Екатерина Шерив
Больше, чем я просила
– Артём… давай говорить конкретно, – коснувшись лба, она ненадолго опустила голову вниз. – Я не собираюсь тут стоять и гадать. Скажи мне прямо, ты хочешь, чтобы я больше не занималась с Серёжей?
– Почему? Я хочу, чтобы ты довела это дело до конца.
– Хорошо. Но имей ввиду, если ты будешь продолжать разговаривать со мной в таком тоне, то тогда действительно будет лучше, если ты найдёшь себе… то есть Серёже другого педагога.
В ответ на её слова Артём усмехнулся и, посмотрев в сторону от неё, покачал головой. А потом выражение его лица сменилось: он задрал подбородок и, сложив руки за спину, стал расхаживать по комнате с видом размышляющего философа.
– А как я должен с тобой разговаривать? Ты пропала почти на месяц, хотя планировала уехать только на неделю. Тебя что-то задержало! Что это было? Здесь, наверное, тебе слишком скучно жилось? Конечно! Уехала из-под родительского крылышка и больше не надо возиться в грязном белье чужой семьи. Свобода!
От его речи Тата приоткрыла рот и прижала руки к груди.
– Артём, по-моему, ты заходишь слишком далеко. Ты не имеешь права так со мной разговаривать.
– Нет, имею! Потому что ты работаешь на меня, и я плачу тебе деньги.
Тата с трудом соображала, а её мысли были в полном беспорядке. Артём стоял и смотрел на неё так, что казалось, ещё секунда и у него из ноздрей пойдём пар. Он никогда раньше так с ней не разговаривал. Да она даже не слышала, чтобы он с кем-то вообще так разговаривал.
Пока она лихорадочно соображала, что ему ответить, у неё зазвонил телефон. Это оказалась Полина. От переизбытка чувств Тата случайно нажала на кнопку громкой связи, и звонкий девчачий голосок прозвенел на всю комнату:
– Тата, у меня очень мало времени, поэтому скажу сразу. Славик меня просто достал! Он требует, чтобы я дала ему твой номер телефона. Он без ума от тебя и после вашей встречи никак не может успокоиться…
– Поля, пожалуйста, помолчи. Ничего не говори. Подожди минутку…
Тата то прикладывала ухо к трубке, то пыталась нажать на кнопку, отключающую громкую связь, но никак не могла её найти. Из-за метаний у неё не получалось ни заставить Полину замолчать, ни отключить громкую связь. На Артёма в этот момент она вообще боялась смотреть.
– Поля, я прошу тебя, не давай ему мой номер. Ни в коем случае!
– Ну, добавь его хотя бы в друзья! Он еле нашёл тебя, облазив все социальные сети. Я ему сказала, что тебя пугает расстояние, но он готов приезжать к тебе, а в случае, если у вас всё хорошо сложится, то забрать к себе в Петербург!
– Поля, давай я тебе перезвоню…
– Он влюблён в тебя. Он потерял голову после того вашего танца и…
Тата сбросила звонок. Она так и не смогла выключить громкую связь.
– Ну, теперь мне всё ясно… – медленно качая головой, произнёс Артём.
– Я… – она не знала, что ему сказать. Этот звонок выставил её в плохом свете, но объяснять ему как всё было на самом деле, не имело смысла. Он ей не поверит.
– А вот и причина твоей задержки в Петербурге и у неё… точнее у него даже есть имя, – Артём кривился и сжимал губы.
Тата устала выслушивать его обвинения. Даже если он и позволит ей продолжать занятия с Серёжей, то она не выдержит его пренебрежительного отношения. Лучше уйти сейчас и никогда не возвращаться.
– Артём, я не собираюсь перед тобой оправдываться. Ты меня больше здесь не увидишь, – сказала она и выбежала из комнаты. Слёзы готовы были ручьём политься из её глаз, но в шаге от входной двери она почувствовала, как Артём схватил её за руку.
– Тата, постой!
Она резко остановилась и обернулась. Артём смотрел на неё мечущимся взглядом. В коридоре было темно, и Тата потянулась к выключателю, но Артём остановил её, дёрнув за руку, которую до сих пор держал.
