полная версия

Айгуль Айратовна Гизатуллина
Мунфлауэр

Глава 7

И вот я стою перед зеркалом в ванной. Красивая, но с заслезившимися глазами, что не убавляет их привлекательности. Райский цветок из Эдема. Вот только я не люблю этот образ. Он будто не мой. Я сама чужая в нем для самой себя. Мне куда ближе мой дневной образ, частично похожий на папу и маму.

Папа… я до сих пор не могу в это поверить.

На сегодняшний день он был единственным человеком, который жил в обоих моих мирах (помимо отстраненной мамы), и даже больше – во мне самой. Он понимал меня без слов, лишь раз взглянув через свои заумные очки – я с детства над ними смеялась – ведь они делали из молодого красивого мужчины какого-то угрюмого профессора, но это лишь до той поры, пока он не улыбнется. Ах эта его обворожительная улыбка! Они с мамой часто подшучивали, что она именно на нее и клюнула в день их знакомства.

Спускаюсь по лестнице, и со стен на глаза невольно попадают снимки в рамках – как история счастливой семьи Райз. Вот мы отдыхаем у бассейна, где папа учит меня плавать, вот их черно-белая свадебная фотография, где мама так живо смеется, обнимая теперь уже своего мужа во время медленного танца; мы в Италии, в Париже – наш евротур на мое десятилетие… Я опускаю глаза, и понимаю, что плачу.

Мама на кухне расставляет тарелки к ужину. Она сказала, что пойдет в лавку позже, хотя сегодня у нас и выходной. Ведь все равно не сможет заснуть. (Будто я смогу!)

Мы молча кушаем цыпленка карри, приготовленного на скорую руку, так как в ней нет той изюминки, которая чувствуется, если мама готовит со всей душой и любовью. И вот мы сидим, как чужие совершенно люди, каждая утонувшая в своем горе и вспоминающие одного и того же человека, но по-разному.

Во время чая я не выдерживаю и спрашиваю:

– Ты поставила в известность полицию?

Она оторвалась от скатерти, которую так подробно рассматривала, будто на ней были нарисованы самые романтичные моменты из их с папой жизни, и немного с недопониманием посмотрела на меня.

– Ах да, да, я известила полицию, – глотнув чая, – к нам должны прислать инспектора для выяснения обстоятельств.

И мы вновь замолчали и уже до момента «Пока!», прежде чем захлопнулась входная дверь, погружая меня в одиночество.

И я была права, насчет того, что не засну. Сначала меня мучили мысли о папе наяву, а потом едва я упала в сон, уже там. То его гоняли оборотни, то он стал вампиром: какие-то стеклянные глаза, неестественные зубы, и когда он пытался меня укусить, я проснулась в холодном поту и больше не засыпала.

Утро встретило меня с очередными болями превращения. После чего я долго не могла узнать себя в зеркале: глаза затекли так, что превратились в сплошную щель и были красными от слез. Засаленные волосы (в душ идти уже было поздно, поэтому собрала их в тугой хвост), заросшее волосами тело – ну что ты будешь делать! Сколько не брей себя, эффект срабатывает лишь на один день. Короче, я выглядела чудовищно, что было под стать моему внутреннему самочувствию.

Кофе, косметика и кондиционер в машине слегка предало свежести, но все равно едва я столкнулась с Кэйт, как она накинулась:

– Что случилось, Мунни? Ты выглядишь… убитой! – обняла она меня сходу.

Я обняла ее в ответ, и как только открыла рот, чтобы сказать, просто выдавила всхлип, и слезы потекли из глаз.

Она гладила меня по голове, успокаивала. Сейчас были забыты все разногласия, обиды, и мы вновь стали родными подружками.

– Папа… Кэйт, папа пропал, – все же выдавила я. – Он исчез, представляешь, – и вновь разревелась на ее плече.

Так мы и стояли, пока не услышали голос Лео.

– О, привет, лесби! – крикнул он нам, еще не дойдя, а потом увидев мои слезы, уже совсем другим голосом: – Что-то случилось?

