Екатерина Вострова
Мой бывший темный
– Мелочь? А ничего, что акции компании падают, в новостях на меня льют какое-то дерьмо, полиция, антимонопольная… от всех разом гипноз не поможет, это как снежный ком…
Я замерла, стараясь не пропустить ни одного слова. Так вот что за проблемы у Виктора с работой.
– И началось все с твоей девки. Ее объявили в розыск, прокрутили сюжет о предательнице родины, обворовавшей оборонное предприятие, по новостям, связали с твоей компанией как бывшую сотрудницу…
– Заткнись, – как-то устало попросил Виктор.
А у меня же кровь в жилах застыла, даже сердце, казалось, остановило бег.
Какие новости? Какая предательница? Виктор же пообещал все уладить… Неужели все стало только хуже?
– Кто тебе правду скажет, кроме брата? Ты вот грешишь на Марину, но не думал ли ты, что это твоя Ника связана с оборотнями, и они целенаправленно ее подослали, чтобы уничтожить тебя, а через тебя и нас? Им нужно было громкое дело, которое нелегко замять. Они его получили. И, укрывая ее, ты только ухудшаешь ситуацию. А не укрывать ее ты не можешь. Папаша… Ну-ну, продолжай верить в сказки.
– Заткнись, – на этот раз грохот был такой, будто кто-то проломил стену. – Еще один намек в сторону Ники, и я тебе кишки выпущу. Ты меня понял?
– Понял, – полузадушенно произнес голос. – Я просто… пошутил.
– Вот и отлично. Тогда займись Мариной.
– Да, конечно…
Шагов слышно не было, а потому, когда прямо передо мной вдруг оказался высокий худощавый мужчина с длинными белыми волосами, от неожиданности я тихонечко вскрикнула.
– Подслушиваешь? – брезгливо скривился он, что-то при этом жуя. Но затем вдруг расплылся в улыбке. – Максим Алмазов.
Он протянул мне руку, словно бы собирался пожать ее.
– Вероника Романова, – заторможенно ответила я, подавая свою.
Мужчина легко потряс мою ладонь, а затем вдруг резко дернул на себя, приблизив к своему лицу.
– Какой странный запах… – задумчиво произнес он, словно бы говоря сам с собой.
– С первого раза до кого-то плохо доходит?
Я вскинула голову. На несколько ступенек ниже стоял Виктор. Его взгляд метал молнии, но было не ясно, на кого же направлено его недовольство. На меня или на брата.
– Уже ухожу, – сладкоголосо протянул Максим, надул небольшой пузырь из жевачки и тут же его лопнул. Вампир, жующий жевачку, что-нибудь еще может меня удивить?
Он выпустил мою руку, подмигнул и, бесшумно шагая по ступенькам, вышел сначала в коридор, а затем и из дома.
Мы снова остались вдвоем.
– И много ты слышала? – недовольно вздохнул мужчина.
Мимо меня прошмыгнула кошка, забавно спускаясь по ступенькам, каждый раз поднимая обе задние лапки вверх. Казалось, еще чуть-чуть, и она не удержит равновесие и сделает сальто в воздухе.
– Только то, что у меня неприятности, и у тебя из-за меня тоже, – пожала я плечами.
– Я все улажу. Просто потребуется чуть больше времени. Кто-то дал статью в газете, затем новости разлетелись, радио, телевидение, интернет… Как только шумиха уляжется, с этим будет проще работать.
Белая кошечка начала тереться о ноги хозяина, и его тон моментально смягчился, он наклонился, беря ее на руки так, как обычно берут детей. Почесал животик, невольно улыбаясь.
– То, что твой брат сказал тебе… насчет меня. Ты ведь и сам думаешь так же, – с болью в голосе произнесла я.
– Его это в любом случае не касается, – скривился Виктор. – С тобой я буду сам разбираться.
– О, мне должно это льстить? – я скрестила руки на груди, то ли желая показать свою обиду, то ли просто чтобы согреться.
– Ника. С тех пор, как ты снова появилась в моей жизни, все идет… – он на мгновение замолчал, выпуская кошку с рук, – даже не кувырком, а… я не знаю, с чем тебя сравнить. Ураган? Торнадо? Всемирный потоп? Зомби-апокалипсис?
