Дана Обава
Мышь в Муравейнике
– И как он выглядит внутри, расскажи мне, – теперь Кейн стоит передо мной и теребит косу, в которую я заплела волосы.
Опустив голову пониже, чтобы он не увидел проблеск радости на моем лице от того, что я знаю ответ на его поганый вопрос, я срывающимся голосом описываю стены с жутковатыми панно, липкий пол и тусклый свет. Наигравшись и запретив нам напоследок ходить по подобным заведениям без его высочайшего разрешения, Кейн нас все-таки отпускает.
Как раз когда мы начинаем спускаться по лестнице, выключается свет. Лекс чертыхаясь достает фонарик и шарит лучом по ступенькам, но книжечки там нет. Он сходит вниз и ищет под лестницей.
– Да куда ж ты делась?! – шепотом восклицает Лекс. Я в недоумении озираюсь вокруг, но кроме пятнышка света на полу, бегающего из стороны в сторону, нас окружает кромешная тьма. Тишина тоже как будто мертвая, что в прочем не означает, что рядом никого нет.
– Ладно пошли отсюда, – сдается Лекс и берет меня под локоть. Мы направляемся к моей прачечной, и он на полпути выключает фонарик. Мы оба, не сговариваясь, замираем. Проходит несколько минут, тело уже начинает ныть от напряжения, и наконец мы слышим едва различимый звук на втором ярусе со стороны спален курсантов. Прекрасно, теперь под подозрением всего лишь двадцать четыре человека!
Всю ночь мучаюсь вопросом, кому понадобилось уводить книжечку. То, что я успела прочитать, мне показалось излишне многословным и маловразумительным, так что вряд ли она сама по себе представляет какую-то ценность. Единственное, что приходит мне в голову – кто-то, например Мин, мог стырить ее чисто из вредности, но какова вероятность, что именно он в тот момент проходил мимо и увидел, как мы прячем книжечку под ступеньку? Хотя может и большая. Он вполне мог знать, что нас ожидает разнос от Кейна, и остаться, чтобы увидеть, чем это все закончится.
Надо проверить. Как только включают свет, я поспешно одеваюсь и закидываю в корзину чистые полотенца. По расписанию у курсантов как раз сейчас утренняя зарядка и бег, так что самое время проверить ящики Мина. Не возьмет же он ее с собой.
Выхожу в помещение склада и сразу вижу, что дверь в зал почему-то закрыта. Это сразу настораживает. Подхожу и провожу своей картой через считыватель, но без толку. Дверь заблокирована снаружи. Снаружи! Меня специально заперли, при этом лишив бедных курсантов возможности вывалить свою грязную одежду мне на пол. Вот это вряд ли. Сажусь на пол рядом с дверью и угрюмо жду, пока кто-нибудь не припрется и не вынет эту чертову карту с другой стороны.
Первым приходит Лекс и демонстрирует мне пустую карту, которую он вытащил из считывателя. Ныкает ее в карман, авось пригодится еще. Я же поскорее хватаюсь за свою корзину – времени мало, курсанты уже давно на пробежке. Младшие офицеры должны быть с ними, но Редженс по какой-то причине подпирает стену, прямо возле лестницы. Вижу его, и ноги сразу становятся ватными.
Ну и как мне сохранить невозмутимость в такой обстановке! Чувствую, как щеки постыдно загораются румянцем, но все же пытаюсь как-то по-быстрому прошмыгнуть мимо него, уставившись взглядом строго в пол. Очень стараюсь не споткнуться о собственные ноги.
Редженс хватает меня за предплечье, когда я уже встаю одной ногой на первую ступеньку.
– Не нужно их разносить, – говорит он, – в душевую отнеси, сами разберут.
– Но они привыкли… – мямлю я.
– Отвыкнут, – цедит Редженс.
Несмотря на все мои страхи, так запросто сдаваться мне тоже не хочется.
– Тогда мне нужно забрать грязные, – я повожу плечом, как бы стряхиваю его руку, но не тут то было. Он усмехается.
– Сами принесут, – он принудительно разворачивает меня и подталкивает в сторону коридора. Приходится подчиниться.
