Анна Арис
Пока заходит солнце. Сборник рассказов
Аллея железных берёз
Звякнула щеколда калитки. Василь выпрямился, вытер пот со лба и подошёл к ярко-оранжевому от ржавчины баку. Наклонился, зачерпнул нагревшуюся дождевую воду, умылся. Негоже к гостям выходить грязным.
Отёрся краем рубахи и, обойдя гараж-мастерскую, вышел во внутренний двор. Рядом с грудой металлолома сваленной у забора стояла сухонькая старушка в белом, сливающимся с её жидкими волосёнками, платке.
– Здорово, баб Дусь! – хриплым басом приветствовал старушку Василь.
– И тебе того же, сынок, и тебе того же, – затрясла она сморщенным личиком. – Я туть мимо шла, гляжу, калитка не на замке, значить дома. Да-а, – пожевала она губами, собираясь с мыслями.
– Баб Дусь, ну так чево?
– А, это, сынок, посмотрел бы, что с моей агрегатиной, а? – старушка заискивающе посмотрела в глаза Василя.
Парень вздохнул. Уж очень неохота отрываться от своего занятия, но что поделать – соседи, дело, конечно, наживное, но до определенной степени.
– Пошли, баб Дусь, – подняв куртку с крыльца и стряхнув с неё снег пуха одуванчиков, сказал Василь.
Кособокие домики, с крыши до самой земли обшитые железными листами, жались друг другу точно цыплята к кормушке. С внутренних дворов, скрытых от глаз крышами, иногда виднелись антенны и тарелки передатчиков. Некоторые, особо предприимчивые жители деревни, умудрились отгородить часть тротуара перед домом.
Кое-где на таких импровизированных внешних двориках стояли пузатые цистерны, приспособленные их дальновидными хозяевами под склады или мини-сараи.
Гравий так вкусно хрустел под ногами, что Василь даже пожалел, что не позавтракал.
– Ты, энтоть, сынок, не серчай, что отрываю. Тут, видишь какое дело, мой-то, совсем дурной стал. Чуть что не по егонному сразу в ор…
– Да какие это дела, – ободрил Василь старушку, демонстративно махнув рукой в сторону своего дома. – Так… развлечение.
– Эно оно как, – вновь пошамкала губами баба Дуся. – Развлечение оно всё в городе, мне тут сынки присылали гистограммы…
– Голограммы, баб Дуся, – поправил старушку Василь.
Та остановилась, повращала глазами, словно что-то вспоминая, затем продолжила:
– Ну да, енти самые. Так воть, там оно – раз-вле-че-ние.
Последнее слово она произнесла по слогам, будто пробуя его на вкус.
– Ещё газет прислали, журналов, тоже в виде энтих… как ты сказал? Гистограмм?
– Голограмм, баб Дусь. Изображения такие, развертывающие трехмерную структуру объекта по плоским срезам.
– Воть-воть, сынок мой младшенький… тоже такие слова знает. Помнится…
Василь шёл и кивал, особо не вслушиваясь в старческую болтовню. У кособокого домишки дяди Коли – насквозь проржавевшей фюзеляжной части самолета – они свернули налево, и вышли на крохотную деревенскую площадь.
Посредине площади, позвякивая листиками, стояло железное дерево. Под ним, привалившись к стволу спиной и закинув ногу на ногу, полулежал Матвейка. Завидев идущих, он сорвался с места и заскакал вокруг Василя.
– Эгегей, эгегей, солнце встало – нет зверей.
– Привет, Матвей, – Василь хлопнул паренька по плечу, тот остановился и внезапно серьёзно посмотрел на железное дерево.
– Зверей нет, потому что нет деревьев, – грустно сказал он. Крупные горошины-слёзы покатились по его веснушчатым щекам.
Матвейка встал на цыпочки и горячо зашептал куда-то в шею Василя:
– А ведь говорят, что древние боги жили в деревьях и поэтому…
Что «поэтому» Василь не расслышал. Матвейка резко упал на землю, и стал нервно сгребать мелкий дорожный гравий в кучку.
– Что, Матвей? – Василь присел на корточки рядом с парнем.
– На Свалке я нашел клад, – выдохнул Матвей, пыль от камней взвилась в воздух и осела на его ещё влажных от слёз щеках.
