Елена Амеличева
Санклиты. Кара Господа
Глава 3. Первозданная стихия
Саяна
Ночью меня разбудила шикарнейшая гроза. От зигзагов молний, яростно рвущих небо в клочья, в комнате было светло, как днем. От грохота грома, рискуя разбиться, дрожали стекла. А ветер завывал так, словно ему под хвост перца насыпали. Красота!
Я закуталась в плед и вышла на балкон, нельзя пропускать такое зрелище! Порывы ветра толкали меня в грудь, рвали волосы, словно хотели снять скальп, но я глаз не могла отвести от этой первозданной красоты и мощи, и любовалась бы до утра, если бы сильные руки не обхватили сзади. Матерясь, как пьяный патологоанатом, Горан силком уволок меня с балкона. Держа одной рукой, закрыл окна и двери и оттащил подальше.
– Саяна!!! Ты с ума сошла?! А если бы?.. Что ты творишь?! – рявкнул он, вздрагивая при каждой вспышке.
– Не рычи на меня! Гроза – мое любимое зрелище!
– Кто бы сомневался!
– Драган!
– Что? Женщина, ты с ума меня сведешь! У тебя инстинкт самосохранения вообще, что ли, атрофирован?
– Раз я еще здесь, то, наверное, да!
Едкие слова попали в цель – Горан побледнел и отошел на несколько шагов. Я вздохнула. Вот так всегда, сначала ляпнуть, а потом подумать.
– Прости, – я подошла к нему.
– За что? Ты права.
– Нет, не права. – Моя ладонь легла на его грудь. – Простишь?
– Саяна, не существует того, что я тебе не смогу простить. – Он накрыл мою руку своей и опять вздрогнул всем телом. – И ты извини, я не должен был кричать на тебя. Но когда увидел, как ты там стоишь, прямо под молниями!..
– Ты боишься грозы?
– Не по-мужски, да?
– У всех свои тараканы в голове. – Я пожала плечами. – Меня вот пауки до инфаркта доводят.
– Знаю. – Он улыбнулся. – Все, ложись спать. И больше к балкону даже не думай подходить! Или завтра я тебе паука-птицееда принесу и положу на подушку! – санклит, вновь вздрогнув, покосился на окно. – Ну и ночь!
– Если хочешь, оставайся.
– Не шутишь?
– Я не настолько злая.
– Поспорил бы с этим утверждением!
– Нет, ну если не хочешь…
– Хочу.
– Тогда ложись. – Я залезла в постель и похлопала по одеялу. – Но предупреждаю – будем лежать и дружить.
– Как скажешь, безбашенная моя. – Мужчина быстро разделся и лег под одеяло.
– Ты так вздрагиваешь, что кровать трясется. За что ты так не любишь грозу? Это же божественно красиво! – я легла на бок и оперлась на локоть.
– Это опасно и красивым не кажется. – Парировал он, повернувшись ко мне. – А если серьезно, когда я был маленьким, молния попала в отца, был пожар, мы с сестрой пытались его вытащить, обгорели до костей. – Горан помотал головой, словно прогонял тягостные воспоминания. – Эту боль, запах горящей плоти я никогда не забуду. Если бы мы не были санклитами, умерли бы. Катрина после этого начала сходить с ума. Вот, как-то так.
– Прости. – Я подвинулась к нему и обняла. – Это страшно. Мне очень, очень жаль, что вам пришлось такое пережить. Как хорошо, что ты санклит!
– И это говорит Охотница! – поддел санклит, осторожно прижимаясь ко мне.
– Какая из меня Охотница? – фыркнула я, гладя его спину.
– Прекрасная, сногсшибательная, обольстительная, – прошептал он, дрожа уже по другой причине.
Я молча нашла его губы, и мы застонали в унисон. Моя рука скользнула в его волосы.
