Андрей Юдин
Ловушка для губернатора
Антон тяжело взглянул на него:
– Пусть работает. Но я об этом ничего не знаю, понятно? Ростислав, у тебя вопросы есть?
– Не вопрос. Просто напоминаю, что человек из Москвы к вам приехать сегодня должен. Как раз по прессе.
– Ну, посоветуйся с ним. У нас пути назад нет. Всё, Ростислав, иди. А ты, Сергеич, задержись. Мы теперь обязанности делить будем.
Русаков посмотрел на своего одноклассника. Лицо Тонковидова выражало злую решительность. Таким он Антона прежде, пожалуй, не видел.
Придя в кабинет, позвонил Оксане:
– Зайди, если можешь.
Ростислав почувствовал накопившуюся усталость. Он откинул голову на спинку кресла и на секунду прикрыл глаза. Когда открыл, руководительница пресс-службы уже приоткрыла дверь кабинета.
– Можно? – вежливо спросила она.
– Конечно, – ответил Русаков, с удовольствием глядя на нее. Усталость, заметная на лице девушки, по его мнению, только придавало ей особую привлекательность. Впрочем, его усталость и навалившиеся проблемы во многом нивелировали всю эту на секунду подступившую к сердцу лирику.
– Читала? Ну да, ты ж сама прислала…,– он спросил и сам же ответил на свой вопрос, – И что скажешь?
– Скажу. Стиль другой. Автора они поменяли.
– Стиль незнаком? Ты же всех тут знаешь.
– Стиль? Вполне возможно Есть соображения. Но очень сырые, что ли…
– Не скажешь?
– Пока нет. Могу человека обидеть.
– Хорошо. Тогда скажи, с кем лучше поговорить, чтобы зарядить прессу за нас.
– Ну, она вроде заряжена… – Оксана улыбнулась. – Наши опусы о жизни и деятельности исполняющего обязанности публикует регулярно.
– И этого достаточно?
– И да, и нет, – она посерьезнела. – Дело в том, что его уже знают, а это в наших условиях важно. Проголосуют за знакомую фамилию. Большинство, это точно. Есть у нас один политик, который говорит: лишь бы фамилию правильно называли.
– Есть, – кивнул Ростислав.
– Ну вот. Но это пока. А если вдруг Тонковидов исчезнет, выбудет из гонки или просто кто-то более известный всплывет? Тогда проблемы могут появиться. И компромат – настоящий или придуманный свою роль сыграет.
– И что делать?
– Наверно, что-то очень хорошее, доброе, вечное. Ну, акцию какую-нибудь, ветеранам там помочь, детям, зверюшкам. Долгую, не на один день.
– А что ты мне раньше это не советовала?
– А ты не спрашивал, – она засмеялась.
– Мда, – задумался Ростислав. – Тут, кстати, один журналист со мной хочет встретиться. Еронко. Что думаешь?
– Встреться, пообщайся. Он в плане черного пиара поможет. Тем более, это не моё.
– Ты серьезно?
– Абсолютно.
– А со мной встретиться не хочешь?– Русаков испытующе взглянул на Оксану.
– И так встречаемся, – улыбнулась она. – Пошла я, хорошо?
– Иди, – он мрачно проводил девушку взглядом.
Потом Русаков перевел взгляд на телефон. Он так и не включил режим звонка. Опять звонила жена, но он набрал Шкадова.
– Как дела, Дима?
– Езжу тут, с людьми общаюсь. Сейчас поем и поеду дальше.
Голос Шкадова звучал весело.
– Приятного аппетита.
– Спасибо.
– Ты там давай поосторожней, и обо всем сразу докладывайся. Хотя бы тому человеку. Ты понял о ком я?
– Да.
– И еще я тебе сейчас телефон Сергеича сброшу. Тоже докладывай о своих передвижениях. Режим исключительной осторожности включаем.
– Есть у меня его телефон.
– Давай, сообщай им о своих планах.
– Слава, а ты им полностью доверяешь?
Ростислав сделал паузу.
– Сергеичу, думаю, да, – сказал он, подумав. – А тому… Если вообще никому не доверять, нам кранты…
– Ладно, – ответил Шкадов. – Я тут и так кого-то тронул. О том, где был, вкратце расскажу. А планы…пусть сюрпризом будут.
– Ну, смотри. Только осторожнее, еще раз прошу. И еще у меня просьба будет. Но это попозже. Давай, пока по своему плану.
