Артём Олегович Чжен
Белый ворон: студенческое патриотическое движение во время СВО
Да, да, именно так. Я не люблю нейтральные формулировки, но, на данный момент, выразился бы так.
А какова была реакция университета на появление вашего движения?
Ну, что я могу сказать, наше появление произвело эффект взорвавшейся бомбы. И у либерально, и у патриотически настроенных ребят в комьюнити. Никто не ожидал, что мы так внезапно появимся.
Как только мы заявили о себе, вокруг нас тут же возникло множество легенд, которые ходят и по сей день. И руководство университета тоже было удивлено. Особенно учитывая, что наше движение основали студенты гуманитарного факультета, который традиционно считался прозападным и либерализированным.
В общем, все были в легком шоке.
Руководство и студенческое комьюнити не ожидали нашего появления.
Ну да, насколько мне известно, о вас достаточно много писали. В том числе и студенческие издания вышкинские, как, например, «The Vyshka» или более известная «DOXA»**.
Ну, знаешь, тут, как бы, маленькая ошибка вышла. Сейчас эти издания уже не вышкинские. Это произошло после того, как при Кузьминове были упразднены все студенческие СМИ. Так что «Докса»** сейчас не относится к вышкинским СМИ.
Но, конечно, стоит отметить, что о нас писали многие. От «The Vyshka» и «Грозы»* до «Доксы»** и «Медузы»**. Даже «Любовь Соболь»* упоминала нас. В общем, писали все. Мы даже однажды попали в «Нью-Йорк Таймс».
Так что, если подумать, про нас не писал разве что ленивый. Я даже сейчас, наверное, не смогу всех перечислить.
А как вы отнеслись к такому вниманию?
Ну знаешь, в нашем случае всё обернулось положительно. Чем больше пишут про нас, тем более известными мы становимся. И, знаешь, пиар, это всё имеет значение.
Во-первых, благодаря этому мы нашли сторонников. Многие патриотически настроенные ребята читают такие издания, как «Докса»** и «Медуза»**. И вот так они узнавали про нас.
И не только через статьи про нас. Наша информация распространялась через студенческие группы, студенческие СМИ, где писали просто студенты. В итоге информация расползалась.
Смотри, информационный шум, даже если о тебе пишут твои идеологические оппоненты, это всегда идет на пользу. Потому что о тебе говорят. В нашем случае, как о молодой и развивающейся организации. А мы действительно молодая организация.
Возвращаясь к вопросу про университет, он вам как-нибудь помогал?
У нас с руководством университета административно-деловые отношения так же, как у любой другой организации. Мы можем обратиться за помощью в организации мероприятий, например, запросить аудиторию. В административных вопросах наше взаимодействие с ними достаточно продуктивно. Они поддерживают нас, как и другие студенческие организации, за что им стоит сказать спасибо. Работают они весьма оперативно: если нам нужна аудитория, всё решается быстро – аудитория забронирована, со всеми необходимыми списались, пропуска оформлены, и мероприятие может начаться. В этом плане мы не отличаемся от других студенческих организаций.
Также у нас были моменты совместной работы над различными проектами. Например, мы участвовали в доставке беспилотников для 96-й отдельной разведывательной бригады Западного военного округа и в доставке гуманитарной помощи для 27-й бригады. Эти проекты мы осуществляли совместно с военным учебным центром, где активно участвовали наши ребята, включая меня. Были и другие проекты, например, сбор помощи для бригады «Призрак» и экспедиция «Открываем Россию заново», в рамках которой мы отправились в поселок Амгу. Так что наше взаимодействие с университетом – это комплекс организационно-деловых отношений.
А с какими-нибудь препятствиями со стороны администрации ВУЗа вы встречались?
Препятствий как таковых не было. Есть, конечно, определенные сложности, но они больше связаны с системной проблемой бюрократии. Иногда, чтобы оформить серьезную заявку, приходится проходить через несколько уровней проверок. Я не говорю тут о простых запросах типа бронирования аудитории, а о более сложных ситуациях. Да, бывает, что нужно преодолеть 3-4 "круга ада" бюрократической процедуры.
