Андрей Собакин
Пионерский некрополь
– Какой ужас! – воскликнул директор.
– Это ещё не самое ужасное, – сказал инспектор, – Если принять во внимание, что пионерские галстуки убитых остались при них, а следы убийцы на снегу ничем не отличаются от следов убитых, то можно предположить, что убийца – тоже школьник, и что для убийства он воспользовался своим собственным пионерским галстуком.
Директор в ужасе выкатил глаза, и рот его изумлённо приоткрылся.
– Этого просто не может быть…– пробормотал он.
– Тела убитых обнаружил прохожий, он гулял с собакой возле забора кладбища, – продолжал испектор, – Это было примерно в девять вечера. Можно предположить, что убийство произошло между шестью и девятью часами. Я уже знаю, что шестой «Б» был вчера на просмотре фильма, который закончился в половине шестого.
– А может… – директор школы повернулся к инспектору, – Это был тот прохожий…
– Исключено, – вздохнул инспектор, – Он был ростом под два метра и с соответствующим размером ботинок. Мы рассудили так, что после убийства все магазины были закрыты, а сегодня утром они ещё не успели открыться, а значит убийца не успел бы купить себе новый галстук. Поэтому мы и пришли в школу с утра пораньше.
– Но Акатьев не мог этого сделать! – воскликнул директор, – Это же ещё ребёнок!
– Вот это нам и предстоит выяснить, – вздохнул инспектор, – Сейчас с ним в кабинете завуча наш сотрудник по делам несовершеннолетних. Я думаю уже самое время поставить в известность родителей мальчика.
…Следственный эксперимент на кладбище состоялся на следующий день. Витёк, дрожа от страха и напряжения, с мокрыми от слёз глазами, показал, где они вошли на территорию кладбища – то есть дырку в заборе со стороны железнодорожных путей. Инспектор Дьяконов и ещё два серьёзных дядечки из уголовного розыска внимательно его слушали и делали какие-то отметки в блокнотах. Заплаканная мама Витька стояла неподалёку вместе с девушкой-инспектором по делам несовершеннолетних. Ещё был фотограф с фотоаппаратом и несколько человек то ли из милиции, то ли из прокуратуры. Были ещё две непонятные тётки-свидетели и старенький, почти трезвый, кладбищенский сторож.
Витёк вывел всех присутствующих на небольшую площадку возле фонарного столба.
– … А здесь они от меня убежали, – всхлипывая грустно сообщил он, – Потом я искал выход и… Там могила была – Ирина Шанцева. Я на неё упал… На могилу… Споткнулся потому что… А потом пошёл домой и ребят больше не видел. Я, правда, не знаю, куда они побежали, а следов в темноте не было видно…
Инспектор Дьяконов повернулся к кладбищенскому сторожу:
– Есть такая могила?
Сторож несколько раз испуганно моргнул и торопливо закивал головой:
– А, пионерка! Есть-есть такая. Пойдёмте, я вам покажу!
Все, растянувшись длинной цепочкой по узким проходам между могилами, пошли следом за ним. Сторож гордо возглавлял шествие. До могилы Ирины Шанцевой добрались за несколько минут. Ограда едва выступала из сугроба, а снег на могиле был перерыт и разбросан в стороны. Фотографии на памятнике не было, виднелось просто светлое овальное пятно.
– А почему здесь всё так?.. – растерянно спросил инспектор показывая на разрытый снег.
Кладбищенский сторож только развёл руками.
– И фотография, кажется, раньше тут была, – пробормотал он, – Может в снег упала?
– Пока ничего не трогайте, – сказал испектор и повернулся к Витьку, – Эта могила?
Витёк вздохнул и едва слышно пробормотал:
– Да… Я упал тут… Споткнулся и упал…
Он сделал шаг вперёд, чтобы показать рукой, где он зацепился за невидимую под снегом ограду, но инспектор резко преградил ему дорогу рукой – Витёк даже ощутил лёгкий удар в грудь.