– Могу то же самое сказать о тебе, – насупившись, произнесла я.
Виктор тяжело вздохнул, кивнув на мои слова.
Его телефон снова зазвонил.
– Да? Нашли? Сейчас буду, – моментально подобрался он, разворачиваясь.
– Кого нашли?
– Оборотней, которые были здесь, – бросил он через плечо. – Мне надо предупреждать, чтобы ты никуда не выходила?
– Я буду тут.
– Вот и умница, – удовлетворённо кивнул он, а затем вышел из дома, совсем как и его брат до этого, разве что дверью хлопнул гораздо сильнее.
Как там сказал ему Максим?
«Ты последнее время срываешься на любую мелочь…»
И ведь я действительно была в этом виновата.
Глава 9
Я снова осталась одна. Потерла разнывшиеся виски, пытаясь хоть как-то взбодриться. Доктор, который вел мою беременность, не советовал пить кофе, но и не запрещал.
А мне сейчас было жизненно необходимо хотя бы что-то, что даст мне возможность мыслить здраво.
На кухне обнаружилась новая кофемашина, которой еще полгода назад тут не было. У меня ушло, наверное, с полчаса на то, чтобы разобраться, как ее включать, и в итоге я все-таки смогла заварить себе ароматный напиток.
Взяв горячую чашку, села за стол, сделала пару глотков, покатав по нёбу и наслаждаясь терпкой горечью.
– Мяу! – призывно мяукнула кошка, запрыгнув прямо на стол передо мной, настойчиво требуя внимания.
– Как хоть тебя зовут, породистая? – попыталась погладить я ее, но в ответ получила лишь попытку расцарапать мне руку. – Эй, ты чего?
Рассердившись на нее, согнала со стола.
– Мяу!
– Есть хочешь? – вспомнив про пакетик с едой, который я оставляла ей в коридоре, отправилась за ним, но нашла лишь пустую обертку. Видимо, кошка уже успела полакомиться. Ну или это оборотни все съели.
При мысли о людях-оборотнях, закусывающих кошачьей едой из пакета, невольно усмехнулась. Ну а что? Все может быть.
Но кошка все настойчивее мяукала, так что я решила проверить шкафчики на предмет еще какой-нибудь еды, затем, не найдя ничего, полезла в холодильник. Там обнаружился лишь один-единственный заветрившийся кусочек колбасы явно не первой свежести. Виктор, очевидно, предпочитал питаться не дома.
Подумав об этом, тут же хлопнула себя по лбу. Ну о чем это я? Он же вампир. Это когда мы встречались, ему приходилось «шифроваться», а сейчас, видимо, в этом отпала необходимость.
Вот только, насколько я помнила, обычную пищу он все-таки ел. По крайней мере, мне казалось, что ел, ведь мы ходили вместе в кафе, покупали уличную еду, попкорн в кинотеатрах. Или он лишь притворялся?
В морозильном отсеке тоже было негусто – сливочное масло, срок годности которого почти вышел, да решетка с кубиками льда.
В конце концов, нашла все-таки мешок с чуть позеленевшей картошкой. Я слышала, что есть такую уже не рекомендуют, но кроме картошки была только пачка соли. Тщательно помыв и почистив, решила пожарить себе картошки.
И вот что странно. Когда я пряталась в квартире, мне от волнения кусок в горло не лез, а здесь – вроде и обстановка гораздо хуже, и новости о розыске не радуют, но чувствовала я себя намного спокойнее. Или дело было в том, что мой план по «соблазнению» бывшего все же удался? Правда, он меня теперь подозревает во всех грехах, в том числе шпионаже, но ведь по крайней мере заступился перед своим братом.
Вскоре все было готово, и я с аппетитом то ли пообедала, то ли уже поужинала картошечкой на сливочном масле. Предложила не совсем здоровое блюдо кошке, думая, что та откажется, но нет. Пушистая зверушка ела с не меньшим аппетитом, чем я. Даром, что породистая.
– Он тебя плохо кормит? – причитала я. – Надеюсь, у тебя не будет заворота кишок или чего похуже. Понятия не имею, можно ли таким благородным, как ты, обычную еду.