– Тата, ответь мне только на один вопрос.
Она попыталась избавиться от его руки, но он её не отпускал.
– Хорошо. Только отпусти меня…
– Извини, – Артём медленно ослабил хватку и, почувствовав, что он её больше не держит, Тата сразу сделала шаг от него.
– Что ты хотел у меня спросить?
Ей по-прежнему было некомфортно говорить с ним в полутьме, но сделав от него шаг назад, она оказалась далеко от выключателя. Чтобы включить свет, ей нужно было снова оказаться с Артёмом лицом к лицу. Она отказалась от этой попытки.
– Тата, скажи для чего ты призналась мне в своих чувствах? Что за мысли крутились в твоей голове, когда ты приняла решение сказать мне об этом? Зачем ты это сделала?
В его голосе чувствовалась и недавно продемонстрированная им требовательность и одновременно что-то мучительное; как будто он умолял её избавить его от того, от чего сам не в силах был избавиться.
– Артём, до каких пор ты будешь говорить об этом? Ведь я просила тебя больше не поднимать эту тему.
– Мне нужно это знать.
Но она не хотела об этом говорить. Господи, да как же ей заставить его выкинуть это из головы? Она набрала воздуха в грудь и произнесла:
– Лучше забудь об этом. И не нужно мучить ни меня, ни себя. Я призналась тебе не для того, чтобы ты копался в моих чувствах всё глубже. Моё чувство – только моё. Как бы это странно не звучало, но оно тебя не касается. Пожалуйста, оставь его только мне и не задавай мне больше таких вопросов.
Он молчал, но в тишине она отчётливо слышала его громкое дыхание.
– Кто этот парень, про которого твоя подруга говорила по телефону? Вы встречаетесь?
– Нет…
– Почему?
– Артём, тебе не кажется, что это не твоё дело?
Она смотрела на его силуэт в полутьме и не могла различить эмоций на его лице.
– Не знаю толком почему, куколка, но мне кажется, что моё… Прости за наглость, но я не отстану от тебя.
Он облокотился рукой о стену и замер. Тата решила не спорить с ним. Если он вправду так решительно настроен услышать её ответ, то чем скорее это случится, тем лучше.
– Хорошо, я пойду тебе навстречу. Да, есть один парень. Он живёт в Петербурге. Я ему понравилась, и он пытался познакомиться со мной, но я… короче говоря, отказалась с ним встречаться.
– В чём же дело? Что он, лицом не вышел?
– Нет, он очень симпатичный.
– Без гроша за душой?
– Нет, из обеспеченной семьи.
– Тогда по каким причинам ты его отшила? – он немного наклонился к ней. – Прости за откровенность, но ты прекрасно понимаешь, что у меня семья и тебе нет места в моей жизни.
Это выражение заставило Тату остолбенеть. Что-то перевернулось в её голове вверх дном. Она вдруг поняла, что её чувство перестало быть чувством ребёнка ко взрослому: оно превратилось в чувство взрослого человека ко взрослому. И это было страшно. Но самое страшное было в этом новом для неё ощущении – быть с ним на равных. Эти мысли провернулись в её голове молниеносно и также быстро ей на ум пришли слова, которые она произнесла, не сводя с него глаз:
– И ты прости меня за откровенность, но никто и ничто не мешает мне тебя любить.
В этот момент открылась входная дверь. Тата обернулась и увидела, как в квартиру входит Лиза. В её ушах были наушники. Закрыв дверь, она вынула один наушник из уха.
– Что вы стоите в темноте?
Лиза нажала на выключатель и Тата зажмурилась от яркого света.
– Я тороплюсь, поэтому не стала включать свет, – сказала Тата, потерев глаза.
– Правильно. Иди домой и отдыхай, а завтра мы тебя ждём. Я так соскучилась по твоему пирогу с рыбой.
Тата подумала о том, что лучше она скажет Лизе о своём уходе сейчас. Не стоит ждать, пока это сделает Артём.
Она начала говорить:
– Лиза, дело в том, что…
– Тата, – перебил её Артём, – тебе действительно лучше пойти домой и отдохнуть. Завтра кроме основной работы тебе нужно будет нарисовать для меня новый проект.
