот блондин, с которым вы тренируетесь?
– Всегда удивлялся, как у женщин мысли с одного на другое прыгают. – Хорват покачал головой. – Это Арсений, мой, хм, заклятый друг.
– А меня всегда удивляло, как мужчины пестуют свою загадочность, уходя от женских вопросов.
– Лавировал, лавировал…
– Именно. Этот Арсений всегда пользуется возможностью нанести удар, когда не ждешь? Или у вас правила такие?
– Тем он и хорош, учит всегда быть готовым к удару в спину от тех, кто близко.
– Похоже, нелегко быть тобой.
– Возможно. – Горан снял пиджак, накинул на мои плечи и пояснил, – чтобы ты не замерзла.
– Спасибо. – Ткань изнутри была горячей. Как и в ночь встречи, я утонула в нем с удовольствием, только сейчас заметив, что уже не так тепло.
Небо начинали заливать краски заката. Мне было хорошо в этой беседке. От вечерней прохлады спасал пиджак Горана. Мы молчали и обоих это, похоже, устраивало. Я редко уютно чувствую себя рядом с чужими людьми. Но сейчас безмятежный покой пушистым облаком свернулся внутри, в солнечном сплетении. Думать совершенно не хотелось. Откровения Арсения отошли на второй план. Никогда не оценивала людей в зависимости от цвета кожи, пола, достатка и внешности. Так с чего по-другому смотреть на Горана? Я обязана ему жизнью. Санклит он или нет, что это меняет?
Философские размышления настолько поглотили меня, что опомниться удалось, только когда садом завладели сумерки, и к сонным деревьям на мягких лапах начала подкрадываться бархатная и по-восточному терпкая ночь. Огромные желтые фонари на чугунных треногах подсвечивали все вокруг рассеянным апельсиновым светом.
Словно взбесившись, как по команде дружно заголосили цикады. Земля начала отдавать тепло, накопленное за день. Воздух превратился в слоеный пирог – слой теплого воздуха, пласт прохладного, тонкая прослойка холодного. Только когда закат отыграл свое каждодневное представление, и ночь задернула занавес, я подскочила, вспомнив о записке.
– Черт возьми!
– Саяна? Что случилось?
– Забыла о… розах, которые хотела понюхать!
– Так пойдем. – Горан встал с лавочки и вновь протянул мне руку.
Легко сказать. Как в темноте разглядеть небольшую бумажку? Я лихорадочно придумывала подходящую отмазку для того, чтобы залезть в колючие кусты, пока мы шли к розам.
За неимением хороших идей пришлось сделать вид, что пиджак соскользнул с плеч в тот момент, когда я наклонилась, чтобы насладиться ароматом пышных красных цветов. Присев, чтобы поднять его, я разглядела белое пятно бумаги и успела незаметно затолкать ее в рукав кофты. Сердце колотилось о грудную клетку, словно требовало выпустить его на свободу из темницы. Уголок записки царапал руку, требуя немедленного внимания.
– Как холодно стало! – сказала я, поднявшись, и для наглядности поежилась. Все, теперь единственное, чего хочу – остаться одной и прочитать послание Арсения.
– Поужинаешь со мной?
Издевается он, что ли? Не вовремя как! С одной стороны – записка, которую безумно хочется прочитать, с другой – это возможность посмотреть дом, прикинуть план побега и попытаться что-то интересное и полезное выудить из этого хорвата.
– Хорошо, давай поужинаем. А что в меню?
– Увидишь. – Мужчина снова протянул мне руку.
– Заинтриговал. – Я сжала горячую ладонь.
– Так и было задумано. – Хорват тепло улыбнулся и повел меня обратно в дом.
Мы поднялись на третий этаж. По пути я успела заметить сигнализацию на дверях, видеонаблюдение и весьма бдительных охранников на каждом этаже. Комната Горана оказалась соседкой той, в которую он переселил меня.
– Так ты живешь здесь? – войдя внутрь, я осмотрелась и озадаченно хмыкнула.