Русаков посмотрел на часы. Пиарщик из Москвы задерживался. Но только он успел об этом подумать, как зазвонил внутренний телефон.
– Зайди, – коротко сказал Тонковидов.
В губернаторском кабинете кроме хозяина был бритый наголо человек неопределенного возраста в сером свитере.
– Савицкий Павел Юрьевич, – представил его Антон. – Тебе, так сказать, в помощь. Специалист по пиару.
– Так точно, – радостно сказал Савицкий, пожимая Ростиславу руку. – Если нет конкретных дел, создадим пиар-отдел.
– Ну, вы, идите, поговорите, – сказал Тонковидов. – Может пиар-отдел создадите.
В кабинете у Ростислава Савицкий расположился по-хозяйски. Хорошо, что хозяина из-за стола не выгнал. Впрочем, Русаков смотрел на него со скрытой усмешкой: не таких приходилось видеть. Он даже немножко внутренне развеселился, так что и напряжение немного снялось.
– Пиар – главное в нашем деле, – поучал его Савицкий. – Все очень просто, создаете мероприятие, организовывайте, побольше прессы, хомячков интернетных тоже и вперед. Есть ли от этого мероприятия толк или нет – роли не играет. Заведите еще какую-нибудь хрень в какой-нибудь соцсети, и пишите там от имени первого лица про каждый его шаг. И будет вам счастье. Почему он без семьи? Нужно ее вытащить, пусть народ на него глядит и радуется. Вот так, вкратце. Я понимаю, что ты немного не по этой части, но пиар – наше все.
– Понятно, – кивнул Ростислав. – Только у нас сложности. Кто-то мочит нас.
– В курсе, – кивнул Савицкий. – Надо бы самим их мочить, но не знаем кого? Значит, надо мочить всех.
– В смысле? – поднял глаза Русаков.
– Ну, местных. Губера бывшего. Еще кого-то. Мэра, например. Ладно, я займусь. Только мне люди нужны. Пресс-служба у вас хилая. Будем людей подгонять. А для начала хочу с ними познакомиться.
– Ну, давайте, сходим, – Ростислав поднялся со стула.
– Навестим на их рабочих местах? Ну, ладненько, – Савицкий кивнул и тоже поднялся.
Сначала они зашли к Оксане. Савицкий был весел, беспрерывно шутил и в полный белыми зубами рот улыбался Оксане. Та улыбалась тоже, но скорее сдержанно, ради протокола. Но все равно Русакову это не нравилось. Потом они зашли в общий кабинет, там были все те же.
– Кстати, – спросил Ростислав, когда руководитель пресс-службы представила своих подчиненных. – У вас же еще один есть. Спичрайтер. Все болеет?
Оксана как-то странно глянула на него и кивнула:
– Да, еще болеет.
Ростислав обратил внимание на странность взгляда, но задуматься не дал Савицкий.
– Ребята, надо активизироваться, соцсети, о каждом чихе сообщать, пусть телик тут живет, оператора к Тонковидову приставим, все закрутится у нас, – весело и бойко говорил Павел Юрьевич. – Вы, Оксаночка, набросайте планчик к завтрашнему, скажем, утру, и мы его с вами обсудим. А Ростислав Романович пусть займется другими более важными вопросами.
Когда они шли по коридору назад, то Русаков спросил у Савицкого:
– А вы надолго сюда?
– Как дела повернутся, – туманно ответил то и пояснил. – Налажу работу прессы, может еще, кто подъедет, новая кровь нужна, эти – дохлые какие-то.
Ростислав недовольно пошевелил губами, но ничего не сказал. К счастью для него, Савицкий не стал больше доставать его своим обществом, растворился в недрах здания.
Когда Ростислав зашел в кабинет, мобильный зазвонил снова. Номер незнакомый.
– Да, слушаю.
– Это Владимир. Еронко. Помните, мы хотели встретиться.
– Помню. Кто-то точно хотел. Кто именно, не помню, – Ростислав усмехнулся.
– Ну, так я готов.
Русаков взглянул на часы, рабочий день подходил к концу:
– Хорошо. Где?
– А недалеко от администрации кафешка есть. Ваши там обедать любят.
– Кажется, знаю.
– Вы через сколько сможете?
– Через полчаса.
– Отлично. До встречи.