Я стою возле открытой двери на склад все время, пока возвратившиеся курсанты бегают в душ и действительно возвращают мне грязные полотенца вместе со своим потным бельем. Постепенно все утекают на завтрак, и я рассчитываю все-таки как-нибудь просочиться наверх, хотя Мин уже имел возможность забрать книжку из спальни или перепрятать уже получше.
– Нет смысла, – взволнованный Лекс, проходя мимо, увлекает меня за собой к столовой. – Я уже пошуровал там. У Мина ее нет.
– Как успел? – семеню я за ним.
– Пока ты отвлекала Редженса, я забрался с другой стороны.
Я оборачиваюсь на ходу. То есть он подпрыгнул, уцепился за ограждение и подтянулся наверх? Круто, что ж.
После завтрака офицеры объявляют очередной внезапный шмон. Мы с Лексом сразу устраиваемся у стеночки в зале, и когда все расходятся по спальням, украдкой проверяем свой тайник. Таблетки все еще там, но расслабляться не приходится. Редженсу и Кейну на сей раз досталась комната, где находится место Кейт.
– Что если Мин подложил книжку к ней? – волнуюсь я.
– А что, твоя сектантская литература относится к запрещенной? – шепчет Лекс, продолжая смотреть на спины старших офицеров.
– Без понятия. А вдруг?
– Тогда мы сильно лопухнулись, притащив ее сюда.
– Если Мин сговорился с офицерами…
– Вполне мог.
Спустя какое-то время Редженс действительно выходит с моей книжечкой в руках, но сразу никакой реакции не следует. Те офицеры, что закончили со своим заданием, кучкуются в стороне и о чем-то вполголоса треплются между собой. Выглядят спокойно и расслаблено.
– Взял почитать что ли? – предполагает Лекс, замучившись с ожиданием.
Как только обыск заканчивается, большинство офицеров удаляется, а курсанты выходят из своих спален в зал, собираясь на занятия. Редженс подзывает Кейт к себе. В зале шумновато, так что, чтобы слышать, что он ей скажет, мы встаем практически у него за спиной.
– Нулевая, – обращается он к Кейт, очевидно, это ее здешняя кличка, – я тут смотрю, у тебя слишком много свободного времени. – Редженс поднимает злополучную книжечку.
– Это моя! – встреваю я.
– Да пофиг чья, – отрезает Редженс, не поворачиваясь, только Кейн рядом с ним окидывает меня презрительным взглядом. – Раз у тебя есть время читать всякую белиберду, то будет время сделать и что-нибудь полезное. Пошли.
Переглядываясь, мы тащимся за ним все втроем. Кейн замыкает.
Редженс входит в комнату, где стоят терминалы для выхода в сеть, которыми могут пользоваться курсанты. У дальней стены здесь стоит и старая картотека, которой уже вряд ли кто-то пользуется. Вдвоем с Кейном они довольно быстро выворачивают на пол ящики с карточками в одну большую кучу.
– Ты посмотри только какой бардак! – восхищается Кейн, дополнительно перемешивая их. Редженс смотрит на часы.
– Сейчас у тебя только семь минут, – говорит он застывшей в ступоре Кейт, – но в течение дня у тебя будет полно времени, чтобы все тут разобрать и не нарваться на штраф.
Вот упырь! Ну ладно, пока они будут на занятиях, я все разберу.
– А раз у тебя тоже полно лишнего времени, – словно прочитав мои мысли, Редженс снова хватает меня за предплечье и уволакивает наружу. Кейн остается следить, Лекс растеряно смотрит на пиликнувший планшет – ему явно пришло свое задание.
Да ну ладно, сделаю и то, что Редженс скажет, и помогу карточки разобрать и постирать-погладить еще все успею. Подумаешь, один очень загруженный день, напугали! Спокойно позволяю утащить себя через коридор и куда там… в офицерскую опочивальню.
– Разбери здесь все, – с этими словами Редженс запихивает меня в почти пустой шкаф и закрывает дверцу, оставляя меня в темноте.
Собственно кроме меня здесь внутри только пара плечиков с чистыми рубашками, так что я на ощупь со звуком смещаю их в сторону.
