Екатерина Шерив
Больше, чем я просила
– Матвей, я хотела с тобой поговорить, – сказала Тата, когда они приступили к чаепитию.
– Хорошо. Что-то случилось? – спросил он.
– Да… – Тата потёрла горячую кружку в руках. – Почему ты мне соврал, когда говорил, что каждый житель Олонок должен уметь ездить верхом?
От её вопроса Матвей усмехнулся, пряча от неё глаза.
– Ясно… С тобой пообщался какой-то ненавистник или бояка верховой езды… – протянул он, уже дожёвывая свой кусок пирога.
– Давно было пора кому-то открыть мне глаза. Ты мне ничего не хочешь объяснить?
Тата сложила руки на столе друг на дружку и выставила корпус тела ему навстречу.
– Разве ты терпишь через силу наши прогулки? – спросил он, и в его глазах опять появилось «резко повзрослевшее» выражение.
– Нет, дело не в этом. Мне не нравится, что ты обманом заставил меня в них участвовать.
– Если бы я не заставил тебя поверить в то, что уметь ездить верхом обязательно для Олонок, ты бы не согласилась на эти уроки и, как следствие, никогда не узнала, как это здорово.
– Да я не спорю. Мне действительно понравились наши прогулки, – Тата приподняла голову, вспомнив волшебную атмосферу катания верхом. – Я тебе очень признательна, что ты увлёк меня этим занятием. И это касается не только верховой езды. Ты был прав, когда сказал, что твои родители не заслуживают такой дикой гостьи как я. Перестав противиться вашей помощи, я стала легче себя чувствовать в вашем обществе.
Она отхлебнула горячий чай и заметила, что Матвей, опустив глаза в стол, попытался скрыть от неё улыбку.
– Тата, дело в том, что мои родители никогда не страдали от твоей стеснительности. Я сказал тебе об этом специально, чтобы ты перестала постоянно перед нами извиняться.
– Что? Как?.. – Тата вытаращила на него глаза. – И то, что они говорили, что мне не нравится их еда ты тоже соврал? На самом деле они так никогда не думали?
– Да… – он пожал плечами. – Тата, пока ты не плеснула в меня остатками чая, я хочу объяснить. Я сделал это, чтобы ты поскорее привыкла к нам. Помогать тебе было для нас естественнейшей вещью, а твоя дикость мне быстро надоела. Она была бессмысленна и мучила в первую очередь тебя. Переубедить нормальными словами нам тебя не удавалось, и я просто перенёс угол твоего внимания с тебя на нас. И сразу, как только дело перестало касаться лично тебя, а перенеслось на нашу семью, ты быстро собралась и стала вести себя как нормальная благодарная гостья.
– Матвей, да что у тебя за методы? – она откинулась на спинку стула. – Ты знаешь сколько времени у меня из головы не выходила мысль, что я обижаю людей, которым так благодарна?
– Так вот и благодари нас, а не пытайся поставить в такое же неловкое положение как себя.
От волнения Тата забралась руками в волосы и пара локонов повылезала из её причёски.
– Матвей, неужели я правда была так невыносима?
Он улыбнулся, задержав на ней свой взгляд.
– Ты не умеешь принимать помощь, Тата. Тебе надо учиться.
– Но… разве у меня сейчас не лучше стало получаться? – спросила Тата и замерла в ожидании его ответа.
– Лучше.
– А верховая езда? Ты так и не ответил… Здесь-то я что не так сделала?
– Только то, что внезапно появилась и вызвала у меня интерес, – он положил руки на стол и стал скрещивать пальцы между собой. – Ты хотела ни от кого не зависеть, жить одна и доставлять окружающим как можно меньше забот. Но мне захотелось познакомиться с тобой поближе. Ты появилась вся такая загадочная… Ты до сих пор толком ничего о себе не сказала.
– Так нужно, Матвей, – произнесла Тата, сделав короткий кивок головой. – Когда-нибудь я тебе обязательно расскажу. Подожди… ты предложил мне жить в комнате твоей сестры из-за призрака? Ты и здесь меня обманул, да?
