Анна и Татьяна Аксинины
Крест на ладони
–Что с того, что закончила? Работала в научно-исследовательском институте, зарплату платить перестали, вот и пошла в киоск. А что? Деньги регулярно, семью содержать хватает. Да вы проходите, я сейчас чай сделаю. Я, честно говоря, не поняла, по какому вопросу вы ко мне?
–Мы проводим журналистское расследование, оно касается Шабалихи. Дело в том, что вы пять лет жили в общежитии с Розой Леонгард, она родом из той самой Шабалихи. Нам известно от её дочери Анны, что вы до сих пор переписываетесь с Розой Георгиевной.
–Да, переписываемся. Вот, видите, какой красивый халатик, Роза прислала к именинам. А что вы узнать хотите? Спросили бы у нее самой или у дочери, она здесь живет. Я про эту Шабалиху ничего не знаю.
–А про Ларису Дворжецкую что-нибудь знаете? Приходила она к вам в общежитие? Они, кажется, подруги были с Розой?
–Подруги, но я всегда Розе говорила: змея подколодная эта Ларка. Роза ей курсовые делала, в учебе помогала. Добрая Роза была, порядочная, по себе о людях судила и до сих пор такая осталась. Вот сами смотрите, болела я одно время, витамины, фрукты прописали врачи. А денег где на все это взять? Дачи-огорода у меня нет. Так Роза с Анечкой прислала мне ведро смородины и ведро вишни. Бедная девочка с таким грузом из Омска тащилась. Роза и деньги бы дала, но знала, что обижусь, а это как подарок из своего сада получился.
–А что произошло между Розой и Ларисой?
–Как что? Лариска у Розы парня увела, Сергея Дворжецкого.
–Как увела?
–Подробностей не знаю. Практика закончилась у нас преддипломная, я выкроила две недельки перед майскими праздниками, к родителям поехала. Сама я из Хабаровского края. Уезжала я домой, все у Розы и Сергея хорошо было, а приехала – расстались. Роза молчит, с Сергеем не разговаривает, книги возьмет – и в Шабалиху. Мать у нее умерла в начале весны, но соседка там оставалась. Они с соседкой как родня были, к ней Роза и уезжала. Соседку эту, Нину Матвеевну, Роза потом к себе в Омск забрала, до сих пор живет с ними. А Лариска за Дворжецкого замуж вышла, никто из нашей группы не пошел на эту свадьбу, кто уезжал, а кто не захотел. Сейчас Дворжецкая большим человеком стала. Всегда недолюбливала её, но шоу её «Школа красоты» смотрю по телевизору. Придет к ней замухрышка из замухрышек: ни кожи ни рожи, двух слов связать не может. А потом смотришь, откуда что взялось? Не красавица, но глаз не оторвать и говорит складно. И все они потом и работу находят интересную и личную жизнь устраивают. Про них это все по телевизору показывают. А сама Лариска лет на тридцать выглядит.
–А после свадьбы Роза встречалась с Ларисой или Сергеем? – вернула Люсю к первоначальной теме Марина.
–Вряд ли. Роза по распределению в Омск уехала, на приборостроительный завод, там и осталась. В июне уехала, а осенью замуж вышла за начальника цеха, а летом у них Анечка родилась.
–Как летом? Нет, Анна Викторовна родилась в январе.
–В январе? – округлились глаза у Люси. – Да вы что?! Вы уверены?
–Да, её подруга Таня назвала день рождения.
–Ну, надо же! Я и не знала. Роза мне летом написала, что у нее родилась дочь, я и подумала, что летом. Вот, оказывается, как дело было. Мне-то могла правду сказать? Неужели бы я что-то этим Дворжецким растрепала?
Люся вскочила, обхватила плечи руками и заходила по комнате.
–Ну, надо же! Выходит, Аня – дочь Дворжецкого.
–А вы в этом уверены?
–Конечно, даже ни минутки не сомневаюсь. Такая любовь у них с Розой была! Мы все на них любовались: какая пара красивая.
–Люся, Вы понимаете, что о нашем открытии никому говорить нельзя?
–За кого вы меня принимаете? Нет, уж я-то подруге гадить не буду. – А потом добавила:
–Дивная красавица Анечка, не находите?
