Артур Саянов
Неоправданная ставка
Поднявшись с земли, юноша к неимоверному счастью обнаружил свой грузовичёк целым и невредимым, по всей видимости огонь до него не добрался.
– Я сейчас, – больше самому себе, нежели лежавшему без сознания пилоту, сказал Эдвард, и пошатываясь поплёлся в сторону машины. Пожар прошёл стороной, лишь покрыв гарью фары машины, будь он чуть сильнее, полбака горючего разорвало бы грузовик на две половины. После дождя поле превратилось в вязкую грязь, и Эпштеин с трудом подъехал к остающемуся без сознания человеку. Расстелив брезент Эдвард поднял пилота и уложил в кузов, подоткнув края брезента под тело, чтобы меньше шатало.
В маленьком городке, что находился в нескольких километрах от места происшествия нашелся человек готовый осмотреть пострадавшего.
Пожилой джентльмен, после непродолжительного осмотра, попросил Эдварда помочь ему перенести лётчика в дом, после чего сделал тому укол и спросил юношу:
– Это ваш родственник?
– Нет доктор, я не родственник. Мы встретились совершенно случайно. Вы возможно ещё знаете, о том, что по соседству сгорела пшеница, но я тому очевидец.
Я остановился у края поля, когда в самый центр ударила молния, и начался пожар.
– Вы храбрый юноша, и ваш отец должен гордиться вами молодой человек.
Мне приятно слышать, как вы защищаете незнакомого вам человека, предварительно вытащив его из-под огня. Эти пшеничные поля принадлежат человеку на которого я работаю, а чуть больше получаса назад, с нашей пожарной вышки передали сообщение о падении в поле одномоторного самолёта, и команда умчалась туда. Но про молнию вы хорошо придумали, – рассмеялся доктор, – вы достойный человек, простите не знаю вашего имени.
– Эдвард Эпштеин, – отрекомендовался молодой человек.
– Вы пока отдохните, господин Эпштеин, а я займусь вашим другом
Эдвард расположился в плетёном кресле и от перенесённых потрясений впал в лёгкое забытье. «Что происходит? В начале Майкл, теперь этот несчастный? Что будет следующим? Теперь нет абсолютной уверенности, что и груз дойдёт до места. Мне надо позвонить» .
– У меня есть хороший кофе. Не выпить ли нам по чашечке? – поинтересовался вернувшийся доктор.
– Вы знаете, доктор, я не пью кофе. Отец не разрешал нам. Говорил, что это вредно, и я привык пить чай. Я могу позвонить от вас?
– Да конечно, телефон в другой комнате, – разрешил доктор.
После нескольких продолжительных гудков, послышался щелчок, и Эдвард услышал голос Джорджа.
– Эд ты где пропал? Я уже разгрузил всё оборудование, и жду тебя. Давай быстрее, мне не терпится начать монтаж.
– Ты пока сам занимайся Джо, у меня возникли некоторые проблемы с братом. Я поеду обратно.
– А что случилось? Объясни в двух словах.
– В двух словах не объяснить, давай при встрече, – прервал Эдвард положив трубку нарычаг.
– Ваш отец, вероятно, человек крутого нрава, – рассуждал доктор, когда Эдвард вернулся в смотровой кабинет, – это я о запретах. Впрочем, «De gustibus non disputandum est», – как говорится, о вкусах не спорят. Ваш друг вне всякой опасности. Сегодня он побудет у меня, а завтра посмотрим. К счастью, всё обошлось ушибами. Внешне переломов не видно. Он сильно ударился головой в момент падения, но, если всё так, как я предполагаю, ваш друг скоро придёт в себя.
– Homo proponit, sed deus disponit, – процитировал Эдвард.
– О, молодой человек, да вы знакомы с латынью! Похвально-похвально! Вы, вероятно, учитесь на медика?
– Нет, доктор, я учусь быть хозяином.
– Ну что же, быть хозяином и управлять собой может только умный человек.
– Вы не могли бы осмотреть и меня? Мне кажется, что я повредил спину.
– В вашем возрасте рано жаловаться на здоровье. И, судя по тому, какой путь вы проделали с вашим должником, а веса в нём не меньше ста килограммов, вы в прекрасной форме. Снимите рубашку.
Доктор внимательно осмотрел и ощупал спину.
