Кости Азазеля
Психофора
Глава 10
Он все не так понял
Не всегда легко понять, начинается новый бой или продолжается предыдущий. Каждый очередной ворвавшийся в жизнь вызов – мозайка из событий прошлого. Он порождает новые испытания, а те зацикливаются, превращая жизнь в бульон из одинаковых страданий.
Голос Торо, звучащий из трубки, намекал на продолжение веселья. Он прорывался через помехи, точно звонили с того света.
– Привет, дружище, – говорил Шульга.
– Живой? – прошептал Евгений в трубку.
– Вроде как.
Нельзя сказать, обрадовался ли Евгений или огорчился от этой новости. Торо Шульга точно не входит в клуб тех, чей уход станет трагедией, но и радоваться смерти у Евгения повода не было. Ему, пожалуй, просто наплевать. Единственное, что парень действительно испытывал – это шок. Говорил ли с ним настоящий Торо, или то какой-нибудь новый мутант, крадущий голоса – не очень-то и важно. Куда важнее факт, что теперь под прямым ударом, вполне вероятно, оказался сам Евгений.
Его личная история завернула куда-то не туда. Психофора что-то напутала в сценариях, или Евгений сам по себе забрел не на ту страницу.
– Что тебе надо? – спросил он прямо.
– Они накачали меня лошадиной дозой наркоты и доставали органы один за одним, – бормотал Шульга. – Не вырубали меня, нет. Они забрали ровно половину. Оставили столько, сколько нужно, чтобы выжить. Я все видел, Женек, все.
– Что тебе, блять, нужно, Торо?! – Евгения до визга пугал бредовый рассказ Шульги, и одновременно с этим парень страшно злился.
– Я бы хотел свою почку назад, – отвечал сонным голосом Торо. – И легкое было бы неплохо. Без половины кишечника тоже будет трудновато… Мне тяжело дышать. И тело какое-то свинцовое. Я же с ними, кстати, договорился, да, – Торо улыбался.
– А я тут причем?
– По поводу вас договорился, Женек, – пояснил Шульга. – Но не подумай, я не в обиде, что вы меня кинули там. Я сам виноват. Просто… Просто так надо, веришь? Это выгодная сделка, да. Они просят вам передать, чтобы вы приехали к ним. Сюда. Сейчас же. А не то они придут к каждому из вас домой. Все просто.
– Блять, – прошептал Евгений в сторону, а в трубку ответил: – У меня никого нет, Торо, ты же знаешь. А этим двоим звони сам. Их проблемы меня не касаются.
– Женек, как тебе на них похуй, можешь мне не рассказывать. Мне вообще насрать, что будет со всеми вами. Этот звонок входит в мою с ними сделку. Я тебе сказал все, что надо было. А, да, простите, – кто-то подсказывал Торо на фоне. – Философов семнадцать, круглосуточный магазин. Ехать туда.
Торо бросил трубку.
Евгений стремительно трезвел. Его выворачивало на изнанку от страха и алкогольной интоксикации. Куда-то не туда его привел самый судьбоносный день.
Из туалета вышла взъерошенная девушка с размазанной по лицу косметикой, а следом за ней плелся измазавшийся в этой же косметике Дмитрий, смотревший на зад незнакомки, и глуповато улыбался.
– Нам пиздец! Найди Токси и идите на улицу, буду ждать вас у входа, – Евгений грубо схватил его за плечо.
– Пошел в жопу, – Дмитрий сбросил его руку. – Сам ищи ее. У меня на сегодня дела поважнее.
– Тебя, блять, разберут на запчасти сегодня ночью, опездол! – рявкнул Евгений. – Ищи Токси! Я жду вас на улице!
Дмитрий завис на несколько мгновений, пока он понимал суть слов Евгения. Конечно же, все не могло закончиться так легко, но он почему-то решил, что на сегодня хватит. Драться за собственную жизнь – это понятно, но нужна же хоть какая-то передышка.
Карина исчезла с радаров. Дмитрий ощутил невыносимую пустоту внутри, и отчаяние накрыло его влажным одеялом. Отвергнутый всеми, он вынужден сражаться насмерть с немыслимыми существами бок о бок с теми, кого он предпочел бы выбросить из своей жизни.
