Андрей Юдин
Ловушка для губернатора
Ростислав сел на заднее сиденье.
– Ну, привет, – сказал ему Антон, не оборачиваясь. – Как дела?
– Шкадов вчера интересный разговор имел, – начал Русаков, но Тонковидов его остановил:
– Подробности потом.
Видимо, при водителе обсуждать что-либо серьезное не хотел.
– Тогда нормально, – сказал Ростислав.
– Сейчас поедем, я с людьми пообщаюсь, а ты за прессой последи. Если что, подкорректируй. И еще человек сегодня из Москвы приедет. Специалист по СМИ. Поговоришь. Может, он немного тебя освободит. А ты кадрами займись, наконец.
– Понятно.
Они ехали уже по загородному шоссе. Снег усиливался. Машину охраны, ехавшую впереди, уже порой было нелегко разглядеть.
– Дорога нехорошая, – сказал Тонковидов водителю.
– Нормально, – ответил тот, высокий крепкий парень с оттопыренными ушами. – Внимательнее только нужно быть.
Русаков посмотрел вперед. Дорога должна была исчезнуть за поворотом. Об этом можно было судить хотя бы по тому, что джип охраны чуть притормозил и вильнул вправо. И вдруг большая темная машина, мягко заваливаясь на бок, ушла в кювет. Взметнулся снежный фонтан. Их водитель, громко выругавшись, дал по тормозам и отчаянно вцепился в руль, крутя его влево.
– Осторожно…твою мать! – закричал Тонковидов, вцепившись пальцами в ручку двери. Ростислав, не пристегнутый на заднем сиденье, завалился на бок. К счастью, водитель справился с непослушной машиной и она, противно взвизгнув, остановилась, развернувшись едва ли не поперек дороги.
Тонковидов открыл дверь и выскочил на дорогу, опережая своего водителя. Русаков поспешил за ним. Сзади остановились «Тойота» Вилецкого и джип с журналистами.
– Что случилось!? Целы!? – прокричал Тонковидов Катину, вылезающему из дверцы опрокинувшейся машины.
– Да вроде, – ответил тот. – Мягкая посадочка.
Вслед за ним из машины появился дюжий охранник:
– Молодого за руль посадили, вот и получили, – мрачно прокомментировал тот, проваливаясь в сугроб.
Водитель машины охраны тоже выбрался из нее, смущенно стараясь не смотреть на врио губернатора.
– Ничего, сейчас подцепим, – сказал кто-то сзади.
Как понял Ростислав, это был водитель джипа с журналистами. Те тоже вывалились из машины, стояли на обочине и громко обсуждали случившееся. Русаков нашел глазами Оксану. Та тоже посмотрела на него, чуть улыбнувшись уголками губ.
– Ладно, доставайте, – сказал Тонковидов. – Потом догоните. Сергей Сергеевич, садись к нам.
Потом повернулся к Вилецкому:
– Виталий Алексеевич, за нами. Опаздывать нехорошо.
– А…, – начал тот, но Тонковидов уже не слушал его и быстро вернулся в машину.
Русаков с Катиным устроились на заднем сидении.
«Тойота» двинулась дальше. Водитель ехал аккуратно, сосредоточившись на дороге. Снег не прекращался.
– Короче, диспозиция такая, – сказал Антон и непонятно к кому он обращается. – Встречаемся с народом в зале Дома культуры. Малом. Чтоб толпы не было. У них там проблема с коммуналкой. То трубы текут, то напряжение падает. Поговорим. Потом пройдемся по объектам. Как раз журналисты подъедут. Вопросы есть?
– Два, – ответил Катин. – Первое, почему вы на коммунальную тему Ароева не взяли? И второй: только один охранник и тот остался. Пока вылезет. Вроде ж договаривались?
– Отвечаю по мере поступления, – сквозь зубы ответил Тонковидов. – Я сам решать буду вопросы. Юра запишет, а потом поручения раздам. И второе. Вы у меня на что? Будете охранниками.
