Артур Раин
Лэйла-стероид
4
Из приказа, отправленного в день убийства балерины
From
«Capella»
to
Stellus
«Каждый охотник желает знать…»
Падать, это все же неприятное занятие. Падать в полную темноту неприятно вдвойне.
Прыгнув вслед за Каэром в крутящуюся зеленую паутину, Макс и не предполагал, что случится вслед за этим. Он успел только ощутить моментально заледеневшие руки и услышать крик Илоны. После этого он понял, что летит вниз в абсолютную неизвестность.
“Впрочем, туда я и прыгнул. Твою ма-а-а-а!”
Глубокий слой снега, вот что спасло жизнь Илоне и Максу. Рухнув в ледяной пух, Кретов несколько секунд молча смотрел в небо, постепенно проступившее из темноты, милосердно потушившей все чувства во время падения.
– Красиво то как! – отплевываясь от набившегося в рот снега воскликнул Макс, слепо шаря в сугробе рукой. – Илона, ты там не разбилась?
Рядом послышался кашель.
– Иди к черту, – глухо, но внятно огрызнулись поблизости. – Знала бы, ни за что не полезла бы за этой мразью.
– Красиво, – мечтательно откинувшись на спину повторил Кретов, вглядываясь в рассыпанное по совершенно черному небу скопление удивительно ярких звезд. – Интересно, где мы?
– На Марсе, – хмуро сказала Илона, прокапываясь к Максу с правой стороны.
Через секунду ее мокрый и холодный нос ткнулся ему в щеку.
– Как нас объединяет опасность, – улыбаясь сказал он. – Давай поцелуемся. По-моему, самое время.
– Я с кем попало не целуюсь, – отрезала она, прижимая губы к его губам. – Я не такая.
Макс счастливо засмеялся.
– Какое сумасшествие, – проговорил он, глядя в глаза Илоны, находящиеся так одуряюще близко. – Полет к новым мирам и поцелуй у черта на куличках. Может останемся тут жить, а?
– А как же звание супергероев? После таких падений, мы просто обязаны пойти и спасти весь мир от злобной твари по имени Каэр.
Последнее слово подействовало исключительно отрезвляюще. Непонятная эйфория схлынула, оставив только легкое покалывание где-то в районе сердца. Макс потряс головой и разгреб вокруг себя снег, вставая на ноги. Секунду спустя к нему присоединилась Илона.
– А правда, кто он, интересно, на самом деле? Чей клон? – произнес Кретов, вертя головой. – Какая темень. Ни черта не видно. Может мы действительно на Марсе? Правда я не знал, что там есть снег.
– Он назвал себя “Кот Проксима”, – тихо сказала Илона. – Помнишь? Предсказание… выпускной… Карина…
Макс схватил комок снега и засунул его в рот.
– Я так думаю, в нем все и дело, – невнятно проговорил он, с трудом шевеля занемевшей челюстью. – В этом проклятом предсказании. Я имею в виду, что весь наш клуб КИВИ оказался затянут в эту круговерть. Давай, пока насчет этого не будем ломать голову. Сейчас есть задачка посложнее. Ты в темноте видишь?
– Нет.
– И я нет. Холод здесь дьявольский, и если мы скоренько не попадем в тепло, то присоединимся к мамонтам в вечной мерзлоте.
– Надо было фонарик захватить.
– Гениально. Зря я ел снег, – вздохнул Кретов, чувствуя, как зубы начинают выбивать мелкую дробь. – Но поскольку вернуться назад мы, по-видимому, не можем, придется…
– А я что-то вижу, – спокойно сказала Илона. – Вон там.
Едва различимая рука показала вниз и вбок. Предельно напрягая зрение, Макс с трудом различил в указанном направлении еле заметный огонек.
– Тоже мне, Соколиный глаз, – буркнул он. – Ну что, небольшой кросс, чтобы согреться?
Выбравшись из ямы, которую проделали их тела при падении, Макс и Илона собирались было двинуться к огоньку, но тут Кретов полез в карман.
– Все-таки и об основной миссии забывать нельзя, – пробормотал он, доставая коробок спичек.
– Что ты делаешь?
