Дмитрй Олегович Беляков
Спящий. Прелюдия Пустоши
– Если есть брус, значит нет замка…
– И его можно сбросить, – закончил Док.
Дело было за малым – состряпать жизнеспособный план.
И как только мы договорили, прозвучал выстрел. На улице. По звуку похоже не очень далеко, но не рядом с трактиром. Затем грохот и командные выкрики. Мы напряглись, вслушиваясь в происходящее.
– Ну чё, думаешь это по душу перевертыша? – кивнула пацанка на лежащего Патрика, оказавшись рядом со мной.
Я пожал плечами. Шум нарастал, хлопки выстрелов звучали чаще и ближе. Кто-то прорывался внутрь поселения и весьма активно. Сама стрельба говорила о том, что этим путникам что-то не понравилось, но, интересно, гости в курсе, что все в кого они стреляют, затем встанут у них за спиной?
– Кто бы это ни был, это наш шанс, – сказал Док, приманивая своих наемников. Даже Парс подскочил, хотя стоило бы его связать и бросить здесь, но сейчас каждый ствол на счету.
– Гирс, ты и… как тебя там?
– Бр…у…и, – обидчиво отозвался второй дарсиец, но я снова что-то упустил в его имени из-за выстрелов.
– Короче, вы с нами, или каждый сам за себя?
– С вами, конечно, – сказал чернокожий, отведя взгляд от лежащего Патрика.
Стрельба усилилась, будто добавилось количество оружия, а не частота самих выстрелов. Они как детские хлопушки наперебой трещали друг за другом.
– У нас только один шанс, – почти крикнул Док. – Дилижансы левее от трактира, если вы вдруг забыли. – Как только выйдем за дверь, сразу в круг. Я веду. Все согласны? Отлично. Поехали.
– Зачем за дверь, если есть окна и готовая лестница? – перекрикивал стрельбу Лэсс.
– Вот блин, – поджал я губы. Ну почему мне это раньше не пришло это в голову?
– Какая лестница? – удивился Док, следуя за кхану́ наверх.
– Гули забрались на второй этаж по ней, мы ее затащили внутрь, – ответил тот, бодро перепрыгивая ступеньки.
– А чего раньше молчали? Это же самый простой выход из здания. Хотя, наверняка и окна кто-то сторожит, но сейчас это лучшее, что может предложить удача.
Не успел я сделать четвертый шаг на ступеньку, как между залпами прорвался знакомый голос:
– Великий чародей! Подожди меня. Немного. Я скоро вернусь, и мы будем вместе! Я буду заботиться о тебе, сладенький! Если же собираешься сбежать – знай, я твой запах найду на краю света!
У меня от этого звонкого голоса, который звучал вовсе не угрожающе, по телу прокатилась волна мурашек, а рука крепче сжала револьвер. Все на мгновение замерли и посмотрели на меня, а я только и мог, что небрежно пожать плечами. Что с моим запахом не так, что она постоянно упоминает об этом?
Мы бросились в ту комнату, где Ки́мита перерубила череп гулю и угадав момент, прострелили головы стоящим внизу нелюдям. Они даже не заметили нас, а выстрелы потонули в шуме перестрелки. Спустили лестницу. Док оказался на земле первым, за ним полез я, а за мной сунулась кхану́.
– Ты мне не нравишься, – сухо сказала остроухая, когда мы осматривали местность, в ожидании остальных. И даже так ее голос звучал с приятным бархатистым оттенком.
У меня подпрыгнули брови от этого заявления, особенно вспоминая, как мы переглядывались с ней в дилижансе. Неужели все из-за маленькой перепалки?
В общем, я просто пожал плечами. Пытаться понравиться кому-то не входило в мои планы.
– Но нам лучше держаться вместе, – продолжила она, – пока не доберемся до Рома́гиса. Я могу рассчитывать на тебя?
– Ты можешь рассчитывать на то, что я не подставлю никого из тех, кто сейчас с нами, – малость закрутил я. Не люблю, когда от меня требуют подтверждение очевидных вещей, мозг сразу генерирует глупости.
Подошел Лэсс, и девушка никак не прокомментировала мои слова. Все были в сборе.