– У вас лёгкое перенапряжение. Хорошенько отдохнёте, не поднимая тяжестей, пару дней, и с вами всё будет в порядке. Парадокс заключается в том, что я ветеринар по профессии и должен лечить животных, но всё чаще лечу людей. Кажется я тоже не назвал вам своего имени: Джозеф Болтон, к вашим услугам!
– Очень приятно, господин Болтон!
Пока Эдвард и доктор за непринуждённым разговором пили чай, летчик пришёл в сознание.
Некоторое время он не мог сообразить, где он и что произошло. От слабости кружилась голова, и он чуть слышно произнёс: «Кто-нибудь?»
Болтон и Эдвард вошли в комнату, где он лежал.
Пилот несколько минут туманным взглядом смотрел на юношу, и наконец произнёс:
– Вы спасли мне жизнь, как ваше имя? – произнёс лётчик, пытаясь протянуть руку, но похоже от сильной боли вновь потерял сознание.
– Моё имя Эдвард Эпштейн!
– Он сейчас очень слаб, думаю вам лучше навестить его через пару дней. Я связался с доктором Хигинсом, и вместе мы поставим вашего друга на ноги – сказал доктор.
– Хорошо доктор Болтон. Я обязательно приеду.
Эдвард попрощался с доктором и развернувшись поехал в клинику, где находился Майкл. Через несколько миль он завернул в придорожный магазин, чтобы купить воды. По радио передавали новости, и Эдвард услышал, что два часа назад разбился самолёт известного адвоката Вилли Стейзи. Далее сообщалось, что на месте крушения адвокат найден не был, и если кто-то знает о его местонахождении, просьба позвонить по следующему телефону. Эдвард набрал указанный номер, сообщил, где находится пострадавший, и вкратце рассказал о произошедшем. Его поблагодарили, и Эдвард повесил трубку.
– Вы видели эту катастрофу? – спросил продавец.
– На его счастье, я проезжал мимо, когда самолет упал.
– Судя по тому, как вы говорите о Стейзи, вы, вероятно, с ним не знакомы.
– Да, я видел этого джентльмена в первый раз.
– Вы оказали услугу очень известному и богатому человеку. Вилли Стейзи – адвокат с мировым именем. Своё состояние но заработал исключительно благодаря неординарному интеллекту. А, зная порядочность этого человека, могу заверить вас, что Билл в долгу не останется и обязательно найдёт способ вас отблагодарить.
– Я помог этому человеку не из корыстных побуждений, сэр, а потому что он попал в беду.
– Вилли Стейзи отныне будет вашим хорошим другом, – засмеялся продавец, – он очень добрый малый.
– Разрешите мне сделать ещё один звонок?
– Звоните сколько вам угодно, молодой человек.
Эдвард нашёл телефон доктора забравшего Майкла в клинику, и набрал номер.
– Я могу услышать доктора Морти?
– К сожалению нет, а кто его спрашивает? – ответил женский голос.
– К вам поступил больной Майкл Эпштеин, я его старший брат, вы можете сказать, как он себя чувствует, и могу ли я приехать, чтобы повидаться с ним?
– Сейчас он находится в состоянии, называемом у нас «пограничным». Ему дают сильное успокоительным, и ближайшие несколько дней ваш брат будет спать. О свидании не может быть и речи, так как сейчас должны отсутствовать все раздражители, тем более близкие родственники.
– А когда я могу приехать? – допытывался Эдвард.
– Позвоните через пару недель, молодой человек, раньше ничего обещать не могу.
***
Несколько дней понадобилось на монтаж, всего приобретённого оборудования. Вечером, смертельно уставшие, но безумно довольные окончанием подготовительных работ, Эдвард и Джордж сидели на скамейке и размышляли, кто окажется их первым клиентом.
Из-за поворота показался красный автомобиль и коротко взвизгнул тормозами остановился у входа мастерской.
Из машины вышел высокий мужчина в светлом костюме и подойдя к друзьям протянул Эдварду руку.
– Я хочу о многом тебя спросить, но ещё больше хочу тебе сказать…
От волнения у Вилли Стейзи перехватило горло. Откашлявшись он продолжил: я был на поле, я видел где лежит самолёт, как тебе удалось вытащить меня? Дорогой ты мой человечище!
