Анна Урусова
Дословный Апокалипсис
7.Ангелы
Всё началось точно в полдень. Огромный, как десять Солнц, и пылающий, как хороший костёр, жертвенник встал в зенит. Теперь Аня хорошо видела, что в чаше сгорают какие-то мелкие белые вытянутые штуки, чем-то похожие на камни. Подножье жертвенника, целиком высеченное из серого камня, украшала грубо вырезанная надпись. Язык и сами буквы были Ане совершенно не знакомы, она даже сомневалась, не орнамент ли это, стилизованный под письменность.
Позади жертвенника стоял Ангел. Теперь он был без доспехов – только длинное белое одеяние и золотая труба в опущенной руке. В его волосах и глазах, таких же бриллиантовых, как и у его собрата, отражалось пламя. Лицо Ангела было холодно, прекрасно и не отражало ничего.
Когда Ангел поднял трубу, огонь замер. Стоящие возле домика Аня и Агасфер замерли тоже, не имея возможности ни опустить голову, ни отвести взгляд, ни закрыть глаза.
Чистый и звонкий голос трубы разрушил оцепенение. Языки пламени с новой силой взметнулись ввысь, огненные протуберанцы оторвались от жертвенника и устремились к Земле. Грянул гром – невозможно громкий, словно сотрясший всю планету. Небо заволокли багровые тучи, скрывшие Ангела и жертвенник.
Мгновение, и тучи взорвались изнутри сгустками горящей крови. Позже Аня решила, что взрывались они в тех местах, куда ударил огонь с жертвенника.
Запахло кровью, и на землю упала первая градина. Ярко-алая, неправильной формы, она походила на драгоценный камень. Аня хотела рассмотреть её поближе, но Агасфер покачал головой:
– Лучше не трогай. Кто знает, чья это кровь.
***
– Уже шесть. Как думаешь, закончилось? – Агасфер положил руку на фанеру, но не спешил отодвигать защиту от окна.
– Не знаю. Давай на всякий случай подождём ещё два часа. Тогда получится, что катаклизм творился восемь часов, третью часть суток. – Аня сидела на кровати и вертела в руках батончик, решая, съесть его сейчас или потом.
– Выходите. – Обладатель глубокого повелительного голоса стоял на улице, но слышно его было так хорошо, словно он находился внутри домика. Аня и Агасфер, не сговариваясь, замолчали. – Выходите уже. Я Мильхама. И я не люблю ждать.
Мир за пределами убежища превратился в декорацию для фильма ужасов. Кровавые градины таяли, превращаясь в кровавые же лужицы. Сгустки горящей крови подожгли всё, что могло гореть и высушили всё остальное. Пахло это всё соответственно.
– Это Иитаарбут8. – Всадник стоял напротив двери, поглаживая по изящной шее тонконогого рыжего коня. – Иногда он будет приходить к вам без меня. – Всадник отвязал от седла небольшой свёрток и протянул его Ане. – Вот, это тебе от Цдекет Шекер. Она просила перестать поить её лук собственной кровью.
– Спасибо. – Аня растерянно разглядывала две кожаные перчатки, явно сшитые совсем недавно. Одна из перчаток предназначалась для левой руки и закрывала только два пальца: большой и указательный. Вторая – на левую руку – вообще состояла из браслета на запястье, трёх длинных полосок и чего-то вроде колпаков, закрывающих первые фаланги пальцев.
– Из ближайшего магазина. Иногда разумнее доверять простым вещам. – Мильхама не снимал шлема, но Ане почему-то показалось, что он улыбается.
– Кем ты был раньше? – Пока Аня удивлялась перчаткам – Агасфер рассматривал Всадника. Его лицо скрывал шлем с нащёчниками, назатыльником и наносником. От таких же шлемов, виденных Агасфером в римской армии, этот отличался только тонкой гравировкой на нащёчниках и явно драгоценными камнями, обрамляющими надбровные вырезы. Лорика сквамата 9вполне обычная, можно сказать, форменная. Но птериги10, защищающие плечи и бёдра, и торакомах 11 были, почему-то, пурпурными.
– Подумай и всё поймёшь. – Всадник легко вскочил на коня и Иитаарбут, повинуясь едва заметному шевелению поводьев, сорвался с места. Несколько мгновений – и они уже скрылись за горизонтом. Даже пыль, принявшая теперь омерзительный красноватый оттенок, не успела осесть на землю.
– Ты слышал? Мильхама говорил так, словно Цдекет Шекер – женщина. – Аня спрятала перчатки в карман. Это были очень хорошие перчатки, но самые обычные, и Аня ощущала смутное разочарование по этому поводу.
