В столице стрельба шла такая, что доносилась даже до пленников Петропавловской крепости. По воспоминаниям арестованного властями делегата П. А. Сорокина, заключённые ждали день открытия Собрания с большим волнением. Интенсивная стрельба около полудня обеспокоила их, но они старались уверить себя, что это всего лишь обычная „музыка“ революции.2376
В действительности „музыка“ революции превратилась в настоящий кошмар. Снег на мостовых был обагрён кровью. Участница шествия Ольга Клименко вспоминала свирепые лица вооружённых матросов и солдат, стоящих с красными бантами и повязками. Клименко писала: „Вот хозяева положения, от которых к стенке жмётся каждый встречный. Нет уже той 'свободы', той говорильни, что затопляла улицы весной и летом. Поговорили! Хватит! Молчать!“2377
Клименко навсегда запомнила, как ещё до полудня по Литейному двигалась большая колонна во главе с депутатами, выборными представителями. Ей особенно запомнилось одно лицо, по-видимому, мирового судьи с цепью на шее. Клименко отметила, что лицо его было таким грустным, безнадёжным, сосредоточенным, точно он шёл на смерть: „Я встретилась с ним глазами – и у меня сжалось сердце от боли.“2378
Несколько часов спустя стрельба по людям всё ещё продолжалась. Делегат от Закавказья, меньшевик М. И. Скобелев писал, что в 4 часа дня на углу Пантелеймоновской, он лично видел, как несколько групп красногвардейцев стреляли в толпу беззащитных людей. Среди манифестирующих были солдаты, рабочие, женщины и дети, мирно шедшие к Таврическому дворцу заявить о своих нуждах: „Стрелявшие действовали без всякого предупреждения и прямо в толпу. Я видел, как несли на носилках и везли на извозчиках раненых, видел одного солдата, двух рабочих и женщин.“2379
В тот день убийства демонстрантов затронули многих в стране. Среди них были многочисленные друзья, родственники и знакомые жертв. Одним из них был писатель В. Г. Короленко. Он писал, что расстрел мирной манифестации 5 (18) января 1918 года оставил далеко позади Кровавое воскресение 1905 года если не по количеству жертв, то по гнусности.2380
Короленко записал в своём дневнике, что была убита Леночка Горбачевская, которую его семья знала с детства. По словам писателя, её двоюродная сестра, Леля Селихова, была рядом и описала эту смерть удивительно просто. Они шли по Литейному и оказались впереди, когда упал рабочий, державший знамя: „Девушки взяли знамя (для этого нужно было трое). Какой-то красногвардеец, очевидно прицелившись, попал прямо в сердце. Девушка с голубыми глазами, задумчивыми и грустными, упала сразу…“2381
Несмотря на террор и военную мощь, советский режим боялся реакции народа и войсковых частей. В 15.00 представитель Балтфлота П. Е. Дыбенко поспешил в Таврический. Там он встретил В. Д. Бонч-Бруевича. Тот стал расспрашивать последнего о том, всё ли спокойно в городе, много ли демонстрантов и куда они направляются. По свидетельству Дыбенко, на лице Бонч-Бруевича была заметна некоторая растерянность. Бонч-Бруевич боялся что вместе с демонстрантами выступят петроградские полки.2382 По словам Бонч-Бруевича, Ленин также беспокоился.2383
Тем не менее расстановка сил в Петрограде и Москве была ясна. Вооружённого восстания не произошло. Путём кровопролития военные сдержали „улицу“. И, значит, с делегатами можно было не церемонится. Последние ждали открытия уже несколько часов и окончательно вышли из терпения. В 4 часа дня Собрание было наконец открыто.2384