Стейзи крепко обнял Эдварда, несколько раз легко похлопав ладонями по спине добавил: ты спас мне жизнь парень! Ты спас мне жизнь! Этот поступок не имеет цены, потому что жизнь её не имеет, для каждого она бесценна. Словами описывать содеянное не имеет смысла, потому что это – поступок на который способен только цельный изнутри человек. Слабаку это не под силу Эдвард Эпштеин! Где бы ты ни был, чтобы не делал, ты всегда будешь самым дорогим гостем моего дома, и добрым другом моей семьи, для которой ты сохранил жизнь близкого человека.
– А я вас даже сразу не узнал, – смутившись похвальному отзыву признался Эдвард, – на вас шлем был и всё лицо в крови, а потом ещё и закоптились окончательно, – рассмеявшись добавил он.
– Ты мне вот, что скажи друг мой, ты как догадался на этот выжженный пятак бежать? Я был там, и понял, если бы ты не догадался пойти за огнём, а пошёл к краю поля, это бы был наш последний поход. Помню, когда ты резал ремни. У меня просветлело тогда на мгновение, а потом опять провал. Дождь помню, я открыл глаза почувствовал несколько капель, и опять провалился. Доктора сказали, что со временем это проходит, и это гораздо лучше, чем когда человек испытывает болевой шок, напрягая сердце. В бессознательном состоянии и умирать легче, – грустно пошутил Стэйзи.
Когда эмоции от встречи немного стихли, он спросил:
– Я смотрю, ты открываешь своё дело?
– Да, мистер Стейзи, – ответил Эдвард.
– Ты отныне мой названый брат Эдвард, потому зови меня по имени Вилли, или просто Вилл. Чем я могу помочь тебе в твоих начинаниях?
– Дело за малым. Всё готово для работы, осталось привлечь клиентов, – вставил фразу Джордж.
– Считайте ребята, что все мои друзья – клиенты вашей мастерской. А у меня много друзей и знакомых. Думаю, начиная с завтрашнего дня, перед тобой встанет другая проблема: как справиться с таким количеством работы? – смеясь, произнёс Вилли. – Где ты остановился?
– Я живу в мотеле, в двух милях отсюда. Думаю, если дела пойдут хорошо, построю дом рядом с мастерской.
– Твои дела пойдут хорошо, потому что мы заставим их идти хорошо, – подмигнув, произнёс Стэйзи. – А пока ты не построил дом, поживёшь у меня. И учти, я не приму возражений.
Дом Стейзи стоял на берегу озера, с противоположной стороны которого начиналось скалистое предгорье, густо покрытое зелёным ковром разлапистых елей. Фасад дома был выполнен из мрамора и стекла, и напоминал вход в дорогой отель. Задняя часть замысловато соединялась со стенами средневекового замка.
– Замок принадлежал великому мыслителю и учёному, моему далёкому предку, который получил его в дар от своего учителя, – рассказывал Стейзи, показывая гостю своё жилище, – Семь лет назад, один уважаемый человек, предложил мне купить эту землю, и когда я оказался здесь, понял что я купил. Я купил свою Родину. Это дом моего далёкого предка, что подтверждают найденные мной картины. Мои дед и отец кропотливо собирали информацию, но в полной мере открылась она именно мне, когда я вошёл в подвалы старого замка. Примерно три века тому назад здесь произошли события, после которых многие строения и стены были разрушены. Скорее всего заложили порох и взорвали, в то время другой взрывчатки ещё не существовало. Кому мог так насолить мой предок не знаю, но после этого в нём никто не жил, вплоть до того момента, пока эти земли не купил один богатый промышленник. Оставшаяся часть внутреннего строения замка имела три большие комнаты, но вход завалило, и за всё это время никто не заходил туда. Раньше строили на века, и сегодня это доказательство. Стены до сих пор настолько крепки, что, когда мне понадобилось убрать одну из них, закрывающую вид на озеро, пришлось прибегнуть к помощи небольшого заряда взрывчатки. Под стеной мы нашли замурованный потайной ход, ведущий к берегу. Человек, построивший это чудо архитектуры, был настолько увлечён своим детищем, что умудрился расписать стены потайного хода причудливыми узорами. Сегодня уже поздно, а завтра с утра я устрою тебе небольшую прогулку в подземелье.