Марина ехала к себе в гостиницу. Анна Викторовна и Евгений Сергеевич – кровные родственники! В голове стучала фраза: «грехи отцов падут на детей». Что же делать? Кому из них рассказать правду? Анне? Но имеет ли Марина право раскрыть то, что скрывала от всех её мать?
А Евгений? Перед глазами стояло счастливое и немного глуповатое лицо Евгения сегодня в офисе, когда он говорил об Анечке. Он порвал без сожаления со своей Викой, потому что влюблен в Анну Викторовну. Марина не сомневалась, что это чувство взаимное. «Какая ужасная ситуация! Как жалко их обоих».
* * *
Хорошо, что Аня догадалась, поместить объявления о продаже в Интернет. Цена небольшая, а вещи почти новые. Все складывалось удачно: позавчера приходил мужчина, смотрел мебель. Он покупал сразу угловой диван, шкаф и кухонный гарнитур, обещал завтра отдать деньги и забрать все. Объявление о продаже квартиры еще не вышло, но вчера уже приходила покупательница от агентства. Квартира просторная, ремонт сделан недавно, ей понравилась. Сегодня она заглянула утром со своей подругой за забытыми очками, сказала, муж приедет на днях, точно будут покупать.
Аня разбирала вещи: кое-что можно продать, что-то отдать, а часть придется выбросить. Она твердо решила уехать в Омск, и теперь была спокойна. Мысль, что денег хватит на все, и Дениске не придется бросать университет, её ободряла. Татьяна, как всегда, причитала:
–Зачем тебе уезжать? Живи у нас. У Васятки отдельная комната, поместитесь вдвоем.
–Нет, Таня, это нереально. У тебя своя семья. Во-первых, не хочу стеснять вас, а во-вторых, я сейчас нужна своим. Когда буду приезжать в Новосибирск, то обязательно воспользуюсь твоим предложением. А к Васятке мои цветы поставишь вместе с угловой полкой. Только не заливай фиалки, не лей воду на листья.
–Ты не о том думаешь. Может, у тебя есть возможность остаться. Что у тебя с новым знакомым? С Евгением?
–Ничего, и вряд ли что-то будет, у него есть девушка. Но я рада, что встретила его: я разобралась в себе. Танюша, я поняла, что, я не должна выходить за Вадима, я испортила бы жизнь себе и ему. Он меня никогда не любил, я была «удобной» во всех отношениях. Я подходила под его параметры будущей жены по внешним данным, по характеру, и, главное, по жилплощади.
–Так ты не собираешься мириться с Вадимом?
–А мы не ссорились.
–Вот и он, легок на помине, ну я пошла.
Вадим сел на диван, Аня продолжала разбирать вещи.
–Может, сядешь, поговорим.
–О чем?
–Ты считаешь, нам не о чем говорить?
–Вадим, я все сказала. Но если ты хочешь, то повторю: «Нам надо расстаться».
–Расстаться! И ты так спокойно говоришь об этом. Четыре года мы были вместе. Я строил планы на наше с тобой будущее. Я хоть раз пришел к тебе без подарка? Я выполнял все твои капризы и прихоти. Среди ночи ты могла отправить меня домой. Тебе, видите ли, хочется отдохнуть одной! И я шел. У тебя плохое настроение! Я терпел. Ты хочешь в театр! Я иду с тобой, хотя тебя не волнует, люблю ли я оперу. Ты захотела на концерт, пожалуйста, вот я уже тебе билеты привез. Ты захотела в японский ресторанчик, вот я уже сижу с тобой там. Ты решила продать квартиру! Я согласился. Но ты пошла еще дальше! Ты захотела ни с того, ни с чего расстаться со мной, вернее, выбросить меня на помойку! Оказывается, ты меня не любила, а только использовала!
–Да. А теперь уходи.
–Нет, я еще не все тебе высказал: ты бессовестная и бессердечная! Запомни, ты никогда не будешь счастлива, не найдешь другого такого дурака! Какая же ты дрянь!