Дмитрий достал телефон. Восемнадцать тридцать два. Не так уж и долго осталось до завтра. Мифического завтра. Наступит ли оно – вопрос столь же абсурдный, как и было ли вчера. Парень заметил в темной уголке одну колючую мысль – из сегодня он может не выбраться. И речь не столько про смерть, конец жизни или существования в привычном ему смысле, сколько про бесконечность кошмара.
Ночью его разберут на запчасти, так сказал Евгений. А ведь по общепринятым законам природной логики комета к завтрашнему утру должна уже улететь. Или хотя бы перебраться на другую половину земного шара, если она не побывала там в первую очередь.
Дмитрий еще не составил список целей на жизнь. Напиться до беспамятства – будет номер один.
Диану он нашел сидящей на столиком в компании самой себя. В атмосфере случайного и ненужного праздника она создала вокруг себя пузырь вакуума, непроницаемый для пустого веселья. Разрываемая внутренними разногласиями, чахнущая от одиночества в толпе, как загнанный зверь, смирившийся и уставший. Безумный день подарил ей новое рождение, а Лиза расплатилась за этот шанс своей жизнью. Еще утром она не знала, чему стоит посвятить жизнь и ее это нисколько не заботила. Сейчас вечер. Диана все еще не знает, но зато она разглядела дыру в душе.
Неукротимое стремление заполнить эту дыру накатило на девушку и владело ею лишь несколько мгновений: что-то внутри сказало, что драться за место под солнцем – выбор не для нее. Мерзкий бес – проводник депрессии – шептал Диане на ухо, что в Лизе она увидела свое собственное будущее. Свое счастье. Свою судьбу. Пытаясь за пару секунд разобраться с чувствами, с которыми не могла разобраться всю жизнь, Диана вновь задалась вопросом, куда повернуть штурвал. Что ей делать? Но на ум приходили не лучшие ответы: если не стать запчастями для кого-то, то хотя бы сыграть роль шестеренки в социальном механизме. Женская доля – найти себе мужа и забыть о проблемах, как того требуют традиции! Нарожать детей, отдать себя полностью им, и время, и энергию с витаминами и минералами, выдраить дом и приготовить обед для семьи и родни на семь поколений вперед. Однако при подобном раскладе она надоест себе самой. Зачем она нужна себе, если весь смысл в заботе о других? Жизнь в муравейнике, жизнь во имя муравейника.
Девушка вошла в порочный круг конформизма, не задумываясь. И только когда все начало разваливаться на части, смогла увидеть, что все идет совсем не так, как хочется.
Наверное, она родилась не в то время, не в том месте. Ей бы пуститься в психоделический угар вместе с хиппи, прожечь всю жизнь в беспорядочных половых связях и проснуться в глубокой старости черт знает где. Кто сказал, что жизнь следует прожить полезно? Диана согласится на весело.
– Пойдем, нас твой друг зовет, – сказал Дмитрий.
– Оставь меня в покое, – устало отвечала Диана. – Идите вдвоем в жопу.
– Знаешь, меня б здесь давно уже не было, но по раздельности мы рискуем эту ночь не пережить?
Диана с отчаянием взглянула на парня. Тот молча пожал плечами, развернулся и пошел к выходу.
Девушка догадывалась, что так просто эта история не закончится. Дотянуть до утра – таким, пожалуй, был ее план, хоть она и понимала, что он не реализуем.
Остановиться равно умереть – таков фундаментальный закон природы. Умирать Диана пока не готова, даже не взирая на то, что смертельно устала.
Жара на улице ударила с размаху. Она сильно отличалась от пропитой духоты пивнухи. Уличный жар словно выжигал лишние клетки кожи, заставляя эпителий усиленно делиться и регенерировать. Шныряющие тут и там организмы обновлялись, за минуту становясь идеальной копией самих себя. А раковые клетки готовились пировать.
– Смотрите, – Евгений показывал фотоснимок на побитой экране своего смартфона.
Отрубленная голова Лизы смотрела из полиэтиленового пакета стеклянными глазами. В достоверности снимка никто из молодых людей не сомневался, но разум отчаянно искал доказательства обратного. Вдруг нейросеть постаралась?