– Саяна, родная моя, мне надо уйти, – прохрипел Драган, пытаясь отстраниться. – Я лучше буду бояться грозы в одиночестве, чем потеряю самоконтроль и обижу тебя.
– А кто тебя отпустил, интересно знать? – мое тело прижалось к нему еще теснее. – Сам говорил – ты весь мой.
– Весь твой, – эхом повторил он. – Что же ты со мной делаешь?..
– Отвлекаю от грозы, наверное.
– Какая гроза, где?
– Ну, если ты уже избавился от своих страхов…
– Нет, вот опять так страшно стало! – Горан покрыл поцелуями мою шею, как всегда, обжигая кожу горячим дыханием. – Ужас просто!
– Негодяй! – я слегка укусила его за плечо. – Как же я скучала по тебе!
– И я, любимая моя! – вновь эхом отозвался хорват, медленно, пуговка за пуговкой, расстегивая мою рубашку.
Спускаясь все ниже, он нежно целовал каждый миллиметр кожи, заставляя меня взрываться желанием снова и снова. Бедра сами раскрылись навстречу его губам. Даже не заметив, когда хорват успел снять мои трусики, я застонала в голос, когда он пустил в ход язык. Тело изогнулось, словно из меня изгоняли бесов, голова запрокинулась, а руки намертво вцепились в простыню.
– Ты такая вкусная, – прошептал мужчина, оторвавшись на секунду.
– Горан! – прокричала я через минуту, взмывая ввысь.
В этот момент он вошел в меня, и реальность просто перестала существовать. Я была грозой, была молнией, была мощной первозданной стихией, не ведающей преград. Я была всем! Крепко прижимая его к себе, я увлекла мужчину за собой и под традиционное торжествующее рычание растворилась в нем без остатка, как и он во мне.
Насколько ночь была волшебной, настолько утро оказалось отвратительным. Проснувшись в объятиях моего горячего, как печка, хорвата, я почувствовала горечь во рту и поняла, что желудок не намерен так просто сдаваться. Хоть и не хотелось, пришлось открыть глаза. Горан сначала расцвел улыбкой, потом резко побледнел. До меня запоздало дошло, что он мог подумать, когда я скривилась, едва его увидела.
– Прости, это не… – Волна тошноты вытолкнула меня из кровати. – Это гастрит! – тело на автопилоте метнулось в туалет.
Я едва успела склониться над унитазом и сжать волосы, чтобы они не угодили куда не надо, как желудок вывернуло наизнанку. Он был пустым, поэтому рвота не принесла облегчения, а только наполнила рот мерзким горько-кислым разъедающим вкусом.
– Саяна, что с тобой?
Вот последнее, что сейчас нужно, это чтобы мужчина, с которым мы ночью занимались любовью, видел такое!
– Уйди!
– Никуда не уйду! – он сел рядом на кафельный пол. – Посмотри на меня. Тебе совершенно нечего стесняться, родная!
– Да иди ты! – простонала я, вновь склоняясь над фаянсовым другом.
– Давно эта утренняя тошнота? – напряженным голосом спросил хорват.
– Да не беременна я, успокойся!
– Саяна, это не шутки!
– По твоему лицу вижу, что не шутки. – Я протянула ему руку, – помоги встать. И успокойся.
– Давай отнесу тебя в постель.
– А зубы почистить можно?
– Не ерничай! – он осторожно поднял меня.
– А ты не психуй! – под чутким хорватским руководством удалось почистить зубы и умыться. – Горан, все будет хорошо. Не загоняйся. И выйди, пожалуйста. Справлять при тебе естественные надобности точно не буду! Все, давай. Найди смекту пока что. – Я вытолкала его, закрыла дверь на защелку и облегченно выдохнула.
Стоило выйти, как Драган вручил мне килограмм лекарств, пакет с тестами на беременность, и загнал обратно в туалет, не обращая внимания на логичные доводы, что мне нечем их мочить. Просидев полчаса, я предъявила ему три теста.
