Дмитрий Алексеевич Игнатов
Истории мёртвой зимы
Глава 16. Захват
в которой Фагот погружается в водку и воспоминания, а заодно делает признание жене своего сослуживца
Фагот опрокинул в себя рюмку водки. Кажется, третью по счёту. Но это, к сожалению, не очень-то ему помогло. Перед глазами всё так же стояли поднимающиеся с земли трупы: их растерзанные тела и окровавленная одежда, сломанные и полуоторванные руки, распоротые животы с вывернутыми наружу кишками, зияющие чёрные глазницы без глаз. А главное, из головы не шло хорошо знакомое и привычное лицо Витюни, которое Фагот никогда не видел таким, как тогда. И тот момент, когда он наводит на него мушку и зажимает спусковой крючок. Росгвардеец поморщился и бессмысленно уставился в какую-то невидимую точку.
– Миш… Что там у вас произошло?– осторожно спросила полноватая молодая женщина лет 35-ти в помятом халате, сидевшая за столом напротив Фагота.
Он посмотрел на Зинаиду, медленно возвращаясь из своих воспоминаний в реальность, и поймал глазами её беспокойный мечущийся взгляд.
– Что-то произошло…– повторил Фагот, ощущая, что совершенно не способен объяснить, что же конкретно произошло.
– Попали в какой-то переплёт?– стараясь сдержать дрожь в голосе, уточнила Зина.
– Можно и так сказать,– кивнул росгвардеец, снова утыкаясь глазами в рюмку и подливая себе из уже изрядно отпитой бутылки.
– Что-то прошло не по плану?
– Да уж какой там к ху*м план…– Фагот хлопнул ещё 50 грамм.– Я, правда, не знаю, что сказать… Как тебе объяснить. Мы к такому не были готовы.
Взволнованная женщина внимательно посмотрела на него.
– Как тогда в Дагестане?
– В Дагестане…– снова повторил конец фразы росгвардеец, потому что вопрос Зины уже отправил его на одиннадцать лет назад.
Вторая чеченская кампания завершена. Федеральные силы, укомплектованные в том числе ментами, продолжают зачищать территории от остатков террористических банд. Вот и он сам, куда более молодой, но уже достаточно опытный боец, в составе отряда силовиков штурмует поселковую школу. Небольшое двухэтажное здание, потрёпанное войной. На стенах, покрашенных однотонной краской, следы от пуль.
Снайпер через окна валит двоих джихадистов. Оставшиеся в глубине, вяло отстреливаются со второго этажа. Летние каникулы и внутри не должно оказаться детей. Никто не выдвигает никаких требований, поэтому принимается решение входить. И пока остальные ведут прицельный огонь по окнам, Фагот и ещё двое бойцов обходят здание с тыла и проникают в него через служебный вход.
На первом этаже среди битого стекла валяется труп кого-то из работников, кажется завхоза, а, может, и учителя, судя по наглаженным брюкам, седого мужчины с аккуратно постриженной бородой и перерезанным горлом. Сельский интеллигент, на него даже не стали тратить пулю, а прирезали как барана. А говорят, что на Кавказе проявляют уважение к старшим. Не все и не ко всем. Когда идёт гражданская война, иногда даже родной отец может перестать быть своим.
Фагот ловит себя на мысли, что рассматривает, как на фоне окровавленной бороды зарезанного деда мерцают радужные огоньки. Солнце, сквозящее через выбитые окна, играет в осколках. Командир беззвучно материт его. Первый этаж чист, но сверху доносятся выстрелы.
– Ещё одного снял,– сквозь треск прямо в ухо пердит по рации Серёга, засевший снаружи со своей СВД.– По моим прикидкам двое или трое остались…
Командир снова шевелит губами. В другой ситуации он бы явно что-то ответил, но сейчас нельзя. Все начинают медленно подниматься по лестнице, вжимаясь в стены, разрисованные цветочками и сказочными персонажами. Фагот замечает бабу Ягу, которую мастерские изобразил какой-то художник, с противной бородавкой на здоровенном изогнутом носе. А вот и Алёнушка. Прячется от бабки за яблоней. Стекло предательски хрустит под ногами, но из-за пальбы снаружи это уже не важно. Важен первый выстрел. Первого ещё можно застать врасплох. Остальных уже не получится. И вот тогда всё начнётся.
