Елена Амеличева
Санклиты. Кара Господа
Меня подвела гордыня. Один из самых тяжких грехов. Не надо было торопиться. Тогда и моя Гюльчатай была бы жива. В ней рос бы наш ребенок. И Саяна не попала в лапы этого исчадия ада. Что он с ней сделает? Ведь она женщина! Лучше бы убил сразу!
Шаги по коридору заставили насторожиться. Заскрежетали замки, дверь распахнулась, свет укусил в глаза, заставив зашипеть от боли и прикрыться рукой. Зацокали каблуки, напомнив присказку о том, что перестук шпилек – это Дьявол копытами бьет, в подвал вплыло облако приторно-сладкого парфюма. Что ж, похоже, сейчас я заплачу за все, что сделал.
– Так вот ты какой! – протянул женский голос.
Я проморгался и посмотрел на женщину, что с интересом оглядывала меня. Красивая, но даже с первого взгляда видно – испорченная. Видел досье на нее. Санклитка, даже старше Драгана, чистокровная, зовут Эльшбетта, но имя поменяла, назвалась Лилианой, в честь прародительницы своего клана.
– Значит, это ты пытался убить мою дочь, – отбивая каблуком нервный ритм, сказала она. – А как же «не убий», святоша?
– Заповедь касается людей, а не санклитов.
– Выкрутился, – Лилиана зло усмехнулась. – Тогда скажи мне, это стоило твоей жизни, идиот?
– Стоило.
– Даааа? Такое самопожертвование! Как интересно! – глаза этой дьяволицы полыхнули огнем. – А жизни твоей сестренки тоже стоило? И девки твоей, Охотницы?
Я промолчал, стиснув зубы.
– Так щедро разбрасываешься жизнями, дружок! Глупо, очень глупо!
– Ты трепаться пришла или убивать?
– Убивать? – дрянь расхохоталась. – Не льсти себе, мальчик. Ты всего лишь мышка в моих коготках. А кошки с мышками любят поиграть! – она кивнула амбалам, что зашли следом. – Приступайте.
Мужчины подошли ближе. Били с умом, метко, чтобы причинить максимальное страдание, но не убить и не дать потерять сознание. Между вспышками боли я пытался вспомнить молитву, но все слова вылетели из головы. Остались только ощущения – словно тело один сплошной оголенный нерв, который поджаривают на медленном огне.
– Достаточно, – вмешалась Лилиана. Я лежал у ее ног, ловя ртом воздух и бездумно глядя на острые мыски туфель. Долго так не выдержать. Иллюзий не питаю. Боль кого угодно превратит в простое животное, молящее о пощаде. – На сегодня хватит. Продолжим завтра.
Глава 2. Заноза
Саяна
Не знаю, что было в капельнице, но я опять проспала весь день. Несмотря даже на не очень веселые открытия последнего времени. Проснулась от того, что кто-то прикасался к моему лицу. Было приятно. В глазах двоилось, картинка плыла. Рядом сидел человек. Кажется, женщина. Короткие темные волосы.
– Гуля? – спросонок предположила я.
– Почти угадала, дочка. Нюргюль. Хочешь, зови Гулей.
По-русски она говорила с явно выраженным акцентом. Похоже, в Турции русский язык знают все.
– Кто вы? – хотелось приподняться, но тело, наполненное приятной истомой, отказалось.
– Медсестра, ухаживаю за тобой. – Теплые мягкие руки вновь заскользили по моему лицу.
– Вот увидишь, после этого крема еще красивее станешь, дочка! Ни следа не останется! Уже и отек сошел, и ссадины зажили, и синячка почти не видно.
– Где я?
– В доме господина Горана.
Спрашивать, почему дверь закрыта, полагаю, бесполезно.
– Почему все плывет?
– Это обезболивающее. Не тревожься, дочка, быстро пройдет. Сейчас на ручки твои новую повязку наложу, и пройдет. Не тошнит тебя?
– Нет. Спасибо, Нюргюль.
– Пожалуйста, моя хорошая. – Женщина быстро перебинтовала ладони и положила руки мне на грудь. – Почти зажило все. Вот господин доктор сегодня придет, порадуется. Вчера дважды приходил, ты спала. Перепугала ведь ты нас, дочка!
– Чем?