Пожилой делегат от ПСР С. П. Швецов поднялся на трибуну, приготовившись произнести речь. Но ему не дали сказать и слова.2385 Сзади председательской кафедры поднялся большевистский Главковерх Н. В. Крыленко. Он начал кричать, исступленно стуча кулаками по пюпитру и поглядывая на левый сектор. Хоры и левый сектор стали кричать и шуметь за ним. Ряд большевиков исступлённо затопал ногами.2386
По свидетельству экономиста-аграрника Н. П. Огановского, начался „шабаш ведьм“. Депутат отметил, что юнцы, матросы и солдаты в верхних рядах бешенно скакали на месте, работали одновременно руками и ногами и махали шапками. По словам очевидца, к ним присоединилась публика на хорах, солдатня, набившаяся в проходах и свистящая при помощи пальцев, засунутых в рот. Царила дьявольская какофония. Огановский отметил: „Мы сидим как мраморные статуи, подражая римским сенаторам.“2387
Этот злобный саботаж продолжался несколько минут. Лидер эсеров В. М. Чернов, как и остальные члены Собрания, был шокирован увиденным. Описав оглушительное топанье ногами, стук пюпитров, крики и кошачий концерт, политик наблюдал за залом и реакцией Швецова. Чернов писал, что левоэсеровский сектор соревновался с большевиками: „Присоединяются хоры. Стучит прикладами о пол стража. Он берет колокольчик. Видно, как он мотается в руке. Но звука не слышно.“2388
Из-за оглушительного шума и волнения весь зал – сверху донизу – был на ногах.2389 По воспоминаниям всех присутствующих, сцена открытия парламента была на редкость уродливая.2390
Большевик Ф. Ф. Раскольников вспоминал, как большевики начали бешеную обструкцию. Они кричали, свистели, топали ногами, стучали кулаками по тонким деревянным пюпитрам: „Когда все это не помогает, мы вскакиваем со своих мест и с криком 'долой' кидаемся к председательской трибуне. Правые эсеры бросаются на защиту старейшего. На паркетных ступеньках трибуны происходит легкая рукопашная схватка.“2391
Кто-то из большевиков схватил Швецова за рукав пиджака и попытался стащить его с трибуны.2392 Большевики могли поистине гордиться достигнутым. Вместе с левыми эсерами им удалось перекричать, запугать, затерроризировать старика. Ему буквально и слова не дали сказать.
В этот момент как из–под земли вынырнула фигура Свердлова. Председатель ВЦИК размеренной походкой направился к кафедре. Словно не замечая почтенного старца, он убрал его, позвонил и громко, с ледяным спокойствием объявил первое заседание Учредительного Собрания открытым.2393
По мнению Луначарского, сцена эта психологически предопределила все дальнейшее течение этого заседания: „Центр, ещё кипевший, от маленького холодного душа Свердлова как будто сразу осел и осунулся“.2394 До определённой степени это было так. Депутаты были запуганы наглостью и агрессивным саботажем левого сектора. За их реакцией с галерки безмолвно следил В. И. Ленин.
Он как серый кардинал, со спокойствием наблюдал за мукой своих политических оппонентов. Те ещё не знали, что всё действие было заранее соркестрировано. Ленин же был в курсе. Он сидел наверху, на ступеньках трибуны и насмешливо улыбался.2395 Глава РСДРП(б) смотрел на происходящее со смесью любопытства и скуки. Эсер Б. Ф. Соколов вспоминал, как Ленин положил свою голову на руки, и издали казалось, что он спит.2396
Другой делегат также обратил внимание на то, как развалясь в кресле, подчеркивая своей позой все презрение к Собранию, сидел Ленин. По словам очевидца, у него было утомленное жёлтое лицо.2397
