Диана Гэблдон
Скажи пчелам, что меня больше нет
Джейми засмеялся и встал на ноги; коленные суставы хрустнули от долгого сидения на полу.
– Называй как хочешь, малышка, – лишь бы она откликалась. А сейчас ей надо отдохнуть – мне тоже.
Дети увели новокрещеную Блубелл за собой, приманивая ее корочками пирога, а взрослые стали вновь готовиться ко сну. На мгновение воцарилась тишина – Бри как раз забирала у Роджера Мэнди, а я присела, чтобы притушить наспех разведенный в очаге огонь. Тут сверху донеслись обрывки детского разговора.
– А что случилось с твоим песиком? – спросил Джем.
Голос Фанни звучал приглушенно, но вполне отчетливо, и Джейми резко повернул голову к двери, едва заслышав ответ.
– Плохие люди бросили его в море… Можно Блу сегодня поспит у меня? А завтра – у тебя.
17
Чтение у камелька
Второй этаж был почти достроен. Осталось закончить внутренние стены да положить крышу. Еще каких-то три месяца, и им с Клэр больше не придется мерзнуть ночами под открытым небом. Джейми даже немного загрустил от этой мысли, однако тут же представил, как уютно будет спать на пуховой перине возле теплого очага под завывание вьюги за окном.
Он медленно опустился на большой стул у огня, испытывая приятную боль в натруженных суставах и предвкушая скорый отдых. Все давно спали, кроме Клэр – она отправилась принимать роды у кого-то из поселенцев, живущих у подножия холма. Он скучал по ней, но это было сладостное чувство – нечто похожее порой ощущаешь, разминая затекшую спину после тяжелой работы. Возможно, уже завтра она вернется. Ну а пока можно погреться у огня, выпить красного вина и почитать хорошую книгу. Джейми достал из кармана очки и нацепил их на нос.
Вся их библиотека состояла из двух стопок книг, скромно лежащих на столе рядом с бокалом вина. Например, маленькая Библия в зеленом тканевом переплете (ужасно непрактичном). Всякий раз, оказываясь рядом, Джейми с благодарностью касался затертой обложки: книга была его давнишним спутником и другом, с которым пройдено столько невзгод. А вот «Счастливая куртизанка, или Роксана»…[67] Джем пока не проявлял к ней интереса, хотя паренек уже достаточно хорошо читает и сразу смекнет, о чем здесь говорится. Пожалуй, стоит унести ее наверх в их с Клэр спальню.
Неплохо сохранившийся экземпляр «Одиссеи» в переводе мистера Поупа – можно будет прочесть внуку пару отрывков; наверняка ему понравятся описания кораблей и чудовищ. Заодно, глядишь, и латынь подучит между делом. «Джозеф Эндрюс»…[68] Сплошное бумагомарательство! Надо попробовать всучить ее Хью Гордону – тот любит подобную белиберду. Еще не читанная «Манон Леско»[69] на французском, в красивом сафьяновом переплете. По лицу Джейми пробежала тень: книгу прислал Джон Грей, еще до того, как…
Он что-то раздраженно пробурчал себе под нос и, поддавшись внезапному порыву, вытащил из стопки большую ярко-оранжевую книжку Мэнди «Зеленые яйца с ветчиной». Цвет, заглавие и смешной зверек на обложке вызывали невольную улыбку; пары минут в компании Сэма хватило, чтобы вернуть отличное расположение духа.
Услышав шаги на лестнице, Джейми насторожился, но это оказалась всего лишь Блубелл; она подошла на мягких лапах, слегка виляя хвостом, на всякий случай обнюхала хозяина в надежде на угощение и демонстративно встала у задней двери.
– Иди, a nighean, – вздохнул он, выпуская собаку. – Только смотри не попадись в зубы пумам.
Махнув хвостом, гончая тут же скрылась в ночи, а Джейми задержался на пороге, вглядываясь в темноту и прислушиваясь.
Было тихо – лишь деревья о чем-то шептались в лесу. Он сошел с крыльца и посмотрел на звезды, чтобы напитаться их безмятежностью и прогнать с души вызванную «Манон Леско» досаду. Затем наполнил легкие прохладным сосновым воздухом и медленно выдохнул.
– Так и быть, чертов сукин сын, я тебя прощаю, – сказал он, обращаясь к Джону Грею. На сердце вдруг стало удивительно легко.
