Борис Владимирович Попов
Спасительная неожиданность
Закаленный годами внезапных ночных вставаний на работе в «Скорой помощи», я сориентировался почти мгновенно.
– Омар?
– Да! Да!
– Быстро уходит?
– Слишком быстро! Прямо летит!
– Нет, Венц, просто он очень близко. Побежали искать, пока Хайяма далеко не унесло, гоняйся за ним тут потом – у нас и коней-то сейчас нету.
Похмельный Богуслав зарылся носом в подушку и проныл:
– Без хаша и опохмелки никуда не пойду…
А мы, свистнув собак, унеслись. Проснувшийся еще с рассветом Константинополь уже вовсю трудился, народ спешил по неотложным делам, мешки, узлы и ящики везли, несли и волокли. На нас никто не обращал внимания – бегут и бегут, прознали где товар подешевле, вот и торопятся очень сильно.
– Все, пришли, – резко остановился я.
– Что такое? Я чую, туда надо бежать! – забеспокоился следопыт.
– А я вижу. Вон он, астроном, сам к нам идет, ослика в поводу ведет.
Немолодой мужчина в пестром халате и белоснежной чалме шел с расстроенным видом, ни на что не обращая внимания.
– Салам алейкум! – заступил я его дорогу.
– Ва алейкум салам ва рахматула, – удивленно ответил гений 11 века.
Потом он узнал меня и обрадованно воскликнул:
– Ты! Пришелец из будущего! А я все чаще думаю, что наша встреча была игрой моего ума, наведенной разумом, утомленным гонениями и математическими выкладками.
– Не мучь себя лишними раздумьями, – посоветовал многоопытный я, – если хочешь, можешь меня пощупать. Реальней человека и не сыщешь. Пошли завтракать.
– Ты понимаешь, – смущенно заметил астроном, математик, философ и поэт, – у меня в кармане последняя монетка кончилась еще вчера – польстился на свежеиспеченную лепешку. За постоялый двор теперь тоже платить нечем. Так что мне придется обойтись без завтрака. Не заработал я за последние три дня ничего.
И он прочел нам очередные рубаи:
О небо, к подлецам щедра твоя рука:
Им – бани, мельницы и воды арыка;
А кто душою чист, тому лишь корка хлеба.
Такое небо – тьфу! – не стоит и плевка.
– Ну я, видать, душонкой мелковат, – подытожил я, – в деньгах пока не нуждаюсь. Пошли вещи твои заберем, лучше нам поближе друг к другу жить.
– Да вещи все со мной, вон в сумках у моего ишака лежат – за постой же тоже платить нечем.
– Тогда пошли завтракать. Оплачиваю, естественно, все я.
– Я не имею права есть на чужие деньги! Я еще ничего полезного для тебя не сделал, чтобы меня кормить.
– Ты, достопочтенный, слишком чист душой. Это не мои деньги, это деньги тех, кто хочет остаться в живых и отвести грядущий катаклизм. И нам платят не за результат, а за работы по его получению. Если у нас не получится отвести метеорит, недовольных не будет. Вообще никого не будет.
А для всей этой возни или великого труда, называй как хочешь, нужно полноценное питание и отдых. Те, кого ты сегодня увидишь, кто помог мне увидеться с тобой и договориться с дельфинами, прошли для этого тысячи верст, рисковали жизнью, убили могучего черного волхва и ведьму, пятерых умелых воинов – наемников, столковались с кентаврами. Мой друг и побратим Богуслав, с которым мы сейчас вместе будем завтракать, получил в дороге удар стилетом в сердце, и чудом остался в живых. Я командир этого великолепного отряда, состоящего из бесстрашных людей, и горжусь этим.
Но ни один из нас не умеет считать, так как ты, и ничего не знает о движении планет. Не могут помочь нам в этом и дельфины. У них большая магическая сила, но нужными знаниями они не обладают. Без тебя погибнет Земля, и никто, слышишь никто, не в силах ей помочь – только ты. Поэтому хватит тут строить из себя чистейшую душу, а пошли завтракать – впереди работы полно.