Диана впилась глазами в безжизненный кусок формы, отдаленно напоминавшей ей подругу. Чем дольше она смотрела, тем сильнее становилось ощущение, что голова способна двигаться. Пошевелить губами, беззвучно шептать имя Дианы, моргнуть, а то еще хуже – подмигнуть.
Настоящее дно зловещей долины.
Диана смотрела так долго, как могла. Вероятно, целую вечность. И когда губа головы дернулась – галлюцинация или шутка Психофоры – девушка поняла, что не дышала все это время. Она жадно вдохнула жгучий воздух и не устояла на ногах, сев прямо на разгоряченный асфальт.
– Ну и нахер ты это показал? – спросил Дмитрий, сдерживая рвоту и отвернувшись.
– Чтоб вы поняли, что здесь все серьезно.
– Не знаю, кто как, а я в этом не сомневался.
– Зови такси, Димка, едем, – сказал Евгений.
– Иди-ка ты, Женек, – покачал головой Дмитрий. – За мой счет мы уже достаточно сегодня покатались.
– Да ладно тебе, – ухмылялся Евгений. – От одного лишнего раза ничего не обеднеешь. Заодно еще раз попробуешь на Токси произвести впечатление. Гляди, и отпердолишь вечерком.
Диана дралась с удушьем, и ей было не до выпадов Евгения.
– Найди, пока есть время, запасные зубы, – говорил уязвленный Дмитрий. – Я тебе ни одного не оставлю.
– Побить инвалида каждый сможет, – хохотнул Евгений. – А вот вызвать такси – поступок настоящего героя. Давай, сладкий, ты сможешь, всего-то пару кнопок нажать. А в награду ты получишь шанс прожить еще один скучный денек.
– Осталось недолго, – мечтательно улыбался Дмитрий, вызывая такси. – Я постараюсь бить как можно больнее.
– Могу дать ремень, чтоб ты меня отшлепал, – предложил Евгений, но не получил ответа.
– Это ведь сон? – спрашивала Диана, сидя на земле. – Я… Я все равно не могу поверить, что это все взаправду.
– Сон? Может, и сон, – пожал плечами Дмитрий. – Только чей…
– Если мы туда приедем… Этот кошмар может закончиться? – говорила Диана.
– Там может все закончиться, – сказал Евгений. – Раз и навсегда.
– Мне уже насрать, – сказал Дмитрий.
И все молча согласились.
Серый рено остановился возле молодых людей. Бурлящая черно-серая масса на месте водителя, чавкая, предложила им троим «шевелить жопами». Молодые люди заняли места в такси.
Бурлящая масса ударила случайной частью себя по панели, и включилось радио. Из динамиков полилась причудливая какофония, лишь отдаленно напоминавшая привычные звуки. Под неровный бой невиданных барабанов и вопли, заменяющие пение, несуществующих певцов, такси неслось по улицам трещащего по швам от метаморфоз города.
Где-то в дали, в троящемся горизонте, город вырастал из себя самого, поднимаясь грозным цунами. Стена из бетона и стекла ползла навстречу такси, рассыпаясь и растворяясь в токсичном небе.
Психофора меняла цвета быстрее, чем рождались секунды. Миллиарды оттенков скакали по облакам, то и дело срываясь в космические бездны. Воздух вокруг кометы дрожал и трескался, ребристые волны стекали по небесному куполу. А звуки… Количество звуков, обрушившихся на несчастную планету в теплый день февраля хватило на несколько десятков новых музыкальных не только жанров, но и систем. Отринув ноты и тональности, или переизобретая их, кто-то да создасть из всего этого «Музыку 2.0». Если, конечно, есть этот кто-то, способный правильно воспринять и зафиксировать новые звуки.
Город сходил с ума. Серое рено проехало минимум три раза по одной и той же улице: пиццерия, свадебный салон, банк и ломбард. И снова, и снова, и снова. Один и тот же сигнал светофора, одинаковая продолжительность. Те же люди, и та же аварийная ситуация: какой-то идиот решил взлететь, не предупредив участников движения. Но его можно понять, ведь поворотники вверх пока не придумали. Серое рено проехало по улице ровно столько, сколько троице понадобилось заметить это.