– Видишь? Одна полоска, все в порядке.
Он придирчиво рассмотрел полоски и побледнел еще больше.
– А здесь плюс стоит!
– Это не плюс.
– А что тогда?
– Крест. – Мне с трудом удалось удержаться от хохота. – Ребенок крестоносцем будет!
– Саяна!!!
– Спокойно! – я сунула ему под нос инструкцию. – Посмотри, плюс означает, что беременности нет. Все, мы можем закрыть эту тему и позавтракать?
– Врач уже едет. Сделаем анализ крови.
Твою дивизию! Я посмотрела в его лицо. Побуду умной женщиной для разнообразия. Проще согласиться, все равно не переспорить.
Доктор, тот самый, под Эркюля Пуаро, шевеля усами, быстро взял все анализы и назначил лечение от гастрита. Затем Горан отвел его в сторонку. Благодаря хорошему слуху я прекрасно слышала их разговор.
– Сделайте максимально быстро.
– Да-да, конечно! – закивал врач. – Я сразу вам позвоню и сообщу, можно ли вас уже поздравить с будущим малышом.
Я едва сдержала смех, представив лицо моего санклита. Эркюль, видимо, тоже осознал, что сморозил глупость.
– Простите, господин Горан, я неправильно понял. – Залебезил он. – Вы не торопитесь, хотите насладиться девушкой, понимаю вас, понимаю.
Интересно, он сможет уйти живым?
– Проведите все анализы. Я должен быть уверен, что у Саяны нет шансов забеременеть. – Процедил Драган.
– Стопроцентной гарантии не дает ни одно средство предохранения. Кроме воздержания, конечно.
Упс, кажется, у меня больше не будет секса. Эй, эскулап, беги, пока я тебя не прибила!
Проводив врача, мой санклит, темнее тучи, присел на кровать. Все попытки развеселить его провалились. Мы позавтракали в гробовом молчании. Мужчина сжимал мою руку, не глядя в глаза. На него больно было смотреть. Когда зазвонил телефон, он дернулся всем телом и дрожащими руками поднес сотовый к уху. Потекли томительные секунды ожидания, тягучие, как мед. Даже я начала нервничать, потому что перспективы вырисовывались невеселые.
– Саяна, – прошептал он, отложив телефон.
– Ну, что? Не тяни же!
– Все в порядке!
– Уф, – я протяжно выдохнула. – Теперь ты спокоен?
– Да. – Горан кивнул.
Но по его лицу я поняла, что спокойствием здесь и не пахнет.
– Ты обещал быть честным со мной. Говори.
– Саяна, в ночь вечеринки я умирал от ужаса, когда ты хотела уйти. А сейчас, если ты решишь остаться, не знаю…
– Если? А это не очевидно после того, что произошло ночью?
– Нужно было отпустить тебя еще тогда. После сегодняшнего мне пришлось это признать. В глубине души всегда это чувствовал, но не хотел принимать.
– Горан, я не понимаю.
– Саяна, ты молодая, красивая женщина. А я…
– А ты старый, уродливый санклит.
– В какой-то мере так и есть.
– Глупости.
– Родная, что я могу тебе дать? Со мной ты всегда будешь в опасности. Я сам опасен для тебя. Нельзя полностью исключать возможность того, что я отниму твою жизнь. А если ты забеременеешь, это точно смерть. Понимаешь?
– Ты преувеличиваешь.
– Увы, нет. Саяна, мне нечего предложить тебе. Всем женщинам хочется семью, детей. В нашем случае это невозможно. Все с самого начала было ошибкой.
– Даже так? – прошептала я, задохнувшись от обиды. – Что ж, эту ошибку легко исправить. Мой чемодан уже собран. Может, ты и прав. Но в любом случае, кое в чем ты ошибаешься. С самого первого момента нашей встречи ты все решаешь за меня. Ни разу не спросив, что я думаю или хочу.