– Ну, ты, сынок, идёть? – подергала за рукав куртки Василя баба Дуся. – дед мой с работы вот-вот явится, а агнегатины нетуть…
– Да, иду, – Василь поднялся. С жалостью посмотрел на Матвейку, который, казалось, уже забыл про разговор и с увлечением строил колодец из более крупных камешков.
Баба Дуся с жалостью посмотрела на Метвейку, перевела взгляд на Василя и пожала худыми плечами:
– Чтоть с него взять… Боги в деревьях! Это ж надоть такое выдумать. Одно верно – больной совсем на голову стал. Раньше еще ничо: менее… – она покрутила узловатым пальцем у виска, – был, а сейчас совсем видимо.
Василь кивнул и посмотрел поверх низеньких домов, туда, где высоченными горами вздымались в небо железно-микросхемные горы Свалки.
Клад?!
Василь пригнулся, опасаясь удариться о низкий дверной проём, и вошел в бункер. Да-да, это был настоящий бункер – толстостенный, душный и тёмный. Именно таким Василь и представлял укрытия позапрошлого века. Именно такими их и строили, опасаясь то ли ядерного взрыва, то ли нападения агрессивных внеземных цивилизаций – кто ж сейчас вспомнит.
– Вот, туть, – позвала баба Дуся из-за занавески.
Василь отдернул ткань, служившую видимо дверью, и оказался на кухне.
Окинул взглядом нагромождение приборов на столах и полках: микроволновка, универсальный миксер, лазерный проигрыватель, кофеварка.
– Добрый день. Хорошая погода – не правда ли? – проскрежетало из угла. Василь от неожиданности выпрямился и больно стукнулся затылком о навесной шкафчик.
– Ох, – засуетилась бабка. – Не покалечился, сынок? Этоть мой ПэДэ, банка консервная. Сынок прислал месяца три назад. Хорошая штука вообще-то – по дому помогаеть. Всё хорошо, толькоть вот от доильного оборудования пришлось отказаться. Да-а. – Старушка горько вздохнула. – С законом не поспоришь.
– Так как же вы сейчас, – удивился Василь. Молоко у бабы Дуси было знатное – корма она выписывала по каталогу из Города. Видимо, сынок там подсуетился – отменные корма.
– Да вот так, ручками, как в древности делали. И молоко у моей Муськи лучше даже стало. Никто не жалуеться, все хвалять.
Василь приподнял брови. Это же надо – отказаться от авто-дойки! Никто не спорит – робот комплектации «Помощник по дому» – вещь полезная, а порой и необходимая, и с законом, правильно говорит баба Дуся, не поспоришь – сказано пять автоматических вещей в доме, значит – пять. Но тут столько барахла, без которого, по мнению Василя, жить стало бы ничуть не хуже. Взять хотя бы кофеварку – ну не самая необходимая вещь в хозяйстве. Да и проигрыватель тоже… Василь был так удивлен, что не сразу понял, о чём продолжает бормотать старушка.
– …городским, говорять, им уже разрешено по пятнадцать вещей. А как же, у них ведь кары там всякие, квартиры с видефонами…
– Ну, что у вас стряслось. И с какой именно агрегатиной? – перебил бабдусины размышления парень. Ему совершенно не хотелось слушать о прелестях городской жизни.
– Да воть она, – длинный палец ткнул кофеварку в блестящий бок нержавеющей стали. – Дед мой без кофе совсем дуреет. Сынок нам и прислал ентуть агрегатину. Она фурыкала, фурфкала да и сфурыкалась.
– И долго она у вас, – Василь поднял кофеварку. В зеркальных боках которой поочередно отразились лица Василя, Баб Дуси и круглые оранжевые глаза ПэДэ.
– Так, энтоть, месяцев пять будеть.
– А фильтры меняли?
– Какие фильтры?
Василь с сомнением посмотрел на бабу Дусю.
– Так, я понял, что с вашей агрегатиной. Сейчас схожу домой – и будет она у вас к приходу деда варить его любимый эсспрессо.
– Он капучино любит. Ой, спасибо, сынок. А я тебе молочка вне очереди завтра принесу.
Василь остановился перед деревом. Положил ладонь на нагретый солнцем металл. Ствол слегка вибрировал, бронзовые листики, кое-где позеленевшие от времени, колыхал ветер, и они издавали такой приятный звук: дзинь-дзинь. Словно крохотные колокольчики.