– Ребят? – испуганно говорила Диана. – Мы в петле?
Масса прочавкала, что все нормально, просто надсветофор еще не переключился.
– Надсветофор, – пробубнил Дмитрий.
Бурлящий водитель добавил, что измерения сейчас перегружены, некоторых приходится закольцовывать.
– Почему мы его вообще понимаем, – Евгений решил удивляться иным вещам.
Бурлящая масса сказала, что говорит с ними в одном спектральном поле. И вообще эти нападки в ее сторону сильно задевают.
– Ну ладно, извиняй, – пожал плечами Евгений.
Серое рено наконец-таки повернуло на новую улицу, и Диана выдохнула с облегчением.
Такси плыло по городу, плавно набирая скорость. И пусть до сверхсветовой было еще далеко, теория относительности работала на полную катушку, но по другим, причудливым, принципам.
Вполне себе привычные здания, вырастающие в трех-четырех сотнях метров впереди, при приближении мигом сбрасывали камуфляж. То дерево, то замок, то огромное извивающееся щупальце возникало перед автомобилем в момент сближения. Улицы сменяли эпохи и стили метр за метром, за секунды. Мультивселенная запуталась, временные линии сплелись в клубок.
Величественные своды древних забытых замков времен Атлантиды соседствовали с тощими балками-домами грибоподобных тварей с планеты Юггот. Барокко и советский брутализм. Пещера неандертальца и неевклидовый двухэтажный дом стояли напротив, а их обитатели беседовали у входа местного супермаркета.
Вереница образов и форм.
Автобусы с туристами из параллельных измерений ехали ровными рядами, просачиваясь сквозь автомобили. Толпы трупов и железных дровосеков шныряли по подворотням, выискивая завалявшиеся мозги. Стая птеродактилей схватила ребенка нефилимов и унесла его на крышу высотки. Посетители ресторана рвали друг друга на куски в порыве неистовой ярости после того, как официанты приносили им пустые тарелки. По пожарным лестницам, взлетевшим до самых небес, ползли заблудившиеся святые. Доставщика пицца доедала зубастая коробка, и маленькие дионеи из цветочного магазина переваривали продавцов. Из дыр в стенах от выпавших кирпичей на выползали полчища насекомых, жрущих фундамент.
Троица безучастно наблюдала через окна за творящимся безумием, которое прекратилось сразу же, как они выехали из центра. Остаток путь оказался совсем непримечательным, но как раз обычная дорога и вызвала удивление.
Бурлящая масса высадила пассажиров на остановке недалеко от круглосуточного магазина. Центр вдали пылал фантасмагориями на фоне красочного заката. Токсичные метаморфозы, точно огонь, жадно пожирали и бетон, и людей, видоизменяя их, превращая в абсурдный пепел, состоящий лишь из идей и образов.
В противоположной центру стороне сумрачная синева накрывала Город умиротворяющим одеялом. Глядя на крадущуюся ночь, каждый из троицы испытал, казалось, давно забытую надежду на новый день. Нужно лишь продержаться еще немного, и эта мысль убеждала принять последний бой.
Маленький магазин уже сверкал неоновыми вывесками, ярче всех горела «Круглосуточно». Он был вмурован в дом, но замогильная тишина и будто искусственная тьма в окнах квартир намекали, что магазин с подвохом.
За прилавком их встретил высокий парень в квадратных очках с толстенными линзами. В них его глаза занимали все лицо, а взгляд стал дурашливо-удивленным. Длинные волосы опасно свисали над горящей свечой, над которой он держал свою коптящуюся руку с девятью пальцами. Кисть начинала потихоньку дымиться, а продавец с искренним интересом наблюдал за пузырящейся кожей. Никаких намеков на боль. Диана, приглядевшись, заметила тонкие-тонкие швы на лице, шее, предплечьях. Он – пока что самый успешным монстр местного Франкенштейна.
– Идите на склад, – сказал продавец удивительно мелодичным и приятным голосом.
– Попробуй горелку, – предложил Евгений. – Или добавь хотя бы бензина. Так быстрее будет.
– Возможно, я заберу твои пальцы, – ангельским голосом отвечал продавец. – Их у тебя осталось немного, так что береги их.