– Готово! – говорю громко и стучу по дверце. Никто не откликается, так что я пытаюсь открыть дверцу самостоятельно, но как и в карцере здесь просто не за что ухватиться. Просто упираюсь в ее поверхность и стараюсь сдвинуть в сторону, но черта с два.
5
На свободу меня выпускает другой офицер, которому по счастливому стечению обстоятельств потребовалась чистая рубашка. Всего-то через три часа.
Помочь Кейт у меня так и не выходит. Обнаружив меня возле картотеки, Кейн запирает мою тушку, на сей раз в прачечной. Лексу он обещает вырвать руки, если только он попробует меня спасти. Со всей этой нервотрепкой, Кейт все же успевает все вовремя разобрать, потратив на это свое время на самостоятельные занятия. Из-за этого доклад, который она делает на следующий день, оставляет желать лучшего и она нарывается на штраф. Теперь ее заставляют в одиночку мыть все полы с нашей стороны учебки. Видимо, офицеры полагают, что это каким-то мистическим образом поможет ей лучше подготовить следующее задание. Но в этот раз уже вмешивается Кирилл и ей удается схалтурить. Все это она рассказывает в моей прачечной, пока я вдохновенно вышиваю на вещах Редженса слова “говнюк” и “козел”. Ну саму форму я трогать не решаюсь, а вот носки и майку я украшаю крупными буквами, чтобы точно заметил.
Через два дня я уже успеваю перегореть, однако сделанного не воротишь. Накануне вечером полки, на которых я раскладываю стиранную одежду офицеров, закономерно опустели, и с тех пор пока что никаких комментариев на последовало. По выражению лиц офицеров, которые они нацепили за завтраком, сказать что-либо оказалось невозможно, но я прямо чувствую, что час расплаты не за горами. Вернувшись к себе, я даже задумываюсь, а не закрыться ли мне изнутри, заблокировав дверь картой. Однако поразмыслив за закидыванием очередной порции белья в машины, я решаю встретить неприятности, какие бы они ни были, так сказать, с открытым забралом.
– А мышь-то у нас прямо-таки страшна в гневе! – произносит Редженс, появляясь наконец в прачечной. – Исправь это, – он кидает в меня скомканной майкой, подходя ближе.
Кейн заходит следом, но остается в дверях, с довольной ухмылкой опирается на косяк.
Майку я не ловлю, потому что в этот момент у меня в руках корзина, но поставив ее на пол, беру майку и расправляю в руках. Да, это именно та самая.
– А что не так, буквы слишком маленькие? И где остальное? – интересуюсь я. Носки-то он не принес.
На лице Редженса вдруг начинают играть желваки, взгляд становится острым. Даже страшно становится, так внезапно в нем проявляются эмоции. До этого они все благополучно скрывались за насмешливой полуулыбкой, мне казалось, он просто не может потерять самообладание. И что теперь будет?
– Что вы прицепились к Кейт? – спрашиваю я заодно, все равно уже два вопроса задала.
Редженс, который начинает угрожающе приближаться ко мне, на мгновение останавливается, как будто вспоминая, кто это вообще такая.
– Нулевая? Она слишком ленива, – с издевкой сообщает он. Я отхожу в сторонку, чтобы между нами оказалась большая машина.
– Это неправда.
– Ай-ай-яй, – отлипает от косяка Кейн с другой стороны от меня. – А ведь такая покладистая мышка была! Если так пойдет и дальше, придется отправить ее назад.
– Или ниже, – добавляет Редженс.
– Автобус пришел, – доносится из зала могучий бас Кирилла.
– Пора идти, – Редженс быстро обходит стиральную машину и, грубо схватив меня за руку, тащит на выход. Не знаю, что происходит, но у меня вообще-то стирка.
– У меня три машины работают! – пытаюсь я затормозить у двери.
– Сами отключатся, – отдирает мою руку от косяка Редженс.
– Они не такие глупые, как некоторые мыши, – скалится Кейн. – Которых еще учить и учить!