Услышав это, Тата потёрлась рукой о щёку. Путаницы в её голове стало ещё больше.
– Хорошо… – пробормотала она. – Тогда всем до завтра.
– Пока, Тата! – крикнула ей Лиза.
Артём промолчал.
***
Тата шла домой по улице словно зомбированная: она не обращала внимания ни на прохожих, ни даже на светофоры. Её полуоткрытая сумка с книжками и тетрадками болталась в руке, как болтается мешок со второй обувью у первоклассника. Если бы кто-то сейчас захотел её обворовать, ему бы это удалось. Но Тате на тот момент было всё равно.
Что происходит? Почему Артём так с ней разговаривал? С ней так родители-то никогда не разговаривали, а он… Она боялась развивать свои мысли. И не стоит этого делать! Она будет продолжать делать всё как раньше. Ей осталось всего несколько занятий с Серёжей, а потом… потом всё.
«… у меня семья и тебе нет места в моей жизни».
Эта фразочка крутилась в её голове больше всех. Это прозвучало жестоко. Она бы даже сказала, что такие слова способны ранить. Но её они почему-то особо не задели.
«… Уехала из-под родительского крылышка и больше не надо возиться в грязном белье чужой семьи. Свобода!»
Тоже фразочка не для слабонервных.
Сегодня Артём предстал перед ней в непривлекательном свете: он продемонстрировал ранее неизвестные ей далеко не прекрасные качества. Ну и что теперь? Она его больше не любит? Она разочаровалась в нём?
Тата могла бы сравнить своё нынешнее чувство с состоянием ребёнка, которого в первый раз не покормили вовремя, и он расплакался. Это было не исчезновение чувства, а его рост; и не в романтическом смысле, а в жизненном и реальном.
После того как Тату посетили эти мысли она остановилась и приложила руку к груди, а потом почувствовала, что ей становится тяжелее дышать. Она стала хватать ртом тёплый июньский воздух, и ей показалось, что под рукой её сердце дребезжит.
Ей нужно как можно скорее заканчивать занятия с Серёжей и из кожи вон лезть, чтобы сталкиваться с Артёмом как можно реже. А как же завтрашний день? Он же попросил нарисовать для него проект. Что же делать? Она не могла ему в этом отказать. Значит надо будет заставить себя всеми силами сконцентрироваться на работе и ни о чём не думать. Надо. Выбора у неё нет.
***
На следующее утро Тата пыталась настроить себя на рабочий лад и не думать о вариантах её неизбежной встречи с Артёмом. Всё будет хорошо!
Тата решила, что максимум, что она сделает, так это поздоровается с ним в простом непримечательном тоне, а потом сразу отправится к Серёже и начнёт подготовку к уроку. Если ей удастся весь день занять себя делами, то на мысли об Артёме у неё просто не останется времени.
Когда она вошла в квартиру, то увидела, что он стоял в коридоре и был готов в любую минуту выйти из дома.
– Доброе утро, Тата, – поприветствовал он её, поправляя перед зеркалом воротник на рубашке.
– Здравствуй, – ответила она, и её голос показался ей чужим. Видимо она через чур себя выдрессировала по дороге сюда.
– Увы, куколка, но на сегодня рисование отменяется. Мне нужно будет задержаться на стройке. Я предупрежу, когда смогу прийти пораньше, и мы с тобой поработаем.
– Конечно.
У неё на языке крутилось много других слов, но она заставила себя молчать. Не нужно говорить ничего лишнего. Только по делу.
Потом она заметила, что он внимательно всматривается в её лицо.
– Тата, у тебя круги под глазами. Ты что плохо спала?
– Да, бессонница, – отмахнулась она и хотела пройти в квартиру, но он загородил ей путь и спросил.
– Чем же она была вызвана? – он стал делать шаги ей навстречу. Тата стала пятиться от него до тех пор, пока не врезалась спиной во входную дверь.
– Артём, что за вопросы?
– Не мысли ли о каком-то человеке мешали тебе спать?
Тата почувствовала, как её глаза забегали, а руки скрестились на груди. Неужели он хотел узнать, о ком она думала, о нём или о Славике? Зачем ему это надо? Это не должно его волновать. Она же ему вчера всё сказала!