Кусты рядом с уборной зашевелились, предваряя возвращение гончей. Придерживая дверь, Джейми терпеливо ждал, пока собака все тщательно обнюхает. Вильнув хвостом, она наконец прошмыгнула в дом и бесшумно умчалась вверх по лестнице.
Обретя душевное спокойствие, он немного прогулялся под звездным небом до растущего у колодца можжевельника – попить воды и отломить веточку. Ему нравился запах ягод – Клэр говорила, что их используют для придания аромата джину. Правда, к джину он был равнодушен.
Вернувшись в дом, хозяин запер дверь, расшевелил дрова в очаге и снова подошел к книгам. Свежий аромат можжевеловой ветки отлично сочетался с вином. Джейми взял было одну из подаренных Бри книжек про хоббитов – маленькую, но довольно увесистую. Однако шрифт оказался настолько трудночитаемым, что у него вмиг разболелась голова, и даже очки не помогли; он положил томик на место, выискивая глазами что-нибудь более подходящее.
Для «Манон» пока не время. Прощение, хотя и искреннее, далось нелегко; придется еще не раз повторить эти слова, прежде чем он вновь сможет разговаривать с Джоном Греем.
Именно мысль о неохотно высказанном прощении определила выбор книги (Брианна привезла ее для себя). «Душа мятежника», написанная Фрэнком Рэндоллом.
– Хмм… – Джейми вытащил книгу из стопки и повертел в руках.
В ней было что-то странное; солидный вес и размер, приличный переплет, однако в качестве фона для бумажной обложки выбран необычный тартан в розово-зеленую клетку, на котором нарисован бледно-зеленый квадратик с весьма достоверным изображением эфеса шотландского меча и части клинка. Под квадратом шел подзаголовок: «Шотландские корни американской революции». Странность в том, что книга была обернута в какой-то прозрачный, скользкий на ощупь материал – не в бумагу. Пластик. Так сказала Брианна, когда он спросил. Слово понятное, только вот что оно означает? Джейми перевернул книгу, чтобы взглянуть на фотографию – он уже почти привык к фотоснимкам, хотя до сих пор внутренне вздрагивал при виде смотрящего с бумаги человека.
Он на мгновение прижал большой палец к носу Фрэнка Рэндолла. Затем повертел книгу: на бликующей в свете очага пластиковой обложке остался едва заметный отпечаток.
Смущенный своей ребяческой выходкой, он стер пятно рукавом и положил книгу на колени. Автор спокойно взирал на него через очки в темной оправе.
Проблема не только в авторе. Клэр, Бри и Роджер Мак порой делились тревожной информацией о будущем, однако их присутствие успокаивало Джейми: какими бы ужасными ни были грядущие события, многим удалось их пережить. Только его не покидало неприятное ощущение, что близкие не говорили всей правды, хотя и не лгали в открытую. Другое дело – Фрэнк Рэндолл: историк, чей рассказ о том, что случится в ближайшие годы, будет…
Джейми пока не знал, каким именно. Пугающим? Печальным? А может, обнадеживающим… хотя бы местами.
Фрэнк не улыбался, но лицо у него было приятное. Изрезанное глубокими морщинами. Война ни для кого не проходит бесследно.
– Как и семейная жизнь с Клэр, – добавил он вслух, удивившись звуку собственного голоса. Хлебнул вина из бокала, немного подержал во рту и проглотил, после чего перевернул книгу.
– Что ж, англичанин… Я пока не знаю, готов ли тебя простить, – пробормотал Джейми, вдыхая свежий запах можжевельника и открывая томик на первой странице. – И получу ли твое прощение. Для начала посмотрим, что ты расскажешь.
* * *
Утром он проснулся в полном одиночестве, вздохнул и, потянувшись, слез с кровати. Как ни странно, ему вовсе не снились описанные Рэндоллом события. Он видел весьма приятный сон о плавании Ахилла – вот бы рассказать о нем Клэр! Чтобы окончательно проснуться, Джейми направился к умывальнику, стараясь зафиксировать в памяти самые яркие эпизоды сновидения. Надо надеяться, к ужину Клэр будет дома.
– Мистер Фрэзер? – раздался голос Фрэнсис после робкого стука в дверь. – Ваша дочь просила передать, что завтрак готов.