– Господин Горан принес тебя без сознания, шок тяжелый был. Боялись очень за тебя. Господин Горан всю ночь около тебя провел, глаз не сомкнул. Все к дыханию твоему прислушивался. Белее простыни сидел. Даже господину доктору уезжать запретил, он здесь ночевал.
Вот это новости!
– Покушать тебе надо, дочка. Сейчас принесу.
Нюргюль была права. Когда она вернулась с подносом, ко мне уже вернулась четкость зрения. Аппетит же возвращаться не спешил. Под уговоры женщины я запихнула в себя пару ложек овсянки и отодвинула тарелку.
– Ты несколько дней не ела. – Нюргюль укоризненно покачала головой. – Что господину Горану скажу?
– Давай сама скажу. – Коварно предложила я, невинно улыбаясь. – Пусть приходит.
– Передам, передам. Отдыхай. Кнопка вот у кровати – нажми, если что нужно, приду. Если переодеться – подбери в шкафу. Все чистое, новое. – Она забрала поднос и ушла.
Да уж, передай ему. Жду не дождусь. Соскучилась, сил нет!
Ожидая, когда «господин Горан» навестит свою заключенную, я переворошила шкаф в надежде найти джинсы и футболку. Как бы не так. Платья, платья, платья. Блузка! Юбки. Секси-брючки. Комбинезоны. Нет уж, не дождетесь!
Тщательно оглядевшись – нет ли видеокамер, я достала из пакета черные трусики с кружавчиками, оторвала бирки, быстро натянула их, вскользь заметив, что колени – сплошной желто-зеленый синяк, и надела шелковый черный халат, расшитый серебряными нитями. Очень красивый, кстати.
От нечего делать рассмотрела комнату. Большая. Десяток светильников в нишах на светло-коричневых стенах деликатно освещал ее, делая похожей на женский будуар. В центре огромная кровать с резной спинкой и персиковым бельем. Спасибо, хоть без балдахина. Шкафчики, пуфы, туалетный столик – все в бежевых тонах, с круглыми бочками и изысканной отделкой. Шоколадный пушистый ковер на полу во всю комнату. Удивительно мягкий, приятно босиком ходить. На стене огромная плазма.
Как-то все слишком… бездушно, что ли. Без индивидуальности. Безликая комната, мертвая. Нет маленьких штрихов, милых сердцу – фото, картин, фигурок, цветов, книг, журналов, памятных сувениров, любимой чашки, наконец, со смешным рисунком и поцарапанным бочком.
Деликатный стук в дверь вывел меня из размышлений. Серьезно? Стучит в дверь, которую сам же запер? Да это же то же самое, что пытаться сделать прическу человеку, с которого только что собственноручно снял скальп!
Я хмыкнула. Забавная метафора. Кровожадная, но точная.
– Войдите. – Нарочито громко разрешила я.
Тонкий писк кодового замка и дверь открылась.
– Здравствуй, Саяна. Как ты?
Спокойствие. Где его взять?
– Здравствуйте, господин Горан. А вы как думаете? Я под замком в чужом доме с решеткой на окнах. Ношу чужую одежду. На мне даже трусы чужие, показать?! Стараюсь изо всех сил не думать, что сделали с моим братом. Понятия не имею, что будет со мной. Вообще не понимаю, что произошло у вас с Глебом. И совершенно не знаю, что делать. Такой ответ подойдет?
Мужчина протяжно выдохнул. Он плохо выглядел. Как и в моих отрывочных воспоминаниях, лицо было серое и уставшее, с коричневыми кругами под запавшими глазами. Мне стало жаль его, несмотря на всю злость. Может, потому что он был одет в черную рубашку и черные же джинсы, чем напомнил Глеба.
– Я пленница, Горан?
– Нет.
– Нет? То есть могу уйти в любой момент?
– Нет.
– Ты издеваешься?! – все внутри меня закипело.
– Саяна, сейчас ты должна быть здесь, только так я могу обеспечить твою безопасность.
– Тебя никто об этом не просил. Мне не нужна твоя защита!
– Ты не знаешь…
– Да потому и не знаю, что ты ничего не объясняешь! Что вообще произошло? Почему мой брат причинил вред твоей сестре? Кому ты отдал его? Кто эти люди? Что с ним?
– Я не могу дать тебе ответы на все вопросы.
– То есть запереть в своем, как я понимаю, доме, ты можешь, а аргументировать, почему, не в состоянии?
– Для твоей безопасности. – Устало повторил мужчина.