Вадим ушел, хлопнув дверью. Аня в оцепенении опустилась на стул. Он никогда не повышал на нее голос, никогда не кричал на нее. Её била мелкая дрожь. Взгляд упал на флакон валерьянки, которую принесла Татьяна. «Сколько там надо пить? Две или три?» – Аня насыпала несколько таблеток на ладонь и пошла на кухню, запить водой. Перед глазами поплыли стены, шкафы, окно. Аня попыталась сесть на табуретку, но упала на пол. Последним усилием воли она дотянулась до телефона, лежащего на краешке стола, нажала кнопку, вызвала номер. «Таня, мне плохо», – заплетающимся языком произнесла Аня в трубку. Последняя мысль была о том, как же Таня сможет открыть дверь без ключа. Глаза закрылись, и стало легко и невесомо.
* * *
Марина неслась на такси в больницу. Ей позвонил Евгений, он был не в себе, кричал в отчаянии в трубку: «Аня отравилась! Марина, она в больнице!»
«Аня узнала обо всем! Но откуда? Кто ей об этом мог рассказать? И зачем сразу травиться – значит, такая любовь?» – вопросы не давали покоя Марине.
В приемном покое сидел, опустив голову на руки, приятель Анны Вадим. Рядом стояла худенькая молодая женщина с встрепанными волосами. Она была в шортах, футболке и накинутом сверху плаще. Евгений ходил кругами по небольшому коридору.
–Что случилось? – Марина подбежала к Евгению.
Евгений и женщина, которая оказалась Аниной подругой, наперебой стали рассказывать Марине о последних событиях. Вадим только ниже опустил голову в ладони.
Татьяна, так звали молодую женщину, ушла к себе, когда к Ане зашел Вадим. О чем они говорили, Татьяна только может догадываться, потому что Аня вскоре позвонила. Она смогла произнести одну какую-то совершенно невнятную фразу, и затем в трубке послышались одни короткие гудки. Татьяна, в чем была, побежала к Ане, благо живут они рядом. Дверь была закрыта, на звонки никто не открывал, и по-прежнему в трубке шли короткие гудки. Таня в отчаянии стучала в железную дверь, когда подошел Евгений. Тот сразу же позвонил в милицию и в «Спас-001». Железную дверь вскрыли. Аня лежала без сознания на полу в кухне. Аню увезли в больницу. Таня вызвала Вадима, но тот не сказал ни слова, как пришел в больницу, так и сидит в одной позе, плачет что ли? Выходил врач. Он показывал флакончик с валерьянкой, и спрашивал, не знают ли они, что в этом флаконе. Врачи хотят знать, чем она отравилась. Но этот самый флакончик принесла Таня, там желтенькие таблетки валерьянки и ничего не может быть другого. Флакончик был начатый, Татьяна сама пила эти таблетки, и если врач не верит, она может прямо сейчас выпить таблетку. Врач таблетку выпить не дал, сказал, что здесь не валерьянка, а какой-то другой препарат. Врачи уже позвонили в милицию, а их просили не уходить.
Марина потеряла дар речи: «Подменили? Не может этого быть!» Она достала карточку, которую ей дал следователь, и вышла на улицу:
–Геннадий Васильевич? Это Марина Белых. Срочно приезжайте в больницу на Пирогова. Кто-то пытался отравить Анну Викторовну Жукову. Мне кажется, это имеет отношение к делу, что вы ведете.
Время ожидания тянулось как кошмарный сон. Таня, не умолкая, пересказывала последние события. Она не скрывала, что в случившемся подозревает Вадима. Вадим, сидел, не меняя позы, и, никак не реагировал. Евгений без конца курил за дверью. Наконец приехал Геннадий Васильевич.
–Марина Николаевна, представьте мне знакомых пострадавшей, – обратился он к Марине.
Среди вопросов, которые он пытался выяснить, главным был, кто имел возможность подменить таблетки. Марина поняла, что врачи уверены в отравлении этим препаратом. Под подозрение попали Вадим и Таня, но Таня сразу вспомнила, что к Ане приходили посторонние люди: мужчина – покупатель мебели, и женщина – покупательница квартиры. Мужчина нашел объявление в Интернете, а женщину прислало агентство недвижимости.
–А какое агентство, не знаете?
–Конечно, знаю. Аня мне все рассказывает: наше, городковское, называется «Наш дом».
–Где можно позвонить?
Таня, Женя и Марина протянули телефоны. Геннадий Васильевич вышел на улицу. Вернувшись, он обратился к Татьяне:
–В агентстве ответили, что никого не присылали. Вы видели эту женщину?
–Нет, просто вчера Аня радостная сказала, что уже приходила покупательница. А потом та еще раз приходила, очки забыла.
