Диана Рымарь
Ночной кошмар Купидона
Глава 17. Приглашение
Степан
В который раз за это проклятое утро проверяю мобильный. Пялюсь на телефон, лежа в кровати, за завтраком, даже в душе!
За сегодня успел позвонить кто угодно, но не моя драгоценная Рысь, а уже одиннадцать, между прочим.
Какая религия не позволяет ей взять телефон в руки и набрать мой номер? Фиг с ним, пусть набирает номер пальцем ноги! Я не гордый… Это так сложно, что ли? Взять и позвонить. Как человека попросил перед ее уходом: Аврора, будет желание, звони. И где мои звонки? Думать о том, что поговорить со мной у нее желания так и не возникло, я не хочу. Неужели ей вчера так сильно не понравилось? Мне вот очень понравилось, например.
Я со вчерашнего дня не я.
После того как отвез Аврору домой, меня корежит и плющит, морозит и ломает.
Я к ней хочу! Я ее в объятиях сжать хочу, сделать с ней столько разного, что автору Камасутры и не снилось даже.
Но честно сказать, меня очень обидел ее вчерашний уход. Выскочила из машины, когда подвез ее к дому, и с концами, а я на ужин звал. Если бы на месте Авроры была какая-то другая девчонка, я бы ее за такое равнодушное послал на три буквы, честное слово. Но это Аврора.
Я ею болею.
Паршивка дала мне слишком мало, чтобы хоть сколь-нибудь утолить голод. Всего лишь подразнила. Пожадничала! Мне нужно еще хоть немного Авроры, иначе сдохну.
Сегодня мой выходной, а я паркуюсь возле «Купидона». Естественно, приехал не работать, да и не смог бы спокойно стоять за барной стойкой, интерес мой лежит совершенно в другой плоскости. Иду сразу в кабинет главного администратора.
Аврора сидит за столом, что-то печатает на ноутбуке. Как только меня видит, тут же складывает губы в трубочку, громко охает:
– Ой!
– Тебе опять кто-то телефон раздавил? – спрашиваю угрюмо.
– И тебе привет… – тянет она немного виновато.
– От темы не уходи! – нависаю над ее рабочим столом.
Она встает с места, становится рядом и говорит:
– С телефоном всё в порядке.
– Тогда какого лешего ты мне ни разу не позвонила? Если ты на что-то злишься, Аврора, это надо озвучить!
– Стёп, ты пришел на меня поорать? – хлопает она ресницами.
А ведь действительно, орать совершенно не собирался. Оно как-то само. Я вообще человек сдержанный, хотя по мне в последнее время и не видно.
Всматриваюсь в ее лицо и понять не могу, есть у этой женщины какие-то чувства ко мне или нет?
– Аврора, ты пригласила меня к своей матери, а теперь я делаю ответный шаг. Поехали завтра на дачу к моим родителям? У них большой красивый дом. Пожарим во дворе шашлыки, потом посидим у камина. Свежий воздух, приятная компания. У тебя будет возможность узнать меня с другой стороны. Отдохнем от города, побудем вместе. Я очень хочу, чтобы ты поехала, ты поедешь?
И замолкаю, даже в горле пересыхает, так хочу услышать «да».
Аврора долго, невыносимо долго изучает меня взглядом, а потом вдруг спрашивает:
– Там ты на меня тоже будешь кричать?
– Кричать не буду, любить буду, – честно признаюсь.
Она нервно сглатывает и вдруг шепчет:
– Хорошо, Стёпа.
Больше того, тянется, обжигает мою щеку поцелуем.
На миг столбенею от ее согласия и такой желанной ласки, а потом говорю с важным видом:
– Я заберу тебя из дома ровно в девять, будь готова.
На секунду прижимаю ее к себе, да так крепко, что она охает.
Отпускаю и, пока моя Рысь не успела опомниться, легко прижимаюсь губами к ее губам.
Уже на выходе говорю нарочито серьезным тоном, чтобы Рысь прочувствовала важность вопроса:
– Надень завтра такие же трусики, как вчера.
Вижу, как ее челюсть потихоньку падает всё ниже и ниже. Решаю не выяснять, что последует за удивлением, и выхожу.
Да, может, о белье говорить и не стоило. Но я не мог не спросить, очень она мне в тех трусиках понравилась. Ох, сколько бы я выложил за то, чтобы разглядеть Аврору в этих трусиках со всех ракурсов…
Как только начнем серьезные отношения, я скуплю для нее целый магазин нижнего белья!
Глава 18. Ум и сердце
Аврора
Я не человек, что ли? Разве не могу дать себе поблажку?
Могу! Должна! И вообще, хочу…
Перспективное замужество – это прекрасно, но хоть немного я могу отдохнуть от поисков, ведь так? К тому же рядом крутится такой мужчина, просто м-м-м…
Одно свидание. Разве я не заслужила немножко счастья, немножко чистых, ничем не замутненных чувств? Степан так щедро делится ими, так хочет меня ими окружить, что грех такой дар от себя отпихивать. Вот и решила: сегодня отпихивать не буду.
Даже на встречу не опаздываю, выхожу из подъезда ровно в девять, как договаривались, а не как собиралась – к десяти. Ведь обычно придерживаюсь тактики, что хороший мужик – это как следует маринованный ожиданием мужик.
Когда появляюсь на улице, понимаю, что Степан караулит меня с восьми утра, а то и дольше, так что маринад получился как раз нужной концентрации.
– Почему ты так долго, – ругает он вместо приветствия.
В его фразе всё: и желание меня видеть, и нетерпение, и даже ревность. Так соскучился?
– Но ты же сказал, что приедешь к девяти.
Смотрю ему за спину, а он опять прикатил ко мне на «мерседесе». Его другу машина вообще не нужна, что ли? Раз он дает ее Стёпе так часто.
И одет мой кавалер в кои-то веки в приличные джинсы, дорогую кожаную куртку. Точно взял кредит…
Прыгаю в «мерседес» с превеликим удовольствием. И наблюдаю за тем, как Степан мастерски лавирует на дороге, везет меня куда-то в пригород.
– А какая она? Дача твоих родителей? – спрашиваю, любуясь профилем моего бармена.
– Скоро увидишь, – улыбается Степан.
И действительно, скоро мы оказываемся на месте.
Дача родителей Степана располагается в приличном пригородном районе. Соседствует рядом с роскошными высокими домами и… ничем им не уступает!
Мне не просто нравится, у меня челюсть чуть не шлепается на коврик машины.
Здоровенный домина – широкий, массивный, двухэтажный, с каменным забором, украшенным сверху шипастыми узорами из железных прутьев.
Чей Степан сын? И почему у родителей, владеющих таким домом, сын – простой бармен?
– Прошу, дорогая! – Мой кавалер подает руку, помогает выбраться из машины.
Ведет на экскурсию, показывает просторный двор, роскошную деревянную садовую мебель, большой гриль, где предлагает позже пожарить мясо.
А в доме нас уже встречают двое, и эти двое очень похожи на Стёпу. Точнее, это он на них похож, ведь вполне очевидно, что это его родители.
Отец такой же статный, высокий, хотя и с брюшком. Мать тоже высокая, и, посмотрев на нее, я понимаю: вот от кого у моего Стёпки такие шикарные ресницы и форма губ, густота волос. Взгляд карих глаз его матери такой же добрый, как у моего кавалера. Удивительный взгляд, в нем хочется греться, по-другому и сказать не могу.
Одеты просто – в джинсы и свитера, никакого пафоса. Я даже рада, что не стала выряжаться, на мне тоже джинсы и бежевая кофточка с пуговицами спереди.
– Стёпочка, как мы рады! – всплескивает руками женщина.
– Как хорошо, что вы приехали! – радуется мужчина.
– Аврора, знакомься, – нежным басом продолжает мой бармен, – моя мама, Марина Викторовна, и мой отец, Пётр Ильич.
– Можно просто Марина! – тут же слышу.
– И просто Пётр! – вторит жене отец Стёпы.
Вот так просто: Пётр и Марина. Никаких тебе пиететов, Авророчка.
Я в легком шоке от такой манеры общения. Представляю, что бы на это сказала моя мама, и аж всю передергивает. Ни звонить, ни писать ей после того, что случилось на ее дне рождения, мне не хочется.
– Аврора, – представляюсь.
Улыбаюсь Стёпе, его родителям, и тут вдруг подмечаю, что эти трое меня обступают! Растягивают губы от уха до уха и сжимают кольцо. Вдруг делают нечто совершенно неожиданное – стискивают меня в объятиях. Они… меня! Совершенно чужого для них человека!
Я в плотном кольце из шести рук. Стёпины лапищи, его отца и мамы… Мне дико неловко, но отчего-то приятно. Даже не сопротивляюсь такому вот тесному и во всех отношениях необычному приветствию. Пара секунд, и мне уже в этих объятиях комфортно. Как будто меня обнимают родные люди.
– Что же мы стоим на пороге, – наконец размыкает объятия мама Стёпы, Марина. – Там же чай на кухне стынет! Давайте завтракать…
И мы всей толпой идем на кухню.
Светлое, большое помещение, обставленное современной техникой, радует глаз.
Меня усаживают на почетное место во главе стола и потчуют невероятно вкусными булочками с корицей. А я ем! Впервые за годы и годы позволяю себе слопать булочку.
Аж слезы на глаза наворачиваются, как вкусно. Это тебе не салат из листьев салата. Прямо чувствую, как быстрые углеводы попадают в мой организм, и кайфую, хотя надо бы паниковать. Запах корицы щекочет нос, соблазняет слопать еще одну булочку. Килограммы наступают… но вместе с ними наступает счастье. Эх!
– Вкусно! – говорю с чувством.
– Ой, спасибо, не зря старалась. Только недавно из духовки, – с довольной улыбкой отвечает Марина.
– Это вы делали? – удивляюсь.
Хозяйка такой дачи еще утруждает себя готовкой? Загадочно.
– Конечно! – кивает она. – У нас в семье разделение труда. Мужчины больше по мясу, а я по выпечке.
– Но вы же стройная! – вдруг ляпаю.
А мама Степана моему неуместному комментарию только радуется.
Пытаюсь представить свою маму на кухне, и не получается. Не было ее там никогда, как и меня.
– А ты умеешь печь булочки, Аврора? – спрашивает мать Степана.
Испуганно качаю головой. Где я и где булочки? А даже если что-то испеку, есть это вряд ли кто-то захочет.
– Желаешь научиться? – спрашивает Марина с усмешкой.
Киваю неожиданно даже для самой себя.
– Хочу!
После чая Марина выпроваживает мужчин подготовить всё для жарки шашлыка на улице, а мы с ней и правда делаем булочки из тесто-заготовок. Заодно «варганим» печенье, как она это называет. О боги, у меня даже что-то получается! Очуметь… Оказывается, я не безнадежна.
День течет своим чередом. Мы готовим, едим, болтаем, пьем чай, а потом и вино.
Несмотря на то, что я явно из другого теста, мне в этой компании комфортно, весело. Очень быстро складывается ощущение, будто я знаю родителей Стёпы всю жизнь. Они добрые, отзывчивые, и сразу видно – очень любят друг друга, и Степана тоже. А еще интересные, с кучей веселых историй обо всем на свете.
Хотела бы я, чтобы у меня были такие родители.
Несмотря на то, что на улице зима, выходим на улицу и все вместе жарим шашлыки и шампиньоны в белом соусе.
И я снова ем!
День пролетает вмиг. Скоро солнце прячется за горизонтом, наступает вечер.
После того как мы все вместе убираем со стола в гостиной, родители Степана спешат удалиться.
– Устали, – важно заявляет Марина. – Мы с отцом пойдем в дальнюю-дальнюю спальню. Ляжем спать пораньше, отдохнем. А вы тут развлекайтесь, молодежь.
До того как я успеваю ответить что-то вразумительное, они исчезают, оставив нас вдвоем.
Это другой мир – параллельный тому, в котором я обычно живу.
Тут всё другое. Даже время движется с небывалой скоростью. Как утро вдруг превратилось в вечер, я понять решительно не могу.
Вроде как домой пора, а не хочется.
Тихонько спрашиваю:
– Стёп, отвезешь?
– Ты что! – разводит он руками. – Прекрасной девочке по имени Аврора сегодня домой ехать строго воспрещается!
– Прям строго-настрого?
– Наистрожайше!
И правда, чего это я?
Мне очень уютно, сидим с моим барменом в обнимку на диване возле камина. Степан растопил его так, что жар стоит невозможный. Или это мне жарко от присутствия самого Стёпы?
Пьем сладкое красное вино, болтаем о «Купидоне», смеемся над дурацкой статуей Кристофа. Очень хочется признаться Стёпе в том, что знаю о муже Вари, но не решаюсь. Да и зачем?
Постепенно переходим на более важные темы.
– Стёп, а ты думал, чем хочешь дальше в жизни заниматься? Так и останешься барменом? – спрашиваю осторожно.
– Для тебя так важно, кто я по жизни? Бармен или нет?
Он говорит это и так пристально на меня смотрит, что я теряюсь.
– Ну…
– Аврора, ответь, разве то, что у человека есть, важнее самого человека? – Он спрашивает это со всей серьезностью.
Не понимает, что ли?
О, я знаю, какой ответ здесь будет уместным, правильным.
– Конечно, человек важнее… – киваю с важным видом, хотя и наполовину с этим утверждением не согласна.
Стёпа же моих сомнений не видит. И я улыбаюсь, чтобы сгладить неловкость.
Он резко наклоняется, жарко шепчет в ухо:
– Ты такая красивая, когда улыбаешься!
Целует в щеку, а у меня мурашки по всему телу. Становится совершенно не до профессий или мыслей о размере зарплаты.
Мы ставим бокалы на стол и не сговариваясь тянемся друг к другу. Обнимаемся и целуем друг друга в губы.
Стёпины губы такие сладкие! Я теряю себя в его поцелуях, в его нежности, хочу его ласки, страсти. Чтобы как тогда в машине, когда было приятно до такой степени, что я еле сдержала стоны.
Степан времени не теряет, встает с дивана.
– Ой-ой, – нервно вскрикиваю, когда он хватает меня на руки.
– Привыкай! Собираюсь периодически таскать тебя в спальню вот таким образом. Или ты предпочитаешь делать это в гостиной?
То есть варианта не делать это он мне вообще не оставляет? А впрочем, оно и к лучшему. Хочу близости с этим мужчиной никак не меньше, чем он.
Степан приносит меня в уютную комнату с огромным, завешенным бархатными зелеными шторами окном. Укладывает на кровать поистине гигантских размеров, укрытую таким же зеленым, как и шторы, покрывалом. Целует и сразу тянется к пуговицам кофточки. Так старательно пытается их расстегнуть, что мне уже хочется застонать: рви.
Сама стягиваю кофточку через голову.
Мой бармен замирает, уставившись на богатство, упакованное в красный бюстгальтер. А потом как будто в замедленной съемке стягивает с меня джинсы.
И вместо того чтобы продолжить меня целовать, Степан спрыгивает с кровати, отходит на добрый метр, любуется.
Еще бы! Он хотел, чтобы я надела такие же кружевные трусики, как в нашу прошлую встречу? Это он по наивности. Не знал, что на мне не только кружево великолепно смотрится, но и тоненькие полоски – собственно из них-то сегодняшние трусики и состоят. Мало что прикрывают, но выглядят весьма эффектно.
Степан замирает, восхищенно меня разглядывая. Даже начинаю сомневаться, будет ли он что-то со мной делать или просто глазеть.
В какую-то секунду мне даже неловко становится, но это ощущение быстро сменяется новым.
– Ты обалдеть какая красивая, – рычит он.
Избавляется от одежды в ту же секунду и в буквальном смысле на меня бросается.
Ловит руки как в силки, задирает вверх и покрывает поцелуями мое лицо, шею, грудь. Всю меня!
Наверное, впервые в жизни мужчина зацеловывает меня всю от макушки до пят. И не только целует, но и руками гладит, ласкает. А после этой сладкой пытки подминает меня под себя и любит. Неистово, с напором, ритмично, в какие-то моменты даже жестко.
Наш жаркий контакт всё длится и длится. Один завершается, другой начинается и так, пока оба не лишаемся всяких сил.
Идем вместе в душ, но даже там только и занимаемся тем, что ласкаем друг друга.
– Я хочу каждую ночь с тобой засыпать… – шепчет мне на ухо Степан, когда укладываемся обратно в постель.
И отчего-то я верю. Мой бармен со мной откровенен. Он не играет, он хочет быть рядом. От этого его желания у меня сжимается сердце.
Степан прижимает меня к груди, важно командует:
– Спи.