– Боже, вы все моральные уроды как на подбор, – скривился Евгений.
Идя на склад, нет-нет, да каждый из них бросил взгляд на прилавки.
На полках располагались преимущественно непримечательные товары: газировка, бытовая мелочевка, пиво, консервы. Но между ними затесались и иглы с нитями для наложения швов, скальпели, пилы по костям и много всякой другой интересной всячины. В этом магазине можно прикупить все для создания цвета из плоти и крови и человеческой многоножки, а потом приятно провести вечер за пивом и чипсами.
Совсем иначе дела обстояли в холодильниках. Замороженные конечности и органы, позвонки на развес, пласты кожи, готовые для пересадки, кровь любой группы. Здесь можно купить и собрать не одного человека. Акции предлагали купить трахею со скидкой в тридцать процентов. А если кто-то решит к двум глазам прикупить третий, то приживление в подарок. Но сам магазин был заинтересован в оптовой закупке нервной ткани.
Не известно, что скажет комитет по правам человека, узнав о подобном месте. С другой стороны все законы можно подправить. Изменить их формулировки.
В маленьком полускладе-холодильнике было слишком много живого мяса. Запах крови и начинающегося разложения мигом ударил в нос.
В центре комнаты стояло шесть раскладных стульев: по три напротив. На трех сидели на удивление хорошо сшитые незнакомцы. Пусть их комплекция выходила далеко за рамки привычной человеческой, они все равно обладали удивительной для их племени симметрией тел. По середине расселся старик с важным видом. Длинные седые волосы, растущие островками на сшитом из разных кусков скальпе, падали на мешковатую футболку «Misfits». В мускулистых, но худых руках с раздутыми венами на предплечьях он вертел карманные часы, в которые то и дело заглядывал, поворачивая голову чуть набок.
Двое верзил, сидящих по бокам от старика, выглядели как смесь итальянских мафиози и людей в черном. Плотные черные утонченные пальто минимум на один размер меньше слишком явно подчеркивали излишнюю мускулатуру. Шляпы с широкими полями и солнцезащитные очки не позволяли разглядеть лицо, а перчатки на руках плюс тяжелые берцы на ногах добавляли строгому стилю капельку драйва.
– Приветствую, – заговорил старик. Его голос, чуть срывающийся, звучал болезненно, но властно. – Должен признать, приехали вы быстро. Даже не ожидал. Торо, вставай, поздоровайся. А вы присаживайтесь, – мужчина указал на три свободных стула.
С нового ракурса стала видна перекошенная на одну сторону шея старика: большой тяж чрезмерно раздутой мышцы заставлял голову заваливаться.
У стены, заляпанной кровью, стоял вынесенный из морга стол, на котором лежал и беспорядочно крутился Торо. Он бормотал тотальный бред, скакавший от стены к стене, создавая довольно мощное эхо. Из-за него казалось, что рядом с безумием бродит не только Шульга, но и все в помещении. Торо лежал голый, прикрытый грязной пеленкой, а когда он встал, дабы поздороваться, пеленка спала, показав большой, уродливый и кровоточащий шрам от лапаротомии.
– Привет, ребят, а вот и вы, – Торо поднял валую руку и попытался помахать, но мышцы не могли долго удерживать конечность, и она упала с громким шлепком. – Я могу теперь идти?
– Можешь, Торо, можешь, дальше мы разберемся сами.
Торо Шульга неуклюже спрыгнул со стола и на заплетающихся ногах побрел к большой складской двери. Шаркающая походка, жуткий шрам, бледно-синюшная кожа и кое-где даже фиолетовые синяки выдавали в нем перспективного мертвеца, если, конечно, не случится какое-нибудь очередное чудо.
– А можно мне какую-нибудь одежду? – спросил он.
– Торо, твоя одежда порвалась, когда ты сопротивлялся, – нервно отвечал старик. – А запасной у нас с собой нет. Давай, Торо, быстрее проваливай. И помни про уговор!
– Я помню, помню, надеюсь на долгое сотрудничество, – сказал Торо, уходя.
– И я тоже, мой новый друг! – крикнул ему вслед старик. – Ну-с?.. – с немым вопросом он глянул на троицу.