Русаков так и не понял, говорил ли Антон серьезно или шутил. Как неясным было и то, что за договоренности имел в виду Катин. Но вот уже появились частные дома на окраине городка Чернореченска, потом пошли двухэтажки, потом несколько пятиэтажек и вот, наконец, центральная площадь, по которой ездил одинокий трактор, сгребающий снег с проезжей части. Впрочем, несмотря на непрекращающийся снегопад, площадь была более или менее расчищена, а газоны превратились в большие рукотворные сугробы. Машины остановились у здания с колоннами. Как понял Русаков, это и был Дворец культуры. На улице их уже ждали. Впереди небольшой группки стоял мужчина в очках и распахнутом пальто. Вилецкий забежал вперед.
– Глава Чернореченской администрации Силаков Василий Евгеньевич, – представил его Вилецкий.
– Очень приятно, – сказал Тонковидов, на ходу пожимая руку местному главе. – Что ж вы без шапки на снегу? Пойдемте уж в здание.
И сам двинулся вперед. За ним все остальные. Только какой-то местный, видимо, хозяйственник забежал вперед, распахивая громоздкую дверь. Они прошли на второй этаж в кабинет директора Дворца, разделись в приемной и зашли в сам кабинет. В небольшом кабинете оказались Тонковидов, Вилецкий, помощник Юра, Русаков с Катиным и человек семь местных руководящих товарищей.
– А где пресса? – поинтересовался вполголоса у Вилецкого Силаков.
– В кювет свалились?
– Кто? Все? – у Чернореченского главы даже челюсть отвисла.
– Нет. Да и не они свалились, – ответ Вилецкого оставил Василия Евгеньевича в недоумении. Но долго недоумевать ему не пришлось. Из этого состояния его вывел Тонковидов.
– Народ собрался? – спросил он.
– Да. Практически, – ответил Силаков. – Десять минут еще. Мы сейчас доложим о ситуации.
– Потом, – отмахнулся Антон. – Я сначала с народом поговорю.
– А как же без прессы? – растерянно спросил районный руководитель.
– Да, успокойтесь вы, – раздраженно сказал Тонковидов. – Сейчас подъедут. Вы мне скажите только, что за люди.
– В основном бюджетники. Работники дома культуры, учителя, медики. Ну и, извините, несколько активистов. Без них нельзя, они бы шум потом подняли.
– Правильно, что позвали. Хоть кто-то правду скажет, – было непонятно шутит ли Антон или говорит серьезно. – Пойдемте в бой что ли. Прессу если что, пусть сразу в зал ведут.
Зал человек на сорок-пятьдесят был заполнен. Основная масса людей (большинство -женщины) сидели спокойно, изредка переговариваясь. Выделялась лищь группа людей на втором ряду, активно что-то обсуждавших. Первый ряд освободили для гостей, а Тонковидов и Силаков сели за стол на невысокой сцене.
– Ну что ж, начнем, – сказал чернореченский глава. – У нас в гостях исполняющий обязанности губернатора области Антон Викторович Тонковидов. Он приехал с вами пообщаться, поговорить о насущном, так сказать…
– Это мы с ним хотим поговорить, – раздалось за спиной Русакова. Ростислав оглянулся. Мужчина средних лет с изможденным лицом и какими-то отчаянными глазами.
Тонковидов отреагировал незамедлительно:
– Что ж, давайте говорить. Только по порядку и представляйтесь, будьте добры.
Мужчина с горящими глазами сразу вскочил и вышел в проход.
– Меня вы знаете, – начал он. – А для гостей представлюсь. Суров Дмитрий Петрович, местный житель…
В это время открылась дверь, и в зал шумно ввалились журналисты. Сзади возвышалась фигура охранника Тонковидова. Сурову пришлось прерваться, пока те, кому досталось место, рассядутся. Несколько человек и операторы остались стоять у стены. Рядом с Тонковидовым сидел помощник Юра. Оксана села сразу за ним.
– В городе постоянно ломается котельная, – начал Суров. – А происходит это, потому что оборудование на ней столетней давности. Я сам работал в этой системе, знаю. И трубы изношены. Порывы. Залатают в лучшем случае. Мало того, что батареи чуть теплые, так и бывает, что вообще в холоде сидим. Так?
– Так, – поддакнул кто-то на втором ряду. Но в целом зал молчал.
– Вот, хочется узнать, когда власть начнет ремонт. А то господин Силаков только на область кивает. А прежний губернатор Данилов только разносы умел устраивать, а деньги, наверно, себе в карман.
– Ну, вы, как-то поаккуратнее, Дмитрий Петрович, – сказал со сцены Силаков.
