Данил Брюханов
Грань
Из раздумий их вырвал голос, зазвучавший из динамиков.
«ВСЕМ ГРАЖДАНАМ ПРОЙТИ К ТЕРМИНАЛАМ ДЛЯ ПОГРУЖЕНИЯ В СОСТОЯНИЕ ПЕРЕХОДА. ВАШ ТЕРМИНАЛ БУДЕТ ПОДСВЕЧЕН СООВЕТСТВУЮЩИМ ИМЕНЕМ».
– Ну, вот и все, – сказал Зенос, вставая, – скоро увидимся, друг.
Они с Кархом поднялись со своих мест, как и другие люди в баре. Девушки быстро убрали стаканы, после чего тоже проследовали в соседнее помещение с кроватями.
Карх некоторое время лавировал между койками и терминальными колоннами, которые подмигивали ему разноцветными лампочками и пересветом дисплеев. Тут он услышал короткий мелодичный звук, сообщавший о том, что его терминал перехода близко, огляделся и увидел, как над одной из кроватей в воздухе вращаются зеленые буквы его имени. Он прошел к кровати и сел на нее. Через какое-то время рядом с ним оказался техник, который, поздоровавшись, попросил Карха лечь и начал подключать его к системе с помощью переплетений проводки.
Когда все штекеры, зажимы, липучки, присоски и разъемы нашли свои порты и гнезда, техник водрузил на голову Карха трубчатый мягкий шлем. Карх боковым зрением уловил, что по пустым до этого трубкам начала циркулировать какая-то светящаяся жидкость. Веки смотрителя тяжелели, и последним, что он услышал в своей наполняющейся туманом голове, было гудение колонны в изголовье кровати.
Глава 19
Эрик собирал свою дорожную сумку. В гостиной, объединенной с кухней, залитой сейчас ярким светом, по полу были разбросаны разные вещи. Эрик уже давно не выезжал не то что в поля, а даже просто в командировку. Соответственно, он немного растерял навык сборов. По этой причине Эрик решил просто подготовить все, что приходило на ум, а уж потом по мере складывания в сумку вещей решить, что будет ему нужно, а что нет. Тем более командировка могла затянуться на неопределенный срок. В конце концов, при бурении редко бывает, когда все идет идеально, согласно планам. Поэтому прибытие на объект специалиста не всегда происходит непосредственно к началу тех работ, на которые он был вызван.
Во всем этом предприятии Эрика радовало то, что от Иркутска до Камчатки хотя бы не придется лететь с Эмилем. Его иногородний коллега уже должен был быть там, следить за подготовкой скважины к эксперименту. Все-таки хоть топор войны между ними давным-давно покоился глубоко под землей, но осадочек, как говорится, всегда оставался. Ведь, несмотря на учения толп всевозможных экспертов отношений и других гуру психологии о том, что прошлое стоит оставлять в прошлом, на практике мало у кого так получается.
Вот и Эрик, как ни пытался работать с собой в этом вопросе, как ни анализировал и ни рефлексировал на эту тему, тот самый пресловутый осадочек в душе оставался и никуда не спешил уходить.
Сейчас Эрик уже почти не верил в ту загадочную другую реальность, где он стал убийцей. Но, несмотря на это, временами мысленно задавал себе один и тот же вопрос. Вот и сейчас, когда судьба снова готова была столкнуть его с Эмилем, он спросил себя еще раз. А что если где-то Эмиля уже вообще не существовало?
Это допущение, как ни странно, одухотворяло и вселяло уверенность в Эрика. Ведь если он смог справиться с ним в одном месте, должен справиться и в другом, ведь так? Ну, по логике вещей. Конечно, если вспоминать, что для Эрика за этим последовало, какие переживания и ментальный диссонанс это вызвало в нем, то к подобному радикальному разрешению конфликта больше не хотелось бы прибегать ни в одной реальности. Естественно, если все они вообще существуют. Что это все не игры разумов физиков, математиков, а главное, конечно, фантастов.