Это окно смотрело на часть стены из камня, так что оставалось обойти трактир, и наконец увидеть, что происходит на единственной улице. А там происходила весьма привычная картина, и если бы я не знал, что из себя представляют "местные", решил бы что это разборки банд за протекцию над деревушкой на краю провинции.
Выстрелы стали реже, но не настолько, чтобы говорить о прекращении огня или победы кого бы то ни было. Скорее всего первое беспорядочное столкновение закончилось, и все заняли укрытия. Никто из сторон не пытался озвучить какие-нибудь условия или договориться, а значит для всех уже было ясно кто есть кто, ну, или почти ясно. Это было удобно, в первую очередь для нас.
Луна и фонари на фасаде трактира давали хорошую видимость на этом участке дороге, поэтому ошибиться в происходящем было трудно. Вместе с этим, под прикрытием тени от стен здания и забора, нас со светлой стороны было едва ли видно.
Глава 19
Люди в форме Семьи Малиуса, с белыми лентами на котелках, самой влиятельной Семьи свободных наемников, обменивались выстрелами с гулями. Спутать их с кем-то другим благодаря этой метке было невозможно. Их примечательные шляпы подчас выглядывали из-за домов и скелетов мертвого транспорта по другую сторону улицы. Мне довелось встречаться с их представителями, когда Зи брала меня с собой на переговоры, и они, как мачеха шутила, даже во сне свои котелки не снимают.
Гули, судя по всему, засели глубже, но позиции последних из нашей точки было не видать.
Посреди улицы, почти напротив трактира, валялось с десяток трупов, включая пару наемников, судя по головным уборам. Остальные, как теперь уже ясно, еще далеко не трупы.
В десяти шагах слева от нас вряд стояли наши дилижансы, вокруг которых лежали тела. Похоже гули развлеклись по полной. Но я насчитал не больше пяти, так что вполне может быть, что кто-то сейчас лежит связанный в каком-нибудь подвале и пускает слюни в отключке.
– Тот, на котором ехала я, был шустреньким, – указала пальцем пацанка на первый дилижанс, будто у нас был выбор, даже если бы он оказался медленным.
– У нас оба были "шустренькими", – пробурчал Док, глянув на рулевого, который понуро опустил плечи и боялся поднять взгляд. Не знаю, кто как, а я был бы не против, если бы его сожрали гули. Самому убивать рука не поднимется, ведь этот идиот даже не понимал, куда вляпался с просьбой задержаться где-нибудь, а теперь еще и куча народа из-за этого полегло.
– Если меня увидят, то сразу же спросят о Патрике, – нервно пробормотал Гирс, стоя позади.
– О нас станет известно, как только заведется транспорт, – не обрадовал его Док. – Даже не представляю, как мы будем разворачиваться у всех на виду.
– А может через стену прыг-скок и того – слиняем втихую? – предложила Дона, будто бывалая разбойница, и я невольно улыбнулся, встретив такую же реакцию на лице Лэсса.
– А потом что? Предлагаешь шастать по Пустоши ножками, юная тэли? – удивился Док. – У меня с собой всего одна красная свеча, махонькая, и ее точно не хватит до утра, а я жуть как боюсь оставаться без этого огня посреди ночи бес знает где. У кого еще есть с собой огонек?
Ки́мита и Лэсс хлопнули по карманам, но затем жрицуля сказала:
– Я не выйду отсюда без транспорта. Это самоубийство. Уж лучше рискнуть. На своих двоих, без еды и воды, мы будем добираться до безопасного тракта не меньше трех суток. А за это время можно и пение Донрю́ услышать, а этого я точно не хочу.
Лэсс нервно обернулся после этих слов, как, впрочем, и остальные. Я посмотрел на Гирса и понял, что он тоже не впечатлился. Местные реалии для нас все же пока остаются чем-то вроде страшилок.
Это седая страшилка остроухих, которая по свидетельствам стала вполне реальной. По легенде, Донрю́ притворяется прекрасной девой, приманивая к себе путешественников песней. Она настолько прекрасна, что пол не имеет значения и любой, кто услышит ее пение, пойдет за Донрю́ даже в пекло. Когда путешественник оказывается в ее объятиях, дева становится ужасным чудищем, пожирающим душу разумного.
