Екатерина Вострова
Мой бывший темный
Глава 5
Оставшись одна в пыльной и грязной квартире, я нескоро взяла себя в руки.
Какое-то время просто просидела на кровати в комнате, где предложил мне остаться Виктор. Жалела себя, предаваясь унынию и панике.
Закусывала до боли губы, пытаясь физической болью унять то, что творилось в душе. Как можно быть таким моральным чудовищем, чтобы угрожать отнять ребенка у матери? Хотя о чем же я спрашиваю? Какие могут быть моральные принципы у жестокого убийцы?
Как я ни бежала от прошлого, теперь настало время разбираться с последствиями всего, что случилось полгода назад.
В принципе, стоило признать, что все могло быть и хуже.
Если бы Виктор не вмешался, сейчас я могла бы оказаться в тюрьме по подозрению в фальшивомонетничестве, плюс с работы на меня бы повесили огромный долг…
Но какие перспективы были у меня сейчас?
Да, Виктор пообещал, что уладит все дела с полицией. Но кто-то же целенаправленно пытался упрятать меня за решетку! Зачем?
Или дело вовсе не в этом, и я просто не вижу всей картины целиком? И самое главное… если от полиции Виктор меня еще защитит… то кто защитит меня от самого Виктора?
Вдобавок ко всему, я так и не научилась сопротивляться его притяжению, таяла от бархатистого голоса, невесомых прикосновений.
А этот его длинный странный взгляд напоследок, когда он выходил из квартиры. Что же он значил?
Чтобы хоть как-то упорядочить мысли, я решила прибрать квартиру. Хоть Виктор и говорил, что я пробуду здесь всего пару дней, но кто же знает, как все повернется. Да и «пара дней» – понятие растяжимое, а грязь и пыль вредны для всех, а не только для беременных.
В коридоре стоял небольшой комод, там нашлись старые тряпки, а также несколько комплектов постельного белья и спальных принадлежностей, несколько платьев старого фасона. Такие не носили, наверное, уже лет пятьдесят, если не больше. Но все было чистым, сухим, без грибка и моли.
Отобрав несколько выглядевших совсем уж истлевшими от времени простыней, я порвала их на тряпки.
Затем сняла свою одежду, чтобы не испачкать, надела сверху одно из найденных старых платьев и принялась за влажную уборку.
Чем больше я прибиралась, тем очевиднее становилось – квартире однозначно требовалась не только хорошая генеральная уборка, но и ремонт: половые доски скрипели, побелка на потолке облупилась, в ванной у трубы проступали темные пятна плесени.
Кран на кухне сильно подтекал, а душевой шланг и вовсе был порван.
– Ты здесь всего на пару дней, – пришлось напомнить себе, когда я нашла кладовую комнату, доверху набитую старыми книгами, какими-то тряпками и сваленным в кучу антиквариатом.
Перебирать эти вещи можно было не одну неделю. Руки так и чесались всё разобрать. Расставить книги, рассмотреть поближе старую печатную машинку, пылящуюся в углу, развесить сваленные в кучу театральные маски. А уж когда заметила настоящий граммофон с целой полкой виниловых пластинок…
Вдохнув, закрыла дверь кладовой и отправилась на кухню.
В шкафах обнаружилось несколько пакетов с крупами и макаронами с истекшим лет пять назад сроком годности, несколько банок со сгущенкой и тушенкой, которым было уже лет по десять.
Взяв остаток порванной мною простыни, скинула туда всё это «богатство», а затем завязала узлом.
Как там говорил Виктор? Мусор оставить у дверей?
Осторожно открыла дверь квартиры и поставила свой узелок с просроченными продуктами рядом.
Затем снова заперлась на все замки и поплелась на кухню. Чайника, к сожалению, не нашла, а потому просто поставила вариться в кастрюльке воду.
Насчет качества воды в трубах этого дома я не была уверена, а потому лучше всего было вскипятить ее перед тем как пить.
Посуда в шкафах тоже запылилась, пришлось сполоснуть и ее.
