Борис Борсуков Ст
Сон Брахмы
Глава 15
– Что, что ты увидел? – одновременно спросили меня женщины, которые держали меня за правую и левую руку. Я поочередно и ошарашенно уставился на них, не понимая ни того, где я нахожусь, ни кто эти женщины. Голос женщин был искаженным и приглушенным. На их лицах были дыхательные маски. На моем лице также была маска, от которой шли гофрированные дыхательные трубки, присоединенные к маскам моих соседок. Вырвав руки у них, я принял положение сидя, пытаясь рассмотреть, где я нахожусь. От резкого движения маска соскользнула с моего лица и я вдохнул полной грудью несколько раз, пытаясь унять сердцебиение резкими вдохами-выдохами. Свет, который позволил мне увидеть лица соседок, померк. Во тьме раздались встревоженные и возбужденные голоса. «Свет. Целая колонна света!». «И я видел», – раздались два приглушенных восклицания. Послышались шаги и, наконец, вспыхнул яркий свет электрических светильников, подвешенных к потолку помещения, напоминающего небольшой спортзал. По мере того, как глаза привыкали к яркому свету, становилось понятно, что я действительно нахожусь в незнакомом мне спортивном зале в окружении нескольких незнакомых мне мужчин и женщин разного возраста. Я насчитал шестнадцать человек. Большинство из них сидело на расстоянии вытянутой руки, образуя правильный круг, в котором было только одно пустующее место. Несколько поодаль, за столом, уставленным какой-то аппаратурой, сидел человек. Он был занят какими-то манипуляциями с приборами, стоящими на столе. Вероятно, еще недавно он занимал место в круге, а затем встал и включил свет. За спиной каждого из участников этого собрания стояли прямоугольные ящики, снабженные гофрированными трубками, заканчивающимися дыхательными масками. По-видимому, эти ящики представляли собой дыхательные аппараты и какие-то электронные устройства связи.
– Внимание, раздался голос в наушниках, которые я сразу не заметил. Пожалуйста, – продолжил голос, – как обычно, возьмите блокноты и запишите ваши впечатления от сегодняшнего опыта. Пожалуйста, пишите разборчиво и не обменивайтесь впечатлениями до окончания написания протокола.
Все эти, очевидно рутинные, инструкции и готовность, с которой все взяли лежащие рядом блокноты и ручки, говорили о том, что я стал участником какого-то регулярного эксперимента или тренинга. Не подавая вида, я тоже взял блокнот, на обложке которого стояла цифра 8, открыл его и стал листать. В блокноте было около десяти записей на отдельных страницах, на которых была также указана дата. Дата предыдущей записи относилась к двенадцатому августа 2006 года. Предыдущая запись относилась к началу августа этого же года. Судя по всему, события, участником которых я стал, также относились к 2006 году. Записи были написаны не моим почерком и состояли в описании психических феноменов типа видений, звуков, тактильных ощущений, которые испытывал некто, находящийся в теле, которое я сейчас занимал. Где же все-таки я нахожусь, и что все это значит, и как мне себя вести? – ответа на этот вопрос я не видел. В наушниках что-то щелкнуло, и смутно знакомый голос шепотом произнес:
– Привет, Старик, добро пожаловать в 2006 год. Тебя перебросило в другую волну. Я – Слава Новоселов. Помнишь меня? Мы с тобой дружили в восьмидесятых годах. Не подавай виду, что слышишь меня. Напиши, что-нибудь типа того, что было написано в прошлый раз. Поставь сегодняшнюю дату – 18 августа и отнеси мужику, который сидит за столом. Потом быстро выходи из зала. В разговоры не вступай. Если будут спрашивать что-то, говори, что неважно себя чувствуешь и спешишь домой. Я тебе все объясню на улице.