– Да хоть аккуратнее, хоть неаккуратнее, – махнул наотмашь рукой Суров.
Потом выступила какая-то женщина, пожаловавшаяся на то, что только главную улицу заасфальтировали нормально, а рядом все в руинах, а в дождь так вообще не пройти – не проехать.
– И снег только убирают на площади, можно хоть сейчас посмотреть, – сказал кто-то за спиной Русакова.
Зал из бюджетников большей частью молчал, но изредка по нему негромкой волной проходило небольшое шевеление, перешептывание. И непонятно было это гул согласия, одобрения или неприятия.
Потом взял слово Тонковидов. Он пообещал, что лично разберется со всеми проблемами.
– А по поводу снега прямо сейчас проедем и посмотрим. И котельную тоже. Надо будет – деньги найдем, – Антон Викторович говорил решительно и вызвал явно теперь уже одобрительный гул. Силаков сидел молча и смотрел в стол.
Когда собрание закончилось, Тонковидова в проходе окружили жители. Подбежали журналисты, снимая разговор на камеры, щелкая затворами фотоаппаратов. Русаков на какое-то время остановился, выйти из зала не было возможности. Кто-то тронул его за рукав. Он оглянулся. Чернобородый мужчина с фотоаппаратом на груди смотрел ему прямо в глаза.
– Еронко. Владимир, – представился он. – Помните?
– Да, конечно, – кивнул головой Русаков, – На выставке встречались. А что вы не фотографируете?
– Успею еще, – Еронко скривился. – Как ваше расследование?
– Какое расследование? – удивился Русаков.
– Ну, мне так показалось…
– Так вы о нем поговорить хотели? – Ростислав улыбнулся.
– Если вы хотите.
– Хорошо, поговорим. Думаю, найдем время.
Толпа, наконец, рассосалась и они, одевшись, вышли из здания. Тракторок расчистил площадь и приткнулся к бордюру. Они опять расселись по машинам. Тонковидов пересел к местному главе. Они поехали первыми, а остальные двинулись следом. Окраинные улицы и, правда, были завалены снегом. Низкая машина Вилецкого преодолевала заносы с большим трудом.
Катин повернулся к Ростиславу:
– Попадет местному начальнику за уборку.
– С работы снимет?
– Нет, не думаю. Антон…Викторович не готов головы рубить. Может, зря, – Катин рассмеялся.
– А что у вас вчера произошло? – вспомнил Ростислав.
Сергей Сергеевич мгновенно стал серьезным.
– Ничего. Все нормально.
И отвернулся.
Русаков пожал плечами и ничего не сказал. Потом они посмотрели местную «дышащую на ладан» котельную. Силаков просил у Тонковидова денег на ремонт, а тот, подумав, сказал, что в бюджете не предусмотрено, но у него есть вариант, и он попросит деньги у серьезных бизнес-структур.
Ростиславу стало скучно, и он наблюдал за журналистами и за Оксаной, в свою очередь наблюдавшей за журналистами. Стайка девушек с диктофонами и пара серьезных парней с большими камерами пытались подойти как можно ближе к Тонковидову. Тот не обращал на это внимание, а вот Оксану это, похоже, нервировало, и она периодически что-то говорила то одной, то другой журналистке, а оператора просто дергала за край куртки. Еронко тоже был с диктофоном, но держался слегка отстраненно, в гущу не лез, пару раз отходил, чтобы щелкнуть затвором фотоаппарата.
Затем их повезли обедать в небольшое кафе. Тонковидов, Русаков, Вилецкий и Катин оказались вместе с местным руководством в одном зале, все остальные – в другом. На столе появилось даже спиртное, но выпили совсем по чуть-чуть, чтобы только согреться. Антон был в каком-то растерянно-усталом состоянии, хотя и пытался собраться, слушая, что ему говорит местный глава.
Ростислав закончил трапезу чуть раньше и вышел в туалет. Он уже помыл руки, когда дверь распахнулась и в помещение зашел Еронко.
– Ну как впечатления? – спросил его Русаков.
– От чего? От поездки? От Тонковидова?
– От всего.
– Не первый раз. Все скучно. Водят, показывают. Мы напишем, чтоб народ знал будущего губернатора и проголосовал за знакомого человека. Хотя народу от этого ни холодно, ни жарко. Был Данилов, теперь Тонковидов, а потом Иванов, Петров, Сидоров… В чем разница?