– Саяна…
– Помолчи! – я вскочила с кровати. – Кем бы ты ни был, хоть санклитом, хоть Богом, это не дает тебе права решать вопросы, которые касаются моей жизни! Потому что она моя! Только я могу выбирать, оставаться мне с тобой или нет! – по лицу потекли слезы, и пришлось отойти к окну, чтобы он их не видел. Меньше всего сейчас хотелось жалости. – Как ты думаешь, сколько пройдет времени, прежде чем Лилиана поддастся искушению и оставит от меня рожки да ножки? Кто будет меня защищать? И самое главное. Горан, куда ты предлагаешь мне возвращаться? Мой старый мир давно разрушен. Я понятия не имею, где сейчас Глеб. В фонде меня уже заменили. Куда идти? Что делать? Ведь кроме тебя у меня больше никого нет. И еще вопрос, на засыпку. Как я теперь должна жить, зная о существовании санклитов? На что ты меня обрекаешь? За что? – голос сорвался.
– Саяна, – санклит подошел сзади и попытался обнять. – Прости, родная!
– Не прикасайся! Ты сказал, что мы – ошибка. Ошибки нужно исправлять. Мой чемодан уже собран.
– Не уходи!
– Ты сам сказал, что я тебе не нужна!
– Прости, пожалуйста! Я перенервничал и не знал, что несу. Попытайся понять, какое чувство вины меня гнетет, жизнь моя!
– Я понимаю. Но ты не прав в самом начале – когда рассматриваешь ситуацию исключительно со своей стороны, словно я неразумное существо, не способное иметь свое мнение! – я развернулась. – Ты не думал, что я могу поступить также? Решить, что как обычная смертная женщина недостойна тебя? Что мне тебе предложить? Мою короткую человеческую жизнь, в которой я буду болеть, стареть, дурнеть с возрастом? То, что никогда не смогу родить тебе ребенка? То, что ты всегда будешь вынужден беспокоиться за меня, защищать и так далее? Как тебе взгляд с такой позиции?
– Я идиот, ты права. – Он положил руки на мою талию и попытался притянуть к себе. – Останься со мной, умоляю!
– Только на моих условиях.
– Все, что угодно!
– Во-первых, больше таких разговоров не будет. Если я здесь, значит, хочу здесь быть. Эта тема закрыта навсегда. Во-вторых, ты будешь уважать меня как равноправного партнера. В-третьих, будешь честен со мной. И последнее – мы будем решать все вместе, обсудив и приняв совместное решение. Отныне никакого приказного тона, как сегодня с врачом.
– Слушаюсь и повинуюсь, госпожа моя. – Горан прижался ко мне. – Я не смогу без тебя, любимая! Если решишь уйти, умоляю, возьми меня с собой!
Глава 4. Затишье перед бурей
Саяна
– Саяна!!!
– Что? – я открыла глаза.
– Ты так кричала, я перепугался, любовь моя! – он сжал меня, дрожащую, стальным кольцом, и все стало хорошо.
– Просто сон, – успокоенно прошептала я, поглаживая его по спине. – Он мне с детства снится.
– Слава Господу!
– Угу. – Рука скользнула в его шевелюру.
– Родная…
– Да? – я погладила его по щеке.
Полузакрыв глаза, он потянулся за ладонью. Истома мгновенно разлилась по телу. Но мужчина пресек попытки поцеловать его, еще крепче прижав меня к себе и положив голову на мою грудь. Я вздохнула. Сколько, интересно, это будет продолжаться? После той злосчастной рвоты прошло уже больше недели! И все это время мы ограничивались поцелуями и обнимашками, как подростки.
– Горан, все будет хорошо. У меня вшита капсула – и тебе прекрасно об этом известно. Ты постоянно проходишь курсами уколы. Да, мы не можем использовать презервативы из-за твоей тотальной аллергии. Но все остальное дает практически стопроцентную защиту. Ведь так?
