Анна и Татьяна Аксинины
Крест на ладони
Марина так удивилась, что даже дрожать перестала. Она внимательно вслушивалась в рассказ шустрой соседки, которая выйдя из дома к публике снова завладела всеобщим вниманием. Она опознала несчастную женщину. Это оказалась соседка Гали по домику, Агриппина Семеновна Никитина. На улице её звали просто Семеновна.
Все началось с того, что пропала сама Галя. В субботу, то есть вчера, она не вышла на работу в читальный зал. Галя была одинокая, несемейная, и огородик имела при доме. Поэтому её коллеги-дачницы, летом часто просили её подежурить в выходные. Галя была исполнительная, аккуратная и очень ответственная. В пятницу она забрала ключи от читального зала, пообещав отработать за свою коллегу. Когда она не пришла к открытию читального зала, сотрудницы забили тревогу: за тридцать лет работы Галя ни разу не опоздала на работу, и никого не подвела.
Соседка тоже переполошилась: они были как родня, всегда докладывали друг другу, если собирались куда-то ехать. Библиотекарши приехали еще раз вечером, но Галя не объявилась, и перепуганные женщины отправились в милицию. Заявления о пропаже от них не приняли, мол, еще найдется. Семеновна закатила милиционерам скандал, крича, что она знает точно, что с Галей что-то случилось, но ей посоветовали позвонить в «Бюро несчастных случаев». Они тут же позвонили, но про Галю информации не было. Договорившись завтра снова идти в милицию, женщины разошлись по домам. Возбужденная Семеновна в деталях описывала соседкам свой поход в милицию. А утром Марина обнаружила её, оглушенную, в Галином доме.
Петя хотел увести Марину, но лейтенант вдруг снова ею заинтересовался.
–Так кто же вам дал этот адрес?
Марина назвала Евгения и дала его телефон.
–А он может знать, где сейчас Петрушина?
–Скорее, нет. Но это может знать его мать, они же школьные подруги. Но её телефон я не знаю.
Наконец Марина с Петей двинулись к остановке.
–Не нравится мне это, – выдавил из себя Петя. – Ладно, не будем о плохом. Давай, сестренка, отвезу тебя к нам домой. Мать будет рада, борщом тебя накормит, отдохнешь до ужина, с Соней поболтаешь. Ну, что идет?
–Нет, я лучше вечером к вам приеду. А сейчас мне надо на работу. Вот позвоню Евгению, и на тот берег поедем. Да, Петь, а я статью вторую написала.
–Ты это к чему?
–Ты же говорил, вторая статья – второй труп, а его нет. Это я так шучу теперь.
–Эх, Марина! Чует мое сердце – еще будет.
* * *
Когда Марина вышла из гостиницы, она сразу увидела, что Евгений, словно маятник, ходит взад-вперед перед своей машиной. Он с ходу начал делиться с Мариной:
–Марина, представляете, мне прямо сейчас позвонили из милиции. Такая странная история: в Галином доме напали на её соседку, ударили по голове, старушка попала в реанимацию. Грабитель, что ли забрался? А главное, Галя пропала. Где она может находиться? Надо матери позвонить, может, она что-нибудь знает.
Едва они сели в машину, Евгений взял телефон. Дворжецкая выдала совершенно ошеломляющую информацию: Галя в субботу ездила с ней на шашлыки. Но не успели они с Галей съесть по одному, как Ларису Владимировну вызвали по сотовому телефону на работу. Галя не захотела оставаться одна в малознакомой компании и уехала вместе с Дворжецкой в город. Лариса Владимировна заскочила на минутку домой, а затем подвезла Галю до остановки. Галя вышла из машины, и направилась к себе. Дворжецкая так до сих пор и сидит на работе, занимается монтажом своей программы. Галю она больше не видела, и та не звонила ей. Милиция к ней уже обращалась, и она все это рассказала. Она встревожена и готова оказать всякую посильную помощь в поисках Гали.
–Ничего не понимаю! Всякие авантюры совсем не в духе Галины Ивановны, – Евгений посмотрел на часы. – Конечно, время уходит, но, может, вы не откажетесь сначала пообедать?