Вскоре последовали выборы председателя. Они были важны, так как показывали, авторитет какой партии был выше по количеству голосов. Большевистская фракция выдвинула на место председателя Собрания депутата от левых эсеров М. А. Спиридонову.2398
ПСР и их сторонники избрали в качестве председателя В. М. Чернова, опытного лидера эсеров. Избрание проводилось при помощи двух шаров: чёрного (неизбирательного) и белого (избирательного). Спиридонова проиграла с большим отрывом. Глава ПСР В. М. Чернов, победил с 244 избирательными голосами против 151 неизбирательных. Спиридонова же получила всего лишь 153 избирательных голоса при 244 неизбирательных.2399
Переход председательского кресла к лидеру ПСР было важной победой. Но эта победа затмевалась трагичным фактом. Никаких осмысленных дебатов ни РСДРП(б), ни ПЛСР позволять не собирались.2400 Неслучайно депутат В. М. Зензинов признался, что собрание происходило в невозможной обстановке, какой не видел ни один парламент в мире.2401
Депутаты были окружены разъяренной толпой, готовой каждую минуту броситься на них и растерзать. Зензинов вспоминал, что несколько раз в ораторов с хор и из проходов нацеливались ружья и все с замиранием сердца ждали первого выстрела, после которого, должен был последовать массовый расстрел. Депутат констатировал: „Большевики требовали от Учредительного Собрания признания всех изданных ими законов, требовали признания советской власти, другими словами − признания правительственной власти партии большевиков.“2402
Травля оппозиции стояла неописуемая.2403 Один депутат заметил, что тот, кто прочтет стенографический отчет о заседании Собрания, не будет иметь даже отдаленного впечатления о том, что происходило на самом деле.2404
Это абсолютно верное замечание. Стенографический отчёт, впоследствии монополизированный и подчищенный РСДРП(б), был на удивление сух. Отчёт совершенно не передавал той безграничной ненависти, которая царила в зале заседания. Стенографический отчет лишь констатирует кратко и сдержанно: „Шум слева. Голоса: 'Долой'. 'Самозванец'. Продолжительный шум и свист слева.“2405
Депутат М. В. Вишняк, признался, что на самом деле всё было гораздо ужаснее, гнуснее и томительней. С выкриками и свистом слились вой и улюлюкание, топание и хлопание по пюпитрам. По словам эсера, это была бесновавшаяся, потерявшая человеческий облик и разум толпа. Депутату запомнилось, что особо выделялись своим неистовством Н. В. Крыленко, А. В. Луначарский, И. И. Степанов-Скворцов, М. А. Спиридонова и Б. Д. Камков.2406
Вишняк добавил, что были видны открытые пасти, сжатые и потрясаемые кулаки, заложенные в рот для свиста пальцы: „С хор усердно аккомпанируют. Весь левый сектор являл собою зрелище бесноватых, сорвавшихся с цепи. Не то сумасшедший дом, не то цирк или зверинец, обращенные в лобное место. Ибо здесь не только развлекались, здесь и пытали: горе побежденным!“2407
Народные избранники стали свидетелем не политического события, а карнавала обструкции. Депутатов оскорбляли и запугивали. Многие депутаты-большевики демонстративно вооружились к заседанию револьверами.2408 Весь зал, все проходы, каждые полметра пространства были заполнены вооруженными людьми. Стоял дикий шум и вой.2409
Левый эсэр С. Д. Мстиславский писал о себе и о своих единомышленниках, что они собирались в этот день на заседание как в театр: „Мы знали, что действия сегодня не будет – будет только зрелище.“2410 Об этом же говорил и сторонник большевиков П. Е. Дыбенко. Для него вся процедура открытия и выборов президиума Собрания носила шутовской, несерьезный характер.