Звук открывающейся входной двери оповестил о приходе хозяина дома.
Первым порывом было пойти его встречать, но отчего-то сейчас выходить самой было страшно.
Кто знает, что там сказали эти оборотни, которых нашли?
Спустя минуту Виктор появился в дверях.
– Пахнет вкусно.
Я боялась, что все будет как полгода назад. Кровь на лице и руках, крупные алые капли на порванном пиджаке, растрепанные волосы, горящие нечеловеческим цветом глаза.
Но нет. Он выглядел уставшим, но, скорее, словно просто задержался на каком-нибудь серьезном и сложном совещании, а не так, будто вернулся с вампирских разборок.
Я постаралась улыбнуться как можно беззаботнее:
– Привет. Я нажарила картошки, будешь?
– А где ты ее взяла? – удивился мужчина.
– Нашла в шкафу, под мойкой.
– Ну надо же… – удивленно прошептал он. – Впрочем, не важно…
– Так ты будешь? – я поспешно поднялась, хватаясь за чистую тарелку. – Я положу.
Он сделал вид, что задумался.
– Нет, пожалуй, не надо. Но пахнет вкусно, да. Мне понравилось.
– Как все прошло? – я отставила тарелку в сторону. – Те, кто вломился в дом…
– Они мертвы.
– Что? – удивленно подняла брови я.
– Попытались сбежать, и Макс… переборщил, – он опомнился, потряс головой. – Прости, тебе ни к чему такие подробности.
Он махнул рукой в сторону плиты.
– Завтра с утра закажу тебе чего-нибудь. А сейчас иди спать, я переночую где-нибудь внизу. Не буду тебе мешать.
– Купи тогда чего-нибудь и кошке? – налив себе стакан воды, я взяла его с собой. – Как хоть ее зовут?
– Кого?
– Кошку!
– Эм… – Виктор растерянно нахмурился, – «Кошка»?
– Ты что, даже имя ей не дал? – ужаснулась я. – Боже, Виктор! Все-таки домашнее животное – это не только погладить и поумиляться, это еще и забота и ответственность.
– Как философски. Это в детдоме таким истинам учат? – уязвленно съехидничал он.
Стакан в руке дрогнул, захотелось выплеснуть его ему на голову.
– Это Экзюпери. Его в школе проходят. Или… ой… в твоем веке не все, наверное, ходили в школу?
– Нарываешься на скандал? – хмыкнул, кривя рот.
– Ну да, это же типичное поведение шпиона, развести на эмоции и выведать секретную информацию.
Нет, все, лучше я действительно пойду спать, чем буду поддаваться на его провокации. Он ведь не может разговаривать спокойно. Придирается ко всему!
– То есть ты во всем признаешься? – его холодный тон заставил замереть на месте.
– Господи, в чем я признаюсь? Это просто шутка, – от его недоброго взгляда я чуть не уронила стакан с водой. – Чувство юмора тоже не из твоего века?
Не дожидаясь ответа, попыталась прошмыгнуть мимо него.
Виктор неожиданно издал странный утробный звук, похожий на рык, подхватил меня за талию и прижал к себе, вынуждая поднять голову.
Его глаза блестели алым и лихорадочно блуждали по моему лицу. Дыхание перехватило от близости, тело мгновенно отозвалось желанием.
Да что же со мной такое! Голова закружилась от накатившего водоворота эмоций. Как заставить молчать все то, что творится сейчас в душе?
Губы слились в поцелуе. Обжигающем, пламенном, страстном.
Я сама не поняла, как произошло то, что случилось дальше. То ли попыталась обнять его, забыв, что стакан все еще в моей руке, то ли просто неудачно дернула кистью.
Но всего мгновение, и стакан опрокинулся, окатив Виктора водой с головы до пят.
Я боязливо отшатнулась, опасаясь реакции.
Мужчина не удерживал, легко позволяя отступить. Только взгляд стал колючим и холодным. А на лице застыла ледяная маска равнодушия.
– Прости… – выдохнула я, – это…
– Иди спать, – бросил он сухим отрешенным голосом.