– Да? – Ничем съестным пока не пахло. Хотя «готов» – понятие относительное. – Иду, малышка. Taing.
– «Тэнг»? – изумленно переспросила она.
Улыбнувшись, он натянул чистую рубашку и открыл дверь. Фанни выглядела смущенной, но держалась на удивление прямо, и Джейми учтиво поклонился.
– Taing, – повторил он как можно более внятно. – Это означает «спасибо» на гэльском.
– Вы уверены? – Девочка слегка нахмурилась.
– Абсолютно, – заверил он. – «Moran taing» значит «большое спасибо», если хочешь выразить более глубокую благодарность.
Фанни залилась румянцем.
– Извините, я не то имела в виду. Ну конечно, вы уверены. Только вот… Жермен говорил, что по-гэльски «спасибо» будет «табаглэт». Это неправда? Может, он хотел надо мной подшутить?
– Tapadh leat, – поправил Джейми, едва сдерживая смех. – Жермен не обманул. Просто «moran taing» чаще используется в повседневной жизни. Другое выражение больше подходит для официальных случаев. Например, если кто-то спас тебе жизнь или выплатил твои долги, ты скажешь ему «Tapadh leat», если же тебе передали соль за столом, хватит и обычного «Taing». Поняла?
– Да, – машинально кивнула она. А когда Джейми улыбнулся, улыбнулась в ответ, покраснев еще сильнее.
Спускаясь за ней по лестнице, он размышлял о характере Фанни. На редкость занятная девчушка: замкнутая, но совершенно не стеснительная. Хотя можно ли быть стеснительной, если растешь в борделе, готовясь стать шлюхой?
Наконец Джейми учуял запах каши – правда, слегка подгоревшей. Поморщившись, он стоически придал лицу любезное выражение и зашел на кухню, бросив мимолетный взгляд на неоконченные стены кабинета и едва намеченный каркас гостиной. После обеда неплохо бы поработать часок в кабинете – скорее всего, к тому времени он вернется из…
– Madainn mhath[70], – поприветствовал Джейми домочадцев, задержавшись ненадолго в пустом проеме, где вскоре появится дверь – возможно, уже на следующей неделе.
– Дедуля! – Мэнди вскочила со скамьи, отпихнув тарелку с кашей и едва не перевернув кувшин молока. К счастью, Брианна успела вовремя его подхватить.
Джейми поднял малышку на руки и улыбнулся Джему, Фанни, Жермену и Брианне.
– Мама спалила кашу, – сообщил Джем. – Но если добавить меда, то почти незаметно.
– Все в порядке, – заверил Джейми, садясь за стол и пристраивая Мэнди на коленях. – Это ведь не из нашего улья? Пчелы Клэр еще не успели привыкнуть к новому месту.
– Нет. – Брианна покачала головой и пододвинула отцу миску с кашей, кувшин молока и горшочек меда. Лицо ее раскраснелось – надо полагать, от жара огня. – Мед достался маме от Гектора Макдональда в уплату за лечение сломанной ноги. Извини, что испортила кашу; думала, успею сбегать в коптильню, пока она варится… – Дочка кивнула в сторону очага, где на большой сковороде шкварчали полоски бекона.
– А где твой муженек? – тактично перевел он разговор на другую тему, сбрызгивая медом кашу.
– На рассвете за ним прибежал один из детей Маккиннона.
Джейми нахмурился. Как он мог не услышать, что кто-то пришел?
– Ты просто устал, – добавила Бри, словно прочтя его мысли. – Так что неудивительно. Не волнуйся, ничего страшного не случилось: бабуля Маккиннон опять собралась помирать – уже третий раз за месяц – и потребовала священника. Ой, бекон!
Бри вскочила со скамьи, но Фанни уже метнулась к сковороде, чтобы перевернуть обжаренные ломтики на другую сторону. В животе у Джейми заурчало от аппетитного аромата.
– Спасибо, Фанни! – Бри снова села и взялась за ложку.
– Мистер Фрэзер? – спросила девочка, отмахиваясь от дыма.
– Да, малышка?
– А как будет по-гэльски «пожалуйста»?
