Дмитрий Алексеевич Игнатов
Истории мёртвой зимы
Грустно поглядывая на этот унылый пейзаж, Фагот несколько раз пересёк помещение ресторана и хотел уже было присесть в одно из кресел, но сквозь визжащий звук болгарки вдруг услышал какой-то другой посторонний шум. Росгвардеец насторожился, снял автомат с плеча и тихо проговорил.
– Давай, ИстФак, заводи свою шарманку…
Только тогда Петров сообразил, что привлекло внимание Фагота. За металлическими створками грузового лифта заработал механизм. Кто-то поднимался наверх. Студент метнулся по помещению, суматошно пытаясь обнаружить электрическую розетку, но так и не успел сделать этого. Двери лифта открылись и оттуда уверенно вышли трое вооружённых людей в форме. В первую минуту Петров даже обрадовался, решив, что это, может быть, полиция. Наверное, впервые он не отказался бы вдруг быть упакованным ментами в пативэн. Главное, оказаться в безопасности, пусть и снова в отделении. Но по лицу Фагота сразу стало понятно, что тот вовсе не рад так неожиданно появившимся коллегам. Перед ним, хоть и с изрядно покорёженным, но вполне узнаваемым лицом стоял Витюня.
– Признал, что ли?– чуть скривился он, попытавшись улыбнуться.
– Ты что ли… Живой?– выдавил из себя вопрос росгвардеец.
– Ага. В некотором роде.
– Ведь я же тебя…
– Убил…– договорил Витюня за Фагота.– Это вряд ли. Сколько ты там в меня раз выстрелил-то? Целую очередь, небось, в башку всадил?
– Да.
– Вота ведь как расстарался,– покойник всё-таки смог сложить на лице подобие язвительной ухмылки.– Вся башка в крошево… Но ты не волнуйся. С кем не бывает. Тем более, ты ж потом к Зинке с повинной заявился: каялся, переживал… Как же! Застрелил боевого товарища! Оставил бабу без кормильца,– Витюня перестал нагловато усмехаться.– Ну, как видишь, всё в порядке… Никто на тебя зла не держит.
– И как это?…
– Да вот так. Подобрали меня на той улице какие-то ребятки. Не знаю, как их звать. И мозги мои собрали, и черепушку. Сляпали всё вместе, как уж смогли. Пакетом обмотали. И оттащили в ближайший подвал под теплоцентраль. Там таких, как я, много было кучей около труб свалено. И так почти в каждом подвале. Не особо церемонились, конечно, но и на том спасибо. Так я в этом подвале и одыбал. Кровь, правда, больше не течёт, хоть ножом режь… И жрать не хочется. Только знобит иногда. А так, видишь, даже рожа развороченная почти зажила. И, понимаешь, очень уж я этим ребяткам благодарен теперь… В другой раз я бы там так и сгнил, как бомж какой-нибудь. Но не теперь… Теперь времена-то другие.
– Какие же?– не спуская глаз с внезапно ожившего сослуживца, спросил спецназовец, осторожно отступая назад.
– Известно какие… Вон у своего дружка спроси. Как оно говорится? Когда живые позавидуют мёртвым,– Витюня многозначительно замолчал.– Да ты чего автоматом-то в меня всё тычешь? Одно же дело делаем… Служба-то наша. Она никуда не делась. Ты же наш…
– Ну, это вряд ли…– покачал головой Фагот. Он услышал, что за дверью служебного помещения перестала работать болгарка, и теперь просто тянул время.
– Брось,– покачал головой Витюня.– Забрал бы ты своих детишек, да шли бы вы отсюда. Никто не тронет. А тут вам находиться не положено.
– А то что же?– росгвардеец угрожающе приподнял автомат.
– Стрелять будешь что ли? Знаешь ведь, что это зря…
Не дожидаясь продолжения, Фагот нажал на спусковой крючок, но успел сделать лишь несколько выстрелов, как был изрешечён встречным огнём.
– Значит, потом договорим…– грустно вздохнул Витюня и сделал несколько шагов по направлению к служебному ходу.