Есть свидетели, которые утверждают, что видели настоящую Донрю́ в Пустоши. Человек слышит то ли шум ветра, то ли шелест листьев, а затем появляется невероятно красивая девушка. Она влечет человека, как цветочный нектар пчелу, и если поддаться искушению выйти к ней за пределы свечения красного огня – ты труп. Свидетельств мало, и все они выглядят очень сомнительно. Шум ветра можно услышать где угодно, как и шелест листвы. Это даже не голос.
Тем не менее, рисковать остаться посреди Пустоши с парой свечей красного огня на трое суток что-то не хочется.
Док попросил подождать на месте, плюхнулся на живот и довольно шустро для своих габаритов прополз до следующего здания под тенью частокола. На целую рим я потерял его из виду. Затем он вернулся обратно таким же способом. Одежда в пыли и земле вперемешку с кровью.
– Хреново дело, – обрадовал он сразу же, кивнув на дилижансы испачканным подбородком. –Второму испоганили двигатель.
Все тревожно выдохнули.
– Значит, остается прыг-скок… – иронично обронил я, поглядывая на стену. Перелезть не составит труда.
– Стоп, а что насчет наемников? – спросил Лэсс. – Они ведь не пешком сюда шли?
– Точно! – врезал Док кулаком себе полбу. – Вот дурень старый.
– Если их транспорта здесь нет, значит он у ворот или недалеко от них. Тут ведь ехать толком некуда, – воодушевленно добавил Лэсс, а я подумал о том, что порой слишком медленно соображаю. Зи действительно слишком хорошего мнения обо мне.
Следуя за Доком тем же способом, что и он, мы поползли вдоль частокола к выходу из поселения. Ки́мита фыркала и долго не решалась. В результате, сняла с пояса странный клинок, обмоталась коричневой накидкой плотнее и последовала за остальными. В отличие от пацанки на ней были надеты не штаны, а короткие шорты, которые полностью скрывались под накидкой, и ползти ей пришлось голыми коленями. Когда остроухие, будучи в моей комнате, показали оружие, я тогда меньше всего интересовался нарядами обоих, впрочем, как и сейчас, но когда жрицуля зафыркала, таки обратил внимание.
Между задними стенами домов и забором было не больше трех метров, но даже здесь поселенцы умудрились сладить огородики, земля в которых, по ощущениям, последний раз была взрыхлена довольно давно. Высохшая растительность шелестела, проминаясь под телом, а зубы спустя полрим захрустели пылью.
Только мы успели миновать остановку наших дилижансов, спрятавшись за очередным зданием, как впереди зашуршали ботинки. Тени гулей выскочили из-за угла, будто хорошо знали, где мы, и один из них сразу же прыгнул на Дока. Тот успел положить его одним выстрелом и ранить в плечо второго, но кто-то из его наемников добавил свинца. За нашими хлопками последовала оглушительная перестрелка между гулями и "приятелями" Гирса, будто мы дали ей старт.
– Быстрее, – обронил Док.
Но нам не позволили так просто ползти дальше. Сзади тоже послышался шум, и следом за этим появились нелюди. Мы подскочили и рванули вперед уже на ногах. Только зря испачкались.
Когда пробегали между домами, в нашу цепочку врезался гуль в простой крестьянской одежде, как безумный размахивая руками. Он мгновенно повалил одного из парней Дока и вгрызся тому в шею. Мужчина начал палить из дверса почем зря и прострелил Доне голень. Гуля, конечно, спустя пару ударов сердца успокоили, Лэсс разнес ему полбашки своим "Сердцеедом", но это было только начало. Дальше начался полный беспорядок, и мы оказались к нему совсем не готовы.
– Дьявол, мать твою, урод тупой, – вопила девушка, держась за раненную ногу.