– Что это? – спросил инспектор и, отстраняя Витька в сторону, приблизился к могиле.
Все невольно замерли и внимательно следили за его движениями. Инспектор перешагнул через ограду, нагнулся и протянул руку к чему-то в снегу возле самого основания памятника. В следующее же мгновенье из снега на свет появился ярко-алый треугольник пионерского галстука.
Все присутствующие с любопытством окружили могилу, чтобы получше рассмотреть, а фотограф деловито сделал пару снимков несколько обескураженного инспектора с галстуком в руке.
– Подождите… – пробормотал инспектор, – А что же тогда нашли у забора?.. Возле тех задушенных ребят?.. Сколько этих галстуков тут может быть? Чей этот-то?
– Мой! – неожиданно уверенно ответил Витёк, сделал шаг к инспектору и протянул руку к гастуку.
– Нет, – сказал инспектор Дьяконов, – Сначала мы должны во всём разобраться.
И, аккуратно свернув, он положил найдённый пионерский галстук в карман пальто…
– Да, Дьяконов, заходи! Присаживайся! – майор отложил в сторону папку с документами, которую он только что просматривал, – Как там у тебя дело с теми пионерами продвигается?
Инспектор Дьяконов смущённо потупил взор и, присев на один из четырёх стульев у стены, негромко сказал:
– Да как вам сказать… Подозреваемый появился почти сразу, но возникли некоторые странные обстоятельства…
– Поподробнее, пожалуйста, – майор внимательно посмотрел на инспектора.
– На месте преступления, возле одного из трупов, был обнаружен пионерский галстук, – неуверенным голосом начал Дьяконов, – Потом, на основании отсутствия гастука, подозрения пали на одноклассника погибших, Виктора Акатьева, который, к тому же, был последним, кто видел их живыми тогда, на кладбище… Но потом возникло одно осложнение… При следственном эксперименте на кладбище был найден пионерский галстук Акатьева. Я думал, что галстуки будет легко различить, и положил найденный галстук вместе с обнаруженным возле трупов…
– И теперь вы не знаете, какой из них какой? – усталым голосом спросил майор.
Инспектор грустно кивнул и ответил:
– Да… А вчера экспертиза показала, что один из галстуков был сделан в конце пятидесятых годов, ориентировочно, в пятьдесят восьмом году, а второй – в семьдесят седьмом или семьдесят восьмом году.
– Двадцать лет – это довольно большая разница, – кивнул майор.
– Да, – вздохнул инспектор, – И если предположить, что галстук из семидесятых – это галстук Акатьева, что довольно логично, то совершенно непонятно, откуда у убийцы мог взяться галстук из пятидесятых… Так что мальчика мы отпустили… Как говорится, до выяснения обстоятельств…
– Ну что ж, – майор снова потянулся к папке с документами, – Выясняйте…
Витёк был счастлив – наконец-то всё закончилось. Его отпустили! Следователь снова спрашивал, не вспомнил ли Витёк каких-либо новых подробностей, и не видел ли он кого-нибудь ещё на кладбище, но его больше не подозревали! Разумеется, про разговор с Ирой Шанцевой на её могиле Витёк никому не рассказал. Во-первых, кто бы ему поверил? А во-вторых… Витёк прислушался, как его мама, плача от радости, рассказывала по телефону своей подруге, что он проходит по делу уже только как свидетель, а не как подозреваемый. Потом Витёк осторожно прошёл в свою комнату и выдвинул из-под кровати коробку с игрушками. Оглядываясь на дверь, он раскопал со дна коробки что-то плоское завёрнутое в большой голубой носовой платок. Развязав уголки платка, Витёк извлёк на свет овальную фотографию на керамике – Ирина Шанцева. Положив фото на подушку, Витёк начал внимательно вглядываться в насмешливые глаза девочки. Изображение слегка колыхнулось и едва заметно засветилось.
– Всё в порядке? – донёсся до Витька словно откуда-то из глубин его собственной головы голос девочки.