Дыбенко вспоминал, что его коллеги осыпали друг друга остротами и заполняли пикировкой праздное время. Он также добавил, что для общего смеха и увеселения окарауливающих матросов им в президиум „учредилки“ была послана записка с предложением избрать Керенского и Корнилова секретарями.2411
Ещё одна сторонница РСДРП(б), машинистка из аппарата М. С. Урицкого Е. П. Селюгина поведала о том, как оркестрировалась какофония в зале. Селюгина, и другие служащие заранее вооружились трещотками и свистками. Эти „гости“ засели в дипломатической ложе. По команде секретаря Петроградского ВРК С. И. Гусева они поднимали шум и выкрикивали то, что он им подсказывал из-за занавеса.2412
Словом, как заметил С. Д. Мстиславский, большевики искони были мастерами постановки массовых сцен.2413 Шум, свистки, крик и стук публики на хорах были такими оглушающими, что конец своей речи председатель В. М. Чернов был вынужден кричать во весь голос, только для того, чтобы его услышали стенографистки, сидевшие рядом.2414
Несколько часов спустя ситуация с криками и стуком нисколько не изменилась. После речи И. Г. Церетели, из-за шума опять было трудно расслышать, что происходило в зале. По иронии судьбы делегат Марк Слоним сидел рядом с В. Я. Гуревичем, который должен был внести законопроект о депутатской неприкосновенности. Глядя на безумие в зале, Гуревич склонился к Слониму и сказал: „Хороша неприкосновенность!“2415
Помимо дезорганизации противников план большевиков заключался в том, чтобы принять заранее заготовленную декларацию. Это подтвердило бы власть Советов. Выполнение этой задачи было поручено Я. М. Свердлову.2416
Свердлов зачитал большевистскую „Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа“. Несмотря на своё революционно звучащее название Декларация являлась сомнительным конституционным актом Совнаркома. Декларация законодательно закрепляла завоевания диктатуры. Когда Свердлов зачитал абзац о социализации земли, левые эсеры встали и стали провоцировать правых эсеров на аплодисменты. Те проигнорировали их призыв, и левые начали вопить „позор, позор“. С хор им в ответ донеслось: „Калединцы“, „Корниловцы“, „Керенцы“, „Продались буржуям“.2417
По окончании чтения Декларации представители РСДСП(б) и ПЛСР встали и начали петь „Интернационал“. Вслед за ними весь зал встал и стал сбивчиво подпевать. Несмотря на наличие дирижёров как у левых, так и у правых флангов, пели далеко не все. На обоих флангах нестерпимо фальшивили.2418 Учредительное Собрание стало всё больше напоминать фарс.2419
Зачитывание „Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа“ было политическим методом принуждения. Через признание и одобрение этого пропагандистского документа правительства члены оппозиционных партий должны были загнать себя в интеллектуальную ловушку.
Признав Декларацию, они становились не более, чем безликими последователями Совнаркома. Непризнание же Декларации на языке режима транслировалось в „контрреволюционность“ и угрозу разгона. Таким образом оппозиционные члены Собрания натолкнулись на шантаж.2420
Члены оппозиции oтказались капитулировать перед диктатурой большевиков и их Декларацией. Партия большинства, ПСР, предложила немедленно преступить к рассмотрению самых неотложных законов. Первым таким вопросом был вопрос о мире. Вторым – о земле, так как крестьянство ждало его разрешения уже 300 лет. Третьим стоял вопрос о продовольствии, четвёртым – о политическом устройстве государства. Наконец, пятым пунктом стоял вопрос о власти.
Большевики понимали, что при большинстве голосов оппозиции им придётся играть второстепенную роль. Законопроекты ПСР о войне и мире, земле и форме правления грозили аннулировать всю деятельность Совнаркома.2421 РСДРП(б) потребовала двухчасовой перерыв. Но прошло два часа, потом три. Собрание продолжило заседание, а большевики всё не появлялись.2422
Ещё до объявления перерыва в 23.10 до депутатов стали доходить слухи, что после него сторонники РСДРП(б) уйдут. После ухода большевиков депутаты стали ждать разгона с арестом и расстрелом. Альтернативой могло быть объявление о сложении полномочий, либо просто отключения электричества. На этот случай они даже предусмотрительно запаслись свечами.2423
В кулуарах против большинства депутатов велась яростная агитация. По воспоминанию современника, какая-то истеричка бегала и внушала матросам: „Бить, вешать, душить их, изменников, продавшихся буржуям.“2424