– Нет, Тата, это чистая правда. Байки про призрак реально существуют. И я не приходил в твой дом среди ночи и не стучал кастрюлями, чтобы ты испугалась. А насчёт всего остального… Ты ведь простишь меня за эту безобидную ложь? Понимаешь, я просто не знал, как сделать так, чтобы… чтобы…
Он запнулся и забегал глазами туда-сюда.
– Я поняла, – остановила его Тата, хотя до конца не знала, о чём он хотел сказать. – Матвей, мне с тобой очень повезло. Наверное, не зря мы с тобой похожи как брат с сестрой. Надеюсь, теперь мы сможем быть друг с другом максимально честными?
– Конечно. Это случится, как только ты расскажешь мне о причине, по которой сюда приехала.
Она кивнула головой и улыбнулась.
– Извини меня… – вдруг произнёс Матвей, бросив на неё умоляющий взгляд.
У Таты возникло ощущение, что он извинялся перед ней за что-то другое. Неужели он ещё что-то от неё скрывал?
– Да всё в порядке, Матвей. Ты был прав как всегда… Твоя ложь слишком безобидна, чтобы придавать ей большое значение. Ну, идём спать?
Она собрала со стола пустые тарелки и отнесла к рукомойнику. За минуту она расправилась с грязной посудой, а когда обернулась, Матвея на кухне уже не было.
***
В начале декабря Тата решила переехать в особняк Роз. Алевтина, Фёдор и Матвей отговаривали её, но она не поддалась их уговорам. Призрак Розы больше не вызывал у неё приступов паники, и она решила попробовать там переночевать. Лукьян прилично вымахал, а свою хозяйку защищал как драгоценность и только когда убеждался, что Тата не боится подходившего к ним человека, переставал рычать и начинал вилять хвостом.
Первая ночь прошла спокойно. Вторая – тоже. Тата была довольна. Кроме того, зима стояла тёплая и маленькой печки хватало, чтобы обогреть её огромную комнату. Лукьян спал на кровати у неё в ногах, и от его присутствия ей было гораздо спокойнее.
Уроки верховой езды они с Матвеем приостановили. Тата была довольно мерзлявой и не могла долго находиться на морозе. Но она часто приходила в дом к Алевтине, и они пили чай.
Алевтина часто говорила ей, что она зря съехала от них, да и Фёдор с Матвеем её в этом поддерживали. Но Тате нравилось, что у неё появилась своя территория, и больше не нужно было бегать из одного дома в другой. Только бы призрак Розы её больше не беспокоил, и морозы не усилились.
Походы на почту зимой стали проблематичными и не из-за холодов, а из-за высоченных сугробов, которые никто не расчищал. Тата была не самой лучшей ученицей в плане верховой езды, и пока Матвей не разрешал ей самостоятельно ездить на лошади. Тата стала реже наведываться на почту; только когда Фёдор или Матвей ездили на телеге на рынок.
И вот однажды уже после обеда она поехала с Матвеем в город. На почте её ждало только одно письмо. Тата с нетерпением распечатала его и стала читать.
Дорогая дочка! Пишет тебе мама в тайне, наверное, от всех. Не знаю поступаю ли я правильно, но моё сердце стонет, когда я думаю, что ты не в курсе, что тут творится. Артём просил тебе ничего не говорить, но я не могу скрыть от тебя такое.
Дело в том, что Артём попал в больницу. Не волнуйся, его жизнь в неопасности. Он под наблюдением врачей. Скажу тебе честно, это Лиза его довела. Я не знаю какие письма он тебе писал, но как-то раз твой отец доходчиво объяснил ей, что ты далеко уехала. Лучше бы он этого не делал. Но кто же знал?..
Артём и твой отец периодически созванивались, и однажды Володя рассказывал мне, что Лиза распустила свой ядовитый язык до невозможности. Она говорила Артёму, что он больше тебя никогда не увидит и до конца жизни будет с ней, потому что она его жена и мать его сына; что он заслуживает такой жизни, потому что бросил её; что Серёжа не находится из-за него, потому что он не может нормально заработать и заплатить деньги толковой поисковой группе.
