Екатерина Чеузова
Приключения ветеринарного врача
Гостеприимству новоиспеченной знакомой, казалось, предела не было. Никогда бы не подумала, что у такой, мягко говоря, скромно одетой бабушки, живущей в таком же скромном, как и она сама, строении, столько в заначке съестных припасов. Стол просто ломился от еды! Чего тут только не было: творожок, домашний козий сыр, копченая колбаска, духмяный пышный хлеб, запеченный в тесте окорочок… А про огурчики-помидорчики я вообще молчу. Все это – собственного выращивания и производства. И под конец нашей божественной трапезы благодарная бабушка торжественно водрузила на стол наполненную янтарным содержимым жидкость. При этом лукаво подмигнув (ей богу, столько задора светилось в ее глазах, что мне показалось – ей не далеко «за», а далеко «до»), выдала:
– А это, касатушка, моя наливочка! Из морошки настаивала сама, испробуй. Не крепка, не бойся! Не захмелеешь!
Наливка оказалась настолько хороша и ароматна, что под разговоры мы как-то не заметили, когда она закончилась. И странное дело – градус был действительно небольшим, а морошечка только развязала нам языки да подняла настроение. Как все-таки хорошо вот так сидеть в приятной компании, исполнив свой профессиональный долг! В эту минуту моя благостная нирвана была прервана обрушившимся на плечи белым пушистым снарядом, который безмолвно негодующе зашипел в мое подсознание:
– Мур-р-р, чего расселась? Забыла, мыр-р-р-р, зачем мы здесь?
Расслабленное сознание, спровоцированное обильным разносольем и наливкой, мгновенно трансформировалось в стойку гончей собаки перед рывком по лесам и болотам за дичью. Как бы между прочим порасспросив бабулю о том, о сем, с неожиданной легкостью уже через полчаса я овладела необходимой информацией о леснике. Мой сон попал в десятку. Гостеприимная хозяйка подробно рассказала, как добраться до усадьбы лесника и его жены.
Между тем день плавно перетек в вечер, а вечер – в ночь. Бабушка на ночь глядя нас никуда не отпустила, устроив на ночлег. О, какой это был ночлег! Сказка да и только! Ночь, проведенная в ворохе душистого, ароматного свежескошенного сена под стрекот неугомонного сверчка. Я созерцала дырявую крышу ветхого сарая. Казалось, что все звезды неба сгруппировались в одной точке и лукаво улыбались только мне…
А рано утром, едва солнце оторвалось от горизонта оранжевым диском, словно нехотя уплывая вверх, гостеприимная хозяйка ласково разбудила меня. Накормила завтраком, не забыв нагрузить в дорогу обильной снедью. Не мешкая, мы отправились в путь. Маршрут нашего путешествия бабуля так толково и ясно объяснила, что мы ни разу не сбились с него. И уже к вечеру, уставшие от многочасовой ходьбы, подходили к знакомому строению. «Все точно также, как в моем сне, – подумалось мне – но так не бывает!»
Но было поздно думать о неестественном, – ко мне наяву, вполне осязаемые, подходили родители Прасковьи. Настороженно (а как же еще?) они вежливо поздоровались со мной. И я после обычного «Здравствуйте» вдруг неожиданно для себя выпалила:
– А вам привет от дочери, Прасковьи!
Минутная пауза, недоумение и страх в глазах моих собеседников. Затем хором прозвучало нерешительное:
– Что?!
И тут меня понесло. Не знаю почему, я рассказала им все! Вообще все, от начала до конца, что произошло со мной за это время. Лесные жители, сначала недоверчиво, затем все больше и больше погружаясь в мой рассказ, постепенно осознали реальность происходящего. И медленно, когда я, выдохнув последнюю фразу, обмякла, не сговариваясь, произнесли:
– Боже! Неужели она жива?! И мы сможем ее увидеть! И обнять!
– Да! – все еще пребывая в эмоциональном экстазе произошедших событий, произнесла я уверенно.
Мы долго говорили в тот день и в ту ночь, еще дольше обсуждая и думая, как все изменить. В итоге Кекс, сознаюсь, внес не последнюю лепту в наш план. А план этот был до банальности прост: идти вперед, не оглядываясь назад. Прошлого уже нет, и не будет.