Только сейчас Марина поняла, как сильно она проголодалась. «Почему-то, когда я нервничаю, у меня аппетит не пропадает, а усиливается, все не как у людей» – подумала она и сказала:
–Хорошо. Только давайте я заплачу за обед, а то вы меня уже два раза кормили.
Евгений заспорил, Марина не уступала. Сошлись на половине: каждый за себя.
Марина не стала рассказывать Евгению о своем участии в этом деле. По пути в кафе она напряженно думала: «Допустим, Галя вернулась домой в субботу, нечаянно ударила соседку, и, испугавшись, что убила, скрылась», – придумала она версию. «В доме разбросано, потому, что она в спешке собирала вещи», – продолжала размышлять Марина, сидя за столиком в уютном кафе. От бифштекса с жареными овощами, салата с креветками, рогалика и чашечки ароматного кофе у нее не только настроение поднялось, но и голова лучше заработала. «Никуда не годится моя версия! Она что, знала уже с утра, что вечером убьет соседку и скроется, поэтому вместо работы отправилась развлекаться, есть шашлыки? Гулять, так гулять?»
–Марина, вы не подумайте, что я – бревно бесчувственное, – заговорил Евгений, тоже приободрившийся после обеда, – но у меня от стрессов почему-то появляется зверский аппетит. А теперь можно и на Затулинку ехать.
«Ну, в этом мы, кажется, похожи»,– в первый раз за этот день улыбнулась Марина.
–Подождите, мне надо позвонить сестре.
По дороге на эти чертовы кулички Марина обдумывала новость, услышанную от Маши. Виктор Александрович Краснов приходил в гости к Маше и Олегу. Он принес вкусного омуля, привезенного лично им из Иркутска, и битый час рассказывал, какой замечательный коттедж продается рядом с ним очень дешево. Он почти убедил Машу и её мужа сменить квартиру на Кутузовском на экологически чистую зону и даже обещал занять денег. Маша сомневается, так как эта квартира дорога Олегу, как память о родителях. Марина горячо поддержала Машу и подумала: «За Красновым глаз да глаз нужен. Может, он специально сплавил меня в Новосибирск, чтобы не мешала охмурять Машу?»
* * *
Марианна Егоровна жила на пятом этаже панельной «хрущевки» на окраине города. Сразу за домом начинались поля с небольшими островками берез. Лифт, конечно, отсутствовал. Запыхавшиеся Марина и Евгений долго безрезультатно звонили в квартиру. На лестничную площадку выходили еще две добротных железных двери. Дверь в квартиру Марианны, по всей видимости, стояла нетронутой с самого момента сдачи этого дома: обшарпанная, поцарапанная, с облупившейся краской, с многочисленными накладками от старых замков. Хозяйку не заботила сохранность имущества за ветхой дверью. «Напрасно звоните, у них никого нет», – по лестнице тяжело поднималась женщина с сумками. Евгений сунулся помочь донести сумки, но она «отбрила» его взглядом.
– Не скажете, где, хозяйка, скоро ли будет? – попробовал выяснить у нее Евгений.
–А вы кто такие ей будете?
–Мы по делу, можем документы показать, – вступила Марина.
–Вот и покажи, что там у тебя есть.
«Точно, враг не проберется, когда такие бдительные соседи, ей бы в органах работать», – отметила Марина, доставая журналистское удостоверение.
–Неужели из Москвы? И какое дело может быть к этой шалаве?
Соседка выразительно буравила глазами Марину, но девушка упорно молчала. Поняв, что ничего ей не узнать, женщина поджала губы:
–Работает она сегодня, торгует мелочью на остановке, а дети в летнем лагере.
На автобусной остановке стоял столик с мелким товаром. На картонной коробке от руки было написано «Все по 10 руб.». Покупатели не рвались отовариться подешевле. Сидя на складном стульчике продавщица, скучая, курила сигарету.
– Это не она, Марианне тридцать два года, а этой все сорок, – в полголоса сказал Евгений.
Марина присмотрелась: «Ну, уж сразу и сорок. Конечно, она – не Анна Викторовна, но симпатичная. Лицо обветренное, загорелое: на улице работает. Одета вульгарно, но фигура есть. Её бы привести в порядок, так красавица будет».
–Сколько стоят эти ножницы? – спросила Марина, подойдя к столику.