После ужина садовник Стейзи проводил Эдварда в отведённую ему комнату в старом крыле замка.
– Этот камин, по всей видимости, обогревал ещё первого хозяина замка, – сказал садовник, похлопывая каменный выступ камина, выполненного в виде открытой пасти льва. – Эти стены настолько толстые, что совсем не прогреваются, и приходится протапливать каждый день, иначе будет очень холодно. Господин Стейзи не захотел проводить паровое отопление. Сказал, что хочет оставить первозданную систему обогрева, дабы не нарушать температурного режима и не подвергать камень разрушению. Он не случайно поселил вас в эту старую комнату, – заговорщицки таинственно протянул садовник, – этой комнате для гостей как минимум триста лет. Вполне вероятно, здесь могли быть в гостях даже короли. Каждая вещь в этой комнате окутана тайной. Конечно вы вольны отказаться, если у вас есть какие-нибудь мистические предрассудки.
Эдвард категорически мотнул головой, потрясенный услышанным.
Майкл что-то пытался ему рассказать, и это было связано с чем-то мистическим. Что он начал говорить, когда проиграл? Он называл какие-то имена, о ком шла речь? Что открылось Майклу, и вселило в него такую уверенность. Он хорошо знал брата, знал все его увлечения и незаурядную рассудительность. Майкл не мог принял такое решение вдруг. Это было взвешенное решение. Что скажет отец, когда узнает о произошедшем? Это же в его понимании не поддаётся обсуждению. Проиграть в карты деньги заработанные кровью и потом, это плевок в его душу. Это за рамками его понимания, и он не примет подобного. Он никогда не простит Майклу этого поступка.
От мыслей его отвлёк вошедший с разносом садовник.
– Я принёс вам фрукты, и печенье, на тот случай если вы проголодаетесь, – оповестил он, устанавливая большой разнос на старинный столик с витыми ножках.
– Мой хозяин перечитал много литературы и знает обо всех жильцах этого замка. Вероятно, завтра проведёт вас по самым потайным уголкам и расскажет много интересного. Сейчас я растоплю камин, и здесь будет тепло. Иногда в дождливую погоду я люблю сидеть в этой большой комнате и греться у огня. Вам тоже понравится, если поживете здесь. Насколько я понял, мистер Стейзи пригласил вас остаться здесь, пока не построите свой дом?
– Мне не хотелось бы злоупотреблять гостеприимством. Да и до мастерской далеко добираться, – улыбаясь, ответил Эдвард.
Ему нравился этот разговорчивый пожилой садовник.
– О чём вы говорите, молодой человек! В этом доме не было и дня, чтобы кто-то не гостил. Мистер Стейзи будет скучать, если за вечерней чашкой кофе у него не будет собеседника.
– А как же вы?
– О, молодой человек! Я служу этой семье вот уже тридцать восемь лет и работал ещё у отца мистера Стейзи, знаменитого врача. С тех пор, как его не стало, прошло уже двадцать два года, и мы с мистером Стейзи переговорили обо всём на свете. Мы настолько знаем друг друга, что, стоит мне только раскрыть рот, хозяин уже знает, о чём я хочу сказать, – рассмеявшись, сказал садовник. – Меня зовут Боб, и я всегда к вашим услугам, а после того, что вы сделали для мистера Стейзи, можете считать меня своим преданным слугой. Вилли вырос на моих глазах, и я люблю его, как сына. Если бы с ним что-нибудь случилось, сердце старого Боба не выдержало бы. Два моих сына редко радуют отца своим появлением: старший живёт в другой стране, а младший всю жизнь проводит в джунглях да саваннах. Скоро будет десять лет, как он занимается семействами диких кошек и дома бывает раз в полгода. Роднее мистера Стейзи у меня никого нет.
– Скажите, мистер Боб, а мама мистера Стейзи жива?
– Я не привык зваться мистером, зовите меня просто Боб. А мать Вилли умерла, когда он был совсем маленьким. Добрая была женщина, упокой Господи её светлую душу. Кормила сирот и помогала инвалидам. Я, наверное, уже утомил вас своими разговорами. Завтра вас ждёт увлекательное путешествие. За семь лет которые мы здесь живём, я не перестаю удивляться этим домом. Ну вот, через полчаса здесь будет очень тепло и уютно, – сказал садовник, подбрасывая толстые поленья в глубокий зев камина. – А я пойду спать к моим цветам. Спокойной ночи, мистер Эдвард.