– И еще у меня вопрос, если можно, – сказал Русаков. – Вот вы и здесь, и там. Выделяетесь тем более на фоне девушек. Почему серьезный мужчина с фотоаппаратом бегает?
– Интересно, – усмехнулся Владимир. – И к тому же я ленив.
– Ленив?
– Ну да. Искать что-то, менять жизнь. А здесь я все знаю, пишу быстро, начальство довольно. Терпит меня. Хотя понимаю: журналистика – хорошая школа жизни, только ее вовремя надо окончить.
– Понятно, но я вас задерживаю. И себя. Наверно, ехать надо. А вы еще поговорить хотели, – напомнил Ростислав.
– Да, я позвоню вам.
И Владимир скрылся в одной из кабинок.
На выходе Ростислав столкнулся с Катиным.
– Застрял ты что-то здесь. Я уже заволновался. Хотя питание вроде качественное, – хмыкнул Сергей Сергеевич.
– Все нормально. Мы еще не едем?
– Минут через пять. Там еще не весь мозг местные Антону вынесли.
Выехали, действительно, минут через пять. Тонковидов немного отошел от общения с населением и районной властью, поэтому был словоохотлив.
– Ну как вам? Людям тут, конечно не очень весело. Но я знаю, как помочь. Есть москвичи, которые заходят с аграрным проектом. Навесим на них социальную нагрузку. Ну, вот этот район, например, с его коммуналкой. Как вам?
Ростислав рассеянно кивнул. Катин промолчал. За стеклом продолжал крутиться снежок, на дороге образовался белый накат.
Русаков достал мобильник, который перед поездкой поставил на беззвучный режим. Звонили жена и Шкадов. Отвлек опять Тонковидов:
– Ароева напрягу. Надо было, конечно, с собой взять, но толку-то такой толпой ездить. И так журналистов целая машина.
Ростислав положил мобильник в карман и взглянул вперед. Дорога делала изгиб, и водитель чуть притормозил. Машина охраны уже скрывалась за поворотом, как вдруг прямо перед ними как из-под земли вырос грузовик. Водитель выругался и резко крутанул руль. Послышался скрежет, большая махина слегка зацепила губернаторскую машину и та, развернувшись вокруг своей оси и заваливаясь на бок, рухнула в кювет.
Глава двадцать восьмая.
Ветров и Пласковский. С кого начать? Шкадов мысленно раскладывал пасьянс из двух карт. С Ветровым было бы заманчивей. Он точно фигура большего масштаба. Не ведомый. А врач так. На подхвате, скорей всего. Но к Ветрову добраться гораздо сложнее. А мы не ищем трудных путей. Они нас находят сами. Значит, Пласковский.
Дмитрий нашел адрес больницы, оказалось не очень далеко. Завел прокатную машинку, подождал, пока разогреется мотор. Шел снег, снежинки в порывах ветра бились об стекло. Но дороги здесь, почти в центре города, убирались неплохо. Навигатор довез его до облбольницы практически по прямой. Больничный городок был обнесен кирпичной стеной и напоминал маленькую крепость. Административный корпус выпирал из нее как башня. Дверь на улицу имелась, но была наглухо закрыта. Судя по снежной целине ей и не пользовались. Пришлось заходить изнутри, с территории больницы.
– Полиция, – сказал Шкадов охраннику и махнул красной корочкой, которую предусмотрительно обозвал пропавшей, увольняясь со службы. Охранник не стал спорить.
В административном корпусе рядом с охранником сидела еще и серьезная женщина в белом халате.
– Владимир Иванович на месте? – спросил ее Шкадов.
– Да. А вы кто?
– Московский уголовный розыск, – сказал Дмитрий и раскрыл корочку.
Зрачки в глазах за стеклами очков расширились:
– Сейчас я позвоню.
– Не надо никуда звонить, – мягким голосом, глядя прямо ей в глаза, сказал Шкадов. – Куда мне идти?
– Второй этаж. Поднимаетесь по лестнице и сразу приемная.
– Спасибо.
Дмитрий широким шагом прошел к лестнице, быстро поднялся на второй этаж и вошел в приемную. Он на секунду опередил звонок. Женщина с вахты все же позвонила, но Шкадова это не остановило.