И, больше не глядя в мою сторону, он скрылся за дверьми кухни.
А я осталась одна растерянно смотреть на мокрое пятно на полу. Вот черт! И как же так получилось?
***
Дни проходили за днями.
Я оставалась заперта в стенах этого дома. Смотрела телевизор, иногда готовила, убиралась, чтобы занять себя хоть чем-то.
Слушала новости.
Сначала это были просто сборники подозрений и нелепых слухов, но через пару дней уже говорили про какие-то исследования в клинике Виктора, которые финансировало государство, и даже умудрились связать это с тем, что завод, с которого я вынесла микросхемы, был тоже оборонным и брал заказы от государства.
Я с ужасом смотрела на свои фото с экранов, старые, еще со времен детдома, они были мало узнаваемыми, и тем не менее все равно моими. Стоило только порадоваться, что в соцсетях я предпочитала не публиковать свои фотографии, и теперь у полиции было не так много способов опознания.
Как говорила моя бывшая подруга Вера, «благодаря» совету которой я лишилась квартиры: «Много пишешь о себе, помогаешь ФСБ». Что ж, хотя бы тут она оказалась права.
Говорили в новостях также про то, что расследуют какие-то коррупционные связи, и это все заставляло чувствовать себя виноватой перед Виктором.
И ладно бы это были местные новости. Так ведь нет. Все крутили по федеральным каналам.
Несколько раз к Виктору приходили странного вида люди, в основном мужчины. Он запирался с ними в одной из комнат и подолгу о чем-то разговаривал.
Пару раз я снова видела его брата – Максима Алмазова. Он искоса поглядывал на меня, но больше выпадов в свою сторону от него я не слышала.
С Виктором же установился какой-то странный нейтралитет. Он больше не язвил, не критиковал и, кажется, даже не смотрел в мою сторону. Никаких намеков на то, что происходило ранее, на поцелуи, мой шпионаж или его несдержанность. Никаких разговоров о будущем.
Он вызвал врача, как и обещал, который осмотрел, взял анализы и заключил, что беременность идет согласно сроку и все в порядке.
Периодически интересовался моим самочувствием, спрашивал не нужно ли что. Правда телефон вернуть отказался, как не согласился и принести ноутбук. У меня было лишь одно объяснение – он просто не хотел, чтобы я читала о подробностях всего этого дела в интернете. По крайней мере, ничего другого в голову не приходило.
Я же раз за разом пыталась вывести его на разговор, но ничего не выходило. Он отмахивался, отговаривался делами и запирался в одной из спален.
Все так и продолжалось, пока в один из дней я не спустилась с утра на кухню и не обнаружила там Максима.
Он сидел за столом, потягивая кофе:
– Доброе утро, – настороженно поздоровалась я, машинально поправляя кулон под футболкой, к тяжести которого я уже успела привыкнуть за это время.
– Доброе, доброе, – он отсалютовал мне чашкой с кофе. Его белые волосы были завязаны в короткий хвост на макушке, создавая комичный и небрежный вид. – Присоединишься?
– Не знала, что вампиры пьют кофе, – настороженно произнесла я.
– Мы все пьем. Кофе, чай, сок, коньяк, кровь. И водку, конечно, куда без нее, – попытался сострить он.
– А где Виктор? – я взяла с полки чашку и поднесла ее к кофемашине.
– Да как обычно. Проводит очередные исследования в клинике. Изучает нечеловеческие гены. Это, кажется, его любимое занятие. Но ты не стесняйся, садись. Поговорим. Давно у меня не было новых родственников. На старые рожи уже даже смотреть не хочется. Надоели за столько лет. Сама понимаешь…
Кофемашина зашумела, и из сопла полился горячий напиток.
– Знаешь, ты мне нравишься. Я даже понимаю, почему братец запал на тебя, – между тем продолжал Максим. – Такая вся трепетная лань, а глаза стервозные. Идеальное сочетание. И что-то еще есть в тебе… странно… что-то особенное.
Он задумчиво начал водить указательным пальцем по краю кружки.
– Мне это считать комплиментом? – я все не могла взять в толк, к чему он клонит.
– Что? О? Прости… я задумался, – встрепенувшись, переспросил он. – Ты что-то сказала?