…Мы шли странной компанией по знакомой уже нам с котом дороге. Впереди я с Кексом на голове. Сзади – родители моей подруги. Шли и шли, пока не набрели на знакомую уже избушку бабули с излеченной накануне неожиданно для меня самой прыткой козочкой на свете. Вдруг бабуся, все это время ждавшая моего прихода, внезапно материализовалась рядом.
– Дашенька! Внученька! Радость моя! Свет мой! А я тебя все жду и жду!
Бабуля ласково, как близкую родственницу, обхватила меня своими теплыми древними руками и целовала, целовала. Оказывается, секрет такой любви был прост – ее подопечная вновь захворала. А хотелось верить, что она и впрямь меня так полюбила. Как знать!
Но вернемся к действительности. Пока мы с котом гостили у лесника, коза успела родить и вновь заболеть. Я же доктор! И, как доктор, снова внимательно осмотрела пациентку. На сей раз у бедной козы оказался мастит. Никаких медикаментов под рукой опять не было. И тут Дарья Калитина снова «включила» Прасковью.
– Бабуля!
– Ась, – услужливо, преданно глядя мне в глаза тут же отозвалась старушка.
– Бабуля! – вновь повторила я. – Неси хозяйственное мыло, теплую воду и старый большой лифчик! Самый большой, какой есть!
– Что? – на мгновение опешила та, но, зная мой неадекватный профессиональный подход к лечению животных, помявшись минутку, словно раздумывая, унеслась метеором прочь. Минут через пять все требуемые мной компоненты оказались на месте. Для начала я с трудом, но все же сдоила оставшееся молозиво. После разогрела хозяйственное мыло на водяной бане и образовавшуюся теплую кашицу нанесла в несколько слоев на воспаленное вымя козы. Затем нацепила огромный лифчик, принесенный хозяйкой (интересно, чей это размерчик, явно не старухи) на молочную железу подопечной, зафиксировав его лямками на спине. Разумеется, самих лямок не хватило – их пришлось дополнить веревками. Зрелище, надо сказать, было еще то.
– Все! – деловито произнесла я. – Процедуру повторять, молоко регулярно сцеживать по чуть-чуть, но в пищу не употреблять!
Нетрудно догадаться, что благодарная бабушка вновь одарила нас своей теплотой, выразившейся не только в хлебосольстве, но и ночлеге. И даже утром, когда мы собрались в путь, неохотно отпускала нас, постоянно приговаривая, что такой «дохтор» как я, это ж просто ангел! До чего молодая, но умная. Мания величия, сразу посетившая меня, что-то навязчиво закричала в ухо. А после таких слов бабули я и впрямь ощутила себя (на время) умной, как змий…
Кое-как вырвавшись от гостеприимной бабули, мы продолжили свой путь. Куда конкретно идти и что дальше делать, я не знала. Но знал мой мудрый кот! Наверное. Он же постоянно шептал мне на ухо, куда держать направление.
Спустя какое-то время наша четверка оказалась на берегу уже знакомого мне водоема. Вокруг него, словно зеленые мечи, росла острая осока, отражаясь изумрудом от солнечных лучей в мягкой глади казалось живой воды.
– Так, МУР-р-р, – деловито изрек кот, – им туда!
– Куда, Кекс? – я действительно сейчас не понимала его указаний, находясь в замешательстве.
– Мыр-р-р, прямо, глупая! Только мы с тобой туда не пойдем, пусть они!
И мягкая белая лапка уверенно ткнула в сторону притихших супругов. Хорошо, что родители Прасковьи не слышали и, соответственно, не поняли нашего немого диалога. Я подошла к ним, и показала рукой на пруд, исполнив волю кота.
– Вам туда…
Пожилая чета, как ни странно, уже мало чему удивляясь, шагнула вперед и вошла в зеркальную гладь воды. Я крепко зажмурила глаза, боясь открыть их и увидеть, как эти двое просто утонут в водяном пространстве. Их силуэты с каждой минутой становились все прозрачней и прозрачней, постепенно растворяясь и уходя в свое пространство ,поглощенное сиреневой дымкой. И вдруг рядом с ними я увидела еще одну фигуру, которая внезапно возникла словно из воздуха и медленно пошла следом. Неожиданное появление третьего персонажа почему-то не удивило. Удивило то, что это была… я. Та Дарья, с которой по какой-то непонятной ошибке непостижимым образом мы поменялись местами.