Эта нарочито сухая инструкция была большим облегчением. Происходящее, начиная с пустыни и безумного полета сквозь Вселенную, становилось в один ряд с предыдущими переживаниями, которые я испытывал под контролем пастора. Нельзя сказать, что я привык к ним, скорее, они вошли в мою жизнь, как неизбежность. На каком-то уровне сознания у меня выработалось привыкание, они действовали, как наркотик: обжигающая новизна и неизбежная ломка. В то же время, жизнь вне этой череды психических атак была бы удручающе пресной и даже бессмысленной. Размышляя об этом, я переписал с небольшой вариацией предыдущий протокол в блокнот. Одним из первых я встал со своего места и направился к столу. Человек за столом, принял у меня блокнот и, рассматривая последнюю запись, сказал: «Что случилось, почему ты вскочил? Что-то с аппаратом?»
– Да нет, все нормально, – соврал я, стараясь избежать каких-либо объяснений до разговора со Славой. – Голова закружилась, неважно себя чувствую. Душно сегодня что-то.
– Ну ладно, иди отдыхай, – протянул он недоверчиво, разглядывая меня.
Не прощаясь, я поспешно вышел из зала в коридор и остановился в нерешительности. В коридоре находился только один человек, который внимательно разглядывал меня. «Кажется, это один из участников тренинга», – подумал я и попытался пройти мимо него, не вступая в беседу. Моя попытка не удалась.
– Стой, Старик, не беги, – окликнул он меня и, шагнув вперед, преградил мне дорогу.
Не веря себе, я уставился на неожиданного знакомого, пытаясь найти в его облике черты Славы.
– Что уставился? Не узнаёшь? И не узнаешь, у нас брат все немного по-другому. Ну пойдем, пока никто не привязался.
Мы вышли во внутренний дворик, а затем на улицу. Обстановка на улице: прохожие, автомобили, архитектура зданий были знакомыми и незнакомыми одновременно. «Что-то тут не так, – подумал я, – похоже на декорацию». По улице неспешно двигались прохожие: парами и небольшими группами, реже в одиночку, одновременно можно было видеть несколько мамаш с колясками. Группы подростков и детей часто обгоняли нас, оживленно беседуя и жестикулируя. По улице изредка проезжали троллейбусы и автомобили непривычного дизайна. Непривычным было обилие велосипедистов, а также двухколесных электросамокатчиков. «Где же это все происходит?» – напряженно думал я. Перипетии событий, которые привели меня в этот город, как-то отошли на второй план. Они казались какой-то фантастикой, бредом, который мерк и стушевывался перед развертывающейся вокруг меня картиной обыденной городской жизни. Только жизнь этого города была чуть-чуть необычной и эта необычность была очень тревожной. Очевидно, что ключи к загадке находились у моего попутчика. Я обернулся к нему и еще раз внимательно осмотрел его, ничем не примечательное и незнакомое лицо.
– А ты правда… Слава? – спросил я в замешательстве.
В подобном вопросе уже содержится ответ и то, что из него следует. В данном случае, подтверждение незнакомцем своего родства или идентичности со Славой означало сон Брахмы и мою особую миссию в нем. Этого мне очень и очень не хотелось. Может быть, существует какое-то иное, обыденное объяснение всего, что со мной случилось? Например, что я впал в кому после какой-то аварии и все эти пасторы и пустыня мне просто привиделись, а теперь меня наконец-то вылечили и финальная сцена тренинга была уже настоящим пробуждением от этой череды галлюцинаций? – я с надеждой ожидал ответа.
– Это, Старик, смотря с какой стороны взглянуть. С одной стороны, я не имею к твоему приятелю никакого отношения и почти непохож на него. Город, в котором мы сейчас находимся, так же не похож на город, в котором ты жил. С другой стороны, я и есть твой приятель Слава, поскольку знаю и осознаю всю твою историю отношений с ним, как свою собственную. Ты меня не узнаешь, потому что привык идентифицировать личность с телом. Вот смотри, – он остановился и указал рукой на зеркальную витрину магазина, мимо которого мы проходили.
Я растерянно оглянулся вокруг. Из витрины на меня смотрели два незнакомца. Один из них, похожий на моего спутника, широко улыбался показывая на меня пальцем, второй… второй копировал мои движения, оглядываясь вокруг и бросая быстрые взгляды на спутника и на меня. На его лице было написано неподдельное замешательство.