Ростислав подумал, ставить ли в известность Тонковидова, но решил этого не делать. Тем более, что от пиара он вроде как уже почти отстранен и общаться с журналистами – не его дело. Но вот Катину он решил все же сообщить. Набрал номер.
– Сергеич, я пошел на встречу.
– Ясно. Боссу не говоришь?
Бывший сотрудник спецслужб понимал все почти без слов.
– Нет. Не знаю реакции.
– Но мне скажи, с кем. Ситуация какая-то нервная. Провокации пошли.
– Журналист. Владимир Еронко. Хочу что-то о местной кухне узнать.
– Хорошо. Может, что и узнаешь. Но будь осторожнее. Меньше говори, больше слушай. А то мне этот клоповник нравится все меньше.
Глава тридцать первая.
Шкадов сел в машину. Он размышлял. У него было несколько вариантов дальнейших действий, и Дмитрий не знал, какому варианту отдать предпочтение. Впрочем, длилось это недолго. Бывший оперативник, а ныне частный детектив решил действовать быстро, и не откладывая ничего на потом. Тем более, что промедление было чревато… Непонятно чем, но точно ничем хорошим.
Он достал смартфон. Вот он – Ветров Виктор Геннадьевич, бизнесмен широкого профиля. Гостиница, ресторан, оздоровительный комплекс и прочая ерунда. А офис у него в торговом центре «Эверест» на седьмом этаже. «Эверест» всезнающий Интернет определял, как самое высокое здание города. Частично также принадлежащее Ветрову.
«Эверест» находился чуть в стороне от центра города. Он стоял на развилке двух широких магистралей и немного в низине. Поэтому громада его (этажей под тридцать) появилась в поле зрения, только когда машина Шкадова выехала на проспект и сделав вираж, выскочила на его широкую и прямую часть.
Войдя в здание, он небрежно показал вахтеру удостоверение и направился к лифту. Фирм и фирмочек здесь располагалось немерено и вряд ли, кто мог с уверенностью заметить, куда он направлялся. Компанию «Аврора», которой руководил Ветров, можно было легко опознать по большой двустворчатой двери из матового стекла и большой вывеской на ней.
Дмитрий толкнул дверь. Приемная, стойка ресепшен как в отеле с двумя девушками. Рядом за столиком бритый охранник в черном костюме.
– Добрый день! Вы к кому? – улыбаясь белоснежными зубами, обратилась к нему светловолосая девушка за стойкой.
– К Виктору Геннадьевичу, – ответил ей, также улыбаясь, Шкадов и, не останавливаясь, двинулся к еще одной широкой двери
– Вы договаривались? – автоматически, не убирая улыбки, спросила девушка. А вот охранник среагировал быстрее и вскочил, преграждая путь, но все же не рискуя идти на прямой контакт и чуть отступая вглубь.
– Московский уголовный розыск, – сказал Дмитрий, взмахнув красной книжечкой. – И заметьте, поговорить пока хочу. Только поговорить.
Он резко убрал в сторону охранника и широко шагая, двинулся по коридору.
– Подождите!!! – резко, но не очень громко сказал охранник, но Дмитрий его не слушал. Он пытался понять, где находится дверь руководителя компании «Аврора». Вот она, слева с надписью «Приемная». Шкадов толкнул ее. Еще одна приемная, не очень большая. Секретарша модельной внешности и только одна дверь. Дмитрий потянул за ручку. Двойная. Охранник почти догнал его, но Шкадов влетел кабинет и не глядя попытался захлопнуть за собой дверь, попав при этом по человеческому телу.
Сидевший за столом лысоватый круглоголовый мужчина удивленно поднял голову, снимая с носа очки:
– Вы кто?
И уже к охраннику:
– Максим, как он сюда пропал? Я никого не жду.
– Московский уголовный розыск, Виктор Геннадиевич. Разговор есть. Пока частный и без свидетелей.
Ветров на секунду переменился в лице, взгляд стал жестким и колючим, но почти мгновенно он словно бы надел маску:
– А что врываетесь? Удостоверение-то покажите, если можно.
Дмитрий подошел поближе, раскрыл книжицу.
– Хорошо, – сказал Ветров, – Хотя ведете себя странно. Позвонили бы, предупредили. Иди, Максим, все нормально.
Шкадов уселся в кресло сбоку от стола, за которым сидел Ветров, на соседнее кресло бросил куртку:
– Хорошо, что вы поняли. Уже хорошо.
Он улыбнулся:
– Разговор у нас без протокола пойдет. Пока.