– Что с Глебом? Отвечай, у меня есть право знать! Ну что ты молчишь, говори же! – сорвавшись, я с силой ударила его в грудь кулаком. – Что с Глебом? Он жив? Жив? Говори же!
Горан отшатнулся, прижал руки к груди и скривился. Ему явно было очень больно.
– Извини, – покаянно прошептала я, сделав шаг к нему.
– Все нормально, – выдохнул он и выставил вперед ладонь, не давая приблизиться. Пальцы были испачканы кровью.
Я ахнула. Значит, Гуля действительно ранила его, мне не привиделось. А я ударила прямо в ранение!
– Ты с ума сошел? Тебе надо в больницу!
– Нет. Рану уже обработали, заживет. – Лицо Горана стало еще белее.
Прижимая руку к груди, он тяжело дышал. Половина рубашки пропиталась кровью. В воздухе повис густой тошнотворный запах железа.
– Ты совсем псих?! Надо вызвать скорую! У тебя же кровотечение!
– Саяна, пожалуйста, нет.
– Сядь хотя бы. Давай помогу.
– Не подходи ко мне. – Хрипло прошептал мужчина. – Не подходи. Это опасно. – Сделав шаг назад, он оперся на стену, но рука поехала вниз, оставляя красную полосу.
– Не говори ерунду! – я едва успела подхватить его.
Зарычав, как раненый хищник, мужчина попытался оттолкнуть мою руку, но сил у него не хватило.
– Не рычи на меня! – рявкнула я, поднырнув под него. – Держись, хватит дурить!
Какой тяжелый! Каким-то чудом мне удалось посадить его на кровать. Пока пальцы расстегивали пуговицы рубашки, голубой бинт на ладонях стал багровым. Все еще хуже, чем казалось. Прямоугольная плотная повязка на ране раздулась и сочилась кровью.
– Не надо, – прошептал он. – Оставь.
– Дай посмотрю, я медик по образованию, мать Тереза по призванию. – Мне удалось нервно пошутить. – Аптечка есть?
– Где-то там. – Мужчина попытался указать на шкаф, но скривился от боли.
Я выдвигала полки одну за другой. Кажется, попадался большой белый кейс с красным крестом, когда искала белье. Да, вот он. Тугие защелки забинтованными руками открывать – то еще издевательство.
– Скотство! – прошипела я и стащила повязки.
Другое дело. Щелк, щелк. Как орехи колоть. Так, что мы имеем? Ого, да здесь только рентгена нет! Все остальное в наличии – от пластыря до дефибриллятора. Мини-госпиталь прямо! Тяжеленный, зараза! Я еле дотащила «аптечку» до кровати и поставила ее рядом с Гораном.
– Как ты?
– Пока жив. – Он попытался усмехнуться. – Зачем ты сняла бинты?
– И это говорит мужчина, который отказывается ехать в больницу? Не смеши!
Я едва дотронулась до повязки на его груди, и она отвалилась с противным хлюпаньем. Выглядит скверно. Да, рану обработали, зашили, но ткани вокруг воспалились, а некоторые швы попросту разошлись. Из-за моего удара.
– Прости, пожалуйста, это из-за меня.
– Ты кинжал в мою грудь не втыкала.
– Горан, ты из принципа противоречишь всему, что я говорю и делаю?
– Саяна… – Ему почти удалось засмеяться. – Не сейчас, прошу тебя.
– Хорошо. – Я положила руки на его плечи и внимательнее рассмотрела рану.
Что-то странное торчит из нее, какой-то острый обломок. Стоило осторожно к нему прикоснуться, как Горан застонал.
– Потерпи, пожалуйста. Я пытаюсь понять… Дай догадаюсь, снимок ты не делал, так?
– Нет.
– А зря. Нельзя было просто так зашивать. У тебя в груди осколок, похоже, от кости. От моего удара он сдвинулся.
– Сможешь достать?
– Он уходит глубоко в грудину. Может проткнуть сердце, повредить артерию.
– Поверь, если бы эта кость вошла в сердце, мы бы заметили.
– О чем ты?
– Неважно. Достань его, Саяна, пожалуйста.
– Горан, я едва не убила тебя. Ты хочешь, чтобы я завершила начатое? Это же не заноза какая-нибудь!
– Я живучий, не переживай. Меня весьма нелегко убить.
– Представляешь, как это больно?
– Саяна, или ты это сделаешь, или придется самому.