Однако то допущение, что подобная модель мира реальна, что все это не просто трюки твоего мозга, Эрик до конца не отбрасывал. Пусть даже от когда-то разросшейся в нем уверенности в этом факте не осталось и следа. А все его «паранормальные» способности, похоже, так и остались лишь в мире снов, хотя теперь не проявляли себя даже и там.
Вообще со снами у Эрика стало туго. Произошло это после того самого со странным колоритным незнакомцем в модном плаще, свалившемся из ниоткуда. Точнее говоря, снов он после того раза почему-то вовсе не видел. Ну, или не помнил, что для него было одно и то же. После того как Эрик разуверился в своей избранности, его жизнь снова стала куда скучней. Рутина вновь поглотила мир, окрасив тот серыми красками одинаковых дней. И если бы не врожденный оптимизм, так и не искорененный нашим холодным и циничным временем, то жить товарищу Линдгаарду было бы совсем грустно. Благодаря этому оптимизму, а еще тому, что сны теперь ни от чего не отвлекали, Эрик за неимением альтернатив с головой ушел в работу. Удалось наконец-то посмотреть на жизнь под тем углом, с которого лучше всего была видна работа и грядущий большой проект. А еще помогла начинающаяся весна и увеличивающееся количество солнечных дней. Когда твой кабинет, даже несмотря на закрытые шторы, залит теплым светом, а на улице поют прилетевшие птицы, очень сложно предаваться негативу.
Сборы продолжались. Фоном в белой квартирке бубнил какой-то блогер с «Ютьюба». За приоткрытым на проветривание окном можно было слышать переливы птичьих голосов, и сумка медленно, но неотвратимо наполнялась нужными вещами.
И вот наконец-то молния верхнего главного отделения закрылась с характерным резким звуком. Эрик, весь вспотевший от напряжения внимания и памяти, выдохнул, взял кружку, поставил ее под сопла кофемашины и нажал кнопку. Жужжание встроенной кофемолки заглушило птичьи голоса, и вскоре бодрящий крепкий аромат разлился по комнате.
Эрик посмотрел на часы. До его рейса оставались еще почти целые сутки, а такой сказочно прекрасный весенний день за окном просто обязывал хоть ненадолго, но выйти на улицу.
Вопрос состоял лишь в том, где отобедать. Лучше всего для этого подходил центр города, и можно было прогуляться до одного из кафе. Но, с другой стороны, на барной стойке в кухне покоились коробки с недоеденной пиццей, которая, надо сказать, вчера вечером самым приятным образом удивила Эрика. Линдгаард, будучи человеком, безусловно, обеспеченным, но в то же время практичным и рациональным, рассудил, что пропадать этим замечательным кускам пиццы ну никак не пристало. Поэтому он встал, положил кусочки на тарелку и поставил в микроволновку. Когда после звонкого сигнала он открыл белую дверцу, оттуда вышел ароматный парок. Эрик осторожно извлек тарелку из печи и приступил к трапезе. Дымящуюся обжигающую пиццу он запивал черным кофе. Как ни странно, горячо ему не было.
Отобедав и чувствуя, что прямо сейчас встать и пойти нет ни малейшей возможности, он решил, что стоит дать бедному, изнуренному обедом организму по крайней мере 30 минут отдыха. Удобно развалившись на диване, Эрик принялся скроллить предложенные «Ютьюбом» видео.
Просматривая ролик о том, как серьезные джипы боролись с подтаявшим зимником где-то в Якутии, он ощутил, что напор пиццерийных войск ослабил натиск на его желудок. Осознав, что если этим славным весенним днем он все-таки хочет прогуляться, то бежать из диванного плена нужно прямо сейчас, немыслимым напряжением воли Эрик оторвал себя от коварной мебели и пошел одеваться.
Выйдя во двор, он пошел своим любимым и привычным маршрутом по направлению к улице Ленина.
Не прошло и пяти минут, как погода начала резко меняться. Непонятно откуда налетел чуть ли не шквальный ветер. Порывы были до того сильные, что в воздух с тротуаров стали взлетать обрывки газет и всякий другой мусор. Вдобавок ко всему в одночасье стало ощутимо холоднее. Ураганный ветер был, по всей видимости, северный, ведь иначе почему его порывы пронизывали Эрика чуть ли не до самой души?