Тут стояло несколько изящных сервизов. Фарфор был тонким, почти невесомым, и наверняка очень дорогим.
Виктор сказал, что купил квартиру недавно, и теперь я невольно задумалась о бывших хозяевах.
Кто же это был? Любители театра, старины, книг, музыки. Они, наверное, вечерами слушали виниловые пластинки и пили чай или кофе из этих великолепных сервизов.
Я крутила в руках чашку, словно это был кусочек пазла, который я не знала, куда подставить.
Возможно, это были какие-нибудь интеллигентные пенсионеры. Я представила себе пару благообразных старичков, которые любили друг друга и умерли в один день.
Может быть, именно таким я и представляла наше с Виктором совместное будущее, когда мы с ним были еще вместе. Сейчас же у него наверняка новая пассия. Счастливая, беззаботная, как и я когда-то.
При мысли об этом чашечка выскользнула из рук, от ободка откололся большой треугольный кусок.
Вот черт!
Осторожно подняла фарфор. Вряд ли Виктор был из тех, кто сожалеет о битой посуде, но мне самой стало горько. Я не чашку разбила, а часть чьего-то прошлого.
Руки не повернулись выбросить ее, добавив в тот узел, где лежали просроченные продукты, а потому я просто убрала ее в дальний шкаф. Может быть, потом склею, и если Виктору она не будет нужна – заберу себе.
«Конечно, она не будет ему нужна… Он бывшими в употреблении вещами не пользуется, тем более битыми».
Объяснить, зачем мне была нужна треснувшая посуда, рационально не получалось. Просто я сама себя ощущала такой же разбитой чашкой. Бывшей в употреблении, как подсказывал внутренний голос.
В дверь позвонили. Отбросив все мысли, побежала к двери, но, открыв ее, обнаружила только два полиэтиленовых пакета из супермаркета, доверху наполненных продуктами. Зато моего самодельного «узелка» на выброс уже не было.
Вздохнув, забрала пакеты и пошла их разбирать.
Первое, что достала – большой пакет красных яблок. Покачав головой, отложила его в сторону, разбирая дальше. Кое-что из бытовой химии: мыло, шампунь, гель для душа. Затем продукты: крупы, макароны, овощи, яйца, несколько мясных стейков… Складывалось ощущение, что меня здесь собирались держать не пару дней, а минимум пару недель. Также нашлось несколько упаковок, завернутых в фольгу. Поняв, что это готовая еда, заказанная в ресторане, непроизвольно сглотнула. Есть хотелось действительно очень сильно.
В этот момент со дна одного из пакетов раздалась негромкая трель. Нахмурилась и принялась рыться в поисках источника звука.
Это оказался мобильный. Старый кнопочный аппарат, единственное предназначение которого – принимать звонки да звонить самой.
Номер, высветившийся на маленьком экранчике, был незнакомым.
– Алло?
– Привет, – напряженный голос на том конце провода принадлежал Виктору. – Твое положение оказалось хуже, чем я думал. Я приду завтра утром, расскажу, что и как. Из квартиры пока не выходи. Если что-то срочное, то звони по этому номеру. Все поняла?
– Да, но скажи хотя бы в двух словах, что там? – я попыталась упросить его, но тут в трубке послышался женский смех, какая-то музыка. Виктор шикнул на кого-то, а затем, сухо кашлянув, снова обратился ко мне.
– Все завтра, – и отключился.
Я со смешанными чувствами отложила телефон в сторону. Значит так? Я мучаюсь от неизвестности и вынашиваю ребенка, которого он грозится отнять, а он проводит время в компании каких-то женщин?
Разгулявшийся было аппетит моментально угас. Подошла к окну, попытавшись открыть раму, чтобы впустить на кухню хоть немного воздуха. Рамы были старыми, деревянными, из щелей дуло, но они так и не поддались.
Психанув, ударила ладошкой по стеклу, оно зазвенело, по счастью не разбившись.
Черт, черт, черт! Что же мне со всем этим делать?! Малыш снова толкнулся, я рассеяно погладила живот.