В автобус набивают кучу народу: половину курсантов и офицеров, часть служащих. Сиденья все сняты, так что все едут плотненько стоя, держась за свисающие с потолка петли. Автопилот отключен, так что за управление сажают одного из младших офицеров, и поскольку, по словам руководителя группы, доехать “хочется, не разбившись всмятку”, это дело доверяют Кириллу, а не остальным “мартышкам”. Лекс протискивается ко мне, когда Редженс наконец отпускает мою руку. У меня теперь явно будут синяки, и там, где он меня держал, и там, где Кейн щипал меня всю дорогу.
– Тебе сказали, куда мы едем? – спрашивает Лекс, как-то незаметно оттеснив меня в сторону от этих двоих.
– Нет, мы только ругались, потому что Редженсу не понравилась моя вышивка.
– Ну вот, а ты так старалась!
– А на носках он, похоже, не заметил, – шепчу я. Лекс давится смехом, и мы оба оборачиваемся на этих двоих, но Редженс стоит к нам спиной, а Кейн говорит с одним из старших офицеров. Кажется, он показывает нам кулак, но это не точно.
– Они пригрозили вернуть меня на нулевой, – жалуюсь я тихонько.
– Ну, это вряд ли. То, во что вцепился Кейн, он уже не отпустит, – неожиданно серьезно говорит Лекс. – Так говорят, по крайней мере.
– Мне стоит этому радоваться?
– Поглядим.
По автобусу из рук в руки движется банка с солнцезащитным кремом. Мы явно движемся к периферии Муравейника. Там Кирилл уверенно заводит автобус в тоннель, и нас выгружают на длинном перроне. Затем всех делят на группы, каждой достается по паре младших офицеров, старшие уходят отдельно.
В нашей группе конечно же Кейн с Редженсом и среди других курсантов Кейт. К явному неудовольствию Ристики она не с нами.
Наша группа проходит через отведенную нам дверь, и я просто забываю обо всей этой возне. Такого я никогда еще не видела! Мы находимся не просто на периферии Муравейника, а на террасе на его внешней стороне. Она щедро освещена настоящим утренним солнцем. За ограждением простирается настоящий мир, реальные леса и поля уходят вдаль до настоящего горизонта. С одной стороны широчайшая равнина обрамляется непостижимо огромными горами с белыми снежными шапочками. С другой виднеются похожие на стволы огромных деревьев, серые массивы других муравейников, в направлении которых сквозь зеленые пространства тянутся просеки для железных дорог.
В школе нам все это показывали на уроках в виде очень хороших голографических изображений, но в живую все воспринимается совсем иначе. Нас облучали специальными лампами, но настоящий солнечный свет не входит с ними ни в какое сравнение! На нулевом у нас вообще-то была возможность даже выходить наружу, но никто из нас этого не делал, потому что никто даже не догадывался, как это охренительно великолепно! Какой восторг вызывает настоящий простор! Другие школьники, я знаю, ходили в так называемый «парк».
На какое-то время все смолкают и, щурясь на солнце, проходят вперед к ограждению.
– Нулевая! Напомни курсантам правила нахождения на террасах, – громко приказывает Редженс, резко спустив нас с небес на землю. Кейт, которая наверняка так же находится под впечатлением, на секунду теряется, и Кейн с гадкой ухмылочкой недвусмысленно кладет руку на рукоятку хлыста.
Собравшись, Кейт начинает декламировать правила, все курсанты смотрят на нее, отвлекшись от умопомрачительного пейзажа впереди. Проговорив семь или восемь “нельзя”, подруга замолкает с растерянным выражением на лице, видимо, что-то она все-таки забыла. Лекс сплевывает жвачку в водосток, за что получает от Кейна подзатыльник.
– Запрещено выкидывать мусор в водостоки и с края террасы, – тут же вспоминает Кейт последнее правило.
Поняв, что произошло, Кейн дополнительно пинает Лекса по ноге, так что тот падает и с размаху врезается головой в ограждение.
– Сели все! – командует Редженс и курсанты поспешно кучно рассаживаются по скамейкам, в два ряда расположенным вдоль края террасы. Мы с Лексом отползаем в сторонку и садимся на пустую. Те, кто из обслуги, в основном усаживаются с другой стороны.