– Погоди немного. Если только он не умеет летать…
Первую спичку задул ветер. Немного поколебавшись, Макс вытащил сразу несколько штук и, старательно прикрывая неверный огонек рукой, склонился к снегу.
– Вот они, – торжествующе заявил он. – Так я и думал.
Вереница следов протянулась неподалеку от ямы. След, удивительно похожий на звериный начинался тоже из углубления, но гораздо более меньшего по размерам.
– Вот тут он и приземлился, – проговорил Макс. – Упал на лапы, как и положено коту.
– А направился то он туда же, куда и мы собираемся, – хладнокровно сказала Илона. – Следы ведут как раз в том направлении.
Кретов и так видел, что она права.
– Это судьба, – бодро заявил он, старательно закутываясь в осенний плащ и поднимая воротник. – Ладно, пошли. Заодно посмотрим, такая ли судьба-индейка, как говорят. Включи фонарик на мобильном, на фига я спички жег-то, а?
* * *
Скал застыл в нерешительности, едва открыв дверь “избушки на курьих ножках”. Спецназовцы стояли неподалеку, расположившись полукругом. Стволы висевших на плечах автоматов смотрели в сторону притихшей деревни.
Над головой низко висели хмурые облака, постепенно приобретавшие все более грозные очертания.
– Буран будет, – негромко сказал Володин из-за спины. – Слышите, какая тишина? Как будто все замерло в ожидании.
– Вертолет успеет прилететь? – спросил Боков.
– До начала бурана, вы хотите сказать. Вряд ли. Но даже если и успеет долететь сюда, то уж обратно никак.
Майор оглянулся и задумчиво посмотрел на Бокова. Володин что-то проворчал и пошел к сваленным в углу дровам.
– Оставайтесь на ночь, – нехотя буркнул он. – Сегодня все равно вам отсюда не выбраться.
– Давай останемся, майор, – сказал Боков. Он почти болезненно ощущал, что носки облепили ноги холодной мокротой. – Чертовски не хочется пилить назад.
Скал опустил голову, словно размышляя о чем-то.
– Хорошо. Все равно скорее всего уже опоздали, – проговорил он через какое-то время. – А что с солдатами будет?
– Пусть к старичкам на постой попросятся, – откликнулся возившийся с дровами ученый. – Они не откажут. Для них только в радость будет
Боков кивнул и вышел наружу. Через несколько мгновений он вернулся, плотно прикрыв за собой дверь.
– Ветер поднялся, – сообщил он, вновь с наслаждением стягивая с себя обувь. – Крепчает с каждой секундой.
Громко свистнуло за окном и вновь наступила тишина. Тут даже сугубо городские люди, такие как Боков и Скал ощутили приближение свирепого северного ветра.
Володин залез в печку и вытащил оттуда черный от копоти чугунок. После того, как пузатую ископаемую посудину водрузили на стол, Боков почувствовал, как слюна наполнила рот, а пустой желудок громко взвыл.
Ученый сходил к окну, где в нескольких стаканах обитали заросшие зелеными перьями луковицы и надергал около дюжины сочных стеблей. Захватив по дороге соль, он вернулся к столу, где изголодавшийся опер уже счищал кожуру с огромной картофелины. Засунув ноги в сухие носки, найденные хозяином в допотопном сундуке, Боков ощутил блаженное чувство покоя, поднявшееся от медленно согревающихся ног по всему телу.
– Жалко спиртное вышло, – хмуро проговорил Володин, сильными движениями отрезая горбушку от внушительного каравая. – Сейчас бы милое дело…
– Что это у вас? – послышался голос майора.
Боков проглотил пахнувший луком кусок и посмотрел на Скала, стоявшего перед лампадкой в углу.
– Я думал, что рядом с лампадкой обязательно должна быть икона.
– А это и есть икона, – отрезал Володин, щедро посыпая белую рассыпчатую половинку солью. – Только дохристианская. Мне как человеку, воспитанному при атеизме, трудновато было сразу же переметнуться в противоположный лагерь. Ну а прежняя вера в неверие рухнула, – он тяжело засопел. – Жить в обломках как-то неприятно, вот я и водрузил на стену то, что проверено временем.
– Я никогда не видел такого символа, – задумчиво пробормотал майор. – И даже не слышал о нем.