Как, наверное, здорово бы было стоять в лесу вот так, положив ладони на шершавую кору настоящего дерева. Василь тяжело вздохнул.
Что это? Явно не рисунок коры. Пальцы нащупали выгравированные буквы: «В честь последней Осины. 2056».
– Привет, – раздался за спиной звонкий девичий голос.
– Здравствуй, Хлоя, – не поворачиваясь, ответил парень.
– Мне тоже нравится бывать у этого дерева. Стоишь так, представляешь лес. Кругом деревья, листья позвякивают…
– Настоящие листья шелестят, Хлоя.
– Шелестят, как это?
Василь не ответил.
– Я заметил тут гравировку…
– Где? – Девушка подошла к дереву вплотную. Василь почувствовал её дыхание на своих пальцах и убрал руки со ствола.
– «В честь последней Осины», – прочла она. – Знаешь, в Архиве, я видела документ, ещё бумажный, старый такой, почерневший, почти рассыпающийся даже в вакууме. Половину букв я не разобрала, но вроде бы раньше на месте древни был лес. Представляешь. Наши далекие предки селились прямо в лесу?! Может «Осина» это его название?
Василь пожал плечами и вдруг спросил:
– Ты Матвея не видела?
Хлоя удивлённо посмотрела на парня.
– Нет.
И куда он подевался среди дня. Василь заглянул даже в заброшенную котельную – Матвейки нигде не было. Неужели пошёл на Свалку?
Василь поморщился, но отправился в сторону гор железного мусора.
Подходя к Свалке, Василь услышал рокот, скрежет и шипение собирателей. Эти механические падальщики добывали заданный программой металл из груды искореженного оборудования. Василь разглядел мятые бока каров, острые углы разбитых плазменных панелей, всё это было хорошенько обсыпано разнообразными микросхемами, транзисторами и диодами.
Он чуть отогнул сетку панцирного забора и оказался на территории Свалки. Огляделся: хлам, никому ненужное железо, представляющее ценность только для Корпорации «Воздух», побочно промышляющей переработкой металла.
Кремниевых пластин тут уж точно не отыскать. Даже солнечные батареи до утилизации тщательно потрошат.
Да-а, гулять тут может взбрести в голову только сумасшедшему.
Сквозь гул снующих роботов, Василь расслышал звук человеческого голоса. Он обошел разбитый патрульный кар и увидел Матвейку.
Тот сидел, сгорбившись, и безостановочно бубнил:
– Человечество безжалостно уничтожило природные запасы. Человечество безжалостно уничтожило природные запа…
– Матвей, привет!
Сумасшедший дернулся.
– …сы. Человечество безжалостно уничтожило природные запасы.
– Матвей, что ты здесь делаешь?
Матвейка поднял глаза:
– Человечество безжалостно уничтожило природные запасы. Я стерегу свой клад.
– Забудем на секунду о кладе, ладно? Скажи, что ты знаешь о надписи на железном дереве.
– Человечество безжалостно уничтожило природные запасы, – повторил Матвейка и посмотрел на Василя удивлёнными глазами. Так смотрят на ребенка, не понимающего очевидные вещи.
– Это памятник, – начало доходить до Василя. – Памятник. Но чему? Постой-ка! Осине! Ну, конечно же! Последней осине! И как я сразу не догадался!
Парень так сильно хлопнул себя по лбу, что пошатнулся, и чуть было не встал на копошащегося под его ногами сборщика.
– Человечество безжалостно уничтожило природные запасы. Я стерегу свой клад, – апатично пробормотал Матвейка. И вдруг быстро-быстро зашептал:
– Только ты никому-никому, никому-никому не говори, – он ловко вцепился Василю в штанину, не отпуская. – Это тайна. Ты ведь знаешь, что такое тайна?
Василь хмыкнул. Наклонился, осторожно, что бы не причинить боли, начал разжимать Матвейкины пальцы. И вдруг среди металлолома и утиля он увидел тоненький ствол, хрупкие ветки и молочно-зелёные листочки.
Живые.
Настоящий клад!
Хлоя ждала Василя, но когда тот вышел, пятясь из бункера бабы Дуси, девушка, покраснев, спряталась за деревом. Перевела дыхание, пригладила и без того гладкие тёмные волосы. Когда она вышла, Василь скрылся за поворотом.
– Постой, – нагнала его девушка у самой площади. – Мы не договорили про дерево.