И вот однажды у Артёма произошёл сильный приступ головной боли. Слава богу, Володя тогда был у него дома, и он вызвал скорую. У Артёма резко подскочило давление за двести. Врачи сказали, что это результат тяжёлого нервного истощения. Сейчас Артём по-прежнему в больнице и потихоньку приходит в себя. С Лизой пока сижу то я, то наёмная сиделка. Про Артёма она не спрашивает, а со мной вообще не разговаривает…
Тата пробежала письмо до конца и, не заметив больше в письме имени Артёма, бросила читать, а потом смяла листок в руке. Внутри неё что-то взорвалось. А через пару секунд она начала чувствовать, что от этого взрыва в ней родилось что-то новое. Её челюсти стиснулись, а руки напряглись так, что она с уверенностью могла сказать, что могла продырявить ногтями кожу.
Она вышла из здания почты и направилась к телеге, в которой её ждал Матвей.
– Поехали скорее домой! – скомандовала она.
– Тата, что случилось?
– Я сегодня же уезжаю в Нижний Новгород, – ответила она, не глядя на него.
– Почему?
– Мне нужно там быть, Матвей. И я уезжаю немедленно. Поехали скорее.
Чувство чего-то разорванного внутри не покидало её. Дома Тата бросила в сумку тёплые штаны и кофту, взяла с собой все деньги и, застегнув пуховик, вышла из особняка Роз. Она решила идти пешком до того автовокзала, в который приехала из Нижнего Новгорода в сентябре.
У забора дома её остановил Матвей, схватив за плечи.
– Тата, что с тобой? Я тебя ещё ни разу такой не видел. Я не могу отпустить тебя в таком состоянии.
– Матвей, – она сжала его руку, сняв со своего плеча. В другой ситуации его обеспокоенный взгляд не оставил её равнодушной, но сейчас было совсем другое дело. – Я обязательно дам о себе знать.
– Тата, ты думаешь, я отпущу тебя одну в такой час плестись пешком по сугробам до автовокзала? Садись в телегу и поехали.
– Матвей…
– Садись, я сказал! – с этими громкими словами он запрыгнул в телегу и стал её ждать.
Тате пришлось его послушаться, и через минуту она заняла место в телеге рядом с ним.
***
Она не представляла, что сделает, если в кассе ей скажут, что ближайший автобус будет только завтра. Всё оказалось не так плохо, но и не хорошо: кассирша объявила, что автобус будет в одиннадцать часов ночи. Тате ничего не оставалось, как купить билет и ждать.
За всю дорогу она не сомкнула глаз. Ей даже казалось, что за семь часов поездки в автобусе она ни разу не сменила позу. Челюсти всё ещё были сжаты, а руки не расслаблялись. Внутри у неё творилось такое, от чего ей хотелось взять иголку с нитками и что-то там зашить.
Доехав до пункта назначения, Тата пересела в другой автобус, который повёз её прямиком до квартиры Артёма. К нему в больницу она обязательно съездит, но сначала ей нужно пообщаться с другим человеком.
Оказавшись перед знакомой девятиэтажной, Тата часто задышала через нос, от чего её ноздри стали раздуваться.
Она поднялась на четвёртый этаж и оказалась перед дверью квартиры Артёма. Она повернула ручку. Дверь была не заперта. Тата вошла.
Вдруг перед её глазами возникла пелена. Тата сделала шаг, и ей показалось, что она как будто сделала его в другом измерении. Совершенно по-иному ощущая пространство, она распахнула дверь спальни и увидела Лизу, бодрствующую лёжа в кровати.
– Ты?.. – она медленно отложила зеркальце, в которое только что смотрелась. – Какого чёрта ты здесь делаешь?
Тата подняла руку, весившую по её ощущениям на тот момент килограммов двадцать, и со всей силы ударила ею по щеке Лизы. Та громко взвизгнула и прижала руку к лицу. Через пару секунд Тата разглядела на её щеке четыре кровоточащие царапины.
– Психопатка! Что ты творишь?
– Как ты могла довести Артёма до больничной койки? – Тата не узнала свой до невозможности низкий голос. – Если с ним что-то серьёзное, то я вернусь, и ты не отделаешься одной расцарапанной щекой.
– Как ты смеешь мне угрожать, соплячка? Ты думаешь, я тебя испугаюсь? Артём попал в больницу, но я тут ни при чём. Я не виновата, что у него здоровье как у птенца. Чуть что, сразу ему плохо.
– Он единственный человек, который может за тобой ухаживать. Как ты можешь так о нём говорить и так с ним обращаться?