Но всё же хочу сказать, что, несмотря на эти временные неудобства, мы всегда находили решение. Серьезные вопросы требуют больше усилий для их разрешения, это правда. Но в итоге все проблемы удавалось решить. Мы не сталкивались с неразрешимыми конфликтами или противодействием со стороны руководства.
Соответственно, давай я тогда тебе еще такой вопрос задам, немного каверзный. Какие, на твой взгляд, принципы и ценности лежат в основе вашего студенческого патриотического движения?
Главная ценность, которая нас объединяет, это единство намерений. С самого начала, с первого дня зарождения Белого Ворона, когда к нам приходили ребята с разными политическими взглядами, я всегда говорил: "Оставьте свои предыдущие убеждения за дверью. Коммунист ли вы, имперец или кто угодно – не важно. Здесь мы все ради одного общего дела".
Мы объединены желанием помочь нашей стране и приблизить нашу общую победу. Все различия, будь то большевики, имперцы и прочие, здесь неприемлемы и неважны. У нас одно общее дело и одна общая цель, которую мы должны достигать вместе. В такие судьбоносные времена, не время спорить между собой о символах.
Именно это и есть главная ценность, которую я до сих пор продвигаю. У нас место есть всем: центристам, либералам и даже самым традиционным. Я, возможно, самый либеральный из руководства Белого Ворона, в хорошем смысле этого слова.
У нас есть люди с разными взглядами, но мы все делаем одно общее дело и в нашем движении мы – братья. Это наш первый и главный принцип.
Второй важный принцип в нашей организации касается взаимоотношений внутри коллектива, а также нашего отношения к истории Отечества. Мы искренне верим, что отношения внутри команды являются основой для достижения всех остальных целей. Выражая это другими словами: как назовёте свой корабль, так он и будет плыть.
Этот второй принцип подчеркивает необходимость уважения к истории нашей страны, какой бы она ни была. Он напрямую связан с первым и подразумевает, что бессмысленно спорить о том, что было лучше – Советский Союз или Российская империя. Нужно уважать оба эти периода нашей истории.
Также важно уметь уважать разные страницы нашей истории, даже если кто-то считает, например, что следует сносить памятники Ленину как "кровавому тирану", или с другой стороны, убирать памятники царю, как "узурпатору". Такие радикальные мнения игнорируют тот факт, что история нашей страны – это единое целое, которое необходимо признавать и уважать во всем его многообразии. Именно понимая и принимая наше прошлое во всей его полноте, мы можем сделать нашу страну и будущее лучше.
А как твое окружение, не состоящее в Белом Вороне, относится к участию в движении?
Слушай, мое окружение, мои знакомые… Они относятся вполне адекватно. У меня даже есть пара человек, которые придерживаются противоположного мнения. Но это не влияет на наши человеческие отношения.
Допустим, моя деятельность в Белом Вороне. Она, конечно, влияет на меня, оставляет определенный отпечаток. Но это не все, что меня определяет. Я верю, что ни одной деятельности или политической позиции недостаточно, чтобы полностью оценить человеческие качества индивида. В этом смысле да, есть некая корреляция, но об этом, наверное, не в этом интервью.
И мне очень приятно, что мое окружение, с которым я непосредственно общаюсь, занимает нейтральную позицию или вообще этим не интересуется. Даже те, кто не очень к этому относятся и не разделяют мою позицию вообще, они это понимают. И не происходит такого, что «ах ты, кровавый палач, я с тобой общаться не буду». Ну и у меня в том числе такого нет.
Но тем не менее, насколько мне известно, все-таки внутри ВШЭ среди студентов есть некая позиция к Белому Ворону, которая относится к нему крайне негативно. То есть ты бы не мог рассказать о каких-нибудь таких примерах, когда вам приходилось сталкиваться со сложностями? Со сложностями и непониманием со стороны, получается, ваших коллег по учебе?
Ну слушай, дело в том, что я заметил, как многие ребята из Высшей школы экономики, студенты, относятся крайне негативно к нашей позиции. Я это говорю не в обиду им, это просто мои рассуждения. Они, кажется, лишены возможности идти на переговоры, приходить к консенсусу. Их, видно, очень впечатлило появление такого объединения, как Белый Ворон, на фоне либеральной репутации Вышки.