– Артём, я… – усилием воли она заставила себя задержать на нём свой взгляд. Это стоило ей больших усилий, и она ощутила, как задрожали её скулы. Но страшнее было то, что он стал водить глазами по её лицу от глаз до рта. Наверное, он очень хотел, чтобы она ответила на его вопрос. Или нет? В любом случае нужно поскорее прекратить это.
– Артём, я не хочу об этом говорить. Дай мне, пожалуйста, пройти и я займусь своей работой.
– Хорошо, куколка, – он открыл ей путь, и Тата прошла дальше по коридору. – Хорошего тебе дня, – сказал он ей напоследок и вышел из квартиры.
***
Как бы сильно Тата не заставляла себя верить, что всё скоро станет как прежде, её надежды рушились день ото дня. Это резко изменившееся к ней отношение со стороны Артёма к чему-то рано или поздно приведёт. Данная ситуация была временной и скоро должна была вылиться во что-то постоянное. Но страх неизвестности настолько пугал Тату, что она боялась даже думать об этом. Эти мысли были поверхностными, и когда они начинали подталкивать её к глубоким размышлениям, у Таты тут же находилось срочное дело.
Однажды Артём пришёл домой раньше, но перед этим не сказал ей ни слова о том, что сегодня ей нужно будет для него рисовать. Он сразу отправился в свою комнату, даже ничего толком не съев.
Тата не стала забивать себе этим голову. Ей осталось только повесить шторы в гостиной, и она могла идти домой. Тата поставила табурет и бодро взобралась на него. Через пару минут она услышала, как в комнату вошли, но оборачиваться не стала.
– Тата, может тебе помочь? – услышала она его голос.
– Нет, не нужно.
Больше Артём ничего не сказал, но она чувствовала, что из комнаты он не уходил. Зачем он только пришёл? Его присутствие будет ей мешать. Но она же не могла выгнать его из собственной гостиной. Придётся запастись терпением.
Но уже через минуту Тата не выдержала и обернулась. Артём сидел на диване и пролистывал газету. Обязательно ему делать это именно здесь и сейчас? Тата, тяжело вздохнув, продолжила заниматься своим делом.
Когда она надевала последнюю петлю на карниз, то услышала, что Артём встал с дивана и подошёл к ней. Всё произошло так быстро, что она даже не успела ни о чём подумать.
– Я помогу тебе спуститься, – сказал он и вместо того, чтобы подать ей руку, Артём взял её обеими руками за талию, а потом опустил на пол. Тата нисколько не нуждалась в помощи такого рода, но просто не успела ему об этом сказать.
После «приземления на пол» он задержал её в своих руках дольше, чем следовало. Тата даже могла сказать больше: он за эти крошечные доли секунды пытался поймать её взгляд. Но она опустила голову, и посмотреть на него так и не смогла.
Когда Тата сумела высвободиться, то бегом направилась к выходу. «Пока» прозвучало из её уст неловко. Она так быстро убежала, что не могла сказать, попрощался он с ней или нет.
***
Прошла всего неделя после её возвращения из Петербурга, но у Таты было ощущение, что она проработала минимум месяц. Она плохо спала и мало ела. Поскольку она была прямым человеком, то в обычной ситуации просто бы подошла к Артёму и выяснила всё, что её так сильно беспокоит. Но впервые в жизни Тата столкнулась со случаем, когда не хотела знать правду о том, что её волновало. Это непривычное состояние выбивало её из колеи. Она не знала, как поступить.
В одно солнечное июньское утро Артём попросил Тату нарисовать для него проект. Он сказал, что придёт домой к обеду. Тата согласилась. Она постаралась отнестись к этой ситуации как можно проще.
Артём вернулся около двенадцати и сказал, что не будет обедать, потому что хочет поскорее начать. Тата была почти уверена, что он попросит её нарисовать то, что ему приснилось перед её отъездом в Петербург.
Она села на табурет перед мольбертом с белым листком бумаги и позвала Артёма. Тот сразу же откликнулся.
Тата думала, что Артём, как обычно, сядет на диван, но он принёс с собой табурет и сел рядом с ней.