– Да успокойся ты, – мой спутник твердо сжал локоть моей руки, – помаши этим типам рукой. Это мы с тобой отражаемся в зеркале. Ну, помаши рукой и скажи: приветствую себя! Нет не так, скажи: приветствую нас! – так смешнее.
Мой спутник второй рукой взял меня за кисть и приветственно помахал ею. Как завороженный, я наблюдал за зеркальным изображением в витрине. Сомнений не оставалось: этот тип с растерянным лицом был я, собственной персоной. Я стал разглядывать «себя». Самый обычный седеющий брюнет среднего возраста. Одет относительно аккуратно, наверно женат… Это был я и не я одновременно.
– Давай отойдем от витрины и присядем, вот за тот столик, – произнес спутник, увлекая меня в уличное кафе. – Долго смотреть в зеркало вредно, особенно в начале знакомства с телом. Кстати, опробуешь в деле свои новые вкусовые рецепторы, – добавил он, рассматривая меню.
Слава, а это был, несомненно, он, действовал в своей привычной отстраненно-деловитой манере, стараясь утопить мою тревогу в потоке комментариев и объяснений.
– Полностью сохранить своё тело при переходе из волны в волну практически невозможно, поэтому ожидать, что я или ты будем выглядеть, как во время нашей последней встречи, – пустое мечтание. Я не понимаю, что тебя так беспокоит. Выглядишь ты даже лучше. Моложе и здоровее – это все от того, что твое место в этой волне занимает человек более рассудительный и спокойный, без вредных привычек и равнодушный к женщинам, – расхохотался Слава, – по-моему, ты должен радоваться, что получил в свое распоряжение такой превосходный экземпляр тела. Сейчас мы выпьем по чашечке отличного краснодарского чая, и ты почувствуешь, как реагируют на него вкусовые сосочки языка, не отравленные никотином и алкоголем.
Ошарашенный потоком болтовни Славы я молчал, не в силах отделаться от ощущения катастрофы. Из его слов неизбежно следовало, что никакого успокоительного варианта объяснения нынешней ситуации не будет. Волны, которые он уже упомянул, значили потоки выполнения в Сне Брахмы, следовательно, вскоре речь зайдет об апсарах и прочем… Тело, в котором я находился, издало сдавленный стон.
– Что не веришь, что здесь тоже есть Краснодар? – Слава сделал вид, что воспринял стон, как признак удивления. – Есть, конечно есть! В целом этот мир почти такой же, как и наш прежний. Эта волна отпочковалась от нашей в момент бифуркации, каковой была горбачевская перестройка. В волне, в которой мы сейчас находимся, двадцать девять лет назад, летчик Руст потерпел аварию при посадке под Старой Руссой, был допрошен и дал показания на американскую агентуру в СССР, которая готовила его перелет. В ходе дальнейшего расследования был изобличен Горбачев, Яковлев и прочая камарилья. Министр Обороны Соколов дал приказ арестовать заговорщиков во главе с Горбачевым. Поступательное развитие СССР продолжилось. В волне, из которой ты прибыл, Руст совершил дозаправку в Старой Руссе и после этого приземлился на Васильевском спуске в Москве в День пограничника, что дало основание Горбачеву сместить Министра Обороны Соколова. Казалось бы, такая малость, как норка, которую выкопал суслик на поле, где совершил посадку Руст, а какой результат! – Слава повел рукой вокруг, – совершенно другой мир.
– Что за норка? – не понял я.
– Норка обыкновенная, но вырыл он ее точно в том месте, где коснулось земли переднее колесо самолета – стойка шасси сломалась, а самолет скапотировал. В итоге – твоя мечта сбылась, – продолжил Слава.
– Какая мечта? – удивился я.
– Вернуться в СССР, разве не так? Вот ты и вернулся. Здесь перестройка не переросла в катастройку, как ты говоришь, не было распада государства, ну и, соответственно, конфликтов, которые сопровождали этот распад. Но самое главное, эта волна в точности соответствует событиям Дня Брахмы. В сущности, всё остальное бесчисленное множество волн, в том числе и та, в которой мы жили ранее, – просто игра воображения спящего Брахмы. Ты тоже можешь рассматривать период свой жизни после 1987 года, как дурной сон, который чуть не кончился смертью в Доме Профсоюзов.