Он ведь может даже соврать мне. Продержать здесь до рождения ребенка, а затем выкинуть прямиком на улицу.
«А что, если…» – я тут же отбросила эту мысль как отвратительную, но чем дольше думала об этом, тем отчетливее понимала, что это мой единственный шанс.
Если я хочу оказаться на свободе и с ребенком, я должна доказать Виктору, что нужна ему. И если для этого мне придется переступить через себя и соблазнить его, отбить у нынешней пассии… что ж. Каким бы он ни был чудовищем, мне придется с этим смириться.
Завтра, когда он придет, его должна будет встретить не испуганная девушка, загнанная в угол, а коварная обольстительница. Была ли я такой? Определенно, нет. Но другого выхода я просто не видела.
Еще одна бессонная ночь точно не пошла мне на пользу. Все сильнее и сильнее я сомневалась в своем плане. Наутро, едва проснувшись, решила наконец принять душ в надежде хоть как-то привести себя в порядок.
Скинула с себя все и подошла к потемневшему зеркалу, висевшему в прихожей.
Живот выдавался вперед, да и в остальных местах я сильно округлилась, набрав килограммы, кое-где были видны даже небольшие растяжки.
Еще и над грудью на бледной коже некрасиво выделялось пятно, оставшееся от злополучной ветки в парке.
Хороша соблазнительница, ничего не скажешь!
В расстроенных чувствах залезла под душ. Напор был отвратительным, вода холодной. Поэтому, кое-как вымывшись, отдернула занавеску, собираясь взять одно из найденных в старых вещах полотенец.
– Ой!
Виктор стоял прямо напротив меня.
Щеки затопил стыд. Как он вошел так бесшумно? Как я могла его не заметить?
Все вчерашние планы по завоеванию его доверия моментально вылетели из головы. И вместе с тем я не могла заставить себя хотя бы прикрыться или отвернуться. Так и стояла, парализованная его изучающим задумчивым взглядом.
– Это было приглашение? – он шагнул ближе, протягивая ко мне руку. – Ты оставила дверь открытой.
Я рассеяно мотнула головой. На его лице появилась странная предвкушающая улыбка.
В голове набатом звучали собственные мысли: «Ну что же ты! Давай, действуй! Скажи ему хоть что-то!»
Неожиданно Виктор сузил глаза, улыбка исчезла, он взял меня за предплечье:
– Что это?!
Приподняв, он вытащил меня из ванной, ставя рядом с собой. Я не успела даже пикнуть, как оказалась в его руках.
А он рассматривал красное пятнышко чуть повыше груди.
– Кто это сделал? – его голос звенел от напряжения.
– О чем ты? – я не сразу поняла, что он имеет в виду. При чем тут вообще эта дурацкая ссадина?
Виктор удивленно приподнял брови и еще раз оглядел меня, ожидая ответа. Но что я могла сказать?
– И ты ничего не скажешь в свое оправдание? – теряя терпение, спросил он.
Виктор ухватился за мой подбородок, заставляя поднять взгляд.
– Кто он? Один из Галавиц? – в его голосе послышались злые насмешливые нотки. – Знаешь, а это многое объясняет…
Я сглотнула, пытаясь сбросить оцепенение.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь, – Галавиц? Что это вообще? Какой-то город? Место? Название клуба?
Он что, думает, что я спала еще с кем-то и это засос?!
Мужчина сдвинул брови на переносице.
Затем еще раз очень внимательно рассмотрел мою царапину, слегка потерев.
– Прости. – заторможено произнес он. – Я… обознался. Мне показалось, что это метка… я…
– Ты меня напугал. – я пыталась сказать это с напором, но вышло жалобно.
– Прости… – еще раз повторил он, покачав головой, – не знаю, что на меня нашло.
Он сгреб меня в охапку, обнимая, прижимая к себе. Медленно вдохнул запах моих волос.
Я почувствовала, как он напрягся.
– Скажи честно, Ника. – голос его был очень тихим и каким-то безжизненным. – Они тебя подослали? С какой целью?