– Ага. А ещё он думает, что я знал его. – Агасфер задумчиво посмотрел на практически зашедшее за горизонт Солнце.
– Мы сегодня в домике переночуем?
– Да. – Агасфер улыбнулся и приобнял Аню за талию. – Кинем только на кровать наши спальники на всякий случай.
***
– Ну всё, можно двигаться дальше. – Агасфер покачал головой из стороны в сторону, разминая затекшие мышцы шеи. В этот раз Ангел трубил в десять утра. И, за исключением того, что от жертвенника на сей раз оторвался целый кусок топлива, исполнявший, видимо, роль огненной горы, всё было точно так же, как и в первый день. Такой же сгустившийся воздух, заставляющий смотреть на небо. Такой же огромный жертвенник, такое же замороженное пламя в глазах, на волосах и на трубе. Всё это было почти уже почти привычно, а от того не так страшно.
–Сегодня нужно водой запастись. Мильхама, кажется, говорил, что завтра с ней что-то случится. – Аня закинула на плечо изрядно похудевший рюкзак. Хотя Агасфер не сказал ни слова насчет потери газа и помощника, девушка всё равно злилась на себя за невнимательность.
– Ага. С неба упадёт звезда по имени полынь, и третья часть воды станет полынью, и люди умрут от горечи. – В ответ на удивленный взгляд Ани Агасфер похлопал себя по рюкзаку. – Зачем я, думаешь, листы с Откровением с собой таскаю?
– Если вода превратится в полынь – люди умрут не от горечи, а от отравления туйоном. – Аня уже собиралась начать описывать, как именно туйон влияет на гамма-аминомасляную кислоту, но быстро сообразила, что потом придется объяснять: на что именно он воздействует, и зачем эта штука вообще нужна.
– Логично. Надеюсь, каждый, кто когда-либо восхищался жизнью французской богемы, успеет воспользоваться своим шансом. – Агасфер положил на землю стрелу. – Эйфо нимца Лагань. Стрела задрожала и повернулась наконечником примерно на северо северо-восток. Агасфер и Аня кивнули друг другу и дружно зашагали в указанную сторону.
***
Идти было тяжело. Не потому, что уставали ноги, и мешала раскисшая грязь, или в дело вступала ещё какая-то из тысячи вещей, способных осложнить дорогу. Нет, погода была вполне неплохой; после вчерашнего огненного дождя с земли исчезли даже намеки на сырость; и даже никаких бандитов на дороге не встречалась.
Хотя Аня, пожалуй, предпочла бы встретить парочку бандитов. Дорога, указанная стрелой, пересекала несколько небольших деревушек, и в первой же из них путники столкнулись с ещё одним лицом Апокалипсиса.
Небольшой кирпичный дом стоял на отшибе, почти сразу за дорожным знаком, обозначающим начало населенного пункта. Возле дома были видны сгоревшие останки каких-то хозяйственных построек. Судя по доносившимся оттуда запахам, это были загоны для скота, ставшие чем-то вроде общего погребального костра для своих жителей. А в самом домике истошно выла собака.
– Я бы посмотрел, нет ли там, – Агасфер посмотрел на пожарище, – какого-то съедобного мяса. Может, какое-то животное еще не окончательно подохло.
– Ага. – Аня рассеянно слушала Иудея, глядя на домик и соображая, почему может выть собака. Может, хозяева уехали, а у мохнатого друга закончилась еда?
– Как ты думаешь, ничего страшного не произойдет, если я зайду в дом?
– Не должно. Если бы его кто-то мучил – он бы другие звуки издавал. Только стрелу возьми в руку на всякий случай. Я закончу в развалинах и тоже зайду в дом. – Агасфер зашагал к бывшим загонам, на ходу доставая нож. Аня зажала в правой руке стрелу и решительно пнула дверь ногой.
Двери распахнулись, но зайти внутрь Ане не удалось. Симпатичный бело-рыжий пёс, очень похожий на Хатико, пулей вылетел из дома и, скуля и повизгивая, принялся вертеться у ног девушки.
– Ну ладно, ладно, мой хороший. Что у тебя случилось? – Аня присела на корточки, поглаживая голову и спину собаки. Под густым мехом и кожей хорошо прощупывались ребра и позвоночник. Судя по всему, собака некоторое время голодала, но сейчас была вполне сыта. Сначала Аня не могла понять, почему так получилось, но потом сообразила, что все крещёные были вынуждены просидеть несколько дней в пещерах. Но почему же пёс выл?