Я выругалась себе под нос. Да уж, он на это способен.
– Уверен?
– Да.
Я надела перчатки, продезинфицировала все, что смогла, нашла в кейсе щипцы и осторожно подцепила осколок. Он поддавался с трудом. Лоб Горана покрылся испариной. Мужчина зарычал, положив голову на мое плечо. Его горячее дыхание обжигало шею, по телу разбегались мурашки. Кость казалась бесконечной. Когда кончик вышел из раны, длина была не менее ладони. Вряд ли это от ребра. Но тогда откуда?
– Вынула.
– Спасибо, Саяна.
– Возьмешь на память? – я вытерла кровь с его груди.
– Не сентиментален. – Мужчина улыбнулся. – Оставь трофей себе.
Мне показалось, что выглядит он уже значительно лучше. Конечно, так не бывает, ему еще долго восстанавливаться. Удалось бы только избежать осложнений. Надо бы пару швов наложить. Там, где они разошлись. Хотя… Я всмотрелась в рану. Края будто подтянулись, красноты вокруг не так много, как казалось. Чертовщина какая-то.
– Наложишь повязку? Или будешь любоваться? – в глазах Горана опять плясали чертенята.
Цвет лица ровный, дыхание спокойное. Минуту назад он умирал у меня на руках, а сейчас уже подкалывает.
– Быстро тебе полегчало.
– Говорю же, я живучий.
– А если бы этот кусок кости тебе в сердце попал? Что было бы?
– Даже не представляешь. – Он с улыбкой покачал головой. – Саяна, меня многие пытались убить, но только тебе почти удалось.
– Очень смешно.
– Даже не представляешь, насколько. Такие у тебя гены.
– В каком смысле?
– В прямом. Опасное ты создание!
– Может, тебя еще раз стукнуть?
– Прости, у меня дурное чувство юмора.
– Как и ты сам.
– Согласен.
– Антибиотиков курс пропей хотя бы недельку, хорошо? – я быстро наложила новую повязку и сняла перчатки.
Ладони вспотели и начали чесаться. Ранки щипало от пота.
– Теперь моя очередь тебя лечить. – Мужчина осторожно взял мои руки в свои. – Раз уж мы играем в докторов сегодня.
– Я бы лучше в вопрос-ответ поиграла.
– В эту игру мне не выиграть. Но когда у меня будут ответы, ты первая их узнаешь. – Он вгляделся в мои ладони, как хиромант. – Говорят, если изменить линии, изменится и судьба.
– Тебе ручку не позолотить?
Горан расхохотался, запрокинув голову.
– Откуда ты такая взялась?
– Из тех же ворот, что и весь народ. – Пробормотала я. – Ответь хотя бы на один вопрос.
– Хорошо. – Он ощутимо напрягся.
– Зачем тебе комната с решеткой на окне, полная женской одежды, косметики и прочей ерунды? Ты же не маньяк, закопавший труп жены в саду?
В этот раз Горан смеялся так долго, что я уже начала опасаться, что швы разойдутся.
– Саяна, – вытерев выступившие от хохота слезы, он посмотрел мне в глаза. – Это вообще не мой дом. Я его только что купил. Все, что внутри, закупали мои люди. Твои вкусы они не угадали, очевидно. Извини, у них было мало информации и времени.
– Ясно. – Я смотрела, как он колдует над моими руками в точности, как в ту ночь, когда забрали Глеба, и чувствовала, как ноет сердце, словно у меня в груди такая же «заноза», как была у Горана.
И только в его власти ее вытащить и исцелить мою боль.
Глава 3. Глаз бури
Глеб
Я хотел быть сильным, но вновь услышав шаги по коридору, сжался в комок. Скоро пытка продолжится. На теле уже не осталось живого места. Даже дышать мучительно больно. Вряд ли в наличии не сломанные ребра. Да и от меня самого уже ничего не осталось. Господь, дай сил! Лучше умереть, чем молить о пощаде эту бессмертную дрянь!
Я стиснул зубы, стараясь не дрожать из-за звука открываемого замка. Свет. Заставил себя открыть глаза и увидел потрепанные стоптанные ботинки. Новенький? Обувь тех, кто приходил меня избивать, навсегда отпечаталась в памяти – сложно забыть то, чем тебе выбивают зубы.