– Стопроцентной гарантии не дает ни одно средство предохранения, кроме воздержания. – Подняв голову, процитировал Эркюля Пуаро санклит.
Вот ведь проклятый эскулап! Я стиснула зубы и, оттолкнув Горана, села на край кровати.
– Прости, любимая.
– Мне что, матку вырезать, чтобы ты успокоился? – сорвалось с губ.
– Даже не думай! – он прижал меня к себе.
– Рано или поздно быть тебе изнасилованным, Драган! – я сбросила его руки.
– Ты меня сейчас убьешь за эти слова, но…
– Что?
– Дай своему санклиту немного времени, умоляю, жизнь моя!
– О, Господи, даруй мне терпения побольше и помоги не убить этого идиота! Потому что я его люблю!
– Правда? – мужчина уронил меня на кровать.
– То, что ты еще жив, лучшее тому доказательство! Кстати, расскажи, что такое Кара Господа.
– Это когда Господь наказывает за грехи. – Посмеиваясь, сказал Горан.
– А ежели серьезно?
– И где ты это успела услышать?
– Погуглила.
– Очень смешно.
– Да какие уж тут шутки, впору плакать – навзрыд! – фыркнула я. – Ну, так расскажешь, или мне искать иные источники информации?
– У санклитов есть правило – не люби человека. – Тихо сказал Горан. – Считается, что это и есть кара Господа. Любовь к смертному самая сильная, это одержимость, но в силу понятных обстоятельств рано или поздно санклит остается один. Это обрекает его на мучения до конца жизни. Если учесть, что мы почти бессмертны, чувствуется тонкая ирония Господа. Да и объект страсти чаще всего просто боится и ненавидит влюбленного.
– Это не наш случай!
– А чувства одного санклита к другому со временем гаснут. – Тихо добавил мужчина. – Так что у нас без сюрпризов. Любить всей душой мы можем только человека, а потом не в состоянии без него жить. Приходится искать Охотников, чтобы костяной кинжал в грудь воткнули!
– Не мели ерунды! – я стукнула его по ноге.
– Прости, любимая!
– Надеюсь, ты не думаешь на самом деле, что я – твое наказание?
– Саяна, ты – все вместе, и проклятие, и благословение, – прошептал он, прижимая меня к себе. – Как бы то ни было, я уже увяз по уши.
– Тогда не сопротивляйся, – промурлыкала я, запуская руку в его волосы. – Нам же так хорошо вместе.
– Родная моя, – мужчина попытался отстраниться, но наши губы встретились. Со стоном изогнувшись, он откинулся назад, увлекая меня на себя. – Я безумно люблю тебя и… столь же сильно боюсь потерять.
– Живи тем, что есть, – прошептала я ему на ухо, расстегивая рубашку.
– Саяна…
– Ш-ш-ш, – мне удалось добраться до брюк. – Ты весь мой, помнишь?
– Весь твой, – простонал он, переворачивая меня на спину.
– Наконец-то! – довольно промурлыкала я, раскрываясь ему навстречу. – И не вздумай останавливаться!
– Не буду! – санклит полыхнул глазами и начал прокладывать дорожку из поцелуев от груди к животу.
– А по-обычному можно? – задыхаясь, все же уточнила я.
– Не сейчас, – проворковал Горан, просунув руки под мои ягодицы.
– Упрямый!
– Угу.
– Ты… а-ах! – его дыхание обожгло меня сквозь трусики, и мозг взорвался наслаждением, перестав думать.
– Люблю тебя! – было первым, что я услышала, придя в себя.
– Взаимно. Но кое у кого мозоль на языке скоро появится!
– У той красотки, что слишком много говорит? – смеясь, уточнил Драган.
– А ты найди ей занятие, при котором рот занят.
– Даже не знаю. Наверное, это будет завтрак!