Петров, при первых же выстрелах ничком упавший под стол, открыл глаза и увидел лежащего рядом мёртвого Фагота. Студент лихорадочно соображал, что же делать. Ещё мгновение и эта троица доберётся до остальных. И тогда всё… Конец. Расстреляют их в спины. А он что же? Снова зассал? Чмо бесполезное… Ну уж нет! Через секунду Петров заметил выкатившуюся на пол гранату, быстро схватил её, дрожащими руками выдернул чеку и, заорав «Бегите! Тут мертвецы!», что есть силы саданул об пол.
* * *
Взрыв сотряс внутри всю башню. По крайней мере, так показалось на лестнице, где Толя, наконец-то справился с металлической дверью. Услышав крик Петрова, он хотел было рвануть вниз на выручку, но Лёня, сразу всё поняв, остановил приятеля:
– Всё уже… Надо сваливать.
В подтверждение этих слов на лестнице послышалось какое-то чавкающее движение. Цепляясь за металлические ступени и бешено вращая обезумевшими глазами, вверх полз росгвардеец Витюня. Вся нижняя часть его тела была оторвана, и вместо ног за ним, как хвост какого-нибудь земноводного, волочились раскрученные кишки. Не дожидаясь, когда мертвец преодолеет очередной пролёт, Пётр Петрович чуть свесился через перила и, вскинув излучатель, щёлкнул кнопкой. Невидимый рентгеновский пучок мгновенно упокоил мечущуюся Витюнину душу.
Выжившие принялись практически бегом преодолевать последние 40 метров по вертикали. Но с каждым шагом этот путь становился всё труднее. Воздух в полой трубе башни, казалось, всё уплотнялся. Превращался в вязкую жижу. Натянутые, как жилы, стальные фидеры вибрировали на низкой частоте, впивающейся в голову и разъедающей мозг. Уже на трети подъёма все начали задыхаться и пошатываться. Перед глазами, словно помехи на экране ненастроенного телевизора, постоянно возникали и исчезали мерцающие белые искорки. Из них, подвешенные прямо в окружающем пространстве, то вспыхивали, то вновь расплывались неясные образы. Вдруг на очередной лестничной площадке перед измученными людьми появился явственный силуэт девочки в старомодной школьной форме. Медленно вытянув вперёд руку с растопыренной ладошкой, призрак громко произнёс:
– Стойте! Уходите! Вам туда нельзя!
В ответ учёный только нахмурился и вновь поднял свой излучатель.
– Постойте, Пётр Петрович…– почему-то испугалась Валя.– Это же ребёнок! Девочка…
– В жопу девочку!– он невозмутимо вдавил кнопку и образ рассыпался на искорки, из которых и материализовался минутой раньше.
– Голограмма?– предположил Лёня.
– Электростатическая иллюзия…– мгновенно выдал Пётр Петрович новый термин, просто потому, что должен был как-то объяснить странное явление.– Мы приближаемся к эпицентру. Напряженность поля растёт. Оно искажает наше сознание…
Ещё одна дверь, оказавшаяся запертой изнутри, поддалась Толиной болгарке быстрее. Вскрыв её, все четверо оказались внутри тёмного помещения, заставленного измерительным оборудованием. По всему полу были разбросаны куски разломанных микросхем. Из раскуроченных приборных шкафов, как внутренности, вываливались толстые связки проводов. Несколько разбитых пузатых мониторов довершали картину полнейшего разгрома. Но на экране осциллографа зеленоватой змейкой подрагивала яркая кривая, а контрольные панели какого-то радиотрансляционного оборудования помаргивали цветными огоньками индикации.
Пётр Петрович повернул широкую спинку массивного кресла на колёсиках. И тут к своему ужасу все увидели, что в нём находится труп. Худощавое мёртвое тело в мятых серых брюках и вытянутом бесформенном свитере с закатанными по локоть рукавами, когда-то принадлежавшее довольно молодому человеку – ровеснику Лёни, Вали и Толика, теперь полулежало, распластавшись одновременно устрашающе и величественно, как на троне. Тянувшийся с пола пучок проводов, расходился под ним на несколько частей, обвивал ноги, отдельными тонкими жилками проходил под кожу на руках.