–Когда?
–Кажется, сегодня, с утра.
–Вы были при этом.
–Нет, я позже заходила.
–А руку она когда порезала?
–Сказала, что утром упала в обморок и порезалась о стекло. Уж я ей сто раз говорила, чтобы не забывала поесть. С этими заботами все нервы истрепала и до обмороков дошла.
Марина, между тем размышляла: «Нет, кажется, это не Вадим».
Она отозвала Геннадия Васильевича в сторонку.
–Помните, я вам говорила про четверку друзей: Боря, Галя, Роза, Лара? Анна Викторовна – дочь Розы. Не кажется ли вам, что сейчас в опасности Лара Дворжецкая?
–Вы правы, на нее вчера покушались.
–Как?
Геннадий Васильевич начал рассказывать, но тут вышел врач…
* * *
Марина несколько раз порывалась позвонить мужу, но отбрасывала трубку. Слезы сами лились из глаз, рыданий не было, только тихие слезы. «Бедная Анечка, такая молодая, красивая. Кто же мог её отравить? И, главное, зачем?» Подруга говорила, что в последние дни Анина квартира была, что проходной двор: смотрели вещи, квартиру, бытовую технику. Кто угодно мог подменить ей таблетки. Марина даже не знала, что у Ани были проблемы в семье, оказывается, на её отец попал в аварию, и Аня собирала деньги на операцию. Не была ли авария подстроена и как это связано со смертью Анечки? Нет, её отец постоянно жил в Омске. Вспомнились слова Пети: «Новая статья в журнале – новый труп». Зачем, зачем Марина ввязалась в это дело? Зазвонил телефон. Андрей, беспокоится, что уже поздний вечер, а Марина не позвонила:
–Ты что, плачешь?
–Аню Жукову отравили. Она умерла. Я недавно приехала из больницы. А на Дворжецкую совершено покушение, следователь сказал. Она гуляла в парке с собакой, и на нее напали. Помешали случайные прохожие, а то бы убили и её.
–Мариша, милая, успокойся. Надо бросать это дело. Ты разворошила здесь какое-то осиное гнездо. Пусть милиция занимается этим. Я очень беспокоюсь за тебя, если б ты знала, как я тут места себе не нахожу. Мариша, уезжай оттуда, я тебя прошу, бросай все дела, и завтра же первым самолетом домой. Ладно?
–Да, ты прав, я уеду завтра.
–Позвони, каким рейсом полетишь, я встречу. И никаких дел, слышишь, никаких! Береги себя. А сейчас умойся, выпей чего-нибудь успокоительного и ложись. Ну, все, целую крепко-крепко. Я ночь спать не буду, пока ты не приедешь.
–Нет уж, ты поспи, пожалуйста. Как я соскучилась по тебе! Неужели мы завтра будем вместе?
–Конечно, моя милая, а теперь спи. Сладких тебе снов. Еще раз целую, миллион раз целую.
Марина сушила волосы после душа. Спать не хотелось. Она перебирала в памяти события последнего вечера. Следователь приехал в больницу удивительно быстро. Можно подумать, он сидел одетый и ждал звонка от Марины. Не зря она тогда, в кабинете, когда рассматривала альбом Гали, обратила внимание на эту четверку: Лара, Роза, Галя и Борис. Дружба их продолжалась после окончания школы. А потом, как сказала Татьяна Аркадьевна, «их развела жизнь». А так ли уж далеко развела, если после стольких лет убиты Борис и Галя, на Лару совершено покушение, отравили дочь Розы Аню. И каким боком задели их всех поиски Елены Сушковой?
Снова телефон. Евгений. Уже два часа ночи, что еще могло произойти, чтобы звонить в такое время? Вечером в больнице, когда врач объявил, что Анна Викторовна скончалась, Евгений молча, не попрощавшись, вышел и уехал. Перед глазами Марины до сих пор стояло его бледное лицо. «Не сотворил бы что с собой», – мелькнуло в голове, пока Марина брала трубку.
–Марина, я разбудил Вас? Это очень важно, не могли бы вы спуститься вниз. Я в машине у входа в гостиницу.
Марина стремглав выскочила на улицу. Вот и машина Евгения.
–Я сейчас разговаривал с Анной.
–Как!?