Они готовы списать на нас все подряд: что это проект Администрации Президента, ФСБ, или мы даже наемники Пригожина. Было такое, когда меня причисляли к ЧВК, хотя я к ним никакого отношения не имею. Они списывают это на что угодно, но только не на то, что в Вышке реально могут быть люди с такой позицией.
С ними трудно разговаривать. Я постоянно за диалог, но они сами не очень хотят общаться или боятся, не знаю. И в разные времена нам всячески мешали. Нам и сейчас приходится периодически сталкиваться с подобным, хотя сейчас, конечно, это стало происходить реже. Все это немного подутихло, как и ажиотаж вокруг СВО в целом.
Так или иначе, мы уже стали некой обыденностью для Высшей школы экономики. В свое время даже угрозы убийством приходили от девочек с факультета дизайна. Передаю им особый привет.
И там были различные противодействия, метафорически говоря, в нас как будто гнилые помидоры бросали. Но физических действий против нас никаких не было. И поэтому это стало частью нашего опыта. Просто раньше это происходило гораздо чаще, теперь же, поскольку мы стали некой обыденностью, подобные случаи происходят реже.
Я имею в виду не столько критику в наш адрес, сколько общий ажиотаж вокруг нашей деятельности. Конечно, иногда это все еще происходит. И в эти моменты, можно сказать, радио "Нас несет". Я всегда говорю, что у Белого Ворона глаза и уши повсюду. Так что, когда против нас подписывают петиции, они зачастую попадают к нам еще до того, как будут полностью сформированы.
И такая ситуация остается до сих пор. У Белого Ворона действительно глаза и уши везде. Любая попытка, скажем так, "замочить нас в сортире", мы узнаем о ней заранее, благодаря нашей обширной сети сторонников и сочувствующих нам людей, работающих в тени.
Как другие члены вашего движения реагировали на такой шквал критики? Может быть, были какие-то опасения за собственную безопасность? Или же все относились к этому с долей иронии, понимая, что дальше слов дело не пойдет?
Ну, во-первых, все здравомыслящие ребята собрались у Белого ворона. Так вот, когда кто-то с факультета дизайна или креативной индустрии, я точно не помню, говорит о том, что их надо убирать, что они всех достали, это даже не важно. Это… Какая-то ерунда, на самом деле.
И во-вторых, у нас была уверенность в себе с самого начала. Мы верили в правильность нашего дела. Хотя нас и было немного – четыре создателя и некоторые сторонники в университете, мы не боялись за свою безопасность. Мы точно излучали уверенность в себе, и это было заметно. Когда встречаешь кого-то из "противников", они даже не могут держать с тобой взгляд.
Ну, вот и в-третьих, мы просто, наверное, конченые. Все эти разговоры – мы просто идем и делаем свое дело в университете, который считается либеральным. И да, многие могли нас считать странными, но это просто так, мимоходом. Ну и да, это все, что я хотел сказать.
Окей, а смотри, а тогда такой еще вопрос, а у тебя был какой-нибудь бэкграунд, то есть ранее ты участвовал в каких-нибудь других там патриотических организациях молодежных?
Нет, нет. Я не был ни в "Молодой гвардии", ни в "Юной армии", нигде не участвовал. Это меня, честно говоря, не сильно интересовало. Конечно, у меня были свои убеждения. Они не возникли просто так – меня воспитывали в патриотическом духе и так далее. Но при этом, скажем так, у меня не было никакого опыта организаторской работы или бэкграунда участника подобных движений.
А как ты считаешь, что сформировало твои взгляды?
Да, это всё из-за того, как меня воспитывали. Мои родственники заложили в меня эти убеждения, особенно мои деды. Деды, ну и мама тоже, в некоторой степени. Это первое. Второе – это место, где я вырос. Я ж из районного центра, маленький город по сравнению с Москвой. Там я учился с самыми обычными ребятами. Мы вместе читали книги Юрия Бондарева, смотрели такие фильмы, как «Грозовые ворота», «Девятая рота», и это всё как-то нас сближало. Мы обменивались этой патриотической энергией.
И знаешь, я это заметил почти у всех своих одноклассников. Мы до сих пор общаемся. Может быть, они и не занимаются чем-то активно, не отправляют гуманитарные грузы, но у них все равно остается такое простое патриотическое мышление. Ты с ними говоришь, и они как бы говорят: "Ну как я могу быть против своих?", "Как можно не поддерживать?" И всё это на таком моральном уровне.