– Госспади! Это же Костя!– вскрикнула девушка.
– Ты знаешь его?– удивился Лёня.
– Да… Учился со мной в школе ещё…– ответил Толик вместо Вали, рассматривая тело в свете фонарика.
– Со мной в институте,– уточнила она.
– Не удивительно, что тут такой бардак,– продолжил студент, всё ещё вглядываясь в лицо мёртвого одноклассника.– Точно Костян! Постоянно такой срач везде разводил… Даже в собственном портфеле.
– Я не хочу прерывать вашу внезапную встречу одноклассников,– вмешался учёный,– но нам предстоит как раз таки и разгрести весь этот бардак.
Борясь с головокружением и усиливающейся головной болью, он расположил на столе чемодан со своим аппаратом. Открыл его, и, вытащив мультиметр, с двумя электрическими щупами, принялся обследовать соединения и контакты на работающем оборудовании. Пётр Петрович довольно долго изучал таким образом то один, то другой прибор. Щёлкая поворотной ручкой, переключал свой измеритель в разные режимы. Вновь прикладывал щупы. Задумчиво бормоча «так-так», водил пальцем в воздухе вдоль каких-то соединительных проводов, выискивая связи и переходя к очередному щитку или панели. Наконец, он замер, устало опершись руками о стену.
– Всё ясно…
– И что же?– нетерпеливо спросил Лёня, тоже чувствуя, что скоро потеряет равновесие.
– Это действительно передатчик. Сигнал распространяется отсюда.
– Так чего мы ждём? Давайте уже отключим его к чёртовой матери!– вскрикнула Валя.
– Это не принесёт желаемого результата, коллеги…– обречённо возразил учёный.
– Поясните тогда…– потребовал Леонид.
– Дело в том, дорогой Леонид Ильич… что этот передатчик не является источником сигнала. И, следовательно, источником нашей исследовательской проблемы. Он даже не ретранслятор. А скорее набор настроечного оборудования. Ретранслятором является вся башня целиком. Она уже введена в строй и настроена на нужный режим работы. Даже полное отключение оборудования уже ни на что не повлияет. Это как огромный детекторный приёмник, который работает без батареек, получая и энергию, и сигнал от источника радиоволн.
– И где же тогда этот источник?– спросил Толик.
– А он, уважаемый Анатолий Ефремович… Везде,– Пётр Петрович грустно усмехнулся, и указал пальцем на дрожащую на осциллографе кривую.– Знаете, что это за штучка, коллеги? Это частота 32 целых и 4 десятых герца. Пятая гармоника резонанса Шумана. Стоячие волны, десятилетиями циркулирующие в ионосфере планеты без потери интенсивности. И кто-то использовал их, как несущую частоту…
– Кто?! Для чего?!– удивилась Валя.
– На благо трудового народа,– раздался тяжёлый и громкий голос, исходивший со всех сторон. Ребята обернулись и увидели, как в дверях прямо из воздуха возникла высокая мужская фигура в форме офицера НКВД.
Глава 36. Дивный старый мир
в которой всё заканчивается не самым обычным, но наиболее закономерным образом, беспорядки прекращаются, погода налаживается и каждый находит себе занятие по душе
Лёня выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в зловещий образ, подрагивающий в воздухе. Но пули лишь пролетели сквозь призрака. Полагая, что всё, возможно, ему только чудится, парень оглянулся на своих спутников. Те стояли, как вкопанные, наблюдая за вошедшим. Тем временем офицер засунул руки в карманы кожаного плаща и как-то совсем буднично опёрся спиной о косяк двери.
– Пустая трата патронов. Они давно не могут причинить мне вреда,– голос призрака всё так же доносился, словно из потустороннего мира, но сделался чуть тише.– Вас же предупредили… Стоило подчиниться, если вы хотите уйти отсюда…– он чуть помедлил,– живыми…
– Чего вы ждёте, Пётр Петрович? Стреляйте!– выкрикнула Валя, видя, что учёный уже схватился за излучатель и навёл его на странного визитёра из прошлого.