Поели, попили, и с чистыми душами перешли в арендованные апартаменты. Поговорили с Аванесом, представили ему новоприбывшего жильца и ослика. Армянин порадовался притоку прибыли на то же количество коек (шутка ли, аж целое место в одной комнате пустовало!), а ишака сразу увели кормить и определять в стойло.
Потом присели всей ватагой у нас в комнате.
– Что ж, Венцеслав, твоя служба окончена, ты честно исполнил свой долг, – завел я очередную песнь расставания. –Забирай честно заработанные тобой доспехи Невзора, и отправляйся домой, порадовать маму, папу и повара Ежи, который уже ждет тебя на кухне с кровяной колбаской. Покупай сегодня лошадей в дорогу, денег-то хватит? Если маловато, я добавлю, и оправляйся завтра на родину.
– Никуда я не поеду! – поднял бунт шляхтич. – Хотите меня раньше времени с рук сбыть? А вот шиш вам! – и он ткнул мне кукиш под нос. – Не узнав, чем дело кончилось, нипочем не уеду! Денег жалко? За свой счет проживу!
– Ладно, ладно, не горячись, – успокоил я парнишку, – живи сколько влезет, а коней все-таки купи, чтобы в последний момент не дергаться.
– Не будет последнего момента! Я с вами и во Францию поеду, тоже за свой счет!
Тут подключился и Богуслав.
– Ты уж извини, но во Францию мы тебя не возьмем, и вопрос тут не в деньгах. Слишком там дела зыбкие, лишний человек сильно помешать может. Так что обижайся, не обижайся, а не возьмем. Мы бы и Ваню с Наиной домой отправили, да в них нужда крайняя, без них никак.
Молодая парочка от осознания своего величия задрала носы, а Венцеслав, поняв, что решение окончательное и обжалованию не подлежит, и даже демонстрация фиги делу не поможет, свой аристократический носик повесил.
Вдобавок я переместил его в комнату к неласковому Богуславу.
– Нам с Хайямом еще работать и работать, поэтому лучше поселиться вместе. Все остальные пока могут делать, кто чего хочет. Просьба не играть в азартные игры, не ставить никаких денег на бегах и не влипать в сомнительные истории.
Ваня, сбегай к хозяину, пусть кого-нибудь пришлет, чтобы перестелить нам постели, самим что-то возиться не с руки.
Иван унесся. Вернулся уже с молодой симпатичной армяночкой с постельным бельем в руках. Судя по сходству с Аванесом и братству из харчевни, одними сыновьями при производстве потомства армянин не ограничился.
Девушка обратилась к Богуславу, сочтя его главным.
– А кто мне покажет, какие именно кровати нужно перестилать?
Тут неожиданно оживился только что бывший понурым и разочарованным в своей нелегкой судьбе Венцеслав.
– Я, я покажу! А как тебя зовут?
– Неудобно как-то сразу свое имя незнакомым людям говорить, – усомнилась скромница.
– Мне можно! Я из очень знатного рода! Девушку нипочем не обижу! – уже чуть не плясал возле нее шляхтич.
– Ваануш, – поклонилась девица.
– Пошли скорей, я там все знаю!
Эх молодость, молодость. Не нашел бы наследник польского королевского рода в Византии свою любовь, всякое ведь бывает. А может молодец просто ловкий ходок по женской части? Не угадаешь. Впрочем, мне теперь не до него, более неотложные дела поджимают, нас с расчетами дельфины ждут.
После всех перестиланий мы с Хайямом переселились в бывшую комнату поляка, Венцеслав куда-то пропал, а Богуслав, Иван и Наина отправились гулять. Жизнь текла своим чередом, а камень из антивещества летел, летел и летел…
– Омар, а как вы себе в теперешних обсерваториях представляете устройство Солнечной системы?
– Да как и все! – и он бойко перечислил мне планеты, видимые невооруженным глазом: – Меркурий, Венера, Земля, Марс, Юпитер, Сатурн.
Но глядя на мое огорченное лицо, встревожился:
– Что-то не так?
– Да мы вот увидели попозже еще Уран и Нептун.
И спросил более просвещенного инопланетянина:
– Боб, как мыслишь, про карликовые планеты говорить?