– Разве? – удивился Василь.
– Да, – отозвалась девушка. – Я тут подумала, может мне стоит наведаться в Архив? У меня там тётя работает, да и я там – долгожданный гость. Не зря же пол-лета в последнем классе вкалывала. Тогда и нашла бумагу.
– Нет.
– Что «нет»?
– Не стоит тебе наведываться в Архив. Извини, у меня дела.
Василь зашёл в свой двор и скрылся за дверью из кованных железных прутьев.
Изображение на плазменной панели дрогнуло. Василь дожевал кусок колбасы и нажал кнопку.
– Ну? – нетерпеливо раздалось из динамика.
– Ложки гну. Время я тут теряю, – пробормотал Василь в сторону.
– Теряешь? – всё-таки расслышали и удивились по ту сторону закрытого канала связи. – Да ты благодарен должен быть, что сидишь в тепличных условиях, а не программируешь сборщиков Корпорации где-нибудь в заснеженной тайге. Знаешь ли, там уже при минус двадцати двери так примерзают к косякам, что кипятка не напасёшься. А в помещении, где хранятся сборщики влажно, так что пока ты греешь воду, дверь примерзает вновь. Радуйся.
– Угу, обязательно, – пробормотал Василь, – но как-нибудь в другой раз.
– Вот ты мне честно скажи, ты – отличнейший инженер-программист, сам додумался изучать возможности возрождения деревьев? И не надо мне ля-ля про свободное от работы время. И не говори, что не понимаешь, что Корпорации эти слухи нужны как собаке пятая нога? Их собственный работник… Интернет и так и вопит ежедневно – на юге Франции нашли росток, на севере Италии фермер вырастил куст. Утка, сплетки, ерунда! Забастовка была недавно – два квартала отказались платить за кислородогенераторы. И что?
Василь не ответил.
– Вот именно ничего – побастовали и заплатили. Дышать все хотят. А ты-то чем думал? Да если бы не твои прошлые заслуги, тебя не то, что в тайгу, тебя Корпорация сразу в креокамеру засунула бы. И в космос выбросила. Да-а, и подобрали бы через сто лет.
– Не самый плохой вариант, – буркнул Василь.
– Ну-ну, – кашлянули в динамике. – Так как ситуация?
– Деревня-деревней. Хожу – примусы починяю местному населению. Что конкретно я должен заметить?
– До связи, – неожиданно чисто рявкнул из динамика Зам главного инженера Корпорации, экран погас.
– Не нравится мне это положение шпиона, – сказал Василь потухшему экрану.
– Почему не переезжаешь в город? – спросил Василь.
Хлоя сидела на крыльце, обхватив колени руками, и пристально смотрела на парня.
– Не хочу. Наши уже все переехали, кто в Корпорации работает, кто – на заводе при городской Свалке. А я не хочу. Как представлю: всю жизнь вокруг металл, пластик, стекло: на улице, на работе, дома – плохо становится. Тут то же самое, но как-то проще, привычнее.
Василь вытащил аккумулятор из ноутбука и, сделав вид, что тянется за инструментом, откатился на стуле к стене – спрятался от взгляда девушки.
– Не знаю, – повторила она. – Может и стоит. В Интернете пишут, что там придумали виртуальный сад. Надеваешь шлем – и словно в лесу. Настоящем. – Девушка мечтательно вздохнула. – И можно выбирать породы деревьев. Ты переставляешь, они были разными?!
Хлоя задумалась:
– А вот стоимость программки впечатляет. Да и налог на кислородогенераторы в городе. Всё-таки пятнадцать электрических предметов разрешено.
Василь в углу хмыкнул.
– Тут мне лучше, спокойнее, – продолжила девушка.
– Ты выросла здесь? – спросил Василь.
– Да. С Матвеем мы одногодки. Играли вместе.
– Неинтересно, наверное, было возиться с ненормальным?
– Он не был ненормальным, – девушка возмущенно дернулась. – Это случилось в пятом классе. Как раз начали ограждать место для Свалки. Туда-сюда сновали роботы – таскали железо. Шипят, пищат, скрежещут – страшно! А Матвей на спор пошел туда. Потом, возбужденный, с горящими глазами, прибежал к нам. Но не успел сказать и пары слов, как появились охры. Знаешь, наверное, такие жуткие железяки, вооруженные до зубов, раньше охраняли склады и свалки Корпорации, потом из-за шумихи в Интернете их ликвидировали.