–Пятнадцать рублей, – хриплым голосом ответила женщина, не вынимая сигареты.
–А почему 15 рублей, а не 10, как написано?
–А они – японские, а те – китайские, которые по 10.
Разницы между теми и этими Марина не заметила, но отсчитала деньги и взяла ножницы. Евгений с удивлением смотрел на нее.
– Скажите, пожалуйста, вас зовут Марианна Егоровна Найденова?
– Да, а чо?
–Меня зовут Марина Николаевна, а это Евгений Сергеевич. Мы ведем журналистское расследование и хотим поговорить с вами.
–Чо вы ко мне привязались? Ну, перепутала я ножницы! Возьмите сдачу, мне чужого не надо. Смотрите, сколько у меня товара, разве все упомнишь? И разговаривать я с вами не собираюсь!
Женщина совала оторопевшей от её пронзительного крика Марине какую-то мелочь.
–А вы постойте сами тут в дождь-холод с этими копейками, у меня двое детей, между прочим, есть-пить просют.
–Успокойтесь, нас не интересует ваша работа, мы хотели поговорить о Вашей семье, – попытался уладить Евгений.
–Ничего не буду говорить, выметывайтесь, а то позову, кого надо.
–Все-таки выслушайте нас, это в Ваших интересах, – Евгений пустил в ход все свое обаяние, и Марианна слегка убавила звук.
–Чо за интерес мне светит?
–Возможно, Вас разыскивают родственники.
–Ха, … родственники, – крепко выругалась Марианна, – знаем мы таких родственников! Небось, алкаши проклятые? Пронюхали, что я квартирку приватизировала? Знать никого не знаю, и квартирку, они у меня не получат, так и передайте. Я оформила её на себя, и на детей несовершеннолетних. Чо, выкусили? У меня все по закону, и государство не обидит мать с двумя детьми.
–Поверьте, никто не посягает на вашу квартиру! Ваша мать, Найденова Валентина Ивановна, воспитывалась в Пашутинском детском доме. У вас должен быть старший брат Николай. Верно?
–Ну да. Только мать лет восемь, как окочурилась, спилась, а Колька на зоне сгинул. Никого у меня нет, только пацаны растут. Бьюсь, бьюсь, как рыба головой об лед. Фруктами торговала, да усек хозяин, что себе в карман приторговывала, выгнал. Вот на мелочь пошла.
–Марианна Егоровна, возможно, Ваше положение изменится в лучшую сторону. Наши клиенты разыскивают свою пропавшую родственницу. Ею могла быть Ваша мать.
–Они богатые?
–Я не могу вам об этом сказать.
–Значит, бедные. Так, на кой … они мне сдались? – Марианна ввернула крепкое словечко.
–Марианна Егоровна, согласны вы пройти экспертизу для установления родства?
–Это как?
–Сдадите кровь из пальца, её посмотрят под микроскопом, и скажут, родня ли вы между собой.
–Не, палец дырявить не дам. Ишь, чо выдумали! А чо они так поздно хватились?
То, что Марианна явно не рвалась признать себя Сушковой, добавило ей баллов в глазах Марины. «По крайней мере, не самозванка какая-нибудь». Она снова вступила в разговор.
–Подумайте, ведь ваша мать потерялась совсем маленькой девочкой, её переименовали. Как трудно им было найти Вас! Они понесли расходы, и готовы заплатить за этот дорогой анализ…
–Значит, все-таки, богатые, – ухватила самое главное для себя Марианна. – Может, и мне подкинут деньжат? Тогда согласна. Место на рынке куплю, чтоб в тепле стоять. Вот жизнь пойдет! …! – она опять выругалась, на этот раз – от восторга.
Сами родственники как таковые Марианну не заинтересовали.
–Ну, и экземпляр! – поделился с Мариной Евгений, садясь в машину. – Поговорим еще с поварихой. Но и так ясно: придется отправлять нашу Марианну Егоровну на экспертизу.
–Конечно, она неотесанная, но и не совсем пропащая: имеет жилье, работает, заботится о детях, – вступилась за кандидатку в наследницы Марина. И добавила не без ехидства:
–Ей бы, конечно, не помешало пройти «Школу красоты» Вашей матери, особенно, если придется ехать в Англию.
Евгений так смеялся, что чуть не въехал в столб.