Последней точкой, запечатлевшейся в памяти, была яркая вспышка сиреневого облака, которая окончательно разделила нас ,отсылая по своим мирам. Прошла минута, другая… Тут по моей голове мягко шлепнула лапка друга.
– Чего зажмурилась? Солнце мешает? Мур?
Я испуганно разомкнула веки, все еще страшась увидеть необратимое. Но водная рябь пруда все так же плескалась о белый песчаный берег.
– Мыр-р-р, чего замерла? – вывел меня из очередного ступора кот.
– А что нужно делать? – неуверенно спросила я.
– Мыр-р-р, забыла уже! Ну что с ней делать, глупой такой, забывчивой! Иди, мыр-р, за мной!
И, к моему изумлению, белый пушистый комок уверенно пошел по поверхности пруда, будто это была вовсе не вода, а продолжение лесной тропинки. Что оставалось делать мне? Правильно, идти следом за наглым, но очень умным котом. И я, зажмурив глаза, уверенно пошла следом. Иду, иду, не открывая при этом глаз, ориентируясь лишь на едва слышное впереди «МУР-р». Вдруг внезапно спотыкаюсь обо что-то и непроизвольно распахиваю ресницы. Стою на лесной поляне. Вдали едва мелькает угасающий сиреневый свет. Сначала довольно ярко, а затем все бледней и бледней, пока не гаснет совсем. А мой кот стоит рядом и привычно трется своим белым туловищем об ноги. Я ему что-то говорю, но ответа не слышу. Он лишь как-то беспомощно смотрит на меня своими раскосыми зелеными глазами, но какая-то непонятная сила ведет меня вновь за Кексом. А белый пушистый маячок уже далеко впереди. Иду за ним.
Спустя какое-то время мы оказываемся на вокзале, знакомом и не очень. Вдруг неожиданно подъезжает поезд и останавливается рядом. Я сажусь в него, схватив в охапку пушистого друга. Откуда-то у меня оказывается нужный билет. И нас свободно и естественно пропускают в вагон. Едем. Едем. Едем. Веки становятся ужасно тяжелыми и смыкаются сами по себе… – Девушка, просыпайтесь, ваша станция!
Размыкая нехотя сонные глаза, машинально встаю и схожу с поезда. Старый, потрепанный пазик стоит у такого же потрепанного временем вокзала и ждет своих пассажиров, а значит и меня. Сажусь в него и еду в Кузьминку. И только тут вдруг внезапно прихожу в себя: «Я здесь, дома!» И сразу внезапной змеей вопрос: а кот?
– Мыр-р-р! – Тут же отозвалось рядом. Белый пушистый комок доверчиво трется о мое лицо.
– Кекс! – Я схватила его в обнимку и неистово прижала к себе. – Кекс, миленький! Ну скажи хоть словечко!
Но кот, посмотрев на меня своим умным взглядом лишь виновато изрек:
– Мыр-р-р…
Только и всего. И тут я окончательно поняла, что действительность в моей реальности такова, что коты в ней не разговаривают. Совсем. Никогда. И другие животные тоже. Что ж, жаль, конечно, потерять болтливую способность друга, но, главное, он со мной. И я его все равно слышу и понимаю по-прежнему. Только иначе. Мой милый Кекс, кот из другой жизни. Реальное доказательство того, где я была… Да и была ли?
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
«…И пришел миг, когда жадность и леность превзошли здравый смысл, превратив митян в бездумных монстров. И ополчились они брат на брата, сосед на соседа, домом на дом, селом на село, городом на город. И рушилось царство Ивона не от врага иноземного, коих не было у него, а от недруга самого страшного и безжалостного, который живет внутри человека. И врага этого митяне, не стыдясь, выпускали все чаще и чаще наружу.
…Сидел Ивон один во дворце огромном, некогда прекрасном, среди руин и развалин. И только тогда он понял смысл ИСТИНЫ мудреца. И попытался остановить разрушение. Но было уже слишком поздно… Не было у Ивона ни власти, ни уважения подданных своих. И мудреца рядом тоже не было. И только тогда осознал Ивон, в чем главное богатство человека. Скинул с себя одежды царские, облачился в тряпье нищенское. Взял торбу холщовую, положил единственное свое богатство – книгу старинную, что оставил мудрец после себя, и пошел по белу свету. Пошел, куда глаза глядят.