Я постаралась улыбнуться ему, когда Кэйт вместо меня (да и вряд ли я смогла бы произнести это еще раз) ответила:

– Представляешь, отец Мун пропал.

– Ты уверена? – спросил Лео. О, это вполне объясняет, что мы друзья – раскидываем глупые вопросы мы парадоксально умело!

Я просто кивнула, и тут прозвенел звонок. И нам надо было расходиться по аудиториям. Кэйт еще раз обняла меня, а Лео похлопал по плечу и прошептал: «Держись». И вот они удаляются от меня: чирлидер в синей мини-юбке, с черным корсетом (что делал ее фигуру аппетитной до уровня идеальности) и шикарной гривой пшеничных волос и мой друг, как всегда в спортивном стиле, что ему, кстати, так шло, а я опять осталась одна.

Пары шли неимоверно долго, мистер Батлер несколько раз пытался включить меня в процесс обучения – что ему обычно давалось очень легко, но сегодня это был не его день, как и не мой в целом.

Во время ленча в столовой, как обычно, было полно народу. Кэйт еще не пришла. Мы стояли в очереди, когда Лео спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Вроде норм, – ответила я, что было частично правдой, так как, скорее всего, слез не осталось, а в душе была лишь пустота с размером во вселенную.

– Одиноко? – предположил он.

Я кивнула.

И тут он обнял меня, погрузив в свой мир: его подкаченное тело, запах, сила объятия, его руки на моем затылке, которые прижимают меня к плечу… И на какие-то доли секунд я забыла обо всем. Был только он! Мой Лео. И мечты о том, что это могло все принадлежать мне; я могла бы касаться его так каждый день, не задумываясь о неловкости, зная, что это взаимно, растворяться в нем, без страха потерять и со всей страстью влюбленности. Жаль, что таких жестов с его стороны я могу дождаться лишь в столь плачевных состояниях.

Бабочки порхали по животу, как во время брачных игр. И мне стало так легко, будто мир стал ярче, будто и не было необычных исчезновений и боли.

Звучит все это ужасно, наверное. Вот пропал мой отец, я в трауре, а тут растворяюсь в страсти к парню… Но что я могу с собой сделать. Скакать на эмоциях – участь всей молодежи. Не зря же есть выражения: юношеский максимализм, пубертат. Гормоны, черт их дери!

И так стояли мы до тех пор, пока Лео не отстранил меня со словами:

– Я тебя так понимаю, – да, он тоже рос без отца. И кому как не ему понять меня в эти моменты.

Парень часто упоминал о своем родителе, который бросил их с мамой, когда ему было одиннадцать. И с тех пор лишь редкие открытки на праздники напоминали о том, что он еще жив.

Но я знала, что Лео не таит обид и злости на него, ему просто одиноко, особенно тогда, когда ему необходим совет и поддержка. Я это могла «прочесть между строк», когда приближалось, например, Рождество, и он шутил, что ему, как хорошему мальчику, он пришлет привет от одного оленя.

К нам прибежала Кэйт, и по многолетней привычке, обхватив Лео за талию, «оттащила» его от меня. Я понимаю, что это невольный жест собственничества, и скорее всего просто вошло в ее привычку, но знала бы она, насколько для меня это болезненно, особенно сейчас, когда эмоции просто раздроблены и неуправляемы. И в тот момент, когда я чуть не крикнула: «Отстань от него», мой разум вовремя сработал, и просто случайно, потянув за какой-то нерв, пролил спрайт мне на футболку. Это отрезвило меня на месте и привело в чувства.

– Держи, – молниеносно протянула мне Кэйт салфетки. С годами она на уровне профессионала научилась оказывать мне первую помощь, чему я была очень благодарна. Ведь часто в первые секунды паники и не сообразишь, что надо сделать так, чтобы последствия не оказались еще более ужасающими.

– Спасибо, – ответила я, уже и позабыв о том, что только что чуть не набросилась на нее в праве быть единственным существом, кому может принадлежать Лео.

– Как ты? – спросила она.

– Да вроде ничего. Хорошо, что хоть спрайт прозрачный, – успокоила я ее.