–Вот уж точно – готовая Элиза Дулитл для маминого проекта! «Бернард Шоу точка ру»! Только с речью можно не напрягаться: договориться с переводчиком, он сам её подправит.
«Да, с речью сейчас никто не напрягается: говорят и пишут, как Бог на душу положит». Словно специально для подтверждения её мысли мимо проплыли подряд две вывески. Одна обещала запчасти и «акссесуары», а вторая бифштексы и «антрикоты». Марина вспомнила своего преподавателя в МГУ профессора Лепешинского. Вот уж кто боролся за чистоту русского языка! Как Марине досаждали его придирки к её статьям для факультетской газеты! То он требовал сленг убрать, то – иностранные слова перевести. И всегда – очень вежливо, с юмором. Когда Георгий Федорович умер, в возрасте девяносто три года, Марина поняла, что его точка зрения, его любовь к чистому красивому русскому языку – уже у нее в крови. Теперь она сама досадовала, когда слышала или читала засоренную и убогую русскую речь. Она даже написала об этом статью под названием «Фильтруй базар, мужики! Эссе о проблемах русского языка». Мысленно она посвятила её Лепешинскому, но постеснялась написать об этом. Как-то не хотелось ей вешать на себя табличку «Ученица профессора Лепешинского», пусть будет как еще один букет цветов на его могиле.
Музыка, которую включил Евгений, смолкла, пошли новости, на разделе «Происшествия» у Марины снова выплыла беспокойная мысль: «Где же Галя Петрушина?»
* * *
Солнце просвечивало сквозь цветастые шторки, золотило стены и пол. Марина не сразу поняла, где находится. «Я же у тети Кати, на веранде, вчера к ним приехала. Интересно, который час?» – Марина посмотрела на часы и чуть не вскрикнула: «Не может быть! Вот это поспала, так поспала». После вчерашних событий Марина не могла оставаться одна в гостинице. Вечером она наконец-то познакомилась с дядей Васей. Коренастый добродушный дядя Вася понравился ей с первого взгляда. При среднем росте он со своими широкими плечами, мощными ручищами и низким густым голосом, казалось, наполнял собой весь дом. Жену он называл «мамочка», сына – «Петруша», Соню – «дочка», зато внука величал «Михаилом Петровичем». Марина сразу стала «Маришей» и «любимой племяшкой». Дядя Вася расспрашивал про Москву, сильно хвалил её статью о парашютистах, делился своими впечатлениями от прыжков (он служил в десантных войсках). При этом все подливал ей в рюмку наливочку, чуть только Марина зазевается, пока тетя Катя не отобрала бутылку. Сам он успел основательно подзаправиться еще раньше, когда с соседом-помощником обмывал новый сарай. Тетя Катя укоризненно взглянула на мужа, покачала головой – и он тут же, извинившись, что устал, удалился в спальню, откуда вскоре послышался заливистый храп.
Но и остальные домочадцы, видимо настроенные Петей, весь вечер отвлекали Марину от плохих воспоминаний. Мишутка приносил её свои любимые игрушки и подставлял ладошку поиграть в «сороку-ворону». Разговоры велись на спокойные семейные темы. Оказалось, что Соня учится и не где-нибудь, а в архитектурной академии, будущий дизайнер интерьера. И все картины, которые висят в доме, написала она. Марине очень понравились голубые колокольчики в траве, Соня тут же сняла картину и подарила её Марине. Петя собирается осенью поступать в институт, хочет учиться на юриста заочно: и деньги уже накопили, и учебное заведение выбрали. Петя занимался на курсах всю зиму. За разговорами засиделись допоздна. Марина рухнула на кровать, куда устроила её Катя, и погрузившись в перину, как в облако, заснула сразу крепким сном молодости, без кошмаров и сновидений. «Зато выспалась», – подумала Марина, вставая с кровати. Из кухни доносились восхитительные запахи: тетя Катя жарила блины.
–Доброе утро, тетя Катя! А что же Вы не на работе?
–Я отгулы взяла, чтобы мужиков кормить, пока строят. Вот Васю в поездку провожу, можно еще зарабатывать. Садись, поешь горяченьких блинчиков. Вот мед, вот масло, а может, сметанки?