«И кто из нас странный!» – мысленно подумала я, но в ответ лишь вежливо улыбнулась, покачав головой. Пусть думает что хочет, меня это все не касается.
В мою ногу ткнулась кошка, я наклонилась погладить ее, а затем полезла в шкафчик за пакетиком с кормом.
– В любом случае, я бы на твоем месте сильно не обольщался, – фыркнул мужчина. – Ты для него что вот этот котенок.
Он мотнул головой в сторону белого пушистого комочка.
– Он сказал, эта пакость заползла в его подвал и застряла в решетке. Так он даже к Герману с ней ездил, потому что ветеринары шансов не давали, а старый баран… ну не суть важно, в общем, с тобой-то у него тоже проблемы. Отмыть, привить, подлечить…
Я стояла с открытым пакетиком корма и чувствовала, как сердце сжимается от этих слов. Они не были злыми. Просто констатация факта.
«А говорил, породистая», – мелькнула отстранённая мысль при взгляде на пушистое недоразумение, вьющееся у ног в ожидании еды. Можно было догадаться хотя бы по тому, как она стала картошку есть.
Мужчина оторвался от кружки и посмотрел на меня серьезно и пронзительно:
– Или не котенок. Научный эксперимент. Редкая реакция, за которой любопытно пронаблюдать.
"То особенная, то котенок, теперь уже эксперемент…" – сердито подумала я, – "определился бы уж".
– Не буду врать, эта твоя беременность – что-то вроде исследования, за которое можно было бы получить Нобелевскую премию, будь такая среди нечисти. – продолжал он тем временем, —Вампиры не живут вечно. Это сказки, как и то, что мы спим в гробах или боимся чеснока.
– Про осиновый кол-то хотя бы правда? – чего же он всем этим разговором добивается? Или просто минутка меланхолии? Нашел свободные уши и решил излить душу?
Видимо, вампира-психотерапевта у них нет.
– Разумеется, осиновый кол убьёт вампира. И отрубание головы тоже шансов не оставит. Покажи мне того, кто после этого выживет? Но вот стареем мы гораздо медленнее людей. – Голос мужчины дрогнул, словно бы за этими словами скрывалось что-то личное. Видимо ему уже доводилось кого-то терять, – Метаболизм замедляется. Многие, как я знаю, доживали до пятисот и даже дольше. А ты долго не проживешь. Хотя вот твой ребенок, если он и правда от моего брата…
Что бы он ни говорил, верить ему не хотелось. Ведь есть же люди с заболеваниями, которым врачи дают меньше лет, чем всем остальным. И что же теперь? Не жить? Не влюбляться? В мире, где каждое мгновение может стать последним, держаться за то, что предсказать не в силах никто?
Хотя теперь становилось понятно, почему кошке не дали имени. Неужели чтобы сильно не привязываться? Я знала людей, которые, пережив смерть одного питомца, отказывались заводить еще кого-либо…
И тем не менее, если этот тип настроен на разговоры, это можно использовать.
– А как вообще становятся вампирами? Все так удивились моему ребенку. Значит, с людьми вы не размножаетесь, так? – прозвучало отвратительно, будто я говорила о параграфе из учебника биологии. – И женщин среди вас я тоже пока не видела.
– Все дело в генах, – улыбнулся он. – Я не силен в медицине, мой конек – финансы. Но суть примерно в том, что у одной сотой процента населения есть спящий ген вампиризма, назовем это так. Активироваться он может только при очень маловероятных обстоятельствах.
– Переночевать на кладбище? – не сдержала я нервного смешка.
Вспомнилась повесть Гоголя «Вий» и детская игра-страшилка, когда собирались ночью в детдоме после отбоя и причитали над кем-нибудь: «Паночка померла, но мы ее хоронить не будем…»
– Не совсем, – пожал он плечами, отхлебнув из кружки. – Одно из условий, например, чтобы в организм попала кровь уже инициированного вампира.
– И откуда же тогда взялся самый первый вампир? – прям загадка о курице и яйце получается.