И только скрылось за горизонтом его царство, вместе жителями митянами, как услышал Ивон шум страшный, душу леденящий. Обернулся царь и увидел зрелище, приводящее в оцепенение того, кому довелось пережить подобное. Огромная волна, выше самого высокого дерева, накатила на царство митян
и поглотила его. Небо почернело, обрушив на землю миллионы игл-молний и полил бесконечный дождь, прервавшийся только через три года, три месяца и три дня. Когда небо очистилось от туч, и солнце нехотя, словно
виновато, расправило лучи свои, посмотрел Ивон с тревогой и ЧАСТЬ ВТОРАЯ надеждой на царство митянское. Но ничего не увидел он, кроме воды. И люди, и животные и здания, и несметные сокровища – все поглотила безжалостная стихия. И упал на землю Ивон, словно стрелой подкошенный. И схватился руками за голову. И вырвался криком плач из груди его. И стал с тех пор некогда великий царь в лохмотьях нищенских бродить по земле, помогая всем, кто просил о помощи и кто не просил. И молил он в часы ночные и Бога, и мудреца о прощении для души своей.
И посмотрел Бог сверху и простил заблудшего изгнанника. И даровал в искупление грехов его жизнь Ивону на тысячу лет. Тысячу лет в молитвах и труде тяжком. И услышал Ивона мудрец, и пришел к нему. Сжалился над нищим. И дав ему мудрости и ума, ушел, покинув бывшего господина. И бродит с тех пор по белу свету Ивон, помогая всем попавшим в беду, кого на пути своем встретит. И несет свой Крест Ивон до тех пор, пока не минует тысяча лет… И придет мудрец по истечении этого срока, и освободит душу его, искупленную на века. И отпустит к народу его, митянам, погибшим тысячу лет назад…»
… Я больше не летаю во сне. Наверное, потому, что отлетала наконец, свою траекторию полета и окончательно приземлилась в предназначенной судьбой точке. А может, просто выросла и повзрослела? Иногда мне кажется, что все произошедшее со мной просто сон. Мистический, странный, но – сон…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Нехотя размыкая от сна веки, просыпаюсь окончательно. Я еду по ухабистой дороге в свое непонятное, но, надеюсь, интересное будущее. Все-таки я молодой специалист! А, впрочем, прочь овации – я еще мало чего умею. Практика в институте, конечно, была, но все же… Что меня ждет впереди? Вдруг не справлюсь? Всего месяц назад я окончила ветеринарный вуз. В кармане новенький, еще пахнущий типографской краской диплом. Пусть не красного, престижного цвета, а всего лишь синего, но для меня он бесценен. Этот диплом мне дался не так просто. Первый же семестр едва-едва сдала. Мой первый экзамен чудом не оказался последним. А, впрочем, и второй «завалила» тоже. Совершенно по-идиотски. Вот почему именно меня подобные истории сопровождают по жизни? Притягиваю их каким-то образом, наверное, не хуже магнита!
Сколько себя помню, постоянно влипаю куда-нибудь. Вот и тогда, в первую НОВОГОДНЮЮ ночь в этом городе именно со мной произошла та совершенно нелепая ситуация. Новый год отмечали с многочисленной родней. Было весело не от выпитого алкоголя, а от того, что, наконец, собрались все вместе. Кроме шампанского на столе лимонад и морс. Потом пошли кататься с ледяной горки, которая спускалась с берега маленькой речушки, что текла неподалеку. Речка носила странное название Новая. Я постоянно приставала ко всем местным с этим вопросом: «Почему Новая, почему не Старая»? В ответ все, неизменно пожав плечами, с изумлением глядели на меня. Этот взгляд явственно говорил о скоростном мысленном процессе по поводу названия реки. Странно, конечно, люди живут здесь давно, а только я их сподвигла на решение этой загадки….