–Что Вы, теть Катя, я мучного не ем, поправляюсь сильно.
–Ну и где ты поправляешься, в каком месте? Разве ты не знаешь, что девяносто процентов мужчин любят полных женщин, а десять процентов любят полных, но скрывают? Ты теперь замужняя, должна быть как репка, кругленькая.
Под уговоры Марина не заметила, как проглотила с десяток поджаристых блинов. «Обязательно сегодня пойду в зал», – дала себе слово Марина.
–А где Петя? Он обещал меня на тренировку взять.
–Они с Васей сарай красят. Сейчас как раз придет собираться.
Марина договорилась с Петей о встрече и поехала в гостиницу за формой.
С утра вчерашнее приключение уже не казалось таким ужасным, но Марина не могла забыть о нем. «Кто же все-таки убрал Бориса и подбирался к Гале? Действовал сам или нанял? И как, интересно, можно найти желающих оказать такую услугу? Через двусмысленное объявление, типа «Все проблемы решим за Ваши деньги»?»
Тут в глаза ей бросилась фраза с рекламного щита: «Уберем без проблем». Четыре мрачных типа в черных кожаных пиджаках, руки в черных перчатках сложены на груди. Марина ошеломленно уставилась на плакат: «Вот это да! Киллеры вывесили рекламу размером шесть на три метра!». Хорошо, что маршрутка остановилась, и Марина разглядела, что внизу мелким шрифтом написано «ООО «Чистота без проблем» – уборка офисов, квартир». «Ну, и юмор у новосибирских дизайнеров!»
Марина собралась очень быстро: нечего раздумывать над формой, если есть только трикотажные бриджи и футболка, заменяющие домашний халат. Ну, и вещи для душа. Петя подъехал быстро, и они пошли в зал.
–А меня к вам пустят? Я же не милиционер.
–Марина, нет проблем, – заверил Петя. – У нас маловато девушек ходит. Мужики только рады будут.
Но проблема возникла в виде сурового коренастого мужчины с лицом, покрытым шрамами. «Гладиатор какой-то», – подумала Марина. Пете пришлось его уговаривать, объяснять все про Марину: кто, откуда, зачем. Наконец «гладиатор» кивнул и сказал:
–Только пусть нам разминку не портит, а делает все, как остальные.
Петя вопросительно глянул на Марину.
–Как скажете, – бодро заверила она.
Конечно, пришлось попотеть, но Марина не отставала и не выходила из круга. Десять лет занятий приучили её быть терпеливой и выносливой. Когда все занялись растяжкой в парах, Марина не успела оглянуться, как перед ней уже стояли трое желающих помочь (девушек не оказалось больше ни одной). Она позвала Петю – брат все-таки, хоть и троюродный. Спарринговать она не стала, чтобы синяков не заработать, а в уголке еще помахала руками и ногами, покувыркалась. Обстановка на тренировке была такой привычной, знакомой. Было приятно ощущать свое гибкое послушное тело. Мужики истово «рубились», отрабатывая приемы, тренер с лицом гладиатора был доволен. На прощанье он спросил:
–Будете ходить?
–Нет, наверное, я же здесь в командировке.
–А может, еще успеете? Петя, ты еще как-нибудь приведи свою девушку, – его суровое лицо неожиданно осветила мечтательная улыбка. – Пусть побегает, поразминается.
* * *
У стола Евгения сидели две посетительницы. Молодая, миловидная девушка в ядовито зеленом костюме с розовой сумкой в руке, вальяжно развалилась в кресле. Вторая, постарше, одетая во что-то серое и неприметное, сидела на краешке стула. «Похожи друг на друга. Наверное, мать и дочь», – отметила Марина, подходя к своему столу. Аля уткнулась в какую-то папку, пряча улыбку. Отвернувшись к компьютеру, делал вид, что работает, Аркадий. Раскрасневшийся Евгений Сергеевич беседовал с женщинами. Марина прислушалась: очередная претендентка.
–… я вам в который раз говорю, что бумага, представленная вами не является документом, – словно в пустое пространство, объяснял посетительницам Евгений.
– Как это не документ? Его бабушка перед смертью написала. Правда, мам? – вела переговоры дочь, тогда как мать только поддакивала. – Бабушка маме часто рассказывала, как нашла она её в лесу у Шабалихи. Девочка выбежала из лесу такая хорошенькая, что бабушке жалко её стало, и она забрала её себе.