– Весьма оригинальный завтрак! – я рассмеялась, уронила его на спину и огляделась. – О, это подойдет!
– Пояс от халатика?
– Именно. Ведь обещала крепко-накрепко привязать к кровати и…
– О, да!
Глеб
– Зачем ты опять явился? – не особо дружелюбно высказался я, увидев Беру, что стоял под пальмой.
Жаль, что она финиковая, мне бы очень хотелось посмотреть, как его долбанет кокосом по башке. После того фиаско с Ольгой он заслужил. А ведь обещал, что все пройдет хорошо – девушка передаст Саяне записку, это несложно. Вот только Горан о записке узнал, и теперь подобраться к сестре будет намного сложнее. Или вообще невозможно. Надо было слушать Музафера!
– Чего пришел? Новая гениальная идея появилась?
– А ты ничего не попутал, мальчик? – глаза скандинава сузились и потемнели. – Да, в прошлый раз облажались, но если умный такой, сам что-нибудь придумай! Говняться он тут еще вздумал, видите ли! – резко развернувшись, мужчина зашагал к воротам.
– Бера, стой. – Крикнул я, но с места не сдвинулся. Если надеялся, что за ним побегу, то явно просчитался.
Он остановился, потом развернулся и медленно, будто нехотя, вернулся.
– Извини, – пробурчал я.
– Прощаю – на первый раз. Снова нахамишь, больше помогать не буду. Не на того гавкаешь. А теперь слушай, мои люди доложили, что Драган выехал в город. Саяна с ним.
Саяна
Когда наш «Лексус» выехал с парома и влился в поток машин, я поняла, почему Драган не поехал на любимом джипе – этот мощный хищник просто застрял бы из-за своих габаритов на дорогах Стамбула. Вот уж где воистину отсутствует понятие личного пространства! Ад любого интроверта. Недовольно рыча, автомобиль одолел очередной холм, свернул на улочку с брусчаткой и, ювелирно вписавшись в узенький зазор между поцарапанными боками «Ауди» и «БМВ», встал наглухо.
Водитель сжал руль, выругался себе под нос и с опаской покосился на шефа – в моем присутствии санклит выражаться не позволял. На его счастье господин Горан был занят – почти мурлыкая, как дорвавшийся до валерьянки кот, он блаженствовал, уткнувшись лицом в мои волосы.
– Может, прогуляемся пешком? – предложила я, отстранившись.
– Как скажешь, родная. – Драган с сожалением выплыл из личной нирваны и кивнул.
Мы вышли из машины, когда водитель смог вырулить к той крохотной кромке асфальта, что в Стамбуле именуют тротуаром, и, взявшись за руки, пошли по торговой улочке. Романтику портила только охрана, идущая за нами. Что не мешало, впрочем, санклиту скользить напряженным цепким взглядом по сторонам.
С которых на нас бросался восточный колорит – магазинчиками с украшениями, коврами, сумками, специями, сувенирами и продавцами, зазывающими с любопытством глазеющих на все это туристов. Рядом ютились небольшие кафешки, кебабные и лотки с жареной кукурузой, каштанами и бубликами с кунжутом. Голова шла кругом от шума, яркости красок, запахов и жары.
Половина лавок и ресторанчиков беззастенчиво «отгрызла» себе часть пешеходной полоски, заставляя бедных туристов идти по ничем не огороженным трамвайным путям, рискуя разделить участь Берлиоза из «Мастера и Маргариты» – и даже Аннушка с маслом не понадобилась бы.
Коренастый молодой турок, скучающий у дверей в магазин с футболками по десять лир, окинул меня взглядом, после которого захотелось помыться, что-то гортанно сказал – вероятно, отвесил пошлый комплимент, и смачно причмокнул пухлыми губами.