Он на какое-то время замолчал, а затем отрешенно произнес, проигнорировав мой вопрос:
– До того, как стать вампиром, каждый из нас был простым человеком. Семья, друзья, дети… – в этих словах снова чувствовалась боль. – Но после, как ген активировался, ты уже больше не человек, а агрессивная тварь, бросающаяся на всех и каждого. Организм меняется, становишься бесплоден… Да еще и сожрать хочется своих же родных. Уходишь, просто чтобы не навредить им.
– Как же вы тогда живете среди людей? – ужаснулась я.
Да быть не может, что его слова правда! Виктор управляет известной и успешной компанией, какая агрессивность? Если бы он действительно кидался на людей, то не смог бы лично заниматься всеми делами.
– Некоторые привыкают. Со временем. Лет через пятьдесят-сто восприимчивость к любому веществу притупляется. С кровью все так же. Но из нашего клана только я и Виктор ведем активную «человеческую» жизнь. Остальные стараются не рисковать. Реже бывают на публике, меньше контактируют с людьми, предпочитая посредников в виде других представителей нелюдей.
– Ясно… – ясно, что ничего не ясно.
В этот момент кошка особенно громко мяукнула, и я наклонилась, вываливая корм ей в миску. Из-за наклона живот слегка потянуло, и я ойкнула, схватившись за него.
– До Виктора ни у кого не получалось завести детей, – заметив то, как я тру живот, произнес Максим. – После обращения мы становимся гораздо сильнее, выносливее. Гипнозом владеют почти все, правда в разной степени мастерства. Сюда же добавь возросшую агрессивность, жажду крови и физическую с психической ломки, если этой крови будет недостаточно. Но да, ты права. Женщин среди нас нет. По крайней мере, за те двести лет, что я живу, ни про одну женщину-вампира я не слышал. А вот у оборотней с этим проще. Они слабее, живут меньше, это да. Но есть и женщины, и мужчины, и они отлично размножаются со своими же.
Губы Максима сжались в тонкую линию, скулы побелели. Руки сжали чашку с кофе так, что напряглись вены на них.
Было видно, что все, что он рассказал, для него глубоко личное, пусть он и начал с оскорблений, но, может, это от зависти? От того, что он потерял свою старую семью и считает, что Виктору повезло стать отцом незаслуженно?
Но что можно было сказать на это?
– Я, пожалуй, пойду, – мужчина стянул с волос резинку, растрепал рукой свою шевелюру. – Наслаждайся кофе. Действительно неплохой вкус.
С этими словами он встал и ушел с кухни. А мне оставалось только лишь думать над его словами. Кошка? Научный эксперимент?
Что ж, лучшее, что можно сделать в такой ситуации, это стараться не делать глупостей. И выяснить подробнее про всю эту нечисть, живущую под боком.
Вот только время шло, а мои отношения с Виктором так и остановились на стадии нейтралитета. Он, конечно, сказал, что погорячился насчет «отобрать ребенка», да и, судя по словам Максима, как «научный эксперимент» я так же представляла для него ценность. Вот только всего этого было мало.
Я хотела быть уверена в том, что останусь в его доме после родов, а не буду сброшена со счетов, как лишний балласт.
От всех этих мыслей начинала болеть голова, но мне нельзя было даже обезболивающего. Доктор строго-настрого запретил пить какие-либо таблетки без согласования. Хотелось завалиться на кровать, обнять себя руками и жалеть о своей горькой участи и собственных дурных поступках, которые ко всему этому привели.
Даже криминальное прошлое бывшего перестало так пугать. Да и можно ли считать криминалом то, что к закону вообще и уголовному кодексу в частности отношения не имеет? Если они живут по полтысячи лет, применимы ли к ним обычные мерки?
Да, убийство есть убийство, но… может быть…
В голове вспыхивали и гасли сотни различных вариантов, которые могли бы оправдать или обличить его. От всего этого голова болела еще больше. Моральные принципы боролись со здравым смыслом и желанием во что бы то ни стало остаться вместе с ребенком.
И вместе с тем, я ревновала. Глупо, отчаянно. Даже толком не понимая, к кому. Я ведь так и не узнала точно, встречается ли сейчас Виктор с кем-то. Если и встречается, то, по крайней мере, не очень серьезно, раз в дом ее не приводит. С другой стороны, если здесь я, с чего бы ему притаскивать любовницу в дом? У него же квартира освободилась!