Он включил в кармане диктофон.
Ветров внимательно взглянул на Дмитрия:
– И чем обязан?
Все же самообладание у него было на уровне.
– Я расследую смерть Василия Дмитриевича Цветкова.
– Вашим коллегам я уже все рассказал.
– Вы уверены?
– В чем?
– Что все рассказали.
– Конечно.
– А рассказали, как вместе с Пласковским хотели в официанта поиграть? Или как вместе с Чигаревым к заднему входу бегали?
Глаза Ветрова сузились и снова стали колючими. От него явственно повеяло какой-то опасностью. На мгновение Дмитрию стало не по себе.
– Молодой человек, я, конечно, видел ваше удостоверение. Но, вы знаете, лучше вы меня официально вызовите…
… и предъявите обвинение. Вы это сказать хотите? – подхватил его тираду Шкадов.
– Вы меня в чем-то обвиняете? – как-то удивленно спросил Ветров.– У вас для этого нет никаких оснований.
– Если вы не виноваты, то почему не хотите говорить? Я же предупредил, что разговор неофициальный.
Ветров ухмыльнулся нехорошо, и от него повеяло кем-то другим, ни тем холеным бизнесменом, которым он был в данный момент:
– С вами, ментами, надо всегда осторожным быть. У вас же в колоде пять тузов.
Дмитрий подумал про диктофон в кармане и невольно улыбнулся.
– Виктор Геннадиевич, вы, где срок-то мотали? И по какой статье? – сказал он.
– А вы что же досье не проглядели? Недосмотр. Судимость погашена. По малолетке практически. Все ошибались.
– И все же?
Ветров поднял голову, посмотрел внимательно:
– Все равно ж узнаете. Кражи. Квартирные. На стрёме стоял. В основном.
– Что ж, бывает. Теперь-то вы человек уважаемый. Баловаться не с руки. А вы в официанта поиграть захотели зачем?
– А вы въедливы…, – Ветров недовольно поморщился. – Мы там шутим иногда. У кого хотите, спросите. И еще – Василий Дмитриевич – наш человек и никто из присутствующих у Григория Ивановича его смерти не хотел.
– А кто хотел?
Ветров повернулся и посмотрел в сторону:
– Нет у меня никаких доказательств, и вы ничего не докажете. Не там ищите. Кто-то посторонний там был. А потом сбежал. Охрана спугнула. Мы с Чигаревым пошли посмотреть. Другие как-то не очень поверили. Ну и мы никого не увидели.
– Он в доме, что ли был?
– Ну да, через кладовку в полуподвале пролез. Опять же охрана потом сказала.
– Он что-то успел сделать?
– А этого я не знаю.
– Вы это кому-то говорили?
– Я – нет. Охранники возможно. Но это недоказуемо фактически. Тень какая-то. Ну, всё, – Ветров приподнялся, опираясь локтями на стол. – Больше я ничего не скажу. Можете вызывать, куда хотите.
На улице Шкадов посмотрел на часы. Время катилось к вечеру. Но он уже почувствовал охотничий азарт и от того, что дичь не давалась, останавливаться не хотел. Он снова набрал Русакова.
– Слава, у тебя еще просьба была какая-то. Готов выполнить.
– Квартирка есть непростая. Надо бы ее как-то проверить. Сможешь?
Глава тридцать вторая.
В кафе Ростислав пришел первым. Народу было немного, и он занял место за дальним столиком в углу. Отсюда хорошо просматривался весь зал. Он вспомнил, как встретил здесь Оксану вместе с ее отделом. Подумал о том, что хорошо бы было посидеть здесь с симпатичной девушкой. Пусть заведение было скромным и не пафосным, это даже лучше. А еще лучше было бы вернуться в молодость, сбросить годы и начать жизнь сначала. Мечтать дальше помешала жена. Вернее, ее телефонный звонок.
– Как дела? – сухо спросила она.
– Много работы. Причем такой, с какой раньше сталкиваться не приходилось, – честно ответил он.
– А выходные у тебя бывают?
– Не знаю. Наверно, нет.
– Завтра, например, выходной. Мог бы и приехать.
– Да? – озадаченно сказал Ростислав, – Я, если честно, и забыл.
Опять он не покривил душой и подумал в этот момент о том, что не поинтересовался у Антона, каковы планы на завтра, может быть, распорядок меняется.
Но Людмилу в Москве его расклады волновали мало.