Признаться, такой взгляд на последние события вызвал у меня целую бурю эмоций и вопросов. Получалось, что все, произошедшее со мной с 1987 года было сном, а пробуждение делало меня не только на десять лет моложе, но и переносило в новый мир, в котором не было реставрации капитализма и всего, что из этого следует. Это было прекрасно, но кто я в этом мире и как мне встроиться в него?
– Но, Слава, – подытожил я свои страхи и сомнения, – ведь я здесь совершенно чужой и ничего здесь не знаю. По сути я – самозванец, который явился неизвестно откуда и станет выдавать себя за кого-то, о ком я не имею ни малейшего понятия! Как меня, кстати, зовут?
– Поскольку ты родился до бифуркации, которая породила эту волну, то имя, фамилия и прочее, все осталось прежним – да ты поройся в карманах, наверно, у тебя есть какой-то документ, удостоверяющий личность.
Удостоверения я не нашел, зато в кармане пиджака обнаружился мобильный телефон незнакомого дизайна и бумажник, в котором лежали несколько, до боли знакомых, советских десяти– и трехрублевых купюр. Вид зеленых «трешек» был настолько потрясающим, что на какое-то время я потерял дар речи. В разное время я пользовался денежными знаками многих стран и только один раз видел купюру кратную трем – знаменитые кубинские три песо с изображением Че Гевары. Странно, но именно трехрублевая купюра, вид которой я совершенно забыл, убедил меня в реальности моего обратного перехода в советский мир. Начиная с этого момента, я действительно почувствовал себя вовлеченным в процесс переживания этого мира. Трудно понять и объяснить словами, что значит жить. До этого я не понимал сути этого явления и внезапное пробуждение жизни, самим фактом своего включения, раскрыло мне его сущность. Жизнь – это одновременное давление тысяч механизмов выживания, которые осознаются как тревога о пище, отдыхе, здоровье, о положении в человеческом коллективе, будь-то семья, работа или общество, о положении твоего общества и твоей страны среди других обществ и стран, о положении Земли в Космосе и, наконец, о положении жизни, как таковой, ее судьбе и сути. Мне неоднократно случалось бывать в измененном состоянии сознания и каждый раз я возвращался из него с волнующим воспоминанием о каком-то звуке, который в силу синергизма органов чувств, превращался в единое волнообразно-вибрирующее переживание слова ЖИЗНЬ. Многие годы я безуспешно пытался понять значение этого слова и вот, наконец, оно открылось мне! Одновременно я понял, что все события, связанные с миром пасторов, не содержали в себе жизни. Да, я испытывал различные эмоции, видел разнообразные и подчас устрашающие картины, но в них не было жизни в том смысле, который вдруг открылся мне. Такое же, пусть и бессознательное, переживание жизни я, несомненно, испытывал в прежней волне до момента потери сознания под ксеноновым наркозом. Открытие, которое я сделал, рассматривая зеленую «трешку», ошеломило меня. Получается, что весь промежуток времени от момента ксенонового наркоза до настоящего момента был видением? Я взглянул на Славу с немым вопросом, ожидая что, как и раньше, он читает мои мысли и способен отвечать на мои вопросы, прежде чем я произнесу их. Однако этого не произошло. Слава хотя и рассматривал меня с интересом, но явно не понимал сути моих переживаний. Пришлось задавать вопрос в явной форме.
– Что сейчас со мной происходит в той волне, из которой я пришел?
– ПС говорил, что все остается так, как и было в тот момент, когда ты впал в наркоз, из которого он перетащил тебя сюда. Не исключено, что твое сознание видит сон о твоем пребывании здесь. Не могу поручиться, что этот сон похож на то, что здесь происходит, но что-то общее вполне может быть.
– Так что же, оно умрет, когда закончится сорбент углекислоты? В сорбере осталось, часа на два сорбента. Сделай что-нибудь! – вскрикнул я.