«Вышел, называется, погулять!» – с досадой подумал Эрик. Но, как уважающий себя волевой и целеустремленный человек, маршрута своего не изменил, хотя мысли такие, признаться, возникали.
Эрик упрямо шел вперед, склонившись, чтобы сопротивляться нешуточным порывам ветра. Он наблюдал, как ураган разметывал прекрасный солнечный день в клочки. Дело было в том, что ветер пришел не один. Он захватил с собой за компанию вереницы, да что там, целые полчища темно-серых тяжелых туч. Последние сейчас прямо на глазах затягивали небо. Вскоре для яркого, господствующего до этого солнца остался лишь небольшой просвет в сплошном клубящемся сером хаосе.
«Однако насколько же переменчива сибирская погода», – подумал Эрик, завороженно глядя на разыгрывающуюся смену влияния у него над головой.
Небо тем временем за какие-нибудь две минуты полностью затянула серая хмарь. Тучи бугрились и клокотали. Сперва на горизонте, а после и повсеместно по темно-серым подбрюшьям начали прокатываться белые всполохи зарождающейся грозы. Эрик шел прямо навстречу грозовому фронту. Прямо на его глазах серые тучи стали черными. Сильнейшие порывы ветра дули ему в лицо. Вся улица одним мигом опустела, и теперь по ней туда-сюда летал всякий хлам и мусор. Подхваченная ветром газетная страница с шелестом, стремительно пролетев, приклеилась к лицу Эрика. Он сорвал ее быстрым движением руки и рассмеялся.
Тем временем к белым всполохам в небе добавились еще и электрические разряды, которые яркими изломанными зигзагами протягивались от одной тучи к другой. Они напоминали обрезанные и растрепанные, переплетенные металлические нити стального троса, только состоящие целиком из желто-белого света.
Эрик стоял посреди завораживающего стихийного фейерверка, раскинув в стороны руки, и хохотал, ощущая себя как никогда радостным и живым. В небе же теперь стало гораздо светлей от вспышек молний, все чаще и чаще озаряющих его яркими росчерками.
И вот одной из них, видимо, стало тесно и скучно в вышине, и она шипящим огненным столбом ударила в дорожный электрический столб совсем недалеко от Эрика. Посыпались искры и опали переливающимся конфетти на асфальт дороги. Провода оборвало, и они добавили огня, заискрив при ударе о мостовую. И тут же напротив еще одна такая же желтая молния ударила оземь, яркой вспышкой ослепив Эрика, так что он заслонил лицо рукой.
Когда он убрал руку, казалось, что звуки грозы чуть утихли и ветер вроде бы умерил свой напор. Эрик поднял голову вверх и увидел клочок синего неба в глазе бури, проплывавшем сейчас прямо над ним. Он смотрел на небо и видел, как вокруг этого глаза водоворотом бушует черно-желтый электрический океан. По небу прокатился долгий и страшный своими децибелами громовой раскат. В ответ ему загудели сигнализации припаркованных вдоль дороги машин.
Эрик опустил руки и с удовольствием вдохнул свежайший, напитанный озоном грозовой воздух. Он закрыл глаза и просто дышал, с каждым вдохом наполняясь свежестью и радостью, а еще каким-то первобытным почитанием и преклонением перед природной мощью.
Ветер тем временем снова усиливался, глаз бури быстро уходил дальше. И вот вскоре опять стало темнеть, а желтые электрические нити быстро вернули себе полное господство в небе. В этот миг прямо напротив Эрика посреди проезжей части чуть ли не в разделительную двойную сплошную линию три раза ударил ярко-желтый кривой электрический столб. Гром и шипение от него, казалось, вытеснили все вокруг, полностью захватили сознание и выжгли ярким огнем все посторонние мысли. Зрение на время покинуло Эрика. Перед его глазами плыла белая пелена, а в ушах звенело тонким комариным писком. Когда пелена рассеялась, он увидел, что в том месте, куда ударила молния, выше домов поднимается столб густого серого дыма, от которого концентрически по дороге стелются такого же цвета дымные кольца.