– Да-да! – радостно воскликнул он, – Они меня отпустили, и, кажется, больше не подозревают.
– Это хорошо, – губы Иры на потрете тронула едва заметнаяя улыбка, – Ты поступил как настоящий пионер.
– И что теперь будет? – спросил Витёк.
– Пионер не должен останавливаться на достигнутом, – сказала девочка, – Мне кажется кое-кто ещё из твоего класса поступил не по-пионерски…
– Кто?.. – Витёк настороженно огляделся по сторонам и снова посмотрел на портрет.
– Помнишь, вы тогда всем классом ходили смотреть фильм про подвиг наших героев во время Великой Отечественной войны? – Ира сделала очень серьёзное выражение лица.
Витёк сглотнул и молча кивнул.
– Так вот… – Ира сделала многозначительную паузу, – Шанаева, Иванова и Тюрина смотреть фильм не пошли.
– Да, я знаю, – пробормотал Витёк.
– Это очень нехорошо, – сказала Ира, – Пионеры не должны прогуливать общественные мероприятия. Мне кажется, нам надо их вызвать на совет дружины. Ты согласен?
– Да, – кивнул Витёк и почесал запястье левой руки.
Теперь там только слегка чесалось, и следов от зубов уже почти не было видно – в последний момент, беспомощно вися на заборе, Игорь Болотнов всё-таки смог тогда извернуться и укусить Витька за запястье. Дёрнув обмотанный вокруг шеи Игоря галстук вверх, Витёк легко высвободил своё запястье, а Болотнов глухо захрипел и задёргался…
«Это не хорошо – кусать своих товарищей», – подумал Витёк аккуратно снова заворачивая фотографию Иры в платок и пряча её на дне коробки с игрушками, – «Ну да ничего, ему и это на совете дружины припомнят… А Ира права – Иванова, Тюрина и, особенно, эта воображала Шанаева – очень запущенный случай. Их надо обязательно вызвать на совет дружины…»
Пионерский некрополь: Подруги.
До перемены оставалось двадцать минут. У шестого «Б» был урок математики. Возле разделённой на две половины коричневой доски стояли Катя Карманова и Лёня Потапов – каждый из них решал своё уравнение. И если Карманова всё время либо что-то бодро и энергично писала на доске, либо торопливо стирала только что написанное влажной тряпкой, то совершенно потерявшийся среди цифр и переменных Потапов просто тупо пялился на доску и озадаченно почёсывал себя куском мела за ухом. Остальные школьники сидели сосредоточенно склонившись над тетрадками и периодически бросая тоскливые взгляды на доску. Многие просто ждали, когда уравнения решатся там, и между делом изображали бурную интеллектуальную деятельность, чтобы, не дай бог, неспешно прогуливающаяся между партами Людмила Ефремовна не задержалась возле них и не заглянула в их тетрадки.
Ира уже успела решить уравнение Кармановой и аккуратно вывела перьевой ручкой ответ: «16». Потом, прежде чем записать уравнение, над которым потел и мучился Потапов, она повернула голову направо, туда, где через ряд от неё сидела Даша. Их рассадили ещё в сентябре – Людмила Ефремовна просто устала постоянно делать замечания вечно болтающим и хихикающим подружкам. Теперь Ира и Даша могли лишь переглядываться или, в крайнем случае, передавать друг другу записки. Сейчас Даша сидела низко склонившись над партой и что-то старательно выводила в своей тетрадке. Ира внимательно посмотрела на её тёмную, упавшую на глаза чёлку и аккуратный, чуть вздёрнутый носик. Ещё у Даши были красивые глаза – большие, тёмно-карие, очень выразительные… На прошлой неделе они вместе пошли после школы в библиотеку, а потом дома у Иры делали уроки. Почему-то разговорились тогда про мальчишек. Непонятно, как, вообще, у них на эту тему разговор зашёл? Оказалось, что обе никогда не целовались с мальчиками. Впрочем, тут же согласились, что, если честно, то – не с кем. Ну не с Поленовым же, хотя другим девчонкам из класса он почему-то нравился… Закончился их разговор неожиданно для обеих тем, что они всё-таки решили попробовать поцеловаться – а то вдруг подходящий случай представится, а они не будут знать как? Сели на диван, обнялись… Даша вдруг и сказала: «Подожди, давай хоть свет погасим…». Погасили, поцеловались – осторожно, влажно, нежно… Потом ещё… Потом попробовали с языком, но Даше, кажется, не это не особенно понравилось. Во всяком случая, сначала… Ира с задумчивой полуулыбкой смотрела на Дашу.