Заинтересованный Боков вышел из-за стола. Подойдя к майору, он протянул ему картофелину и перышко лука. Ни слова ни говоря, Скал стянул шарф и вонзил зубы в мягкую рыхлую теплоту.
Тем временем Боков удивленно хмыкнул, глядя на тщательно нарисованную спираль. Вернее, даже не нарисованную, а вырезанную в дереве. Повинуясь какому-то безотчетному чувству, опер протянул руку и коснулся пальцами центра спирали.
– Древнейший на Земле символ. Спирали находили в местах культовых сооружений еще первобытных людей. – пояснил Володин, неторопливо двигая челюстями. – Что он символизировал? Время, вечность, движение, путь… Предположений много, но достоверно уже никогда не узнать.
– Я слышал, что это был популярный символ у индейцев, – сказал Боков, отходя от стены.
Ученый еле заметно улыбнулся и пожал плечами.
– Это вы Стивена Кинга начитались. Повторяю, спираль, древнейший символ, общемировое достояние, так сказать. Его использовали очень часто. Самый интересный вопрос лично для меня не в том, что означает конкретно эта спираль, а в том, как вообще она оказалась в этой Богом забытой деревне. Будь я еще ученым, то постарался бы что-нибудь разузнать, но интереса и, так сказать, исследовательского зуда уже нет.
Скал молча жевал, не отрывая глаз от “иконы”. Боков почесал нос и вернулся за стол.
Володин приподнялся и зажег большую керосиновую лампу. Мягкий свет неожиданно преобразил черты ученого. Глубокие тени пролегли под его глазами, а морщины еще более резко проступили на лбу и щеках. Трепещущий огонек в секунду вновь превратил пожилого человека в ветхого старика.
Немного посидев в молчании, Володин вдруг обратился к майору:
– Если вам не трудно, – сказал он. – Вон там в углу стоит еще одна лампа. Зажгите ее и поставьте на подоконник.
– К чему это?
Мгновенно в глазах ученого промелькнул странный холодок. Боков уже во второй раз заметил, как не соответствует выражение глаз Володина всем его жестам, тону и поведению. Размышлять над этим следователю почему-то было лень.
– Старинный обычай, – устало выговорил ученый в ответ на вопрос Скала. – Здесь все с наступлением ночи зажигают две лампы. Одну для себя, другую для тех, кто, может быть, сейчас блуждает в темноте.
Немного повозившись, Скал зажег лампу и водрузил ее на подоконник.
* * *
Спецназовцы расположились с таким же комфортом, как и следователь с майором. Ни один домишко не мог вместить одновременно всех. Да и держаться всем вместе показалось глупым. За время утреннего похода по окрестностям, прозвучало немало нелестных слов как по адресу начальства, пославшего их во всеоружии в какое-то Богом забытое место, так и по адресу Бокова, неизвестно для чего вытребовавшего себе такой эскорт. Итог всем ругательствам подвел самый опытный из всех спецов.
– Спокойно, мужики, – бодро произнес он. – Рассматриваем это задание как внеочередной отпуск. Не Канары, конечно, но на безрыбье и Урал – Ялта.
После этих слов все утихомирились и разбрелись по хатам.
Успокоившему всех спецу, носившего кличку Нова, неизвестно кем и главное почему данную, досталась изба того самого любопытного деда, заговорившего с Боковым и Скалом от имени всех оставшихся жителей.
Заполучив себе нового слушателя, который весьма добродушно и охотно поддерживал болтовню старика из-за того, что у него самого был отец примерно того же возраста, местный житель, как это говорится: “оттянулся по полной”.
– И как нынче в армии? А вот ты скажи мне… Нет, ерунда, вот в мое время…
Дед сыпал настолько классическими фразами из стариковского арсенала, что Нова с трудом удерживался от улыбки. На первых порах ему еще приходилось время от времени вставлять пару тройку слов, но вскоре старика настолько захватил разговор, что Нова умолк и только иногда молча кивал.
– Ух, непогода-то как разыгралась, – сказал дед через несколько минут. – Ну да ничего. Сейчас мы согреемся и снутри и снаружи.