Проследив за рассадкой, Кейн и Редженс садятся позади нас. Дальше ничего не происходят, все тихо и спокойно наслаждаются солнышком и синтезируют витамин D. От скуки не иначе офицеры начинают пинать нашу скамейку. Мы как будто снова в школе, причем в младшей.
Лекс к этому времени растерял уже большую часть своего гонора и начинает зеленеть. Ладонью он прикрывает ушибленный висок. Так понимаю, ударился он сильно, и эта тряска ему не помогает. Жестом предлагаю ему пересесть, но Редженс рявкает на нас сзади.
– Да прекратите уже! – не выдерживаю я.
Кейн поднимается, чтобы принять свои неадекватные меры, но видит, наконец, что Лексу фигово, и сменяет гнев на милость. Ругаясь, он обходит скамейку.
– Что ж вы, с нулевого, все такие неуклюжие! – ворчит он. – Мышь утюг себе на ногу роняет, щенок башкой бьется.
– Это ты его толкнул! – напоминаю я сердито. – То есть вы.
– Мышам слова не давали! – рявкает Кейн. – Вставай, щенок, пошли. – Он рывком поднимает Лекса с места и, так и быть, ловит, когда тот пытается свалиться на пол.
– У вас тоже была кличка, когда вы учились? – интересуюсь я, параллельно удивляясь, почему вопросы из меня так и вылетают. Очевидно минуя какие-то важные структуры мозга. Может быть, они атрофировались из-за той таблетки, которую я случайно проглотила в подземном клубе?
– Была, – неожиданно мягко отвечает Кейн.
– Отгадаете какая, дадим послабление вашей подружке, – предлагает Редженс.
– Ублюдок? Извращенец? – предлагает варианты Лекс.
– Нет, – лыбится Кейн, – но раз уж ты сегодня стукнутый, дам еще один шанс. Подумайте как следует, – он тащит Лекса на выход, но по пути оборачивается ко мне: – А вопросы эти я тебе еще припомню.
6
Прямо с утра замечаю, что действие волшебной таблетки все-таки закончилось, и ощущение пофигизма и бесшабашности окончательно выветрилось. Соответственно весь день тщетно собираюсь с духом у кого-нибудь что-нибудь спросить о Лексе, но так и не решаюсь. Можно было бы поинтересоваться у его соседа по комнате, стоящего на раздаче в столовой, или у второго посыльного, который с хмурым видом показывается то тут то там, или в конце концов у Ристики, которая обычно в курсе всех местных сплетен. В итоге весь вечер просиживаю на столе возле входа на склад в ожидании Кейна, чтобы тоже у него ничего не спросить. Хотя вообще-то и нельзя у него ничего спрашивать – таковы правила, но совсем недавно такие неправильные вопросы выскакивали из меня без проблем. Мне очень этого не хватает.
То и дело кто-нибудь заходит, забирая свое постиранное белье или сгребая сразу несколько стопок для себя и для товарищей. Кейн же появляется почти перед самым отбоем. Я смотрю, как он лениво подходит к стеллажу, и грустно вздыхаю.
Взяв свою стопку, он подходит ко мне, сваливает ее на стол, опирается на него, поставив руки с двух сторон от моих коленей.
– Ладно, спрашивай, – снисходительно разрешает он. Я сразу начинаю относиться к нему гораздо лучше, но секунды на полторы, потом он добавляет: – Но за это будешь сама таскать мое исподнее.
Не так уж это и страшно.
– Что с Лексом? – выпаливаю я.
– Сдал его на ремонт. Обещали вернуть через два дня, – довольный Кейн кладет стопку своих вещей мне на колени. – Тащи!
И я тащусь за ним, хотя уж в этот раз он мог бы и самостоятельно оттащить такую тяжелейшую ношу. Когда мы входим в их спальню, до отбоя остается не больше минуты, внутри еще трое офицеров, и часть их них уже успели разоблачиться ко сну. Неловко, но Кейн сияет от самодовольства. Он показывает, в какую тумбочку сложить его вещи, что я и проделываю, изнывая под недовольными взглядами остальных.
– С чего это тебе одному такой сервис? – интересуется кто-то.
– Надо уметь торговаться, – хмыкает Кейн, а я красная как помидор вылетаю наружу и сбегаю по ступенькам, где меня и застает отключение света. Последние ступеньки я перелетаю и падаю на холодный пол, ушибив всю свою левую часть.