Лестница выходит на небольшую рекреацию, переходящую в коридор. Вот и первая удача. Тёмная фигура прячется за бетонной перемычкой окон. Парень лет двадцати. Не высовывается наружу. Боится. Кажется, его оставили на стрёме палить лестницу, но он больше беспокоился о том, как заныкаться самому, поэтому со своей точки увидел всё слишком поздно. Он почти удивлённо вперивается глазами в наставленный на него ствол, вскидывает свой автомат, но получает пулю в голову. Кровь брызжет на зелёную батарею и стенку в цветочках. Стрельба смолкает, а через мимолётную секунду тишины перемещается в коридор. Всё. Понеслась…
Бойцы занимают позиции в рекреации. Фагот прикрывает командира. Третий боец, долговязый Санёк, беглыми короткими очередями садит вглубь коридора. В стороны летят, сколотые вместе со штукатуркой, куски масляной краски и щепки от дверных косяков. Один из боевиков неудачно высовывается из класса и ловит плечом пулю Фагота. Санёк добивает его, продвигаясь вперёд. Они умудряется вальнуть ещё одного, после чего снова наступает тишина.
Командир жестом показывает, что надо проверить классы. Оно и понятно, кто-то мог затаиться внутри. А если мог, значит, затаился. Это уж как пить дать. Двое бойцов осторожно заглядывают за перекошенные и разбитые двери. Одна за другой. Чисто. Чисто. Чисто. Неужели конец? Пока Санёк чуть мешкает за его спиной, Фагот раскрывает дверь кабинета и замирает.
За партами сидят дети, лет по девять-десять. Какой это класс? Третий? Маленькие кучерявые с круглыми, как бусины чёрными глазюками, испуганно смотрящими на спецназовца. Всё это время, пока в коридоре гремели выстрелы, а с улицы на улицу летели пули, они молча сидели, сложив ручонки, как говорит им строгая учительница. Обычно школьникам велят сидеть так. Сейчас им тоже велели. Но только у доски стояла другая женщина. В чёрной парандже и обмотанная взрывчаткой.
Шахидки далеко не всегда подрывают себя сами. Срабатывает женская природа, метущаяся натура. И на этот случай неподалёку в качестве подстраховки всегда есть мужчина с крепкими нервами, готовый привести адское устройство в действие дистанционно. Но сейчас таких уверенных в себе мужчин точно не осталось, а значит, решение остаётся за этой женщиной. Что она почувствует в этот момент? Что она решит? Что повлияет на это? Страх? Фанатичная вера? Какой будет её выбор? Задача Фагота просто не оставить ей вариантов, поступить правильно, чтобы не позволить ей ошибиться, поэтому он нажимает на спусковой крючок. Сразу несколько пуль ложатся в закрытое платком лицо, и вся фигура падает, как нелепый чёрный мешок.
Спецназовец орёт что-то отрывистое, и повскакивавшая с мест ребятня устремляется к выходу. Санёк торопит их по коридору. Командир за шиворот тащит Фагота из класса. Он всё ещё боится, что будет детонация, но её не будет. Всё закончилось.
Потом Фагот узнает, что боевики заранее собрали детей из нескольких прилегающих к школе домов. Преимущественно в тех семьях, которые поддерживают федеральное правительство. Планировали прикрываться ими как живым щитом. А ещё в том классе, были и дети застреленной террористки. Зачем она привела своих детей? Считала, что мученическая смерть – это лучшая судьба для них? Или её заставили? А это заставило бы её передумать в последний момент?
Спецназовец не знал ответов на эти вопросы. Как бы то ни было, но убил мать на глазах её же детей. И теперь они, возможно, будут его ненавидеть. А, возможно, будут ему благодарны. Но в любом случае, они будут жить. С этим…
Фагот поднял глаза и долго, мучительно пристально, посмотрел на Зинаиду. Тоже мать… За стенкой сопел Виталька. Он каждый день ждёт «папку». «Папка у него крутой». А она… Чего она ждала, прежде чем задать тот вопрос, который мучил её с тех самых пор, как Фагот вошёл в дверь? Но она задала другой:
– Что там творится, Миш?
– Какое-то безумие… Очень много жертв.
– Беспорядки? Какие-то протесты снова?– попыталась уточнить Зина.
– Нет. На этот раз всё серьёзнее. Намного…– Фагот поднялся с места.– Мне надо идти, Зин. Я предупредить зашёл… На улицу не выходите. И в подъезд лучше никого постороннего не пускать. И соседям передай, кому сможешь. Если есть крепкие мужики, может, охотник кто и ружьишко есть, то скажи, чтобы готовились. Они могут понадобиться… Вам сообщат. А ты… Береги пацана.
Росгвардеец легко повернул знакомый замок и уже осторожно открыл дверь, но злосчастный вопрос всё-таки догнал его.