– Бессмысленно,– покачал головой офицер НКВД.– Всё равно уже ничего не изменить. Единственное, что вы ещё можете – получить ответы. Они должны быть вам интересны…
– Это логично,– согласился Пётр Петрович.– Говорите.
– Рад, что тут есть представители технической интеллигенции. Всегда любил с ними общаться…– призрак обвёл взглядом людей.– Устройство, в котором мы находимся, имеет единственную функцию: менять ход истории. Оно не просто вызывает движение масс, но и преображает сами принципы их существования. Трансформирует общественное бытие. Можно сказать, что это воплощение идей Революции, облачённых в язык физики и электрических схем.
– Не слишком ли самонадеянно? Возомнил себя богом?!– заносчиво выпалил Лёня.
– Как максимум «богом из машины»…– призрак зазвучал устало и чуть снисходительно.– Моё сознание не имеет значения… И ничьё по отдельности. Но все вместе. Я лишь служу рабочему классу и являюсь проводником воли трудящихся.
– А если без лирики? Как вам это удалось?– твёрдо спросил учёный и в подтверждение своей серьёзности чуть повёл стволом излучателя, всё ещё направленного на офицера.
Чекист распахнул полы своего кожаного плаща, достал из внутреннего кармана портсигар и неспешно закурил. Полупрозрачный, фактически бесплотный призрак, почему-то стал выглядеть более живым, чем слушающие его люди.
– Всё, что вы видите вокруг, является финальной стадией проекта «Эгрегор», ставшего возможным, благодаря гению товарища Вернадского и успехам советской радиотехники. Его целью и задачей было освоение и использование для нужд народного хозяйства околоземного пространства, называемого ноосферой.
– Это что-то из философии, да?– перебил Толик.
– Мы занимались практическим применением этой идеи с позиции материализма… Как верно заметил товарищ учёный, в качестве физической основы использовалось явление возникновения стоячих волн сверхнизкой частоты, которые могли опоясывать всю планету, образуя тем самым информационную сферу.– Призрак выдохнул клубы дыма и в воздухе появился образ планеты с радиоволнами, бесконечно пульсирующими межу поверхностью и верхним атмосферным слоем.– Если принять во внимание электрическую природу мозга человека, мыслить его в качестве радиостанции, то открывалась дорога к прямой передаче идей в это пространство… И из него.
– Промывка мозгов? Понятно…– нахмурился Лёня.
– Отнюдь. Формирование новой формы мыслящей материи,– возразил офицер.– К сожалению, тогда наши теории поняли не все. Но перед тем как работы оказались свёрнуты, а группа ликвидирована, мы успели произвести накачку… Возможности были ограничены, но расчётами предполагалось, что надёжность хранения и считывания останется с запасом обеспечена до столетия Октября. Ждать пришлось чуть дольше. Потребовалось стечение обстоятельств и посильная помощь товарища Константина…– чекист кивнул в сторону распластавшегося на кресле трупа.
– Что вы с ним сделали? Вы пытали его?– спросила Валя.
– Нет. Товарищ Константин действовал совершенно добровольно. И самоотверженно, к тому же… Он шёл без сна и отдыха почти три дня. Не всякий человек может выдержать такое испытание. Но зато он помог запустить установку… А потом намеревался объединиться с общим полем, раствориться в ноосфере, но просто стал частью высокочастотной цепи. Печальная судьба, которая не позволит воплотиться в новом мире. Как и мне, ему суждено было остаться пленником устройства. Оправданная цена за всеобщее благо. Кажется, Константин не очень хорошо разбирался в радиотехнике…
– Зато я хорошо разбираюсь,– проговорил Пётр Петрович, бесцеремонно спихивая труп на пол и усаживаясь в кресло перед пультом.
Вытащив из чемодана связку проводов, учёный торопливо подсоединил ими своё устройство с разъёмами на приборной панели.
– Вы всё ещё желаете остановить процесс? Мне казалось, я подробно объяснил вам…
– Объяснил что? Какой, к чёрту, новый мир? Оправданная цена? Всеобщее благо?– возмутилась разгневанная девушка.– Вы хоть видели, что творится на улицах?! Люди убивают друг друга!