– Я не об этом, – она ласково взяла меня за подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

И пусть мы неведомо друг другу делили одного парня на двоих, часто имели разногласия по поводу личной жизни, могли не разделить вкусы из-за какого-то платья, но Кэйт была и есть моя лучшая и самая близкая подруга. Я знала, что чтобы не произошло, она окажется рядом.

– А ты об этом, – грустно произнесла я, – не знаю. Бывают моменты, когда реальность отвлекает, но едва остаешься один на один со своими мыслями, становится невыносимо грустно.

Кэйт кивнула и обняла меня. А потом качнув в сторону моего переполненного подноса, прошептала: «Поешь», еще раз доказывая, что знает меня как никто иной.

Мои пары сегодня заканчивались раньше, чем занятия ребят, поэтому на ходу настрочила смс Кэйт, что не буду их ждать и поеду домой.

Но едва я тронулась, как откуда не возьми (что, телепорт уже придумали?) чуть не врезалась в Урмилу – я узнала ее по необычному имиджу.

Она сверкнула на меня весьма не самым добрым взглядом, но потом, видимо, осознав, кто я, расплылась в улыбке и подошла к моему боковому окну.

– Привет! – я опустила стекло.

– Не подбросишь меня до города? – спросила она.

Не то что мы учились в пригороде, но территория университета была весьма величественна, да и слегка на отшибе.

– Хорошо, садись, – и, повернувшись назад, начала убирать ненужный хлам, который мешал сесть моему неожиданному пассажиру.

Мы тронулись, когда Урмила спросила:

– Мельком видела тебя сегодня в коридоре. Ты плакала.

Я так и не поняла: спросила она меня или это просто было утверждение, поэтому просто кивнула.

– Что случилось?

Если быть честным, мне совершенно не хотелось ставить ее в известность, но рано или поздно она все равно об этом узнает, и тем более не хотелось врать человеку, которому в чем-то (хоть и не касательно этого) я помогаю.

– У меня отец пропал, – самым сухим голосом на свете ответила я.

– Мне жаль, – грустно проговорила девушка, – я росла без отца, – помолчав, добавила, – его убили.

Я задумалась. Ведь, кто знает, может быть, через какие-то пару часов я тоже буду говорить, что моего отца убили где-то за поворотом какие-то бандиты из-за кошелька с несколькими купюрами.

И тут я слышу оглушительный крик справа:

– Красный! – и я рефлекторно бью по тормозам, бабочки чуть ли не вспархивают с моего тела – возможно в защиту, но как-то вовремя проникают под кожу обратно и просто летают по всему телу, как листья во время урагана. На подсознательном импульсе даю назад, где, к счастью, никого не оказывается, и освобождаю проезжую часть.

Оказалось, что, забывшись, я чуть было не ломанулась на красный светофор. Хотя, когда ехала, видела, что он был зеленым. Или мне показалось? Но в любом случае, Урмила спасла меня от столкновения с фурой, водитель которой при виде того, что мы с секунды на секунды столкнемся, не отпускал орущий клаксон до тех пор, пока не скрылся за поворотом.

Я сидела в оцепенение, пока не услышала, как моя пассажирка не начала смеяться до упаду. Медленно, насколько могла совладать с работой своей нервной системой, повернула к ней голову.

Урмила и вправду смеялась, держась за живот, а потом, поймав мой недоуменный взгляд, просто, как ни в чем не бывало, сказала:

– Смешно вышло, да.

Мой слегка отупевший мозг никак не мог понять, что именно было смешного в этот момент, поэтому я так и сидела, уставившись на девушку. А она, наконец-то, успокоившись, вышла из машины, засунула голову в мое окно и сказала:

– Что ж, водишь ты ужасно, но спасибо, – и ушла. Представляете? Просто ушла. Я сижу значит, вся еще трясясь от ужаса произошедшего, а это странная особа успела позабавиться и уйти.

Сзади все подъехавшие машины начали гудеть из-за моей тормознутости, и я, уже в панике, тронулась и поехала дальше, хотя всю дорогу не отпускали мысли: «Что это было?», «Видала-видала, но таких не видала» – фраза моей покойной бабули были как всегда кстати сейчас. Свалю все это на переходный возраст. Возможно, девушке просто не хватает эмоций по жизни, и ее развлекает всякий ужас, что происходит вокруг.