– Уголовный розыск, – сказал он и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь кабинета.
Пожилой круглолицый мужчина в очках поднял на него голову.
– Здравствуйте, Владимир Иванович. Полиция. Московский уголовный розыск, – Дмитрий махнул на лету корочкой.
Пауза слегка подзатянулась.
– Можно поближе взглянуть, – сказал главврач, и Шкадов поднес удостоверение к его лицу. Придраться было не к чему. Документ был настоящим.
– Здравствуйте, – наконец сказал Пласковский, оторвавшись от изучения документа. – Чем могу быть полезен?
– Вы разрешите присесть?
– Конечно. А курточку можно оставить в приемной.
– Ерунда, – ответил Дмитрий, кладя куртку на соседний стол и попутно включая диктофон в кармане.
– Итак, слушаю вас, – сказал Пласковский.
– Мы расследуем обстоятельства гибели Василия Дмитриевича Цветкова. Хотелось бы знать, каким ядом он был отравлен.
Пласковский взмахнул руками:
– Извините, я даже не знаю, что он был отравлен. Да, отравление. Но был отравлен и отравился – разница есть.
– Вы хотите сказать, что у Данилова подавали отравленный салат «Цезарь»? – съязвил Шкадов.
– Какой «Цезарь»? – удивился главврач. – Такого там и не было, насколько я помню.
– Не было. Наверно, – согласился Шкадов. – Зато вы были. И немного поработали официантами, а может и поварами. Вы лично. И кто еще с вами был.
– В каком смысле поработал? – растерялся Пласковский.
– В прямом. Перед тем, как Василий Дмитриевич скончался. И в ядах вы разбираетесь, наверняка. Вы же медик. Так какой яд вы ему подложили?
– Молодой человек! Что вы себе позволяете!? – Пласковский побелел.
– Не позволял бы, если бы не знал точно, – слегка блефанул Дмитрий. – Итак, я вас слушаю. Или вы хотите давать показания официально, будучи задержанным?
Дмитрий опасался, что собеседник сейчас закроется и начнет требовать адвоката. Как действовать тогда, Шкадов понимал приблизительно. Но понимал и то, что дожимать врача надо сейчас.
– Итак, вы взяли вино и закуски и…
– Это Ветров. Он любит шутить, – сказал Пласковский, тяжело вздохнув и глядя в сторону. – Говорит, давай сами отнесем. Я не хотел, но он не очень …не очень добрый человек. Точнее, он нормальный, но иногда на него находит. Я не стал спорить, взял вино, рюмки на поднос. А он тарелочки с закусками, и мы пошли.
– А потом что?
– Посмеялись все. Мы тоже сели за стол. Выпили. Ну, а потом… Василий Дмитриевич. Ну, вы сами знаете.
– Вы ему наливали?
– Нет. Не помню. Они сами наливали. Кто хотел. Или Ветров. Не помню. Честно.
– А когда ему плохо стало, вы помощь ему не оказывали? Вы же врач все- таки.
– Да. Сначала сказал, чтобы скорую срочно. Я подумал, что сердце. Он не очень здоровый человек был. Соответственно, пытался реанимировать. Но он очень быстро… Не мгновенно, но почти.
– Так какой это яд был?
– А мне, откуда знать. Я его не травил, – в этот момент Шкадову показалось, что и главврачу может стать плохо. Он решил слегка переменить тему.
– А перед этим вы ничего не заметили необычного, странного? У Ветрова, например. В его поведении.
– Что там странного может быть? Все знают всех. Ветров? Запомнил только, что они с Чигаревым куда-то выходили. Почему-то по заднему коридору, к балкону. Есть там такой, в сад выходит, почти к забору.
– Может покурить?
– Там курительный салон есть. Зачем им зимой на балкон?
– Владимир Иванович, а о чем разговор вообще шел в тот вечер?
– Как обычно. О политике, новости обсуждали.
– А что конкретно?
– Молодой человек, – Пласковский, кажется, начал немного приходить в себя, – конкретные разговоры там ведутся отдельно от гостиной. Там же ведь, напомню вам, и жены были. Можно в библиотеку выйти, в бильярдную, в ту же курилку.
– А были люди, которые Цветкова не любили?