–Нет, я не сошел с ума. Она жива! Следователь решил, что её надо спрятать.
–Зачем?!
–Чтобы поймать убийцу.
–Ну и методы у него, я вам скажу!
–Пусть делает, что хочет, главное, она жива и даже ходит. Аня взяла у спящей медсестры сотовый и позвонила мне, чтобы я не переживал. Она разрешила рассказать только вам. Она знает, что мы будем молчать. Марина! Она меня любит! Боже мой, вечером я жить не хотел! А сейчас, какое счастье!
Счастье? Марина сразу вспомнила, что никакого счастья у Евгения с Анной быть не может. И рассказать им об этом должна она. Но как же это сделать после всего, что произошло? Она не смогла, и решила оставить письмо.
Марина в который раз пыталась как-то по деликатней изложить ту, старую историю на бумаге. Завтра она уедет, а записку оставит Евгению. Андрей прав, пусть милиция делает свою работу. Больше ничего здесь не держит Марину, место на завтра забронировано. Тревожила неясная мысль, что-то она упустила в связи с последними событиями, что-то недоделала. Но что? Марина не помнила, когда заснула.
А день будет теплым, отметила она, раздергивая плотные шторы. «Зайти в кассу, оформить билет, к тете Кате, в офис, в магазин сувениров, взять какую-нибудь местную экзотику и в аэропорт, домой к Андрею», – спланировала Марина. В кассу успею, лучше сначала к тете Кате, пока не ушла куда-нибудь.
С чайным сервизом в руках, подарком Соне к предстоящему дню рождения, Марина свернула на улицу Московскую. На весь квартал из восьми частных домов: по четыре с каждой стороны,– раздавалась громкая перебранка. Один голос был знакомый, другой – нет. «С кем это тетя Катя ругается?» – удивилась Марина. – «Соседки у нее совсем не скандальные, это кто-то чужой». Она не могла разобрать ни слова, так как соседская собака, помесная овчарка Рекс, высунув голову из-за забора, принималась лаять каждый раз, как тети Катина противница открывала рот. Подойдя ближе, Марина смогла оценить диалог.
–Ты что же так ругаешься прямо перед домом! – возмущалась тетя Катя. – У меня внук говорить учится. Что если он все это запомнит?
–А я – чо, рази я чо сказала? – удивлялась невидимая Марине собеседница. – Ну, извиняйте. Я токо говорю, тетрадку участковому принесла, а этой стерве…(пошли такие цветистые определения, что если Мишутка и впрямь что-нибудь такое выговорит, у Сони молоко пропадет)… ни в жисть не отдам. Ишь, чо выдумала …, деньги мне сулила. Может она, …, маво Бореньку и отравила. А какой мужик был – тихий, спокойный, сроду не бил, ни пьяный, ни трезвый, из дому ничо не таскал. Как два голубка мы с им жили: на базаре подработаем или тару соберем, посидим за бутылочкой…
Марина тем временем подошла вплотную в калитке и из-за плеча тети Кати во все глаза уставилась на невысокую подвыпившую бабенку с лицом красно-кирпичного цвета, одетую в натуральные обноски, примерно такие, какие выбрасывают даже из «Сэконд-хэндов».
«Надо же, как похоже её Петя изобразил! Не зря в театральном кружке занимался. Это, конечно же, Варька Червова, сожительница Шугая». Катя упорно пыталась спровадить нежданную посетительницу.
–Нет его дома, он на службе. Иди в отделение, здесь недалеко, там все рассказывай, а мне зачем твои истории слушать? Да еще и с такими матами!
–А я – чо? Я же ничо не сказала! – искренне изумилась Варька. Марина заметила тетрадь у нее в руках.
–Здравствуйте! – подчеркнуто вежливо обратилась она сначала к Варьке, а потом к тете Кате. – Здавствуйте, тетя Катя! Что за шум?
–Марина! Хоть ты ей объясни, пусть в милицию идет, у нас дом все-таки, а не отделение. И кто ей только адрес сказал?
–Ха! Скажет кто, как же? Купила я его, чекушку отдала, вот этими руками. У Рябого Витьки все про всех купить можно, ох, и хитрый, черт…(она опять «загнула» трехъэтажным).
Тетя Катя даже сплюнула от возмущения.
–Тьфу! Что за язык такой поганый!