Так что да, есть две вещи: семья, где мне вдалбливали эти взгляды и мое окружение в школе, колледже. Вот в такой среде я и вырос.
Давай тогда немножко поговорим про Донбасс. Ты ранее упоминал об этом, и насколько мне известно, ты вместе с ребятами ездил туда. Вот, и, соответственно, ты бы не мог вот рассказать об этом немного поподробнее.
Так, ну вот, лично я говорю за себя: был два раза в зоне СВО и один раз в приграничном районе в Брянской области. Мы туда доставляли гуманитарную помощь, которую сами собрали. И я хочу сказать спасибо всем, кто участвовал в этом, кто помогал деньгами и вещами. Очень ценю и помню всех, кто помогал.
В Луганской Народной Республике, например, был целевой район, и там ситуация была спокойнее, но общение с местными жителями очень впечатлило меня. Одна ситуация, когда один из местных жителей услышал украинский язык, реагировал сильно на это, потому что на этом языке они переживали страшное в течение всех этих лет.
А теперь, пообщавшись с людьми там, я почувствовал, что мои убеждения верны. Видеть разрушения и общаться с людьми, которые переживают войну, вопреки всему остаются сильными, неизмеримо сильнее, чем просто смотреть всё это по телевизору.
Те, кто остаются жить в зоне боевых действий, несмотря на все опасности, это люди невероятно сильные духом. Они продолжают свою повседневную жизнь, даже когда вокруг идут обстрелы. И работникам Донецкого театра оперы и балета, которые продолжают свое искусство под обстрелами, я преклоняюсь перед их стойкостью и непоколебимым духом. Это нечто невероятное и вдохновляющее.
А вот как твоя поездка на Донбасс, ну, изменила твою точку зрения? Да, ты ранее упомянул о том, что это все начинает восприниматься более серьезно и так далее. Но если вот быть немного более точным в формулировках, ты бы вот не мог привести такой пример по схеме до-после?
Ну вот, понимаешь, раньше моя позиция строилась на общении в интернете, просмотре материалов от разных сторон, в том числе и от оппонентов. Но когда я приехал и увидел все своими глазами, это оказало на меня огромное впечатление. Моя позиция в корне не изменилась; я просто зарядился энергией. Когда слышишь артиллерийские снаряды, грохочущие неподалёку, это воодушевляет и мотивирует работать дальше с новой силой.
Конечно, во время поездок, например в воинские части, были моменты критического осмысления, но это уже более узкая специфика, которую подробно здесь описывать не стоит. Так или иначе, эти поездки только усилили моё желание действовать. Они – лучший мотиватор.
Как изменилось твое отношение к таким абстрактным философским понятиям, как жизнь и смерть?
Слушай, есть такой момент. Не знаю, как лучше сказать, но я это прочувствовал. Знаешь, ощущение, когда ты находишься в зоне СВО … и вокруг раздаются взрывы снарядов. Ходили мы туда с гуманитарными миссиями, стрелять никого не стреляли, в боевых действиях не участвовали.
Ты приезжаешь в праздничный день, оказываешься в пустых населенных пунктах, где только блокпосты… С утра слышишь, как работают артиллерийские орудия – бух-бух-бух, знаешь, этот вылет-прилет-бух. Понимаешь, что вот оно, опасно близко.
Сначала всё разредится, но со временем начинается настоящая канонада. Это страшно, но пока ты там – не все ощущения доходят, сразу не осознаешь, ведь даже в кафе можно спокойно сидеть. Попытаешься воспользоваться туалетом, а он закрыт, нет воды вот уже на несколько дней.
Потом возвращаешься, к примеру, в Ростов. Там жизнь кипит: люди, рестораны, кафе, клубы, нормальное водоснабжение. И тебя осеняет: всего на несколько сотен километров отсюда, на запад или на северо-запад, люди умирают каждый день. Вообще ужас: здания в шрамах от снарядов, выбитые стекла, "полуживые" ощущения вокруг.
Начинаешь осознавать, где был и что это значит. Эмоции накатывают. Ты понимаешь – был в месте, где смерть буквально на пятки наступает. И это трогает за живое. У каждого своя реакция на это.