–Что, твоих хозяев не было дома, и ты голодал? – Аня всё ещё сидела на корточках, так что, когда шальной от радости пёс решил облизать человека, его раскрытая пасть оказалась как раз напротив Аниного носа, и широкий розовый язык умыл практически всё её лицо. Девушку обладала мощным запахом гнилого мяса.
– Надеюсь, я ошибаюсь. – Аня поднялась на ноги и осторожно вошла дверь.
Домик был действительно небольшой: узкая прихожая с древней тумбочкой и вбитыми прямо в побеленную стену крючками для одежды; коридорчик, выходящий на довольно большую кухню и в какую-то комнату, дверь в которую была прикрыта. Чем ближе Аня подходила к кухне, тем сильнее становился запах гниения. Пёс шел следом за девушкой, как привязанный, изредка трогая носом её руку.
Хозяин – и источник пищи – симпатичного пса обнаружился под большим круглым столом. Несмотря на то, что приличная часть мягких тканей было съедена или начала разлагаться, Ане удалось определить, что при жизни это был крепкий мужчина не старше сорока лет. Причина смерти была очевидна: на макушке кости черепа сильно прогнулись внутрь, явно серьезно повредив и лобную, и теменную долю.
– Интересно, это ты упал или тебя ударили? – Аня прошла к окну, стараясь не задеть тело. С близкого расстояния были хорошо заметны мелкие белые червячки, копошащиеся вокруг раны и на тех местах, которые объелся пёс.
– Надеюсь, когда пёс грыз это мясо, там было ещё не очень много птомаина. – Девушка открыла окно и с минуту глубоко дышала, избавляясь от отвратительного запаха, поселившегося, казалось бы, в её собственных лёгких. – И почему некоторые люди так ужасаются тому, что собаки иногда обгладывают своих хозяев? Я бы предпочла, чтобы моё тело спасло жизнь моему другу, а не стало столовой и нужником для мух. Ну, и где он хранил корм?
Поиск по шкафам ничего не дал. Наконец, Аня сообразила, что с момента появления на кухне пес сидит у двери огромного и очень современного холодильника. Открыв дверцу с дисплеем, девушка сразу обнаружила кастрюлю с едой, которой, судя по запаху, пробившемуся в её и без того измученный нос, собирались покормить не менее недели назад. К счастью, в морозильной камере нашлось несколько пакетов с костями и мясными обрезками. Аня аккуратно вытащила один из них и еле успела поднять руку, убирая замороженное мясо подальше от собачьей пасти.
– Так, тихо, ты это не съешь. Сейчас я поставлю чайник, вода нагреется, и я сделаю это мясо более удобокусаемым. А так ты себе зубы сломаешь.
К приходу Агасфера, несущего заднюю часть небольшой свиньи, пёс уже сидел у миски с импровизированным супчиком и выхватывал оттуда самые мясные кусочки. Аня сидела у открытого окна, выставив голову как можно дальше.
– Мда. А я думал, что мы тут по-быстрому мясо приготовим. Придется пораньше останавливаться и всё жарить. Ты не смотрела, есть в холодильнике что-то полезное?
– Всё, что было, уже пропало. Я только пачку макарон и чай в шкафу нашла, ещё пачку печенья. Уже всё сложила. Отлично. – Агасфер задумчиво посмотрел на занятого едой пса. – Как думаешь, взять его с собой?
– Не знаю. Я не умею управляться с собаками. Да и кормить его… – Аня тяжело вздохнула. Собаку было очень жалко, но, если у них всё получится, то может статься, что никто не умрет. Тогда псу не придется переживать такой кошмар.
– Я умею. – Агасфер посмотрел на лежащий под столом труп и отвернулся. – А еду он отработает – будет нести часть груза. Сейчас немного просто на спину привяжем, потом сумки сошьем или найдем. Пошли на улицу, оставим дверь открытой. Наестся – и сам выйдет.
Перед тем, как покинуть печальный дом, Аня сняла с одного из крючков поводок и ошейник.
В каждой из следующих трёх деревень было по нескольку сгоревших домов и, судя по всему, большая часть этих пожаров не обошлась без человеческих жертв.
Вот только достойно их похоронили только в первой деревне. Аня и Агасфер как раз проходили через ту деревню и видели заплаканных людей в тёмной одежде, свежие, явно самодельные кресты из светлого дерева и растерянного молодого священника в потрепанном одеянии. Их, конечно же, заметили, но двое усталых путников, ведущих на поводке собаку, явно не заинтересовали жителей деревни.