– А Витька-то мой, как там? Жив?– чтобы отогнать от себя плохие мысли, Зина постаралась сделать интонацию максимально непринуждённой, словно спрашивала о приятельской пьянке на даче. Но по молчаливому взгляду обернувшегося Фагота сразу всё поняла. Её румяное округлое лицо как-то необычно быстро побелело и осунулось.
– Нет.
– Господи…– Зина потянулась рукой ко рту, силясь не сорваться на истерику, хотя её глаза уже наполнились слезами, и с трудом выдавила из себя.– Как же это?…
– Я его застрелил,– ответил Фагот и навсегда вышел из квартиры своего друга.
Глава 17. Вексель
в которой Антон и Олег Александрович отдыхают в лесу, сочетая шашлыки и физический труд на свежем воздухе
Светало. Бордовая «девятка» остановилась на опушке леса и погасила фары. Из-за руля вылез невысокий худощавый парень в спортивной куртке, зауженных джинсах-дудочках и массивных ядовито-зелёных кроссовках. Следом показался крепкий мужчина в кожанке и со стриженной под ноль головой, но, тем не менее, с округлыми очками в тонкой золотой оправе на носу. Явно специально «по моде» отращенная небритость с заметной пепельно-серебристой сединой, выдавала, что её обладатель давно перевалил за свои пятьдесят, но при этом держался очень прямо и бодро. Пока его молодой спутник копался в багажнике, мужчина повесил на плечо небольшую дерматиновую сумку, извлёк с пассажирских сидений пару автомобильных покрышек, аккуратно закрыл дверь и твёрдой походкой направился в сторону сосен, подёрнутых серой предрассветной дымкой. Наконец вытащив из-под массивного свёртка лопату и канистру, парень захлопнул багажник и заторопился следом.
– Если бы не знал я твоего батю, Антоша, никогда бы не стал тебе помогать,– проговорил мужчина, осторожно пробираясь между тонких ощетинившихся голыми сучками стволов.
– Да, понятно…
– И про пистолет твой. Ещё когда сказал, что до добра не доведёт. Ты хоть бы мушку спилил с него сразу, как купил…
– Зачем?– не понял парень.
– Чтобы не мешала, когда его тебе будут в жопу засовывать.
– Да, ну, Вексель, в натуре… С волыной-то спокойнее.
Мужчина остановился и внимательно посмотрел на своего молодого спутника.
– Ты перед кем тут блатуешь-то, щусёнок? Не сидел ведь ни разу. Те, кто меня Векселем звал, давно в земле лежат. Упокой, Господи, их души грешные. А я для тебя Олег Александрович.
– Простите…– замялся парень, отводя глаза от осуждающего взгляда Векселя.
– Дурак ты ещё, молодой…,– смилостивившись, грустно вздохнул мужчина.– Ладно, Антошка, пойдём… копать картошку.
Пройдя ещё какое-то время, они вышли к небольшой полянке. Олег Александрович жестом показал Антону подходящее место, а сам прислонил одну покрышку к дереву, присел на неё и стал наблюдать, как парень принялся копать яму.
Холодный с ночи лесной воздух был наполнен ароматом хвои. А ещё было в нём что-то такое, что говорит о скором приближении зимы. «Всё-таки хорошо на природе… Особенно без людей, – думал Вексель.– Они только и могут, что всё замусорить. Всякую ядовитую химию жечь. Экологию изгадить». Он ещё раз вдохнул свежий прохладный воздух и вдруг спросил у молодого человека:
– Ты мне скажи, зачем застрелил-то его?
– Да, на шару бахнул и вальнул…– ответил Антон, продолжая с трудом выковыривать лопатой скованную дёрном почву.– Век воли не видать.
Вексель многозначительно кашлянул и, сделав паузу, снова одарил своего напарника презрительным взглядом.
– Ну, честное слово, Олег Александрович,– парень воткнул лопату и выпрямился.– Не понравилось ему, как бабки… деньги поделили. А я поделил всё честно – поровну. Он уже бухой был. А он тогда агрессивным становится. Достал нож, значит, и попёр. Он же меня в полтора раза выше… Я и струхнул.
– Да не интересуют меня ваши детские разборки…,– мужчина грустно махнул рукой.– Ты что остановился-то? Копай, давай. Я тут с тобой весь день сидеть не собираюсь.
Антон поплевал на ладони, уже начавшие с непривычки болеть, и продолжил копать.
– А почему бы его в кислоте не растворить?– спросил он, выворачивая очередной ком земли.