– На два часа? – переспросил Слава. – Сейчас побегу его разбужу, – добавил он с иронией, – Успокойся и пойми, время здесь ни при чем, его нет во сне Брахмы. То, что сейчас происходит с нами, – просто процесс, отражающий стирание информации о бывших, во время прошлого Дня Брахмы, событиях. Вариантов и стратегий стирания бесчисленное множество. Каждый такой вариант – это и есть волна выполнения. По крайней мере ПС так сообщил мне. Нет общего времени для волн выполнения. Например, здесь стираются события за 2006 год, а прибыл ты из 2014, так что у нас в запасе еще 8 лет, а вовсе не два часа, спешить некуда, – добавил он.
Эти рассуждения не то что убедили меня, а как бы отвлекли от заботы о «своем» теле. Я махнул рукой на то, что понять все равно невозможно, тем более, что мое новое тело полностью вытеснило из оперативной памяти воспоминания о прошлом. Удивляло только то, с какой легкостью, мое сознание вытеснило прежнее сознание, которое управляло этим телом.
– Куда девалось сознание этого тела, в котором я сейчас нахожусь?
– Никуда не девалось. В настоящее время то, что ты называешь «Я», является грибом распознавания, как и в прошлой волне, и эти грибы идентичны, за исключением стопки копий шестой сети от момента отделения этой волны от предыдущей. Стопка протяженностью в 19 лет. Со временем твоя шестая сеть установит с ней связь и все вспомнит.
– А где же моя стопка копий за период от бифуркации до прибытия сюда? Почему же я все помню, хотя эта стопка должна была остаться в прошлой волне?
– А ты ничего и не помнишь, кроме полета сюда и содержания событий, связанных с контактами с пасторами. Это события целиком продукт деятельности ПС. Он и встроил эту пустышку в твою стопку копий. Я знаю о ее содержании от него же.
– Как это не помню? – начал я и запнулся. Действительно, я помнил только то, что сказал Слава и какие-то обрывки о недавнем участии в эксперименте, сути которого я не понимал. Сколько я не напрягался, я не мог ничего вспомнить за период между концом восьмидесятых годов и теперешним моментом. Кроме того, мое внимание привлекли слова «пастор Слава» и «пустышка». Получается, что пастор Слава все-таки существует, а моя смерть в пустыне и полет в новую волну – это пустышка?
– Так кто ты? Разве ты не пастор Слава? – подвел я итог своих сомнений.
– Конечно нет, – ответил он с удивлением. – Я – твой приятель Слава Новоселов собственной персоной. Да, я не похож на того чудака, которого ты знал в своей прежней волне, но ведь и ты тоже не похож на того, кем был. При бифуркации живая материя немного трансформируется. Копия волны должна немного отличаться – такова особенность бифуркации. Почему? Не знаю, может быть потому, чтобы спящий Брахма не видел два одинаковых сна одновременно, – усмехнулся Слава. – Неживая материя копируется в мельчайших деталях. Вот посмотри на эту кирху, – Слава указал рукой на видневшееся у меня за спиной здание католического собора, – она осталась, в целом, такой же, какой была в восьмидесятые годы. Конечно, ее отремонтировали и привели в порядок, а также перенесли орган из консерватории, что напротив.
– Боже мой, мы сейчас на улице Ляпунова? – разволновался я. – Почему же я сразу не узнал?
– Ты просто запомнил ее в другой окраске зданий. До девяностых годов на окраску зданий не обращали внимания. Тратиться на окраску зданий считалось показухой. Да и денег не хватало – все уходило на оборонку. Теперь на оборонку тратится неизмеримо меньше. Этого достаточно, так как нашим бывшим противникам не до военных приготовлений, своих проблем хватает. Ты, Старик, не поверишь, как все изменилось в девяностые годы. Станцию на Луне строим. Да что станцию – целый городок, с китайцами на паях.
Сделав усилие над собой, я отложил расспросы о лунной станции на будущее. Меня больше интересовало мое личное текущее положение. Например, что мне делать после того, как мы расстанемся со Славой. Каково мое положение и обязанности в этом незнакомом мире? Мои тревожные мысли прервало новое несчастие – в кармане пиджака раздалась трель мобильного телефона.