Но Марина пропустила Варькин мат мимо ушей, её интересовало другое.
–У Вас какое дело к старшине Кривощекову?
Варька с надеждой подступила к Марине, но Катя не дала ей и рта раскрыть.
–Молчи лучше, я сама скажу, а то у тебя нематерные одни предлоги! – остановила она Варьку и вполне литературно изложила, с чем та пришла.
Варвара совсем недавно похоронила сожителя, которого, как она считала, отравили. Три дня назад («а, может, все четыре») к ней приходила женщина, его знакомая, от кого-то узнавшая, что Боря умер. Она попросила взять что-нибудь на память из вещей: книжку или фотографию. Однако у Бори, когда его привела к себе Варвара, ничего такого не было: в старом потрепанном портфеле он носил минимум вещичек, да коричневую тетрадку. Она, было, дала женщине почитать тетрадь, но та, прочитав сколько-то, пришла вдруг в сильное волнение, стала что-то бормотать, а потом требовать её насовсем. Она совала Варваре немалые деньги («на бутылку бы хватило»), обещала принести еще. Но Варвара смекнула, что это сообщница убийцы («а, может, и сама»). Тетрадь они возьмут, а Варьку пристукнут. Она её выгнала, а сама решила пойти к надежному милиционеру, чтобы разобрался. Ей посоветовали найти Кривощекова. («Сказали, он – такой. Он нашел, кто сбил машиной бабушку Парамоновну».) Но в отделение Варька идти не хочет, её в милиции как облупленную знают, зачем лишний раз там светиться.
–Тетя Катя, давайте возьмем тетрадь, это же – вещественное доказательство. А Петя придет вечером – и посмотрит.
–Ты думаешь, взять? – Катя явно брезговала брать что-то из рук пьянчужки. Марина решительно протянула руку:
–Давайте, я тетрадку Пете передам или в милицию отнесу, я сестра его троюродная, из Москвы приехала.
–Вот спасибочки, отнеси. Как камень с души свалился, – Варька сунула в руки Марине тетрадку и быстро засеменила прочь.
Марина присела на крыльцо и раскрыла тетрадку.
–Погоди, я тебе газетку дам, да руки потом вымой, чтобы заразу какую-нибудь не подцепить, – закрыв калитку, Катя заторопилась в дом.
Это была старая общая тетрадь – дневник, который вел Борис Шугай лет с двенадцати. Первые страницы Марина перелистывала, не вчитываясь: обычная история мальчишки, влюбленного в девочку. Мальчик подробно перечислял, сколько раз она посмотрела на него, что сказала. Марина с улыбкой перелистала большую половину дневника. А потом? Марина пришла в себя только тогда, когда закрыла последнюю страницу.
Надо срочно позвонить Андрею. Который же сейчас час в Москве? Половина седьмого утра, ничего, пора вставать и, кстати, кто-то обещал не спать ночь, пока Марина не приедет.
–Милый, не разбудила? Андрей, не сердись на меня, я задержусь на денек-другой. Ты ни за что не догадаешься, что у меня в руке: дневник Бориса Шугая. Представляешь, он вел дневник!
–Марина, причем его дневник? Мы договорились вчера вечером, ты сегодня возвращаешься домой. Там опасно оставаться.
–Андрей, в дневнике упоминается золотой крест!
–А ты уверена, что это тот самый крест?
–Андрей, я у тети Кати во дворе, сижу на крыльце, я не могу больше говорить. Давай, я тебе из гостиницы перезвоню. Мне еще надо быстренько снять копию с этого дневника. Все, целую, люблю.
Марина выключила телефон. За углом она видела книжный магазин, там должен быть ксерокс.
Марина не стала завтракать в кафе, когда пошла к Кате, зная, что та ее все равно уговорит поесть. Сбежав из гостей, она и не вспомнила про еду. В номере она заварила кофе из пакетика, и разложила перед собой страницы дневника Бориса. Он влюбился свою «дриаду» в шестом классе, после летних каникул. Он описывал её в своем дневнике: солнце освещало её волосы и белый бант. Она была в белом фартуке с красными цветами в руках. В этот момент Бориса озарило, что он её любит и будет любить всю свою жизнь. Марина просмотрела еще раз все страницы. Нигде, ни разу он не назвал её по имени. Жаль, не было в то время цветных фотографий, можно было определить её по красным цветам. Одноклассница? С таким же успехом она могла быть старше или младше Бориса. Нет, не могла: на ней он однажды видел красивый золотой крест. Елена Сушкова? Никакой наводящей информации в дневнике. Вместо того, чтобы описывать, сколько раз она посмотрела на него, написал бы что-нибудь посущественнее. Марина, как сквозь сито, просеивала каждое слово. Придется отложить школьные годы на потом, может, осенит что-нибудь.