В остальном мой день прошел без особых ярких впечатлений. С работы в библиотеке я отпросилась, хотя и начальница бурчала, что у нас все еще ходят проверки и мне этот прогул обойдется не так «дешево». Но идти еще туда и улыбаться всем посетителям сего заведения и просто не могла физически, поэтому придя домой просто рухнула на кровати и сама не поняла в какой момент вырубилась.

Разбудила меня мама, которая тихонечко постучала в дверь и вошла.

Она держала горячий чай с земляникой в руке. Поставив на мою прикроватную тумбочку, нежно погладила меня по голове.

– Мунни, – обратилась она ко мне, – как ты себя чувствуешь, – я сонными глазами посмотрела на нее. Даже идеально уложенный макияж с прической уже не скрывал горя в глазах этой женщины. Сейчас она выглядела сломленной птицей, пытающейся смириться с тем, что сил осталось мало, и что они пригодятся в решающей битве.

– Уже лучше, – и попыталась посмотреть на будильник, но мама опередила.

– Девятый час, – я хотела разбудить тебя первой, прежде чем, тебя разбудит ночная Мун, – они с папой часто делили меня так: на дневную и ночную, будто у них было две дочери вместо одной.

– Прости, что не пришла в лавку, – я же должна была ее сменить. – Я не знала, что засну, тем более так крепко и надолго.

– Все в порядке, дорогая, – потрепала она меня по щеке. – Если не будет случайных клиентов, то с остальными я договорилась встретиться ближе к полуночи.

– Ты снова пойдешь в лавку? – удивилась я.

– Признаться честно, не хотелось бы, – ответила мама. – Знаешь, вчера ночью я провела обряд поиска. Я пыталась найти Джейка. Но так и не нашла. – И она замолчала на несколько минут, чтобы совладать с порывом желания расплакаться. – Я! Я – одна из великим ведьм этого штата, которой под силу самой спрятать человека на веки вечные, не смогла найти того, к кому привязана! – и, опустив голову, она позволила паре слезинок скатиться из ее огромных глаз.

– Мама, – обняла я ее.

И мы застыли в этой позе на минуту, пока, резко не дернувшись, я не оттолкнула ее.

Настало время ночной Мун.

Позже, когда мы ужинали, я узнала, что мама перепробовала все доступные и разрешенные заклинания из книг темных, но даже самые сильные из них не дали результата.

– Я думаю, он не просто исчез. Он в плену, – сделала она выводы, накладывая мне салат.

– Да, – ответила я, жуя в обе щеки, так как на более длинные слова и предложения просто не в состоянии была произнести с набитым ртом.

– Звонили из полиции. Сказали, что к нам должны прислать какого-то детектива, – я заметила, что мама практически не прикоснулась к еде.

– Хорошо, – и указала я на ее тарелку, – почему ты не ешь? – что-что, но не хватало еще, чтобы она свалилась в голодном обмороке.

– Ты же знаешь, что я и обычно-то мало ем, а с исчезновением Джейка вообще есть не охота, – сказала она, отправив в рот лишь кусочек сыра из салата, – не переживай, я не свалюсь, – будто прочитав мои мысли, улыбнулась она.

– Хочешь я пойду сегодня в лавку вместо тебя, мам? – предложила я.

– Ты уверена, что сможешь? – а потом добавила, – я же понимаю, как тебе тяжело сейчас приходится тоже.

– Не меньше, чем тебе, мам, – и положила руку на ее ладонь, как можно многозначительнее сжав.

Она кивнула в знак согласия и примерно через час я была уже в лавке.

Так как никого из клиентов не было, а список тех, кто должен был забрать свои заказы чуть ли не по времени расписан на листе А4 на стойке, я приготовила несколько заклинательных зелий для продажи, так как их запасы были близки к нулю.

Как только привела в порядок стеллажи, зазвонил стационарный телефон.

– Лавка пряностей Розали, – ответила я (это имя моей бабушки, которая открыла лавку, кстати).