Кто подослал? Куда? Он опять? Ведь только же просил прощения!
– А я еще, дурак, удивлялся, откуда выросшая в детдоме может знать наизусть Шекспира, любить театр, живопись, книги… – в его голосе была слышна настоящая боль.
Не выдержав этих обвинений, я оттолкнула его, размыкая объятия.
– Да что с тобой? Сейчас-то что не так? Это просто ссадина! – я ткнула себя пальцем в грудь. – У меня никого не было, кроме тебя!
– От тебя пахнет оборотнем! Едва уловимо, я бы может даже внимания не обратил, но…
– Ты рехнулся?! Каким еще оборотнем, я только что из душа?! – злость буквально застилала глаза.
– Какой же я дурак, – это звучало словно приговор. – Ребенок-то хоть настоящий?
– Действительно дурак! Я не навязывала тебе этого ребенка. Если он тебе не нужен, прекрасно. Он – мой.
– Я просто хочу быть уверен, – протянул мужчина, перебирая рукой пряди моих волос.
– В чем уверен? Я тебя не понимаю. И если от кого и воняет, так это от тебя! – в сердцах бросила я.
Виктор усмехнулся, вдруг сделав шаг навстречу, и заскользил руками по моей талии вниз, поглаживая бедра.
Я всхлипнула, то ли от страха, то ли от вспыхнувшего против воли желания. Словно беспомощная оцепеневшая жертва перед решившим взять свое хищником.
Что же это со мной? Нужно немедленно прекратить! Если я позволю случиться всему сейчас, то он так и уверится в том, что у меня есть кто-то еще.
– Ты даже представить себе не можешь… – он замолчал, а затем, прищурившись, добавил, – Что я сейчас чувствую.
Кто бы мог подумать, что он все так повернет? Решит, что я сговорилась с кем-то, чтобы начать встречаться с ним?
– Виктор, пожалуйста, – я дернулась, пытаясь вырваться, но он лишь усилил хватку.
Это неправильно…
Я вывернулась и оттолкнула мужчину, выбегая из ванной. Он рванул за мной, в спальню, где я попыталась спрятаться.
Схватила покрывало, чтобы прикрыться, но оно лишь выскользнуло из пальцев.
К черту! Куда мне здесь прятаться?! Понимая, что отступать некуда, я резко повернулась и с вызовом вскинула голову:
– Не веришь? Серьезно? Даже после твоего хваленого гипноза?! Ну же, давай. Возьми меня прямо здесь и прямо сейчас! Против воли! Докажи мне, что ты именно такая скотина, от которой я и ушла полгода назад.
Я, конечно, сильно кривила душой. Я сама хотела его. Мне стоило больших трудов не поддаться на его поглаживания и ласки несколько минут назад.
Возможно, это была пресловутая чувствительность беременных, по крайней мере, удобно было сваливать все на нее, а не на собственную бесхребетность.
Но если бы все случилось прямо там, после таких нелепых обвинений, я бы себе не простила.
Мужчина, не ожидавший подобного, отступил. Нахмурился.
– При защите другого клана гипнозу вполне можно сопротивляться, – на лице ледяная маска, тон из злого и насмешливого стал безэмоциональным.
– Клана? Ты вообще слышишь меня? Или себя? Нет? – я была уже на грани срыва. – Тогда читай по губам! Я не понимаю, о чем ты! И ни с какими Гаманацами я не знакома, как и с другими венерическими.
– Галавиц, – машинально поправил мужчина. – Мы окончательно выжили их из города пару месяцев назад.
– Избавь меня от своих криминальных подробностей, – я отвернулась, наконец схватив с кровати покрывало, и завернулась в него. – Мне надо одеться. Выйди, пожалуйста.
Вот только выходить Виктор не собирался. Он сделал несколько шагов, остановившись только тогда, когда расстояния между нами не осталось.
– Ты правда не понимаешь?
Я лишь успела беспомощно отрыть рот, жадно вдохнув побольше воздуха, как оказалась захвачена в плен его покрасневших глаз.