Итак, Новогодняя ночь. Речка Новая. Народу – тьма. Кругом новогоднее веселье. Фейерверки! Мы с сестрой Натальей – она училась в другом вузе на товароведа – поехали с этой горы на пятых точках вниз, паровозиком, держась друг за друга. Вдруг какой-то молодой, вдрызг пьяный оболтус, ехавший следом, специально, забавы ради, врезался в нас на приличной скорости. Пошутил, называется… Я никогда не думала, что выражение «искры из глаз» может быть таким буквальным. Инстинктивно захлопнула веки. Но искры и даже многочисленные звездочки полетели из моих глаз минометной очередью в разные стороны довольно активно. В первые секунды даже показалось, что глаза вместе с этими звездами повылетали тоже. Немного успокоилась, когда их открыла. Целы. На месте. Вижу.
Но рано я обрадовалась. Ох, рано…
Итог нашей поездки с горки: у сестры сотрясение головного мозга, а у меня… Два огромных «фонаря» под обоими глазами. Покатались, называется. Сестре «повезло» больше: дня три ее тошнило, а потом все прошло. У меня же злополучные «фонарики» теряли свою фиолетовую окраску медленно, в течении трех недель. Все бы ничего, только через день мне предстояло сдавать свой первый экзамен. Один из сложнейших в этой дебютной для меня сессии.
А экзамен принимал как назло самый строгий преподаватель на кафедре профессор Подгорный. Даже его фамилия довольно красноречиво говорила сама за себя: пощады не будет, не жди! Всех под гору спущу, кто не ответит!
Зачет по этому предмету я сдала вовремя. Как-то легко, на удивление. Даже умудрилась, с легкой руки нашего препода, принимать допуск к зачету своих одногруппников. Как досрочно сдавшая. И вот этот экзамен. Моя родня с самого утра всем составом усердно накладывала на мои глазки тонны макияжа. Помогло не особо. Даже в тени темные овалы вокруг моих очей были хорошо заметны издалека. Мои глаза были как два огромных фиолетовых фонаря. Только не светят. Я волновалась. Даже то, что знала, под грозным взглядом Подгорного вмиг забыла. Опустила скромно глаза ниц, говорила что-то по теме билета. Увлекшись ответом, непроизвольно подняла взгляд на экзаменатора и… И тут в его глазах замелькали смех, досада, восторг – все одновременно в одном флаконе. И неожиданно строчка из одной известной песни прервала его радостно-мысленный монолог:
– Темная ночь, только пули свистят…
Это, как я сразу поняла, имелись в виду мои очень темные круги под глазами. Как это ни кощунственно прозвучит по отношению к истинному смыслу легендарной военной песни… – Темная ночь… Два, Калитина, два!
И все это с ликующе неописуемым восторгом в глазах экзаменатора. Наслаждение он от двоек получал, что ли?!
Второй экзамен я завалила примерно так же. Только профессор не пел, а просто едва взглянув на мои «прекрасные» глазки, сразу изменился в лице. Прервал на полуслове, выдавив со злостью: «Два!» Мои одногруппники, за исключением старосты Лариски, думали примерно как преподаватели. Все понятно и без слов. Напилась первокурсница Калитина в новогоднюю ночь с собутыльниками и подралась. Наверное, и в милиции побывала… Как же без домыслов и сплетен? А кому что докажешь? Не тащить же всю родню в институт, чтоб те выстроились в очередь у деканата и, перебивая друг друга, рассказали, как на самом деле все было? Факт остается фактом: явилась студентка-первокурсница после новогодней ночи с фингалами под глазами! Кто поверит, что это просто нелепая случайность?
Только отчего-то Лариска… Она мне поверила сразу. Без моей просьбы сама пошла в деканат и упросила декана разрешить пересдать экзамены. Все-таки оставшиеся два из четырех я уже сдала на четверки. Всей грудью встала староста группы на мою защиту: упала, мол, студентка Калитина, поскользнулась, головой ударилась, – что с нее взять? Разрешите пересдать! Не отчислили. Допустили к пересдаче. Пересдала. И последующие долгие пять лет добросовестно все экзамены сдавала сама, не пользуясь шпаргалками. Не потому, что стыдно было, просто не умела. Писать– писала, но не научилась таки пользоваться «шпорами» за все годы учебы. Так что если б не староста группы Лариса Николаевна, не ехала б я сейчас молодым спецом по ухабистой сельской дороге. А моя студенческая история оборвалась бы, едва начавшись.