Я знаю ребят, моих друзей, которых сильно потряс один визит в зону СВО. После приезда они были впечатлены настолько, что некоторое время отдалились от обычной жизни. Такое философское уединение позволило им переосмыслить многое.
По поводу гуманитарной помощи: действительно, это сложная задача, и у нас к ней особое отношение. Мы все понимаем, что слова – это хорошо, но важен поступок, вклад. Не будем скрывать, финансовый аспект не всегда легок из-за проблем с пиаром в популярных пабликах. Мы рекламируемся в основном через патриотические сети, а иногда и вовсе не занимаемся пиаром.
Тем не менее, мы осознаем, насколько важна наша помощь. Даже собранные 20 тысяч – это необходимые материалы для строительства оборонительных сооружений или медицинские аптечки, которые могут спасти жизни. Например, пара бензопил поможет построить капонир, который защитит экипаж самоходной установки. Каждый из нас помогает по мере своих возможностей.
Я всегда говорю: даже если кто-то перечислит всего 100 рублей на сбор – это здорово. Не каждому это дано, не у всех хватает на это возможностей. И это показывает, что даже студенческая общность, в которой не у каждого много денег, готова помогать. Ведь 100 рублей – уже жертва, это может быть обед, который ты не купишь.
Никто из нас не говорил, что не хочет участвовать в пожертвованиях. Мы также добавляем свои собственные средства. И даже за свой счет покупаем билеты, когда нужно лично что-то доставить, например в Брянск. Ехать туда своим ходом накладно, а почтой отправлять – бесперспективно, доставка может затянуться, а у военных нет времени ждать.
Наша команда полностью единодушна и серьезно относится к этой деятельности. Конечно, хочется большего, собирать огромные суммы всегда кажется крутым. Помню, когда мы собрали 113 тысяч, мы были безмерно рады и смогли организовать по-настоящему большую поставку. Но и каждые 20 тысяч для нас тоже важны и серьезны.
Тогда давай перейдем с тобой ко второму блоку, в котором я буду тебя спрашивать, про твои взгляды. Вот смотри, как ты определяешь патриотизм? Вот мы много об этом говорили, но что это для тебя?
Патриотизм – это любовь к Родине, которую человек готов подтвердить действиями, а не только словами. Если ты не поступаешь в соответствии с тем, что говоришь, и не стремишься улучшить свою страну на деле, то трудно назвать тебя патриотом.
Существует очень много способов действительно помочь и улучшить Родину, и каждый может найти что-то подходящее для себя. Исходя из этого, я тоже долго был не готов называть себя патриотом, потому что слово это слишком обесценено и часто используется в спекулятивных целях. Себя патриотом почти не называю, предпочитаю меньше говорить и больше делать.
А где начинается и заканчивается патриотизм. То есть вот когда мы можем сказать, что то, что делает человек, уже не является патриотизмом?
Ну, слушай, вот что я тебе скажу. Когда человек переводит деньги армии, которая ведет бой с твоими соотечественниками, надеясь тем самым помочь Родине, для меня это не патриотизм. Как можно желать смерти своим? Они же защищают народ, воюют на Донбассе, это очевидно.
Делая такие вещи и называясь патриотами… нет, патриоты так не поступают. Это страшное заблуждение. Патриотизм может быть разным. Вот возьми человека, который регулярно убирает мусор, ходит на субботники – в моём городе это распространено. Это тоже патриот. Он старается сделать что-то полезное для родины.
Представь, встань в воскресенье в 8 утра после тяжелой рабочей недели, пойди на субботник. Не каждый может. Но люди идут, они хотят сделать нашу страну лучше, улучшить, например, экологию. Это очень важно. Вот так вот.
Или вот когда человек в спорте представляет страну на соревнованиях. Имея спортивное прошлое и настоящее, скажу – это тоже патриотизм. Наш олимпиец, гимнаст Артур Даллаян, например, ездил на Игры в Токио в 2020 году. Он открыто говорил о трудностях, с которыми столкнулись спортсмены, когда от них забрали флаг. Но обходя запреты, сборная вышла в форме с цветами российского флага. И это нас вдохновляло, мы чувствовали, что защищаем честь страны. Спорт – это, по сути, поле боя, только в другом формате.