В тот же момент Драган, выпустив мою руку, с размаху приложил парня по ребрам и по лицу. Тот задохнулся и выпучил глаза, ловя ртом воздух. Горан схватил его за грудки и быстро что-то процедил – кажется, на турецком. Смуглый наглец мгновенно стал белее мертвеца.
– Драган, прекрати немедленно! – я подошла к ним.
– Знала бы ты, что он сказал!
– Зачем мне это знать? Это просто один из…, каких полно в мире! Зачем обращать внимание на моральных уродов? Пойдем.
– Извинись! – рявкнул санклит, встряхнув турка.
Тот что-то торопливо залепетал.
– Громче!
– Делай, что хочешь, но без меня. – Процедила я и, вклинившись в толпу, быстро пошла прочь, кипя от злости.
– Саяна, подожди! – он догнал меня и пошел рядом.
– Драган, я не хочу краснеть за своего мужчину!
– Ты права. – Санклит попытался прикоснуться к моей руке.
– Отстань!
– Никогда не отстану! – мужчина резко схватил меня в охапку и крепко прижал к себе.
Я начала отбиваться, пытаясь вырваться, но стальное кольцо было нерушимо. Лишь когда мимо проехал, гневно позвякивая, трамвай, до меня дошло. Если бы не Горан, все закончилось бы весьма печально.
– Ты могла пострадать из-за меня. – С трудом выдавил из себя он. – Даже… погибнуть.
– Но ты спас. – Тихо прошептала я. – Снова.
– Знала бы ты, как я тебя люблю! – сдавленно прошептал санклит.
– Знаю, родной.
Поцелуй был таким страстным и одновременно нежным, что у меня подкосились ноги. Но даже в такой момент я оставалась собой:
– Драган, у тебя там кость, что ли? – выдохнули мои губы ему на ухо.
– С тобой у меня там действительно кость. – Прохрипел мужчина. – Не представляешь, как хочу тебя сейчас!
– Взаимно. Мои трусики насквозь мокрые.
– Саяна!!! Не могу больше терпеть! – прорычал он, увлекая меня в подворотню. Что-то отрывисто бросив охранникам, которые закрыли своими телами проход, встав спинами к нам, мой дрожащий от желания санклит прижал меня к стене и запустил руку под юбку.
– Такая мокрая! – выдохнул Горан, нащупав трусики, и, отодвинув их, вошел в меня.
Из груди вырвался стон.
– Господь всемогущий! – потрясенно ахнул санклит, замерев. – Что же ты со мной делаешь, воздух мой?
– Люблю, полагаю. – Прошептала я в ответ. – Другого давно бы бросила из-за таких вспышек ярости. А тебя прощаю и пытаюсь понять.
– Спасибо, жизнь моя! – он завладел губами, и все мысли разлетелись в разные стороны, уступив место бесконечному наслаждению.
– А еще говорят, не ходите в Стамбуле в подворотни! – придя в себя, отметила я.
– Невозможная моя! – тихо проворковал Горан, крепко прижимая меня к себе. – Люблю тебя!
– Люблю тебя! – эхом прошептала я. – А теперь поехали домой, продолжим там.
– Все, что пожелаешь! – фирменно полыхнув взглядом, санклит подхватил меня на руки и понес к машине.
Голубое стамбульское небо качалось перед моими глазами. Безмятежная высь, со всех сторон обложенная хмурыми облаками, начала затягиваться серой мутной пленкой. Всему хорошему рано или поздно приходит конец. Так устроен мир.
Глеб
Звуки азана, призыва к молитве, резали слух, пилой проходились по нервам, которые и без того были натянуты. Солнце нещадно пекло и резало глаза, мешая вглядываться в толпу – пеструю, разномастную, текущую по улице. Торговцы то и дело тянули за рукав, зазывая в свои лавки, гортанно расхваливали товар, совали под нос китайский ширпотреб, специи, от которых я начинал чихать, пытались всучить рекламные листовки.