– Поднимайся, сынок, – мужской голос был добрым. Сильные руки подхватили меня под локти. Я застонал от ошпарившей тело боли. – Прости, придется потерпеть. Обхвати за шею. Надо торопиться.
Мы вышли в коридор. На полу лежали те мужики, что избивали меня. Издалека доносился шум драки. Но сейчас было не время выяснять, кто меня спасает и почему. Главное, появился шанс. Не глядя по сторонам, я сосредоточился на том, чтобы передвигать ноги как можно быстрее.
– Дошли! – мой спаситель забрался в вертолет, что стоял в саду и протянул руку. Когда задница опустилась на сидение, я едва не разрыдался. – Уходим, ребята, быстрее! – парни в камуфляже запрыгнули в вертушку, и она взвилась в воздух.
– Кто вы? – пришлось сильно постараться, чтобы голос не дрожал. – Охотники?
– Нет. – Мужчина в вышитой безрукавке, больше похожий на продавца с турецкого рынка, улыбнулся. – Наблюдатели. Меня зовут Музафер.
Вертолет приземлился, меня отвели в какое-то здание. Музафер помог смыть кровь и долго обрабатывал мои раны. Я шипел сквозь зубы от ужасных ощущений, но у него были волшебные руки – боль утихла, едва мужчина закончил перевязку.
Когда он собирал в пакет для мусора пропитанные кровью ватные тампоны, в комнату вошла женщина. Невысокая, в возрасте, с фиолетовыми волосами. Окинув меня взглядом, она изогнула бровь и уставилась на Музафера.
– А где Саяна?!
– Ее там не было. – Ответил он.
– Но как же маячок?
– Маячок был у него, Лизавета, – мужчина кивнул на меня и, достав что-то из моей грязной одежды, что лежала на полу, протянул ей. Кажется, это тот стеклянный синий глаз, что сунула мне в карман Саяна, до того, как меня утащили слуги Лилианы.
– Кто вы? – вмешался я. – Откуда знаете мою сестру? Что вам от нее надо?
– Поменьше вопросов, молодой человек! – женщина поморщилась. – И пора нам уже перейти на «ты».
– С какой стати?
– С той стати, что я – твоя бабушка! – рявкнула она и тут же предупредила, – все расспросы – потом! Музафер, отправь кого-нибудь за вещами этого идиота!
Саяна
Горан ушел. Я долго сидела на кровати, глядя на окровавленный осколок кости. Моя злость на таинственного хорвата стихла. Ничего не добавилось в понимании того, что происходит, но пришло четкое осознание – во мне нет страха перед ним. И, главное, в глубине души, даже не желая признаваться себе самой, я доверяю этому мужчине.
Но это не отменяет жгучих вопросов, что крутятся в моей голове, и кусают, кусают, кусают – как оголодавшая мошкара. Где Глеб? Кому Горан его отдал? Что с ним сделают? Увижу я его когда-нибудь? Могу ли чем-то помочь? Какая судьба ждет меня саму? Что мне делать? Ждать или предпринимать какие-то пока неведомые действия? Почему все так?
Писк двери развеял туман мучительных раздумий. Руки сами собой укутали окровавленную костяную занозу из груди хорвата в медицинские салфетки и накинули сверху легкое покрывало. Это было сделано на инстинктах, без участия разума. Почему, зачем? Какую тайну Горана я пыталась сохранить, защитить от посторонних глаз? Без понятия.
В приоткрывшуюся дверь бочком, опасливо поглядывая на меня, протиснулся мужчина. Осторожный маневр он проделал с грацией гориллы, что пытается влезть в смокинг – живот больше, чем у Паваротти в самые «круглые» годы, норовил застрять и оставить своего хозяина сучить конечностями, как жук, попавший в ловушку между стеной и плинтусом.
А ведь это тот самый Эркюль Пуаро! Помню его смешное лицо – круглое, просто идеальный круг, маленькие карие глазки прячутся в складках, нос-пуговка, а под ним роскошные усы с кокетливо закрученными вверх кончиками. Мужчина склонился надо мной, когда Горан внес меня в дом и положил на кровать в этой комнате. Наверное, это и есть доктор, о котором упоминала Нюргюль.
– Здравствуйте, госпожа Саяна, – произнес гость неожиданно высоким для такого массивного существа голосом.
– Здравствуйте.
Его дрожащие руки поспешно закрыли дверь. Я усмехнулась, поняв причину суетливых телодвижений. Боится, что пациентка сбежит. Что ж, спасибо за поданную идею, учту на будущее как вариант.