– Это ты нас позвал, – сказал Евгений спустя многозначительную паузу.
– И ты пришел, как послушный пес, – закивал старик.
– Ну… не я один, – пожал плечами Евгений.
Старик удовлетворенно усмехнулся.
– О чем вы с ним договорились? – поинтересовался парень. – С Торо, – решил он уточнить.
– Да так, – махнул рукой мужчина. – Антибиотики, НПВС, наркотики, имуннодепрессанты – нужная мелочевка. Плюс он скинулся немножко органами в наш общак.
– А вы что взамен?
– Это уже спрашивай у него.
– Если выживет, – проговорил Дмитрий.
– Он-то? Выживет, – уверенно сказал старик. – А чего тебя наша сделка интересует? Хочешь тоже поторговаться?
– Видимо, придется, – отвечал Евгений.
В тишине, прорезаемой гудением холодильника и пронзительным капаньем с трубы под потолком, разгорелась дуэль. Натянутые нервы вместо револьверов, неудобные вопросы вместо пуль. Молодые люди понимали, что проиграли давно: за долго до того, как вошли в магазин. Они понимали, что им будет позволено задать свои вопросы и даже услышать на них ответы, но дальше… Если им разрешать выбрать свой конец – это уже, считай, победа.
В дуэлях решающую роль играет не скорость, а владение ситуацией. Раньше не значит лучше. В словестной дуэли же чаще всего тот, кто заговорил первым, проиграл.
– За что вы так с Лизой?! – не выдержала Диана. – Я даже не успела попрощаться…
– Да? Ну это всегда пожалуйста! – с удивительной теплотой в голосе проговорил старик, а потом кивнул верзиле по правую руку.
Тот потянулся к черному рюкзаку под своим стулом, достал полиэтиленовый пакет с головой внутри и бросил ее Диане. Девушка схватила и пронзительно завопила. Она смотрела в стеклянные глаза мертвой подруги, не в силах отвести взгляд, а пальцы крепко держали пакет и отказывались разжиматься.
Дмитрий вырвал у нее голову и отбросил в угол.
– Ее тело уже стало частью нашего друга, – рассказывал старик. – Он должен был принести его к нам, а мы поделили бы ткани и органы между собой. Но ваш придурковатый дружок, Торо, пристрелил нашего толстячка. И теперь он гниет в квартире твоей подруги, золотце, и он, и твоя подруга в нем. А вообще.
– И хоронить нечего, – слезы лились из глаз непрерывными ручьями, и Диана почти захлебывалась. – Вы демоны?!
– Нет. Но уже и не люди, – сказал старик, а потом предложил: – Хорони голову.
Диана закрыла лицо ладонями и тихо зарыдала.
Молодые люди сидели голые в одежде. Будто без кожи, будто без мышц, обнажив внутренности. По венам, по артериям, по нервам, как по прозрачным трубкам, бежали их души, точно свора перепуганных насекомых. И не скрыться им – нет темных углов в их телах, и не сбежать из замкнутых систем.
– И все же, – Евгений чувствовал, как накатывает паника, но пытался держать себя в руках. – Че от нас надо?
– А ты туповат немного, да? – усмехнулся старик. – Ребятки, может, вы ему скажете? – обратился он к Дмитрию и Диане, подмигивая, чем лишь еще больше выбивал почву у них из-под ног.
– Ну… Ты с Торо договорился все же, – продолжал Евгений. – Почему бы и нам и не попробовать?
– А что ты можешь нам предложить? – с прищуром глянул он на Евгения, и голова старика медленно поплыла, подчиняясь перекаченной мышце на шее. – Медикаменты? У нас есть Торо. Ткани и органы? Мы и сами прекрасно находим доноров. Часть себя? Так вы и так у нас в руках. Зачем нам довольствоваться частью? Мы разберем вас полностью, – мужчина достал старый, пожелтевший блокнот с маленьким карандашом между петель удерживающей листы проволоки и принялся нудно перечислять написанное: – Вот к примеру, лично мне и моим товарищам не помешает несколько дополнительных метров нервов, артерий и вен. Добавить мы можем много, а вот чем-то нужно их питать! Соответственно сюда нужна кровь. Много крови. Плюс сейчас на рынке большой спрос на гепатоциты, нефроны, – старик сделал небольшую паузу и пояснил: – Из-за плохой экологической ситуации. Плюс миоциты и тем более кардиомиоциты всегда будут в спросе. Не думаю, что каждая ваша клеточка годится, но хоть что-то…
Дмитрий смотрел на всхлипывающую Диану, обнимающую себя, потом глянул на Евгения, неспособного найти хотя бы одно слово в ответ поехавшему маньяку. Он окончательно растерял весь ореол знающего больше, чем кто-либо, адепта. Дмитрий бросил взгляд на свои дрожащие руки и ощутил внутри себя жгучий огонь неповиновения. Да кто черт возьми этот поехавший старикан? И что он о себе возомнил?
– Говоришь, что мы запчасти? – спрашивал он у старика. – Даже животных не видишь в нас? Но разве запчасти могут дать отпор? Мы вот смогли!
– Смогли ли? – старик сверкнул желтоватым глазом.
– Смогли, смогли, – продолжал Дмитрий. – Валяется ваш урод, дохлый и выпотрошенный. А еще двое остались на Олимпийской, – ухмыльнулся парень. – Верзила тот ваш сдох, истекая кровью.
– Любой умрет истекая кровью, – фыркнул старик.
– Любой человек, – подчеркнул Дмитрий. – Он сдох, истекая кровью, как обычный человек, добитый, как раненая скотина, – скалился парень. – Так что я требую, чтобы вы разговаривали с нами на равных!
Старик опустил взгляд в пол и хрипло засмеялся. Смешки прыгали по стенам, возвращаясь искаженными – будто бы весь склад хохотал. Дмитрий понимал, что перегибает палку, но отступать уже некуда.
– Что ж, – голос старика зазвучал раздраженно и оскорбленно. – Истекал кровью, говорите.
– Даже больше, – Дмитрий сверкнул глазами. – Растерял все кишки – назад не собрать.
Старик еле заметно ухмыльнулся:
– Допустим, я вам верю. Впрочем, его смерть объясняет, почему он не доступен. Но с другой стороны… Нас тут трое, а всех ваших сил хватило только на одного нашего.
– Что же это вы так? – Дмитрий ощутил себя дирижером. Но не верил, что владеет ситуацией. – Пытаетесь давить числом тех, кого считаете хуже рабов? Как-то мелочно, – покачал он головой.
– Меня одного хватит, что б вырвать вам всем хребты, пездюк, – рыкнул старик.
– Согласен, – паника выбивала Дмитрия из реальности. Его руки дрожали, внутренности сжались в единый комок. Он не мог разобрать ни единого своего слова из-за звона в ушах и стука сердца и говорил, ориентируясь на мысли, надеясь, что язык не подведет. – Но что вас делает такими, какие вы есть? Модернизация тел! Ваши друзья на Олимпийской умерли от пуль, как обычные люди. А что такое оружие? Инструмент всего-навсего. Как ваши мышцы. Вы остались людьми, поменялось лишь оружие, которым вы пользуетесь.
– Довольно! – рявкнул старик.
Двое «итальянских мафиози» встали, и на складе резко стало тесно. Две статуи сверлили троицу беспристрастными взглядами, а их командир пытался придумать смерть пострашнее.
– Наглости вам не занимать, – говорил старик. – Не захотели бежать, прятаться, как крысы. Заявились сюда, требуете уважения, да еще и утверждаете, что убили одного из нас? Один из нас стоит целой армии, ублюдки!
– Значит, на крыше прям в центре города валяется дохлая армия, – пожал плечами Дмитрий и откинулся на спинку кресла, рассмеявшись.
Парень, как он сам решил, смог смириться со смертью. Его в общем-то устраивала злость в глазах зарвавшегося старика, а смятение и обида стали доказательством успешной победы. Да, пожалуй, они победили. Большой ценой, но не из каждого выигрышного боя можно выйти живым.
– Я сохраню твою голову, мелкий крысеныш, – шипел старик. – Станешь моим питомцем. Поставлю ее напротив зеркала, будешь любоваться собой, пока не сгниешь. А это будет очень-очень долго, – потом он обратился к двум верзилам: – Девку и второго урода в расход, а этому перебить кости, но оставить в живых.