– Нет, – главврач помотал головой. – Явно нет. Он мужик спокойный, большой дипломат. Никому ничего плохого не делал. Явно.
– Хорошо. И заключительный пока вопрос. А как ваше общество относится к нынешнему руководителю региона?
Пласковский опять замолчал, взял паузу и посмотрел в потолок.
– Они люди государевы, – наконец произнес он. – Кого пришлют, с тем и будут. Спорить себе дороже.
– А вы?
– А мне вообще до лампочки. Поможет медицине – спасибо скажем. Не поможет – сами будем крутиться, не привыкать.
– Данилов помогал?
– Помогал. Когда мог. Но вы же обещали, что вопрос последний, – буквально взмолился Пласковский.
– Обещал. Поэтому откланиваюсь. И просьба: разговор у нас был неофициальный и о нем никому не слова. Договорились? Тем более, что я вас уже не обвиняю. На данный момент.
Главврач только кивнул. Дмитрий ему совершенно не поверил. Он осознавал, что сунул палку в осиное гнездо. Хорошо это или плохо, Шкадов еще не понимал.
Выйдя на улицу, Дмитрий набрал номер Русакова. Тот не отвечал. Шкадов сунул мобильник в карман и задумался.
Глава двадцать девятая.
Виктор Васильевич Санин сидел на диване и слушал гудки мобильника. Потом они сменились на короткие и на экране появилась короткая эсэмэска «Занят. Перезвоню». Санин взял подушку, устроил ее поудобнее и вытянулся на диване. Чувствовал он себя не очень, хотелось спать, но спать-то как раз по его разумению нельзя было ни в коем случае. Проспишь сейчас, и выбросят, как ненужный хлам. Он думал, вспоминал свою жизнь. Всегда Виктор Васильевич боролся с возрастом. Отгонял от себя любые мысли о том, что пришла зрелость и уже совсем близко старость. Он одевался по-молодежному, вел себя соответственно, женщин выбирал помоложе. Ясно, что он не звезда экрана, поэтому на двадцатилетних только засматривался, а выбирал сорокалетних. В чем-то он все же был реалистом. Хотя далеко и не во всем. Были вещи, в которых Санин ощущал себя лучшим. И хоть и не хотел себе в этом признаваться, боялся, что когда-нибудь ему предпочтут кого-то умнее, ловчее, быстрее, наконец, моложе. Назад старался не оглядываться. Вот сейчас оглянулся, и стало страшно.
Санин закрыл глаза, стал задремывать, но потом резко встрепенулся. Посмотрел на часы. Минут двадцать из жизни он все же выпустил. Виктор Васильевич секунду поколебался и снова набрал номер. Он вполне предполагал, что ему никто не ответит, однако к его удивлению услышал высокий, чуть нервный голос:
– Ну что ты хочешь? Нам уже доложили.
Это вместо приветствия. Санин постарался все же держать себя в руках:
– Добрый день. Что именно?
– Что ты работать не хочешь.
– Вы не правы. Я никогда вас не подводил.
Виктору Васильевичу было нелегко сдерживаться, но он умудрялся говорить спокойно и, как ему казалось, веско.
Но собеседнику, пожалуй, было все равно, поскольку для себя он уже все решил.
– Мы нашли тебе замену. Отдыхай. Ты ж пенсионер уже.
– Но я готов работать, – едва сдерживаясь, простонал Санин.
– Отдыхай, – повторил собеседник. – И вот еще. Ты много знаешь. Поэтому…короче, веди себя тихо и тогда твою старость ничего не потревожит. Будь здоров.
Виктор Васильевич застыл с телефоном в руках. Случилось самое страшное, что могло с ним произойти. Выкинули. Нашли другого. Справедливости ради, такое происходило не впервые в жизни прожженного мастера пера. Однако Санин осознавал, что то было давно, когда и силы, и возможности у него были другие. Он застонал, откидываясь на подушки. Но долго страдать ему не дали. Опять зазвонил телефон. Санин с ненавистью посмотрел на экран. Альбина. Жена. На данный момент, жена. На минуту задумался – отвечать или нет. Потом все же решился.
– Да, я тебя слушаю, – сказал он как можно более жалобным голосом.
Но ее это не проняло.