После школы Борис учится в Сибстрине. «Надо же, в том самом, где учился папа». Его «дриада» учится где-то в другом месте, но он часто навещает её. Затем что-то происходит «ужасное» в их отношениях. И вот дальше про крест, это уже через два года. Видимо, она его простила. Они были вместе в постели. Её необычный крест качался и касался его груди. Это май 1973 года. Поголовно все комсомольцы-атеисты. Никто не имеет и не носит крестов. А она надела крест. Зачем? Может быть, у нее не было других дорогих украшений? А ей хотелось как-то нарядиться для Бориса? Кто это был? Они дружили вчетвером. Одна из них? Роза, Лара или Галя? В мае 1973 года Роза и Лара выясняют между собой отношения из-за Дворжецкого. Им не до Бориса. Тогда остается Галя? Но она такая некрасивая. Любовь зла, возможно, он в ней что-то видел. Почему они расстаются? После смерти Бориса она приходит к Варваре взять что-то на память. Это не может быть Роза: она в Омске. Дворжецкая? Она, как кошка, любит своего мужа, зачем ей Борис? Галя? А была ли она еще жива в этот день? Что гадать, надо поговорить еще раз с Варварой. Марина представила предстоящий разговор: «Ради такого дела, буду игнорировать особенности её речи».
Марине пришлось походить по Октябрьскому рынку, пока она разыскала Варвару: на заднем дворе рынка в узкой будке та принимала бутылки. Бутылки в ящиках занимали все тесное пространство будки, стояли снаружи вдоль стены. Никогда Марина не задумывалась, что может быть так много желающих сдать тару. Марина подождала, пока последний бомжистого вида мужичок отошел от будки, пересчитывая на ладони мелочь.
–Здравствуйте, – Марина на всякий случай поздоровалась еще раз. – Это я, сестра Кривощекова, помните, утром, вы тетрадку приносили?
–Чего надо?
Варвара была не в духе, разговаривать просто так, она не желала.
–Я хотела поговорить с вам. Я заплачу. У вас бывает перерыв?
–Какой перерыв? А это разве можно без присмотра оставить? Вмиг стащат. – Варвара придвинула Марине грязный ящик. – Садись. Газетку подстели. Давай, на бутылочку, тогда поговорим.
Спрятав, куда-то за вырез кофты полученную от Марины бумажку, Варька подобрела. Выражалась она на своем неописуемом жаргоне, но Марина переводила для себя её выражения в допустимые обороты.
–Вы помните ту женщину, что приходила к вам? У меня есть фотографии, посмотрите, пожалуйста. Вы узнаете её?
Марина разложила фотографии перед Варварой. Фотографий было не густо: увеличенные снимки двух выпускных классов Шабалихинской школы, институтские фотографии Розы Леонгард.
–Вот она, – Варвара ткнула грязным пальцем в фото.
–А вы уверены, здесь она молодая, а с тех пор прошло много лет.
–У меня, чо, глаз нет? Она и есть! Вот еще здесь она, – Варвара показала Галю на другом снимке.
–А когда она приходила?
–Когда? Да перед выходным. Блины принесла, помянуть. А на кой … мне её блины, бутылочку бы лучше. Кто ж одними блинами поминает? Рази можно так? А она мне: «Не пью я». А я рази пью? Так, иногда выпиваю.
–А точнее не помните, в какой день она приходила: четверг, пятницу?
–В пятницу после работы.
–А вы уверены?
–Не сумлевайся, в пятницу. Я к Маруське в гости собиралась, у нее свинья опоросилась, надо было отметить. А тут эта пришла. Я сразу поняла, воровка или еще что похлеще. Не зря ты про нее спрашиваешь.