По размерам спальня была раза в два меньше, чем моя. В центре стояла круглая розовая кровать с жирными ангелочками на столбах балдахина. Круглая. Розовая. С ангелочками. Твою же мать. На потолке бахвалилась пышной стеклянной бахромой хрустальная люстра, которую сперли из Лувра, не иначе. Окончательно добили меня ярко-золотая лепнина, каменный лев, скаливший зубы у камина, и три фламинго – слава богу, керамические, на кой-то черт воткнутые вокруг огромного, мне по пояс, мутно-белого кристалла у окна. Что за ведьма с ужасным вкусом тут жила?
– Осталось от прежнего владельца. – Посмеиваясь, пояснил Горан, когда мой красноречивый взгляд уперся в его лицо. – В углу, кстати, стояло чучело белого медведя.
– Кошмар!
– Согласен. Поэтому приказал убрать.
– Это радует. – Я облегченно выдохнула. – Тогда вдвойне спасибо за мою нынешнюю комнату, Горан.
– Не стоит благодарить, Саяна. Мне было приятно обставлять ее для тебя. Проходи. – Хорват распахнул дверь на балкон.
Я вышла на него и улыбнулась, увидев небольшой квадратный столик, сервированный на двоих. На белоснежной скатерти стоял прозрачный куб с моими любимыми васильками. Троица стеклянных многогранников с зажженными свечами окутывала все золотистой дымкой.
– Рискну показаться невежей, но понятия не имею, для чего половина этих приборов. – Сев на придвинутый Гораном стул, призналась я, вглядываясь в композицию из трех тарелок – одна в другой, по убыванию размера, и стройные ряды разнокалиберных ножей, вилок и ложек по бокам.
– Сам уже подзабыл, – пряча улыбку, ответил мужчина, заняв стул напротив. – Давай проигнорируем условности и просто насладимся вечером. Согласна?
– Конечно.
Вдалеке мерцала ночной синевой гладь Босфора, прохладный ветер обдувал лицо, вплетаясь в волосы, словно желал украсить мою голову замысловатой прической, на темнеющем небе протаивали первые звездочки. Вокруг витали ароматы, разжигающие аппетит.
Красиво и романтично. А я могла думать только о записке. Можно было бы, конечно, сослаться на необходимость посетить уборную и там прочитать послание Арсения, но кто гарантирует, что мне потом удастся сохранить невозмутимость и не дать этому санклиту все прочитать по лицу? Вот именно, никто. Придется потерпеть.
А острый уголок записки коварно царапал запястье, заставляя не менее острое любопытство расцветать буйным цветом. Интересно, что подумает Горан, если я быстренько все схомячу и убегу в свою комнату? Пришлось стиснуть зубы, чтобы не расхохотаться. Черт, как хочется посмотреть на его лицо в этой ситуации!
– Саяна, что? – забеспокоился он, озадаченный мимикой гостьи.
– Не обращай внимания. – Взяв себя в руки, пробормотала я. – У меня дурная привычка есть – улыбаться своим мыслям.
– Не поделишься?
– Нет.
– Жаль. Мне весьма интересно. – Мужчина подошел к небольшому столику с длинным рядом бутылок. – Надеюсь, что передумаешь. – Он улыбнулся. – А пока скажи, что будешь пить.
– Решил развязать мне язык?
– Раскрыла коварный план!
– Тогда пить буду воду. Без газа и льда, не минеральную.
– Жаль. Кстати, прости – сначала подают блюдо, а потом к нему подбирают напиток. – Горан наполнил мой бокал и подкатил поближе столик, на котором стояла большая плоская тарелка с круглой пузатой крышкой сверху. – Рагу, запеченное в банановых листьях. Вегетарианское.
– Запах потрясающий! – я с улыбкой посмотрела, как он ловко переместил в мою тарелку ужин, завернутый в лист.
– Вот здесь надрезаешь, – Драган осторожно поддел кончиком ножа основание и вилкой развернул «упаковку». – И можно есть.
– Спасибо. – Я с недоверием покачала головой.
Этот мужчина не имел ничего общего с тем хищником из ночи нашего знакомства. Как можно быть таким разным? Какой из них настоящий? Или абсолютно разные люди умудряются уживаться в этом человеке? Каким образом?
– Не вкусно? – он погрустнел, глядя, как моя вилка бесцельно передвигает кусочки овощей, в то время как разум блуждает где-то далеко. – Извини, запекал на углях, горчинка добавилась, нужно было, наверное, в духовке.