С дороги хлынула толпа нелюдей. Мы рассыпались в стороны, паля из всех стволов по надвигающемуся стаду. Воздух моментально наполнился дымом и запахом пороха. Твари падали, рычали, скалили пасти, ползли, но даже не пытались увернуться или как-то избежать пули. В то же время, перестрелка возле трактира продолжалась. Похоже, гуль нам солгал, сказав, что их двадцать три.
Даже имея превосходство в стрелковом оружии, у нас не получилось перестрелять всех до того, как они приблизились. Я сначала удачно прикрывал пацанку, пока та мудрила с ногой, но это закончилось, когда на меня рванула туша. Я отпрыгнул в сторону, пропуская уродливого гуля между девушкой и мной, и он с разгону впечатался в забор, схлопотав пару пуль в затылок.
Как оказалось, за ним бежал еще один, тощий. У меня внутри все похолодело и в горле застрял ком, когда прямо на глазах едва успевшая подняться Дона споткнулась, и ее тут же накрыл гуль, активно разрывая клыками шею. Вопль стоял душераздирающий. Мои глаза уставились на разодранное тело Доны, а сознание не могло поверить, что это случилось. Да, одно дело какие-то бесполезные довески, но другое…
В результате нас просто разделили на две группы. Я, Гирс и Ки́мита по одну сторону, остальные по другую. Стрелять стало опасно, пока мы оказались друг напротив друга, и основная часть гулей бросилась именно на нас.
– Подготовьте транспорт! – крикнул я, отступая и пытаясь целиться так, чтобы пуля ушла не в сторону своих. Но выполнить это было сложно. – Ждите!
Лэсс порывался к нам, но Ки́мита что-то выкрикнула на своем, и тот последовал вперед. Удивительно, столько возмущений по поводу отрубленной головы трупа и так просто послушался в такой ситуации.
Глава 20
Мы не стали мудрить, раз уж нас обнаружили, и когда остроухая указала на пристройку возле низенького каменного домишки с ровной крышей, с помощью нее шустро запрыгнули наверх. Отстреливали преследователей как в тире, но их поток, казалось, был нескончаемым, а вот патроны – нет.
Наемники сразу же заметили нас, начали целиться оружием, но приметив, что мы отстреливаемся от гулей, видать, сообразили, на чьей мы стороне. Гирс нервно мычал, поглядывая на них, а я радовался, что "котелки" не начали палить по нам на всякий случай.
Тем не менее эффект неожиданности развеялся, и я стал думать, а не просто опустошать обойму. Стало отчетливо заметно, что эти гули отличались от тех, что были в трактире. Уж не знаю, в превращении ли дело, но они выглядели деформированными, кривыми, уродливыми. Точно как и описывал Лэсс, когда мы стояли над трупом Варисы. И вывод здесь мог быть один – это настоящие гули, именно те твари, от которых Семьи охотников зачищают границы вольных. Этот вид даже пасть прятать не умеет, и трупы остаются в том виде, в котором были изначально. А еще они умирают от пули в башке.
Когда последний гуль рухнул, Гирс привлек наше внимание, указывая на участок дороги рядом с трактиром:
– Что происходит, мать его?!
На улице внезапно появились дети! Я насчитал пятерых коротышей, которые под светом луны и мигающих лампочек трактира топали прямо посреди тел. Сюрреалистичная картина даже в наше время. Один споткнулся о ногу мертвеца и хлопнулся на землю, тонко заревев на месте.
– Вот черт, – одними губами обронил Гирс, несомненно понимая, что сейчас будет. – Нужно предупредить!
– Хочешь побыстрее поведать как потерял друга? – зашипела Ки́мита.
– Ну да, это же не кхану́, а какие-то дарсийцы, – в тон ей ответил здоровяк.
– Нам нужен их транспорт, – тоже шепотом сказал я. – К тому же, они ведь правда по твою душу, Гирс. Ты действительно хочешь помочь им?
Мне было не плевать на жизни этих людей, но в эту рим ситуация была неоднозначной. На одной чаше весов – муки совести. Весьма странно для выросшего в Семье убийц парня, понимаю, но какой уж есть. К тому же, члены Семей убийц – не лишенные чувства справедливости механизмы. Просто она у нас своя. Существует кодекс чести, первым пунктом в котором указано гарантия данного слова, а последним предотвращение ненужный жертв. Эти наемники помогли нам, пусть не сознательно, и не заслуживают такой участи. Как минимум, это не правильно. Воспитание диктовало мне отплатить той же монетой.