– Здравствуйте. – Мужчина вернул на место галстук, скособоченный во время маневров с дверью, и одернул пиджак. – Я доктор. – Словно в подтверждение своих слов прижав к животу черный саквояж – как у врачей в средние века, он замер, глядя на меня.
– Рада за вас. – Облегчать ему задачу я не собиралась.
– Эм-м… – Пуаро вновь засуетился.
Сначала сделал пару шагов к кровати, потом посмотрел на столик и направился к нему, по пути вновь передумал и, все же поставив сумку на край кровати, щелкнул замочком.
– Не возражаете? – запоздало попросил разрешения забавный субъект, замерев над раскрытым саквояжем, который теперь напоминал распахнутую пасть голодного чудища.
– Возражаю. – Я не смогла отказать себе в удовольствии немного потроллить его.
Что ж, он отлично знает, что меня здесь держат незаконно и без согласия – кодовый замок на двери весьма красноречиво об этом свидетельствует, так что имею полное право.
– Простите. – Мужчина сконфуженно покраснел и сгреб сумку в охапку.
Он вновь хаотично перемещался по комнате с прижатым к груди раскрытым саквояжем, как бильярдный шар по зеленому сукну стола, получив знатный пинок от беспощадного кия, пока не поставил сумку на подоконник.
– Туда тоже нельзя. – С трудом сдерживая смех, уточнила я, но его несчастное лицо вынудило прекратить издевательства, – простите. Можно, это просто шутка.
– А, ясно. – Растерянно пробормотал Пуаро.
Чтобы скрыть замешательство, мужчина вновь запустил руки по локоть в саквояж. Вооружившись тонометром – надо же, с «грушей» для нагнетания воздуха, и фонендоскопом, он явно стал выглядеть более уверенным в себе. Наверное, сработала привычка – ведь пациент почти всегда находится в подчиненном положении относительно врача, который является хозяином ситуации. Осторожно закрепив манжетку на моей руке, он ловко надул ее, работая кулаком, и повернул клапан, позволив воздуху с шипением выйти.
– Так. – Маленькие глазки вгляделись в циферблат тонометра. – Давление в норме. – Сунув в уши кончики фонендоскопа, Пуаро погрел кругляш с мембраной о ладонь и лишь потом приложил к моей груди. – Сердцебиение хорошее. Позволите? – его пальцы оттянули вниз мои нижние веки. – Отройте, рот, пожалуйста. – Прямоугольник смотровой одноразовой «ложки» нажал на корень языка. – Вы в полном порядке. Есть какие-либо жалобы? – уже вполне деловито осведомился мужчина напоследок, убирая инструменты в саквояж.
А вот успокоился ты рано, доктор!
– Жалобы есть. – Я широко улыбнулась. – Самая главная – на незаконное лишение свободы. Учитывая тот факт, что у меня гражданство другой страны, инцидент носит международный характер. Вы со мной согласны?
Спасибо просмотренным тягучими зимними вечерами бесконечным сериалам – нахваталась юридической терминологии!
– Госпожа Саяна, простите, это не моя компетенция. – Забормотал врач, отступая. – Не знаю, что…
– Вы соучастник преступления! – перебила я. – Даже интересно, где вас будут судить? В Турции или России? Надеюсь на последнее. Русские тюрьмы вам точно не понравятся!
– Мне приказал господин Горан! – едва не плача взмолился эскулап. – Выбора не было!
Ах, так?! Хорошо, зайдем с другого конца.
– Знаете, а ведь я могу сделать так, что господин Горан будет вами очень, очень недоволен!
– Госпожа Саяна, простите, но…
– Что сделает ваш хозяин, когда услышит, что вы нагло пытались лапать его пленницу? – нет, надо усугубить. – Даже хуже – залезли рукой в ее трусики!
– Пощадите! – из пуговок глаз, полных ужаса, по круглому лицу потекли слезы. – Не надо! – мужчина сложил на груди дрожащие руки. – Он же убьет меня!
На секунду я устыдилась своих манипуляций. Черт, уже самой на себя противно. Но потом вспомнила окно с решетками и упавшее в пятки сердце. Что ж, если за свободу предстоит бороться, придется справиться с брезгливостью и признать, что тут все средства хороши. Лишь бы только выбраться из этой клетки!