В растерянности я вопросительно посмотрел на Славу.
– Наверно, твоя жена звонит, – озабоченно сказал он. – Скажи ей, что ты улетел в командировку в Белград. Это обычное дело, она не удивится. Впрочем, я сам ей отвечу.
Я вынул из кармана телефон и увидел на экране довольно миловидное лицо незнакомой женщины. Под фотографией значилось имя моей жены из прежней жизни. Я показал экран телефона Славе.
– Это моя жена?
– Да, – со смехом сказал он. – Ну, брат, попал ты в переделку.
Слава забрал у меня телефон, нажал кнопку на нем и сказал: «Привет, мы сейчас в Белграде в гостинице. Петя вышел на часик, а телефон забыл. Днем еще вылетели, срочная командировка. Он не успел позвонить… Да-да, позвонит обязательно». Возвращая мне телефон, Слава сказал: «Она не удивилась, ты часто так делаешь. Заказчик у нас в Белграде, часто приходится ездить. Мы с тобой, Старик, сейчас над важным проектом трудимся. Твою оптическую модель нейрокомпьютера внедряем на тамошнем метеоцентре». На метеоцентре в Белгороде? Мою модель? Ты шутишь», – разволновался я. Перспектива оказаться полным профаном, в дополнение ко всем прочим несчастьям в этом новом мире, ошеломила меня.
– Да не в Белгороде, а в Белграде, в столице Сербии. Ах да, – Слава хлопнул себя по лбу, – Сербия и Черногория теперь входят в СССР, на правах союзных республик. Когда у американцев не получилось разрушить Союз, они попробовали сделать это в Югославии. Вернее, планы разрушения Союза и Югославии реализовывались параллельно, но только в Югославии у них получилось запустить гражданскую войну. Когда дело дошло до угрозы ввода натовских войск в Югославию – сербы запросили включения их в состав СССР.
– Они и Ельцина просили об этом уже после того, как он разрушил Союз. Слава богу, что его тут у вас прихлопнули, – в сердцах сказал я, и, в первый раз с момента моего прибытия сюда, рассмеялся. – А что, Лукашенко, и правда, теперь генсек? – мне Слава говорил о какой-то волне, в которой Лукашенко стал генсеком.
– Какой Лукашенко? – не понял Слава, – и Ельцина никто не прихлопывал, как ты выразился. Сейчас он, наверно, на пенсии. С должности секретаря МГК КПСС его вычистили еще в июне 87 года. Если его и прихлопнули, как ты выразился, то это в какой-то другой волне выполнения. Он говорит, что их бесчисленное множество. Да… – протянул Слава, – рассказать бы нашему Ельцину, что в одной реальности его прихлопнули, а в другой мечтают, чтобы прихлопнули, то наверно десять раз бы перекрестился, что убежал от этой участи при очередной бифуркации и теперь может квасить потихоньку на государственной даче в полной безопасности.
– Я думаю, что если бы он это узнал, то точно бы рехнулся. Не знаю, как я до сих пор сохраняю рассудок на фоне всех этих событий, – сказал я.
– Все волны – липа, – деловито заверил меня Слава. – Наша только настоящая, хотя ее правильно было бы называть не волной, а кинолентой, а нас с тобой персонажами фильма, которым выпала неслыханная удача родиться заново в новой эре. По крайней мере, так говорит ПС.
– Какой ПС? Ах да, Пастор Слава? Кстати, когда ты последний раз с ним встречался? И как эти встречи у тебя происходят?
– Обычно он мне снится во сне, где-то под утро. Когда он впервые появился? Этого я не помню. Кажется, это было всегда, – я видел один и тот же сон, как будто мы сидим с умершим отцом где-то в горах и беседуем о жизни. Постепенно я к этому привык, тем более, что говорил только я, а он молчал и только кивал головой. Как-то я спросил, как ему живется, хотя я всегда понимал во сне, что он уже умер. И тут он начал отвечать, что он вовсе не отец, а, собственно, моя проекция в другом мире, обладающая самосознанием. Рассказал мне также про мир пасторов, который, как и наш мир, находится в сознании Брахмы, который в настоящий момент спит. Вначале я относился к этому, как к занятному сновидению. Потом, когда он мне начал давать дельные советы и предсказывать события, я понял, что это не сон, а какая-то разновидность реальности. – Помолчав немного, он продолжил: «Нельзя сказать, что я во все это верю на сто процентов, но теперь уже поздно отступать, да, я думаю, он мне и не позволит сделать это».