– Да не стоит. У того же Плутона масса в 6 раз меньше чем у Луны, Эрида потяжелее, но она сейчас черте где от Солнца – я тут табличку нашел, подлетит поближе эта красавица только через тысячу лет, а остальную мелочь, вроде Макемакса, Хаумеи, Седны, Никты, Кербера, Харона, Гидры и прочих если браться учитывать, так нас с этими расчетами в руке и пришибет. Этак можно еще и столкновение с какой-нибудь мелюзгой из пояса астероидов своим вниманием не обделить, сотню лет еще считать с нашими-то возможностями будем. Вряд ли взрыв где-то на далекой периферии так уж земную жизнь поколеблет. Максимум опушистеете лишка, или уши подлиннее нарастите, махом обвыкнетесь. Еще дразнить друг друга будете: ты безволосый! А ты короткоухий!
– Ладно. действительно нужно упростить расчеты. Не до жиру, быть бы живу. Искать надо в Интернете действующую и бесплатную машинку для расчетов – Хайям столько считать не осилит.
– Да подожди ты с машинками! Погляди вот пока, чего тут про все это коловращение пишут. А Хайям пусть в это время напишет, какое он берет расстояние между планетами. Тоже ведь возможны варианты.
– Омар, а ты какое берешь расстояние от Солнца до каждой из планет?
Деловитый Хайям тут же вооружился письменными принадлежностями.
– От Земли до Луны тоже писать?
– Пиши. Все пиши, – предчувствуя недобрый исход сказал я и нырнул в Интернет.
И средневековый астроном сноровисто начал писать.
А я, вылезя из Инета, взялся читать и внутренне застонал. Если расстояние от Земли до Луны было высчитано более-менее верно – наши 384000 километров превратились в 30 диаметров нашей планеты, а плюс-минус тысяча другая км погоды не делали, то остальные расчеты были просто оторви и брось. Надежда просто посчитать дополнительно еще две планеты и на этом закруглиться, растаяла как дым.
– Опять что-то не так? – спросил золотой ум 11 века.
Я отобрал у него перо и, посматривая в Интернет, написал реальные значения рядом с выкладками давно минувших дней.
– Миллионы верст? – поразился Хайям. – Ведь наш фарсах пять ваших верст… – он быстренько пересчитал. – Неужели все так далеко?
– До Сатурна, Урана и Нептуна вообще миллиарды. О расстояниях до звезд лучше и не спрашивай – там мириады верст. А если еще учесть, что все планеты летят по очень разным орбитам, отнюдь не имеющим не только форму правильного круга, но и овал-то неправильный, с совершенно разной скоростью, расстояние между планетами и солнцем очень сильно колеблется, ничего мы тут не высчитаем. Ты метеорит можешь сейчас увидеть?
– Конечно.
– Прикинь хотя бы грубо сколько у нас есть дней до подлета его к такой точке, после которой катастрофы не избежать.
– Ну зачем же грубо, я точно скажу.
Хайям поднял лицо вверх и закрыл глаза. Хм, интересный способ расчета! Думал он где-то с минуту. Потом занял обычное положение, открыл глаза и сказал:
– Пять дней.
– Как это ты так быстро высчитал? – поразился я.
– Я ничего не считал. Я просто вижу.
Был бы кто другой на его месте, я бы, конечно, не поверил, но личность говорившего внушала уважение. Внес ясность Полярник.
– Володь, возьми его за руку на пару минут, я быстренько просмотрю, на чем он основывает свои измышления, и сравню с вашими научными данными.
– Давай попробуем, нам уже терять нечего.
– Омар, можно я возьму тебя за руку?
– Конечно, если это поможет делу.
Я взял, Полярник перетек, а Хайям рассказывал дальше.
– Мне не нужно просчитывать разные мелочи, вроде направлений, скоростей и расстояний, у меня в голове почти сразу образовывается цельная картина и близкого, и далекого космического будущего. Это так странно, ведь здесь, на близкой Земле, я даже то, что будет завтра, толком предсказать не могу, а на громадные расстояния вижу далеко отстоящие события будущего. Раньше, когда я заведовал обсерваторией, мне, чтобы обосновать свою точку зрения, приходилось обосновывать это математическими обоснованиями, ссылками на труды Аристотеля, Птолемея и прочих ученых прошлого – это их расчеты я тебе сейчас привел, а также результатами собственных наблюдений, но сейчас же ведь в этом нет нужды?