Да и вообще, кто придумал, что студенческая жизнь такая уж беззаботная?!. А моя сестра Наташка тогда, героически преодолевая головную боль и тошноту, учила и зубрила, сдав эту и все последующие сессии на "отлично". Получила в итоге не синенький диплом, а заветный красный… В отличие от меня. Но все-таки диплом! Вот он, родименький, есть!
Много чего было в моей студенческой жизни. Но, сделав сразу же вывод из той первой многострадальной сессии, накануне экзаменов я больше никогда не каталась с ледяных горок.
Никогда. Вообще. Обхожу их стороной и сегодня.
От очередного толчка на ухабе я окончательно проснулась. Просто потому, что на этом «вираже» меня подбросило вверх, и я больно ударилась головой об потолок автобуса, набив очередную шишку. Это принудительное пробуждение быстро вернуло меня в действительность происходящего. И вдруг, как током по макушке: «МЫ-Р-Р-Р!» Белый пушистый кот, нервно отряхнувшись, вылез откуда-то из-под моих вещей. Память моментально и услужливо подсказала сегодняшнюю реальность. «Где я была до этого? И разве ЭТО был не сон? Что за кот? Может, все же не мой? Не ОН?»
Но я уже зову и тяну к нему руку, не дослушав свои мысли до конца:
– Кекс!
– МЫР-Р! – Он тут же доверчиво отзывается в ответ. Мысли выстраиваются пуганой вороной в прямую линейку. «Что? Кот – реальность? И я действительно была ТАМ? Это не сон?» А этот белый пушистый кот уже вылез откуда-то из своей берлоги и деловито трется лохматой мордой о мою руку, метя уголком влажного носа свое пространство…
Цепенею и непроизвольно шепчу, говорю, нет, кричу безголосо: «Кекс!» Он медленно поворачивает ко мне свою большую, умную голову и замирает, словно вопрошая: «Я! Ты что, с ума сошла, что ли? Не узнала? Мыр-р-р? Это ж я, чего орешь-то…?»
А я, опять взлетев вверх, плюхаюсь на сиденье автобуса то ли от очередного ухаба, то ли… Я что, действительно была ТАМ? И это не сон? Жесть! Но этот кот… тому непреодолимое подтверждение.
Так… Спокойно… Как всегда в подобных ситуациях говорю себе: все будет, как должно быть. Я просто живу сегодня и сейчас. А то, что происходит, наверное, предрешено.
Да… Я все-таки фаталистка.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Привычным жестом глажу мягкую, белую шерстку кота. Это существо – связующая нить между моим непонятным прошлым и еще более непонятным будущим. После очередного ухаба автобус вновь подбросило вверх, и я уже привычно стукнулась об его верхнюю часть. А еще спустя какое-то время мой транспорт внезапно остановился. Водитель, молодой парень с лохматой взъерошенной шевелюрой, прождав впустую пару минут своего драгоценного времени, недовольно прокричал:
– Чего сидим? Кого ждем? Кузьминка! Ну-у!..
– Я! – отчего-то по-солдатски издало вопль мое нутро, осознав наконец, что выходить необходимо именно здесь. И как можно скорее. Пока…
Его «Ну» меня резко подбросило вверх и опустило на землю возле многострадального автобуса. Надо же, довез все-таки и не развалился по дороге на кусочки! После чего этот монстр-автобус, даже не чихнув привычно на прощание, сорвался с места, взревев, точно реактивная ракета, и умчался в неизвестном направлении, оставив, как напоминание о себе, плотную пелену едкого дыма.
…Кекс стоит рядом, не сидит на моей голове. Он, так же как и я, озираясь, смотрит во все стороны, интуитивно выискивая маршрут дальнейшего путешествия. Вдруг кот внезапно замер, повернув свою большую умную голову в сторону леса.
Куда идти – непонятно. Кругом только старые деревенские избы. Вокруг никого. Ни единой души.
– Ау! Кто-нибудь!