– Дети без отца растут. Работа работой, но иногда и слово твое нужно, – сказала супруга.
– А что, проблемы? – рассеянно спросил он.
– Пока не катастрофические, но в их возрасте что угодно случается. Например…
В это время Ростислав увидел входящего в зал Еронко и помахал ему рукой.
– Извини, Люда, у меня встреча начинается. Перезвоню, – не дожидаясь ее ответа, он выключил телефон, успев вскользь подумать, что поездка в Ясноборск может преподнести ему неприятные сюрпризы в виде проблем в семейной жизни. Впрочем, он ощущал себя здесь уже оторванным от них, погруженным в иную реальность.
Между тем Еронко уже приблизился к столу.
– Добрый день, – сказал Владимир, и Ростислав приподнялся, пожимая ему руку.
Журналист сел напротив. Тотчас рядом оказался официант:
– Заказ делать будете?
Русаков на секунду задумался, а потом сказал:
– Давайте поужинаем, Владимир. На Руси без этого разговор и представить сложно.
Тот засмеялся:
– Ну, тогда и сто грамм не грех. Угостите бедного провинциального журналиста?
Ростислав посмотрел на него внимательно. Будет ли толк от этого разговора? Ну что ж… Он кивнул и сказал:
– Конечно. Заказываем.
Когда официант ушел, Русаков сказал:
– Пока мы абсолютно трезвы, мы можем начать наш разговор.
Еронко махнул рукой:
– Я готов говорить всегда. И всегда адекватен. Так что, роли не сыграет. Спрашивайте.
Ростислава его самонадеянность позабавила, но вида он не подал.
– Тогда четко формулирую вопрос. Кому невыгодно, чтобы Тонковидов стал губернатором?
Еронко стал серьезным, откинулся в кресле и почесал бороду:
– Никому невыгодно. Он не нужен местным элитам. Да, он себя ведет пока спокойно, с плеча не рубит, присматривается, но никто не знает, что будет, когда выиграет выборы. А он их выиграет почти наверняка.
– Почему вы так уверены?
Владимир посмотрел на него как на неразумного ребенка:
– Потому что на него положат весь админресурс. Дадут выдвинуться каким-нибудь коммунистам и кому-нибудь еще, они наберут по 10-12 процентов, а остальных задвинут. Схема простая. Поэтому надо ему помешать как-то до выборов. Дискредитировать, чтобы Москва его сама убрала. Желательно.
– А вы политолог, – улыбнулся Русаков.
– Я – швец, жнец, и на дуде игрец. Политолог, культуролог и криминалист. Это провинция. У нас хоть город немаленький, да и неплохой, только нормальных журналистов по пальцам одной руки. Те, что были, в столицу к вам подались за другими деньгами, а некоторые и подальше.
– А вы что не уезжаете в таком случае?
– А я ленивый провинциал, – улыбнулся Владимир. – И люблю, когда меня ужинами угощают.
– Понятно, – в свою очередь улыбнулся Ростислав, – но давайте дальше. Я вас перебил.
– А о чем мы? А…вспомнил. О том, кому невыгодно. Невыгодно многим, но в открытую никто против не пойдет. Поэтому…поэтому надо понять, кто будет молча терпеть и надеяться, что не тронут его, а кто постарается что-то предпринять. Вы же это хотите знать.
Однако этот провинциальный журналист начинал нравиться Русакову все больше. Тем более, что был он совсем непрост. По крайней мере, вглубь вещей проникал основательно.
– Список не будет большим, а то не запомните. Мэрия, во-первых. Они только на словах самостоятельны, а сковырнуть их область легко может. А дела они проворачивают немаленькие. Все вроде законно, а если копнуть – ремонты, реконструкции, аренда.
– Сакуляк?
– Это само собой. Но есть при нем люди, которые винтики крутят. Вот они опасны. Сакуляк – чистоплюй и осторожный. Не удивлюсь, что, когда до дела дойдет, его подписи испарятся, – Еронко засмеялся. – Так вот, есть у него такой заместитель Кравцов Петр Борисович и Смирных, управделами. До мэра мимо них не дойти.
– Смирных.., – вслух произнес Русаков.
– Знаете? – поинтересовался Владимир.
– Возможно. Но вы продолжайте.
– Странные люди. Простые такие. И круг знакомств у них широкий.
Официант принес графинчик с водкой. Русаков махнул рукой, не глядя: оставляйте. Официант удалился.