В какой-то момент я наконец решила, что пора действовать. Нужно было разговорить мужчину, попытаться наладить с ним контакт.
В тот день Виктор ушел очень рано, но когда время близилось к обеду, я услышала, что в дверях гремят ключи, и сбежала вниз:
– Привет! – выпалила я, лишь он только-только успел войти.
– Привет, – мужчина бросил мимолетный взгляд на часы. – Я ненадолго, забыл папку в гостиной. Можешь принести?
– Да, конечно, – от улыбки свело скулы.
Папка с бумагами действительно лежала там, где он сказал. Взяла ее подмышку и, выдохнув, поспешила обратно. По спине ползали непонятные мурашки, ладони вспотели. Ну и как построить разговор, чтобы добиться от него хоть чего-то? Или мне не стоит торопиться и пока радоваться уже тому, что он со мной разговаривает?
– Может быть, кофе? Я буквально несколько минут назад сварила. – протянула ему папку.
– А тебе не вредно? – подозрительно прищурился он, но все же прошел на кухню.
Пока я наливала ему кофе, он включил телевизор.
«Разработки «Алмаз-фарм» с применением стволовых клеток в настоящее время вызывают ряд этических вопросов… Могли ли расчеты компании производиться с использованием поддельных денег?..»
Он спешно щелкнул пультом, выключая городские новости. Улыбнулся мне, словно мы оба только что ничего не слышали. Принял чашку, делая большой глоток.
– Действительно неплохой кофе, – отсалютовал он мне.
– Твой брат сказал то же самое, – ответила я, все еще прокручивая в голове услышанную фразу из новостей. Надо будет посмотреть вечером повтор программы.
– Брат? – глаза Виктора моментально сузились. – Который из них?
– Максим… – я не сразу поняла, чем он недоволен. – Он же заходил недавно.
– Хм… – мужчина задумчиво провел языком по зубам, шагнув ко мне ближе. – И что он еще сказал? Кроме того, что кофе хорош?
– Много всего, – пожала плечами я. – Он довольно милый, как оказалось.
По тому, как вспыхнули глаза вампира, я поняла, что определённо зря это сказала. Или не зря?
Его лицо застыло, подобно каменной маске, он весь подобрался, словно хищник перед прыжком. Подошел чуть ближе. Затем сделал еще шаг. Еще.
По телу пробежала дрожь предвкушения, я невольно облизнула губы. Ревнует. Что это, если не ревность? Всего-то и надо оказалось, что сказать, что его брат «милый».
Вот только стоит ли это использовать? Не обернется ли это против меня?
Должен же быть у меня хоть какой-то актерский талант? По крайней мере, чему-то же я должна была научиться за сотни просмотренных спектаклей.
Я кокетливо провела рукой по волосам и полезла на полку за еще одной чашкой. Вообще я не собиралась пить кофе часто, но из-за того, что болела голова, решила попробовать использовать ароматный напиток как лекарство.
Продолжая делать вид, что не замечаю реакции, продолжила:
– Мне показалось, что он не слишком счастлив от своей долгой жизни. Может быть, ему не хватает простых человеческих взаимоотношений. Просто тепла. Наверное, ему стоило бы влюбиться… Хотелось бы ему хоть чем-то помочь.
– Это все он тебе сказал? – я и не заметила, как Виктор оказался почти впритык ко мне, и, повернувшись, вздрогнула, роняя чашку.
Мужчина сделал молниеносный выпад, подхватывая ее на лету.
– Мне просто так показалось, – уклончиво произнесла я.
Мамочки, ну и взгляд!
– Мы долго разговаривали. Он был таким грустным, что просто только пожалеть и обнять! – продолжала разыгрывать я из себя дурочку, стараясь при этом не заходить слишком уж далеко.
– Ах, пожалеть… – ласково произнес Виктор.
– И обнять, да, – кивнула я, пытаясь сохранять серьезность, а затем стиснула свою грудь руками, словно показывая, как бы я стала это делать. – Если у тебя все братья такие, я могла бы неплохо подзаработать на этом.