– Это то да, просто возникают сомнения в достоверности твоих предсказаний.
– К сожалению, доказать мне нечем.
– Тогда давай чуть-чуть посидим молча, может быть что-нибудь и проявится, и либо докажет твои слова, либо опровергнет их.
– А что будем делать, если опровергнет?
– Пропадать! Точнее отбросим метеорит куда получится, лишь бы от Земли подальше.
И мы умолкли.
Вернулся пораженный увиденным Боб.
– Отпускай его руку. Все, что Хайям говорит, все это правда! Ох и далеко видит! Все это подтверждается данными рукописей и вашими знаниями. Пусть расскажет, что именно нужно делать – мне ведь это еще дельфинам пересказывать, ставить перед ними ясную и четкую задачу.
Я вскочил, забегал по комнате. Чувства переполняли меня.
– Говори, Омар, как нам уберечься от попадания метеорита в другие небесные тела.
– Да никак.
Я аж сел. Хорошо, что не на пол…
– Погибнем, значит? Пропадем?
– Ну почему же. Из всех планет нам обойти надо только Марс, и все дела.
– А как же Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун?
– Зловредный метеорит, если обойдет Землю и Марс, через девять месяцев взорвется в Поясе Астероидов, столкнувшись с одним из тамошних обитателей.
– А как это подействует на Землю, на людей?
– Да никак. Мы будем надежно укрыты щитом Солнца. В момент взрыва Земля будет находиться с другой стороны нашего светила. Но все это, конечно, только при изменении пути метеорита.
Да, звучит очень сомнительно, но другого варианта я не видел.
– Не сомневайся, Володь, – опять принял участие в обсуждении Полярник, – я тут снова залез в твой центр предсказаний, и хочу тебе сообщить:
Движения планет ты внутренним взором не видишь, и не увидишь никогда, но в предсказаниях будущего себя и других людей ты ошибок не делаешь. И через год, и через два, и даже через три мы оба живы, и никакого Апокалипсиса на Земле не произошло. Ты идешь верной дорогой, не сворачивай.
Это меня ободрило и развеяло глупые сомнения. Продолжим!
– То есть никаких вычислений больше не требуется, и ты хоть сейчас можешь объяснить дельфинам куда направлять метеорит?
– Мне-то не требуется, а вот с объяснениями могут быть трудности. Тут бы лучше показать…
– Покажем! – бодро заверил Полярник. – Только тебе, Владимир, придется связать в единую цепь Хайяма и дельфина. Ты будешь касаться их обоих, а я метаться между ними. Ты будешь передаточным звеном, этаким проводом, а я электротоком. За озвучку в этот момент не ручаюсь.
– Какая уж тут озвучка! Ты, главное, дело делай. – И снова голосом: – Омар, общение с дельфинами я беру на себя, а чтобы не морочиться с объяснениями, нам обоим нужно подплыть к дельфинам, и мне бы опять взять тебя за руку. Как ты на это смотришь?
– Да я бы и не против! Только я плавать не умею и большой воды боюсь с детства.
– А как к лодкам относишься?
– Замечательно! Всегда мечтал на них покататься, но не довелось.
– Вот, может быть, сегодня и доведется.
– Рискнем! – храбро заявил Хайям.
А я оповестил Большую мать о нашем скором появлении.
И мы втроем (Марфа тоже на постоялом дворе не осталась) отправились на берег залива. Погода благоприятствовала нашим планам. Ярко светило солнышко, ветра не было. Вышли к Золотому Рогу.
Двое греческих рыбаков распутывали мокрые сети на берегу. Изрядной величины лодка была привязана к колышку недалеко от воды.
– Здравствуйте! Как бы лодку вашу нанять?
Начинающий седеть рыбак постарше с обветренным лицом, ответил неласково:
– Шли бы вы себе с богом, видите мы заняты. Поищите себе забаву в другой бухточке, – и продолжил свое занятие.
А многочисленные плавники дельфинов уже замелькали над водой и менять дислокацию было совсем не с руки – в бухту заплывала стая Большой матери.
– Милиарисий, – предложил я.