– И что я теперь до конца жизни перед ним стелиться должна? Пусть получает, что заслужил. Он бросил меня и сына и пусть теперь расхлёбывает, – Лиза окинула Тату презрительным взглядом. – И ты, я смотрю, не плещешься в радости. Значит вы оба получаете по заслугам! Я тебе говорила, что он тебе не достанется. Говорила? – Лиза упёрлась руками в кровать и выставила корпус тела навстречу Тате. – И кто теперь оказался прав?
– Ты просто безнадёжна, – Тата покачала головой. – Ты из женщины превратилась в комок ненависти и злости. Просто стоять рядом с тобой опасно для жизни.
– Я инвалид, Тата! – крикнула Лиза, сверкнув остатками бледной зелени в глазах. – По-твоему я должна светиться от счастья?
– Я представить себе не могу, как Артёму удалось выдержать тебя столько месяцев. Он ухаживает не за человеком, а за воплощением зла. Вижу, нормальный человеческий язык ты не понимаешь, поэтому я перейду на твой – себялюбивый. Если ты доведёшь Артёма до сердечного приступа, с тобой больше некому будет сидеть. Он станет таким же беспомощным, как ты. Только за ним будет, кому ухаживать, а за тобой нет. Тебе хоть раз такая мысль в голову приходила?
– Ничего с ним не случится, – произнесла Лиза, махнув на неё рукой. – Молодой он слишком для таких приступов. А если и случится, то за ним тоже некому будет ухаживать. Тебе он сразу станет не нужен.
– Он мне любой нужен, только тебе этого не понять. Пойми хотя бы одно, – Тата набрала побольше воздуха в лёгкие, – если доведёшь Артёма – за тобой ухаживать будут в госучреждении, где до таких как ты, дела никому нет. А об Артёме я всегда позабочусь, будь уверена. Ты можешь хоть в змею превратиться, но тебе не удастся разлучить нас. Видишь? Я снова здесь, как будто я никуда и не уезжала.
– Тогда на черта ты вообще уехала, если он тебе так нужен?
– Действительно? Ты права. И что я уехала? – Тата стала барабанить пальцами по дверному косяку. – Мне надо поселиться здесь, рядом с тобой, и вести с Артёмом семейную жизнь прямо у тебя перед носом. Может тогда до тебя дойдёт, что мы с Артёмом корёжим себе жизни ради того, чтобы тебе легче жилось. Как ты не понимаешь, что Артём терпит твои выходки, потому что считает, что из вас двоих хуже всего тебе. А ты пользуешься его совестью и не даёшь спокойно жить ни себе, ни ему. Зачем делать хуже, чем есть, Лиза? Твоего сына до сих пор так и не нашли…
– Я не виновата, что Артём заработать не может на профессиональных поисковиков.
– Да если бы ты не выжимала из него все соки, он бы сам отправился на поиски сына и нашёл его, – Тата не заметила, в какой именно момент перешла на крик. – У тебя все вокруг виноваты. Очнись! Единственный источник твоих бед – это ты сама! Пойми ты уже это наконец и оставь Артёма в покое!
Лиза сначала хотела ей на это что-то ответить, но вдруг коснулась своей поцарапанной щеки. На её пальцах осталась кровь. Она взяла зеркальце с тумбочки и посмотрелась в него.
– Ты… у меня вся щека из-за тебя в крови. Наверное, шрам останется. Ты изуродовала мне лицо! Дрянь такая…
Лиза резко схватила с тумбочки пустой стакан и запустила им в Тату. Она попала ей в лоб. Удар оказался не таким сильным, потому что Тата успела прикрыться от стакана руками.
Немного придя в себя после Лизиной выходки, Тата выпрямила спину и, сжав руки в кулаки, произнесла:
– Ты можешь делать мне, что захочешь. Единственная причина, по которой я могу поднять на тебя руку, это Артём. Вспоминать об этом ты теперь будешь каждый раз, когда захочешь посмотреть на себя в зеркало. И только попробуй довести его ещё раз до приступа… Я вернусь, но с разговором посерьёзнее. Если не боишься меня, то задумайся хотя бы о том, какой станет твоя жизнь без помощи Артёма.
Тата выбежала из комнаты, держа руку на лбу. Ей навстречу попалась мама.