Это безумно злило. Мне было не до них. Где-то здесь Саяна, совсем рядом. Впрочем, может, и не совсем – из-за трехуровневой охраны Драгана близко подобраться нам не удалось. Пришлось следовать на расстоянии за кортежем из нескольких машин. Люди Беры сообщили, что цели только что покинули автомобиль. Значит, сестра где-то здесь.
– Вот она, – скандинав кивнул на лавку с футболками в начале квартала.
Я вытянул шею. Верно, ее золотистые волосы сияют на солнце, не перепутаешь. Меня потянуло к ней – нужно лишь рассказать всю правду об этом ублюдке санклите, и она сама от него убежит!
– Куда намылился? – Бера ухватил под локоть и дернул назад. – Не видишь, что ли? – он кивнул на нескольких молодчиков, которые прошивали толпу цепкими взглядами. – Отвернись! Включи уже голову, Глеб!
Я надел кепку и встал вполоборота, делая вид, что разглядываю магнитики на вертящейся стойке. Что там происходит? Драган бросился на продавца, который стоял, прислонившись спиной к стене и разглядывая прохожих. Саяна пыталась вмешаться, потом резко развернулась и пошла прочь. Санклит догнал ее, они начали ссориться, она отступила на трамвайные пути, и мужчина успел схватить ее в охапку за секунду до того, как серая «змея», похожая на электричку, промчалась по тому месту, где сестра стояла.
Я скрипнул зубами. Сайчонок в своем репертуаре, в голове ветер! Одни сплошные эмоции, мозгами не пользуется! Всю жизнь такая, душа нараспашку, всем помочь надо, одни чувства сплошные! Наркоман этот ее, бывший парень, чего стоил. Денег извела на лечение этого придурка, все вытащить пыталась, а он, тварь, все из дома вынес и на нее же с кулаками полез, когда на дозу не дала. Хоть не убил, и то хорошо, смогла от него уйти все-таки. А теперь вот к Драгану в лапы попала. Из огня да в полымя. Не девушка, а сплошная беда!
Глядя на их поцелуй посреди улицы, я заледенел от ярости. Но то, что было потом!.. Не веря, я проводил глазами санклита, что подхватил ее на руки и утащил в подворотню. Никогда не думал, что моя сестра станет шалавой подзаборной, которую трахают посреди улицы! Чувствовал, как полыхают уши. Своими руками придушил бы эту идиотку!
– Никогда не видел, чтобы Драган так на женщину смотрел, – задумчиво проговорил Бера.
– О чем ты?
– Он баб только трахал, никогда ни на одну серьезно не западал, – скандинав нахмурился, – а к смертным даже не прикасался! Твоя сестренка, похоже, стала исключением.
– Не было печали! – процедил я сквозь зубы.
– Ты еще не понял? – Бера усмехнулся. – У твоего врага, Глеб, появилось слабое место! А если Саяна еще и Карой Господа его окажется, мы будем в полном шоколаде!
– Да? Будь это твоя сестра, ты бы так радовался?!
– Видел бы ты мою, – он хохотнул, – такая Драгана если только напугать могла бы! Она страшенная, как я! Представь мою морду у бабы, да еще весом за сотню килограмм!
– Да уж, – я против воли улыбнулся, представив женский аналог Беры. Но улыбка стухла, когда Драган с Саяной на руках вышел из подворотни, счастливо улыбаясь и что-то ей говоря. А мы, получается, и в этот раз даже близко к ним подойти не смогли!
– Не скрипи зубами, – поддел меня скандинав. – И так знаю, что ты недоволен. Другим ты, похоже, и не бываешь. – Он усмехнулся.
– А есть поводы для радости? – я вгляделся в его маленькие глаза. Что-то не договаривает, задницей чувствую, как сказала бы моя дурная сестренка.
– Есть. – Бера широко улыбнулся. Следующие слова прозвучали громом среди ясного неба, – Гуля жива, Глеб.