Следующая деревня встретила Аню и Агасфера песнопениями. С десяток экзальтированных человек окружили большой кирпичный дом, крыша которого почему-то не выдержала небесного огня. Они то пели, то орали нечто невразумительное про золотого тельца, иродов и нехристей. Проходя мимо толпы, Аня, сама того не ожидая, так сильно вцепилась в руку Агасфера, что оставила следы ногтей на тыльной стороне его ладони.
– Ты понял, чего они хотели? – Аня заговорила только после того, как путники миновали деревню.
– Поглумиться над теми, кто в обычное время жил лучше остальных. Там пассажи про Тельца мелькали. А причину, по которой они вообще собрались, я на двери прочёл. Там было что-то о том, что Господь обрушил свой гнев на недостойных, и пусть выжившие сидят вместе с трупами и молятся прощении грехов. Видимо, они пытались похоронить кого-то, кто умер вчера.
– А в прошлой деревне даже священник отпевал. – Аня потрепала собаку по голове, радуясь простому счастью зверя, получившего ласку.
– Или они хоронили не вчерашних, или тамошний священник следует за Богом Любящим.
В третьей деревне ещё даже не начинали хоронить. Судя по обгоревшим остаткам строений, здесь поблизости друг от друга стояло несколько деревянных загонов для скота и что-то ещё, сгоревшее дотла. Агасфер предположил, что в этом чём-то хранилась солома, и именно там начался пожар. Теперь на улице рядом с пепелищем стояли несколько коров с впалыми боками, худая лошадь и парочка коз. Неподалеку от животных лежали шесть человеческих тел, накрытых простынями. Никого живого не было видно, так что спросить о том, что именно произошло, было не у кого надо. Аня и Агасфер сошлись на том, что, скорее всего, погибшие пытались спасти скот из огня, а выживших осталось слишком мало, чтобы быстро убрать тела.
– Ты можешь попросить стрелу, чтобы она вела нас по безлюдным местам? Я рехнусь раньше, чем мы дойдем до Лагани. – Аня, съежившись, сидела под деревом и невидящим взглядом смотрела на тлеющую сигарету. – А ещё я хочу напиться.
– Можешь завтра попробовать немного ангельского абсента глотнуть. – Агасфер окончательно разделал полутушу и теперь размеренно жарил посыпанное солью и перцем мясо. Пёс, разрывающийся между находящейся в ступоре Аней и одуряюще пахнущим мясом, носился туда-обратно.
– А толку? Туда же спирта не добавят. А галлюциногенный эффект туйона сильно преувеличен. Так ты сможешь сделать так, чтобы мы все деревни прошли стороной?
– Смогу. Даже если еды не хватит – сам в деревню схожу. Теперь у нас есть этот обнаглевший тип, так что к тебе тихо никто не подкрадется. А ты стрелой сможешь кинуть, если что. – Агасфер снял очередную порцию мяса с обструганных веток, замотал в пакеты и убрал в рюкзак. – Ты не думала, как мы назовём животное? Вряд ли он сможет сообщить нам своё имя.
– Не думала. У тебя есть идеи? – Аня рассеянно потрепала мохнатую голову, в очередной раз сунувшуюся к ней под руку.
– Амикус. Это друг на латыни. – Агасфер рассеяно почесал затылок. – После прихода Мильхама у меня в голове упорно крутится латынь. Никак не пойму, когда я мог с ним пересекаться.
– Когда примерно такие доспехи носили? – Аня заставила себя сконцентрироваться на размышлении о личности всадника.
– Это довольно поздний доспех, в основном их уже при тетрархии стали. Стоп. – Агасфер осёкся, задумчиво глядя на наполовину заполненный прутик. – Лорика сквамата, пурпурные птериги, самоцветы на шлеме. Неужто Константин? Но почему он?
– Какой Константин? Их вроде как много было. – Ане пришлось поднапрячься, чтобы понять хотя бы часть слов сказанных Агасфером. Всё-таки последовательность деления клетки, схемы взаимодействия нервных клеток и особенности усвоения глюкозы раковыми клетками приживались в её голове намного лучше, чем исторические события и творившие их личности.
– Великий. В начале трёхсотых правил. Его ещё потом в Византии вроде бы канонизировали. Не понимаю, почему он стал Всадником.
– Думаешь, их кто-то спрашивал?– Аня подвинулась ближе к огню, она наконец-таки почувствовала, что охватившее её оцепенение отошло. – Интересно, что будет в Лагани? Это же, вроде как, Калмыкия.
– Да. Ты имеешь в виду, что там живут в основном буддисты?
–Ага.– Аня добыла из рюкзака один из кусков жареного мяса и с наслаждением откусила. – Вкусно получилось. Ты сам ел уже? – Амикус крутился у её ног, преданно заглядывая в глаза. Не привыкшая к какому психологическому давлению девушка оторвала половину оставшегося мяса и протянула его псу.