– А какие у них отношения с Даниловым были? Бывшим губернатором?
– Данилов – сбитый летчик. И он это прекрасно понимает. Он умный человек и всех своих родственников, ну и себя, по гроб жизни обеспечил. Он сейчас никуда не полезет. А с Сакуляком у них, как я понимаю, какие-то договоренности были. Пакт о ненападении. И его окружение тоже лезть не будет. Они, конечно, настороже, им Тонковидов не нужен, но двигаться себе дороже.
– А кто мог Цветкова убрать?
– Не знаю. Я же не полиция и не Ванга. Кому-то помешал. Вообще Цветков, как и Данилов, понимал, что ему уже ловить нечего. Так что, странно.
– А, скажите, Владимир, какие-то короли преступного мира у вас есть?
Журналист рассмеялся:
– Интервью какое-то. Причем, вы у меня берете. Мне даже приятно. Кстати, вопрос возник: мне от того, что я вам рассказываю, что-то будет? Я не о деньгах.
Ростислав посмотрел на него внимательно:
– Да, безусловно. После нашей победы. Вы ведь на нашей стороне?
Еронко хмыкнул:
– Не на их, это точно. Вообще-то я любую власть не люблю. Но эту больше. Надоели. Хочется новых впечатлений, новых людей. Перемен, наконец.
– Вы в них верите?
– Ну, по крайней мере, надеюсь. Ну, давайте хоть выпьем за них, а то в горле сохнет, говорю много.
– Хорошо, – кивнул головой Русаков и разлил водку по рюмкам. – За перемены.
– За перемены!
Они выпили, и Еронко сразу продолжил:
– Я понимаю, о чем вы. Ветров из этого мира. Виктор Геннадиевич. Но он очень близок с Даниловым. Да и с Цветковым был. Снабжал их, я думаю. И у него концы в воду. Депутат, тем более. Понятно, что ему не понравилась смена губернатора. Но он также понимает, что шансов посадить кого-то своего, у него нет. Кишка тонка. А вот Господин может. Господарев Виктор Иванович. Слыхали?
Русаков кивнул.
– Так вот, – продолжил Владимир, – Господарев владеет несколькими заводами и в Москве у него есть солидная крыша. Он может рискнуть, если его подтолкнут.
– Кто?
– Ну, Сакуляк, тот же, к примеру. Через своих людей. И кандидата ему могут подсказать. Но это должна быть сложная многоходовка. Потому что уже есть Тонковидов. Хотя Господарев фигура непростая. Сам кого хочешь переиграет. Его в девяностые завалить хотели, но не смогли.
Официант принес уже закуски и нес горячее.
– Я уже проголодался, – жалобно сказал журналист. – Давайте еще по рюмочке, да и закусим, а?
– Хорошо, – кивнул Ростислав, и сам почувствовал голод.
– Вот, – подхватил Владимир, – а то сытое брюхо и к разговору больше располагает.
Они еще выпили и начали есть. Впрочем, разговор не прекращался, хотя шел теперь с паузами. Русаков поглощал пищу и одновременно переваривал информацию.
– Кстати, о ваших коллегах, – сказал он. – Вы знаете о таком паблике, как «Честный Ясноборск».
Еронко кивнул.
– Кто, по вашему мнеию, может быть там, скажем так, главным автором?
Владимир прожевал, запил морсом и ответил:
– Точно не знаю. Знаю, что не я. Но догадка есть.
– И?
– Есть у нас такой дедок молодящийся. Санин его фамилия. Много где работал, по причине неуживчивости долго не задерживался. Теперь фрилансит. Пишет неплохо, но злой и беспринципный. Очень на него похоже. Продаст за понюшку табака. Да и просто из-за любви к этому делу. Можете попробовать перекупить.
– Ну что ж, спасибо за идею.
В это время у Ростислава зазвонил телефон. Он взглянул на телефон. Тонковидов.
– Да, Антон.
– Куда ты пропал?
– Беседую. По работе.
– Твоей способности исчезать позавидовать можно, – врио губернатора был раздражен, что не являлось редкостью в последнее время. – Завтра в десять совещание. На работе.
– Завтра ж выходной.
– Потому и в десять. Пока.
Русаков и Еронко закончили ужин. В ожидании счета Ростислав спросил у собеседника:
– А откуда вы все это знаете? Копаете понемногу?