Василь кивнул. Читал. Двое охров прижали первоклашку у Городского склада списанных кислородогенераторов, прятавшегося от хулиганов, и чуть было не расстреляли на месте. Похоже, то же произошло и с Матвеем. Охры были полностью автономны и подчинялись внутренней команде: охранять, находить и уничтожать. Корпорация, заботясь о защите своих интересов, всегда перегибала палку.
– Вот с Матвеем поступили так же. С тех пот он… – Хлоя замялась, – не в себе.
– Хлоя, ты Матвейку не видела? – у калитки стоялая грузная растрёпанная женщина.
– Ой, тёть Вась не видела, – девушка вскочила на ночи и отчего-то покраснела.
– Здравствуйте, – мать Матвея повернулась к Василю. – Уже всё избегала – нет его… Ладно. Увидите – скажите, что ищу.
– Конечно, – отозвалась Хлоя.
Щеколда звякнула. Василь отложил ноутбук.
– Эй, ты куда?
На ходу надевая куртку, он ответил:
– На Свалку.
Василь отогнул сетку забора, пропустил вперед Хлою. Над головой, недовольно жужжа, пролетел собиратель-разведчик. Девушка вздрогнула и пригнулась.
– Не бойся.
– Я и не боюсь, – Хлоя гордо выпрямилась, сделала пару шагов. – Ой, – она закрыла рот руками.
Василь обошел девушку. На земле, широко раскинув руки, лежал Матвейка. Из приоткрытого рта вытекала тонкая струйка крови.
Василь присел, проверил пульс. Поднялся, обнял дрожащую Хлою за плечи.
– Пойдём.
– Он? Он…– её голос срывался.
Василь кивнул.
– Но как? Почему? Что…
Тут она увидела вырванный с корнем, изувеченный прутик, тонкие листики свернулись, словно от высокой температуры.
– Не может быть…
Парень оглянулся.
– Бежим!
Через железную груду к ним направлялся человекообразный робот. Девушка тоже его увидела.
– Кто это?
– Думаю, охр, – Василь потянул Хлою к забору.
– Нет, охры выглядят не так. И… их сняли с производства и…
Охр вскинул бластерную винтовку. Свернул беззвучный выстрел. Василь пригнулся, рядом, закрыв голову руками, упала Хлоя. Парень поднял увесистый корпус электрообогревателя и кинул в робота. Вытянутая голова покачнулась, охр сделал шаг назад, оступился и скатился с горы мусора вниз.
Василь взвалил тело Матвея на плечо, схватил Хлою:
– Ты не ранена?
Девушка охнула, побледнела, схватилась за плечо.
– Вставай, идти можешь? Надо уходить, остальные охры где-то рядом.
– Остальные?
– Бежим! – бросил Василь.
– Стой. Смотри!
– Некогда! Бежим!
Василь вытащил из-под кровати чемодан. Лязгнул замком. Всё, с него хватит! К чёрту! Вновь попытается пробраться к Главному компьютеру Ассоциации. Сообщению с него гарантированно поверят даже скептики. Одно дело анонимный Интернет и совсем другое…
– Можно? – в дверях стояла Хлоя. На правой руке наложена шина. – Ты куда?
Василь пожал плечами.
– Я не понимаю… – мотнула головой девушка. – Ты сказал, охры, но…
– Охры, – внезапно разозлился Василь. – Верить всему, что пишут в Интернете, как ты сегодня убедилась – не безопасно. Корпорации и не думала прекращать охрану Свалок. А сами Свалки тебе ничего не напоминают? Курганы, организованные в самых неподходящих местах. Говоришь, лес был на её месте?!
Хлоя привалилась к косяку. Василь продолжал кричать:
– А что случилось с Матвеем на Свалке?! Не сейчас, много лет назад?! Почему никто никогда не задаёт никаких вопросов?! Два и два сложить – никто не в состоянии!!
Личико девушки приобрело сосредоточенное выражение.
– Ты хочешь сказать, Свалки создают на местах возможного рождения деревьев? Но ведь это такое открытие!! Почему Корпорации не…
– Корпорации выгодно использовать кислородогенераторы. Истерии меньше – прибыли большие.
– В нашей деревне мог бы быть монумент не последней осине, а первой, да?… – отстранённо проговорила девушка.