Дымный столб был от Эрика шагах в тридцати, и Линдгаард после недолгого колебания медленно пошел к нему. Пока он не спеша, осторожно, успокаивая себя тем, что снаряд не падает два раза в одну воронку, сокращал дистанцию, дым перед ним стал рассеиваться. Эрику показалось, что прямо там, в эпицентре недавней электрической атаки, стоит какая-то фигура. Он тряхнул головой, протер глаза и ускорил шаг. Дым продолжал редеть, и Эрик обнаружил, что не ошибся.
Прямо там, в тающих серых клубах, стоял человек. Когда Эрик подошел совсем близко, он понял, что человек этот очень высок – пожалуй, чуть ли не на полторы головы выше самого Эрика.
Рассматривая фигуру, оказавшуюся перед ним, Эрик не заметил, как вокруг начало светлеть. Грозовой фронт внезапно закончился, оборвался и теперь стремительно улетал прочь. Черные тучи рассасывались прямо на глазах, разрываемые ветром. Но Эрик всего этого не видел, он был сильно увлечен изучением незнакомца, буквально свалившегося с неба.
Незнакомец этот был одет в сапоги черного цвета, доходящие до половины голени, сверху отороченные мехом. В них были заправлены темные свободные брюки. Сверху брюк от тяжелого ремня с красивой резной пряжкой яркого металла, похожего на какое-то очень светлое золото, вниз уходили двубортные фалды из плотной ткани в темно-зелено-серую клетку. В качестве верхней одежды на гиганте было нечто среднее между полушубком и пальто – черное и длинное. Борта его были также украшены красивым лоснящимся мехом, скорей просто декоративным, поскольку пальто не выглядело очень уж толстым и теплым. В расстегнутом вороте виднелся темный джемпер. Две его верхние пуговицы были расстегнуты, благодаря чему на шее можно было рассмотреть украшение в виде ворона, выполненное из того же самого металла, что и пряжка ремня. Птица была сделана мастерски, в мельчайших деталях. На месте глаз у нее были два сияющих синих камня.
На голове же у незнакомца была копна светлых волос, отливающих огненной рыжиной в солнечном свете, который вновь разливался по небу. На лоб спадала челка, под которой горели синим огнем в тон камням на украшении-птице большие проницательные глаза. Эрик взглянул в них, но долго смотреть не смог, ведь за их льдистым сиянием ощущалось что-то нездешнее, древнее и видевшее такое, что не под силу даже представить простому человеку. Нижнюю часть лица рыжеволосого гиганта обрамляла густая, но недлинная борода. Борода эта была даже не рыжей, а, можно сказать, красной.
– Ну, подходи уже полностью, раз начал, – низким раскатистым басом сказал незнакомец, а потом от души улыбнулся, обнажив блестящие белые зубы. В уголках глаз его кожа собралась в морщинки, указывая на добрый нрав и на то, что улыбался этот человек часто и искренне.
«Человек ли? – подумал Эрик. – Вряд ли…»
Он подошел с задранной головой, ведь его визави был действительно намного выше и к тому же изрядно шире в плечах.
– Я Тур, здравия тебе! – с этими словами рыжий гигант протянул Эрику руку – огромную лапу с толстенными пальцами, унизанную кольцами.
Линдгаард просто молча протянул руку в ответ, внутренне опасаясь, как бы гигант не сплющил ее своей огромной лапищей. Он не знал, что сказать. Мысли отказывались поверить в приносимых с неба молнией людей.
Рукопожатие, конечно, было крепким, но нисколько не экстремальным и болезненным, как боялся Эрик, а даже, напротив, каким-то теплым и, можно сказать, деликатным. Оно, это рукопожатие, каким-то непостижимым образом успокоило Эрика и дало уверенность в том, что никакого зла или враждебности от незнакомца ждать не нужно. Поэтому Эрик позволил себе пристальней вглядеться в его лицо и заглянуть в глаза. Синие глаза в ответ смотрели спокойно, мудро и по-дружески.
– Меня зовут Эрик.