Вдруг навстречу пацаненок лет пяти. Бежит стремглав, слегка припадая на левую ногу, отчего издалека напоминает хромоногою цаплю. А увидев нас, чужаков, внезапно остановился. В буквальном смысле замер, открыв наполовину беззубый рот. Траектория движения по инерции понесла его вперед, отчего он чуть не упал, едва устояв на месте. И только я собралась задать свой вопрос изумленному мальчишке, как сама тоже оцепенела от изумления. И было отчего. Мне навстречу, приветливо улыбаясь, шел… Тим Тимыч.
– Здравствуйте, девушка! Вы, надеюсь, к нам? – весьма доброжелательно изрек он. И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Я – Тимофей Тимофеевич. Главврач. А это, – и тут откуда-то сбоку, отчего-то пятясь задом, буквально вывалилась опять до боли знакомая фигура. – Это Агриппина Ивановна, ветфельдшер, моя помощница. Есть у нас еще одна сотрудница, но она сейчас на вызове, делает прививки поросятам Прокофьевны, – и, немного подумав, с улыбкой добавил: – С ней вы познакомитесь позже.
И тут Тим Тимыч обратил внимание на моего белого приятеля:
– О, да вы не одна! Что ж, веселее будет! А теперь позвольте проводить вас к новому дому. Правда, не очень новому, – смущаясь, добавил он, – но это только на первое время. Потом подыщем вам что-нибудь более подходящее для молодого специалиста.
При этих словах я невольно приуныла. Интересно, в какую «берлогу» меня поселят? Там хоть жить-то можно? Или как? Семеню, еле поспевая за размашистыми шагами начальника по узкой извилистой тропинке. Интересно, почему деревенская дорожка, бегущая между домов, протоптана не прямо, а постоянно норовит уползти, то вверх-вниз, то резко вправо-влево? Отчего ей не бежится прямо? Ведь так удобнее и короче. Какая логика первых жителей здесь суетилась?
Вдруг совершенно внезапно и неожиданно тропинка упирается в стену. В стену из досок, вертикально стоящих на земле непреодолимой, казалось, преградой. Между досками, как окошко в неведомое, щель, которой явно активно пользуются. Это что? Дверь, лаз, забор? Что?! Пока соображала, какое слово больше подходит в данной ситуации, Тим Тимыч, абсолютно не сомневаясь, без остановки, с наскока уверенно влез в отверстие. Я, чуть замешкавшись, ползу за ним. И вприпрыжку бегу дальше следом. Подходим к какому-то деревянному строению. Внутренне уже готова к новому препятствию. Поднимаю инстинктивно взгляд вверх и столбенею: это ж наш с Прасковьей дом! Вернее такой же, ну почти такой…
Уже предчувствуя встречу с ней, уверенно открываю дверь. Вхожу внутрь почти знакомого и заранее любимого жилища в предвкушении долгожданного знакомства. Девушка стоит спиной ко мне и что-то готовит на печке, напевая при этом незатейливую незнакомую песенку. На скрип входящей двери оборачивается привычным, знакомым мне движением. «Она… Она!» – молнией проносится в голове. Тот же узнаваемый и до боли родной наклон головы, те же шрамы на щеке. Я с радостью этого узнавания чуть не бросилась к ней в объятия. Лишь в последний момент вовремя сообразила: я-то ее знаю, а она?
А она, действительно, видела меня впервые. Вежливо поздоровавшись, она бросила взгляд куда-то в сторону от меня и замерла. Вдруг Прасковья кинулась с радостным воплем «Кекс!» к моему коту, привычно и естественно обнимая и прижимая его к себе. А тот, предатель, прижался к ней, довольно мурлыкая. Девушка, радуясь этой встрече, уже забыв обо мне и обо всем на свете, неистово бормочет:
– Мой котик, милый бродяга, куда ж ты пропал? Миленький! Я так тебя искала, ждала…
В моей голове появилась незатейливая мысль: «Нормально, меня она не знает, а кота?» Не менее интересной была реакция на эту сцену Тим Тимыча. Он удивился не меньше моего. Но, видимо решив, что кто-то из нас что-то перепутал и, не вдаваясь в дальнейшие подробности, невозмутимо кхекнул:
– Кхе!
Между тем девушка, справившись с первыми эмоциями, наконец-то обратила внимание на мою скромную персону, протянув в дружеском приветствии обожженную руку:
– Здравствуйте! Я – Прасковья! А вы?