Претворяя свою идею в жизнь, старик для начала подбросил несколько дров в печь, жадно загудевшую от удовольствия, а затем легко приподнял крышку подпола.
“Хорош дед! Деревенская школа. Мой то еле-еле по лестнице ползает, а этот шустряк.”
– За горючим полез, отец? – добродушно поинтересовался Нова, усмехаясь уголком рта. – Так ты не журыся там, тащи все что есть.
– Щас, щас, – отозвался дед снизу, копаясь в набитой соломой корзине. – Горючего хватит, не боись.
Из соломы показалась солидная бутыль с чрезмерно узким горлышком, наполненная мутной жидкостью.
– И как же это власть не изжила самогоноварение, – лениво продолжал Нова. – Ведь ты там самогон ищешь, я прав?
– Точно, точно, – весело подтвердил старик. – Да только какая тут к чертям собачьим власть?
– И то верно… Слышь, батя, а как ты там видишь в такой темноте?
– Я здесь кажный вершок знаю, – пробормотал дед, появляясь наверху. Нова присвистнул, увидев внушительный сосуд.
– Начнем, – сказал старик, разливая самогон по деревянным кружкам, потемневшим от времени. – Ну ка, как пьет нынешняя молодежь? – дед рассмеялся и Нова с удивлением обнаружил, что у дедульки все зубы ровненькие и, пожалуй, побелее, чем у него.
“Вот что значит жизнь на природе.”
Нова ухмыльнулся и показал класс. Мутная жижа была проглочена одним духом.
– Молодец, приятель, – сказал дед. – Теперь моя очередь.
* * *
– Эта тварь нас здорово опередила, – отдуваясь сказал Макс, когда они остановились, чтобы немного передохнуть. – Судя по следам, он двигался, делая чертовски длинные прыжки, – добавил он, зажигая еще несколько спичек.
– Боже, как есть хочется, – тяжело дыша проговорила Илона. Слова вылетали наружу вместе с облаками пара. – У меня еще сегодня куска во рту не было.
– В такие минуты думать о еде. Уму непостижимо.
– А еще это барахтанье в снегу. Мы плетемся как улитки, проваливаясь на каждом шагу.
– Потому и устаем, как собаки и до сих пор еще не постучались в дверь, за которой светит этот гостеприимный огонек, где на столе стоит изысканный ужин и пахнет мягким, только что испеченным хлебом.
– Умолкни, – пропыхтела Илона. – Иначе я за себя не отвечаю.
– Раз невтерпеж, то пошли, – в темноте блеснули зубы Кретова. – Быстрее дойдем, быстрее поедим.
Только через десять минут им удалось наконец подойти к путеводному огню настолько близко, что стало ясно, что же им светило. Сильный снегопад, вот уже несколько минут засыпавший их белоснежными хлопьями, начнись он пораньше и не будь у Илоны таких зорких глаз, непременно скрыл бы эту маленькую светящуюся точку.
“Пришлось бы тогда ночевать в снегу. И нашли бы нас только археологи. Лет через сто.”
– Попросимся в гости? – отдуваясь проговорил Макс, отгоняя мрачные мысли. – Если…
Пронзительно свистнул ветер и унес окончание фразы.
– Не знаю как ты, – делая сильный вдох после каждого слова сказала Илона, – а я размышлять даже и не буду.
Она подошла к двери и сильно постучала. К тому времени, как ей открыли, Макс уже стоял рядом, но немного позади. Опустив руку в карман плаща, он нащупал рукоятку ножа с выкидным лезвием. Не Бог весть какое оружие: толстую одежду не проколет, но. если ударить достаточно сильно. Или в шею…
Дверь громко скрипнула. На пороге стоял Скал с пистолетом в руке. Молча взглянув на застывшую мерзлой глыбой Илону и тупо уставившегося ему в лицо Макса, майор отошел в сторону.
– Прошу, – спокойно сказал он. – Заходите и согревайтесь, а потом начнете свой, я уверен, занимательный рассказ.
* * *
Нова почувствовал необыкновенную легкость во всем теле. Как только пожар в желудке утих, вместе с ним пропали абсолютно все чувства.
– Кажется, я превратился в бревно, – с трудом шевеля языком пробормотал Нова. – Черт, дед. Из чего ты гонишь эту заразу.
– Здешняя земля много чего родит, – туманно сказал старик, вытаскивая из кармана что-то похожее на миниатюрный портсигар.
– Остатки былой роскоши? – усмехнулся Нова, вяло натыкая картофелину.
– Ага.
Старческие пальцы что-то выудили из “портсигара” и бросили в морщинистый рот. Дед откинулся на спинку колченогого стула и прикрыл глаза. Впалая грудь начала ритмично подниматься и опускаться.
– Эй, дед, – усилием воли прогоняя туман, сказал Нова. – Ты не помри у меня. Что ты там принял, может еще одну.
Из-под спутанных седых волос вылетела скупая порция смеха.
– Я думаю не стоит… еще одну. И этой выше крыши.
Нова приподнялся и перегнулся через стол. “Портсигар” лежал на столе с откинутой крышкой.
– Что это за черт?
– Лэйла-стероид, – сказал старик.
* * *
– Я не знаю, кто он или что он, – закончил свой рассказ Макс. – Но направилось оно сюда.
Скал молча курил, пуская вверх кольца. Боков задумчиво барабанил по столу. Володин настороженно посматривал на Илону и Макса.
– Значит, “лэйлу” вы нашли, – сдвинув брови сказал Боков просто для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Нашли, – кивнул Макс. – Вот только одно непонятно. Я точно помню, что на капсуле, которую принимал я было LEYLA-2. А тут просто LEYLA. Это странновато.
Володин засмеялся. Боков повернул голову и невольно отшатнулся, когда увидел его глаза. Внезапно следователь вспомнил, что этот человек был пациентом психоневрологического диспансера и до сих пор не объяснил, почему.
– Так я и думал, – спокойно сказал ученый. – Так я и знал… так и знал, что этот поганый лицемер припрятал рецепт, – покачал головой Володин и передразнил, – “Столько смертей! Я просто не могу смириться…”. Инстинкты ученого, все-таки великая сила.
Он быстро зашагал по скрипящему полу.
– “Столько смертей”, – повторил Володин, облизывая губы. – Как будто таким банальным заезженным словом, как “смерть”, можно описать это дивное состояние. И если бы чертов маразматик Славин понял это, как понял я, то не взялся бы за создание этого жалкого подобия “лэйлы”, названного LEYLA-2.
Боков раскрыл рот, но тут же по-детски прикрыл его ладонью. Ученый продолжал говорить и явно уже не нуждался в подталкиваниях.
– LEYLA, друзья мои, – бормотал Володин, обращаясь как бы не к ним, а к некоей невидимой аудитории, – это «Напиток Анубиса» в чистом виде, точно такое, каким делали его на заре египетской цивилизации. Как только человек его принимает, жизненная энергия покидает тело. Связь между плотью физической и плотью духовной распадается. Душа освобождается от оков, и свободная устремляется в царство эфира.
Боков закрыл глаза.
“Мама родная! Вот теперь и стало понятно, почему он оказался в дурдоме. Я бы и сам его туда упрятал, если бы…”
– Я не сумасшедший, – сказал Володин и ухмыльнулся, впервые показав зубы. – Вы ведь это подумали?
Зубы были слишком чистые и белые, для человека, живущего в деревенской глуши.
– Чем же это состояние отличается от смерти? – невозмутимо спросил Скал, опуская руку в карман. Боков поразился тому, что кто-то еще способен поддерживать разговор на такую тему.
– Тем, – вкрадчиво сказал ученый, хитро улыбаясь, – что тело тоже продолжает функционировать. Сердце бьется, легкие качают воздух и даже мозг, – он многозначительно постучал себя по виску, – сохраняет всю накопленную человеком информацию, необходимую для существования в этом мире. Вы не представляете, сколько во вселенной невидимых для человеческого глаза бессмертных существ, готовых на все, ради такого подарка, как жизнь смертного существа, со всеми радостями и наслаждениями плоти. Вселяясь в тело, он привносит и свой опыт иногда и тысячелетнего существования. Таким образом, можно создать…
– Оборотня, – неожиданно для себя выпалил Боков и только секунду спустя понял, что сказал.
– Молодец, Холмс, – одобрительно кивнул Володин. – Наш препарат действительно был задействован в проекте “Оборотень ХХ”. Как я понял, это была чья-то частная инициатива, так как после, как им показалось, провала, информацию об этом замели с такой тщательностью, что о связи проектов “LEYLA” и “Оборотень ХХ” знаю теперь только я. Славин сначала упирался, но потом все же желание испытать свое детище… скажем так, не на крысах, – ученый мерзко ухмыльнулся, – все-таки пересилило.
– И какой же препарат вы на них испытали? – спросил майор.
– Вопрос закономерный, но несвоевременный. Я отвечу на него немного попозже, – он к чему-то напряженно прислушивался. – Это должно случиться… сейчас.
Вместе со свистом ветра, откуда-то со стороны прилетел тонкий торжествующий вой. Илона вскрикнула и зажала уши. Майор встал на ноги. Он один из всех присутствующих слышал этот звук раньше.
В Клинике 15.
– Он здесь, – Володин медленно повернулся лицом ко входу. Под сильным ударом разлетелась дверь, впуская внутрь холод и Каэра, стоящего на четырех лапах, поросших бурым мехом.
Боков попятился и свалился на деревянную скамью, вытаращив глаза. На мгновение он испытал ощущение полета на качелях и головокружение.
– Все сделано, мастер, – с трудом проворчало существо голосом, походившим на тягучее мяуканье.
– Я знаю, – спокойно сказал ученый. – Я ведь тебе говорил, что он припрячет его.
– Вы проницательны, как всегда, – кивнул Каэр. Его бока раздувались и опадали. – Он спрятал рецепт в глазу.
– Изобретательно. Никому не пришло в голову поискать в таком месте, – пожал плечами Володин. – Следы замел, но информацию все-таки оставил. Где?
– Он гипнотизировал дочь. В очень раннем возрасте, чтобы не могла ничего осознавать. Тем не менее в глубинах подсознания информация, естественно, сохранилась.
Каэр повернул голову и посмотрел в глаза Макса.
– Металлический шарик. Тот, что ты видел в обрывках ее воспоминаний, – мяукнуло существо. – Блестящий предмет всегда используют на сеансах внушения.
– Так я и думал, – вздохнул Володин. – Амбиции ученого, амбиции ученого. Гениальное изобретение должно быть сохранено, чего бы это ни стоило… Собственную дочь сделать носителем информации. Неудивительно, что он все-таки застрелился в конце концов.
Ни слова больше не говоря, он протянул руку. Каэр засунул пальцы в нечто, похожее на глубокую складку на груди и вытащил капсулу, завернутую в рецепт.
– Наконец-то, – прошептал Володин. – После стольких лет…
– Так как с моим вопросом, – когда Скал заговорил, все посмотрели на него. – Что за препарат вы использовали на оборотнях?
– А ты настырный, майор, – засмеялся Володин. – В принципе, тратить время на разговоры сейчас уже глупо, ну да ладно. Я в каком-то роде артист и очень приятно обсудить уже сыгранную роль даже с такими дилетантами, как вы. Мы использовали препарат, у которого не было названия. Когда “напиток Анубиса” или LEYLA не подействовало, а вернее этот болван Славин не понял, как именно оно подействовало, было решено внести кое-какие изменения в состав. Пятерым 16-летним парням с зачаточными экстрасенсорными способностями ввели этот новый коктейль. Славин ожидал, что препарат многократно усилит эти способности. Он вообще заблуждался относительно “напитка Анубиса”. Ему казалось, что манускрипты жрецов говорят именно об развитии паранормальных способностей, позволявших, в частности, поднимать многотонные блоки для строительства пирамид. Но как я уже говорил, “зелье” делает только одну вещь – сохраняет тело, вышибая из него душу. Тело, которое пригодно для вселения в него.
Володин обвел всех присутствующих тяжелым взглядом.
– Не зря фараоны считали себя воплощением божественной сущности. Они и были таковыми, но об этом потом. Так вот, первый пробный препарат уменьшал жизненную энергию примерно наполовину. Этого недостаточно для того, чтобы разорвать связь между телом и душой, но вполне достаточно, чтобы вызвать разлад между духовным и физическим.
– И что с того?
Володин пожал плечами.
– В этом состоянии человеку становится наплевать на жизнь. Не могу выразить этого другими словами. Не только на свою, заметьте, но и на чужую. Ведь что такое тело? Некий механизм, который функционирует, а потом ломается. Что значит это безумно короткое существование в масштабах вечности, ожидающей всех после смерти?
– Логичным исходом в такой ситуации становится суицид, – проронил Боков.
Володин скосил на него глаза. В них мелькнуло и пропало неуловимое, но совершенно неприятное чувство.
– Самоубийство, – задумчиво пробормотал ученый, словно пробуя это слово на вкус. – Выйти из поезда на полном ходу и лететь в черной пустоте, там, где тебя никто и никогда больше не найдет.
Он встряхнулся, отгоняя неведомую картину, возникшую перед мысленным взором.
– Все эти глупые мысли от того, дорогой мой, что вы еще до сих пор не осознаете, какой великий дар вам сделали. Повторяю, во вселенной масса бессмертных существ отдаст все что угодно, чтобы хоть на 30–40 лет погрузиться в те неописуемые наслаждения, которые может предоставить только физическое тело. После смерти вы все это поймете, только вот вернуться будет нельзя.
Скал открыл было рот, однако Володин поднял руку.
– Вернемся к вопросу о том, что за препарат мы испытали на, так называемых оборотнях. Это был препарат, не имеющий названия. С некоторой натяжкой его можно было бы назвать LEYLA-1, так как он представлял собой некоторую промежуточную стадию между LEYLA и LEYLA-2. Как вы уже знаете, полностью в ход процесса я не был посвящен, поэтому не имею понятия, что там намешал в эти капсулы Славин, однако эффект от их применения был в точности такой же как от LEYLA-2. Наплевательское отношение к чужой жизни, при этом не слишком бережное отношение и к собственному телу, учитывая осознание собственной бессмертности, отсюда и нереальная физическая сила, так как все сдерживающие барьеры по сути дела рухнули, как у сумасшедших.
– Идеальный солдат, – проронил Макс, глядя на ученого пристальным взглядом сузившихся глаз.
– Ирония в том, что Славин так до смерти и не узнал, что его препарат сделал то, чего он и добивался. Усилил экстрасенсорные способности испытуемых. Это высяснилось уже потом. Если бы не побочный эффект, – Володин развел руками, – ничего лучше и желать было нельзя. В LEYLA-2 этот эффект был устранен. Правда и усиления экстрасенсорного потенциала тоже уже не происходило. Это как с коньяком. Делаешь большую крепость – пропадает аромат и наоборот.
Майор ухмыльнулся и вытащил из кармана рацию.
– По-моему, этот разговор нужно продолжить немного на других условиях, – сказал он. – Кажется зря я отпустил доблестный спецназ на постой. Но это я сейчас исправлю.
Володин рассмеялся и от этого смеха всем присутствующим стало не по себе.
– Зря отпустили, это верно. Вот только исправить уже ничего нельзя.
Скал молча ждал продолжения.
Володин потрепал Каэра по голове и тот довольно зажмурился, присев у его ног.
– Я ведь не рассказал о том побочном эффекте, который и привел к закрытию проекта LEYLA-2, плюс “Оборотень ХХ”.
Он сделал паузу.
– У всех оборотней невероятно ускорились обменные процессы. Проще говоря, они стали стареть с немыслимой скоростью. Потом этот процесс остановился, как иногда останавливается цепная реакция, сам по себе и непонятно почему, но ничего исправить уже было нельзя. Каждому из “оборотней” сейчас по 30 лет, но выглядят они…
Володин посмотрел куда-то сквозь стены в сторону деревни.
– Выглядят они сейчас лет на 60.
Скал стиснул зубы. Боков выругался.
– Старички будут драться со спецназом, – усмехнулся Скал, тоже сообразивший что к чему, но стараясь заглушить холодок в сердце. – Хотелось бы на это посмотреть.
Володин снова пожал плечами.
– Зрелище будет что надо, – кивнул он. – У нас ведь еще остался запас LEYLA-2 из тех 200 украденных капсул. Так что… старички мои сейчас свернут шею вашим орлам.
* * *
Нова в первый момент даже не сообразил, что именно его ударило. Только потом, уже лежа на полу, он потихоньку начал понимать, что этот дед ударил его.
Ударил так, что здоровенный парень отлетел метра на два.
Сквозь трясущуюся картинку и какие-то оранжевые круги, Нова рассмотрел седую голову, медленно вырастающую над столом.
– Падла, – потрясенно пробормотал Нова, лежа на полу нащупывая пистолет. – Падла, старая. – Мне всего 30, – с остервенением в голосе сказал “дед”. Старческая рука зацепила стол за крышку и отшвырнула в угол. – Если бы не эти ублюдки в белых халатах, мы бы с тобой могли и пивко по вечерам попивать.
Стол влетел в стену с такой силой, что раскололся на доски. Полуоглушенный Нова крепко вцепился неслушающимися пальцами в рукоятку “беретты”. Старик сделал два быстрых шага и придавил его руку к полу. Огнем полыхнула боль в хрустнувших пальцах. После этого орущего Нову приподняли и швырнули через всю комнату. Солдат ударился о бревна и свалился на пол.
– Я надеюсь только на одно. Что он все-таки найдет этот рецепт.
Нова очень удивился. что все еще что-то слышит. Создавалось такое ощущение, что во всем теле не осталось ни одного целого органа. Тем не менее сознания он не потерял и прекрасно слышал голос проклятого старикашки.
– Тогда я еще узнаю, что такое быть молодым. Он даст мне новое, молодое тело. Он обещал.
Перевернуться на бок было чертовски трудно. Однако годы в спецназе делают свое. Нова перевернулся и посмотрел на стоявшего перед ним человека. Левый глаз тут же залило кровью. Стереть ее он уже не мог.
– Нам всем было по 16 лет, – сказал старик, – когда все это началось. Ты себе не представляешь, что такое старость в таком молодом возрасте. Смотреться в зеркало и видеть в нем своего деда. Хорошо, что у них не хватило ума испытать это чертово зелье на девчонках.
Дед расхохотался, но тут же умолк, глядя на лезвие ножа, блеснувшего в руке Новы. Словно обладание оружием влило новые силы в солдатское тело. Нова поднялся на ноги, но сразу же привалился спиной к стене.
– Не знаю, старый ты или молодой, – хрипло пробормотал Нова. – Но отправить тебя на тот свет, по-моему, самое время.
Старик похлопал в ладоши. Из-за его спины вышли еще три сгорбленных силуэта.
– С твоими друзьями мы уже покончили, – Нова с трудом разбирал слова. К горлу подкатила тошнота и рот наполнился солоноватой слюной. – Теперь твоя очередь.
– …натор…
– Ась? – старик картинно приложил ладонь к уху. – Что-то плоховато я слышать стал в старости.
Комната наполнилась каркающим смехом. “Оборотни” начали приближаться. Нова выронил нож, вертикально воткнувшийся в пол.
– Я сказал, – прошептал солдат. – Детонатор.
Все замерли. Нова взглянул им в глаза, нащупывая кнопку, замаскированную под пуговицу.
– Сдвинуть предохранитель, – бормотал он. – Затем… по пиву, а, боевые деды?
“Оборотни” бросились на него все разом, молча и бесшумно, как дикие звери.
* * *
Взрыв был таким сильным, что головы всех находившихся в хижине Володина развернуло к источнику грохота словно какой-то неведомой силой. Каэр совсем по кошачьи прижал уши и зашипел. Быстрее всех опомнились Боков и Скал. Опомнились и удивительно синхронно приняли одно и то же решение. Как только Володин и Каэр снова повернулись, в их головы уже были направлены два пистолетных ствола.
– Кажется условия игры меняются, – сказал майор. – От твоих оборотней осталась только пыль.
Володин пожал плечами и опустился на скамью, не сводя глаз с пистолета. Клон подошел и снова уселся рядом с ним на полу.
– Вы оказали им большую услугу, – спокойно сказал ученый. – Они ведь до сих пор служили мне только потому, что надеялись после отыскания рецептуры LEYLA переселиться в новое молодое тело. Глупцы! Они думали, что я потрачу такую ценность на тех, кому нечем мне заплатить.