– Да, ещё из первой порции. Ты тогда совсем в прострации была. Где сегодня спать будем?
– Давай в палатке. У нас ещё Амикус теперь есть. – Аня погладила пса по спине. У неё никогда в жизни не было не то что породистого кобеля, но даже какой-нибудь маленькой дворняжки. Как, в общем-то, и кошек, хомячков, рыбок и птичек. – Надеюсь, он там поместится.
– Следи за мясом, я пока палатку поставлю.
Они прекрасно поместились втроём. Даже осталось немного места для маневров, когда Аня поняла, что ей нужно чуть больше человеческого тепла, чем просто объятия.
***
– Хороший мальчик. А как прыгает! В моё время таких собак не было. – Аня и Агасфер проснулись от радостного повизгивания Амикуса и голоса Мильхама. Высунув головы из палатки, они стали свидетелями изумительной с цены: всадник Апокалипсиса дразнил куском мяса прыгающего вокруг него пса, а рыжий конь стоял поодаль и выразительно косился на хозяина.
–Август. – Агасфер вылез из палатки первым – Аня осталась внутри, выискивая более-менее приличный свитер. Показываться на глаза древнему императору в грязной одежде ей почему-то было неудобно.
– Вспомнил всё-таки. – Всадник снял шлем, открывая типичное лицо римского патриция. От матери-гречанки ему достались только глаза. – Мне говорили, тебя пикты в жертву своим божкам принесли.
– Не мог же я встать и побежать после того, как мне бедро разрубили. Меня пикты потом чуть за лесного духа не приняли.
– Ладно. – Константин отдал псу мясо и надел шлем, становясь Мильхама. – Вода стоит возле палатки – ночью упала полынь. Там наверху были весьма озадачены резким увеличением богохульств и отпадений от веры, так что решили завязать с ежедневными представлениями. Так что имейте в виду: послезавтра может неожиданно появиться то, что Иоанн почему-то обозвал саранчой, а с завтрашнего дня станет на треть темнее.
Когда Аня вышла из палатки, наконец-то сочтя свой внешний вид подходящим для встречи с древним императором, о визите Мильхама напоминали только три бутылки воды, небрежно сложенные вдоль палатки.
– И чего ты там копалась? – Агасфер выделил часть мяса Амикусу и уже начал разводить костер, чтобы разогреть завтрак для себя или Ани.
– Ну, он же был императором. – Девушка смущённо улыбнулась. – Он говорил что-то важное?
– Больше не будет ежедневных шоу с ангелами и жертвенником. Аудитория недовольна, лояльность падает. Если бы могли – уже отписываться бы начали.
–Так и сказал? – Аня фыркнула и полезла в рюкзак за котелком и пакетом с кофе. – И что, PR-отдел оштрафуют или SEO поменяют?
– Отправят блудницей работать, наверное. – Агасфер усмехнулся и добавил. – Ну и Амикус ему очень понравился.
Два дня прошли относительно спокойно. Стрела показывала дорогу, минуя населённые пункты, так что Аня окончательно пришла в себя. Иитаарбут дважды приносил бутылки с водой и пакетики с кормом для Амикуса. Вечерами, поужинав и немного отдохнув с дороги, Агасфер учила Аню стрелять. Получалось у неё не то чтобы очень хорошо – всё-таки лук оружие капризное, требующее долгой и упорной практики, но одна-две стрелы из десяти стабильно прилетали в пустую бутылку, привязанную к колышку от палатки.
Особенно сильно эти тренировки любил Амикус. Сначала он просто сидел у костра, наклонив голову и высунув язык, и наблюдал за людьми с таким видом, будто имел как минимум звание мастера спорта по стрельбе из лука. Когда люди шли к бутылке, чтобы вытащить стрелы( попав в цель, они почему-то не возвращались сами собой), пес шел рядом с ними, гордо помахивая хвостом.
А потом Амикус начал участвовать в тренировках. В один прекрасный момент, когда выдалась особо неудачная серия, и Аня уже хотела отшвырнуть лук на землю и расплакаться, она скорее угадала, чем ощутила, прикосновение чего-то мягкого и пушистого к своей ноге. В тот же момент Агасфер, для того вполне серьезно объяснявший, почему нельзя изо всех сил сжимать рукоятку лука, громко расхохотался, глядя на Анины ноги. Опустив голову, девушка увидела, что между её ногами удобно расположился улыбающийся Амикус. Агасфер тогда предположил, что в собаке проснулись гены древних японских предков, сопровождавших охотников и, возможно, воинов.