На другой чаше – риск, который и так идет по моим пятам. Если Малиусцы решат, а именно так и будет, что мы тоже косвенно виновны в потере Патрика – придется отвоевывать свою свободу. Такие ребята не церемонятся – хватают и ведут, куда сказано, чтобы точно не прогадать. Но больше всего мне не хотелось встречаться с Родериком Безумным и объяснять, как все так получилось. Это человек избавится от нас просто на всякий случай. Поэтому в перспективе выбор проще некуда – чужая жизнь или моя смерть.
Чернокожий скрипнул зубами:
– Хочу, но не стану.
– Вот именно, – кивнул я, выбрав муки совести.
Мы спрыгнули с крыши и снова побежали между домами и стеной.
Спустя полрим тишины позади раздался первый вскрик, даже вопль. Затем несколько людей уже голосили вовсю. Снова зазвучали выстрелы, оглушая ночь громкими хлопками.
Детки, по-видимому, таки добрались до места, где засели наемники. Понять дарсийцев было можно. Редко кто может себе позволить палить по невинным детям. Знали бы они, что это не совсем дети.
– Фуф, – выдохнула бегущая трусцой справа от меня Ки́мита, запрокинув голову к небу, длинная челка струилась по лбу. Сейчас было хорошо заметно, что она совсем немного ниже меня, почти одного роста, но я мог видеть ее лицо. – Ты извини, что вспылила в трактире, как выберемся…
– Рано расслабляешься, – перебил глотающий воздух Гирс. Он пыхтел громче всех.
– Эта жрицуля сегодня точно не умрет, – хмыкнула Ки́мита. От этой фразы у меня перед глазами возник образ раздираемой гулями пацанки. Ее крики зазвенели в ушах и стало тяжело дышать. Не знаю почему, но мне так не хотелось, чтобы она осталась здесь. Мог ли я чем-то помочь в ту рим?
– Великая миссия? – невесело спросил я, вспоминая слова Доны.
– Может быть…, – ответила она, поджав губы.
Внезапно боковым зрением замечаю движение справа. Из-за угла дома выскакивает гуль и прыгает прямо на кхану́.
Я в сердцах отталкиваю девушку рукой с дверсом и встречаю уродца ботинком в лицо. Тело было в воздухе, создание сигануло, как зверь какой, и его даже немного отбросило назад. Следом нашпиговываю тварь свинцом, сделав на эмоциях дополнительный круг уже пустого барабана. Патронов осталось не так много, и хватило бы одного, но нервы за эту ночь совсем похерились.
– Спасибо, – удивленно сказала девушка, во все глаза глядя на тело. – Не ожидала. Но не стоило, я бы успела разрубить.
– Не спорю, но лучше перестараться. Чем больше нас выживет, тем безопаснее будет добираться до Рома́гиса. Мы и так потеряли многих, – заявил я, стараясь звучать беспечно, хотя на самом мне деле очень не хотелось, чтобы она тоже погибла. Тэли была странной и даже надменной, но было бы просто ужасно, если тот же неповоротливый Парс выживет, а она поляжет здесь следом с пацанкой. В общем, я постарался объяснить, что благодарность была в этом случае лишней. А после сказанного захотел оказаться в зубах у гуля, чтобы не чувствовать себя идиотом, толкающим подобную нудятину вместо простого "не за что".
– Скромность украшает воина, – озорно толкнула она меня локтем, ломая сформировавшийся образ, от чего я вскинул брови. Словно мы не в заднице мира среди пожирающих людей монстров, а в хорошем трактире и отмечаем мою оценку на экзамене.
Почему-то именно эта идея пришла в голову, хоть я в трактирах с девушками по такому поводу никогда не заседал, тем более с остроухими. Зато вспомнилось, как мы с ребятами отмечали там мою победу на городских соревнованиях по стрельбе. Зи тогда сказала, что если буду с ними часто пить – вырасту обычным идиотом.