– Бонжур, мадам, – обратился ко мне, судя по акценту, француз.

– Комон пью де жё, мисьё? (чем могу помочь, сэр?) – мой французский был весьма скверным, к слову, но зная менталитет этой нации, он все равно его заценит, чем услышит идеальный английский.

– Пью-ж парле э Джак? (могу я поговорить с Джейком) – спросил, по-видимому, наш клиент.

Я собрала всю дыхалку в себя и как можно спокойнее ответила:

– Экскьюземуа (извините), – потом долю секунды пыталась вспомнить, как будет по-французски «он пропал». Но ведь клиенту необязательно знать всех подробностей не так ли, подумала я и ответила – иль нэ пэ ла (его здесь нет).

– Кель дюмаж (как жаль), – похоже это расстроило его не меньше нашего, – Же ву лей деманже келькё шуз (я хотел спросить его кое-что).

Учитывая, что последнее его предложение практически не поняла, я просто не решалась найти ответ. И единственное, что пришло мне в голову:

– Экскьюземуа, – а далее продолжила на родном своем языке, – но мой французский слишком слаб, и я Вас не понимаю, – и улыбнулась, хоть он этого и не видел.

– О, пгостите, – с ужасным акцентом, но вполне понятным английским, проговорил он. – У нас приведение.

И тут до меня дошел смысл его звонка.

– Вы хотите изгнать приведение, мисьё? – уточнила я.

– Да, – ответил он. – Джейк помочь нам.

Это было весьма странным предложением, ибо изгнаниями такого рода форм сверхъестественного обычно было прерогативой мамы, но могу быть уверенной, что и папа занимается этим периодически. Скорее всего по этой причине, этот француз взял его данные (если он, как и мы, не дозвонился до сотового, то вторым на всех наших визитках указывается номер лавки). Мне уже ни раз приходилось изгонять приведения, поэтому я ответила то, что должна была:

– Же вё вуз эдэ (я Вам помогу) – ответила я, – въётр адрес? (Ваш адрес?)

И записав на клочке бумаги их адрес, сказала, что буду после полуночи.

Глава 8

Клиенты приходили вовремя и забирали свои заказы, когда я медленно, стараясь не отвлекаться, собирала инструменты для изгнания призрака.

Казалось бы, с клиентами разобралась, когда зазвонил очередной колокольчик, я подняла голову из-за стеллажей и увидела Лолиту.

Мало того, что она была обычно свойственно суккубам, неотразима, так еще и хлестала энергией и светилась как звезда в небе.

– Привет, ведьма! – махнула она мне рукой, и как хмельная проплыла ко мне.

– Привет! – ответила я, – Что с тобой? – признаться честно я с суккубами дела никогда не вела и в первый раз вижу такое.

– Перебор с клиентурой, – улыбнулась она. – Четвертый клиент был все-таки лишним. Но такой красавчик, ты бы видела, а с какой чистой энергетикой – прям кайф! – и суккуб то ли обняла меня, то ли навалилась.

Я инстинктивно отстранилась от нее. Вот серьезно, чего она ждала? Обнимашек? Да мы виделись то раз, да и то делили моего друга в рукопашной схватке. Разумом я понимала, что у нее передоз и все ей «на чиле» (так излагался сын нашей клиентки, когда вместо обычной речи читал рэп), но сейчас явно было не самое подходящее время заводить дружбу с суккубом.

– Послушай Мунни, ты же ведьма, – и она опять рассмеялась, и так заразительно, что это передалось и мне. Я будто перенимала энергетику суккуба, хотя вполне вероятно, что могла просто рефлекторно, как обезьяна, копировать ее повадки, – помоги мне, – снова вешаясь на мою шею, попросила она.

– Чем? – улыбаясь, чувствовала, как бабочки порхают в своем райском наслаждении.

– Собери мою энергию во флакон, – обратилась она ко мне, смотря так неистово на мои губы.

– Что? Как? – не понимала я, все также под кайфом от ее развратного тела в моих руках и вот этого полного желания взгляда.