– Да! Да! Мог быть! – окончательно вскипел парень. – Да кому это нужно?! – Василь с силой захлопнул чемодан.
Девушка подошла к столу, аккуратно из-за перевязанной руки вынула сверток.
Поверх железного чемодана лёг тонкий, вырванный с корнем, побег.
– Мне нужно. Разве этого мало?
Василь впервые посмотрел Хлое прямо в глаза. Улыбнулся:
– Только, это не осина. Берёза.
Не смотри на мои облака
Моя жизнь легка и прекрасна. Я люблю свою работу, люблю свой дом, люблю свою жену.
Я люблю свою жену.
Люблю.
Ради неё я готов терпеть в доме присутствие этой твари.
Мне безразлично её присутствие.
Я люблю свою жену.
Мне всё равно.
Или – нет?
Голова раскалывалась. Я достал аспирин, кинул две таблетки в стакан с водой. В дверь кабинета постучали.
– Открыто, – отозвался я, закрывая ноутбук. Не хватало ещё, чтобы тварь в мои дела совалась.
Она вошла. Красивая, благоухающая моими любимыми «Дольче Вита», в синем бархатном платье. В руке держала пузатый бокал:
– Коньяк, милый?
Я помотал головой и кивнул на растворяющееся лекарство. Разговаривать решительно не хотелось.
Она вздохнула:
– Милый, доктор ждёт тебя сегодня в восемь. Перенести визит?
– Ни в коем случае, – буркнул я.
– Сделать массаж? – она поставила бокал и двинулась ко мне.
Я отшатнулся, но тут же взял себя в руки и улыбнулся:
– Не стоит, дорогая. Правда! Аспирин поможет. Всё хорошо. Иди, занимайся своими делами.
– Я тебе пока не нужна? – ровный, спокойный голос.
– Дорогая, ты мне всегда нужна, – я поймал её холодные пальцы и поцеловал: положенная порция нежностей. – Но в данный момент я хочу побыть один.
Кодовая фраза. Тварь вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Главный врач компании «Лёгкая жизнь», был улыбчив, толст и предупредителен.
– Рад вас видеть, господин Бринов, садитесь. Как дела? О, вижу на этой неделе вы четырнадцать раз использовали кодовую фразу, – он пощелкал клавишами компьютера. – Так-так. Это не хорошо, Александр Степанович.
– Почему? – хмуро поинтересовался я. Несмотря на ударную дозу аспирина, голова и не думала успокаиваться.
– Не хорошо, значит – не хорошо, – широко улыбнулся доктор. – Я же предупреждал, вашей жене нужны всё ваше внимание, забота и ласка.
Я поморщился, вспомнив тварь.
– Выздоровление Ксении полностью зависит от вас, – продолжил врач.
– Помню, – кивнул я. – Вы битый час убеждали меня подписать бумаги, – я на мгновение задумался и добавил: – Я помню только то, что это поможет Ксюше, но я не понимаю, почему должен терпеть эту… это… существо в своём доме?! В договоре какая-то ерунда! – я стукнул кулаком по столу.
Уродливое папье-маше в виде глазастой совы подпрыгнуло и завалилось на бок.
– Давайте, я повторю вам всё еще раз, – заговорщицки подмигнул главврач, приводя сову в вертикальное положение. – В прошлый раз вы были в некотором шоке от пережитого и, естественно, не восприняли всю полноту информации. Не нервничайте, договорились?
– Уж будьте добры, повторитесь.
– Вы, наверное, и не помните то время, когда больных впавших в кому лечили только, – врач запнулся, подбирая верное слово, – так сказать, внешне? Основная задача помощи такому больному сводилась к предотвращению дальнейшего повреждения центральной нервной системы. Устранялась артериальная гипотония, гипогликемия, – доктор улыбнулся и махнул рукой. – Не буду утомлять подробностями. Нет, не смотрите на меня с таким ужасом: все «внешние» мероприятия проводятся нашими специалистами со всей ответственностью и скрупулезностью. Но, понимаете, Александр Степанович, кома напоминает сон, из которого нельзя вывести. Реакции на внешние раздражители, в том числе защитные, у пациента отсутствуют.
Головная боль пульсировала в районе затылка:
– Ближе к сути, доктор.