Что ж, поздравляю, тэли Зири Намир – я вырос необычным идиотом. Именно так я ей и ответил, когда она в очередной раз сетовала на мое легкомыслие. Я невольно прикоснулся через рубашку к камешку на груди, и непонятная тоска на мгновение будто обняла меня, прижала к своему пышному телу. Вспомнился день, когда мачеха выдала его мне, сказав, что не знает, что с этим делать. Те́нниши в нем нет, это просто необычайно крепкий материал.
Все эти воспоминания пронеслись в голове единым массивным образом, и когда появился второй гуль, я заметил не сразу.
Ки́мита поправляет меч. Уродливый труп валяется между нами. Гирс стоит напротив, вглядывается в сторону врат и поторапливает нас.
Я вижу, как маленькая тень выпрыгивает буквально из-под ног, молниеносно, как кошка. Тихо. Без рычания или мерзких визгов, какие издавали те уродцы, что бегали толпой. Детское, изуродованное клыкастой пастью лицо освещается серебристым светом луны. Вытянутые в стороны глаза горят желтым.
Но мой дверс уже наготове, целюсь от бедра. Палец несколько раз взводит курок, шустро, привычно, но до ушей доносится лишь пустой щелчок. И в этой вязкой тишине щелчок разрывает барабанные перепонки, словно по рельсе прямо над ухом ударили молотом.
Впереди мелькает светлая полоса хита́нги, но острый частокол клыков успевает вгрызться в держащую меч руку Ки́миты. Следом раздается несколько выстрелов со стороны Гирса и маленькое тело падает на землю, потеряв пасть.
– Нет, – произносит кхану́, глядя на место укуса, и в этом взгляде невероятная обреченность. Несколько секунд назад она улыбнулась, благодаря меня за помощь, и вот теперь два ничтожных щелчка о пустой барабан лишили ее будущего. Меч вываливается из ее ладони и звонко падает рядом с телом маленького гуля, которое выглядит вполне обычным, будто мы убили обычного четырехлетнего ребенка.
Но ведь гули ясно дали понять, что обращение не гарантировано. Вдруг пронесет? Вдруг она отделается обычным ранением, меня ведь тоже укусили, и все в порядке.
А если нет? Если ей не повезет?
Ну, уж нет. Нельзя позволить всему закончиться вот так!
Хватаю меч с земли и кричу Гирсу вытянуть руку девушки в сторону.
Ки́мита непонимающе смотрит на меня, не сопротивляется, пока Гирс хватает ее. Этот взгляд задевает что-то внутри меня, как выглянувшая шляпка гвоздя из старой половицы. Нечто горькое проскальзывает по краю сознания, но быстро теряется на фоне происходящего.
Никогда не держал в руке настоящий меч, но с ножами и кинжалами Зи обращаться учила. Поднимаю хита́нги, вспоминая, как легко Ки́мита отсекала головы трупам, и быстро опускаю на вытянутую руку, чуть выше локтя.
Лезвие разрезает плоть и кости будто масло, и спустя пару секунд Гирс отбрасывает конечность в сторону, подхватывая девушку.
Я стянул с пояса ремень и перетянул хлыщущий кровью обрубок.
– Нет… – снова произнесла девушка, запрокидывая голову.
– Быстро, к выходу. У наемников по любому должны быть аптечки, – затараторил я. – Давай мне револьвер.
Он замялся:
– Нет, лучше я с оружием. Неси.
Я не стал заверять в своей способности метко стрелять, очевидно парень просто не хотел расставаться с защитой, да и дыхалка у него хреновая, хоть и мышц побольше будет.
Глава 21
Не знаю, почему я принял такое решение. Уже после, когда теплый ветер щекотал лицо, а мышцы рук крепко держали обмякшую тэли, в голове проскочила четкая идея: если они передают заразу через укус и человек магическим образом не трансформируется сразу же, значит здесь дело не только в те́нниши, но и в какой-то вполне материальной субстанции. Как яд змеи. Яд не распространяется мгновенно, ему нужно какое-то время. Если девушка могла быть заражена, то отсеченная конечность может дать шанс избежать этого. Если нет, что ж, этого никто уже не узнает. В любом случае, я взял ответственность за ее судьбу, а Зи говорила никогда этого не делать.