Состав публики подчёркивал, что подавляющее число приглашённых в Таврический, находилось там не случайно. Приглашенная масса, этот „разгневанный народ“ был исключительно на стороне большевиков и левых эсеров.2425 Добиться этого было просто. Комиссар М. С. Урицкий раздавал приглашения только политически лояльным, строго „профильтрованным“ людям, которых специально инструктировали.2426
После ухода большевиков для оппозиции находиться в зале было небезопасно. Большевик В. Д. Бонч-Бруевич стал свидетелем того, как матросы брали на мушку Председателя В. М. Чернова. Комендант района велел им не убивать председателя Собрания, добавив, что Ленин этого не разрешает: „Ну что же? Раз папаша говорит, что нельзя, так нельзя, – заявил мне за всех один из матросов.“2427
„Папаша“ была ласковым прозвищем Ленина среди матросов. Уже тогда они слушались приказаний диктатора словно гангстерского босса. Наглядным подтверждением этому стал закулисный расстрел в день Собрания. Один из караульных украл из пальто Ленина револьвер. Диктатор пожаловался об этом старшему.2428 После этого матросская стража нашла вора, вывела его в сад и расстреляла без суда и следствия.2429
Многие депутаты гадали о причине ухода членов РСДРП(б). Она заключалась в том, что Собрание отвергло их Декларацию. Это означало отказ легитимации Совнаркома. Ленин настоял на том, чтобы никому в зал Собрания не возвращаться.2430 2431 Разгонять Собрание, по распоряжению Ильича, не надо было, депутаты могли выболтаться до конца и разойтись. А на следующее утро Ленин распорядился не впускать внутрь ни одного человека.2432
Большевикам Ф. Ф. Раскольникову и С. С. Лобову было поручено отправиться назад и объяснить причину ухода РСДРП(б) из парламента.2433 Раскольников громогласно зачитал текст декларации с трибуны. Он представил дело так, будто ВЦИК является выразителем воли народа, а парламент – буржуазии, бросившей вызов всей трудящейся России.2434
Раскольников также заявил делегатам о „конрреволюционном большинстве“ Собрания. Он провозгласил, что последнее выражало „вчерашний день революции“ и пыталось встать поперёк дороги рабочему и крестьянскому движению.2435
Поджигательное выступление Ф. Ф. Раскольникова распалило вооружённых солдат и матросов ещё больше. В зале стояла атмосфера истерии. Оглашение декларации большевиков прозвучало приговором. По выражению левого эера С. Д. Мстиславского, скамьи депутатов обращались в скамьи подсудимых, и даже более того – осуждённых.2436
После объявления об уходе большевиков матросы и красноармейцы окончательно перестали стесняться. Солдаты прыгали через барьеры лож, щёлкали затворами винтовок и вихрем проносились на хоры. Присутствующим запомнилось чувство обречённости, бессилия и страха.2437
Эсер М. В. Вишняк отметил, что депутаты на местах были почти неподвижны, трагически безмолвны: „Мы изолированы от мира, как изолирован Таврический дворец от Петрограда и Петроград от России. Кругом шумят, а мы точно в пустыне отданы на волю торжествующего врага, чтобы за народ и за Россию испить горькую чашу.“2438
Та ночь с её шумом, свистом, выкриками солдат и матросов и страхом расправы принесла с собой одиночество. Председатель В. М. Чернов образно описал чувства коллег в своих воспоминаниях: „Мы отрезаны от толщи страны, которая нас послала. Мы – пленники в осажденной крепости.“2439
Председатель также добавил, что это была воистину страшная ночь. Эта ночь, как он понял тогда, решила судьбу России на долгие, долгие годы. Даже сторонник большевиков С. Д. Мстиславский признался, что атмосфера ночью была пугающей. Он вспоминал: „Всё тише и тише в зале. Гулко отдаётся каждый шаг в переходах, каждый шорох в ложе. И сгущается на осуждённою залою жуть.“2440
Первое время левые эсеры предпочли не присоединяться к большевикам. После демонстративного ухода членов РСДРП(б) они продолжали сидеть на своих местах. На это была своя причина. Логически обе фракции должны были покинуть зал заседаний одновременно. Но, как объяснил Мстиславский, „политически“, с точки зрения межпартийной конкуренции, подобное решение было для левых эсеров невыгодно: „Они совершенно стушевались бы перед большевиками, сведя свою роль исключительно на роль подголосков.“2441
Это было поистине так. ПЛСР как младшие партнёры РСДРП(б) старались сохранить лицо. Декларация большевиков носила слишком резкий характер. В результате левые эсеры решили уйти чуть позже, оставив за собой иллюзию независимости.