– Что?! – поперхнулся он. – На чем это ты зарабатывать собралась?!
Ну а что? Ему, значит, можно про породистых кошек рассказывать, а мне нельзя?!
«Я только во вкус вошла, между прочим! И нечего так глаза выпучивать!»
– Максим рассказал мне о вашей проблеме. Ну, о том, что только мужчины становятся вампирами, и это одиночество, тоска, отсутствие половинки рядом… Я, конечно, никогда таким не занималась, и страшновато, когда столько человек… то есть, вампиров сразу. Но зато какой это опыт. Начну с твоим братом, главное, начать параллельно учиться. Хотя бы видео какие-то посмотреть тематические…
Я так вдохновенно сочиняла, не забывая разбавлять свой рассказ то периодическим стискиванием груди, то жеманным поглаживанием бедер, что совсем забыла отслеживать реакцию Виктора.
Он просто прервал мою речь на самой середине, встряхивая за плечи и прижимая к себе спиной.
– Чем ты там собралась заниматься с Максом?! – опасно прошептал он мне на ухо, до боли впиваясь ногтями в кожу.
– Психотерапией, конечно! – пискнула я. – Думала, может быть, мне стоит пойти учиться на психолога. Стала бы консультировать всякую нечисть… Индивидуальная терапия, групповая…
– Психотерапией?! – повторил он так, словно бы впервые вообще услышал это слово.
– Ну да, говорю же. У него все признаки клинической депрессии. Это очень опасно. Ты бы хоть с ним поговорил, что ли.
На самом деле, я понятия не имела, какие признаки у депрессии, и тем более клинической, но очень надеялась, что мой маленький спектакль сработает.
Как еще иначе пробить стену его отчужденности?
– Поговорить с ним, значит? – Виктор втянул носом воздух над моими волосами.
– Да, обязательно. Иначе меня совесть замучает. Придется снова его успокаивать…
– Не придется, – отрезал мужчина.
– Но… – замолчала, почувствовав, как на мой рот лег указательный палец.
– Ты меня специально дразнишь? – вкрадчиво спросил он.
– Ты о чем вообще? – деланно округлила глаза, чуть лизнув подушечку его пальца языком.
Мужчина скользнул рукой под мою футболку, коснувшись спрятанного под ней медальона.
– О том, что сейчас мне хочется только одного, – он потянул ткань на себя, обнажая мое плечо, а затем коснулся обнаженного места губами, – утвердить свое право. И этому сложно сопротивляться.
Я на мгновение забылась в ощущениях, теряя мысль, прижимаясь к мужчине всем телом.
– Какое право? Двадцать первый век, у нас равноправие, – промурлыкала я, в то время как Виктор стянул с меня футболку. – Или в твоем веке про такое тоже не слышали?
– О, я многое могу рассказать тебе о нравах моего века…
Он одним движением усадил меня на стол, принимаясь за завязки на шортах, в которых я ходила у него дома.
– Например, ты бы уже была моей женой, хочешь ты того или нет, – прошептал он, а меня захлестнула волна какого-то странного боязливого предвкушения, – чтобы не выходить из рамок приличия.
Женой? Он сейчас серьезно намекает на возможный брак? Или просто констатирует то, что лет двести назад от женщины ничего не зависело и путь ей был только под венец?
Тем не менее, не подразнить его было нельзя.
– Казанова – один из моих любимых спектаклей, так что что там рассказывать о нравах… Уверена, все было только с виду прилично.
Виктор ухмыльнулся, коварно нависая надо мной.
– О, да. На самом деле, все далеко не прилично, – горячий шепот обжег ухо, и от предвкушения удовольствия тело наполнила горячая истома.
Виктор уже успел полностью оставить меня без одежды, лишь кулон с красноглазой мышкой ярко выделялся на светлой коже.
– Ну вот, так я и думала, – я лизнула его шею и слегка укусила, поддразнив. – Так что хорошо, что мы не в твоем веке, меня больше устраивает этот. Ты все-таки поговори со своим братом…
Он невесомо ласкал кончиками пальцев разгоряченную кожу, как вдруг шею обожгло огнем, я вскрикнула, больше от испуга, чем от боли.