Рыбаки только засопели и продолжили свое занятие. Рыба тут видно в большой цене, подумалось мне. Продолжим!
– Пять милиарисиев, – резко улучшил я свое предложение.
Молодой бросил возиться и лучезарно заулыбался, прищурив глаза. Видимо, такая сумма входила в его жизненные приоритеты. Старший глухо зарычал на него:
– Авксентий! Не отвлекайся! Работай давай!
– Да работаю я, работаю…
– Последнее предложение, – голосом рыночного зазывалы объявил я, – десять милиарисиев!
Тут не выдержал и пожилой.
– Куда плыть-то?
– У вас якорь есть?
– Как же без него.
– Нужно отплыть от берега на глубокое место и бросить якорь.
– И все?
– И все. Мой товарищ будет с вами в лодке, а я подплыву сам.
– И надолго это?
– Как Бог даст. Хочу с вместе с дельфинами поплавать, а мой друг полюбуется.
– Зачем это все? Да еще за такие деньги?
– Лишних вопросов не люблю. Я русский, и этим все сказано.
– А-а-а…
Мои соплеменники уже видимо создали нашей нации устойчивую репутацию – нас знали и опасались, поэтому лишних бесед греки больше не вели.
Помог Хайяму залезть в лодку. Рыбаки оттолкнули ее от берега и запрыгнули с разных сторон сами, прошли к веслам. Я, раздевшись, положил вещички на камни и попросил собаку:
– Марфуша, покарауль тут, – и тоже пошел в воду.
Быстро догнал лодку. Вокруг уже хороводились дельфины, разносилось их цоканье, кряканье и скрип. Крикнул гребцам:
– Сушите весла, здесь встанем! Омар, садись ближе к краю, опусти руку за борт.
Все было исполнено, грубый якорь пошел на дно. Ко мне подплыл очень большой абсолютно черный дельфин и открыл здоровенную зубастую пасть. Крякнул коротко и сердито.
– Вот он и касаткодельфин Сын-Убийца объявился, – оповестил я Полярника, – приплыл из далеких морей с матушкой повидаться.
– Зверский какой-то, – ужаснулся Боб, – не сожрал бы нас просто на завтрак!
– Это ты папашу его не видал, вот где, поди, ужас, плывущий в океане. Скажи ему, чтобы потихоньку придвинул меня к свисающей из лодки руке, – и я положил свою правую руку на Сына.
Буксировка прошла успешно, моя левая рука ухватилась за Омара, контактная цепь замкнулась, и я на некоторое время освободился. Бессловесный провод, чего с меня взять. Тихо висел между двумя яркими магическими дарованиями в зеленоватой теплющей воде и время от времени шевелил ногами. Длилось это минут десять, руки уже начали уставать. Наконец в голове раздался голос Полярника:
– Отпускай всех, они столковались. Побарахтайся еще в воде, сейчас Сын вместе с маминой стаей навалится в нужную точку с необходимой силой, а Хайям приглядит. Если чего пойдет не так, опять соединимся, Омар подкорректирует.
Я разъединил цепь, а Сын-Убийца, не тратя времени даром, заскрипел, замяукал. Стая безмолствовала, арабский астроном поднял лицо к небу и закрыл глаза. Похоже, все шло по продуманному заранее плану. Потом наступил период полного молчания минуты на три. Пожилой рыбак перекрестился. Затем все дельфины разом ушли под воду.
– Господи, страх-то какой! – еще раз перекрестился пожилой. – Где он этого здоровенного зубастого только выискал! Сколько лет по морю плаваю, сроду такого не встречал! Ох зря мы, Авксентий, ввязались в эту историю, попомни мое слово.
– Обойдется, дядя Дамианос, явно к концу уж дело-то идет, – не испугался грозных предчувствий родственника Авксентий, – все хорошо будет.
Через пять минут дельфины вырвались из воды. Задохлись, поди, бедолаги от усердия, посочувствовал я братьям по разуму. Хайям открыл глаза.
– Все хорошо получилось, – негромко сказал он по-арабски, – и нас, и Марс облетит. И нужный камень в Поясе Астероидов я тоже вижу. Можно уже начинать праздновать – беду отвели.