Еронко к концу трапезы выглядел немного расслабленно, раскраснелся, говорил устало, ответил не сразу:
– Ну…вопросы задаете. Я ж журналист. Многостаночник. Там кручусь, сям, даже вопросы не задаю. Все сами…
Потом сделал паузу, добавил, подумав:
– И еще. Есть у вас там человек такой. Вилецкий. У него свои игры. И в мэрию вхож. Точно не знаю. Имейте в виду.
Когда Русаков расплатился, они вышли на воздух. На улице подморозило. Снег начал поскрипывать под ногами. Ростислав показал на такси, стоявшего напротив кафе:
– Поехали, отвезу вас. Потом себя. Устал я что-то. Но за беседу спасибо.
– Ага, – кивнул Еронко. – Только все между нами. Город маленький. Хотя все равно узнают, что мы встречались.
– Да, – кивнул Русаков, – Тем более, я говорил уже о встрече. Оксане.
Еронко помахал пальцем:
– Ее тоже надо опасаться.
– Почему? Она о вас хорошо отзывалась.
– Да, – кивнул Владимир, – Ласковое теля…
Ростиславу стало почему-то обидно, и не ответив, он подошел к машине.
Еронко ехать нужно было не близко, в новый район, но Ростислав сначала отвез журналиста, начинавшего клевать носом, а только потом поехал к себе. Выйдя из машины, набрал Шкадова:
– Ты где?
– На квартирку поехал. По твоей просьбе, – весело ответил тот. – Скоро буду.
– А я лягу поспать, – сказал Ростислав. – Буди, если что интересное.
Он и, правда, почувствовал усталость. Денек выдался нелегким.
Глава тридцать третья.
Виктор Васильевич ехал в такси на заднем сиденье. Вперед садиться не захотел. А сзади можно было развалиться, даже полулежать, что он и сделал. Чувствовал себя Санин по-прежнему не очень. И морально, и физически. Водитель пытался с ним о чем-то разговаривать, в былые времена Санин мог разговор поддержать, более того послушать какие-то байки, но сейчас не сил, ни настроения у него не было. Наконец, он добрался до дома, и с облегчением сел в лифт. Ему очень не хотелось разбираться с Альбиной, но, похоже, другого выхода у него не было. И, следовательно, нужно было собраться. Он открыл дверь своим ключом и удивился: дома никого не было. Санин разделся, прошел по всем комнатам, но никого не обнаружил. Впрочем, вся одежда лежала на своих местах, значит, никуда Альбина не съехала. Он переоделся в старый любимый спортивный костюм и лег поверх покрывала на широкую супружескую кровать. И не заметил, как заснул.
Проснулся Виктор Васильевич от звяканья ключа в замочной скважине, стука в двери и приглушенных голосов в коридоре. Потом они переместились в зал. Слова были не различимы, но прислушавшись Санин понял, что пришла некогда его ненаглядная Альбина и ее администратор Завертайло. Он встал и вышел из спальни, прошел еще пару метров по коридору и вошел в зал.
Завертайло сидел на диване, а Альбина вышагивала по комнате, на ходу снимая кофту.
– Ну и что тут происходит, в моей квартире? – с порога саркастически спросил Санин. – Почему посторонние в доме?
– Кто посторонний? – зыркнула на него глазами супруга. – Это гость мой.
Злость (а может быть, сон) придала Санину силы.
– Это моя квартира, – твердо сказал он. – Выметайтесь. Оба.
– Я здесь живу, зарегистрирована, – ответила с вызовом Альбина. – Если ты не хочешь со мной жить, я тебя не держу. Имущество разделим через суд.
– Какой тебе еще суд!!!??? – в голосе Виктора Васильевича прорезался металл. – Я тебя на помойке нашел, человека сделал.
– На какой помойке?! – закричала в ответ жена. – Я тебе не девка сопливая, а серьезная женщина. Моложе тебя на тридцать лет, вторую жизнь тебе дала, а то сдох бы уже без присмотра…
Молчавший до того Завертайло, вскинул руки, но так и не поднялся с дивана:
– Подождите, вы же культурные люди… Давайте как-то цивилизованно. А то соседи прибегут, полицию вызовут. Оно вам надо?
Санин посмотрел на него зло, но в голове что-то щелкнуло. «А он мне нужен, скандал этот? – подумал вдруг он. – Мало неприятностей налетело, так еще мордобой, не дай Бог, начнется. Впрочем, и уступать нельзя».