Лекса я вижу уже в наш общий выходной. Он отцепляет от себя Ристику, которая буквально висит на его плече, как разноцветная экзотическая птица, и подходит ко мне.
– Я записал нас на встречу к Мэй, – говорит он, – договорился, нас пустят прямо к ней, а не как вас в прошлый раз прокатили.
– Прекрасно!
– До этого у нас полно времени, так что предлагаю прогуляться по книжным. – Он отводит меня в сторонку и заговорщически поясняет: – Помнишь, эти двое предлагали нам отгадать старую кличку Кейна? Нафиг отгадывать, когда можно найти надежный источник.
Даже не представляю, в какой книге такая информация может быть! Но ладно, явно речь не о ней.
– Я подумал, у кого можно спросить? Очевидно, те, с кем он учился, в курсе. Но тут нужно действовать аккуратно. Найти кого-то, с кем у него отношения сложились не очень.
– И кто же это?
– Джуси! – Он говорит так, словно я должна знать, кто это. Я только пожимаю плечами. – Единственная из младших офицеров женского пола.
– А-а, – видела ее, но ничего про нее не знаю.
– Договорился с ней, что она выдаст мне его погоняло, если я…как бы тебе сказать…
– Как есть.
– Если я смогу удовлетворить ее женские желания. Ну ты понимаешь?
– И для этого тебе нужна какая-то книжка? – ни фига не понимаю.
– Конкретно в том способе, какой она хочет, я слабо разбираюсь, – нехотя признается Лекс. – Но Крис сказал, что для этого есть подробная инструкция. Сейчас у него самого ее нет, но можно поискать.
– Крис?! Он разве не дружит с Мином?!
– Контачит постольку поскольку, – кривится Лекс. – Но не будет же он, чтоб мне насолить, сам какую-то книжку писать. Это не так просто, я думаю.
– Но посоветовать какую-нибудь ерунду может.
– Ну не будут же в книжках лажу писать? – наивно удивляется друг.
Мы довольно споро передвигаемся по книжным магазинам и библиотекам снизу вверх и это не так противно и скучно как вялое ползание по магазинам одежды. Кроме книжки для Лекса мы заодно ищем и ту сектантскую книжечку про дерево, вдруг есть где-нибудь, раз в число запрещенных она не входит. На каждом уровне нам везде помогают консультанты, а с тридцать шестого уровня появляются и каталоги, в которых все можно быстро посмотреть. Однако по ходу успеваю проглядывать и другую литературку, цепляясь взглядом за интересные названия. На всю эту красоту никаких денег не хватит, но и в библиотеках тоже немало любопытного. И о чем я раньше думала? Столько возможностей.
На шестидесятом уровне попадаем в самое прекрасное место на свете. Местная библиотека совмещена с большим магазином, и все это великолепие находится в нескольких больших залах, стеллажи с книгами в которых стоят на обоих ярусах. Посередине каждого зала находятся столы для чтения. Между рядами стеллажей разбросаны удобные кресла. Есть также просторный изолированный зал для лекций и презентаций и комната, где собирается литературный клуб. Внутри тихо, спокойно и радует хорошее приятное для глаз освещение.
Лекс сразу идет к ближайшему консультанту, а я начинаю читать указатели, но взгляд тут же натыкается на девушку в инвалидном кресле, которая ничего не читает и не ищет. У нее безучастный расфокусированный взгляд, а сама она выглядит отчужденной и болезненной. Пытаюсь спрятаться за стеллаж, чтобы честно не глазеть на нее, но почему-то не могу выбросить ее из головы.
Вскоре Лекс возвращается ко мне, уже с той самой книжкой в руке и довольно улыбается.
– Ну, все, я обставлю Кейна, чего бы мне это не стоило! – он воинственно потрясает книжкой и вдруг замирает. Делает шаг за стеллаж, за которым уже прячусь я. – Это же та самая девушка, да? Подружка Стоува, которого мы все так неплодотворно ищем?
Ну, может быть, может быть.