– Конечно, – расцвел главврач. – Многие ученые, доктора, психологи, да что таить – парапсихологи работали над проектами компании «Лёгкая жизнь». Они научно доказали, что мозг человека, находящегося в вегетативном состоянии способен воспринимать, различать и переживать всё, что ему говорится. Более того, мозг такого больного реагирует на голос почти так же, как и мозг здорового человека.
Далее, с помощью ряда других экспериментов, выяснилось, что пациент реагирует на внешние раздражители. Больную пребывающую в коме попросили представить, что она играет в теннис. И обнаружили активность в тех участках мозга, которые "отвечают" за двигательные функции. Мозг здоровых добровольцев выдали точно такие же результаты!
Я потёр виски.
– Дальнейшие исследования доказали, что впавший в кому человек способен ощущать эмоции других людей. Понимаете, Александр Степанович? Кома – это состояние выбора, когда и жизнь и смерть стараются переманить человека на свою сторону. Ваши эмоции, чувства, ваши слова, которые Ксения слышала, нужны только для одной цели – чтобы в вашей жене вновь проснулась желание жить. Многое наши пациенты, выздоровев, вспоминают одно и то же: “Я чувствовал, что кому-то хочется, чтобы я жил. Я чувствовал это!”.
– Это всё замечательно, но…
– Да-да, – закивал доктор. – Понимаю, вас интересует, каким именно образом происходит это взаимодействие. Конечно, было бы просто замечательно, если бы вы проводили все дни с женой. Держали за руку, разговаривали с ней. Но мы так же понимаем, что это не возможно. У вас работа, вам нужно оплачивать счета, в конце концов. Для этих целей и был разработал ЭП. Эмоциопередатчик.
Внешне этот биосинтетический робот – копия вашей жены, внутренне – сложная система передачи. ЭП запоминает ваши слова, сказанные в свой адрес в течение дня, улавливает, записывает и хранит эмоции, испытываемые вами. Затем мы извлекаем их и передаём вашей жене. Так как информация поступает непрерывно – Ксения чувствует ваше присутствие каждую секунду. Эта технология уникальна и она действует! Сотни наших пациентов, живущих теперь полноценной жизнью, доказательство тому.
– Я читал рекламный буклет вашей компании, не стоит его пересказывать, – поморщился я.
– Факты в нём ничуть не преувеличены! К тому же не стоит забывать, что для человека посткоматозное состояние оказывается достаточно тяжелым. Выход из комы и реабилитация иногда затягивалась на месяцы, и даже годы. Бывало, – доктор понизил голос, – что человек так и не мог вернуться к нормальной жизни. Но это в прошлом!
– Ясно, – я устало откинулся на мягкие подушки кресла. – Но всё-таки, почему я должен терпеть… ЭП рядом с собой? Нельзя что ли этот, – я запнулся, – передатчик, поместить во что-нибудь другое. И, кстати, я не понял, как происходит процесс передачи эмоций?
Главврач вздохнул и развёл руками.
– Наши исследования показали, что родным пострадавших проще переживать трагедию, имея ЭП. Особенно, если несчастье произошло внезапно, как в случае с вашей женой – автокатастрофы, к сожалению, не предсказуемы. А так – словно ничего не произошло, она вновь с вами! А что качается процесса передачи… Простите, но технология секретна.
– А что вы делаете с ЭП, после того, как… ну… – решил уточнить я.
– Они же роботы, – улыбнулся доктор. – Крео-утилизация. Экологично, быстро, дёшево.
Я поднялся и протянул руку.
– Спасибо за информацию.
– Это моя работа, Александр Степанович. Привозите ваш ЭП на перезарядку завтра.
– Перезарядку? – удивился я. – Мне казалось, они автономны.
– Конечно, автономны, – закивал доктор. – Я говорю о другой перезарядке: мы очистим хранилище ЭП от ваших эмоций и начнем передачу их Ксении.
– Я думал, это делается тоже… на расстоянии?
– Наши ЭП, к сожалению, ещё не настолько совершенны, – извиняющее улыбнулся доктор. – Образно говоря, они как пылесосы. Когда контейнер полон – его очищают.
– Да! И не скупитесь на эмоции для вашей жены – это её дорога к дому, – услышал я уже в дверях.
Дома меня встречала жена.
– Милый, как хорошо, что ты вернулся, – сияла она.
На ней было любимое платье Ксении. Шелковое, нежно-сиреневое в цветочек.