– Тата?.. Тата, дочка! – Светлана стала прикладывать ладони к лицу дочери. – Ты здесь! Я не верю! Но… что здесь происходит? И что у тебя со лбом?
– Привет, мама, – Тата обняла её и на пару секунд материнские объятия поглотили её, окутав защитой и безопасностью. – Я приехала, как только получила твоё письмо. Мне нужно видеть Артёма.
– Я знала, что ты приедешь, – прошептала Светлана ей в ухо, а потом сняла голову Таты с плеча и внимательно посмотрела в её лицо. – Как же я рада тебя видеть! Но что с твоим лбом? Лиза?..
Тате показалось, что мама поняла всё и без её объяснений. Несмотря на это Тата прекрасно знала, что Светлана всё равно хотела поговорить с дочерью, которую так давно не видела. Да и Тата безумно по ней соскучилась. Но этот разговор ей было необходимо отложить.
Тата взяла Светлану за обе руки:
– Мама, я съезжу к Артёму, а потом приеду сюда к тебе, и мы поговорим. Скажешь мне адрес больницы?
– Конечно скажу, дочка. Но сперва тебе нужно поесть и… обработать твой лоб.
– Наверное… может быть, – Тата, почувствовав лёгкое головокружение, взялась за голову. – Я не ела ничего со вчерашнего утра и дорогой не сомкнула глаз. Если я на глазах у Артёма упаду в обморок, ему я этим лучше не сделаю.
– Тата… – ахнула Светлана и повела её на кухню.
– Мам, с Артёмом точно всё в порядке? – спросила Тата, усаживаясь за стол.
– В порядке, в порядке… не переживай, – проговорила Светлана, гремя посудой. – Увидишься с ним чуть позже. Ничего страшного от этого не случится. Тебе сил нужно набраться.
Через минуту перед Татой стояла тарелка гречневой каши с мясом. Она взяла ложку и, отправив еду в рот, ощутила, как оживились её рецепторы от соприкосновения с пищей. По её телу даже побежали мурашки.
Пока Тата ела мама, чем-то намазала её лоб.
Когда тарелка перед ней была пуста, Тата почувствовала, что была в предобморочном состоянии. Даже слова мамы воспринимались её наполовину.
В конце концов, Светлана отвела дочь в гостиную и уложила на диван. Последняя мысль Таты, перед тем как провалиться в сон, была о том, что этот диван был ей знаком.
Она успела подумать про себя:
«Неужели это тот диван, на который я натолкнулась, когда пришла к Артёму в тот день, когда…»
***
Когда Тата открыла глаза, то сначала подскочила, а потом стала искать глазами часы. Увидев на журнальном столике свой мобильный, она схватила его и посмотрела на экран: полдень.
Тата встала с дивана и пошла на шум, который доносился из кухни. Мама готовила обед. Светлана спросила дочь, как она себя чувствует. Тата сказала, что ей гораздо лучше, и она готова ехать к Артёму.
Получив адрес больницы, в которой он находился, Тата оделась и вышла из квартиры.
Во время поездки в автобусе Тата взглянула на своё отражение в окне: на месте удара проступал синяк. Её это не волновало. Ей хотелось поскорее увидеть Артёма.
Удивительно, но после так называемого разговора с Лизой Тате полегчало. Только бы с Артёмом действительно всё было нормально.
В больнице упитанный врач в круглых очках сообщил, что время посещения больных начнётся только с четырёх часов. Тата посмотрела в свой телефон: сейчас только чуть перевалило за час дня.
– Доктор, пожалуйста, пропустите меня. Он будет очень рад меня видеть, – стала упрашивать его Тата в больничном коридоре.
– Кем вы ему приходитесь?
– Я его жена.
– Жена? – врач, усмехнулся, посмотрев в листок бумаги в своих руках. – Насколько я знаю, его жена не может ходить, и он ухаживает за ней. А статусы, приближённые к статусу жены, мы не рассматриваем. Извините.
– Доктор, мы с ним женаты. Посмотрите.
Тата вытащила из своей сумки через плечо свидетельство о венчании.
– Мы с Артёмом обвенчались после того, как он расторгнул с Лизой брак. Из-за несчастья, которое произошло с его сыном и бывшей женой мы не успели зарегистрироваться. Меня зовут Татьяна. Пожалуйста, я вас очень прошу, пропустите меня к нему.