– Спокойной ночи, Боб, но я попрошу вас тоже не называть меня мистером.
– Хорошо, – широко улыбаясь, произнёс старик и вышел, прикрыв массивную дверь.
Эдвард сел в обитое чёрной кожей высокое кресло, стоящее у камина, и, вытянув ноги, стал наслаждаться теплом огня, разглядывая комнату. Когда они вошли, здесь горели только ночные светильники, висящие по обе стороны большой кровати, и разглядеть комнату не было возможности. Теперь глаза привыкли к полумраку, а огонь от камина добавил света и теней. На какое-то мгновение Эдварду показалось, что в комнате кто-то есть. Поёжившись он подумал, что в таком старинном доме вполне могут быть привидения, и только приглядевшись, понял, отчего возникло ощущение, что он не один. В комнате висело несколько картин, а блики огня, играя на краске, как будто оживляли лица, написанные на холстах.
Эдвард подошёл к одной из картин и внимательно присмотрелся.
С холста величественно взирал человек преклонных лет с окладистой седой бородой и щегольски подкрученными вверх усами. Глаза смотрели спокойно, но в этом взгляде чувствовалась властная натура. Его одежда говорила о том, что этот вельможа принадлежал к числу богатых людей, а массивная цепь с большим кулоном, скорее всего, свидетельствовала о его дворянском происхождении, и высоком положении при дворе.
На другой картине был нарисован юноша лет шестнадцати. Художник передал черты лица настолько тонко, что в них без труда читался весёлый характер, а в глазах играло лукавство. Эдварду показалось, что портрет ему кого-то напоминает. Но как он не силился, не мог вспомнить никого, похожего на юного повесу с холста. Устроившись на кровати, юноша долго смотрел на тлеющие угли, размышляя о непредсказуемости происходящего, и строил планы на ближайшее будущее.
Утром Эдварда разбудило громкое щебетание птиц. Комната, вечером окутанная мраком, была освещена лучами утреннего солнца и уже не казалась такой хмурой. Эдвард поднялся с кровати и подошёл к окну. Взгляду открывался чарующий вид озера. Только сейчас Эдвард разглядел горную гряду, окружающую озеро и как будто прячущую эту первозданную красоту от посторонних глаз. Вода была тёмно-синего цвета и переливалась разноцветными бликами в солнечных лучах. От этой красоты не хотелось отрывать взгляда, но тут он услышал шаги за спиной и голос садовника.
– Доброе утро, Эдвард! Вы уже успели посмотреть в окно! Просыпаться здесь хочется уже ради того, чтобы видеть первозданную красоту природы. Многие художники писали этот пейзаж, и он был увековечен задолго до того, как мы с вами появились на свет. Мы проживем и покинем этот бренный мир, а красотой этих мест ещё долго будут восхищаться наши внуки и правнуки. Сегодня вас ждет увлекательная прогулка с мистером Стейзи. Он ожидает вас в саду. Утренний кофе велел подать туда. Пойдемте, я провожу вас.
Они вышли из комнаты и по винтовой лестнице спустились в полутёмный подвал, и через несколько метров, поднялись на тенистую веранду, крышу которой образовывали перекручивающиеся ветви виноградной лозы. Над головой играя на солнце каплями утренней росы, густо висели наливающиеся виноградные гроздья.
– Немного терпения, Эдвард, и вы увидите многие чудеса этого дома, – загадочно произнёс Боб, спускаясь по очередной лестнице.
Они сделали несколько круговых спусков, пока не оказались в широком коридоре, из которого веяло прохладой и пахло сыростью. Ход тянулся несколько десятков метров и постепенно сужался. Наконец, они поднялись по крутым ступеням и вышли на залитую солнцем площадку, окружённую розовыми кустами., с которой открывался чарующий вид озера на фоне горных хребтов. Стейзи сидел за белым круглым столиком и, увидев выходящих Эдварда и садовника, поднялся им навстречу.
– Ну, как впечатления? Ночью это место кажется мрачноватым.
– У меня нет слов, мистер Стейзи. Я бы назвал это место настоящим райским уголком.