Тело ослабло, руки безвольно повисли вдоль тела, покрывало соскользнуло к ногам.
– Правда, – сдавленно ответила я, не в силах сопротивляться прямому вопросу.
Виктор осторожно провел рукой по моему плечу, было видно, как в его теле разгорается желание, как расширяются зрачки.
– Это действительно очень похоже на метку, – он аккуратно прикоснулся к покрасневшему пятнышку. – Я уже понял, что ошибся, но запах… Возможно те, кто подставили тебя, были оборотнями. Да, наверное, из-за этого…
Он выдохнул, растрепав рукой себе волосы.
– Прости. Это очень острый для нас вопрос. А я последние дни сам не свой. Сама понимаешь, не каждый день узнаешь, что у тебя будет ребенок. Мой ребенок. Никогда бы не подумал…
– Это вопрос? – затуманенный гипнозом разум ждал четких команд.
– У меня только один вопрос, – он вдруг коварно улыбнулся, прижав меня к себе. – Ты все еще хочешь быть моей?
Даже под воздействием гипноза мой мозг смог вяло удивиться, но рот против воли открылся, послушно отвечая, выдавая самые сокровенные мысли.
– Хочу…
Он щелкнул пальцами, и оцепенение слетело с меня точно так же, как и накрыло несколькими минутами ранее.
Разум наконец очнулся, и я сразу с размаха залепила ему пощечину.
– Сволочь! Да как ты?!.. – я замахивалась снова и снова, осыпая его лицо и грудь градом ударов, а из глаз текли слезы.
– Тише, тише, Ника… – он пытался меня урезонить, но я лишь сильнее расходилась, не в силах сдержать накопившийся внутри гнев.
– Ника, перестань, успокойся.
– Успокойся? Успокойся?! – кричала я. – Ты не имел никакого права в чем-либо меня подозревать, и уж тем более спрашивать! Тем более это! Особенно после того, как угрожал забрать ребенка у меня!
– На счет того, чтобы забрать малыша, переборщил, тут согласен… я не должен был говорить тебе такое, – начал было он, но мне уже было все равно. – Я ведь и сам на эмоциях из-за всего этого… Ника!
Не в силах хоть как-то утихомирить, он просто скрутил руки, поворачивая меня спиной.
– Тише. Я сейчас тебя отпущу… – медленно произнес он, словно говорил с маленьким ребенком.
Его рука соскользнула вперед, чуть поглаживая меня. Я всхлипнула, но уже больше от возбуждения, чем от обиды.
– Девочка моя… – я чувствовала, как он тоже теряет самообладание. Сильные пальцы впились мне в волосы. – У меня голову от тебя сносит.
Беспомощность и уязвимость обнаженного тела усиливали все ощущения. Неужели он все еще влюблен? Хочет меня? Даже с неидеальной фигурой, растяжками, лишним весом?
Стоит ли это использовать? Я же планировала соблазнение?
Я зажмурилась и выпалила, прежде чем успела все обдумать.
– Укуси меня.
С глухим рычанием он чуть потянул меня на себя, я послушно откинулась на него, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце. Он оттянул волосы назад, запрокидывая мою голову, и припал к шее, покрывая ее поцелуями.
Наплевав на гордость, я отдалась в эти сводящие с ума чувственные объятия. Тело захлестывали волны удовольствия, когда его руки блуждали по мне, лаская, обжигая своими прикосновениями.
Вдруг резко стало больно. Я дернулась, но он не дал освободиться, лишь усилив хватку. Горло обожгло огнем, но Виктор держал меня очень крепко. Руки и ноги начали слабеть, резко стало холодно.
– Что ты?..
Я наконец вывернулась, провела рукой по шее. Кровь.
Кровь же была на губах у Виктора. Он плотоядно облизывался, глядя на меня своим странным красным взглядом. Теперь я точно могла сказать, что это никакая не игра света.
– Прости, не смог удержаться, – он вытер губы тыльной стороной ладони.
– По-моему, у тебя не все в порядке с головой, – с опаской прошептала я. – Зачем было так сильно кусаться?!