Несмотря на усталось в рядах оппозиции и то, что было уже за полночь, члены парламента продолжали заседать. Гарантии того, что парламент на следующий день не разгонят, не было никакой. Присутствующие решили не расходиться, пока им не удастся решить вопрос о земле и мире. Вскоре левые эсеры, оставшиеся в ничтожном меньшинстве, присоединились к большевикам. Они огласили через своего представителя, что покидают зал Собрания.2442
В отсутствие большевиков и левых эсеров их делегатские места бесцеремонно стали занимать матросы и гости с верхних лож. Они громко переговаривались, безостановочно курили и шутили. Делегаты в спешном порядке проводили один законопроект за другим. Голосовали молча, без возражений, только бы успеть.2443
В окружении вооружённых солдат делегаты рассмотрели „Проект основного закона о земле“. Проект этот предусматривал отмену права собственности на землю в пределах Российской республики отныне и навсегда.2444 Не успели члены парламента принять закон, как к председателю подошёл начальник караула по имени А. Г. Железняков. Железняков сказал В. М. Чернову чтобы все присутствующие покинули зал заседания, потому что караул устал.2445
Под страхом расправы депутаты были вынуждены подвести заседание к концу.2446 В 4.40 минут утра, в окружении вооружённых солдат и матросов члены Учредительного Собрания подчинились силе и покинули зал. По предложению председателя, следущее заседание назначили на 17.00 того же дня, 6 (19) января.2447
Депутаты не подозревали, что с их уходом двери Таврического дворца закроются для них навсегда. Вечером пришедшие обнаружили на дверях табличку „Вход безусловно запрещён“. Вооружённый караул не пропустил народных избранников в здание.2448
В ночь с 6 (19) на 7 (20) января ВЦИК задним числом принял декрет о роспуске Учредительного Собрания.2449 С разгоном парламента Совнарком сбросил с себя статус „временного“ и стал окончательным правительством.
Декрет о роспуске Собрания был написан в духе классовой войны, которая на глазах народа переходила в Гражданскую. Декрет намеренно противопоставлял парламентаризм большевистским Советам. На новые лады режим повторял старую ложь о „соглашательстве“, „сторонниках буржуазии“ и парламенте. Собрание, по словам декрета, не могло не встать поперек пути Октябрьской революции и советской власти.2450
Несмотря на претензию законности декрет о разгоне Собрания представлял из себя апофеоз политического террора. Истинным обоснованием декрета стало не что иное, как сила оружия. Как верно заметил генерал-лейтенант А. П. Будберг, большевики слишком ценили власть, чтобы потерять её только на основании голосований и резолюций: „Они дадут говорить пулемёту, штыку, кулаку и дубине – основным инструментам их оркестра.“2451
Режим стал быстро действовать, заметая следы преступления. Вышедшие номера независимых газет с отчетами о заседании Собрания отбирались красноармейцами и солдатами. Их рвали в клочья и сжигали на площадях и углах улиц.2452 Разносчиков независимой прессы жестоко избивали прикладами.2453
Боясь реакции народа, режим намеренно задерживал известие о разгоне Собрания в регионах. В губерниях Верхнего Поволжья новости заметно запоздали. До Костромы они докатились лишь 9 (22) января, а до более отдаленных губерний России – и того позже.2454 Согласно декрету 18 (31) января 1918 года, во всех новых изданиях декретов советской власти всякие ссылки на Учредительное Собрание устранялись.2455 Это было типичным проявлением цензуры и переписывания истории.