Омар встал в качающейся лодке, и, прижав правую руку к груди, поклонился дельфинам. Сын-Убийца гортанно скрипнул, и вся орава встала на хвосты, вылетев из воды. Потом с шумом рухнула обратно, зашумела, закурлыкала, и поплыла из бухты вслед за лидером.
Рыбаки перекрестились уже вдвоем – оптимизм молодца был поколеблен.
– Поднимайте якорь! Возвращаемся! Я наплавался вволю.
На берегу рассчитались, я ухватил свои шмотки, и мы с Хайямом отошли подальше от этого набожного дурачья – береженого Бог бережет, а не береженого конвой стережет. Сбегают еще, доложат кому не надо, о том, о чем не надо, оправдывайся потом в застенке каком-нибудь или убивай всех подряд.
Сидели на пригорочке, и, пока я обсыхал, беседовали о ближайшем будущем.
– Обнищал я без постоянного дохода, – делился своими горестями Хайям, – имущества один ишак, да потасканный халат, что на мне. А в Византии все чужое и чуждое: и народ, и вера, и обычаи. И на все дороговизна страшная! А в Сельджукской империи, после убийства фанатиком-ассасином моего опекуна визиря Низама аль-Мулька и отравления султана Мелик-шаха, на меня объявлена охота, и туда тоже пока не сунешься. Денег на переезд в какую-нибудь дружественную арабскую страну с привычным исламом нет, а тут мне заняться нечем, никому не нужен.
– А чем же ты можешь заняться в мусульманской стране? – поинтересовался я. – Вряд ли за написание рубаи или математические вычисления кто-то сейчас заплатит реальные деньги. На астрономии и философии тоже не обогатишься. Что же ты еще умеешь?
– Я могу быть хакимом-лекарем, муллой, толкователем шариата – всему этому я обучен в совершенстве. Найду себе место в привычном обществе без особого труда. А здесь хоть пропадай. Сейчас мечтаю добраться до Государства Газневидов и обжиться там в каком-нибудь крупном городе – Газне или Лахоре. А лет через десять, когда в Сельджукской империи все утрясется и гонения закончатся, можно будет и вернуться на родину.
– А какие же деньги нужны для такого путешествия и обзаведения хозяйством?
– Ох и немалые! Милиарисиев пятьдесят-шестьдесят, да где ж их взять!
Мы вернулись на постоялый двор. Я освободил дверь в наш номер от подаренного мне антеками заклинания неоткрываемости, вынул из своей походной сумки мешочек с золотом и отсчитал Хайяму пятьдесят полновесных солидов.
– Это за что же мне такие деньжищи? – поразился поэт-философ. – Тут же в переводе на серебро шестьсот милиарисиев!
– Считай, что человечество расплатилось с тобой за спасение своей драгоценной жизни. Пошей сегодня у портных пояс с кармашками для золота, и можешь отправляться в путь-дорогу. Мы тоже на этих днях постараемся уплыть из Константинополя – наш Великий Поход завершился, можно позаниматься и личными делами. Убивать взглядом умеешь?
– Если бы не умел, давно бы уж казнили.
– Значит грабителей на дорогах можешь и не бояться.
Пока говорили о том и о сем, вернулись с прогулки члены команды. Рассказал им об завершении борьбы с метеоритом, на обеде отпраздновали.
Повалявшись после еды и разработав маршрут плавания во Францию, отправились с Богуславом бродить по пристаням, искать попутный транспорт. Им оказался торговый корабль из Генуи, который отплывал в родной порт завтра.
Вначале хозяин-купец не хотел нас брать ни в какую: вас слишком много, а женщина на корабле вообще дурной знак, но предложенная сумма в двенадцать солидов в корне изменила ситуацию. Мы внезапно оказались желанными гостями, а девушка – это к попутному ветру. Насчет попутного ветра это он прямо зрит в корень… Деньги мы пока не отдали, только позвенели кошелем над ухом судовладельца и опять подались на постоялый двор. На прощанье генуэзец нас предупредил, что, если мы не появимся к назначенному сроку, никто нас ждать не будет. Что ж, хозяин – барин.