– Я знаю, – с улыбкой перебил его незнакомец.
– Э… Отлично! Кстати, вы тоже почему-то кажетесь мне каким-то знакомым. Даже не знаю, – продолжал Линдгаард с легким замешательством и отвел взгляд, – возможно, все дело в типаже. …Да и имя какое-то знакомое.
Синие глаза прищурились и заиграли лукавыми искорками.
– Я уверен, ты слышал обо мне. Вообще много кто должен был слышать на Земле. Сейчас, конечно, этому мало придают значения, но когда-то давно я был здесь весьма популярной личностью, – при этих словах в голосе рыжего гиганта можно было уловить тщательно замаскированные, но все же ощутимые нотки тщеславия пополам с легкой досадой.
Он продолжил:
– Ваша планета думает, что встала на собственные рельсы. И отчасти это во многом так и есть, вот только никто не знает, куда эти рельсы ведут. К сожалению, может оказаться, что выбранная вами колея обрывается, а там, за обрывом, пропасть и крушение.
– Так, – сказал Эрик, – вот сейчас было довольно туманно…
– Туманно, хах! Впрочем, как и вокруг!
Эрик, переставший что-либо понимать, сначала хотел спросить, что на этот раз имеет в виду Тур, но вместо этого оглянулся. И действительно, вокруг было весьма туманно. Точнее, кроме тумана в мире в принципе мало что осталось. Они по-прежнему стояли на асфальтовой дороге, под ногами можно было различить неяркую разделительную двойную сплошную полосу. Все остальное, включая дома, машины и людей (хотя последние уже давно пропали из виду), если и оставалось, то полностью было скрыто густой туманной мглой.
– Я что, сплю? – спросил Эрик.
– Можно сказать, что да, – с тем же лукавым прищуром, словно веселясь чему-то, понятному одному ему, ответил Тур, – а может, и нет. Тут, знаешь, однозначно никогда не скажешь. Что вообще такое сон, кстати, по-твоему?
Тут Эрик невесело, истерически усмехнулся и ответил:
– Знаешь, спроси ты меня об этом еще хотя бы несколько месяцев назад, я бы пустился в пространные философские рассуждения, а теперь же, – Эрик помолчал, – я просто не знаю.
– Понимаю тебя. А виной тому, как и повсеместно в жизни, пережитый опыт?
– Именно так. И подозреваю, твое появление с этим связано самым тесным образом.
– Тоже верно, – ответил великан и вздохнул.
– Или, может, я просто лежу сейчас на своем диванчике и веду диалоги со своим подсознанием, которое почему-то решило мне показать скандинавского бога, чуть изменившего стиль в соответствии со временем.
– Может, и так, кто знает, – спокойно ответил Тур, – однако, подозреваю, твое подсознание никак не может знать того, что я могу тебе рассказать, а возможно, и показать.
Сразу после этих слов Тур сделал легкий жест в сторону. Одно из колец быстро сыграло светом, туман в направлении движения руки рассеялся, и Эрик увидел очертания своего любимого кафе. Рядом с ним, возникая из мглы и затем снова растворяясь в ней, проходили как бы сотканные из этого же тумана людские фигуры.
– Мне на самом деле нужно сказать тебе пару важных вещей, – обратился к Эрику Тур, – поэтому можем либо прогуляться дальше, либо зайти сюда перекусить. Я бы не отказался отведать местной еды. Тем более черт знает сколько лет я вот так, как сейчас, не гулял по Земле.
– То есть мы не во сне?
– Говорю же, – Тур повысил тон, будто сердясь на твердолобость собеседника, – и да, и нет. Опять же не знаю, насколько наши с тобой определения сна как явления близки. Понимаешь?
– Стараюсь, – ответил Эрик немного холодно. Он не привык, когда его ставили на место, тем более настолько неделикатно.
– Тогда давай уже скорей зайдем, что-нибудь перекусим, – нетерпеливо сказал Тур, – путешествие через миллионы световых лет одним смещением отнимает много сил, знаешь ли.
– Как скажешь, не имею ничего против, сам бы перекусил, – согласился Эрик и даже поднял вверх руки с раскрытыми ладонями.