Галя, значит, все-таки этой «дриадой» была Галя. В пятницу вечером она читала дневник Бориса, и её что-то взволновало до глубины души, в субботу она не пошла на работу, а в воскресенье её убили. Что она узнала из этого дневника? А крест? Как к ней попал крест? Она с родителями приезжает в Шабалиху через лет через десять после тех событий. Но даже если предположить невероятное, что это она, то, как объяснить её потрясающее сходство со своим отцом: та же унылая мышь, но с усами. Марина помнила семейные фотографии в альбоме Гали. Нет, не Сушкова. И не «дриада». С чего бы ей так волноваться, она и так про себя все знает. А волновалась она потому, что узнала эту «дриаду»!
Петя стоял во дворе и сочно хрустел огурцом.
–Что, тетрадку принесла? Все прочитала? Копию сняла?
–И прочитала и сняла.
–Марина, ты же вроде домой собиралась?
–И ты туда же! Вредный какой.
–Я – вредный? А эта твоя шуточка с усами в моем удостоверении? Меня чуть кондратий не хватил: открываю, а там зеленые усы, как у таракана, козлиная бородка и еще рожки торчат. Твоя проделка?
–Моя, прости меня Петя. Исчезли потом?
–Исчезли, исчезли. Это что за чернила такие?
–Купила в магазине приколов. Петь, мне с тобой посоветоваться надо. Только прочти сначала дневник.
–Ладно, я пока почитаю, а ты иди, перекуси, мать окрошку приготовила.
* * *
Солнце склонялось к западу. Река медленно катила свои воды куда-то далеко на север. Отблески уходящего солнца играли на воде. Зеленые газоны с нежной травой, которую не успело спалить недавно начавшееся лето. Клумбы с цветущими пионами и пестрыми тюльпанами. Легкий шепот молодых листочков. Покой и гармония. Как будто не было ни убийства Бори и Гали, ни покушения на Анну. Марина с Петей сидели на скамейке на набережной.
–Как красиво здесь, так бы сидела и сидела.
–Вот и сиди.
–Петя, мне кажется, что эта девушка из дневника и есть убийца Гали. И еще она может оказаться нашей Еленой. Представляешь, Сушковы её находят, а она преступница.
–Это только твои фантазии. Но я не понял, чем у них с Борисом дело закончилось? Он в чем-то её обвиняет. Что она такое сотворила?
–Я тоже читала это место несколько раз. Он писал его в большом волнении, смотри, слова наезжают друг на друга, и несколько листов вырвано. Обрати внимание на приписку: «Долг платежом красен». Не с нее ли он собирался стребовать тот должок? Вспомни, Варька говорила про какой-то долг.
–Марина, давай-ка, отдадим эту тетрадку, куда следует. Я знаю Геннадия Васильевича, головастый мужик. Он точно додумается до истины.
Сговорились они все, что ли? Геннадий Васильевич, поблагодарив Марину за новую информацию, недолго мялся, а затем выдал: «Возможно, лучше будет, если вы уедете домой. Над материалом вам удобнее работать на месте, дома». Марина обиделась. Она выложила ему все свои предположения, а он даже не намекнул, как продвигается дело. Мало того, он хочет, чтобы Марина уехала домой. Можно подумать, она ему мешает. Только благодаря Марине к ним попал дневник Бориса. А эта «дриада» вполне может быть Еленой Сушковой. Только сейчас до Марины дошло: Галю могли утопить в обычной ванне, а затем уже бросить в реку. Для этого не надо обладать силой, могла с этим справиться обычная женщина.
Марина возвращалась в гостиницу. Вечером она еще на раз перечитает дневник, посоветуется с Андреем. Он немного успокоился, она задержится здесь всего на сутки. Письмо, написанное для Евгения, она решила пока не отдавать; запечатанное в плотный конверт оно все еще лежало в сумке Марины. Аня в больнице, пусть поправится сначала. Хорошо бы поговорить с матерью Анны. Марина слетала бы в Омск, но как-то неудобно, у людей горе, а она со своими расспросами. И тема еще такая деликатная. И Розу, и Лару – лучше не трогать. Что Марина прицепилась к этой девушке из дневника? Крест мог быть совпадением. И почему она считает, что поиски Елены связаны с этими убийствами? Если Еленой была Валентина Найденова, то она не жила в Шабалихе, не была знакома ни с кем их этой четверки. Не мог её любить Борис Шугай. Надо все выбросить из головы. Есть одна претендентка и хватит.