– Ты близок к истине, брат мой: мы называем это озеро Эдемом. Сейчас я покажу тебе то, что не может не вызывать восторга, потому что объяснить это невозможно.
Они прошли несколько десятков метров по берегу и оказались на каменистом берегу, густо поросшем плакучими ивами.
– Посмотри на отражение в воде, Эдвард! – восхищенно произнёс Стейзи. – Это невозможно объяснить, прямо мистика какая-то.
Эдвард внимательно присмотрелся к отражению и был потрясён.
Дом отражался в воде в виде парусного корабля. При внимательном рассмотрении можно было увидеть мачты, оснастку и даже пушечные порты. Необъяснимым оставалось, каким образом появилось это отражение? При внимательном рассмотрении дома, провести параллели отражающиеся в воде, не представлялось возможным. Почему происходило такое преображение картинки? Не иначе, как чудом, это явление назвать было нельзя. Они ещё несколько минут любовались необыкновенным видением, прежде чем Стейзи произнёс:
– Мой далёкий предок обладал многими уникальными для своего времени знаниями, но, к моему большому сожалению, нет ни одной записи. Есть только высказывания монаха одного ордена, где он упоминает о некоем Сэмуиле, как о человеке недюжинных умственных способностей и невиданной ранее прозорливости. Этот трактат мне привёз профессор историк, и после длительных переговоров удалось сговориться о цене с одной очень существенной деталью. Я пообещал хранить этот трактат как зеницу ока, дабы он остался в истории для потомков. Я обязательно покажу тебе, а сейчас хочу познакомить тебя с одним очень хорошим человеком. Пойдём, он вероятно уже подъехал.
Человек, о котором говорил Стейзи, уже ожидал прихода на террасе, попивая чай, заботливо поданный садонкиом.
– Познакомься, Эдвард, это мой старый друг Сэм, – сказал Стейзи, поднимаясь на террасу. – А это тот самый молодой человек, благодаря храбрости которого я сейчас говорю с тобой, – добавил он, дружески обнимая Эдварда за плечо. – Думаю, Сэм, этому парню можно доверить самую сокровенную тайну.
– Да в общем-то тайна невелика, – посмеиваясь, ответил Сэм Бобб, – ваш отец, как и каждый родитель, переживающий за своих чад, нанял троих соглядатаев, дабы вы не попали в какую-нибудь неприятность. Мне поручили присматривать за вами, но, как я вижу, вы достойный малый, и в няньках не нуждаетесь. Ваш отец хорошо заплатил, и я, как каждый порядочный человек, обязан отработать свой гонорар. Что я могу сделать для вас, Эдвард?
– Я не хотел предавать огласке поступок своего брата, но понимаю, что одному мне не справится – сказал Эдвард, взглянув на Сэма и переводя взгляд на Стейзи, – я должен рассказать вам более подробно, чтобы было понятно. Несколько лет назад мой брат стал увлекаться игральными картами, а потом рассказал мне, что каждая карта имеет имя и относится к реальному персонажу, живущему в каком-то необъяснимом мире другой реальности. Я понимаю, что это звучит нелепо, но Майкл был настолько уверен в этом, что решился сделать крупную ставку в казино. У него была комбинация, называемая в покере «каре» и, насколько я понял из его слов, её должны были оплатить с увеличением в сорок раз. Он поставил тридцать тысяч на кон и с моей помощью подтвердил ставку ещё шестьюдесятью тысячами, то есть должен был получить три миллиона шестьсот тысяч, но у крупье оказалась комбинация, перебивающая «каре», называемая «стрит-флэш». Майкл проиграл. После этого от перенесённого стресса у него произошло помутнение рассудка, и сейчас он находится в клинике доктора Морти.
– Да! – немало удивлённый услышанным, протянул Стейзи, – я не большой знаток покера, но, насколько знаю, подобные комбинации встречаются крайне редко.
– Я бы сказал, что одновременно, подобные комбинации практически не возникают. Вероятность такого совпадения один к тысяче, – со своей стороны заключил Сэм Бобб, – думаю стоит присмотреться к тому крупье. Это только версия, но она имеет право на существование.
– Есть у меня давний друг, – задумчиво произнёс Вилли, – дед которого несколько лет находился в подобном состоянии, но когда пришло время подписывать документы о наследстве, он пребывал в полном рассудке, и здравой памяти. Думаю, мне стоит связаться с ним и посоветоваться.