–Это ваше свидетельство о рождении? – обратился Евгений к старшей женщине.
–Мамино и есть, – выскочила молодая.
–Я читаю: «Шевелева Наталья Ивановна, родилась 17 июня 1951 года, место рождения: г. Нижнеудинск Иркутской области». Объясните, чей это документ и как он оказался у вашей мамы?
–А это просто. У бабушки с дедом дочка была, её это метрика. Они, когда уезжали с Иркутской области, оставили дочку там, с бабкой в деревне. А когда эту подобрали, то метрику запросили, якобы потеряли, – бойко объясняла девица в зеленом.
–А что стало с той девочкой, которая осталась с бабкой? Вам известна её судьба?
–Нет, не знаем, так и осталась, наверно, в той деревне.
–Почему ваши родители, взяв чужого ребенка, бросили свою родную дочь? Почему даже не интересовались, как она живет? Вам не кажется это странным? И потом, если они нашли чужого ребенка, не логичнее было бы вернуть девочку родителям?
–А мы с мамкой почем знаем? Взяли и взяли ребенка. Вот она и есть ваша потеря.
–Хорошо, если вы настаиваете, мы отправим вашу маму на экспертизу ДНК.
–Что это за экспертиза такая?
–Экспертиза позволяет установить точное родство между двумя людьми. Это сложный и дорогой анализ, но Сушковы настаивают на экспертизе.
–Дорогой? А кто платит?
–Если ваша мать окажется действительно Еленой Сушковой, то ваши родственники. В противном случае – платите вы.
–Мы?
–Да, восемнадцать тысяч рублей. Что вам бояться таких больших расходов? Вы на сто процентов уверены, что ваша мать и есть разыскиваемая Сушкова. Согласны?
–Мы подумаем, а вдруг бабушка ошиблась или придумала что-то, а мы плати, – девица решительно поднялась с кресла и направилась к двери.
–Применил опять свой излюбленный прием? – рассмеялся Аркадий, когда посетительницы скрылись.
–А что делать, если иначе не помогает. Как только выясняется, что будет экспертиза ДНК и надо платить большие деньги, то у претенденток тотчас возникают сомнения: а Сушковы ли они?
Евгений обратился к Марине.
–Утром позвонила Мария Ивановна Найденова. Можно поехать прямо сейчас.
Пашутино привольно раскинулось по берегам большого залива Обского моря, как все называли водохранилище. Марина стояла на высоком откосе. «Красота какая», – не удержалась она. Высоченные сосны на жарком солнце наполняли воздух сладким ароматом смолы. На откосе розовели маленькие цветочки, похожие на гвоздику, а внизу белел песком пологий берег. Дымка стояла над водой, а вдали зеленой шапкой выступал из синей воды остров. Крыши домов выделялись в зелени по всему берегу залива. «Популярное место», – заметил Евгений, – «десятка два садоводческих обществ по обе стороны Пашутина, дом отдыха, детский дом, санаторий».
Мария Ивановна маленькая, кругленькая (Марина вспомнила тети Катину репку) провела их в комнату и усадила на уютный диванчик, покрытый гобеленом. Круглый стол был застелен скатертью, сшитой из такого же гобелена, украшенной кистями. На столе лежал скомканный мокрый носовой платок. Мария Ивановна держала в руках кусок белой тряпки, и вытирала им покрасневшие глаза. «Как Клава сказала, что родственники Валюшку разыскивают, все утро плачу, вспоминаю»,– хозяйка шумно высморкалась и села за стол.
–Успокойтесь, пожалуйста, мы не думали, что вас так расстроит эта история. Может нам в другой раз подъехать? – сочувственно предложила Марина.
–Зачем же снова в такую даль ехать? Спрашивайте, что вас интересует, все расскажу, что знаю, и деньги ваши не нужны, возьмите назад.
–Расскажите, как вы нашли девочку в январе 1953 года, и все про нее, что знаете. Возможно, это её разыскивают родственники. Мы знаем, что она умерла, но у нее есть дочь и внуки. Родственники примут участие в их судьбе, если родство подтвердится. Поэтому нам важны все детали.