– Фильмов что ли иностранных насмотрелся?– хмыкнул Вексель.– Ты хоть представляешь, сколько её нужно, чтобы труп растворить? Литров 100, не меньше. Её надо достать, не привлекая внимания, а потом ещё где-то всем этим заниматься… Ты копай лучше. Вширь не бери сильно. Не гроб же закапываем.
Устав наблюдать за тем, как парень неумело обращается с лопатой, мужчина поднялся и принялся собирать сухие ветки, в изобилии валяющиеся вокруг поляны. Быстро набрав объёмистую вязанку, он бросил её на землю около медленно углубляющейся ямы. Потом сделал ещё пару ходок по лесу, думая о чём-то своём, скинул в кучу последнюю партию и скомандовал парню:
– Ладно, хватит уж… Вылезай.
– А это зачем?– спросил Антон, выбираясь из ямы, ставшей ему уже значительно выше колена. – Бензин же есть…
– Не землю же им поливать. А так займётся быстрее. Да и тяга будет лучше из-под веток, – ответил Вексель, ногой спихивая хворост вниз.– Ты остальные покрышки тащи пока, и передохнём чуток.
Парень кивнул и нехотя поплёлся назад к машине. Когда он вернулся, то обнаружил Векселя всё так же сидящим на приваленной к дереву покрышке. Мужчина раскрыл свою сумку, достал термос и с необычно расслабленным видом, наливал горячее содержимое в крышку-стакан. Небо, проглядывающее между прямых как иглы стволов, стало светлеть. Туман, стелящийся под деревьями, поверх сухой опавшей хвои теперь казался желтоватым.
– Жалко чё-то, Олег Александрович…– проговорил Антон, глядя на принесённые покрышки.– Почти же новая резина. Не лысая.
– Ты человека жизни лишил, а сам покрышек жалеешь…– заметил Вексель.– Вот что вы за поколение такое?
– А так от бензина не сгорит что ли?
– Бензин на открытом воздухе даст 900 градусов от силы. А покрышки все полторы тысячи. Как говорится, до полного озоления,– ответил мужчина, отставляя термос в сторону и с нескрываемым удовольствием отпивая из стакана.– Три штуки вниз кидай ровно на ветки. Четвёртую потом сверху добавим.
– Вот умный вы, Олег Александрович…,– с уважением проговорил парень, снова забираясь в яму и тщательно раскладывая покрышки.– Даром, что не профессор.
– Это Антоша не ум, а образование. Я, в отличие от тебя, в советской школе учился. А профессором был мой папа серпентолог. Вот тот, и правда, был ум.
– Это врач что ли? Который от поноса лечит?
– Ну, ты точно жертва ЕГЭ. Не сдал его, поди…,– грустно покачал головой Вексель.– Это учёный, который змей изучает.
– А-а-а, понятно,– смутившись протянул Антон, а потом добавил.– И сдал я…
– Закончил что ли? Погреться не хочешь?– заботливо предложил мужчина, чуть протягивая стакан с извивающимся над ним паром.
– А что там у вас? Кофе?
– Кофе я люблю, но мне нельзя. Сердце пошаливает. Какао. Держи вот.
– Спасибо,– парень взял стакан из рук Векселя и, смакуя, отпил горячего напитка.– Вкусно. Но на «Несквик» не похоже.
– А я эту растворимую гадость и не пью. Это «Золотой ярлык».
– Это который варить надо?
– Да, как и полагается.
– Покурить бы ещё… А я блин, сигареты купить забыл.
– Ну, тут ничем помочь не могу. Десять лет назад уж как бросил. И ты бы завязывал. Дольше проживёшь. Помню, так и сказал однажды в кабинете следаку прокурорскому,– ответил Вексель и на мгновение задумался.– Это 90-е были, загибалось всё. А мы тогда на базе одного НИИ организовали небольшой кооперативчик и завозили из-за бугра оборудование – компьютеры всякие, разные инструменты. Ну, а ребята одни хитрожопые про это прознали и через свои подвязки ментовские захотели бизнес отжать…
– И чо дальше было?– спросил Антон, потому что мужчина вдруг замолчал, погрузившись в свои воспоминания.
– Что?
– Ну, закопали следака того?
– Да ты совсем дурак что ли? Нет,– нахмурился Вексель.– Нормальный он мужик оказался. Общались ещё с ним потом. В прошлом году помер от коронавируса. Меня старше лет на пять, по возрасту группа риска. Да и лёгкие-то прокурил все… Смолил по пачке в день. Я ж тебе про курение рассказываю…
– Ясно, дошло…– кивнул парень. – А закопали-то кого?