Он ведь никогда раньше так не делал.
– А ты так ничего до сих пор не поняла? – как-то не очень весело усмехнулся он.
– Что я должна была понять? – я обошла кровать, чтобы она оказалась между нами.
– Я вампир, Ника.
Он произнес это с такой же интонацией, с какой люди называют свою национальность. Что-то вроде «я серб, Ника», «я африканец, Ника».
– Это типа принадлежность к какому-то фан-клубу? – на всякий случай уточнила я.
– Нет, это как в книгах и кино. «Дракула», «Интервью с вампиром»… – он остановился, а потом, закатив глаза, добавил. – «Сумерки», прости Господи.
– Ты шутишь? – с надеждой уточнила я, не понимая, как реагировать на все это.
– Ладно, – вздохнул он, – собирайся.
– Куда собираться? Ты вампир, а сейчас день на улице, тебя поджарит, а на меня полиция вместе с фальшивомонетничеством еще и убийство повесит… – невпопад покачала головой я.
– Солнца я не боюсь. Все совсем не так.
– Значит, кожа блестит?
– Ника… – он покачал головой. – Я лучше объясню по дороге.
– И куда мы едем?
– Я помню, ты хотела познакомиться с моими родственниками. Сейчас самое время.
Он вышел из комнаты, оставляя меня наконец одну. А я просто села на кровать, абсолютно не понимая, что только что произошло. Снова дотронулась до шеи. Кровь уже не шла.
Вампир… он это серьезно? Или это что-то вроде заболевания крови? Низкий гемоглобин и все такое.
Ну да, конечно.
Я облегченно выдохнула, находя хоть какое-то объяснение. Отсюда и медицинский центр, и куча денег на исследования новых лекарств, которые, как я знала, он делает. Вернее, не он, а его компания, но ведь не суть важно.
У Виктора просто редкое заболевание, и его тянет пить чужую кровь. Я читала в интернете, что именно люди с таким заболеванием послужили основой для создания книжных и киношных прообразов.
Немного успокоившись, я наконец оделась. Волосы все еще были влажными после душа, но, кое-как расчесав их, забрала в хвостик и решила, что и так сойдет.
Спустя пару минут я уже вышла в коридор, где Виктор жестом велел следовать за ним.
Спуск в лифте был весьма напряженным, а на улице нас ждал припаркованный автомобиль. На этот раз джип был белым, да и номера совсем другие. Но стекла были затонированы так, что сквозь них ничего не просматривалось.
Виктор сел за руль, а я отправилась на заднее сидение.
Пока мужчина выруливал на дорогу, у меня в голове проносились тысячи вопросов, ни на один из которых не было внятного ответа.
Кто все-таки такие эти «Галавиц»? Почему Виктор решил, что меня подослали? И что, черт возьми, не так с пятном у меня над грудью?
И как же пренебрежительно он сказал: «…Откуда выросшая в детдоме может знать наизусть Шекспира, любить театр, живопись, книги…»
…Сволочь!
Без ответов на эти вопросы только и оставалось, что кусать губы и накручивать себя, опасаясь, во что выльется это путешествие.
Его семья? Когда-то я удивлялась, почему он не знакомит меня со своими родственниками, а вот сейчас не была уверена, что хочу этого. Кто они? Такие же больные с низким гемоглобином? Криминальные воротилы, братья не по крови, а по убийствам…
***
Мы свернули к выезду из города, преодолели железнодорожный переезд, а затем выехали куда-то в поле.
Плюс ко всему, Виктор вполне мог предъявить мне за пощечины, которые я надавала ему сегодня, а значит, следует быть предельно осторожной…
Я несколько раз пыталась заговорить, в конце концов, бывший обещал, что расскажет все по дороге. Объяснит. Но он молчал, и я не рискнула снова начать эту тему.
К тому моменту, когда автомобиль въехал через ворота за высокий зеленый забор и затормозил на лужайке перед огромным трехэтажным домом, больше похожим на замок, чем на загородную резиденцию, я дошла до той степени волнения, что была готова пешком идти обратно, только бы не знакомиться ни с какой семьей.