– Я звоню, чтобы поговорить о разводе. Если ты будешь на этом настаивать…
– Я? – Санин слегка растерялся, потом заговорил увереннее. – Да, после такого, что случилось, я думаю, мы не будем вместе. Хотя сейчас мне не до этого. Я только что из больницы.
– Так распереживался? – иронично спросила она.
– Тебе даже все равно, что со мной произошло, – процедил Санин. – Тогда будь добра, выметайся из моего дома. Я у Ивана. Завтра приеду и, чтоб к этому времени тебя там не было.
– Что ты говоришь… – она засмеялась. – Я там прописана. Все через суд.
– Я сказал, – произнес Виктор Васильевич и нажал на отбой. Он привык, чтобы последнее слово оставалось за ним.
После разговора с женой, Санина обдало горячей волной, в висках застучало. Он прошел в ванную намочил холодной водой полотенце и обвязал им голову. Стало чуть легче. Мысли путались. Виктор Васильевич снова добрался до дивана и опять провалился в короткий тревожный сон. Он проснулся от детского голоса. Приехали Катя с Кириллом. Санин немного поговорил с внуком. Тот сначала обрадовался деду, рассказал об успехах в школе, но надолго его не хватило, и мальчик ушел к себе в комнату. Катя была вежлива, но достаточно суха. Она пригласила Виктора Васильевича за стол, тот немного поковырялся в тарелках, но аппетита практически не было, и он поднялся в комнату к Ивану. Там он сел за компьютер. Тот был запаролен, но отец знал все маленькие секреты сына, и без труда зашел в систему. Впрочем, секреты Ивана Санина-старшего не интересовали. Он зашел на сайт «Честный Ясноборск». Новый пост появился буквально полчаса назад. Речь в нем шла о том, как новый врио губернатора проводил время с некой молодой особой. Автор говорил, что есть и компрометирующие женатого мужчину снимки, но пока он не будет их выкладывать, посмотрит, что будет дальше. Под постом стремительно росло число комментариев. Кто-то ругал автора за то, что тот лезет в чужую частную жизнь, но большинство шутили или злорадствовали.
Виктора Васильевича больше волновал стиль написания. Ему касалось, что написано, хоть и бойко, но сухо, неинтересно «без изюминки». Но главное не это, а то, что ему не наврали. Замена, действительно, нашлась. Опять заколотилось сердце и застучало в висках. Но Санин самостоятельно справился с этой напастью. Немного посидел с закрытыми глазами, потом создал новый документ и начал сосредоточенно печатать.
Закончив, он нашел в ящике стола флэшку, скопировал туда текст, потом сохранил его в компьютере и распечатал в трех экземплярах. Что делать с бумажными листами, он пока не решил, свернул вчетверо и положил в карман. В это время внизу он услышал голос сына. Спускаться не хотелось. Он приоткрыл дверь кабинета и негромко позвал:
– Иван.
Затем чуть громче. Через минуту сын зашел в кабинет.
–Да, отец. Как ты себя чувствуешь?
– Как-то так. Неопределенно. Но пока живой. У меня к тебе дело.
– Слушаю.
Иван уселся на диван.
– Я тут написал кое-что. Извини, так уж вышло, залез к тебе в компьютер без спроса.
– Когда-то ты меня за это сильно ругал, – Иван засмеялся.
– Было. Но сейчас пришлось. Короче говоря, я сохранил файл и в компьютере и на флэшке. Если со мной что-то случится, разошлещь этот текст по всем местным СМИ. Понятно?
– А что с тобой должно случиться?
– Ты что не видишь, что со мной все время что-то случается? – Санин – старший начал нервничать. – И не думаю, что это просто так. Но я не все сказал. Флэшку отдашь в администрации области Русакову. Запомнишь?
– Ну да. На память не жалуюсь.
– Хорошо. Лично в руки.
– Отдам, отдам… Ты скажи лучше, что тебя беспокоит.
– Меня? – Виктор Васильевич усмехнулся. – То, что перспектив все меньше. Я цепляюсь-цепляюсь, а толку… Наглая и тупая молодежь востребована. Умные люди не нужны. Понятно?
– Может, ты драматизируешь? Отдохни. Возраст позволяет о себе подумать.
– Я не привык об отдыхе думать. Жизнь-борьба и я ее проигрываю. Не потому что тупой и старый, а потому что слищком умный. Им нужны такие, чтобы вид имели лихой и молодцеватый. Или как так у Петра Первого? Или у кого? Я и не помню уже.