– О… Извините, меня. Я и не думал… – он снял запотевшие очки и стал протирать их о рукав белого халата. – Господи, мне так неловко перед вами.
– Ничего страшного. Только пропустите меня к нему сейчас.
– Хорошо, – доктор внимательно вгляделся в её лицо, – но я вас попрошу, после посещения зайдите ко мне в семьдесят первый кабинет. Я осмотрю ваш лоб.
Первые две секунды Тата лихорадочно соображала, о чём он говорил.
– А… хорошо я подойду. Спасибо вам большое.
По дороге в палату Тата спросила врача:
– Доктор, а как Артём сейчас?
– Он у нас последние деньки. Завтра или послезавтра выпишем. Но это может с ним повториться. Ему нужно учиться противостоять стрессовым ситуациям.
– Я постараюсь убедить его в этом.
Когда врач открыл перед Татой дверь палаты, она увидела Артёма в полусидящей позе на кровати. Он читал книгу.
– Тата… – книжка вывалилась из его рук и упала на пол. – Глазам своим не верю…
Он резко вскочил с кровати и подбежал к ней.
Чувствуя на себе его удушливые объятия, Тата услышала от врача.
– Тихо, тихо… Если будете так вскакивать, вам придётся задержаться у нас дольше.
Тата не могла пошевелиться. Он как будто не обнял её, а поймал, и его задача заключалась в том, чтобы её у него никто не отобрал.
– Артём Александрович, я всё понимаю, но вам нужно лежать, – сказал врач голосом строже. – В вашем состоянии так подпрыгивать нельзя. Вернитесь в кровать.
– Доктор, извините. Я просто не ожидал, – произнёс Артём, рассыпая пряди её кудрявых волос. – О таких радостях нужно предупреждать заранее. Куколка, что с твоим лбом?..
Тата отмахнулась, а потом взяла его за руку и повела к кровати.
Артём сел на белую простыню, а она пододвинула стул и села напротив него.
– Ну ладно. Оставлю вас, – сказал доктор. – Татьяна, не забудьте, я вас жду у себя.
– Хорошо.
Тата мельком оглядела палату и заметила в ней ещё двух мужчин: седовласого старичка и рыжего подростка.
– Артём, было бы лучше, если кроме нас с тобой здесь никого не было.
– Мне всё равно, – произнёс он, убирая выбившийся локон из её ободка. – Боже мой, Тата, что всё-таки у тебя за синяк?
Он коснулся места ушиба и Тата поморщилась.
– Тебе о нём мама расскажет. Артём, я приехала, как только получила письмо. Почему ты не хотел, чтобы я знала о том, что ты здесь?
– Но со мной всё в порядке. Я не хотел, чтобы ты зря волновалась. Но, с другой стороны, я рад, что Светлана проболталась. Наконец-то ты снова со мной…
Он коснулся её губ, но она позволила ему очень лёгкий поцелуй: ей казалось, что двое других в палате за ними смотрят.
– Артём, я больше не хочу никуда уезжать, – сказала она, касаясь грубой щетины его небритых щёк. – Это была плохая идея. Лиза тебя довела до больницы…
– Я просто от всего устал, Тата, – прошептал он.
– Я знаю. Я могу помочь?
– Ты уже помогаешь.
Она села на кровать рядом с ним и крепко обняла.
– Артём, я должна закончить то, что начала в деревне… Мне нужно обучить детей грамоте. Они и их родители на меня очень надеются. Но если я нужна тебе здесь, то я…
– Куколка, не надо. Здесь, поверь, ничего не изменилось с момента твоего отъезда. Но у меня появилась одна надежда.
– Какая? – она подняла голову с его плеча.
– Я тут познакомился с молодым мануальщиком, который учился в Европе. Он рассказал мне об одном уникальном массаже. Это малоизвестная методика и с её помощью можно вернуть Лизе способность ходить.
– Артём, это было бы здорово.
– Деньги, конечно, для этого нужны… Но я заработаю. Если понадобится, буду работать сверхурочно. Лиза уже может обходиться без моей помощи гораздо дольше, хотя и делает вид, что это не так.
– Только не слушай её… не принимай её слова близко к сердцу, – она крепко сжала его руки.