– Может быть, это не самая лучшая идея? – осторожно начала я.
– Поздно. Уже приехали.
Ворота за нами закрылись, Виктор вышел из машины и открыл дверь с моей стороны, подавая руку.
– Мы так ведь ничего и не обсудили?
– Виктор Альбертович! – из-за угла дома вышла почтенного возраста женщина в длинном платье в пол и небрежно накинутом поверх незастегнутом полушубке. – Вы приехали, какая радость. Я тут гиацинты сажала в оранжерее, копаю-копаю, смотрю – вы.
Слово «радость» из ее уст звучало словно траурное.
– Эмма Павловна, доброе утро. Братья дома?
– Утро? – она вскинула седые брови. – Всем бы такое утро. Уже день, Виктор Альбертович. А что до ваших братьев, то да. Максим Альбертович где-то в городе, остальные в большой зале.
Тон старушки был чопорным, она напоминала английскую аристократку, какими их изображали в фильмах. И при этом всем своим видом она показывала, что меня вообще здесь нет. Это несколько задело, хотя обычно я не обращала на подобное поведение внимания. В детдоме выгоднее было быть невидимкой, чем яркой и выделяющейся.
Но сейчас я все же кашлянула и поздоровалась:
– Здравствуйте, Эмма Павловна. Меня зовут Вероника.
Мало ли кем приходится Виктору эта женщина. Может быть, она и есть здесь главный криминальный лидер. Какая-нибудь гангстер-тетушка.
Да и какое копание гиацинтов в таком виде? Платье, полушубок. Возможно, речь вообще шла не о цветах, может это какое-нибудь закодированное сообщение вроде «Я тут от трупов избавляюсь». Впрочем, для избавления от трупов вид также был совсем не подходящий.
– Хм… – загадочная старушка повернула ко мне голову. – А вы, милочка, любите гиацинты?
К своему стыду, я даже не знала, как этот цветок выглядит, а потому нейтрально ответила:
– Я люблю все цветы.
– Идем, Ника, – Виктор кивнул старушке и потянул меня в сторону крыльца.
Я никогда прежде не бывала в таких огромных домах. А когда зашла внутрь, то и вовсе почувствовала себя нищенкой, попавшей на королевский бал.
Тут была нарочитая роскошь, кругом бархат, позолота. Даже подставка под зонтики у входа казалась произведением искусства.
Когда-то городской частный дом Виктора мне казался огромным, а ведь там всего пара комнат и минимум мебели. Теперь понятно, почему он называл его "маленьким"! Да все что угодно будет простым и маленьким в сравнении с ЭТИМ.
В первый момент я растерялась и даже не знала, куда ступить. Оставлять после себя натекший с сапог снег казалось кощунственным.
Но не успела я снять обувь и куртку, как Виктор уже повел меня дальше.
– Подожди, подожди. Дай хоть пуховик положу, – попыталась остановить его я.
– Мы ненадолго.
Поднялись по лестнице на третий этаж и остановились у больших двустворчатых дверей, за которыми шло какое-то обсуждение. Виктор толкнул двери и вошел.
Голоса на мгновение стихли, но тут же заговорили вновь:
– Виктор? Ну наконец-то, а мы думали, опять прогуливаешь собрание.
– Вить, ты в центр заезжал? Есть что с собой? Жрать хочется, а эти засранцы не дают.
– Ему всегда жрать хочется, не обращай внимания.
За большим овальным столом сидело одиннадцать мужчин, и ни один из них не был похож на другого. Разного возраста, даже рас разных – у двоих из них я заметила раскосые глаза, еще у одного – очень смуглую кожу.
– А что за девка сзади?
– Ника, иди за мной, – Виктор тем временем невозмутимо кивнул тем, кто был за столом, и потянул меня за руку к двум пустующим местам. – Садись.
Я послушно села, как была, в пуховике и теплых штанах. Почувствовав себя неловко под внимательными изучающими взглядами, сняла шапку с головы и тихо поздоровалась:
– Добрый день.