Так же и врачи, которые могут и за малую зарплату спасать жизни – это патриоты. Они помогают стране, стараются делать её лучше в своей профессии. Они остаются здесь, вместо того чтобы искать лучшей жизни на Западе. Они работают здесь, и это важно.
А как ты считаешь, насколько важно патриотическое воспитание молодежи? Сегодня это достаточно актуальный вопрос.
Это действительно актуальный вопрос. С момента распада Советского Союза нам не давали четкой идеологии, отход от советского прошлого. И в итоге начали унижать свою армию, свой флаг считать просто тряпкой, многие даже гимн не знали. Это всё вело к потере идентичности – Россия, история… Кажется, что всё равно, кто ты и откуда.
И вот, по моему мнению, самое непатриотичное поколение – это те, кто подросли где-то в 2004 году; у многих патриотическое воспитание зависело от родителей, факультативно. Кто-то, как у меня, занимался им в семье. Но я, например, не рос патриотом русской земли, за границу ездил. Меня учили уважать флаг и гимн я знал ещё со школы – и это нормально.
Как можно считать это кринжем? Или как можно шутить о государственных символах? Это государственные символы твоей страны! Не могу понять, как можно относиться к этому с пренебрежением, это же ужас.
Согласен, воспитание действительно важно. Нужно прививать с детства основы уважения к стране и её историческому прошлому, к государственным символам. Ведь воспитание определяет отношение к родине, к обязанностям, в том числе к возможной защите Отечества. Не важно, будешь ты профессиональным военным или нет, главное – это готовность защищать свою землю и свой народ, потому что это твоя родина, где живут твои корни.
У некоторых даже понятие "Родина" размыто. Где ты родился, тебе что, безразлично? Отношение к такому я не разделяю, и мне искренне жаль людей, которые не чувствуют связи с родиной. Хотелось бы, чтобы будущие поколения ценили и уважали страну, в которой растут, а не стремились уехать исключительно ради заработка. Они могут уехать в Европу за большими деньгами, но воспитание и ценности делают нас более осознанными гражданами сильной нации.
Базовое воспитание, хоть и в минимальном объеме, но оно должно присутствовать. И, знаете, мне нравится, куда мы движемся в этом плане. Россия – огромная страна, и всё происходит медленно, но движение есть. Например, вот вчера я посетил Московский художественный академический театр. Весьма неожиданно для меня гала-концерт начался с Гимна России. Хор, включая детей и артистов оперы, взяли и спели его. Весь зал с ними единогласно поднялся. Видеть отдачу, с которой пели все присутствующие, особенно артисты и молодежь – это захватывает дух. Молодые ребята поют, рвутся изо всех сил, стараются. Это было великолепно.
А вот, как ты понимаешь традиционные ценности, о которых сегодня довольно часто говорят?
Для меня традиционные ценности – это любовь к родине и семейные ценности. Я не считаю себя традиционалистом, но ценю эти принципы. Семья – основа общества, и, хотя не обязательно нужно иметь много детей, важно поддержание семейных устоев. Традиционные отношения для меня – это между мужчиной и женщиной. Я не лютый гомофоб, но лично предпочитаю традиционные отношения.
А вот какую роль традиционным ценностям ты отводишь в современном обществе?
Ой, конечно, сейчас, последние 30 лет, на фоне политики вестернизации, традиционные ценности, так или иначе, претерпели изменения. Они потеряли свою актуальность, особенно в крупных мегаполисах. Смену им дал карьеризм, патриотизм европейского образца, который зачастую связан с отсутствием национальной идентичности, движение childfree и прочее. Всё это в какой-то момент стало выглядеть более привлекательным для молодежи, чем традиционные ценности.
Сейчас традиционное нуждается в переосмыслении и модернизации, чтобы идти в ногу со временем. Необходимо показывать молодежи, что в традиционных ценностях нет ничего устаревшего или плохого. На данном этапе традиционные ценности являются одной из опор современного патриотизма, одним из направлений, которое активно развивается и продвигается, включая повышение престижа семьи, службы в армии, защиты Отечества.