– У тебя я смотрю уже всё готово?
– Да, – она отодвинула от него табурет подальше.
– Тогда начнём, – и он снова поставил свой табурет рядом с ней. Тата подумала, что если она подвинется ещё дальше, то ей придётся двигать ещё и мольберт. Ей стало не по себе. Но думать об этом сейчас было не время.
Когда Артём стал описывать здание, Тате было сложно сосредоточиться. Вроде бы всё шло как обычно и одновременно как-то не так. У неё было чувство, что он испытывал её на прочность. Она ощущала это от манеры его общения, движений и взглядов. В результате, когда он закончил рассказывать, Тата почти ничего не запомнила. И как ей теперь рисовать?
Артём оставил её и ушёл на кухню. Тата взяла в руки кисть и заметила, что у неё дрожит рука. Она обмакнула кисть в чёрную гуашь и не представляла, что делать дальше. Кажется, ей оставалось надеяться только на удачу.
Когда она закончила, то позвала Артём. Он сразу же вышел из кухни, подошёл к мольберту, нагнулся, взглянул на рисунок, а потом с улыбкой произнёс:
– Куколка, ты сдаёшь позиции. Это совсем не то, что я хотел увидеть.
Странно… Ни капли разочарования. Похоже он ожидал увидеть её провал.
– Прости… Наверное, я сегодня не в форме. Давай я попробую завтра, хорошо?
Она встала с табурета и хотела уйти, но Артём остановил её своей фразой.
– Тата, я хотел извиниться перед тобой за своё поведение в день, когда ты вернулась из Петербурга. Я не имел права кричать на тебя и что-то требовать. Обещаю, этого больше не повторится.
Тата не ожидала, что он когда-нибудь об этом вспомнит. Да она на него и не обиделась. Ей каким-то образом удалось разложить эту ситуацию по полочкам, и она поняла его и не ждала извинений. Но раз он заговорил об этом, значит для него это важно.
Она произнесла:
– Хорошо, я тебя прощаю.
– Я только хотел объяснить…
– Не нужно ничего объяснять, Артём, – оборвала его она. – Мне некогда с тобой разговаривать. Я иду готовить.
– Хорошо…
Тата направилась в кухню. Она чувствовала дрожь внутри себя. С каждой минутой ей становилось хуже. Артём давил на неё так сильно как, наверное, даже не представлял. Но она по-прежнему предпочитала молчать, чем о чём-то расспрашивать его.
Оказавшись на кухне, она увидела на столе четыре болгарских перца, а рядом лежал нож на разделочной доске. Она схватила нож и стала резать перец, не представляя, что с ним делать дальше. Вообще-то она собиралась печь шарлотку…
– Куколка, может тебе помочь?
Он встал сзади неё; она даже почувствовала ветерок в шею от его вопроса. Наверное, только один Бог знал, как ей тогда было трудно, но она собралась с духом.
Тата бросила резать перец и медленно развернулась к нему:
– Артём, тебе не стыдно, когда ты так откровенно… просто издеваешься надо мной?
– О чём ты?..
– Сам знаешь. Я просила тебя не затрагивать тему моего признания. А ты, по-видимому, услышал: «Не давай мне проходу, хватай за руки и подходи как можно ближе!» Артём, я ведь живой человек. Зачем ты так со мной?..
Она почувствовала, подступившие к глазам слёзы.
– Прости, куколка. Я не хотел, чтобы ты подумала, что я издеваюсь над тобой… Просто… Я сам себя не понимаю. Но, пожалуйста, не убегай от меня сейчас. Дай мне сказать…
– Не нужно ничего говорить, – её твёрдый голос сквозь слёзы прозвучал неприятно на слух. – Мне и так плохо, а если ты что-то скажешь, то станет ещё хуже. Артём, я не знаю, как ты это делаешь, но ты просто выжимаешь из меня все силы. Пожалуйста, оставь меня наконец в покое.
Он виновато опустил голову вниз, а потом посмотрел на неё смятенным взглядом.