– Чудно! – воскликнул Тур. – Тогда вперед!
Он сделал рукой еще несколько пассов, как-то хитро перебрал в воздухе пальцами. Его кольца в ответ сыграли целую световую симфонию. Подул ветер, кафе резко набрало краски, а туман развеялся как сигаретный дым. И вот они уже стояли на настоящей улице в окружении людей, снующих туда-сюда и косящихся на огромного, эпатажно одетого рыжего мужчину. Кто-то, возможно, спутал его с небезызвестным Джигурдой, несмотря даже на то, что сходство было самое отдаленное.
Тур же удовлетворенно улыбался. Эрик подумал, что ему все так же приятно внимание людей, чем бы оно ни было вызвано. Пока все то, что он знал из мифов об этом персонаже, странным образом во многом соответствовало действительности.
Они зашли в кафе. Тур слегка пригнулся, чтобы головой не задеть какие-то интерьерные, свисающие с дверного косяка побрякушки.
– Вон, пойдем за мой любимый столик, – пригласил Эрик.
Они прошли, сели, позвали официантку. Заказ Тура на один блокнотный листок не влез, и бедная девушка-официантка даже устала записывать все желаемое в маленький блокнот таким же маленьким и неудобным карандашиком.
Через примерно час, когда Тур разделался с половиной своего заказа, он удовлетворенно крякнул и сказал:
– Ну, вот теперь можно и нормально поговорить! Кормят, конечно, у вас неплохо, но вот раньше продукты были лучше… Натуральней, что ли…
– Я совсем запутался, – сказал Эрик, – и ничего уже не понимаю. Скажи мне для начала одно, пожалуйста: это все вокруг реально или нет?
– Опять же, – с набитым ртом отвечал ему Тур, – что ты понимаешь под реальностью? Нам, как и в любом цивилизованном разговоре, сначала нужно определиться с терминами.
– Ну что за!.. – сердясь, всплеснул руками Эрик. – Вот я принадлежу определенному миру, я в нем родился, мне в нем предстоит умереть, меня в нем даже похоронят, охота верить. Каждый раз утром я просыпаюсь в нем, именно в нем, и иду заниматься своими делами. Потом засыпаю, вижу сны или не вижу. И эти сны считаются, в том числе и мной, НЕРЕАЛЬНЫМИ! Потом снова просыпаюсь – и я в реальном мире! Здесь нужно работать, чтобы чего-то достичь. Жизнь непростая, она строит тебе барьеры, что нужно преодолевать, проблемы, которые нужно решать, да и вообще постоянно подкидывает разную пищу для размышлений! Суровая реальность, понимаешь? И это мне еще повезло! У меня все хорошо. Ну, вижу сны, пожалуй, иногда немного ярче, чем другие люди. А может, и нет! Это я сам так думаю. Иногда, последнее время, точнее, изрядно стал загоняться и путать из-за этих снов, представь!
– Загоняться и путать? Куда загоняться и что с чем путать? – озадаченно спросил Тур.
– Да это просто оборот речи такой! Не обращай внимания. Просто сейчас у нас так говорят. Значит, что плохо стал себя чувствовать по причине чего-либо.
– Понятно. Можешь продолжать. Добавить в лексикон данного языка, – ни к кому не обращаясь, будто бы в воздух негромко сказал Тур.
– Прости, что? Это ты сейчас с кем?
– А у тебя не возникало вопросов, откуда я знаю ваш язык и могу довольно сносно на нем изъясняться?
– Да как-то, знаешь ли, нет. Чему тут удивляться, если это всего лишь очередной глупый сон? – и Эрик развел руками.
– Сон, как я понимаю, он, по вашему мнению, не реален?
– Да, конечно, не реален. На то он и сон. Поэтому так и называется. Был бы реален – назывался бы «реальность». Ну, или «явь».
– Угу, – после недолгого размышления протянул Тур. – То есть во сне должно быть все наоборот, в отличие от реальности: легко, просто, без напряжения, без, как ты сказал? Того, чтобы «загоняться»? Правильно?