–Где ж они раньше были, эти родственники? Может, жизнь у Вали по-другому бы сложилась. Я сама детдомовская была. Родилась перед самой войной, потом, видно, повезли меня в эвакуацию. Эшелон разбомбили по дороге, а меня подобрали в поле рядом с горящим вагоном. Кочевала по детским домам, пока здесь не оказалась. Я сама не помню ничего. Куда я только ни обращалась после войны, так хотелось найти родных, но погибли, наверно, все в том эшелоне. Детский дом у нас большой был: несколько корпусов, свое подсобное хозяйство, участок приусадебный. Все старшие дети помогали кто где. А мне нравилось на кухне. До сих пор я поварихой работаю, люблю свое дело. Помню, сразу после Нового года я дежурила на кухне. Вечером, после ужина помогала прибираться, вышла на двор. Смотрю, девочка на крыльце сидит, сжалась от холода.
–Вы помните, как она была одета?
–Помню, как сейчас перед глазами стоит. Валенки были на ней разные: серый и черный, платок большой на голове крест накрест завязан, а пальтишко демисезонное, коричневое. Вещи все грязные, да и сама не чище.
–А под платком капора не было?
–Не помню капора. По самые глаза платок повязан был.
–А глаза и волосы, какого цвета были?
–Глаза у нее темно-серые были, а волосы – тихий ужас, а не волосы, скатанные, да еще и вши. Остригли её налысо, отмыли: шейка тонюсенькая, как головка держится? В изолятор поместили. Я бегала к ней, карамельки носила, нам к празднику выдали. Решила, не найдутся родители, будет мне сестрой. Валей девочку назвали. Волосы потом отросли, кудрявились, темно-русые были или чуть потемнее. У меня фотографии её есть, не маленькой, а когда подросла, смотрите, какая хорошенькая.
Девочка на выцветших любительских фотографиях кокетливо улыбалась в объектив. Марина достала фотографию Сушковых.
–Как вы думаете, похожа она на кого-нибудь из них?
–Не знаю, разве что на эту бабушку глазами.
Мария Ивановна снова всплакнула, выпила валерьянки и продолжила свой рассказ.
– Как я опекала эту девочку, привязалась к ней. Бегала к ней в группу, следила, не обижают ли. Но она из бойких была, сама за себя постоять могла. Читать и считать её научила, занималась с ней. Что вкусное дадут, я ей несу. Коски красиво заплетала каждый день, как волосы отросли, упросила, чтобы не стригли. Очень Валюшке хотелось, чтоб косы были. Прижмется она ко мне, так мне хорошо, так сладко. Души в ней не чаяла. После семилетки уехала учиться в кулинарное училище, но Валюшку не забывала, письма писала ей. Отвечала мне за нее баба Маша, наша повариха. Старенькая она была, ноги больные, но на пенсию не уходила: меня ждала. У меня и мысли не было, в городе остаться. Здесь дом мой был, Валечка, и комнату отдельную обещали.
Вернулась я в Пашутино после училища дипломированным поваром, тут мне и рассказали, что без меня моя Валечка вытворяла. Бегать начала, от рук отбилась. Стала её снова к себе привечать. Она хорошенькая собой была, реснички загнутые, черные, личико чистенькое, ямочки на щеках, глазки с поволокой. Рано развилась. Другие девочки её возраста еще доска доской, а у нее все уже на месте было, фигурка точеная прямо. Подросла, хвостом давай крутить перед парнями. Со шпаной связалась с Пашутинской. Школу пропускать стала. Деньги у заведующей пропали. Поняла я, чьих это рук дело. Вызвала Вальку к себе, созналась она во всем. Я не сказала никому, а её заставила вернуть деньги. Долго я тогда с ней говорила. Стала после этого она тише воды, ниже травы. Хитрая она была, но умная. Учиться стала хорошо. У нас, кто хорошо учился, в училища, техникумы направляли. Она хотела на парикмахера учиться, сколько за нее я просила, чтобы отправили. Но и в городе она с компанией плохой связалась, вот и покатилась жизнь под откос. Не зря говорят: «Яблоко от яблони не далеко падает».
–А причем здесь яблоня?
–Мать непутевая, вот и дочь такая же.