18
Тучи сгущаются
Я нашла в ручье неглубокое местечко с галечным дном и торопливо стянула через голову платье и фартук, стараясь не дышать. За исключением гангренозных конечностей и полуразложившихся трупов, ничто не пахнет более омерзительно, чем свиное дерьмо. Ничто.
Все еще задерживая дыхание, я свернула испачканную одежду и бросила в воду. Затем подобрала на берегу два больших камня, скинула туфли и шагнула следом. Платье начало разворачиваться, колыхаясь над галечным дном, словно огромный синий скат. Я бросила на него камень, а вторым придавила холщовый фартук, расправив его голыми ступнями.
Решив проблему, я зашла по щиколотку в холодный стремительный поток и с облегчением вздохнула.
Вообще-то я далека от животноводства – Джейми и дети не в счет, – однако всем нам порой приходится быть ветеринарами. Я навещала юного Элмо Кэрнса, чтобы проверить, как срастается сломанная рука, когда его столь же юная и глубоко беременная свинья вдруг решила опороситься, но что-то явно пошло не так. Бедная хавронья распростерлась на полу у ног Элмо, а ее огромный живот ходил ходуном. Взволнованный хозяин пояснил, что она для него «вроде домашней любимицы».
Поскольку Элмо из-за сломанной руки временно лишился трудоспособности, мне пришлось самой сделать все необходимое. И хотя результат был более чем удовлетворительным – стопроцентная выживаемость, восемь здоровых поросят, шесть из которых женского пола (одного Элмо обещал подарить мне, «если мамаша их всех не сожрет»), – я не собиралась тащиться до самого дома, измазанная продуктами свиной жизнедеятельности.
День выдался жаркий, застывшее в полном безветрии марево предвещало грозу, а поднимающаяся от воды прохлада приятно освежала разгоряченное от ходьбы тело. Решив, что без корсета мне станет еще приятнее, я собралась было снять и его, как вдруг услышала за спиной громкое покашливание.
– Иисус твою Рузвельт Христос! – выругалась я, сдернув корсет, и резко обернулась. – Кто вы, черт побери, такие?
Их было двое: из «благородных», судя по одеянию. Конечно, не мне судить о подобающем внешнем виде, но выглядели незнакомцы довольно нелепо: из шелковых чулков торчали лисьи хвосты, в застежки туфель набилась грязь, вся одежда – в сосновой смоле. У одного на сюртуке красовалась огромная прореха, сквозь которую желтела шелковая подкладка.
Приоткрыв рты, они оглядели меня с (взлохмаченной) головы до (босых) ног, задержав взор на едва прикрытой груди – влажный муслин нижней рубашки прилип к телу, а соски затвердели от прохладного воздуха. Воистину неподобающее зрелище.
Я осторожно отлепила ткань от кожи, надеясь, что они перестанут так пялиться.
Тот, что с дырой в сюртуке, опомнился первым и вежливо кивнул. Взгляд его светился осторожным любопытством.
– Меня зовут Адам Грейнджер, а это… – кивнул на более молодого спутника, – мой племянник, мистер Никодимус Партленд. Не подскажете ли, милейшая, как нам проехать к дому капитана Каннингема?
– Конечно, – ответила я, поборов инстинктивное желание пригладить волосы. Затем махнула рукой в сторону северо-востока. – Вам туда. Однако до его дома еще добрых три мили. Боюсь, вы не успеете до грозы.
Им стоило прислушаться к моим опасениям: растущие вдоль ручья ивы зашелестели от внезапного порыва ветра, а небо на западе почернело от туч. Буря пока бушевала где-то далеко в горах, но очень скоро дойдет и до нас.
Соблюдая законы гостеприимства (хотя по большей части из любопытства), я подобрала мокрую одежду и вышла на берег.
– Вам лучше остановиться у нас и переждать бурю, – предложила я мистеру Грейнджеру, выжимая платье и сворачивая его в узел. – Дом совсем рядом. Как только погода наладится, кто-нибудь из мальчишек проводит вас к капитану Каннингему; его хижина стоит на отшибе.
Переглянувшись, оба посмотрели на темнеющее небо, разом кивнули и приготовились следовать за мной. Мне не понравилось, каким взглядом мистер Партленд окинул мою грудь; чтобы не доставлять ему удовольствия пожирать глазами мои ягодицы, я пропустила путников вперед. Затем сунула мокрые ноги в туфли и пошла следом, так и не обсохнув.
Мистеру Грейнджеру было на вид около пятидесяти, а Партленду – лет тридцать пять. Оба отличались стройностью, а Никодимус Партленд – высокий и мускулистый – имел к тому же неприятную манеру смотреть как бы сквозь собеседника. Он беспрестанно оглядывался через плечо, словно желая убедиться, что я никуда не исчезла.
Не прошло и двадцати минут, как мы добрались до дома. В воздухе уже пахло озоном, а в отдалении слышались грозовые раскаты.
– Джентльмены, добро пожаловать в Новый дом! – сказала я, кивнув на входную дверь.
На пороге появился Джейми с котом Адсо, который соскочил с рук хозяина и шмыгнул мимо меня. За ним с радостным лаем ринулась Блубелл. Увидев чужаков, она встала как вкопанная и, ощетинившись, зарычала.
Джейми сошел с веранды и схватил гончую за загривок.
– Тихо, девочка, – сказал он ей и, легонько встряхнув, отпустил. – Прошу прощения, джентльмены.
Столкнувшись с неожиданной угрозой, Партленд отпрянул и прижал руку к карману, в котором, по-видимому, лежал пистолет. Он не сводил глаз с собаки, даже когда по просьбе Джейми вышла Фанни и увела Блубелл в дом.
Однако мистеру Грейнджеру было плевать на собак. Он во все глаза смотрел на Джейми. Заметив его пристальный взгляд, тот с легким поклоном протянул руку.
– Джеймс Фрэзер к вашим услугам, сэр.
– Я… То есть… – Тряхнув головой, мистер Грейнджер сжал его ладонь. – Мистер Адам Грейнджер, сэр. Неужели тот самый генерал Фрэзер?
– Был им когда-то, – коротко ответил Джейми. – А вы, сэр?.. – Он повернулся к Партленду, который оценивающе его разглядывал, словно коня на ярмарке.
– Никодимус Партленд, сэр, ваш покорный слуга, – с улыбкой ответил гость. Однако по тону было ясно, что покорности от него ждать не стоит. Как и уважения.
– Ваша… кхм… женщина, – спохватился вдруг мистер Грейнджер, вспомнив о моем присутствии, – любезно предложила переждать грозу здесь. Если, конечно, мы вас не стесним.
– Вовсе нет. – Джейми оглядел меня, и его губы дрогнули в легкой усмешке. – Сэр, разрешите представить мою жену – миссис Фрэзер.
* * *
Фанни вновь вышла на порог – посмотреть, кого облаяла Блубелл. Следом появилась Брианна. Когда с представлениями было покончено, Джейми пригласил путников в дом, многозначительно посмотрев на Бри. Та послушно кивнула.
– Моя дочь проводит вас, джентльмены. Я скоро к вам присоединюсь.
Дождавшись, пока они зайдут в дом, Джейми повернулся ко мне.
– Саксоночка, где тебя черти носили? – прошипел он.
– Помогала свинье опороситься, – коротко бросила я и в доказательство вручила ему свернутую в узел мокрую одежду, от которой до сих пор разило свиными экскрементами. Эту вонь ни с чем не спутаешь.
– Господи, – поморщился Джейми, держа сверток на расстоянии вытянутой руки. – Фрэнсис, детка, унеси это, пожалуйста! Может, стоить замочить? Или лучше сжечь? – спросил он, поворачиваясь ко мне.
– Замочи одежду в холодной воде с жидким мылом и уксусом, – распорядилась я. – А потом мы ее прокипятим. И спасибо, Фанни!
Девочка кивнула и забрала сверток, наморщив нос.
– Кто эти люди? – Джейми кивнул подбородком на дверь, за которой скрылись Партленд и Грейнджер. – И какого дьявола ты разгуливаешь перед незнакомцами в исподнем?
– Я как раз стирала платье в ручье, когда они появились. – Подозрительность мужа начинала меня раздражать. – Я не приглашала их ко мне присоединиться.
– Знаю. Не сердись. – Сделав глубокий вдох, он немного успокоился. – Просто мне не понравилось, как на тебя смотрит тот, что помоложе.
– Мне тоже. А насчет того, кто они…
В этот момент мимо шла Фанни, направляясь вместе с Блубелл в сторону бокового двора, где стояло корыто для стирки.