Как по волшебству почти сразу засыпает сам – понимаю это по тому, как он дышит. Спокойное, размеренное дыхание спящего. Даже посапывает через время.
А вот мне не спится.
После всего того замечательного, что случилось со мной сегодня, я вдруг понимаю – садистка! Я – чертова садистка!
Ведь я знала, что это всего лишь разовая встреча, что Степан в мои дальнейшие планы не входит, а он надеется на совершенно другое. Ему всю меня нужно. Зачем-то именно меня. Зачем?
Смотрю на мирно посапывающего привлекательного мужчину и понимаю: для него это не игра, он и правда хочет видеть меня рядом. Поэтому и спрашивал, что мне дороже – статусность человека или он сам. Ведь статусности в Стёпе ни на грош, хоть и умеет когда нужно себя подать.
Ох, если бы дело было только в статусности…
Сколько бы я ни пробовала строить отношения на одних лишь эмоциях, всё идет прахом. И эти пройдут, ведь мы со Степаном абсолютно разные и хотим разного. Я ему только больно сделаю!
Я – не та женщина, которая будет устраивать рай для милого в шалаше. На перспективу мы друг другу совершенно не пара. Стёпе нужна такая, как его мать: добрая, хозяйственная, отзывчивая, бескорыстная, любящая семью. Ему стоит проверить зрение, если он видит всё это во мне. По каждому пункту мимо.
Вдруг он еще и жениться на мне захочет? Ай, ай, не того нам обоим надо.
Одна лишь любовь – паршивый фундамент для прочных отношений, это же ясно. Если хочу брак, который хоть сколько-нибудь продлится, нужен детальный расчет.
Я очень жестоко поступила со Стёпой, согласившись на это свидание, дав ему надежду на дальнейшие отношения. Только одолжение ему сделаю, если просто незаметно уйду.
Умом всё понимаю, но почему же так больно сердцу?
Глава 19. После
Степан
Закрываю глаза буквально на какую-то секунду, а когда открываю, часы показывают полпятого утра. Это я уснул, что ли?
Громко зеваю, оглядываю постель и с удивлением понимаю: я в ней один! Как так? Где сладкая Рысь изволит от меня прятаться? Непорядок, однако.
Впрочем, не кидаюсь на поиски сразу. В самом деле, что я, маньяк какой? Сексуальный…
Может, девушке уединение нужно, может, вышла в туалет? Или сбежала на кухню поесть, что очень даже вероятно, учитывая, сколько мы истратили калорий. Интересно, Аврора из тех, кто ест после секса? Просто постеснялась это сделать при мне? Она может, логика у моей бесподобной девочки очень уж извращенная.
Откидываюсь на подушку, жмурюсь, вспоминая, как приятно было держать мою сладкую в руках. Самый обалденный секс даже не вспомнить за сколько лет.
Оказывается, тогда в машине у нас был всего лишь аперитив, который и сравнить нельзя с основными блюдами. Их у нас с Авророй сегодня приготовилось не одно, и не два, и каждое просто непередаваемо вкусное.
Лежу, жду возвращения моей ненаглядной. Если вдруг и правда прокралась на кухню, пусть ест спокойно, не буду ей мешать, смущать, подожду.
Сегодня мою драгоценную Рысь как никогда тянет на еду, удивительно даже.
У Авроры не такие уж простые отношения с едой, как я заметил. Она бесконечно на диете. Если вспомнить, в «Купидоне» моя Рысь почти никогда не обедала. Кроме того, ни в новогоднюю ночь, ни в тот чудный вечер, когда я водил ее на танцы, не съела даже вшивой тарталетки с икрой, а я заказывал специально для нее! Зато сегодня сам собой горжусь – девочка уплетала приготовленный мною шашлык за обе щеки.
Больше того, Аврора даже булочки ела. Печенье мне испекла в форме сердца! И это после того как призналась, что вообще печь не умеет. Постаралась специально для меня.
Сердце – мне. Знак, очевидно же?
Дело определенно в шляпе. Мне удалось, я смог, я молодец. Могу выдохнуть, теперь она никуда от меня никуда не денется. Ведь не денется?