–Какая мать? Вы знали её мать?
–Была, объявилась, не запылилась. Вале лет шесть-семь было, когда та пришла к нам и стала дочь назад требовать. Пьянчужка, ни документов у нее на ребенка не было, ни справок никаких. Конечно, не отдали ей Валю, не потому, что документов не было, документы восстановить можно, помогла бы заведующая. Уж больно непутевая баба оказалась. Она из Вьюнов была, километров десять от Пашутино. На заработки решила она тогда поехать, девочку подбросила в детдом, лет через пять вернулась ни с чем. Гуляла с мужиками, работала спустя рукава, да еще и выпивала. Дочь ей нужна была, чтобы по электричкам попрошайничать. Но она была мать. Вам не понять, что для нас, детдомовских, мать значит. Любая, самая непутевая, но мама! Как любили дети матерей, всей своей душой любили. Но все готовы были ради мамы. Понимаю я Валюшку. Я тоже бы побежала к маме, даже к такой. Уехала эта горе-мамаша снова куда-то искать лучшей доли. О себе не напоминала больше, но девчонку испортила своими гулянками.
–А вы уверены, что это её мать была?
–А кто его знает, говорила, что мать, а может, и врала.
По дороге Евгений разочаровал Марину, которая надеялась завтра же поехать в эти Вьюны и поискать сведения о подброшенной девочке.
–Не помню я никаких Вьюнов возле Пашутино. Надо посмотреть по карте.
В конторе он нашел карту области, но там даже следа такой деревни не осталось.
–Вот видите, надо искать документы этого сельсовета в районном архиве. Хорошо, если их в компьютер ввели, а если нет, придется в папках рыться. Боюсь, что рано посылать Марианну на экспертизу. вы поезжайте завтра к Степановым, а я поеду в архив, пороюсь в бумагах.
* * *
Марина сидела у стола, как у разбитого корыта. Надо же, самая лучшая версия тоже не подтвердилась!
Загадочное отсутствие Александры Семеновны Степановой в базе адресного стола объяснилось курьезной ошибкой при получении ею нового паспорта. Ташкентская паспортистка почему-то перепутала отчество. Семеновна стала «Симоновной». Но сразу она этого не заметила. Зато в Новосибирске возникла целая череда проблем, к примеру, три месяца пенсию не могла получить. В итоге она поменяла паспорт, но в некоторых бумагах так и осталась Симоновной.
Жила Александра Семеновна не с сыном, а с дочерью. Марина, прождавшая полдня возле пустой квартиры, получила её адрес от тещи Артема, которая пришла на обед.
–Это пятый микрорайон, – сказала она, но в спешке не объяснила Марине, как туда ехать.
Пока Марина методом проб и ошибок добиралась с пересадками на противоположный край города, позвонил Евгений. Ему не удалось ни подтвердить, ни опровергнуть версию Найденовой. Не нашлось ни одной деревни с названием Вьюны, а в поиски в Малых и Больших Вьюнах пока ничего не дали. Тем больше надежд возлагала Марина на встречу со Степановой, в дверь которой она позвонила в четвертом часу. Степанова оказалась маленькой, сгорбленной старушкой, совершенно седой и с глубоко запавшими усталыми глазами. Она была дома одна, но сразу впустила Марину, как только услышала про Шабалиху. Человек, переживший войну, она сначала усадила Марину за чай с пирогом, а потом стала уточнять, что ей, собственно нужно.
Внимательно следя за реакцией собеседницы, Марина рассказала ей о родственниках Сушковых, о своих поисках, но Александра Семеновна и глазом не моргнула. Она с охотой стала вспоминать свою мать, Сушковых и других соседей из Шабалихи, но дальше разговор никак не шел, словно буксовал на месте. Как ни старалась Марина подвести её к дочери Лене, собеседница вдруг перескакивала на младших детей-близнецов, какие они были в детстве, да они теперь хорошо устроились. Руки её нервно теребили край фартука. Видя это, Марина все больше убеждалась, что Александре Семеновне есть, что скрывать. Но как заставить её сознаться? Марина снова попросила её вернуться к 5 октября, и снова та без запинки рассказала, как гостила у матери и стала свидетелем ареста, как все они горевали из-за погибшей девочки. Марина спросила в лоб:
