Анна Урусова
Новый мир. Трансформация
Из веры людской…
– И пришлите ко мне Хлодвиге Либерте. – Отдав слугам распоряжения насчёт обустройства комнат для меня и Канделиуса с Шивой, я отправилась в библиотеку. Могли же здесь сохраниться хоть какие-то документы насчёт постройки Башни правды?
– Догаресса?
Хлодвиге явился быстро – я только-только приступила к изучению содержимого большого сундука с интригующей надписью «наставления».
– Наедине ты можешь обращаться ко мне по-прежнему. – Я повертела в руках кучу свитков, на которых болталась бирка «записки об ушедших в море бунтовщиках» и с сожалением отложила их.
– Моя повелительница, ты желала меня видеть?
И снова это странное выражение лица. Как понять: наша игра для него – нечто большее, чем способ приятно провести время, или Хлодвиге просто стремится занять самое лучшее место возле меня?
– Сегодня вечером я планирую уничтожить Башню правды. И, если получится, осмотреть корабль. Ты поможешь мне?
– Конечно. Ты уже придумала, как объяснить людям произошедшее?
Я медлила с ответом, перебирая свитки. Сказать сразу или пусть будет сюрпризом?
– Нам не понадобятся объяснения – люди придумают их сами. И, поверь, каждый венецианец сочтёт, что видел гнев Богов.
– Ты не хочешь быть просто догарессой. – Хлодвиге расслабленно стоял у стола, и я не ощущала усиленного напряжения пространства, но на всякий случай всё равно приготовилась к атаке.
– Я не являюсь только догарессой. Не станешь же ты оспаривать, что я на голову сильнее и умнее любого местного жителя? Чем тогда я, в самом деле, отличаюсь от Богини?
Я захлопнула сундук и лёгким усилием мысли отправила его под стеллаж.
Хлодвиге молчал.
Тогда я принялась изучать содержимое полки, сплошь заставленной огромными книгами в изукрашенных деревянных переплётах.
– Я не разбираюсь в богах, Светлана. Но я считаю, что это самое лучшее решение проблемы с ящерами, которое в принципе можно придумать.
Не совсем то, чего я ожидала. Но лучше, чем то, чего я боялась.
– Прекрасно. В полночь жду тебя на берегу моря у дворца Совета, ближе к Башне правды. На всякий случай возьми с собой несколько заряженных гранталловых вещей.
В библиотеке я провела весь день. Личные записи прошлых дожей и догаресс, отчёты о заседаниях Большого Совета, жалобы жителей и решения Совета Сорока – всё это было очень интересно, но, увы, отправлялось обратно на полки. Позже, я прочитаю всё это позже.
Искомое нашлось только к вечеру. Это был наспех сделанный на обрывке пергамента набросок: огромный овал в центре, двойное кольцо стен, выстроенные внутри них лестницы и коридоры. Оказывается, комнаты, в которых содержат пленников, находятся точно над кораблём, а пыточные застенки – в подвале, вырытом под ним.
Прекрасно, я могу ударить в самый центр крыши, и направить энергию по стенам. Уничтожить подвал будет немного сложнее и, возможно, рискованно для корабля. Жаль, жаль. Перспектива разнести в мелкую крошку место, в котором я пережила чуть ли не самые отвратительные моменты в моей жизни, очень сильно грела мне душу.
Вечером я приказала слугам принести ужин в комнату и не беспокоить меня до утра. Судя по тому благоговению, с которым начавший седеть мужчина и совсем юная девушка взирали на меня, приказание будет выполнено…
Но, на всякий случай, я сделала несколько приготовлений. Если кто-то решит заглянуть в мою спальню этой ночью, его ждёт незабываемое зрелище.
Я пришла к морю чуть раньше, чем Хлодвиге: оценить обстановку следовало в одиночестве.
К счастью, этой ночью море было спокойным. Лишь лёгкая рябь пробегала по тёмной зеркальной поверхности. Я села на крупный камень, и, подобрав парочку камней поменьше, принялась бездумно крутить их в руках. С какими спецэффектами лучше разрушить башню?
– Я опоздал, прости. – Хлодвиге улёгся на камни у моих ног, аккуратно стянул правую туфлю, провёл пальцами по щиколотке. – Есть ли у нас ещё немного времени, моя повелительница? Я понимаю, что не заслужил сегодня права касаться даже ваших прекрасных ножек, но, быть может, я могу исправиться?
– К ножкам можешь прикоснуться. А вот право на всё остальное ещё придётся заслужить. – Я проследила за тем, как Хлодвиге встаёт передо мной на колени, и закрыла глаза. Смотреть не хотелось – только чувствовать.
Чуткие пальцы скользили по щиколоткам, губы нежно касались ступней… Точно так же, как когда-то это делал Балдассаро.
Всё удовольствие пропало. Я лениво двинула ногой, пнув раба в грудь, и не ожидавший этого Хлодвиге потерял равновесие, покачнулся и упал. Глядя на то, как он лежит на боку, силясь сообразить, что произошло, я внезапно чётко поняла, чего хочу сейчас.
– На спину.
Уверенная в выполнении приказа, я принялась неторопливо разоблачаться. Раб вынудил меня вспомнить предателя, и будет наказан за это.
Гранталловая цепь вытянулась и перекочевала на запястья Хлодвиге, стягивая их за спиной; кольцо переползло на гениталии, заставляя их налиться кровью и затвердеть. Кажется, раб даже охнул от боли.
На доли секунды я вспомнила прошлый раз, умелые и явно добровольные ласки Хлодвиге, и засомневалась, не перегибаю ли я палку.
– Сейчас я собираюсь получить удовольствие с помощью твоего рта. Твоя задача – своевременно соображать, где должен быть твой язык. Расплата за ошибку – боль.
Я заняла удобное положение и принялась медленно двигаться, привыкая к новым ощущениям…
Спустя полчаса я валялась на песочке, лениво размышляя о том, почему раньше не делала ничего подобного. Гранталл вернулся на свои места, и мне было немного жаль Хлодвиге, проявившего чудеса послушания и умения чувствовать свою Богиню.
– Обнажись и встань поближе к морю. Так, чтобы Луны были примерно над тобой.
Фигура у Хлодвиге, конечно, не так близка к Давиду и Аполлону, как хотелось бы, но на фоне моря и спутников его силуэт выглядел очень и очень интересно.
– Повернись ко мне боком. Можешь доставить себе немного удовольствия, но не затягивай процесс надолго. Я хотела бы ещё поспать этой ночью.
Я наблюдала за тем, как движется рука раба, как его профиль чернеет на фоне неба и спутники висят над ним, словно нимб. Вот он замер и как-то быстро и несмело оглянулся на меня. Я медленно наклонила голову. Ещё пара резких движений, и сегодняшняя ночь доминирования закончилась. Пришла пора переходить к ночи огня.
– На сегодня достаточно. Одевайся, и будь готов к любым неожиданностям. Я начинаю рушить башню. Потом поможешь мне одеться.
Я вошла в море, улеглась так, чтобы вода касалась как можно большей части моей головы, и чуть не задохнулась от восторга. В первый раз я была слишком оглушена и напугана, чтобы в полной мере оценить то могущество, которое хранили океанские воды. Но теперь… На создание вокруг Башни нужной области понадобилась даже не мысль – отголосок желания.
Никогда ещё я не испытывала такого экстаза. Казалось, я могу уничтожить Террину и создать на её месте новую планету. Создать новых, идеальных существ, которые заселят этот мир. И зажечь над ними новые звёзды.
Или, что будет полезнее, сбить с орбиты эти чёртовы оранжевые спутники.
К счастью, эту мысль я додумывала уже на берегу. Хлодвиге, одним движением вытащивший меня из воды, сидел рядом и, кажется, озабоченно рассматривал моё лицо.
– Мне показалось, что пространство вокруг меня напряглось, как днём. Я решил, что это может быть как-то связано с тобой. Надеюсь, это не прервало твоё колдовство? Я очень внимательно смотрел на Башню, но ничего не увидел.
– Нет. Всё хорошо. Скоро начнётся.
Я поёжилась, понимая, что ещё мгновение, и у Террины больше не было бы спутников, а у меня – мозгов.
Тем временем вокруг башни сгустилось золотистое сияние – моя магия начала действовать.
Сначала сияние набирало силу, становясь гуще плотнее – материальнее. Когда башня перестала быть видна, скрытая в коконе света, появился звук. Низкий, концентрированный, он отдавался в мостовой, домах и деревьях. Я сама чувствовала его кожей, костями, и даже кончиками волос.
Несколько долгих минут звук и сияние просто существовали, пробуждая город.
Когда во всех домах, которые были мне видны, загорелись огни, я приказала магии измениться.
Сияние сформировалось в гигантскую фигуру ангела, обнимающего башню. А звук стал голосом, монотонно повторяющим: «Посягнувшим нет прощения. Посягнувшие да будут наказаны».
Эту часть представления я не стала затягивать: уничтожить башню следовало до того, как к ней сбегутся люди.
Ангел воздел сияющие руки к небу, и в ответ к его ладоням протянулись тонкие огненные нити.
Голос в последний раз воскликнул: «Нет прощения».
Руки ангела тяжело опустились на крышу башни, и она начала ломаться, проваливаться вниз, увлекая за собой и стены. Я не слышала криков заключённых в Башни правды людей, но уверена – они были. Что ж, никто не просил Амэранту пытаться убить меня. И вчерашние наёмники вполне могли отказаться от заказа.
Но каждый из них сделал свой выбор.
– Идём. Я хочу издали понаблюдать за реакцией народа.
Узкие ступени, выкопанные прямо в песке и укреплённые магией, вывели нас к парку Власти – строго геометричному, засаженному невысокими кустарниками и травой, между которыми хаотично возвышались поистине гигантские деревья.
Парк был пока ещё пуст, если не считать нас с Хлодвиге, но в отдалении уже были слышны взволнованные голоса. Скоро венецианцы будут здесь, рассматривая с ужасом и благоговением остатки башни и огромное пламенное яйцо, выросшее на их месте.
– Стой. – Хлодвиге, которого, видимо, посетили схожие мысли, мягко взял меня за руку. – Давай понаблюдаем отсюда.
Не прошло и пяти минут, как на дальнем краю парка, перед Дворцом, начали появляться первые люди с факелами. Я позволила себе немного послушать их восхищённые и напуганные возгласы, и грустно вздохнула.
– Всё. Сейчас сюда соберётся половина Новой Венеции, и нас возле корабля видеть не должны. Утром соберу комиссию из выдающихся представителей Университас и Совета, пойдём исследовать. А ты переместись с утра в Чьямонту, организуй торжественное шествие представителей ящеров и шмелей в столицу. Пусть прибудут через неделю. Думаю, к этому моменту мы как раз успеем сломить последнее сопротивление. Если оно будет.
– Моя повелительница… – Хлодвиге встал на одно колено, прикоснулся губами к моему колену и, не задерживая поцелуй, сразу же встал. – Что делать после моего возвращения из Чьямонты?
– Идти к кораблю. Скорее всего, мы будем ещё там, и ты можешь пригодиться.
В спальню я вернулась так же, как и покинула её: через окно. Интересно, кто-нибудь увидел созданный мной морок ослепительно сияющего человеческого тела?
Утро началось с практически истеричного стука в дверь. Привыкай Света, так будет до тех пор, пока формально ты будешь оставаться догарессой, то есть, слугой венецианцев, а не их Богиней.
За дверью обнаружилась целая делегация: Виттория Градениге, Ромео Нуово с детьми и несколькими коллегами – это я поняла по нашивкам на их куртках, ещё несколько членов Большого Совета, имена которых я не запомнила. Возглавлял делегацию невысокий мужчина с поразительно умными и цепкими глазами, очень похожий на Лучианну. Ого. Ко мне пожаловал сам Возносящий Хвалы Солнцу.
– Догаресса, известно ли вам о том, что произошло вчера ночью?
– Что такого могло произойти ночью, что вы явились ко мне чуть ли не с рассветом, ещё и таким составом? – Я постаралась как можно лучше сыграть недоумение.
– Гнев Богов обрушился на Башню правды. – Как-то не вяжется его экстатичный тон с по-прежнему цепким взглядом. Да, с Возносящим нужно быть настороже. – К сожалению, все содержавшиеся там преступники погибли, а сама Башня не подлежит восстановлению.
– Но на месте Башни явилось сияющее золотое яйцо – дар и спасение для народа Венеции? – Я округлила глаза и постаралась скопировать интонации священника. – Поверите ли, мне снилось это сегодняшней ночью!
– Да, слуги, которых мы отправили разбудить вас, сообщили, что во сне вы сияли так, что больно было глазам. – А вот Виттория, кажется, действительно почти в экстазе.
– Я должна немедленно это увидеть!
Мы вышли из центральных дверей Дворца и гуськом двинулись к кораблю. Как-то так вышло, что я оказалась во главе колонны. Откровенно говоря, я бы с удовольствием уступила эту сомнительную честь кому-нибудь другому, но, увы, желающих не было. Даже Шива жался к моей ноге, растеряв свойственные кошкам задор и любопытство.
Огненный кокон за ночь развеялся, и теперь чудо инопланетной инженерной мысли было открыто перед венецианцами во всём своём великолепии. Корабль был велик: никак не меньше четырёх этажей в высоту. Чёрный, покрытый ветвистыми зелёными прожилками, он сильнее всего походил на яйцо какого-то насекомого. Издали было плохо видно, но казалось, что яйцо ещё и покрыто чем-то вроде кластерных отверстий и тягучей жёлто-зелёной слизью.
Что ж, если его хозяин выглядел так же чуждо и странно для человека, то я прекрасно понимаю Винченце Моста.
Наконец мы добрались до корабля, и я с облегчением выдохнула: его схожесть с живым организмом оказалась обманчивой. Жёлто-зелёная слизь действительно покрывала отдельные его участки, но больше походила на смазку, чем на какие-то выделения живого существа. Кластерные отверстия в чёрном шероховатом материале не были дыхательными устьицами или чем-то подобным. Я бы сказала, что они очень похожи на следы от высокой температуры или от бомбардировки корпуса корабля какими-то мелкими объектами. Но кто знает, сколько истины в моих предположениях?
Я обошла вокруг корабля, проводя рукой по ячеистому корпусу и старательно избегая пятен смазки. Страх куда-то исчез, остались только любопытство, восхищение и зависть. Впервые я увидела плод труда цивилизации, намного превзошедшей человечество, и прикоснулась к нему.. Как ты открываешься, порождение разума, и близко не похожего на человеческий?
– Догаресса, есть ли у вас предположения, что это такое? – Я не видела, кто задал тот вопрос, но по интонациям предположила, что Ромео Нуово. Прости меня, ректор но сейчас время для религиозного экстаза. Погрузить Сеньорию в экстаз знаний мы сможем только после того, как я триумфально вернусь из космоса.
– Мне кажется, я вспоминаю… – Слегка исказить отражение света, чтобы казалось, что моя рука изредка становится частью корабля. – Это что-то вроде корабля, способного подняться к Солнцу. Боги ждут возвращения посланника, которому будет дано знание о том, как вернуть Террине магию. Моего возвращения.
– Потрясающе. Но здесь ничего похожего на двери. Светлана, вы уверены, что сможете хотя бы открыть его?
– Если пославшие меня считают, что мне это по силам, значит смогу.
Я пожала плечами, демонстрируя уверенность, которой на самом деле не чувствовала. Арахноиды, как я и боялась, оказались безумно далеки от людей. Смогу ли я понять принципы управления кораблём, созданным настолько чуждым разумом? Но, кажется, учёных и аристократов этот ответ устроил. Позабыв о сомнениях, они принялись вполголоса переговариваться, обсуждая, как может работать эта странная и страшная вещь.
– Лана, ты возьмёшь меня с собой? Когда полезешь в эту большую штуку. – Шива требовательно куснул меня за палец.
– Возьму, конечно. Куда же я от тебя денусь. – Думаю, что полёт в космос на корабле, созданном совершенно негуманоидной цивилизацией, одинаково опасен и для меня и для крылатого котика. Но вдвоём мы скорее справимся.
– Догаресса, вы уверены, что это стоит делать? Может быть, получится найти иной путь?
Я с досадой оторвала взгляд от шершавой поверхности и обернулась к спутникам. Все они: кто-то ближе, кто-то – дальше, стояли поодаль корабля и явно не собирались подходить ближе. Даже Возносящий Хвалы Солнцу не рискнул подойти к вещи, присланной его богами. Какое убожество!
– Всё в порядке. Помните, он послан нам Солнечными Богами.
Что я знаю о пауках? На самом деле, меньше, чем хотелось бы. Они не насекомые, у них восемь глаз и ног, хелицеры и педипальпы, есть ядовитая железа. Питаются просто: укусил, жертва растворилась, всосал протеиновый коктейльчик. Вот, в общем-то, и всё. Очень полезная информация.
Так, Света, думай. Люки земных кораблей намного сложнее, чем двери в наши дома, но они и не предназначены для одиночной высадки на чужой планете и возвращения с неё. Значит, тут всё-таки должен быть какой-то простой механизм открывания люка снаружи. Причём, на случай наличия на новой планете особо недружелюбных существ, этот механизм должно быть очень просто активировать. У пауков восемь лап, и совсем нет пальцев. Оно, конечно, не факт, что у этих пауков всё обстоит именно так, но… думаю, если бы их лапы заканчивались хотя бы двумя пальцами, Винченце рассказал бы об этом потомкам. Значит, принимаем за истину то, что пальцев нет.
И что будет быстро и просто сделать такими конечностями?
Нажать.
Паук был ростом около двух метров, возможно, чуть выше. Значит, на этой высоте нужно искать чуть более крупные отверстия, скорее всего – два, расположенные примерно на одном уровне.
– Шива, тебе очень страшно?
– А есть, чего бояться?
– На самом деле, нет. Но если тебе страшно, то я не стану просить тебя близко подходить к кораблю.
Котёнок с упрёком глянул на меня, затем взлетел и храбро ударил лапкой рядом с пятном смазки.
– Не страшно!
– Тогда взлети, пожалуйста, чуть выше моей головы и поищи два отверстия, которые будут одного размера, но крупнее всех остальных. Они должны быть недалеко друг от друга. Найдёшь – ничего не делай, просто скажи.
Шива принялся облетать корабль, а я приложила руку к шероховатой чёрной поверхности и задумалась. Если я правильно поняла, как устроен вход, то это маленькая победа, доказательство того, что я принципе способна понять логику арахноида. Но что ждёт внутри? Есть ли там ловушки, срабатывающие от неправильного открывания двери или чего-то подобного? Как управляется корабль? И что это вообще: что-то вроде посадочной капсулы, способной только опускаться на планету и возвращаться к кораблю-матке, или самостоятельное судно, способное двигаться сквозь космическое пространство?
– Лана, я нашёл! Лети за мной!
Искомые отверстия обнаружились примерно там, где я и рассчитывала: чуть выше, чем в двух метрах от земли, на расстоянии полуметра друг от друга. Диаметр их было плохо видно снизу, но мне казалось, что он не меньше двадцати самнтиметров. А неплохой такой размер педипальп у этого паучка. Если до этого момента ещё можно было надеяться на то, что Винченце Моста, определяя размеры пришельца, прилично ошибся в большую сторону, то теперь никаких сомнений не осталось. Арахноид был, мягко говоря, велик.
– Шива, очень осторожно попробуй засунуть лапку в отверстие. Если вдруг почувствуешь что-то необычное – немедленно убирай.
– Засунул. Всё хорошо, ничего не чувствую.
– Упёрся во что-нибудь?
– Нет. – Шива несколько мгновений помолчал, потом доложил. – Засунул лапу по самое тело, но ни во что не упёрся.
Понятно. Надо левитировать самой, внимательно осматривать отверстия и искать что-то, подходящее для их активации. И сделать это следует ночью. Интересно, двух длинных палок хватит? Или важен размер и температура нажимающего объекта?
Чёрт, ну почему сюда не прилетели хотя бы зардалу26? Или какие-нибудь чубаки?
– Как успехи, догаресса?
Голос Хлодвиге вернул меня к реальности. Интересно, почему всегда, когда он называет меня догарессой и повелительницей, это звучит и уважительно, и слегка насмешливо одновременно?
Я обернулась, ожидая, что Хлодвиге ждёт там же, где и остальные – почти в десяти шагах от корабля и меня, но я ошиблась. Хлодвиге стоял у корабля, и аккуратно прикасался пальцами к ячейкам.
– Вы уже знаете, как открыть эту штуку?
– Она откроется сама, когда придёт время.
– Тогда, если оно ещё не настало, я предлагаю вернуться во Дворец и позавтракать.
Шива слетел мне на плечи, и мы двинулись обратно к Дворцу. Семья Нуово присоединилась к нам, но все остальные предпочли держаться на приличном расстоянии. Кажется, Ромео заметил, каким взглядом я одарила его коллег.
– Ты не должна на них злиться, Светлана. Этот корабль… он…
Ромео явно пытался подобрать какие-то подходящие слова, но не смог, и безнадёжно махнул рукой.
– Жуткий. И совершенно нечеловеческий. – Лучиана, догнавшая нас, явно была не в себе. Я никогда раньше не слышала, чтобы она говорила таким тоном. – Дожи были правы в том, что не хотели его использовать. Эту штуку не могли создать добрые и разумные существа, не противные богам. И, если мы его используем, на наши головы падёт проклятье солнечных Богов. И ты, Светлана, не должна пытаться прикрыть свои планы Их волей.
– А если мы его не используем – на головы наших потомков падёт проклятье пещерной жизни. Уже через два-три поколения. Ты разве не понимаешь? Знания о том, как жить без магии, надёжно забыты, в том числе, и во имя того, чтобы «жить не как на Земле». – Женевьева отреагировала быстрее меня, недовольно вскинув голову. – Пожертвовать человечеством во имя каких-то Богов, которых ты и не видела никогда?!
– Еретичка! Ты уже проклята! Светлана, ты слышишь, о чём я говорю?
– Слышу. И я не пытаюсь ничего прикрыть. Ты же сама видела разрушение Башни, верно? Разве смог бы человек сделать это ночью, не находясь в огромной куче гранталла?
– Нет, но…
– То есть, Башню разрушили Боги. Заметь, заодно они покарали тех, кто осмелился поднять на меня руку. Почему ты не допускаешь мысли, что в тот, самый первый, раз, арахноид тоже был послан Богами? И убийство божественного посланника и положило начало этой серии злоключений для людей Террины? Ты спросишь, почему я этого не рассказывала раньше? Да потому, что мне не открыты все Их замыслы.
Очень, очень логичный текст. Но папа всегда говорил, что фанатики не слышат доводы разума, и повлиять на них можно только через эмоции.
– Твоя воля, догаресса. Мне остаётся только надеяться, что твоя мудрость превыше нашей.
Лучианна резко дёрнула головой, обозначая поклон, и отстала, вновь смешавшись с коллегами Ромео и аристократами. Интересно, а куда делся её дядя? Помнится, от корабля он отходил вместе со всеми.
– Плохо, очень плохо.
Хлодвиге с досадой ударил себя по бедру.
– Этого стоило ожидать. Сложно поверить в такое явное явление Богов… – Антонио пожал плечами и замолчал, но я чувствовала, что в его словах был и вопрос. Который я оставлю без ответа.
– Удивительно, что она вообще так долго держалась. Или ты боишься, что Лучианна настроит церковь против нас? Так она, вроде бы, хоть и недовольна, но и уходить не собирается. – Женевьева смерила брата недовольным взглядом.
– Лучианна не предаст нас. Я боюсь, что более фанатичные последователи Солнца сочтут Свету лжепророком.