– Да, в общем-то. Ну, если это осознанный сон. Когда ты не понимаешь, что спишь, то дела во сне могут обстоять часто очень странно, а порой и просто до чертиков пугающе.
– Хах, я придумал эксперимент, смотри! Ты считаешь, что это сон, так? А раз ты сам мне это только что сказал, то ты осознал, что спишь?
– Ну да, – пытался следить за мыслью рыжего Эрик, – и что?
– Как же! Если во сне все так просто, то почему бы тебе прямо сейчас взять и не заставить на этом столе появиться какому-нибудь новому блюду?!
Эрик задумался тому, насколько простой и гениальной была эта идея. И почти сразу же вслед за этим понял, что не может. Тогда получалось, что он не спит? Ну а как тогда, позвольте спросить, объяснить все эти пляски молний, шторм, налетевший на город в один миг и непонятно куда махом убравший всех людей с улиц? Само это появление Тура после удара молний, точь-в-точь как в скандинавских мифах? Это что, все происходило в реальности, позвольте узнать?! Какая-то странная тогда получается реальность. Для каждого своя… Прямо-таки персональная реальность!
– Для каждого своя… – вслух повторил фразу из последнего размышления Эрик.
– Что-что ты сказал? «Для каждого своя»? Вот это уже что-то близкое к реальному положению вещей! – воскликнул гигант. – Давай тогда с тобой от этого и отталкиваться, – продолжал он, – а именно реальность для каждого своя. Твоя сегодня была именно такой: эффектной, с молниями и прочими интересными погодными явлениями!
«Обалдеть! Словно мысли мои прочитал, – подумал Эрик. – И почему так?»
– А так все происходит именно потому, – продолжал Тур, – что наш мир очень многомерен. Настолько, что ты и представить себе не можешь. Да что там! Я сам-то, несмотря на долгое изучение всего этого, далеко не все понимаю. Лучше, конечно, про это было бы поговорить с отцом… Ну да ему сейчас и без того есть чем заняться.
Тут улыбка куда-то разом слетела из недр рыжей бороды. Выражение синих глаз сменилось с шутливого на серьезное, и Тур продолжал:
– Вообще ситуация складывается непростая. Была бы проще – меня бы здесь не было.
– Не сомневаюсь, но давай, пожалуйста, вернемся назад ко всей этой многомерности. Я пока не оставляю надежд все это понять… Хоть как-то.
– О, несомненно! – Тур быстро вернул себе непринужденный тон и продолжал: – О серьезных вещах лучше всего говорить не особо-то серьезно, поверь мне. Так вот. Мир наш многомерен. Основных измерений 12. Согласно отчетам, которые я читал, ваши ученые уже пришли к данной модели, пусть пока еще лишь теоретически. Так вот, мало того что измерений 12, но они все должны быть оформлены в какую-нибудь систему и работать согласно неким алгоритмам, правильно?
– Правильно, – согласился Эрик.
– А как человеку на собственной шкуре, как вы говорите, ощутить и почувствовать эти измерения и начать изучать алгоритмы их работы?
– Э… не имею ни малейшего понятия, – снова развел руками Эрик.
– Именно! Точно! Не имеешь ни малейшего понятия! Потому что ты и подобные тебе твоего вида существа, люди, просто-напросто не имеют органов чувств, которые бы позволили ощущать им на себе взаимодействия измерений вселенной напрямую. Хотя, с другой стороны, все в этой самой вселенной – это банальная вибрация на разных частотах. Просто одно существо может оперировать одним набором этих вибраций, а другое – другим. Понятно, чем больше, тем лучше. Для работы с разными частотами нужны разные органы чувств, только и всего. Нет органа чувств – работа вселенной на этой частоте остается для тебя невидимой. Эти самые органы чувств не обязательно должны быть врожденными, ты понимаешь. Можно изобрести их технически. У вас уже очень много разных приборов. Но тех, что могли хотя бы подтвердить теорию многомерности, я уж пока не говорю, чтобы работать с ней, у людей еще нет. Но теория работает. Говорю так с уверенностью, потому что у нас такие средства есть. Доказательство тому – вот!