– Пойдем, поболтаем с ней, – предлагает Лекс. Он уверенно выплывает из-за стеллажа и непринужденно начинает разговор с девушкой, хотя даже не помнит ее имени. Она смотрит на нас с неприязнью.
– Вы работаете на стражу? – проницательно интересуется она.
Мы переглядываемся, потом Лекс выдает:
– Нет.
И это почти правда, поскольку она, скорее всего, под работой имела в виду вынюхивание на предмет незаконных спусков под землю.
– Докажите, – требует девушка.
Мы снова растеряно переглядываемся. Главное, чтобы она наши карты посмотреть не попросила. Я поспешно достаю из кармана очень плохую распечатку с фотографией Стоува.
– Это дала нам его сестра, она хочет, чтобы мы помогли найти его, – объясняет Лекс. – Можешь связаться с ней, и она все подтвердит.
– И как же я это сделаю?! – злобно спрашивает девушка. – В школу мы больше не ходим.
– Можешь позвонить ей в магазин, где она стажируется, – Лекс оглядывается вокруг, – у вас же тут есть терминалы.
– Что вы знаете о пропаже Стоува? – проигнорировав его предложение, спрашивает девушка. Она все еще смотрит на нас недоверчиво и сердито.
– Что он хотел заработать денег под землей, – тихо говорит Лекс, удостоверившись, что кроме нас его никто не услышит. – Его сестра дала нам обрывок объявления о боях.
– И вы хотите узнать, как он туда спустился?
– Ну, мы догадываемся как. Сами туда уже не раз спускались, – хмыкает Лекс, понимая, к чему она клонит.
– Да, и как же? – уже не так злобно спрашивает девушка. Лекс объясняет, где находится канат.
– Меня зовут Фелис, – представляется девушка, немного расслабляясь. Похоже, поверила-таки.
– Круто, я Лекс, это Вета. Ты можешь рассказать нам что-нибудь еще, он рассказывал тебе, чем собирался там, внизу, заняться? На боях мы его не нашли.
– Стоув действительно хотел поступить там в какую-то школу боевых искусств, чтобы потом участвовать в боях за премиальные. Его могли бы обучать бесплатно, если бы тренерам показалось, что у него есть талант. Стоув крепкий парень, но таланта доставлять другим боль у него не нашли, – Фелис чуть улыбается краешками губ. – Он связывался со мной, после того как его окончательно отшили.
– У него возникли другие идеи? – спрашивает Лекс и смотрит куда-то выше ее головы.
– Фелис? Все в порядке? – взволновано спрашивает подходящий к ней мужчина в очках и хорошо сшитом сером костюме.
– Да, папа, – отвечает девушка, чуть повернув кресло. – Это друзья Стоува, они его ищут.
– Вы работаете на стражу? – заводит по второму кругу тот.
– Нет, – уже совсем уверенно врет Лекс.
– Тогда давайте поговорим в моем кабинете, – предлагает отец Фелис. Мы все трое следуем за ним в хорошую просторную комнату, где кроме большого деревянного стола одну стену полностью занимает стеллаж с книгами, а другую шкаф с коллекцией минералов. Войдя, Лекс тут же прилипает к коллекции, а я к книгам. У него тут обширное собрание не только по минералогии, но и по разным разделам медицины, вижу пару книг о ядах. Очень интересно.
– Меня зовут Фергюс Флай Долтон, – представляется мужчина. – Я отец Фелис, как вы уже поняли, и довольно близко общался со Стоувом в последний год. Мне очень жаль, что с ним такое произошло. Родственники Стоува подали заявление страже?
– Да, но боятся, что его не будут особо искать, – отвечает Лекс, продолжая рассматривать камни за стеклянными дверцами шкафа.
– Надеюсь, они не уточняли, чем именно он был занят в последнее время?
– Нет, думаете, не стоило? – Лекс, отвлекшись, оборачивается к Фергюсу.