Он сел на стул возле обеденного стола.
– Ладно, – сказал Санин после паузы. – Жизни у нас с тобой, Альбина, точно теперь не будет. После твоей наглости.
Она встала перед ним, взмахнула руками, отчего грудь в тонком свитерке поднялась вверх. Санин заметил это и отвел взгляд. Потом опять взглянул на Альбину, только в глаза. Она хотела что-то сказать, но Виктор Васильевич перебил ее:
– Садись, певица. Не на сцене. Развод так развод. Но это ж за день не сделаешь.
Жена, удивленная таким поворотом в его речах, послушно уселась рядом с Завертайло на диван. А Санин уже напряженно думал, какому адвокату он завтра с утра позвонит. Вслух же продолжил:
– Так что, давайте решим, как пока жить будем. Ты, как я понял, уходить не хочешь?
– Нет, – с вызовом сказала Альбина.
– А может у своего …друга поживешь? – Санин усмехнулся.
– Я еще не разведен, – отведя глаза, сказал Завертайло. – В стадии развода нахожусь.
– Ладно, – миролюбиво сказал Виктор Васильевич. – Чего ж нервы друг другу трепать? Иди, милый, домой. А мы тут обсудим, что да как. В разных комнатах.
Завертайло посмотрел на Альбину. Она кивнула:
– Иди. Я думаю, Виктор Васильевич вполне адекватен. Драться на меня больше бросаться не будет
Санин оскорбился:
– Я никогда не подниму руку на женщину.
Завертайло поднялся:
– Ну, если так… Вы люди культурные, разберитесь тут пока.
– Я тебя провожу, – сказала Альбина и вышла из комнаты вместе с ним.
Санин остался сидеть. Он не слушал, о чем они говорили в прихожей, только нервно стучал костяшками пальцев по столу.
Альбина вернулась через несколько минут, села напротив него.
– Альбина, ты не представляешь, как ты меня обидела, – начал он предательски подрагивающим голосом. – Я ведь, действительно, сколько для тебя сделал. Я тебя кормил, поил, продвигал всячески, одевал, по курортам возил. А ты? Где твоя благодарность? Ты изменила мне с этим…мелким типом, который бросит тебя в самое короткое время, найдет себе кого помоложе.
– Ты эти актерские замашки брось, не монолог со сцены читаешь, – супруга скривила губы. – Я и правда, с тобой жить не буду больше. Хватит. Я тебя где-то даже уважаю, но любви у меня к тебе нет. А жить без любви не хочу.
– А раньше была?
– Мы взрослые люди и давай оставим эти мелодраматические подробности.
– Ну, а жить-то ты где собираешься? – спросил Санин. – В родительской квартире? С ведьмой-сестрой?
– Здесь поживу пока, – ответила она. – И не надо драм. Чем меньше ты будешь на меня давить, тем меньше требований я к тебя буду предъявлять. В том числе по количеству квадратных метров.
Виктор Васильевич даже задохнулся от возмущения, но Альбина встала и махнула на него рукой:
– Я пойду, переоденусь, а потом приготовлю ужин. Могу и тебя покормить, если не будешь скандалить.
Она вышла из комнаты, а он опять почувствовал какую-то растерянность. Словно почва уплывала из-под ног.
Поели они почти в тишине. Лишь уже допивая чай, Виктор Васильевич пожаловался:
– Вот со всех сторон у меня неприятности, а ты не то, чтобы посочувствовать, подсказать что-то, наоборот меня добить решила.
– И где же у тебя неприятности? – поинтересовалась Альбина.
– Выкидывают меня отовсюду. Считают, что время мое проходит. А это неправда, я еще на многое способен.
– А может, правда? Пора критически на себя посмотреть. Я тебе в кабинете постелю, – с этими словами она вышла из кухни.
Санин тяжело вздохнул, допил чай, немного посидел в тишине, потом поплелся в кабинет, где на диване уже были постелены свежие белоснежные простыни. Он взглянул на черный монитор компьютера и поймал себя на мысли, что ему даже не хочется подходить к орудию труда. Впервые за долгие годы Виктору Васильевичу захотелось выпить, но он пересилил себя. Заныло сердце, шумело в голове. Он вернулся на кухню, накапал в стакан корвалол, разбавил водой и выпил. Потом вернулся в кабинет, разделся и лег, даже не глядя на часы. Сон пришел не сразу, но в какой-то момент Санин все же провалился в беспамятство.