– Замечательно, – буркнул я. Захотелось придушить её.
Заперев дверь кабинета – своего убежища от внешнего мира, от обрушившегося горя, от ЭП – я от души налил водки и дрожащими пальцами поднес стакан ко рту.
С фотографии на столе смотрела Ксения. Очень добрая. Нежная. Моя Ксю.
Я поставил снимок перед глазами.
Пухлые губы, серые глаза с изумрудными разводами, пахнущие мёдом волосы. Озорная улыбка и тёплое дыхание за ухом, куда она любила меня целовать.
Можно верить или не верить в любовь с первого взгляда, можно сомневаться и иронизировать, но именно её я испытал, впервые увидев Ксюшу. Она стояла на проспекте, тщетно пытаясь поймать машину.
Я ехал совсем в другую сторону.
Начался дождь, она стояла без зонта и ветер трепал светлые волосы.
Торопясь, что не успею развернуться, и она уедет, я гнал как сумасшедший.
Когда она села в салон, я почувствовал себя самым счастливым человеком на свете.
На первое свидание я повёл её в парк. Воздух упоительно пах зеленью и солнцем. Мы лежали рядом прямо на траве и смотрели на облака.
– Лошадь, видишь? – Ксеня рассмеялась. – А вон замок.
У неё было богатое воображение.
– Какой замок? – я прищурился. – Скорее взбесившийся кролик. Какие-то у него уши странные…
– Нет, это замок, – звенел её смех. – А в нём принцесса. Они сидит у окна и ждет своего принца.
– А что же принц?
– Он строит дорогу. Замок стоит высоко на горе, башня принцессы теряется в облаках. Он носит камни, вручную укладывает и мечтает о встрече с принцессой.
– Они встретятся? – я посмотрел на неё.
– Обязательно, – Ксеня придвинулась и закрыла мне глаза рукой. – И когда принц будет смотреть из её окна, принцесса подкрадётся и скажет…
Её дыхание пьянило.
– Что скажет? – прошептал я.
– Не смотри на мои облака. – Её губы были мягкими и горячими.
Я поцеловал глянец бумаги.
Фотографии не могут заменить живых людей.
Эта тварь не может мне заменить Ксю.
Даже на время.
Я уронил голову на стол.
– Милый, нас ждут в клинике, – раздалось за дверью, одновременно с вежливым стуком.
Надо же – я просидел здесь всю ночь.
– Господин Бринов, можете подождать в коридоре. Кофе, чай? – заученно вежливо поинтересовалась секретарь.
– Я хочу видеть мою жену.
– Ваша жена будет отсутствовать пятнадцать минут, – улыбнулась девушка.
– Я хочу видеть Ксению, а не эту… это… ЭП, что привёз на перезагрузку или как у вас так это называется, – процедил я.
– Конечно-конечно, я сейчас уточню. – Она испарилась.
– Господин Бринов, – расцвёл в улыбке доктор. – Рад вас видеть!
Я пожал протянутую руку.
– Мне сказали, вы хотите видеть Ксению?
– Это запрещено? – насторожился я.
Главврач покачал головой:
– Нет, конечно. Просто мы думаем, что контакты непосредственно с пациентом вредят его родным
– Что? – вырвалось у меня от удивления.
– Понимаете, Александр Степанович, вы каждый день видите псевдо-Ксению у себя дома, вы привыкаете к ней, и вид вашей жены в… не таком цветущем виде может шокировать вас.
– Ваша машина не может заменить мне жену! Я хочу видеть Ксению! – Я вцепился ему в плечо.
– Хорошо, хорошо. Пойдёмте.
Бледная, почти прозрачная кожа, синие змейки вен, тонкие руки поверх одеяла, закрытые глаза. Я прикоснулся к волосам. Спутанные, жесткие словно солома. И какие-то ломкие.
Я легонько пожал её пальцы:
– Привет, милая, – наклонился поцеловать жену.
С правой стороны на её шее был какой-то нарост. Я дотронулся до него – нарост дернулся и спрятался под волосами.
– Нифига себе! – меня настолько шокировало присутствие какого-то существа рядом с моей женой, что в первый момент я даже не понял что это.
Оно было крохотным, похожим на черепаху, но только с розовато-серым желеобразным панцирем. Вроде бы с лапами. Или это щупальца? Хвост или хобот?