– Кого надо, того и закопали,– раздражённо ответил Олег Александрович, забирая у Антона стакан и закручивая термос.– А ты, если хочешь того следака пережить, поменьше вопросов задавай. И курить бросай. Пошли… Притащим твоего дружка.
Открыв багажник машины, Вексель и Антон с трудом вытащили наружу увесистый небрежно обмотанный скотчем свёрток из грубой мешковины и, взявшись с разных сторон, поволокли на поляну.
– Ты бы аккуратнее его перевязывал,– тяжело дыша, посетовал мужчина, когда края старой материи с треском разошлись под весом мёртвого тела, и из бреши вывалилась наружу побелевшая рука.
– Не подрассчитал. Да и торопился.
– Да… Здоровый кабан.
Антон, не особо физически крепкий, чуть запинался и пошатывался, пару раз приложив покойника о плотно посаженные сосны. Наконец-то труп дотащили до поляны и скинули в яму. Парень с сосредоточенным лицом, тщательно распределяя бензин по всей длине, вылил на покойника бензин. На секунду он замер, раздумывая, бросить ли в яму пустую ёмкость, но Вексель, снова присевший под дерево, остановил его:
– Канистрочку-то оставь. Вещь хорошая. Вдруг пригодится ещё,– и сам улыбнулся своей остроте.– Спички-то дать?
– Да есть у меня,– ответил парень и наклонился к яме.– Ща… только поправлю его поровнее.
В этот момент произошло нечто странное. Присевший на колено на краю ямы Антон, рухнул животом на землю, а потом вдруг затрясся и задёргался, словно сопротивляясь какой-то силе.
– Что там у тебя?– не сразу понял Вексель.
– Олег Алек… Александрович,– взвизгнул парень.– Он меня схватил!
Мужчина хотел в очередной раз пристыдить молодого человека, который оказался слишком впечатлительным, но тот уже сполз в яму, свесившись через край, и теперь снаружи торчали только его вызывающе зелёные кроссовки. Снизу раздавались сдавленные хрипы.
Всё ещё не воспринимая происходящее всерьёз, Вексель подошёл ближе. Пред ним предстала удивительная картина. Застреленный приятель Антона каким-то образом ожил и выбрался из мешка. Здоровый под два метра ростом мордатый детина в спортивках и белой футболке с надписью «За Русь» схватил парня своими мертвецки бледными руками и теперь с силой душил. Собравшись с силами, Антон дёрнулся и, на секунду освободившись от пальцев покойника, с обезумевшими глазами вцепился в край ямы. Но мертвец сразу же догнал и обрушился на него сзади, придавив всей массой к земле и не давая вылезти наружу. Его крупные массивные пальцы крепко обхватили голову Антона и начали медленно и уверенно поворачивать против часовой стрелки. Парень надрывался от боли и ужаса, но ничего не мог поделать. Вскоре послышался хруст позвонков. Голова Антона, повёрнутая на 180 градусов, повисла на переломанной шее.
Мертвец оттолкнул обмякшее тело в сторону и вдруг поднял остекленевшие глаза на замершего в паре метров Олега Александровича. Упершись синеватыми руками в землю, он начал уверенно выбираться наружу, при этом, не спуская своего пустого взгляда с новой жертвы. Боясь пошевелиться, Вексель так же пристально смотрел на лезущего из ямы покойника.
Внезапно он осознал, что до сих пор сжимает в кармане предложенный Антону коробок. Мужчина выхватил его и, чиркнув спичкой, бросил её в движущегося мертвеца. Сделал он это, кажется, недостаточно ловко, потому что та быстро потухла в воздухе и отскочила от своей цели. Трясущимися руками Вексель зажёг вторую и, на этот раз, подпалив коробок, метнул его в нападавшего целиком. Бензин, пропитавший одежду на ожившем трупе, ярко вспыхнул, мгновенно превратив его в движущийся факел. Пошатнувшись и сразу обессилев, покойник рухнул назад в свою импровизированную могилу. Последовала вторая вспышка. Это загорелся бензин на покрышках и ветках. Из ямы взметнулись вверх языки пламени. Во все стороны повеяло жаром, от которого желтоватый туман принялся таять и расступаться в стороны.
Всё ещё не понимая, что случилось, Олег Александрович вернулся к своему дереву и снова присел на покрышку. В левой стороне груди начало покалывать. Мужчина тяжело вздохнул, достал из внутреннего кармана поблёскивающий от огня серебристый блистер таблеток и выщелкнул белый кругляш на свою ладонь. Потом открутил крышку термоса, пополнил стакан и запил лекарство. Он ещё долго сидел так, глядя на огонь, молча думая о чём-то и неспешно отпивая какао.