– Который молодой – офицер, – уверенно заявила девочка. – Они всегда думают, что им все дозволено.
Я озадаченно уставилась ей вслед.
– Эти двое не похожи на военных, – пожала я плечами. – Между прочим, старший назвал меня «милейшая». Возможно, они приняли меня за твою домработницу.
– Мою кого?.. – В его голосе звучало оскорбленное удивление.
– Ну, так называют прислугу, убирающую в доме, – пояснила я, осознав, что в восемнадцатом веке это слово еще не использовалось и Джейми мог превратно его истолковать. – В общем, они сказали, что ищут капитана Каннингема. А поскольку приближалась гроза…
Она и впрямь приближалась. Ветер пригибал к земле траву и раскачивал кроны деревьев; лес ходил ходуном, почти все небо заволокло огромными черными тучами, в которых угрожающе поблескивали молнии.
Из дома вышла Брианна, протягивая мне полотенце.
– Па, я провела их в твой кабинет. Правильно?
– Спасибо, дочка.
– Постой, Бри, – спохватилась я, выглядывая из полотенца. – Может, вы с Фанни спуститесь в погреб и принесете немного овощей? И чего-нибудь еще… Например, сладкого – варенья или изюма. Кем бы они ни были, придется их накормить.
– Конечно, – кивнула она. – Вы не знаете, кто эти люди?
– Тот, что помоложе, – офицер. Так считает Фанни, – сказал Джейми. – В общем, посмотрим. Идем, саксоночка. – Он приобнял меня за талию, чтобы сопроводить внутрь. – Тебе нужно обсохнуть.
– И одеться.
– Да, и это тоже.
* * *
Погреб находился на другой стороне большой поляны, хотя и не очень далеко от коптильни. Открытое пространство – без деревьев и построек – совершенно не защищало от ветра. Он яростно подталкивал их в спину, надувая юбки, и даже сорвал с Фанни чепец.
Брианна успела вовремя подхватить проносящийся мимо муслин. Распущенные волосы, разметавшись, лезли в лицо и в глаза – как и у Фанни, так что обе почти ничего не видели. Переглянувшись, они невольно рассмеялись. А когда первые капли дождя упали на землю, с визгом побежали к погребу, чтобы поскорее оказаться в укрытии.
Погреб был вырыт в склоне холма, грубую деревянную дверь по обеим сторонам обрамляли уложенные друг на друга камни. Дверь заклинило, однако Бри распахнула ее могучим рывком, и они ввалились внутрь – немного подмокшие, но спасенные от хлещущих снаружи потоков.
– Держи. – Все еще задыхаясь от быстрого бега, Бри протянула Фанни чепец. – Хотя от дождя он вряд ли защитит.
Фанни покачала головой, чихнула, захихикала и снова чихнула.
– А твой где? – спросила она, шмыгая носом и пряча под чепец растрепавшиеся кудри.
– Мне не очень нравится их носить, – ответила Бри и улыбнулась, заметив изумление в глазах девочки. – Иногда я покрываю голову, когда готовлю или делаю какую-нибудь грязную работу. На охоту могу надеть шляпу. Но обычно просто подвязываю волосы лентой.
– Так вот почему мифис… миссис Фрэзер – то есть ваша мама – тоже не носит чепец?
– Ну, у мамы немного другая причина, – сказала Бри, распутывая пальцами длинные рыжие пряди. – Для нее это способ борьбы с… – поколебавшись, она решила выложить все как есть: в конце концов, Фанни теперь член семьи, – с людьми, которые считают себя вправе диктовать ей, как надо жить.
Девочка удивленно округлила глаза.
– И никто не может ее заставить?
– Хотела бы я посмотреть на этого смельчака, – усмехнулась Брианна и, скрутив волосы в небрежный пучок, приступила к осмотру запасов.
К ее облегчению и радости, почти три четверти полок были заполнены продуктами: картофель, репа, яблоки, ямс. Рядом дозревали продолговатые ярко-зеленые плоды азимины[71]. У дальней стены стояли два огромных холщовых мешка, доверху набитые чем-то маленьким и круглым – возможно, орехами (хотя в этом году урожая еще не было – наверное, родители их на что-то выменяли). В погребе витал сладкий пьянящий запах муската: под потолком висели гроздья винограда, который должен вот-вот превратиться в изюм.