Голова и грудь одного из «мафиози» треснули пополам, разорвав одежду в клочья. Половинки разошлись, показав жуткую пасть с сотнями зубов и глоткой, уходящей прямиком в брюхо. Монстр издал утробный вон и громко щелкнул «челюстями». Второй «мафиози» сбросил с себя плащ, вонзил руки глубоко в живот и с хрустом отсоединил кисти, обнажив заостренные кости предплечья. Он ими щелкал, как краб клешнями, и широко открыл зубатую пастью, в которой не осталось места языку.
– Ну что?! Мы все еще похожи на обычных людей?! – старик вопил и истерически хохотал, наблюдая за испугом молодежи.
Диана завопила, рухнула со стула и уползла под стол, на котором ранее лежал выпотрошенный Торо. «Мафиози» с ножами-костями, неуклюже и жутко пританцовывая, медленно двигался к ней, ударяя своими «клешнями» друг о друга. Измазавшись в крови и грязи, Диана забилась в угол и закрыла лицо руками, больше не в силах сопротивляться или хотя бы кричать. «Мафиози» застыл возле стола, по-театральному драматично рухнул и пополз с Диане, царапая пол костями и щелкая челюстями. Торопиться ему было некуда. Он наслаждался моментом.
Прикованный животным испугом к стулу Дмитрий наблюдал, как заканчиваются последние минуты жизни нежеланных соратников. Его пальцы мертвой хваткой вцепились в безжизненный пластик, парень дышал через раз, и сердце его готовилось остановиться, как загнанная лошадь. Может, Дмитрий и смог убедить себя, что не боится смерти, но со страхом неизвестности он договориться не успел. Молодой человек понимал, что очень скоро он останется наедине с тремя созданиями из глубин ада. И планы на него будут похуже смерти.
Стоило «мафиози» треснуть пополам, как Евгений в ужасе, с диким визгом отпрыгнул в сторону и швырнул стул прямиком в пасть монстра. Металл и пластик мгновенно превратились в щепки в зубатой мясорубке. У Евгения не осталось ни оружия, ни щита, ни шанса на успех. Монстр неуклюже дернулся, словно переключился тумблер в спинном мозге, и в следующее мгновение он стремительно бросился на парня. Тот лишь успел заметить, как тварь прыгнула, разинув пасть на половину тела, как будто для объятий. Чудовище вцепилось в рукав плаща Евгения, который падал, запутавшись в собственных ногах, что и спасло его от участи быть перекушенным поперек. Бритвенно-острые зубы вмиг измельчили тонкую ткань, обнажив культю левого плеча.
– Стоять! – заорал старик, когда пасть тварь чуть не схлопнулась на голове Евгения. – Место!
«Мафиози» тут же вернулись к своим местам. Две половинки срослись, не оставив и намека на огромный рот, идущий через голову и грудь, и кисти вернулись назад, как съемные детали.
Старик встал и, шаркая, приблизился к распластавшемуся на полу Евгению. Он впился взглядом в уродливый огрызок конечности. Сине-фиолетовые рубцы расползлись там, где были швы. Сама культя выглядела так, словно поражена гангреной, и должна вот-вот убить хозяина.
– Такие шрамы говорят много об их обладателе, – прохрипел старик. – Помнишь ли ты, как получил их?
– Нет, – задыхаясь от испуга, отвечал Евгений.
– Не удивительно, – закивал старик. Он в миг подобрел. – Как тебе мои коллеги из Японии? Они там до сих пор творят чудеса! – сказал он, а потом добавил: – Идите с богом. И передавай привет отцу, Женек. Скоро ты его увидишь. И не серчай на меня. Ладно? С кем не бывает. Видел тебя последний раз давно. Вот тебе мой номер, если что, – он очень быстро и криво нацарапал цифры на желтом листке, вырвал его и передал парню. – Звони, если что. Не знаю. Может понадобится. Я, кстати, Агриппа. Зови меня так. Удачи! Скоро встретимся. Надеюсь, подружимся, – старик улыбался и махал на прощание.