Я немного помолчала, чтобы дать Пуаро время утонуть в ужасе и дойти до нужной кондиции. Глазки бегают, нос хлюпает, мокрые от слез щеки дергаются, один кокетливо закрученный вверх кончик роскошных усов намок и сполз к уголку рта. Так, судя по его виду, скоро врач понадобится ему самому, хватит. Надо же, хорвата он боится больше, чем перспективы попасть в русскую тюрьму! Кто же ты такой, мой таинственный красавец?
– Знаете, мне очень не хочется, чтобы господин Горан вас убил. – Я постаралась выглядеть милосердной. – Поэтому, если вы сможете кое-что сделать…
Рыбалка началась! Мы смотрели в глаза друг другу – я с состраданием к его нелегкой судьбе, а он – в лихорадочной попытке понять, что делать. Молчание было нелегким, но если бы мне не удалось выдержать паузу, он точно пошел бы на попятный, почуяв мою слабину. Но раздалось характерное для открытия рта чмоканье и…
– Чего вы от меня хотите? – давшим «петуха» визгливым голосом спросил Пуаро. – Все, что смогу… – Врач всхлипнул. – Только, пожалуйста!..
Наживка проглочена вместе с крючком. Да что там, вместе с удилищем! Вот только так противно, что совсем не радует. Но это не то, о чем мне нужно сейчас думать. Вспомним о решетке на окне. Хм, уже легче.
Я с трудом удержалась, чтобы не упасть ему в ноги со слезными мольбами вывести меня из этого дома – любым образом, согласна залезть в его огромный саквояж! Но и так понятно – на это эскулап не пойдет, иначе Горан лично разорвет его голыми руками, уж лучше тюрьма. Да и беспрепятственно миновать охрану нам не грозит. А она точно есть. Нет, этот призрачный шанс нужно использовать с умом и пользой. Другого может и не быть.
– Я ничего не скажу вашему хозяину, если, – голос тоже «дал петуха», пришлось откашляться, – если дадите позвонить по вашему сотовому.
– Госпожа Саяна! – вновь взмолилась моя жертва. – Но господин Горан…
– Выбирайте! – жестко перебила я. – О звонке никто не узнает. А если не дадите телефон, все расскажу вашему хозяину! Он явно не потерпит сексуальных домогательств к своей, – самой интересно, какой у меня тут статус, – пленнице!
– Возьмите. – Сдавшись, Пуаро дрожащими руками протянул мне сотовый.
Спасибо, Господи! Я выхватила его у мужчины, как оголодавшая мартышка банан, и поспешила уйти в другой угол комнаты. Как хорошо, что номер брата намертво «прошит» в моей памяти! Ведь других попросту не помню!
– Ч-ч-ерт! – пальцы дрожали и промахивались, вспотевшие руки едва удержали скользкий гаджет.
Даже сенсорный экран покрылся влажными разводами, что еще сильнее усложнило задачу. И чем были плохи простые кнопки?! Наконец я смогла набрать номер и замерла. Потекли гудки. Ненавижу этот звук! Щелчок. Только не голосовая почта, умоляю! Все равно брат никогда ее не проверяет, паразит!
– Слушаю.
Скупое, короткое слово, но меня окатило бешеной волной нежности. Мой родной, хороший! Живой!
– Глебка! – выдохнули в трубку искусанные губы. – С тобой все хорошо? Ты в безопасности?
Секундное замешательство.
– Саяна?! Где ты?!
Как будто я знаю!
– Понятия не имею! В доме Горана. Все хорошо, просто…
– Послушай меня! – голос брата стал суровым.
Легко представилось, как на его лице заходили желваки, взгляд стал жестким, а сам он собранным, как гепард перед прыжком.
– Не верь ему, поняла? Он очень опасен! Не спорь с ним. Не зли. Будь послушной. Я найду тебя. Мы поможем…
Связь прервалась.
– Нет! – из груди вырвался стон. – Только не сейчас! Пожалуйста! – пальцы вновь лихорадочно защелкали по экрану. Вне сети. Как всегда!
– Да что же это такое! Чтоб вас всех! – я зарычала и отшвырнула бесполезный гаджет на кровать, а сама села на ее край, глотая слезы.