Стэйзи попросил Боба принести ему телефон, и когда садовник выполнил поручение, набрал номер из записной книжки. На другом конце ответили что графа нет дома, и Стэйзи попросил, чтобы по приходу тот связался с ним.
– Но не стоит отчаиваться, Эдвард, – вернувшись к гостям сказал Вилл, – твой брат молод и, вполне возможно, со временем стрессовое состояние пройдёт. Думаю и верю, что он поправится. Как ты думаешь, Сэм, в твоей практике бывали подобные случаи?
– В моей – нет, но вот мой старый знакомый Джереми Спил знавал одного бедолагу, у которого произошло помутнение именно после игры в казино. Надо поговорить с Джером и узнать, чем закончилось это стрессовое противостояние.
– Твой отец уже знает о произошедшем? – спросил Стэйзи.
– Не знаю, вполне вероятно, ведь если он нанял людей присматривать за нами, значит, ему уже доложили.
– Кто занимался Майклом, Сэм?
– За Майклом смотрел тот, кто и нанял нас для этой работы – Джонни Кобра.
– Ты можешь связаться с ним?
– Попробую, но поймать Джонни задача не из лёгких. В каком казино играл твой брат, и когда это произошло? – поинтересовался у Эдварда Сэм.
– В казино «Фортуна», неделю назад.
– Значит, Кобра уже сообщил Эпштейну, – заключил Сэм Бобб.
– Ты после этого случая связывался с клиникой?
– Да, я звонил, но доктора Морти не было на месте, и мне сказали, что пока нет никаких изменений, и звонить лучше через пару недель! – сообщил Эдвард.
– То, что произошло, это, конечно, печальная история, но никогда нельзя отчаиваться. Я сделаю всё, что в моих силах, и Сэм поможет мне в этом, а ты пока занимайся своим новым бизнесом. Дел у тебя хоть отбавляй. Как я и обещал, в ближайшие пару недель к тебе на диагностику будут приезжать мои друзья. Сегодня отдыхай, а завтра поедешь к своему детищу, а нам надо переговорить кое о каких делах с мистером Боббом,! – подытожил Стейзи, дружески похлопывая Эдварда по спине.
Когда Эдвард ушёл в отведённую ему комнату Стейзи сказал:
– Мне надо увидеться с вашим напарником, Джонни Коброй. Организуй мне эту встречу как можно быстрее.
– Хорошо Билл, считай, что она уже состоялась. Я сегодня же разыщу Кобру, и договорюсь о встреч.е
Сэм Бобб после разговора со Стейзи отправился в портовый городок на поиски напарника Джонни Кобру, а Вилл набрал номер телефона своего старого знакомого, имеющего от своих знаменитых и невероятно богатых родственников титул графа, называвшегося Эммануилом Разумовским.
***
Доктор Морти с раннего утра находился в клинике. Он записывал свои наблюдения, касающиеся Майкла, и успел сделать кое-какие выводы. Майкл находился в каком-то своём мире, куда у доктора пока не было входа, но он не терял надежды разгадать, где лежит ключ от этих дверей, потому что, только оказавшись в его грёзах, доктор мог понять, каким образом воздействовать на юношу, чтобы вернуть его в реальность. Майкл сидел на лавочке сада, уставившись в свою схему. Периодически он отводил взгляд в сторону, но при этом не видел окружающих предметов, а смотрел сквозь них. Иногда он начинал что-то тихо говорить, обращаясь к тем, кого знал только он. Туман, застилающий его сознание, сгустился, и юноша, в очередной раз потеряв тонкую связь с внешним миром, переместился в своё далёкое никуда.
Глава XVIII
КЛЯТВА
– Из членов нашей команды я могу доверить эту тайну только вам, – приглушенным голосом сказал Акула. – Береговое братство породнило нас за эти годы, и я знаю кто из вас, чего стоит.