– Меня больше волнует Серёжка. Они мне каждую неделю звонят и отчитываются, что нет абсолютно никаких следов.
– Но однажды ты написал мне, что ездил туда?..
– Да, один раз. Но чтобы начать самостоятельные поиски, туда нужно ехать надолго. А Лиза за те два дня, что я отсутствовал, извела мне платную сиделку.
– Ну что же она за человек? – Тата хлопнула рукой по матрасу. – Это же её сын!
– Она уверена, что мне искать его без толку. Надо нанимать профессионалов. Однажды мы попробовали…
– И что?
– На частных сыщиков деньги утекают как вода. Они тоже его не нашли, а я теперь по уши в долгах перед твоим отцом.
– Ничего страшного. Почему ты мне об этом не писал?
– Если бы новости были хорошие, то написал бы.
Он приложил её руку к своей щеке, и Тата зашевелила пальцами, ласково касаясь его.
– Артём, я очень сильно тебя люблю. Пожалуйста, поскорее поправляйся и не возвращайся больше сюда.
– Я приеду за тобой, как только поставлю Лизу на ноги. И мы с тобой поедем искать Серёжку… Этот врач очень меня обнадёжил. Он такой энергичный, знающий и горит своим делом.
– Это очень хорошо… Артём, – она придвинулась к его уху, – я бы побыла с тобой ещё, но мне кажется, эти двое сверлят нас глазами.
– Куколка, без нормального поцелуя я тебя не отпущу. Даже не надейся… – услышала она его слова, воздух от которых защекотал ей шею.
– Но, Артём…
Спустя секунду Тата уже лежала на подушке его кровати и вместе с его требовательными поцелуями начинала ощущать себя где-то за пределами этой больницы.
Через несколько секунд ей удалось соскользнуть в бок, и приземлиться руками и ногами на пол.
– Артём, хватит… – она не смогла скрыть улыбку, мимолётно посмотрев на подростка и старичка: они прятали от них веселящиеся взгляды.
– Тата, тебе нужно показать этот синяк врачу, – сказал Артём. – Идём, я с тобой схожу! Он ведь поэтому просил тебя зайти к нему?
– Да, но тебе нужно лежать…
– Тата, я себя отлично чувствую. Пойдём!
Он взял её за руку, и они оба вышли из палаты.
***
Врач наложил Тате повязку на лоб, а также на средний и указательный пальцы правой руки, которыми Тата защитила свою голову от более сильного удара. Доктор предупредил, чтобы она обратилась в больницу, если место ушиба будет долго болеть или появятся кровяные образования под кожей.
Она не могла насмотреться на Артёма. Как бы ей хотелось остаться с ним… Но несмотря на скорую разлуку её всё равно охватывало огромное счастье. Она была рада, что приехала. На лице Артёма она тоже не видела тоскливого выражения. Он улыбался ей и прощался так, будто они уже завтра увидятся. От этого ей стало ещё легче, и она поехала к маме, испытывая долгоотсутствующую радость жизни.
Когда Тата постучала в квартиру Артёма, Светлана сразу же открыла ей дверь. Теперь у Таты были силы, чтобы нормально поговорить с ней. Они общались на кухне несколько часов, периодически перекусывая и попивая чай.
Для Таты поездка домой оказалась глотком свежего воздуха. Но её ждали обязанности перед её учениками. Если не она, то кто научит их элементарным знаниям?
Тата с мамой успели обсудить всё на свете за исключением инцидента с Лизой, которую Тата ни разу не слышала.
Уже прощаясь в дверях, Светлана всё-таки спросила Тату:
– Дочка, я знаю, что царапины Лизы и твой синяк – это последствия вашего с ней разговора, пока я была в магазине. Скажи мне честно, до чего вы с ней договорились?
– Мам, всё нормально. Я просто попыталась донести до неё, что нельзя так обращаться с человеком, который за ней ухаживает.
– Она после тебя такая задумчивая, – произнесла Светлана, пытаясь глазами и интонацией разделить своё удивление с дочерью. – Выгоняет меня из комнаты… Говорит, что ей надо побыть одной.
– Не обращай внимания. Я думаю, это неплохой знак.