После расстрелов и разгона Собрания народ и его избранники находились в состоянии прострации, отчаяния и гнева. Депутаты ощущали себя загнанными в угол. Задаваясь вопросом, что можно было сделать народным избранникам против вооружённой силы, Б. Ф. Соколов написал: „За нами стояла Невооружённая Правда, которой большевики противопоставили Вооружённую Ложь. Да, на нашей стороне была законность, великие идеалы и вера в торжество демократии. На их стороне была активность, пулемёты, ружья.“2456
Соколов был в своём чувстве беспомощности далеко не одинок. Другой депутат, О. С. Минор, впоследствии вспоминал состояние глубокой печали, в котором члены эсеровской фракции Собрания покинули Таврический. Перед каждым вставал проклятый вопрос: что же делать? Что же дальше будет? По словам Минора, для членов Собрания началась ужасная мука: „Сложить с себя полномочия? Но ведь это невозможно!… Нет! Мы не имеем права уехать, мы должны во что бы то ни стало воссоздать Учредительное собрание! Но как? Ведь мы бессильны, если народ нас не поддержит, не потребует властным голосом нашей работы. Но народ молчит…“2457
В действительности народ не молчал. Он выходил на улицу, манифестировал и проливал свою кровь. В Петрограде, по различным данным, убитых членов демонстраций было от 10 до 20, а раненых до 100.2458 2459 Впоследствии председатель ЦИК Я. М. Свердлов подтвердил, что погиб 21 человек.2460
По всей вероятности, число жертв расстрелов в Петрограде было выше.2461 Некоторые говорили о 25 убитых и 200 раненых.2462 Последняя цифра подтверждается и данными „Новой жизни“. Газета писала о том, что только в двух больницах одного района столицы находилось более 200 раненых.2463
По всей видимости, относительно небольшое количество зафиксированных раненых объяснялось тем, что раненые манифестации боялись идти в больницы. Они опасались того, что солдаты их там арестуют или добьют. Позже, с организацией официальной следственной комиссии по расследованию, раненых жертв власти допрашивали.2464 Вероятней всего, большинство на допрос не пошло, поскольку боялось власти.
Масса протестующих была и в Москве. Там 5 (18) января демонстранты выступила со священниками, иконами и многочисленными антибольшевистскими знаменами. Защитники Собрания кричали „Долой Ленина!“, „Долой большевистский авантюризм!“, „Долой советскую власть!“2465
В Москве рабочим грозили расчётом за участие в манифестации. Под угрозой расстрела власти разгоняли рабочие собрания и арестовывали ораторов. Меньшевики отметили, что когда все эти средства оказались бессильны, и группы смельчаков, несмотря на угрозы, всё же вышли на улицы с лозунгом „Вся власть Учредительному собранию!“ – их как в Петрограде расстреливали, арестовывали, избивали и рвали их красные знамёна.2466
В Москве число жертв было весьма велико. 5 (18) января, по консервативным данным газеты „Труд“, было убито 20 демонстрантов, 5 случайных прохожих и ранено 56 человек. Многих манифестантов арестовывали. Некоторых красноармейцы оскорбляли и избивали прикладами.2467 „Московский листок“ оценивал число убитых и раненых гораздо выше, в 200–300 человек.2468
Сопротивление и протесты были отмечены и в других городах. 6 (19) января в Козлове (Мичуринск) толпу демонстрантов расстреливали из пулемётов. Жертв было не менее двух десятков.2469 По данным газеты „Наш век“, в результате столкновения 30 человек было убито и много ранено.2470
В Новгороде стачечный комитет союза служащих правительственных и общественных учреждений, объявил забастовку. К ней примкнула значительная часть рабочих города. В Новгороде прекратили работу телефон и телеграф, почта, типографии и водопровод.2471
В Антониев монастырь стали стекаться вооружённые офицеры, ударники и гимназисты. 5 (18) января 1918 года в городе также прошла антибольшевистская демонстрация. Из столицы был послан вооружённый отряд. Он занял „контрреволюционную базу“ лишь 6 (19) января.2472
После массовых растрелов 5 (18) января 1918 года и последовавших за этим арестов и репрессий народ был настолько затерроризирован, что создалось впечатление, будто он не возражает против разгона парламента. Но это впечатление было ложным. Оно было не более, чем иллюзией. Иллюзия эта только усиливалась за счёт того, что большевики запрещали свободные собрания и зажимали рот свободной прессе.