– Хорошо, Тата. Я не буду делать вид, что не понял, о чём ты говоришь. Ты просто не представляешь, как для меня важно, что ты для меня делаешь. Я вижу, как ты переживаешь, и раз ты просишь, то я не буду мучить тебя. Позволь мне только выразить свою благодарность. Пожалуйста, дай мне свою руку…
В тот момент Тате показалось, что она и её рука превратились в отдельных существ. Она наблюдала за тем, как её правая рука поднимается вверх, а он берёт её в свои ладони; сначала крепко сжимает, а потом подносит к своим губам. Слёзы брызнули из её глаз. Она просто не представляла, как ей дальше жить с тем, что она чувствовала к нему. Как же сильно она ощущала потребность в проявлении своих чувств, но это было невозможно. Она была как птичка, клюющая крошки с человеческого стола, за которым ей не было места.
– Тата, у меня к тебе одна единственная просьба. Не плачь. Пожалуйста, не надо слёз. Ты меня просто убиваешь своими слезами. Я же ничего не могу сделать, а видеть тебя плачущий мне не под силу.
– Артём, мне очень плохо, – вырвалось у неё, и как же громко потом прокричала её душа «Помоги мне с этим справиться!» Но эти слова она произнесла только мысленно, а вслух сказала:
– Только не говори мне сейчас ничего.
– Хорошо, хорошо, – быстро сказал он, поглаживая её руку. – Только не волнуйся.
Теперь она точно знала, что все его колкости после возвращения из Петербурга были всего лишь защитной реакцией. Он никогда по-настоящему так не думал. Человек, который сейчас держал её руку будто она хрустальная, не был способен сделать ей больно. Просто теперь она знала, каким он может быть, если задеть что-то имеющее для него значение.
– Артём, спасибо тебе за твою доброту ко мне. Я понимаю, тебе жаль меня. И я… не представляю, как сейчас выгляжу в твоих глазах. Прости, что потревожила тебя своими… Но не нужно меня жалеть. Я справлюсь со всем сама. Только дай мне возможность забыть о своей ошибке.
– Тата, я сейчас не буду комментировать твои слова, потому что… – он сжал её руку сильнее. – Я даже слова боюсь подобрать. Мне кажется, тебя ранить можно даже неосторожной интонацией. Но я должен сказать, что наш разговор ещё не окончен. На твои только что произнесённые слова у меня есть что сказать, но сейчас боюсь, ты не выдержишь их. Поэтому я подожду. Но запомни, моё мнение тебе придётся выслушать, как бы тяжело тебе не было. Я тоже живой человек. Всё. На этом пока закончим.
Артём ещё раз поднёс её руку к своим губам и закрыл глаза. Она не почувствовала, что его губы разомкнулись: он как будто вдохнул аромат её кожи. Потом он медленно отпустил её руку и открыл глаза.
– А сейчас, куколка… Ты же не откажешься рассказать мне про Петербург? Я там никогда не был. Мне правда очень интересно. Может попьём чай и ты мне всё расскажешь?
– Хорошо, – Тата почувствовала, что произнесла это слово с громким выдохом. Как будто камень упал с её сердца. Он разговаривал с ней без попыток напомнить о её душевных ранах. Какое же это было облегчение!
Тата прошла к плите и поставила чайник. Потом полезла в шкаф за кружками.
– Нет, куколка, – остановил её Артём. – Только не ставь на стол эти ужасные кружки, умоляю.
Он полез в кухонный шкаф и вытащил оттуда коробку с изображением чайного сервиза. Тата подошла к нему, и они вместе вынули из коробки фарфоровые чашки цвета мяты.
– Я не буду доставать весь набор, – сказал Артём. – Давай вытащим только две чашки для нас с тобой.
Тата, улыбаясь, кивнула ему.
– Думаю, ты догадываешься, откуда он у меня и почему им никто не пользуется. Я не хочу говорить об этом. Но давай договоримся, что когда мы с тобой снова соберёмся пить чай, то будем пить его только из этих чашек, согласна?
– Да, – ответила она, пытаясь досуха вытереть всё ещё мокрое от слёз лицо. – Эти чашки такие красивые. Они как для кукольного домика, только человеческого размера.
Он улыбнулся, задержав на ней свой взгляд, а потом сказал:
– И ещё сам чай.
Он снова полез в кухонный шкаф и на этот раз вытащил серебристый запечатанный пакетик.
– Этот чай я купил за неделю до возвращения сюда из Москвы. Я случайно побывал на индийской выставке и купил этот чай для особого случая. Ты знаешь, куколка, сейчас мне кажется, что особых случаев вообще не существует. По-хорошему, надо всегда пить хороший чай и только из красивых кружек. Но, наверное, не стоит резко всё это превращать в привычку. Пусть это будет хотя бы сегодня, а дальше посмотрим, да?
Она опять кивнула, не соображая, что именно ему говорить. Ей стало значительно легче, но видимо она всё ещё переживала последствия только что пережитых событий. Слава богу Артём не заострял на этом внимания. Хотя его время от времени сосредоточенный взгляд, обращённый на неё, не оставлял сомнений: за её состоянием он внимательно наблюдает.
Они стали пить чай и открыли коробку шоколадных конфет, которую Светлана подарила им, когда они пришли к нему на праздничный ужин после возвращения из Москвы. Оказалось, её они тоже берегли для какого-то особого случая.
Тата рассказывала ему о Петербурге и её речь была наполнена тем вдохновенным чувством, который она испытывала находясь там. Её мимика была мягкой; она вслушивалась в собственные слова и заметила, что интонации, которые она использовала для выделения особо приятных моментов, звучали мелодично. Раньше подобные ощущения они испытывала только при общении с мамой или с Полиной. Она как будто смотрела на себя его глазами и ей нравилась она сама.
Когда они закончили пить чай, то убрали сервиз обратно в коробку. Артём сказал, что Лизе не стоит знать, что они воспользовались этим фарфором, потому что она посчитает это странным и будет допытывать его. Тата согласилась с ним и помогла убрать коробку в шкаф.
Потом она стала собираться домой и через несколько минут покинула его квартиру.
***
– Артём, я тебе уже говорила про эту распродажу неделю назад. Девяностопроцентная скидка будет только сегодня. И нет никакого смысла идти на неё вечером, потому что народ раскупит всё самое лучшее до обеда. Я никак не смогу пойти с вами в парк. Сходите с Серёжей вдвоём. Что такого? А я с вами в следующий раз, хорошо?
Артём смотрел, как его жена прихорашивается у зеркала. На Лизе был белый жакет с карманами и длинным рукавом и брюки с высокой посадкой. Она выглядела в нём как медсестра при параде. Лиза крутилась возле зеркала около часа. Ему казалось, что его жена именно в данный момент получала удовольствие от посещения распродажи, а когда окажется в самом магазине, это будет ей уже не так интересно.
А ему вчера пришла в голову мысль – сходить им втроём в парк; где-нибудь перекусить и покатать Серёжу на аттракционах. Он надеялся, что Лиза откажется от посещения магазина, но она даже думать об этом не хотела.
Со вздохом он отставил жену с её зеркалом наедине и ушёл на кухню. Отодвинув штору, Артём выглянул на улицу. Сегодня была суббота и такой солнечный летний день. Самое время для прогулки с детьми. Когда же они с Лизой последний раз выбирались из дома, чтобы погулять всей семьёй? Иногда они брали Серёжу с собой в супермаркет. И ещё в Москве он пару раз платил за экскурсии от детского садика. Что же это такое? Да разве это семья? А Лиза вообще ведёт студенческую жизнь. Она не думает ни о нём, ни о Серёжке. Но они женаты несколько лет, а их сыну скоро исполнится семь. И что? Почему такие мысли приходят ему в голову только сейчас? Разве он раньше этого не знал?
Конечно же он всё это знал, но не обращал внимания. Думал, что это нормально. Но сейчас его мнение изменилось с точности до наоборот. Как он мог быть слеп так долго?
Артём чувствовал, будто очнулся. Нет, он не оставит план сходить с сыном в парк из-за Лизы. Они пойдут вдвоём. Так надо и ему этого хотелось.
Серёжа продемонстрировал сдержанную радость, когда Артём сказал ему, что они идут в парк.
Господи, его сын даже не знает, что такое поход с отцом в парк! Сказать, что он горел от стыда – это было ничего не сказать.
По дороге они немного поболтали. Серёжа с интересом рассказывал ему о мультиках и о том, как они с соседским мальчиком Мишей играют на улице. Артём был рад, что выбрался с сыном на прогулку, но чувствовал себя немного скованно: ситуация так и располагала к этому походу третьего человека.
– Так значит Миша – твой друг, раз вам так весело вдвоём? – спросил Артём, когда они шли по аллее с обеих сторон, усаженной зелёными деревьями.
– Да, наверное. Он мне, кстати, много раз рассказывал, как они с тётей Аллой и дядей Игорем ходят в парк. А почему мы только сейчас туда идём, да и ещё без мамы?
Ну вот и настала пора испытать свой стыд не в мыслях, а на яву. Артём почувствовал, как волосы на его затылке встали дыбом.
– У мамы сегодня единственный шанс попасть на распродажу, на которую она очень хотела. Но мы и без неё хорошо погуляем, правда же? А в следующий раз сходим втроём.
– Нет, лучше не надо втроём. А то вы опять будете ругаться.
Артём решил ничего не отвечать Серёже на эти слова. С каждой минутой разочарование, связанное с его семейной жизнью, представало перед ним во всё более неприглядном свете. Похоже, семь лет своей жизни он пустил на самотёк.
Когда они пришли в парк Артём предложил Серёже поесть мороженого в кафе. Тот согласился и с улыбкой до ушей запрыгал на месте.
Они уселись на белые пластмассовые стулья за круглым столиком. Мебель была до того лёгкой, что Артёму казалось, что её могло сдуть ветром. Для подстраховки он положил на стол свою коричневую борсетку.
– Какое мороженое ты хочешь? – спросил Артём и опустил глаза в красочное меню, каждая страничка которого была заламинирована.
– Не знаю… но точно какое-нибудь большое, – ответил Серёжа, листая меню со скоростью света.
– Ты выбери то, которое тебе больше нравится, а мы потом попросим, чтобы тебе его положили столько, сколько ты захочешь.
– Ух, ты! Так можно! Тогда мне… – Серёжа облизнул губы и, выставив грудь колесом, сказал.
– Тогда мне ореховое. И чтоб прям много-много было!
Артём позвал официантку, и девушка в простых джинсах и полосатой футболке приняла у них заказ.
Мороженое принесли уже через две минуты.
Серёжа с вытаращенными глазами и поджатыми от удовольствия губами набросился на белоснежное лакомство в стеклянном разноцветном бокале.
– Сынок, только осторожнее. Кушай не спеша, чтобы горло не заболело.
Серёжа кивнул и полностью ушёл в процесс поедания любимого лакомства.
Артём заказал себе шоколадное мороженое. По сути, ему было всё равно. Он никогда не был любителем этого десерта. Главное, что Серёже оно нравилось. В его компании он был готов есть всё, что захочется его сыну.
– Серёж, а ты на чём хочешь покататься?
– Не знаю… а что здесь есть? – спросил он, облизывая белые губы.
– Да я и сам толком не знаю. Но мы можем пройтись, и ты сам выберешь?
– Ага.
Когда посуда перед Серёжей была почти пуста, Артём решил спросить его:
– Серёж, а тебе же нравится с Татой заниматься?
– Да! – задрав голову, ответил он.
– Ты же знаешь, что когда ты пойдёшь в школу, она больше не будет к нам приходить?
– Знаю, она мне говорила про это. Но я всё равно буду звать её в гости. Она будет приходить ко мне не заниматься, а играть.
– А это ты сам придумал?
– Да. Мне с Татой интересно.
Артём часто заморгал от удивления. Он боялся, что его сын расстроится от того, что его любимая учительница больше не будет к нему ходить. Но он взял и придумал выход из этой ситуации.
– Ты молодец, сын, – произнёс Артём. – Так и надо. Правильно делаешь. Из трудных ситуаций надо выходить, а не мучиться и терпеть их.
Конечно, эта фраза была не для детских ушей, но Артёму хотелось её произнести. Серёжа сейчас продемонстрировал, что в каких-то вопросах способен быть мудрее своего отца. Артём был горд им.