– Очевидно, такова человеческая природа,– офицер задумчиво посмотрел куда-то в сторону.– Вы хотите жрать, даже когда вам это не нужно. И тогда вы начинаете пожирать друг друга. Но это временные трудности. Дети разбивают носы, пока не научатся ходить, ломают игрушки, прежде чем станут ценить их… Порядок начинается с мелочей.
– Но ведь это не игрушки! Не мелочи! Вы же заставляете людей ломать и разбивать… друг друга.
– Заставляю? Нет. Впервые человеку дана абсолютная свобода… Свобода от смерти. И каждый сам решит, что с ней делать. Разница лишь в том, что теперь сама природа вещей станет для людей учителем, научит стремиться к созиданию.
– И что это значит?
– Это значит, что бытие, как и прежде, определяет сознание… И в новом упорядоченном мире каждый непременно найдёт своё место. То, для чего он нужен. Свою функцию. Не благо ли это?
– Но ведь человек – это не функция…
– Человек – это его дело. Только такое существование осмысленно. Только человеческое дело может сделать его бессмертным. Моим делом было завершение проекта «Эгрегор». Поворот колеса истории вспять…– офицер НКВД выбросил сигарету, по-военному оправился и вытянулся по стойке смирно, словно готовясь к чему-то.– Именно поэтому я сейчас так спокоен. А вы в панике… Просто спросите себя, что толкового вы сделали за прошедшую неделю?
– Помешали тебе!
Толя схватил отложенный Петром Петровичем излучатель и мгновенно распылил в призрака микроскопические частицы.
– Благодарю вас, коллега. Эта болтовня порядком меня отвлекала,– одобрительно кивнул учёный. Сейчас, сняв пальто и бросив его на спинку стула, он лихорадочно подкручивал ручки внутри своего чемодана, подсоединённого к радиопередающему оборудованию башни. Надсадный звук, от которого вибрировало всё окружающее пространство, начал постепенно глохнуть. А периодически вспыхивающие в воздухе огоньки стали тускнеть и исчезать.
– Вы сможете что-то сделать?– спросил Лёня.
– В общем и целом… Я уже умею настраиваться на их несущую частоту. Если начать воздействовать на систему в противофазе, возможно, получится ослабить сигнал…
– Глушилка. Гениально!– воскликнул ликующий Толик, уже ощущая скорую победу.
– Благодарю. Только держите дверь! Не думаю, что воскресшие товарищи оставят нас в покое…
Эти опасения оказались вовсе не беспочвенными. Сквозь постепенно стихающий гул отчётливо слушался звук нескольких десятков ног, бегущих по металлическим ступеням. С лестницы повеяло холодным воздухом. Не заставили себя ждать и те, кто высасывал это тепло ради каждого своего движения. Но как только бледные окровавленные лица замаячили в дверном проёме, Толя вновь нажал на гашетку излучателя. Рентгеновский импульс выкосил одновременно троих или четверых зомби, сразу посыпавшихся через перила и покатившихся вниз по ступеням.
Вдогонку Лёня отправил свою электростатическую пулю. Натолкнувшись в полумраке то ли на стену, то ли на чью-то голову, заряд треснул с яркой голубой вспышкой. Вновь послышались звуки падающих тел.
Дождавшись перезарядки конденсаторов, Толя опять приготовился стрелять.
– Ещё немного, коллеги,– внимательно наблюдая за извивающейся на осциллографе кривой, Пётр Петрович стал медленно поворачивать ручку настройки. В тот момент, когда пластмассовый кругляш сделал очередной щелчок, а нанесённый на него краской треугольник упёрся в среднюю рисочку на корпусе, всё вокруг стихло. Зеленоватая линия на круглом экране вытянулась в прямую. Вибрации башни прекратились. Воздух внутри уже не походил на жидкую взвесь, к нему вновь вернулась прозрачность и лёгкость. Сияние, которым он был «наэлектризован», тоже исчезло. Теперь помещение лаборатории освещалось лишь принесёнными фонарями и вспышками индикаторов. Но на лестнице всё ещё слышались торопливые сбивчивые шаги мертвецов. Новая их волна готова была прорваться через узкий дверной проём.
* * *
Толик поднял излучатель, целясь прямо в середину чёрной прямоугольной пустоты. И как только из неё появились две фигуры, незамедлительно вдавил кнопку, желая накрыть всех сразу. Но на пол в луч направленного на вход фонаря с коротким стоном упало одно тело. Только тогда студент увидел, что это была бледная, как бумага, миниатюрная девушка. На её белом фарфоровом лице с широко раскрытыми стеклянными глазами навсегда замерло удивление. Вторая фигура сразу же бросилась к ней. Крепкий старик с выбритым черепом бормотал что-то, прижимая к себе холодное мёртвое тело, словно ещё надеясь вдохнуть в него жизнь, а потом вдруг поднял свою лысую голову, посмотрел в упор на Толика и направил на него пистолет. Взгляд мужчины, полный решимости, был наполнен отчаянием и какой-то звериной ненавистью. Парень ещё раз нажал на курок излучателя. Устройство работало исправно. Он был уверен в этом, потому что внимательно отсчитывал в голове количество оставшихся зарядов и каждый раз слышал характерный звук. Но никакого эффекта не последовало. Толик опустил взгляд на подрагивающую на верхней панели стрелку, и в следующий миг ощутил, как в его живот входит пуля.
– Толя!– вскрикнула Валя, порываясь помочь упавшему навзничь другу, но мужчина осадил её.
– Стоять! А ну не рыпаться, суки!– Вексель провёл дулом пистолета перед всеми присутствующими.– Кто первый дёрнется, завалю сразу. Отошли быстро в сторону!
– Только не волнуйтесь, любезный,– примирительно согласился Пётр Петрович, медленно поднимая руки вверх и отъезжая на стуле от пульта управления.
– Вы не понимаете, что делаете…– решилась вразумить ворвавшегося мужчину девушка.
– Всё я прекрасно понимаю! Я уже раз потерял своего ребёнка… А теперь у меня появился второй шанс. Быть с дочкой… Думаете, я дам вам, падлам, отобрать её у меня?
Внезапно раздался ещё один выстрел. По всему телу Векселя голубоватой паутинкой пробежал электрический разряд. Старый уголовник пошатнулся и, бессмысленно хватаясь руками за воздух, упал наотзадок.
– Это же чудо… Настоящее чудо… Как же вы можете, суки?…– прохрипел Вексель и затих.
Пётр Петрович медленно поднялся из своего кресла и осторожно подошёл к неподвижному телу.
– Поздравляю, дорогой Леонид Ильич… Кажется, вы только что застрелили живого человека.
Уставившись на убитого старика, потрясённый Лёня выронил пистолет из дрожащей руки.
– Забавно. Вы ведь только слегка задели ему плечо. Основной эффект, судя по всему, произвёл электрический разряд. Сердчишко не выдержало…– спокойно подытожил учёный, вынимая из руки Векселя зажатый «ПМ» и подбирая с пола Лёнин наган.– Вот и всё… Как вы там, Анатолий Ефремович? Живы пока?
Толик лежал, скорчившись от боли, рефлекторно зажимая кровоточащую рану. Валя и Лёня усадили его, оперев спиной на приборный шкаф.
– Дышит…– ответил Лёня.
– Боюсь, это ненадолго,– спокойно заметил Пётр Петрович, возвращаясь за пульт.
– Ему нужно в больницу. Надо спешить!– заторопила учёного девушка.
– Думаю, спешить уже некуда…– безразлично ответил он и ещё больше вывернул ручку настройки. Кривая на осциллографе снова подпрыгнула и заплясала. По натянутым в башне фидерам опять пошла какая-то дрожь.
– Что вы делаете? Мы же собирались всех спасти…– удивилась Валя, вскакивая с места.
– Именно это я и делаю, барышня… Спасаю абсолютно всех, включая вашего друга. Очевидно, запуская физические процессы вспять, поле упорядочивает не только движение молекул, но и восстанавливает структуры тела. Реанимирует сознание. Это позволяет нашим немёртвым друзьям сначала совершать сложные действия, а потом и полноценно мыслить. Тоталитарный товарищ назвал это новой формой мыслящей материи. Слишком прекрасный эксперимент, чтобы его заканчивать…
«Вот и Петрович сошёл с ума… Кто знаете, что делает с людьми это излучение? И эти сны, как наяву… Неужели они были пророческими? Ну, уж нет…»– подумала Валя, и быстро оценив расстояние до пульта, бросилась к проводам, чтобы одним движением рвануть их что есть силы. Но учёный краем глаза заметил её движение, молниеносно развернулся на кресле и резко оттолкнул девушку. Вцепившись в пальто на спинке, она стянула его за собой, шлёпнулась на пол и снова замерла, потому что в руке Петра Петровича блеснул пистолет.
– Не думаю, что вы торопитесь перейти в новое физическое состояние,– расплылся физик в зловещей усмешке. Леонид посмотрел на него без страха, но с каким-то сожалением и серьёзно спросил:
– Считаете, что после такого количества крови ваш новый мир будет более справедливым?
– Это были оправданные страдания. Безупречный расчёт. Подумайте сами… Кто погибнет в хаосе раньше остальных? Те, кто сам является причиной проблем. Неадекватные наркоманы, опустившиеся алкоголики, бессмысленные менеджеры и побирушки всех мастей… Наименее приспособленные и полезные обществу паразиты. Чуть позже придёт время для патологических бунтарей и упёртых консерваторов. Но первыми, конечно же, сдохнут хипстеры. Останутся только те, кто действительно на что-то способен…– Пётр Петрович откинулся на спинку кресла с таким самодовольным видом, по которому стало очевидно, что он имеет в виду себя.– Помните, один чудак говорил, что нужно развиваться не революционно, а эволюционно. Ну, тогда мы все должны гордиться, что прошли этот естественный отбор.
– И что будет с остальными?
– Полагаю, они найдут себе применение… Под моим чутким руководством, разумеется.
– Заставите их менять для вас лампочки?– презрительно уточнил Лёня, кивнув на светящийся в чемодане супергетеродинный передатчик.
– Бесполезно менять лампочки. Надо менять всё…– учёный продолжил серьёзно.– Мёртвые сделают то, на что не хватило воли живым. Построят мосты и дороги. Восстановят заводы. Да мало ли ещё чего… Когда человек не стремится к саморазрушению, он способен достичь любых вершин. Реализовать самые великие мечты…– он вдруг подмигнул поникшим ребятам.– Да не кисните, коллеги! Мы прекрасно поработали на этой неделе. Осталось решить, чем заняться на следующей. А пока… Можете быть свободны. Не переживайте об Анатолии Ефремовиче. Вы же знаете, я умею заботиться о научных сотрудниках… Если хотите, возьмите пальто.
– Спасибо. Будем мечтать, о чём-нибудь великом,– огрызнулась Валя.
Лёня подал ей руку и помог встать, молча посмотрел на учёного, на лежащего у стенки мёртвого Толика, а потом всё-таки поднял с пола модный шерстяной реглан и протянул дрожащей девушке.
– Держи пальто… Пошли домой.
* * *
Бронетехника медленно выезжала с площади. Оборванные и запылённые люди организованно садились в автобусы. Они уже не выглядели опасными, но, кажется, ещё не до конца понимали, что происходит. Лёня постарался глазами найти в толпе Фагота, но так и не увидел никого похожего. Скорее всего, и его, и Петрова, и Витюню, уже утащили куда следует. По крайней мере, ни одного неподвижного трупа на площади уже не было.
Вместе с небольшими группками расходившихся по домам жителей, молодые люди беспрепятственно обогнули «строение 3» и свернули на уже знакомую аллею. Никто не обращал на них внимания, как обычно и бывает на улице в потоках незнакомых друг другу прохожих. Но Валя почему-то ощущала себя пустым местом. И Лёня, похоже, чувствовал то же самое, потому что большую часть пути они проделали в полном безмолвии.
Не разговаривали они ни на станции, ни когда запускали поезд в обратный путь, ни даже уже находясь в вагоне. За округлым окном снова замелькали заснеженные сосны, укрытые снегом поля, запорошенные одинокие станции. Только через несколько часов, когда на горизонте появились знакомые очертания радиотехнического завода, непривычно высвеченного яркими огнями, девушка прервала молчание.