– Джейк так делал, когда у меня был передоз, – ответила она, гладя меня руками по лицу, приводя в трепет моих бабочек.

Папа… Я пыталась проснуться, прийти в себя, но голова не слушалась. И когда все же мой мозг немного "отстранился", я поняла, что я уже не стою, а сижу рядом с суккубом, что я тоже тону в ее бездонных рубиновых глазах. О святые небеса! Какой ужас!

Я заставила себя оттолкнуться от Лолиты и медленно отползла на метр. Она все также смотрела на меня: голодным взглядом суккуба, над разумом которой энергия взяла вверх. В эту минуту ей было без разницы с кем и как, главное – природный инстинкт, взращенный беспринципным адом.

Мозг начал приходить в норму, выходить из этого опьяняющего тумана чрезмерного обольщения. Я встала, схватила с полки флакон и мел со стола, нарисовала руны на полу рядом с Лолитой, стараясь не смотреть на нее и не слушать, как она, посмеиваясь, пытается меня соблазнить.

Но я бы в жизни не вспомнила заклинания, поэтому сказав, как можно суровее «сиди здесь и не двигайся» забежала в смежную комнату в поисках подходящей книги.

И как всегда, по закону подлости не могла ее найти сразу. Лишь спустя почти пять минут, наконец-то, смогла найти нужные слова для ритуала.

Выбежала в лавку, где Лолита должна была спокойно меня дожидаться, но не тут-то было. Она ходила, пританцовывая по всей лавке, и даже, похоже, не то что мой наказ забыла, да и вообще меня тоже в целом.

– Лолита! – крикнула я на нее, и опять встретилась с ее полным наглости и сексуальности взглядом.

Решительно подошла к ней, моля опять не попасться на ее чары, и грубо за руку поволокла к нарисованным ранее рунам. Поставила рядом флакон и открыв нужную страницу, прочитала заклинание.

Суккуб как ангел расправила руки как крылья, и из нее вылетело серебристое свечение, которое по движению моей руки попало в нужный сосуд. Я быстренько его закупорила.

Лолита свалилась на пол. Отбросив флакон, подсела к ней. Она была в сознании, но либо оглушена заклинанием, либо в шоке. Хотя, если подумать, если бы из меня за считанные секунды вытрясли все мою энергию чуть ли не в ноль – а мне кажется, я слегка переборщила где-то в ритуале, то ее состояние вполне объяснимо.

– Спасибо, – прошептали ее губы так тихо, что я скорее прочитала по ним, чем это услышала.

– Как ты? – я попыталась ей помочь сесть.

Лолита прислонилась к стеллажу, так странно рассматривая свои руки.

– Как тебе сказать… Вроде бы и лучше, стало значительно легче. Энергия по-своему очень тяжелая ноша, поверь мне. С другой – чувствую усталость, будто наскакала на ком-то часов десять без передыху, – и она грустно улыбнулась.

– Давай я заварю чаю с женьшенем, лимоном и медом, – предложила я. – Должно помочь взбодриться.

Она одобрительно кивнула.

Примерно через полчаса мы сидели в смежной комнате, укрывшись пледом, и пили ароматный чай. Лолита молчала, я пыталась почитать лекции на завтра. Такое уютное времяпровождение, что весьма странно, учитывая какие мы существа. За это время я отпустила пару клиентов, и мысленно готовилась посетить француза и решить его проблему. Все обмундирование уже готовое лежало на нижней полке за прилавком.

После того, как я заметила, что суккуб поставила пустую кружку на столик, не теряя больше времени спросила:

– Лолита, у меня к тебе вопрос.

Она взглядом дала понять, что «вся внимание».

– Что ты потом делаешь с флаконом своей энергии?

– Ничего. В последний раз Джейк его оставил себе, – как-то пренебрежительно ответила она.

– И как часто он оказывал тебе эту услугу? – полюбопытствовала я, откидывая из головы всевозможные образы, как она соблазняет моего отца.