***
Тата оказалась в Олонках на следующий день утром. Прежде чем зайти в дом Алевтины она решила приготовить плотный обед, потому что из-за длинной дороги страшно проголодалась. Лукьяна в доме она не нашла. Значит Матвей забрал его к себе.
Затопив печь, она начала готовить: сварила макароны и подогрела котлету, которую купила в кулинарии по пути сюда.
Еда показалась ей вкусной как никогда. Она довольно попивала чай в своей кровати, когда услышала собачий лай на улице и выглянула в окно. К её калитке приближался Матвей вместе с Лукьяном. Тата поставила бокал горячего чая на стол и спустилась вниз.
Открыв дверь, она радостно воскликнула:
– Привет, Матвей! – а потом, обняв, услышала его тусклый голос.
– Тата, что случилось? Мы тут всю голову изломали над тем, куда ты уехала и что у тебя могло случиться. И что это у тебя на лбу и на руке?
– Извини, но у меня правда не было времени на объяснения.
– А сейчас есть?
– Заходи! – она сделала шаг назад, впуская его в дом. – Привет, Лукьян!
Тата присела и обняла пса. Тот радостно вилял хвостом, а его скуления напоминали ей посвистывания.
Оторвавшись от своего любимца, Тата сказала:
– Матвей, как ты узнал, что я вернулась?
– Я гулял с Луком и увидел следы от обуви на снегу возле особняка Роз.
– Ясно! Я принесу нам сюда чай и спущусь.
– Тата, может попьём чай наверху? Зачем бегать? – предложил он, сложив руки по карманам штанов.
– Нет, Матвей. Это неприлично.
– Что значит неприлично? Ты что меня боишься? – спросил он, приподняв брови.
– Не боюсь. Пожалуйста, не обижайся, но я думаю, ты сам понимаешь, что в моей комнате тебе делать нечего. Я сейчас. Мы выпьем чай в классной комнате и поговорим.
Лукьян побежал вслед за ней на второй этаж. Тата налила чай для Матвея и забрала свой начатый.
Она спустилась вниз и поставила на свой классный стол бокалы и тарелку с сушками.
– Тата, что с твоим лбом и рукой? – допытывался Матвей, усаживаясь за стол.
Она обмакнула сушку в чай и произнесла:
– В меня запустила стеклянным бокалом бывшая жена моего мужа.
Тата начала рассказывать историю её замужества с самого начала. Чем дальше она в ней продвигалась, тем глаза у Матвея сильнее округлялись.
Когда она закончила, он сложил руки на столе, как во время деловых переговоров и произнёс:
– Тата, извини меня, но я всё-таки спрошу. Ты в этой ситуации на что-то надеешься? Если да, то скажи на что? Какой смысл от вашего брака с Артёмом? Он всю жизнь теперь вынужден быть со своей бывшей женой.
– Матвей, дело не в смысле. Я не знаю, чем всё это закончится, но я никогда не пожалею, что не бросила Артёма.
– Но у тебя есть реальный шанс провести всю жизнь непонятно как. Ты вроде как замужем и нет… Как таковой семейной жизни у вас с ним нет.
– У Артёма много надежд на нового врача, – Тата улыбнулась, засмотревшись на снегопад за окном. – Если он в это верит, значит верю и я.
– Бедный парень… – Матвей откинулся на спинку стула. – Да и ещё сын пропал у него… А зачем ты к его бывшей жене приходила?
– Когда я поняла, что он из-за неё попал в больницу, во мне вскипела такая злость как никогда в жизни. Из-за паралича Артём её жалел, а она его – ни капли. От этих чувств в моей душе поднялся ураган. Я ударила её, поцарапала до крови… Я знаю, что рукоприкладство – не выход из проблемы, тем более в её положении, но она причинила боль моему любимому человеку и не чувствовала за это вины. Я очень переживаю за Артёма. Вдруг это с ним повторится… Чтобы выдержать Лизу надо быть бетонной стеной, а не человеком.
– Ты просила дать тебе совет? Он тебе ещё нужен? – его глубокий голос заставил Тату посмотреть ему в глаза: взгляд Матвея был пристальным как никогда раньше.
– Я поняла ход твоих мыслей, – ответила Тата, интуитивно понимая, что он может ей посоветовать. – Но я не собираюсь оставлять Артёма.