– Я тоже не помню.
– Тебе вот сколько? Тридцать девять? И тебя скоро выкинут. Их время пришло.
– Кого?
– Не прикидывайся… Ладно, устал я. Поеду.
– Куда?
– Домой.
– Может, у нас пока побудешь? Отдохнешь.
– Нет. Поеду. Там тоже разобраться надо. Не забудь, о чем я тебя попросил. Пойду одеваться.
Санин выдохнул и решительно встал из-за стола:
– Такси мне вызови.
– Я могу тебя отвезти, – возразил Санин-младший.
– Ты только приехал. Отдыхай.
Через пять минут Виктор Васильевич уже стоял в холле одетый.
– Ну, пока, – он пожал руку сыну, поцеловал в макушку прибежавшего Кирилла, помахал рукой Катерине и решительно шагнул за порог.
Глава тридцатая.
Из кювета машину главы региона вытащили быстро. Машину с журналистами отпустили вперед, а автомобили охраны и Вилецкого выстроились на обочине. Снег почти прекратился и всю небольшую кавалькаду, состоящую еще и из буквально прилетевшего автомобиля ГИБДД, и тягача было видно издалека.
– Гаишников что сразу нельзя было взять??? – кричал Тонковидов на охранников.
Они молчали, а ответил Катин.
– Вы же сами сказали, что внимания не привлекать, никакого сопровождения, – негромко сказал он.
Антон недовольно покосился на него и повернулся к капитану ГИБДД:
– Где ваше начальство?
– Товарищ полковник уже выехал, – ответил тот.
– Короче, выясняйте, что за машина, почему выскочила. Потом доложите. А мы поехали.
– Мы передали приметы по постам, – робко сказал капитан.
– Занимайтесь. Полковнику привет, – сказал Тонковидов и пошел к машине. Не доходя пару шагов до нее остановился, поманил Катина и Русакова.
– По приезду ко мне сразу, в машине без эмоций.
Дальше доехали без приключений. Антон Викторович был хмур и молчалив. Так же молча они зашли в его кабинет.
– Ситуация совсем хреновая, – сказал Тонковидов, бросая пальто на диван. – Мне уже угрожают в открытую. Теперь этот грузовик. Случайности я отметаю.
Он уселся за стол, внимательно посмотрел на Русакова, потом сказал, словно что-то вспомнил:
– Да, Ростислав, тут вчера был инцидент. В подробности не вдаюсь. Но мне предложили уехать. Иначе пустят компромат. Суки. А самое главное, мы не знаем, что за суки.
У Русакова коротко завибрировал телефон. Сообщение от Оксаны «ЧЯ опять написал. Грозят вывалить компромат. Он знает».
Ростислав растерянно перевел глаза на Тонковидова.
– Что там у тебя?– спросил тот. – Ты здесь или витаешь где-то?
– Новая публикация в «ЧестномЯсноборске», – ответил Русаков.
– Не удивлен и даже знаю, что там, – скривился Антон, но открыл закладку на компьютере и начал читать. Лицо его по мере чтения кривилось все больше, а губы выворачивались чуть ли не до щек.
– Короче говоря, мы летим по всем фронтам, – сказал, дочитав Тонковидов, стараясь казаться спокойным. – Я даже не знаю, что сейчас делать. Просить помощи у центра или самим переходить в атаку, то есть давить на силовые структуры, скорее всего, ФСБ. Местным у меня доверия нет.
– Так, они сейчас не очень местные, – заметил Сергей Сергеевич.
– Руководство – да, а внутри – все те же. И доверять мы никому не можем, – отмахнулся врио губернатора. – А ты что думаешь? – он повернулся к Русакову.
– Человек мой работает, – ответил, стараясь говорить взвешенно Ростислав, – У него есть связи с проверенными людьми здесь. Ищет.
Тонковидов стукнул кулаком по столу:
– Это не твоя сфера! Пусть Сергеич врагов ищет. А тебя я назначаю первым замом. Буду Москву убеждать, иного не вижу пути. Ищи местные кадры и, в первую очередь, по прессе врежь. Надо отвечать. Будем бороться.
– Антон Викторович, – осторожно встрял Катин. – Но человек Ростислава работает. Его никто не знает, он не местный. Пусть.