– Боюсь, пропажа молодого человека в это время года их действительно не особенно всколыхнет, но вот нелегальные способы спуска под землю – другое дело. За такую находку дают повышение. – Фергюс опускается в кресло за своим столом и откидывается на спинку. – Повышение будет тем весомей, чем больше удастся привлечь за это людей. Поэтому, если об авантюре Стоува станет известно, накажут всех, кто о ней знал. Включая мою дочь. Ну и вы понимаете, что с ее здоровьем…
– Папа! – прерывает его Фелис. – Речь идет о жизни Стоува! Что, если его уже нет в живых?! – ее глаза быстро наполняются слезами и она резко разворачивается вместе со своим креслом, чтобы никто их не видел.
– Он был прекрасным молодым человеком, целеустремленным и бесстрашным, – рассказывает Фергюс. – Но очень упрямым, хотел непременно забрать Фелис к себе, строить семью, как в этих иномирских фильмах показывают. Хотел заработать денег на взятки врачам. Хотя наилучшим решением было бы, чтобы она осталась со мной, здесь на шестидесятом, где у нее есть адекватные условия и лечение. Я никогда не был против их встреч! У него нет сюда доступа, но я сам лично проводил его сюда, чтобы они вместе проводили время. Сколько угодно времени!
– Если я достаточно хорошо себя чувствовала, – добавляет Фелис, – а это случалось не так часто, как хотелось бы.
– Ну что же делать?! Ты у меня очень слабенькая, а там внизу тебе стало бы только хуже! – с нежной интонацией возражает ее отец.
– Ясно, – Лекс уже закончил с коллекцией и теперь рассматривает предметы на столе. – Это недавнее фото? – Берет он в руки рамку с фотографией.
– Мы сфотографировались в день, когда я сдала последний экзамен, – грустно кивает Фелис. – На два года позже, чем могла бы.
– Это из-за ее здоровья, – быстро добавляет ее отец. – Ей приходилось пропускать много занятий.
– Так я хотел спросить, не говорил ли Стоув о своих дальнейших планах после провала с боями за премиальные? – возвращается к теме Лекс. Фотографию он возвращает на стол, ставя так, что я тоже могу ее рассмотреть.
– У него возникла идея заняться поиском дорогих вещей, – говорит Фелис. – Вещей из других миров в обход гильдии искателей.
– Да, отдельные предметы настолько ценны, что некоторые готовы закрыть глаза на их происхождение, – подтверждает Фергюс.
– Например, предметы коллекционирования, – кивает на шкаф Лекс.
– Не только, но в том числе. Бедный мальчик, – качает головой Фергюс. – Это еще опаснее, чем его первая задумка. Я снабдил его всей литературой, что смог достать, о тех монстрах, что обитают под землей и о последствиях встреч с ними – все что угодно, только бы отговорить его от этого. Заниматься искательством в одиночку, без многолетней подготовки, которую проходят в гильдии – это чистой воды самоубийство!
– Но он сказал, что мать даст ему безопасную наводку, – говорит Фелис.
– Дерево-мать?! – встреваю я.
– Вы уже добрались до этих людей? – удивляется Фергюс.
– Послезавтра я иду на их встречу, но мы так и не разобрались, что это за культ такой.
– Они считают то грандиозное строение, в котором мы живем, – Фергюс обводит комнату руками, – живым существом. И в каком-то смысле они правы! Муравейник постоянно растет. То вещество, из которого он выполнен, оно постоянно нарастает, и наши машины-уборщики орудующие на уровнях, пока мы спим, не столько убирают, сколько соскабливают лишнее.
Мне вспомнился неровный с наростами пол на подземных уровнях. Однако в жилых помещениях почему-то ничего не нарастает.
– Муравейник некоторые ученые действительно склонны считать некой иной небелковой формой жизни, – продолжает Фергюс, – но сектанты пошли дальше. Они наделяют его разумом, говорят о нем, как о дереве-матери. И она вроде как может общаться со своими поклонниками через нашу общую компьютерную сеть, которая как бы является ее нервной системой. А с особо рьяными своими последователями – и телепатически.
– А где теперь эти книги? О подземных чудовищах? – любопытствую я.
– Я убрал их в хранилище, – резко отвечает библиотекарь. – Понял, что эти описания не только не отпугивают современную молодежь, а наоборот развращают. Пробуждают неуместное любопытство и рождают ложное чувство полной осведомленности, достаточной, чтобы справиться с опасностями, подстерегающими в темноте.