– Все эти годы Гром, ты был за моей спиной. Я всегда доверял тебе свою спину, и ты ни разу не позволил мне усомниться в твоей преданности. Поэтому я попрошу именно тебя, чтобы ты предал меня. Это должно выглядеть настолько правдоподобно, чтобы даже члены нашей команды поверили в это. Вчера в таверне Хромой Пит в присутствии членов своей команды пообещал за мою голову двести золотых монет. Это огромная сумма для любого пирата, потому что с такими деньгами можно уехать и начать новую жизнь. Пит большой негодяй, но не идиот. Он хитёр и коварен, потому что знает, что за такие деньги охотников будет достаточно. Бьюсь об заклад, что он даже заплатит, но вот дальнейшая судьба того, кому он вручит золото, довольно туманна. Ты спустишься на берег, и за кружкой вина будешь говорить, что Акула Пьер уже изжил себя и потерял хватку, и пора тебе становиться капитаном. Ты должен быть убедительным, Гром, иначе наша затея не стоит и плесневелого сухаря. Ты поднимешь тост, за своего почившего капитана, и заявишь, что Акула Пьер покойник, а потом потребуешь свою награду Пит обязательно попросит доказательства, и ты бросишь ему ухо с моей серьгой. Он не посмеет не отдать тебе золото, потому что обещал это слишком громко и в присутствии многих. Но с того момента, как кошель попадёт в твои руки, за твою голову Хромой Пит назначит другую награду, и тебе не дадут уйти с острова. По части подлых убийств люди Пита – большие специалисты. Я не могу ручаться за хронологию событий, но, думаю, что мои предположения недалеки от истины.
– Какое заманчивое предложение ты мне делаешь, капитан, я в восторге. Я должен предать убить своего капитана, принести его ухо, о чём узнают все члены братства, и после этого я не могу называться Громом – иронично проговорил здоровяк.
–Давай подождём подосланного убийцу, который не станет задумываться, что скажут и как примут, он просто выстрелит откуда-нибудь из кустов, и убьёт твоего капитана. Ты знаешь Гром, что я крепкий, но не железный? – иронично заметил Акула Пьер.
– Хорошо капитан, я выполню твою просьбу – после короткого раздумья, почёсывая голову, согласился Гром.
– Это противостояние назрело давно, но, пока я жив, Пит не отважится напасть, потому что может обломать зубы, да и другие капитаны берегового братства этого не одобрят. Совсем другое дело – подчинить себе команду, предавшую капитана. Вот тогда нападение будет вполне оправданным, и никто Пита не осудит. Его команда втрое превосходит нашу, у них два судна, одно из которых не уступает «Посейдону» в скорости. Мы можем принять бой, только в открытом море, где есть возможность маневрировать, в бухте они превосходят нас в трое пушками, и как минимум вдвое количеством людей. Два бортовых залпа, разнесут «Посейдон» в щепки, и в этом мы очень сильно проигрываем. После твоего появления, а я думаю, что будет именно так, он будет атаковать, но очень хитро. Брать разрозненную команду необходимо сразу, пока окончательно не утвердился новый лидер, и они воспользуются этим. Три корабля это уже целая флотилия. С такой силой Пит сможет диктовать свои условия многим капитанам, и станет управлять этим островом. Один из помощников Хромого Пита обвинил меня в том, что я недодал два золотых и тем нарушил свое слово. Каждый знает, что Акула Пьер отрезает длинные языки, посягнувшие на его честь, и сейчас Змей находится в роли несостоявшегося мертвеца. Он первый в команде Пита будет рад моей смерти, и, я думаю, что ты, Гром, сможешь быстро найти с ним общий язык. Между делом намекнёшь Змею, что он обязан тебе жизнью, потому что я собирался накормить его потрохами акул, но прежде чем ты отправишься на остров, на корабле должны произойти следующие события: сейчас под кроватью в моей каюте лежит один почивший негодяй, пробиравшийся ночью на корабль, чтобы убить меня, но несмотря свою грандиозную ловкость, ибо забрался он в окно моей каюты, я его опередил. Никто кроме меня насколько я разобрался в ситуации его не видел. Он примерно моего роста, и комплекции, вот и сослужит нам хорошую службу. Ты выходишь из капитанской каюты, молча разворачиваешь палубную пушку на мои двери, а ты даёшь залп. Потом врываешься, и выносишь в поднятой руке отрезанное ухо, с моей серьгой. Всё братство знает, что второй такой серьги не существует, и никто не усомниться в том, что ты убил Акулу Пьера. Успокаивать команду будет Карамо, а ты сядешь на лодку, и отправишься на остров праздновать свою победу, где и предъявишь ухо с серьгой Акулы Пьера.