– Дарья, – уверенно пожимаю протянутую ладонь, добавив при этом ревниво: – А это мой кот!
– Да?!.. – чего было в этом возгласе больше – удивления, испуга, ревности, разочарования – сразу и не поймешь. Но все же разочарования и еще чего-то непонятного, как показалось мне, наверное, было больше. Прасковья, видимо интуитивно все же что-то почувствовав, тихо произнесла:
– Проходите, Дарья. Это теперь и ваш дом тоже.
Я молча, все еще ощущая ревность по отношению к Кексу, прохожу в это мое новое место обитания. Комната как комната. Ничего особенного. Совсем, ну почти совсем не похожая на ТУ мою комнату. Нашу…
Я располагаюсь в ней. Привычным движением раскладываю свои вещи. Тим Тимыч, тем временем выполнив свою миссию встречающего, попрощавшись с нами, покинул дом. От усталости в прямом смысле слова валюсь с ног, едва доплетясь до постели. Засыпаю моментально, проваливаясь в тяжелый сон. Все! Сплю… Утро, как говорится, вечера мудренее.
…Яркий солнечный лучик навязчиво влез в мое пространство. И, щекоча по очереди то глаз, то бровь, скатился, наконец, на кончик носа. Нехотя открываю глаза, заранее радуясь новому дню. И вдруг молнией в голове проносится: «А где я?».
Совсем запуталась в пространстве реальности… Немного подумав, все же осознаю, где. На кухне уже колдует над завтраком моя «новая» подружка Прасковья. А впрочем, не сомневаюсь, что, несмотря на вчерашний инцидент с Кексом и не особо приветливое «первое» знакомство, мы вскоре очень быстро подружимся вновь. На мое появление она доброжелательно кивает в знак приветствия. Как же иначе? Прасковья совершенно не изменилась. Совсем такая же, как там… Или почти… Как… Там…
Все-таки странно знакомится с ней вновь. По моим подсчетам, мы не виделись с ней всего лишь около суток. Да, всего лишь… Но она об этом даже не догадывается. Что ж, начнем сначала.
Итак:
– Доброе утро!
– Садитесь, Даша! – она кивает мне на табуретку, что стоит неподалеку. Благодарю и сажусь рядом. В воздухе повисла непрошенная, сковавшая слова тишина. Что-то надо сказать или сделать. А Прасковья, вдруг лукаво подмигнув, неожиданно предложила:
– Даша, а давай перейдем на «ты»?
Конечно. А как же иначе! Наш скромный завтрак пролетел быстро в веселой и беззаботной болтовне. «Проблема» с Кексом тоже была решена. Он оказался очень «похожим» на ее питомца, пропавшего недавно. И звали его, по странному стечению обстоятельств, так же. Но поскольку он приехал со мной, то, конечно же, это совсем другой кот. Другой Кекс. Просто похож, очень. Прасковья окончила ветеринарный техникум два года назад и приехала работать сюда, в Кузьминку. Родители живут в городе. И с большой неохотой отпустили свою единственную дочку в деревню. А я в свою очередь тоже коротко рассказала ей о себе, исключив из рассказа небольшой эпизод, в который все равно никто бы не поверил. Даже Прасковья… Наверное.
После завтрака мы отправились на работу в ветпункт. Кособокая избушка, построенная, наверное, лет сто назад, стоит на земле криво, уставившись подслеповатым левым оконцем на солнце. Кажется, открой дверь, служащую одновременно и подпоркой этому древнему строению, как все рухнет сразу. Совсем. Не рухнуло. Удивилась. Заходим внутрь. Я все же с опаской. А вдруг там, внутри, на меня упадет потолок, стены или другая дверь? Не упали. Почему-то. Даже странно… Дальше уже как-то увереннее иду вслед за Прасковьей. Помещение так себе. Ничего, думала, будет хуже. Приемная, смотровая и даже лаборатория есть с рентгенкабинетом! Что же они здесь исследуют, интересно? Но привередничать не буду. Я же, в конце концов, только-только окончила институт. Капризы в сторону! Я живу здесь, в этом измерении. В моей настоящей реальности. Привыкну как-нибудь. Это – моя работа. Сейчас. Сегодня. И – моя жизнь. …