По приходу завалились опять на кушетки и Богуслав задремал. А я лежал и обдумывал будущее путешествие во Францию. Раньше мне акцентироваться на этой части пути было просто некогда – давили другие заботы, а вот теперь появилось время, получив из Интернета необходимые данные, все посчитать. Прежде-то как? Главное – это спасти Землю и человечество, а там плывем да плывем, и в ус не дуем. А вот времени, потребного на этот круиз, никто не обсчитывал. И тем более не сравнивал продолжительность морского и сухопутного путей. А разница получалась изрядная. Я аж застонал от такой прорухи.
Тут завозился в своей кровати Богуслав, вздохнул, охнул и проснулся. Уставился на меня ошалевшими со сна глазами и спросил каким-то сиплым голоском:
– Вова, ты чего стонешь?
Откашлялся, и уже обычным уверенным голосом продолжил:
– Приснилось чего страшное?
– Скорей пришли в голову страшные мысли.
– Какие?
– Мы делаем большую ошибку, выбирая морской путь. По суше надо добираться, накупив побольше выносливых и крепких лошадей.
– Что это тебя по суше ехать растащило? Не наездился еще? Не хлебнул горя полной ложкой? Решил преодолеть десяток царств-государств, навоеваться с тамошними народами вволю? Плыть, Вова, только плыть!
– Вот и плыви сколько хочешь с молодоженами, я вам не мешаю, до Новгорода и в одиночку доскачу.
– Э, э! Это что еще за затеи? – присел в топчане Слава. – Твою должность атамана еще никто не отменял!
– Как никто не отменял и моей любви к беременной жене, которую я уже тыщу лет не видел. Моего руководства лесопилкой и производства карет. Тоски по любимому делу лечения больных, постройки церкви и прочего.
– Но ты же преодолел себя и пошел в этот поход!
– Это был Великий Поход, мы спасли Землю. А сейчас чего? Выкроив деньги из того похода, мы поплывем всего лишь улаживать твои шкурные дела. Да ты, гляжу и не торопишься к своей Анастасии-Полетте, что ж, твое дело стариковское, и так, мол, сойдет! А я человек молодой, кровушка так и кипит!
– Что, золотишка пожалел, побратим? – брезгливо поинтересовался Богуслав, – совсем жаба задушила?
– Денег возьмешь сколько душе угодно! – пресек я его глупые выдумки, – не могу лишние дни и ночи терпеть разлуку с Забавой.
– А чего ты про возраст врешь? У нас же с тобой всего год разницы.
– Это по жизненному опыту. А так ты шестидесятилетний старик, а я Божьим промыслом тридцатилетний молодец. Ты вроде бы должен помолодеть по обещанию антеков, да пока воз и ныне там.
– Я люблю Анастасию больше жизни!
– Седина в бороду, бес в ребро – обычное дело.
– Да вроде все уже решили! Судно нашли, цена за поездку приемлемая, в дороге никого убивать не надо, чего ты ерепениться-то взялся?
– А вот давай посчитаем сколько нам понадобится времени, чтобы попасть в Париж.
– Давай! – охотно согласился боярин.
– Я посмотрел в Интернете, от Константинополя до Генуи, обходя Грецию и Италию, две тысячи триста верст. Плыть морем, не разгоняя шторма и не увлекаясь попутным ветром, не меньше двух месяцев. Команда многочисленная, наверняка настроенная католическими священниками против слуг дьявола, если поймут, как вы тут с Пелагеей ловчите, ссадят враз, да еще и науськают на нас церковников.
– Очень может быть, – согласился Слава.
– От Генуи до Парижа посуху семьсот верст. На самых лучших конях быстрее чем за девять дней до столицы и монастыря возле нее не доберемся. Два месяца девять дней быть в пути нам гарантировано.
– А по суше?
– Там две тысячи двести верст, при трех конях на каждого за двадцать суток долетим. Враждебный народ по пути или поубиваем, или запугаем, нам с ними не детей вместе крестить. Так что скажешь?
– Хорош валяться! Пошли коней покупать!
Купили двенадцать справных и, по мнению воеводы, выносливых лошадей. Венцеслав с нами уезжать отказался, у него в Константинополе нашлись «неотложные дела». Мы хмыкнули и оставили шляхтича осваиваться в армянской среде рядом с Ваануш.
Утром выехали. Прощай, Константинополь! Вперед, в Париж!
Блог