– Не переживай, не сочтут. Вчерашний неудачливый летун проповедует сейчас на площади Роз, и слушают его с большим воодушевлением, чем нытьё Возносящего. – Хлодвиге усмехнулся. – Я вот переживаю о том, что церковники могут захотеть принять чуть большее участие в возвращении магии. Или, того хуже, поднять бунт. А это страшнее, чем бунт аристократии.
– Не поднимут. Сам же говоришь, что Алонсо проповедует на площади, и его слушают. – Интересно, Антонио вправду так думает или уговаривает сам себя, предвкушая возможное столкновение с Лучианной?
Они появились неожиданно – я даже не успела понять, что произошло. Вот Антонио замолкает и оборачивается к Женевьеве за поддержкой. Вот подруга неопределённо улыбается, и мне кажется, что я вижу, как она колеблется между любовью к брату и неприязнью к его возлюбленной. Вот Хлодвиге шагает, чуть наклонив голову вперёд и нахмурившись. Вот Шива гордо вышагивает у моих ног, задрав и распушив хвост. Вокруг нас благоухает живая изгородь, покрытая крупными сиреневыми цветами, названия которых я до сих пор не знаю.
И вот я оказываюсь на земле, и перед моими глазами только поразительно чистое голубое небо и сияющий солнечный диск на нём. От удара из моих лёгких вышибло воздух, и несколько страшных мгновений казалось, что я больше никогда не смогу вдохнуть, и что все звуки мира умерли вместе с моим дыханием.
А потом я вдохнула.
И в уши ворвались звон мечей, потрескивание молний, отборная ругань, которую я понимала через раз, и воинственный крик Шивы.
Первое, что я увидела, вскочив, – стоящий на одном колене Хлодвиге, вскинувший вверх руку с зажатым в ней коротким мечом. Незнакомый мужчина, чей удар Хлодвиге только что отразил, мгновенно сориентировался и, не в силах сразу вернуть меч, с размаху пнул моего любовника в грудь. Я в ужасе прижала руки ко рту, не в силах пошевелиться: перед глазами уже стояла картина заколотого Хлодвиге, лежащего в луже собственной крови.
Но я ошибалась. Хлодвиге как-то хитро подался вперёд и вбок, ударил плечом в опорную ногу врага и, не дожидаясь, пока тот упадёт, вспорол клинком его живот от паха до грудины. От тошнотворного зрелища кишок и прочих органов, вываливающихся из раны, меня отвлёк отчаянный вой Шивы.
Я резко развернулась на звук и, не раздумывая, ударила чистой энергией по ублюдку, держащему за шкирку моего кота-хранителя.
Видимо, какой-то образ, навеянный земным кино, в моей голове всё-таки был. Потому что ублюдок попросту взорвался изнутри, усеяв Шиву, меня и приличный кусок брусчатки измельчённым человеческим мясом.
Других врагов с этой стороны не было.
Я обернулась назад, туда, где должны были всё ещё сражаться мои друзья. Но и там всё уже закончилось. Растрёпанная Женевьева, в первый раз в жизни напомнившая мне фурию, а не Венеру, колдовала над рассечённой головой Антонио.
Хлодвиге, с ног до головы покрытый кровью, но, судя по его уверенным движениям, чужой, деловито осматривал трупы.
Я осела на мостовую, не в силах сделать ни шагу.
– Ты в порядке? Помочь подняться?
–Ты знаешь, кто это? – Я подняла голову, и наткнулась на непривычно холодный и жёсткий взгляд Хлодвиге.
– Отребье с городского дна. Но не это важно, на самом деле. – Хлодвиге бережно помог мне подняться. Потом наклонился и потрепал по голове Шиву, больше похожего на ведьминого прислужника из худших земных ужастиков. – В порядке, ушастый? Ты молодец, я видел, как ты с первым разобрался. Так вот, Света, важно лишь то, что они не собирались тебя убивать. Целью были мы. Понимаешь, что это значит?
– Меня хотели оставить без поддержки?
– Скорее всего. Я думаю, это значит, – тут Хлодвиге перешёл на шёпот, и окончание его фразы я скорее угадала, чем услышала, – что заказчик, кем бы он ни был, поверил в твою связь с Богами.