Весь наш побег из трактира занял не больше часа, и когда впереди показались старенькие дизеры, прямо на дороге, я нашел силы ускориться. Врата уже были распахнуты, и за рулем одного из аппаратов сидел Лэсс. Когда он завидел нас, мгновенно выскочил из салона.
– Док, аптечку, быстро, – завопил я, не добежав до них шагов двадцать.
А если я опоздал и тяну в салон будущего монстра?
– Великий чародей! – раздалось позади. – Где же ты, ароматный властелин мира? Я хочу тебя всего!
Только не сейчас!
У меня внутри все перевернулось от этих слов. Демоны, перевернулось не только из-за ужаса! В первую очередь, в голове мгновенно всплывали образы манящей разносчицы, которая страстно сжимала меня своими горячими бедрами. И только потом рваная пасть возвращала меня в реальность. Куча увиденной мерзости не смогла полностью выбросить из головы "человеческую" часть этих созданий. Даже тот гуль, что лежал на столе в трактире, больше вспоминался простым пленным, будто мы захватили члена какой-нибудь банды головорезов.
– Давай ее сюда, – приманил Док к заднему сиденью дизера. – Почему у нее нет руки?
Лэсс кружил рядом с нами и тараторил что-то на своем. Он почему-то тормошил именно меня, будто я отвечал за нее. Вопил что-то на своем. Пришлось вырубить парня. Не до разборок.
– Не прячься, великий чародей! – снова разлился по поселению звонкий голос Варисы. – Где же ты?
Я уложил Ки́миту и запрыгнул следом. Лэсса по моей просьбе утащили в другой дизер, чтобы не мешался, когда придет в себя. Желтые фары загорелись, задние пропеллеры загудели, и я сразу же возненавидел этот звук. Дарсийские модели работали гораздо тише, а этот треск мгновенно оповестил гулей, где мы, если они еще не знали. Судя по тому, что Вариса не у врат, наемники все-таки не полегли просто так, а хорошенько потрепали детишек. И вообще, радовало то, что у нелюдей, похоже, нет особого зрения или слуха, а то бы мы и из трактира не выбрались.
Выкатывались из поселения спешно, молча. Когда между вратами и дизером было шагов тридцать, появилось трое гулей, и среди них я узнал громилу трактирщика и Варису. Двое замерли, видать, поняв, что нас уже не догнать, но разносчица сразу же рванула следом. Она неслась за нами как хищница, ловя лицом дорожную пыль, пятнадцать рим, не меньше. Красивое платье превратилось в лохмотья, ноги босиком. Я закинул последние три патрона в барабан и решил подстрелить ее, чтобы замедлить, но попасть умудрился только с последней попытки, ранив в плечо. И когда Вариса наконец остановилась, она просто послала воздушный поцелуй вдогонку…
Аптечка наемников оказалась хороша. Дорогие обезболивающие, ампулы с антибиотиком, даже волшебный порошок чародеев. Последний, правда, был в единственном экземпляре, и либо это аптечка командира наемников, либо мы нарвались на чью-то заначку. Зелье было бы куда лучше, ведь выпив один флакон, человек мог забыть о любых ранах. Если он еще жив. Конечно, зелья были разного качества, но даже самое дешевое могло бы зарастить обрубок руки Ки́миты уже через пару рим. Саму руку не вернуть, но заражение и месяцы мучений с обработкой и перебинтовкой ей бы не грозили. Но это слишком дорогое удовольствие даже для элитных наемников Малиуса.
Тем не менее, порошок уже что-то. Кхану́ была в отключке, и даже обезболивающее не пришлось колоть, чего я, честно говоря, делать не умел. Я нервно обработал им рану и перебинтовал, попутно матеря себя за глупость – это было не мое дело.
Пропелеры тихо шумели, отработанный пар расплывался в стороны по земле, а Док вертел рулевое колесо и активно поглядывал назад. Рядом с ним сидел Парс. В специальной выемке на приборной панели между сиденьями горел красный огонь. В дарсийских моделях нет этой детали. Вообще, от него было мало света, и я не понимал, почему эта штуковина отпугивает те́нниши.