– Смотри, завод заработал… Я его только закрытым и помню.
– Значит, теперь пригодится,– ответил Леонид, а после добавил.– Почти уже приехали.
– Да.
– И куда ты собираешься?
– Не знаю,– Валя пожала плечами.– Может, к родителям соберусь, наконец. Узнаю, как они там…
– В смысле: живые или?…– уточнил Лёня и сразу осёкся, сам испытав неловкость от своего вопроса.
– Или мёртвые,– кивнула девушка.– Какая теперь уж разница? Родители всё-таки…
На вокзале с момента отъезда ничего не изменилось. На путях стояли замерзшие поезда, ветер задувал позёмку на ступеньки в подземных переходах. Пройдя по гулким коридорам и преодолев холодный зал ожидания, ребята оказались на привокзальной площади.
В небе над домами постепенно начинало светать. Между облаков то тут, то там пробивались золотистые солнечные лучи. Похоже, кто-то продолжал подкручивать ручки, настраивая этот мир. Валя вдохнула колючий морозный воздух, и в её мозгу тоже вдруг стало удивительно ясно и светло, как никогда раньше. Так, что она даже изменилась в лице.
– Думаешь, всё наладится?– спросил Леонид, заметив это спокойное и почти блаженное выражение.
– Надеюсь, что да. А ты?
– А я… Надеюсь, мы тоже сделали то, что были должны.
– Но ведь… Он психопат…
– Может и так… Но он учёный. И знает, что делает. И потом, если не Петрович, то кто?
В кармане у парня подал сигнал смартфон.
– Вот и интернет заработал. Жизнь продолжается.
Лёня вытащил из кармана порядком застывший корпус и нажал на уведомление в телеграме. В окне открывшегося чатика появились две фотографии: девушка в противогазе с подписью «Зацените! СЛОН!» и та же героиня, но уже на совместном сэлфи с весело смеющимся парнем.
– Какая же козлина всё-таки!– улыбнулась Валя и на её глазах появились слёзы.
Округлая площадь и выходящие с неё улицы постепенно оживали. Куда-то проехала громыхающая кузовом древняя «полуторка». Современный автобус выгрузил на остановке каких-то людей и поехал дальше замыкать петлю своего маршрута. На бульваре появился сутуловатый дворник и принялся сгребать снег большой фанерной лопатой.
– Закурить есть?– спросил он у Лёни, когда ребята поравнялись с ним, и, получив отрицательный ответ, пояснил.– Голова болит, будто неделю не просыхал.
И стыдливо поправил шапку, под которой виднелась огромная запёкшаяся рана в проломленном черепе.
– Зато, день-то какой, гляньте…– продолжил дворник, явно испытывающий потребность в общении.– Красота! И, прям, есть желание поработать… Вот вы студенты, небось?
– Студенты,– подтвердил Лёня.
– Значит, грамотные… Вот, как думаешь, с чем я обычно работаю?
– С лопатой… С метлой.
– А вот и нет!– обиделся дворник,– Я работаю с эстетикой! Моя метла – что кисть у художника. Просто инструмент. А я гармонизирую окружающее пространство. Трансформирую реальность. Понял, оно как?! А я вот недавно понял. Не знаю как, но понял. Учиться тебе ещё и учиться, студент.
Оставив философствующего работника ЖКХ вместе с его работой, молодые люди неторопливо пошли дальше по бульвару. Только Валя на секунду обернулась, зачем-то пожелала дворнику на прощание: «Будьте здоровы» и вдруг увидела до ужаса знакомую фигурку. По параллельной дорожке шла маленькая девочка в розовом комбинезоне и растерянно оглядывалась по сторонам.
– Говорят, у мёртвых бывают незавершённые дела…– задумчиво проговорил Лёня.– Интересно, как у живых? Вот, что теперь?
– Попробуем сделать что-нибудь толковое…– ответила Валя и, перешагнув насыпанный дворником сугроб, подошла к ребёнку.
– Ты потерялась, да? Не бойся. Давай, мы поможем найти твою маму…