– Такого рода передоз у меня был два раза до этого. В первый раз в прошлом столетии. Помню, что прошла первая мировая. Все счастливые, невинно-радостные, – и в этот момент у меня пробежали мурашки, смотря и слушая ее. Как ни крути, она порождение зла. Вспоминая все это, ее глаза блестели сексуальной алчностью и похотью. Она, даже не задумываясь, что станет с этими людьми, насколько сокращает им жизни, откачивала их энергию, предаваясь лживой страсти и идя на поводу своей природы.

– Солдаты такие молодые и так много, все как на подбор. Тогда это был мой рай! Я никак не могла совладать с собою, и соглашалась на каждого. Не помню, сколько их было в итоге, но меня спас Джонни. Да! Можешь себе это представить! – и суккуб от души рассмеялась. – Я даже не знала, что выкачала практически всю энергию у своего последнего любовника. Это мне потом вампир рассказал. Он нашел меня на улице и отвел к какому-то своему знахарю. Тот и откачал меня. На тот раз я пришла в себя лишь спустя почти неделю.

И мы замолчали: я представляла себе эту историю; а Лолита проживала ее снова. Пока не пробило полночь.

– Слушай, Лолит, мне бы не помешал этот флакон, если честно, сегодня, – то ли попросила, то ли осведомила я ее.

– Хочешь выпить? – эм, весьма необычная идея, я даже представить не могла, что и впрямь можно было бы ее употребить так.

– Вообще-то нет. Я еду изгонять приведение. С таким количеством энергии это будет куда проще сделать, – сказав это, я начала собираться в путь, порадовавшись, что флакон будет моим своеобразным способом защиты, хоть мне и не дали на это официального разрешения.

– Ты не против компании, ведьма? – спросила она.

Я посмотрела на нее, слегка не догоняя.

– Собираешься поехать со мной?

– Почему бы и нет, учитывая, что мне сейчас не до клиентов и все равно делать нечего. А так хоть развлекусь, – пожала она плечами и начала натягивать свои чуть ли не пятидюймовые шпильки.

Я не знала, что и ответить. Увидев мое замешательство, она привела самый простой довод:

– Флакон мой, значит, и я участвую.

– И ты собираешься идти на охоту на призраков в этой обуви? – и взглядом указала на, ну если уж быть честной перед собой, офигенные лабутены.

– Была бы рада сменке, – намекнула суккуб.

Ок, порывшись в шкафу, нашла спортивку с видавшими видов кроссами.

Лолита сгримасничала в знак неодобрения моего гардероба, но за неимением другого, согласилась.

И вот, собрав все необходимое, мы едем на окраину города, на моем олененке в поисках приключений.

***

Саммерс, в прекрасном корсете из змеиной кожи и шикарных брюках в облипку, в сопровождении верной подруги – кошки Марты – подъехала к двухэтажному современному зданию Марина Мотель Челметт, с виду совершенно обычного вида созданию не столь гениального архитектора. Сооружение производило впечатление, что полвека назад это был скорее добротный амбар какого-нибудь фермера, ныне двухзвездочный отель, где якобы поселился призрак.

Кошка замурлыкала, говоря, что не очень-то и рада столь скучному зрелищу.

На парковке пара машин, что говорит, о том, что скорее всего, посетителей мало чем много.

Прежде чем войти в холодный в стиле модерн холл, где девушка не забыла посыпать соли пред порогом, их встретила нервная девушка с ресепшена. Весьма симпатичная и милая в одежде, доставшейся ей, вероятно, от бабушки, с дрожащим голосом, говорила она очень тихо.

– Саммерс. Мы созванивались с вашим коллегой-французом, – сообщила гостья, забыв, что при разговоре с клиентом, не спросила его имени.

– Это был мсье Бертран, мадам, – кое-как выговорила она.

– Где он? – спросила Саммерс, надеясь прояснить ситуацию с более осведомленным человеком.

– Он… он пропал, мадам, – чуть ли не плакала девушка.

Ох, похоже, ожидается еще более сложная работа.

– Когда? – действительно, когда он успел, учитывая, что они созванивались пару часов назад.

– Где-то до полуночи.

– Что ж, тогда будьте добры, расскажите, что происходит, – куда деваться, придется прояснять ситуацию с этим нервным существом.