– Мама не теряла времени даром, – отметила Бри, машинально набирая дюжину картофелин с одной из полок. – Полагаю, ты тоже, – с улыбкой добавила она, поворачиваясь к Фанни. – Ты ведь наверняка помогала собирать урожай.
Польщенная Фанни скромно опустила глаза.
– Я выкопала репу и часть картофеля, – уточнила она. – Их там много росло под сорняками. На пустыре, который все называют Старым садом.
– Старый сад… – повторила Брианна. – Ясно.
По телу пробежала дрожь – и прохлада погреба здесь была ни при чем. Бри слышала, что Мальву Кристи убили и закопали в том самом саду. Вместе с нерожденным ребенком. Под теми самыми сорняками…
Она искоса взглянула на Фанни, вытаскивающую луковицу из связки: очевидно, девочка ничего не знала о трагедии, из-за которой сад оказался заброшен. Ей еще не успели рассказать.
– Может, возьмем побольше картофеля? – спросила Фанни, бросая в корзину две крупные желтые луковицы. – И немного яблок для лепешек? Если дождь не прекратится, те мужчины останутся на ночь. А у нас даже яиц к завтраку нет.
– Отличная идея! – похвалила Бри. Фанни проявила предусмотрительность истинной хозяйки. Предложение девочки напомнило ей о таинственных путниках. – Кстати, почему ты решила, что один из них – офицер?
И почему папу не удивляет такая осведомленность?
Фанни долго смотрела на нее с непроницаемым лицом.
– Я видела таких, – выпалила она наконец. – Много раз. В борделе.
– Где? – Брианна чуть не выронила плод азимины, который доставала с верхней полки. Она не ожидала, что девочка об этом заговорит, хотя знала о ее прошлом от мамы.
– В борделе, – осекшись, повторила Фанни. Она побледнела, но глаза смотрели из-под чепца решительно и твердо. – В Филадельфии.
– Понятно… – Брианна надеялась, что ей удалось придать голосу и взгляду такую же твердость. Она старалась говорить спокойно, хотя внутренне кипела от негодования. Господи, ей ведь не больше двенадцати! – А па… значит, там он тебя и нашел?
Фанни торопливо отвернулась к полке с яблоками, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.
– Нет, – глухо ответила девочка. – Моя… сестра… она… мы убежали ф ней вмефте.
– А твоя сестра, она?.. – осторожно спросила Бри.
– Умерла.
– Ох, Фанни!.. – Фрукты выпали из рук, но это было неважно. Бри порывисто обняла малышку и крепко прижала к себе, словно хотела изгнать повисшую в воздухе печаль, выдавить ее из пространства. – Ох, Фанни… – ласково повторила Брианна, гладя худенькие вздрагивающие лопатки. Точно так же она утешала бы Джема или Мэнди.
Вскоре девочка перестала дрожать и, взяв себя в руки, высвободилась из объятий.
– Ничего. – Фанни быстро-быстро моргала, стараясь не расплакаться. – Теперь она… в безопасности. – Малышка глубоко вздохнула и расправила плечи. – После того как это случилось, Уильям передал меня мистеру Фрэзеру. Ой!.. – спохватилась она. – Вы же знаете Уильяма?
Бри не сразу сообразила, о ком речь. Что еще за Уильям? Но тут в памяти что-то щелкнуло, и она ошарашенно посмотрела на Фанни.
– Уильям? Сын моего… мистера Фрэзера? – Сразу вспомнился разговор на пристани Уилмингтона и высокий юноша с раскосыми глазами и длинным – точь-в-точь как у нее – носом. Правда, волосы у парня были темные, а не рыжие.
– Да, – настороженно кивнула Фанни. – Получается, он ваш брат?
– Только наполовину. – Не вполне оправившись от потрясения, Брианна принялась подбирать упавшие фрукты. – Говоришь, он передал тебя папе?
– Да. – Фанни снова вздохнула и, подняв последнее яблоко, посмотрела Брианне в глаза. – Вы не против?
– Конечно, нет! – Бри ласково погладила ее по щеке. – Нет, Фанни. Я совсем не против.