Работа в этом направлении ведется активно. Место и роль традиционных ценностей безусловно важные, хотя, конечно, за последние годы они потеряли часть своих позиций в глазах молодежи, особенно в центрах крупных городов. Но если говорить о молодежи в провинциях, к которой я себя тоже отношу, воспитавшемуся и выросшему в регионе, то здесь традиционные ценности по-прежнему занимают важное место. Развитие там идет несколько иным путём.
Сегодня достаточно часто говорят о психологических операциях, которые проводят иностранные службы против граждан России. Они были серьезно заметны в начале войны. Под влиянием этого представления многих людей активно менялись. Вот. И, соответственно, вопрос у меня такой. Как психологические операции сказались на твой быт? И как ты боролся с их влиянием?
Слушай, я просто человек, который знал о психологических операциях еще до того, как это стало мейнстримом. Когда наши оппоненты начали массированно вкидывать это в информационное пространство, я не поддавался. У меня все в порядке с потреблением и сортировкой информации. Поэтому психологические операции на меня не подействовали.
Единственное, они повлияли на мое восприятие системы. Я понял, что на начальном этапе специальной военной операции наша система не была готова к противодействию этим операциям. Но со временем мы научились и начали проводить свои психологические операции, опираясь на опыт Советского Союза. А на меня лично это никак не повлияло – я понимаю, где психологическая операция, а где реальная информация.
А как ты борешься со страхами, тревожностью?
Ой, да, тут все скажут, что стресс и страх присутствуют всегда. Это абсолютно нормально, не боится только дурак. Но я борюсь. Еще с ранних лет, занимаясь спортом, учась в музыкальной школе и выступая на концертах, я учился это преодолевать. Говорил себе, что надо взять себя в руки, сделать работу и все будет в порядке.
Ведь то же самое здесь, во время поездок [на Донбасс], когда видишь взрывы снарядов – страшно, не по себе. Но я всегда напоминаю себе, что это мой долг. Ты уже здесь и ничего не поделаешь. Если позволишь страху взять верх, то перестанешь уважать самого себя. А нет ничего хуже, чем потерять уважение к себе. Поэтому я всегда заставляю себя двигаться вперед.
Это правда страшно. Но самое страшное только в начале; потом привыкаешь или просто перестаешь замечать некоторые вещи.
Благодарю за ответы. Теперь перейдем к последнему блоку из двух вопросов. Первый из них философский: как ты видишь будущее России?
Ух ты! Ну слушай, этот вопрос действительно всесторонний. Можно было бы ему целое интервью посвятить. Так вот, будущее России я вижу в качестве самодостаточной, суверенной страны. Она должна занимать важную и ведущую роль, вести самостоятельную политику. Хотелось бы видеть полный технологический и экономический суверенитет, хотя и понимаю сложности в эпоху глобализации.
В будущем нужно, чтобы Россия имела прочные позиции в мире и могла еще больше влиять на мировые события, отстаивая свою позицию независимо от других. Вот это видение суверенного государства во всех отношениях.
Итак, вот последний вопрос: какую политическую или философскую литературу или фильмы, не обязательно книги, ты бы мог посоветовать читателям?
Ой, да, такой вопрос всегда заставляет немного потеряться, потому что, когда тебя спрашивают про любимые фильмы или книги, все названия сразу вылетают из головы. Но из книг могу порекомендовать "Искру жизни" Эриха Марии Ремарка, которая во время войны рассказывает о жизни узников концлагеря и учит никогда не падать духом независимо от обстоятельств.
Ещё "Как закалялась сталь" Николая Островского – книга о боевом товариществе и самопожертвовании во времена установления советской власти на Украине. Эта книга меня многому научила, хотя и может показаться не всем интересной.
Что до фильмов, если говорить о кинематографе, то обязательно стоит упомянуть работы моего любимого режиссёра Алексея Балабанова, особенно фильмы "Брат" и "Брат 2". Они показывают глубокую ментальность и простой, но искренний патриотизм, который очень меня в своё время тронул и заставил задуматься.
Эти фильмы можно назвать философскими, и в целом, творчество Балабанова заставляет задуматься о многом, хотя и не всё относится к нашей теме. Так что вот такие рекомендации.
* – внесены в список иноагентов
** – признаны нежелательными организациями и иноагентами