И он сделал хореографический жест рукой, говорящий, мол: «вот он я, перед тобой, во плоти!».
– А еще, – Тур с этими словами, элегантно держа чашечку кофе, продолжал: – Есть такие вещества, думаю, ты меня понимаешь. Почти везде они есть, и у нас тоже. А на Земле так вообще существовали с незапамятных времен. Так вот, они позволяют на короткое время воспринимать мир на других частотах. Они, конечно, не дарят и не открывают в человеке новых органов чувств, но позволяют до предела обострить уже имеющиеся, иными словами…
Тут он достал какую-то прозрачную стеклянную рамку откуда-то из-за пояса, поднял над ней руку. Пластинка в ответ на это зажглась, и на ней появились какие-то символы, видимо, текст. Затем Тур поднес пластинку ко рту и что-то произнес на незнакомом Эрику языке. Язык этот напоминал странную смесь чего-то скандинавского и греческого. Символы на пластинке после этого сменились, экран три раза мигнул зеленым и погас. Тур убрал устройство обратно.
– Эта штука знает только наш язык, – развел руками великан, – а мне для дальнейшего объяснения нужны были некоторые аналогии между нашими языками в компьютерной сфере.
– Не совсем понял, но ладно, давай дальше.
– Короче, эти самые вещества, изменяющие сознание, действуют на твой мозг как обновление драйверов на компьютере. Оборудование – твои чувствительные органы – остались теми же самыми, но мозг научился благодаря обновлениям получать от них новую информацию о ранее игнорируемых им частотных вибрациях.
Он отхлебнул еще кофе и продолжил:
– Похожим образом ваш людской мозг ведет себя и во снах. Он регистрирует и гораздо лучше обрабатывает сигналы других частот, которые практически всегда игнорирует в другое время. Вот на самом деле что такое сон. Способность людского мозга обрабатывать сигналы в расширенном частотном диапазоне. Вот и вся разница между реальным и нереальным. Просто восприятия разных частот одного и того же многомерного мира.
Эрик внимательно смотрел на Тура и с интересом слушал.
– Тогда смотри, – наконец сказал Линдгаард, – я во сне переживал… Как бы это сказать… Мгновения огромного могущества, что ли. Как будто мне подвластны самые глубинные стихийные силы, словно сказочному волшебнику. При этом мир там, вокруг меня, был вроде бы мой, но, с другой стороны, не совсем. И…
Тут он осекся и замолчал, потому как опасался задавать тот самый давно волнующий его вопрос. С которого все, в сущности, и началось.
– Не утруждайся, – прервал его Тур, – я знаю, о чем ты говоришь. И можешь не посвящать меня в свои душевные переживания по этому поводу. Они, кстати, должны отступить, когда я расскажу тебе, как все это работает.
– Но откуда ты знаешь? Вы следите за мной, за людьми? Вообще за планетой?
– Я бы сказал, курируем. В нашем мире для этого есть даже специальное ведомство. Они занимаются тем, что отслеживают таких, как ты.
– Каких это как я? – перебил Эрик.
– Входящих. Мы их так называем – людей с повышенной способностью мозга к обрабатыванию большего спектра частот. Ты уже много раз демонстрировал свои способности, судя по моим наблюдениям, а еще наблюдениям, которые пытается скрыть кое-кто хитрый из тех самых кураторов, о которых я говорил ранее. Но чтобы дальше вести разговор об этом феномене, – продолжал Тур, – нужно нам с тобой немного разобраться, как вообще работает мир. Смотри: ты, наверно, неоднократно слышал о том, что вселенная якобы бесконечна.
– Да. В нашем мире это один из основных общепринятых постулатов, если мы говорим о вселенной как о космическом пространстве.
– И вы недалеки от истины. Вселенная если и не бесконечна, то уж точно зациклена по очень широкому радиусу, представить который возможно с трудом. Также ты должен был слышать о том, что у миров есть копии или что-то в этом духе. Мы же используем термин «варианты».
– Да, это тоже. В нашем мире принято обычно говорить о параллельности вселенных. Якобы существует таких параллельных миров бесконечное множество.