Чуть-чуть с ней повстречаюсь для вида и сразу позову переехать ко мне, а там, может, и предложение сделаю. Чего тянуть? Я вполне созрел для всяких там серьезных отношений. Особенно с Авророй. Нет, не так – исключительно с Авророй. Мне, кроме моей драгоценной Рыси, больше никто не нужен.
Но сколько же она может есть? Пойду составлю компанию, что ли. Без нее как-то не лежится на мягкой подушке, которая, кстати, ею пахнет.
Встаю, потягиваюсь, всё еще ощущаю в каждой клеточке приятное удовлетворение. Очень уж организму нравится состояние после многочасовых постельных игрищ с моей Рысью. Удовлетворен по полной программе, а это дорогого стоит. Каждый день так хочу!
Натягиваю на натруженное тело джинсы, свитер, выхожу на поиски. Однако на кухне Рыси не наблюдаю. Методично обхожу весь дом, но Авроры нигде нет.
Начинаю не на шутку волноваться.
Куда делась? Может, вышла подышать свежим воздухом? Он в пригороде особенно сладкий.
Надеваю куртку и спешу на улицу. Вижу в беседке укутанного в куртку Аляску отца. Из беседки идут клубы ароматного сигарного дыма, в руках он держит белую кружку.
И не жалко ему свои легкие, что ли?
Иду туда.
Не удивляюсь тому, что застаю отца ранним утром за сигарой с чашкой кофе в руке. После того как у него стало пошаливать сердце, мать запретила ему курить. Но когда такой запрет останавливал русского мужика?
Отец не послушал мать, просто перешел с сигарет на сигары и курил их ранним-ранним утром, пока мать сладко спала. Даром, что ли, такой невозможный жаворонок? У него внутренний будильник – каждый день просыпался в четыре утра, во сколько бы не лег. Такой человек.
И вот сегодня тоже не изменил своему правилу.
Правда, сейчас меня не отец со своими сигарами беспокоит. Мне бы найти Аврору. Уже начинаю волноваться. Не могла же моя красавица раствориться в воздухе, так?
– Пап, ты давно тут сидишь? – сразу спрашиваю, может, видел мою Рысь.
И тут он огорошивает:
– Достаточно, чтобы увидеть, как Аврора сбежала…
– То есть как сбежала? – Меня всего аж перекашивает. – Пап, что за бред? За двор ушла? Может, погулять вышла?
– Я видел, как она садилась в такси, – угрюмо отвечает он.
– В такси?! – возмущаюсь громко.
Как она могла уехать после всего, что между нами было? Кинула меня? Эта мысль не укладывается в голове.
– Этого не может быть! – заявляю с чувством.
– Она правда села в такси, – шумно вздыхает отец и делает новую затяжку. – Сын, может, не стоило врать? Может, стоило сказать, что дача твоя?
Опять он за свое. Ему эта идея изначально не нравилась, честный слишком.
– Как бы я ей тогда объяснил, почему тружусь барменом? Что я, зря столько ради нее старался? – восклицаю громко.
– А не слишком ли много внимания ты уделяешь Авроре? Надо и о себе подумать. И ресторан так надолго негоже оставлять… – решает он поучить меня жизни.
Только вот я уже давно взрослый мальчик и в папиных советах не нуждаюсь. Я сам разберусь, как и сколько ухаживать за любимой девушкой.
– Ты сам ухаживал за матерью два года! – напоминаю на всякий случай, вдруг забыл.
Первая реакция после известия о такси – броситься обратно в дом, отыскать телефон, попробовать дозвониться до Авроры, узнать в чем дело. Потом ехать за ней следом, устроить возле ее дома засаду или придумать что-то еще. Но неожиданно вместо всего этого просто сажусь рядом с отцом.
Вдыхаю аромат сигары, и мне плохеет. Нет, не от дыма, а от неожиданного и четкого осознания: я Авроре на хрен не сдался.
Отец будто чувствует мое настроение, вдруг выдает:
– Ухаживать за той самой девушкой – это честь, сынок! Но ты уверен, что она – та самая? Что за женщина вот так под утро сбежит?
Он мне этим вопросом не в бровь, а в глаз попадает.
Ни в чем я уже не уверен.
Я не понимаю, как Аврора могла сбежать от меня после ТАКОЙ ночи. Если, несмотря на все старания, ты любимой женщине на хрен не нужен, может быть, это действительно просто не та женщина?