Расстрел демонстраций в Калуге, Коломне, Саратове, Петрограде, Москве и Козлове унёс десятки жизней, многие сотни демонстрантов получили ранения. Недовольство в народе было огромным. 10 (23) января 1918 года, с разгоном III Всероссийского крестьянского съезда, стоявшего на защите Собрания, недовольство возросло ещё больше.2473
Поэтесса З. Г. Гиппиус отметила на следующий день после закрытия съезда: „Столько этих арестов, разгромов, обысков, расстрелов, убийств, грабежей-реквизиций, грабежей-обысков, грабежей просто, что – неразумно их перечислять. Разорили 'крестьянский съезд'. Мужики, кто остался цел, пошли с котомками по ночлежкам. А 'вумные' мужики живут в 'Астории', в номерах с ваннами (большевики).“2474
Меньшевик Ю. П. Денике также отметил то, что разгон парламента вызвал бурный взрыв антибольшевистских настроений. Ему особенно запомнилось огромное собрание на Семянниковском заводе, двое или трое рабочих которого были убиты при разгоне демонстрации в защиту Собрания. Денике писал, что большевики послали на это собрание бывшего члена Госдумы М. К. Муранова, который пытался оправдать роспуск парламента и разгон демонстрации в его защиту.2475
По выражению Денике, речь Муранова вызвала буквально взрыв ярости. Очевидец вспоминал: „Выступавшие после него Ермолаев и я провели нашу выражавшую негодование резолюцию огромным большинством голосов, а может быть, даже единогласно. Во всяком случае при настроении, царившем на собрании, если не все, то многие большевики боялись поддержать Муранова и голосовать против нашей резолюции.“2476
По сообщениям газеты „День“, число арестованных в одной столице оценивалось не менее, чем в 6 800 человек.2477 Разгон Собрания привёл к тому, что авторитет парламентского органа вырос ещё больше. Максим Горький написал в „Новой жизни“, что лучшие русские люди почти сто лет жили идеей Учредительного Собрания, – политического органа, который дал бы всей демократии русской возможность свободно выразить свою волю.2478
Писатель констатировал, что в борьбе за эту идею погибли в тюрьмах, в ссылке и каторге, на виселицах и под пулями солдат тысячи интеллигентов, десятки тысяч рабочих и крестьян. На жертвенник этой священной идеи, по словам Горького, были пролиты реки крови. И вот „народные комиссары“ приказали расстрелять демократию, которая манифестировала в честь этой идеи.2479
В заключение своей статьи писатель обращался к наркомам с вопросом: понимают ли они, что, надевая петлю на свои шеи, они неизбежно удавят всю русскую демократию, погубят все завоевания революции: „Понимают ли они это? Или они думают так: или мы – власть, или – пускай всё и все погибают?“2480
Лидеры большевиков всё понимали. Своим разгоном парламента Ленин сознательно пошёл по стопам Кромвеля и Наполеона. Уже на следующий день после разгона Учредительного Собрания лидер Совнаркома написал свои впечатления от своего посещения Таврического дворца. Их он насмешливо озаглавил „Люди с того света“. Этим эпитетом глава РСДРП(б) наградил народных избранников.2481
Ленин жаловался на то, что ему вдруг пришлось перенестись в чужой мир, к каким-то пришельцам с того света. По словам диктатора, это было подобно тому, как если бы история повернула свои часы назад. Ленин со смаком описал, что для него из среды живых людей „попасть в общество трупов, дышать трупным запахом, слушать тех же самых мумий 'социального', луиблановского фразерства, Чернова и Церетели, это нечто нестерпимое.“2482