* * *
Джейми сразу понял, что Партленд, в отличие от своего дядюшки, в самом деле военный. И хотя подчеркнуто учтив с Грейнджером, определенно имеет над старшим – и более богатым – спутником некоторую власть. Либо много о себе возомнил, – подумал Джейми, с любезной улыбкой наливая вина расположившимся в кабинете гостям. Партленд ему не нравился, и, судя по всему, неприязнь была взаимной, только вот причин ее он и не знал. Пока.
– Мистер Грейнджер, может, останетесь до утра? – спросил он, с опаской подняв глаза к потолку. – Уже стемнело, а буря и не думает прекращаться. Вряд ли вам захочется пробираться по лесу в кромешной тьме.
Дождь вовсю барабанил по крыше, и Джейми испытывал смешанные чувства: гордость человека, собственноручно соорудившего надежную кровлю, и смутное опасение, что та окажется не такой уж надежной.
– Вы правы, генерал, – ответил Партленд. – Мы с дядей благодарим вас за гостеприимство, – добавил он, приветственно приподняв бокал.
Грейнджер несколько опешил от столь явного нарушения субординации со стороны племянника. Однако, обменявшись с ним многозначительными взглядами, успокоился и тоже пробормотал слова благодарности.
– Рад помочь, джентльмены, – сказал Джейми, садясь за письменный стол с бокалом в руке.
Пришлось принести из кухни табурет для Партленда – в кабинете был только один гостевой стул с плетеным сиденьем из тростника. Хорошо хоть стены закончены – теперь здесь чувствовалось приятное уединение. Из кухни доносились методичные удары: Клэр, вновь подобающе одетая, отбивала колотушкой жесткий кусок оленины, чтобы размягчить его до более съедобного состояния.
– Прошу вас, зовите меня «мистер Фрэзер», – с улыбкой добавил он и пояснил, предупреждая возражения: – После битвы при Монмуте я вышел в отставку и с тех пор не имею никакого отношения к Континентальной армии.
– В самом деле? – Грейнджер выпрямил спину и разгладил сюртук, чтобы прикрыть дыру. – Сэр, вы сама скромность! Обычно люди, сделавшие столь блестящую военную карьеру, держатся за звания до конца своих дней.
Партленд сохранял вежливую невозмутимость. Джейми подумал, что за ней скрывается усмешка, и ощутил легкий укол раздражения.
– Должен заметить, сэр, многие офицеры вполне заслуженно сохраняют за собой звание, выйдя в отставку после многих лет достойной службы. Например, ваш друг капитан Каннингем.
– Э-э… действительно. – Грейнджер как будто сконфузился. – Приношу свои извинения, мистер Фрэзер. Не хотел вас обидеть замечанием о воинских званиях…
– Все в порядке, сэр. Так значит, вы с капитаном давние знакомые?
– О да! – Грейнджер заметно оживился, желая поскорее замять неловкость. – Капитан оказал мне огромную услугу, когда отбил один из моих кораблей у французского корсара возле берегов Мартиники. Я навестил его, чтобы лично выразить благодарность, и в ходе беседы обнаружилось, что у нас много общего. Мы стали друзьями и с тех пор обмениваемся письмами вот уже – боже правый! – двадцать лет.
– Так вы негоциант?
Это объясняет подкладку из желтого шелка, которая наверняка стоит больше, чем одежда всех домочадцев Джейми.
– Да. В основном торгую ромом. К сожалению, нынешняя война значительно усложнила ситуацию.
Джейми издал неопределенный звук, выражающий вежливое сочувствие и нежелание углубляться в политические споры. Мистер Грейнджер был явно не прочь сменить тему, однако Партленд вдруг подался вперед, поставив бокал на стол.
– Простите, что вмешиваюсь, мистер Фрэзер. – Он улыбнулся одними губами. – Позвольте спросить – разумеется, из чистого любопытства, – почему вы оставили службу в рядах армии Вашингтона?
Джейми так и подмывало сказать, что не позволит. Но желание побольше разузнать о Партленде вынудило его сдержаться.
– Мое назначение было вынужденной мерой, – спокойно ответил он. – Генерал Генри Тейлор скончался за несколько дней до битвы, и Вашингтону требовался опытный человек, который мог бы возглавить отряды ополченцев вместо покойного. Однако большинство солдат Тейлора записались в армию всего на три месяца, и срок их службы подошел к концу вскоре после Монмута. Необходимость в моих услугах попросту отпала.