Да я сама словно на углях сижу и прожариваюсь в нетерпении, до зубовного скрежета желая узнать, что же в записке Арсения!
– Что ты! – мне стало стыдно – он так старался! – Горан, рагу божественно вкусное! – я отправила кусочек в рот.
– Спасибо. О чем ты думаешь, Саяна?
– О том, что отсюда открывается прекрасный вид. – А ведь рагу на самом деле очень вкусное. – Все города красивы ночью, но Стамбул – нечто особенное. Ты давно тут живешь?
– Нет, переехал из-за сестры. Здесь есть больница, где ей могут помочь. По крайней мере, я на это надеюсь.
– Понимаю. – Мне так хотелось спросить, как со всем этим связан Глеб, но в глубине души я понимала, что хорват уйдет от ответа.
Что ж, каждой загадке – свое время, как говорил мой дед. Разговор неспешно потек дальше, осторожно огибая неудобные темы. Когда воздух наполнился ночной прохладой, ужин закончился.
– Спасибо, Горан. – Я встала.
– А как же десерт? – он тоже поднялся. – Сладкое ты ведь любишь, кажется?
– Прости, уже не уместится. – Мне стоило большого труда сохранить невозмутимость и выдержать его взгляд. – Думаю, лягу сегодня пораньше. Спасибо за все, Горан. Спокойной ночи.
– Хорошо. Но я распоряжусь, чтобы тебе принесли чай с пирогом.
Мужчина проводил меня до соседней комнаты. Едва дверь закрылась и издала писк, который уже был ненавистен, я дрожащими руками достала записку из рукава и развернула. Ну и почерк!
«Саяна, будь осторожна. Горан публично объявил тебя матерью своего будущего наследника. Это смертный приговор. Женщина, беременная от санклита, всегда погибает в родах. Я сделаю все, чтобы помочь тебе. В ближайшее время свяжусь с тобой. Береги себя. Целую». И сердечко.
Эффект разорвавшейся бомбы, говорите? Да уж, он самый. У меня в голове словно действительно вырос ядерный гриб, разметал все мысли и чувства, оставив выжженную пустыню. Я скомкала бумагу и сунула в карман джинсов.
Наивная дурочка. А на что ты рассчитывала? На любовную историю в духе бразильских сериалов? Загадочный красавец-хорват без памяти влюбляется в русскую девушку. Злодеи интригуют, чтобы помешать их счастью, но настоящая любовь побеждает все. Свадьба, титры. Ах, да, и кто-нибудь обязательно впадает в кому. Шмыгая носом, идем на кухню, чтобы вымыть тарелку из-под попкорна.
Как бы не так! Сладко и красиво – это сахарная вата. В жизни по-другому. Я сдержала слезы. Нет уж, не дождетесь. Лежать и рыдать, комкая в руках кружевной платочек, не по мне, не кисейная барышня, спасибо Глебу. Спасение наивных дурочек – дело рук самих дурочек. На этом и нужно сосредоточиться.
Горан
Господь свидетель, врать Саяна не умела совсем. Ее «интрига», чтобы достать из кустов записку Арсения, меня искренне повеселила. А потом стало не до смеха. За ужином девушка сидела, будто на иголках, все ее мысли, очевидно, были о том злосчастном клочке бумаги.
Беспокойство Саяны в итоге передалось и мне. Не замечая вкуса рагу, мог думать только о том, какой будет ее реакция на содержимое проклятого послания. Что делать, если она захочет сбежать? Ведь именно к этому Соболева и готовится в последние несколько дней. Даже интересно, как она намерена это провернуть. Что ж, подождем. Но важно иное – я не могу отпустить ее, и не только потому, что тогда девушка сразу попадет в лапы Лилианы, но и по другой причине.
Сложно признаваться в этом даже – или особенно – самому себе, но Саяна нужна мне. Нужна, как воздух. Очевидно, я нашел ту самую. Ради которой рожден. Перед которой сочту за счастье встать на колени. Что подчинит меня себе и нарисует иную судьбу. Ту, что три бесконечных унылых столетия просил у высших сил, глядя в звездное небо. Похоже, хищник встретил, наконец-то, свою укротительницу.