И Саммерс, взяв трясущиеся руки администратора, посадила ее в одно из потрёпанных кресел холла. Протянула стакан воды. Марта тем временем изучала интерьер с дотошной мелочностью.

– Итак, – подтолкнула к рассказу гостья.

Девушка залпом отпила полстакана жидкости.

– Мы увидели его здесь. Он пришел как обычный гость. Разговаривал со мной. А потом в один момент рассмеялся. Это было, когда я попросила его паспорт.

И она опять отпила стакан воды.

Кошка мяукнула у картины. Наверное, приметила подделку.

– Продолжайте, – обратилась Саммерс к рассказчице.

Но неожиданно погас свет, и помещение погрузилось во тьму, в которых блистали лишь два огненных зрачка Марты.

Покрутив головой по сторонам и часто моргая глазами, в то время как девушка с ресепшена завизжала в паническом ужасе, Саммерс начала улавливать очертания всех предметов интерьера.

Свет включился так же неожиданно, как и выключился. Все было так же, без изменений.

– Часто у вас такое? – спросила гостья.

– Практически никогда, – прошептала ее собеседница.

Девушка-ведьма встала. Достала из чемоданчика свой пояс и просунула в один из отсеков флакон с энергией суккуба, так неожиданно ей доставшийся от наставника.

Кошка вновь мяукнула, а точнее зарычала, предчувствуя неладное.

Свет вырубился. Саммерс подбросила светопыль (добываемая при растирании светокамня. Его также можно добыть из праха ведьмы – но первый наиболее гуманный способ, которым часто пользуются темные). Помещение осветилось. Но их оказалось в нем уже не трое, а четверо.

Мужчина в шляпе и костюме, в возрасте 50 лет, стоял у окна спиной ко всем и что-то тихо бормотал себе под ус.

– Это он! – крикнула сидящая в кресле девушка и в ту же секунду грохнулась в обмороке.

Свет включился. И их в холе осталось, как и прежде, трое: Саммерс, Марта и девушка без сознания, что раскорячилась между кресел..

Не зная, в курсе ли приведение об их планах, девушка нацепила на пояс ремень со всем полезным запасом необходимого. И приготовилась ждать вновь отключения света. Так текли томительно в нервах почти пять минут. И вот вновь стало темно. Девушка подбросила еще раз светопыль и очутилась с глазу на глаз с призраком. Он стоял в меньше шаге от нее и смотрел в упор, будто пытаясь проникнуть в ее разум.

На мгновение от неожиданности страх сковал мысли и движения Саммерс, но мяуканье кошки привело ее в чувство и отвлекло призрака, который медленно поплыл в направлении животного. Это отсрочка дала возможность бросить восковые шары, которые сомкнулись по звезде Давида вокруг приведения, и зажглись. Он издал истошный вопль. И только девушка хотела бросить руны, как услышала за спиной приятный голос мужчины:

– Зачем ты так торопишься? – Саммерс резко развернулась.

Светопыль по природе своей медленно блекла и в темноте девушка не могла никого увидеть за спиной. Только уличные фонари слегка освещали часть комнаты.

– Какого хрена?! – выругалась девушка, чего не делала давным-давно.

Марта смотрела на угол за ее спиной. И ее взгляд явно не успокаивал ведьму.

Свет включился, раздражая глаза.

В центре помещения были раскинуты зажженные восковые шары. В центре никого.

– Проклятье! – еще раз выругалась девушка. Такого поворота событий, да к тому же сопровождаемое световым шоу, она не ожидала.

Чтобы разработать дальнейший план действий, девушка села (а точнее плюхнулась) на диван и постаралась успокоиться. Если вспомнить, что свет выключался с определенной методичностью, то у нее есть приблизительно пять минут.

Итак, приведений, скорее всего, двое. Хотя второго она так и не увидела. Но оно похоже по голосу на более разумное существо, что опять-таки усложняет работу. Следовательно, надо начать с него. Но где оно? Неудивительно, если сидит рядом.

Девушка поймала взгляд Марты и перевела в центр звезды, беззвучно давая знак, что джентльмен в шляпе и костюме теперь в ее юрисдикции.