Последние слова он произнес медленно, как бы произнося вслух свои тайные мысли и опасения. Это ошеломило и встревожило меня. Сам факт существования в этом фантастическом мире кого-то, кто, занимая в нем прочное и бесспорное место, понимал меня, внушало пусть и призрачную надежду, что я не растворюсь и не исчезну в нем. Казалось, что мой собеседник понял меня. Он встряхнул головой, как бы отгоняя сомнения, похлопал меня по плечу и вдруг продекламировал: «О, братья, довольно печали! Будем гимны петь светлой радости!» – не волнуйся, Старик, это я так… теперь с твоим прибытием сомневаться уже не приходится – нас ожидает невероятное и беспримерное приключение!
– Приключения – это хорошо, но как я тут устроюсь? Ведь я тут у вас самозванец и ничего в своей роли не понимаю. Как я ее буду играть?
– Не волнуйся, никто ничего не заподозрит. Ты у нас человек известный, а как ты знаешь, большому человеку нужно только надувать щеки. Все течет само собой, да и я всегда под рукой. Шестая сеть скоро восстановит связи с базой знаний твоего тела и ты станешь вполне в теме. Слава меня дал мне детальные инструкции по твоей адаптации.
В целом все обстоит так же, как и в прежней волне. После того, как его точку восприятия перебросило в ту волну, он явился ко мне во сне и дал мне наставления по тому, что я должен делать. Неделю тому он сообщил, что перебросит тебя в мою группу. Сказал, что ты знаешь, что нас ждет в будущем и как это будущее реализовать.
– Ничего я не знаю ни о какой группе. Это, наверно, какой-то бред про апсар и битву с Индрой. Боже мой, куда мне от этого деваться! Я вижу, что этому безумию не будет конца, – в отчаянии сказал я и тупо уставился на контуры кирхи, темневшей вдали, такой знакомой и такой далекой…
– Но ты же член этой группы де-факто. Сегодня ты дебютировал в этом качестве, правда, не совсем удачно, – заметил Слава.
– Слава говорил, что группа должна состоять из 18 супергероев, которые должны бросить вызов Индре и что я будто бы должен войти в это число. Иначе, как бредом, я это никогда не считал. Ну какой из меня супергерой? А эти женщины? Что тоже героини?
– Тут никакого геройства не требуется. Это как любительский спорт – главное не победить, главное участвовать. Любой, даже самый заурядный человек несет в себе неизмеримую сложность и мощь, которая при должной синхронизации способна сдвинуть горы. Да, горы, причем не в фигуральном, а натуральном смысле. Ведь что такое гора? Просто скопление атомов, которое обособилось от окружающего ландшафта в ходе тектонических процессов в земной коре. Почему она неподвижна, в то время как все составляющие ее атомы находятся в непрерывном движении?
– Слушай, оставь меня в покое. Мне не до гор и причин их неподвижности! Ну при чем тут гора, когда речь идет об этих дамочках, если ты только их имел в виду в качестве двигателей гор?
– Нет, ты ответь, почему предметы неподвижны, в отсутствии внешних сил или при их недостаточности для преодоления гравитации, сил трения или сил сцепления с другими телами?
– Потому что движение атомов хаотично и равнодействующая всех моментов движения атомов в теле равна нулю.
– А почему это движение хаотично? Откуда это следует?
– Ниоткуда не следует, это факт. Ну, если хочешь, то это следует из изотропии пространства.
– А изотропия откуда следует? Подумай! ПС говорит, что из того, что пространства просто не существует. Пространство – это просто один из фиктивных параметров объекта, который существует в пустоте и безвременье.