Откинулся на жесткую спинку сиденья и закрыл глаза.
Чуть больше двух зим назад, в таверне, я услышал рассказ одного старого пьянчуги, который клянчил на бутылку и предлагал за это истории. Нам с ребятами было скучно, и мы угостили дряхлого старика. Он оказался хреновым рассказчиком, может поэтому его слова казались бредом.
Так вот, семьдесят зим назад в порту пришвартовался фрегат. Но это потом уже стало ясно, что это был за корабль. На этом фрегате вернулась наша вторая делегация после заключения договоров с прибрежными вольными княжествами. Но прибыли не одни. Среди них оказалось несколько человек, чьи тела были под завязку "набиты" те́нниши. Как это выглядит? Спешно заливающий в горло грай старикан сказал – ничего подозрительного. Просто человек мучается в горячке. Такие люди не сходят с ума, не бросаются убивать, а просто болеют до того момента, пока те́нниши буквально не истощает их, поглощая саму жизнь. Затем сила выплескивается наружу, будто пауки из разбитой банки. Позже таких носителей прозвали инкубаторами.
В следующие пару месяцев вся прибрежная провинция утопала в ужасе. Ее изолировали и убивали всех, кто пытался бежать оттуда. Была настоящая чистка. Люди снова вспомнили про крематории, и никто не совался на кладбища. Никто не был уверен в своей безопасности, пока солнце не поднималось над горизонтом. В отличие от вольных княжеств, дарсийцы не были готовы к этому…
С того события прошло куча времени, и до этого бесового поселения я считал подобные рассказы чем-то далеким и полумифическим. История, конечно, штука важная, но далеко не объективная и часто лживая. Наш Власий четвертый постоянно ее корректирует, стирая ненужные моменты из памяти подданных. Меньшинство прекрасно понимает это, но что мы такое против толпы неотесанных зевак, некоторые из которых серьезно верят в божественное происхождение великого короля. Я бы даже не удивился, если бы оказалось, что никакой те́нниши не существует, а все это очередная байка для желающих искать лучшей жизни в вольных княжествах.
Короче, сложно серьезно воспринимать угрозу, когда вокруг тишь да гладь, а убивают друг друга только люди. Особенно сомнительно верить словам пьяниц, которые за бутылку горькой готовы ботинки тебе вылизывать, буквально. Даже за недельную поездку в поезде по княжествам, мне встречались такие же истории и красный огонь на каждом шагу.
Впереди нас гнал второй дизер, вздымая клубами дыма дорожную пыль, которую подсвечивали наши фары. Не знаю, куда нас вел наемник, но очень надеюсь, что к безопасному тракту на Рома́гис.
Жутко хотелось спать. Но я не смел закрыть глаза, ведь остальные в том же самом состоянии, и если я усну, что убережет нас, когда сдастся кто-то другой? Сжимал на груди камешек, думал о том, с чем мы столкнулись и кого потеряли. А ведь кто-то остался у гулей, живой. Какая-то часть обратится, какая-то уйдет на корм.
– Вот дерьмо! – завопил Док, резко уводя паровик в сторону, от чего он сильно накренился, пропеллеры загудели сильнее.
Нас нагоняли два других дизера с приглушенными фарами.
– Наверное, это за нами, – испуганно выдал Док, когда рядом, по левому борту, поравнялся один из паровиков. Эти были на вид новенькие, выкрашенные в голубой цвет.
Толстяк резко дал заднюю, и мы почти остановились. Один из дизеров последовал нашему примеру, и из окна высунулось гладко выбритое лицо. За ним последовало второе лицо, такое же, а дальше на нас уставились дула револьверов.
Док резко рванул вбок, и в этот момент хлопнули выстрелы. По задней части паровика прошлись пули, стуча по металлу. Несомненно, они метили в двигатель, проще ведь остановить транспорт, чем на ходу целиться в головы, но Док не дал им возможности.
– Похоже, они решили, что парень с нами, – крикнул Док, взяв разгон.