Когда удалось взять себя в руки, оказалось, что мужчина уже сбежал, прихватив сотовый. Я невесело усмехнулась. Удрал, как только представился подходящий случай. Кто бы сомневался! Даже писка двери, кстати, не слышала. Может, надо было у него карту-ключ потребовать? Поздно уже. Да и не отдал бы он ее, разумеется – ведь страх перед господином Гораном сильнее всех кар небесных, что способна обрушить на его голову какая-то девчонка.
«Не верь ему, поняла? Он очень опасен! Не спорь с ним. Не зли. Будь послушной. Я найду тебя. Мы поможем…» Что Глеб имел в виду? То, что хорват не пушистая умильная шиншилла с глазками-бусинками, которую можно угостить вкусняшкой, я уже уяснила. От мужчины веет опасностью. И все же… должна признаться – хотя бы самой себе, к нему неимоверно сильно тянет! Хоть убейте, не знаю, что в нем так цепляет! Вообще красивых мужиков не люблю. Много раз, пообщавшись с такими, понимала, что «начинка» под «люксовой упаковкой» заставляет убегать – и чем быстрее и дальше, тем лучше для психического здоровья.
У Горана словно какая-то власть надо мной, как у вампира над однажды укушенной жертвой. Его взгляд просто гипнотизирует – стоит утонуть в этих глазах непонятного цвета, как весь окружающий мир блекнет, глохнет, уходит на задний план и растворяется. Чертовщина!
«Я найду тебя». Как хочется надеяться! А с другой стороны, что-то внутри протестует. Ей-богу, никогда не была в таких «растрепанных чувствах»! Да и вообще ощущение такое, будто нахожусь в эпицентре урагана, в пресловутом глазе бури. Все вокруг бушует, меняется ежесекундно, готовое сожрать, перемолоть, сломать и выплюнуть, как ненужный хлам, на свалку истории, но… Рядом стоит он. С упрямо сжатыми губами. Спокойный. Сильный. Уверенный. Надежный. И под его властным взглядом все «вихри враждебные» стихнут, улягутся у его ног послушно, как собачонки. И все будет хорошо.
Я хмыкнула. Что со мной вообще происходит? Стокгольмский синдром расцветает буйным цветом или попросту кое-что уезжает не спеша, тихо шифером шурша? Может, всему виной то, что секса давно не было, вот и начала облизываться на лакомые кусочки в виде незнакомых хорватов? Тогда простите, так уж я устроена – «нет сношений без отношений», как говорит Глеб.
С губ вновь сорвался протяжный стон. Твою мать, зачем я вообще об этом подумала? Ведь воображение сразу же услужливо нарисовало несколько весьма красочных картин с Гораном, который обнимает и…
Все, хватит! Я вскочила и начала ходить по комнате, как разъяренный хищник по клетке. Лучше подумать о том, что имел в виду Глеб, когда сказал «Мы поможем» – перед тем, как связь оборвалась. Кто эти, опять же, таинственные «мы»? Хотя, кто бы они ни были, у них никаких шансов против Горана.
Кажется, думать удается только о нем. Чувствую, этот хорват рано или поздно сведет меня с ума! Кстати, нужно выбросить окровавленный осколок кости, который я спрятала от незваного гостя.
Зачем, кстати?
Горан
Боль стихла, рана затянулась. И я сразу же пожалел об этом, потому что она отвлекала меня, не давала вспоминать эти потрясающие ощущения – Саяна рядом, так близко, что можно вдыхать аромат кожи и волос! А прикосновения ее пальчиков к моей груди! Даже ужасная боль от санклитской кости в грудине в тот момент перестала чувствоваться. Вспомнились слова Наири – «Когда-нибудь ты тоже полюбишь, Горан. Увидишь». Похоже, ее проклятие сбывается.
Я уже все знал о Саяне, не составило труда навести справки. Господь привел ко мне настоящего ангела. Какая ирония – она спасает жизни, а я их отнимаю! С губ сорвался стон. Так хочется снова ее увидеть! Утонуть в глазах, гадая, что это за оттенок. Когда зашел к ней в комнату, сердце забилось так, словно хотело выпрыгнуть в ладошки Саяны. В девушке не было страха передо мной. Гнев, раздражение, злость. Но она не боялась, это точно.
Я прикрыл глаза, воскрешая в памяти прикосновения нежных рук, касание ее дыхания, звук голоса, и зарычал от удовольствия. Откуда в этой смертной такая власть над Бессердечным Гораном Драганом?! Ведь она еще и Соболева! Потомственная Охотница! Господь всемогущий, за что ты так со мной?!