– Шанцева! – голос Людмилы Ефремовны вернул Иру в реальность, – Сидим мечтаем? Ты уже всё решила?
Математичка остановилась возле её парты и сверху заглянула в Ирину тетрадь.
– Чего ждём? Потапов ещё не скоро разродится, так что продолжай дальше – пока всё правильно, – и Людмила Ефремовна направилась дальше по проходу между партами.
Даша услышала и обернулась. Ира поймала её взгляд – даже показалось, что мелькнули те же самые искорки, как и тогда: «…давай хоть свет погасим…». Потом, когда пришли с работы Ирины родители, Даша торопливо засобиралась домой, и они успели только пару раз переглянуться. Вот тогда-то Ира и обратила внимание на тот необычный блеск в глазах Даши, такой же, как и сейчас… «Хорошо, что у меня есть такая подруга», – подумала Ира, – «Близкая… Надо будет ей обязательно рассказать… Да, рассказать про то, что случилось вчера вечером… Если не ей, то кому? На перемене расскажу…»
И Ира сосредоточенно склонилась над своей тетрадкой. Людмила Ефремовна тем временем подошла к доске и, окинув взглядом половину доски Кармановой, удовлетворённо кивнула.
– Так, Карманова – «четыре», – сказала она, – Суетиться не надо, и всё будет нормально. Потапов – иди садись. Сегодня без оценки. Спрошу завтра. Не решишь – будет «два». И домашнее задание завтра тоже проверю. Мел дай сюда…
Потапов поспешно передал математичке кусочек мела и побрёл на свою последнюю парту. Людмила Ефремовна широким жестом стёрла с доски его безуспешные попытки и быстро и чётко начала записывать решение уравнения. Класс, все как один, моментально склонились над тетрадками. Ира краем глаза заметила, как Даша снова обернулась и коротко взглянула на неё. Поразмышляв долю секунды, она решила не подавать вида и лишь едва заметно улыбнулась…
На перемене Ира подошла к подруге и сразу же сообщила:
– Пойдём, есть одно дело. Надо поговорить. Это важно.
Девочки отошли в конец коридора и остановились возле окна. Даша прислонилась к подоконнику, слегка присев на него, а Ира встала напротив неё, разглядывая морозные узоры на стекле.
– Что случилось? – спросила Даша.
– Одна история, – неуверенно сказала Ира, – Но только это секрет!
– Само собой, – кивнула Даша и тут же посмотрела куда за спину Иры.
Ира проследила за её взглядом и недовольно обернулась. Два девятиклассника, Беляков и, кажется, Пахомов, поймали бедолагу Потапова и, весело посмеиваясь, начали толкать его друг к другу между собой, словно играя в мяч. Лёня Потапов, с трудом сохраняя равновесие, выдержал четыре-пять сильных толчков, а потом всё-таки не удержался на ногах и грузно повалился на пыльный пол. Девятиклассники восторженно взвыли, и Беляков тут же отвесил поверженному Потапову увесистый пинок под зад.
– Подожди-ка минуточку, – сказала Ира и, обойдя Дашу, решительно направилась к девятиклассникам.
Те не сразу обратили на неё внимание и ещё несколько раз несильно пнули ногами валявшегося на полу Потапова.
– Прекратить! – глядя снизу вверх на девятиклассников крикнула Ира.
– Те чё, малявка?! – с удивлением повернулся к ней Пахомов, – Тебе больше всех надо?!
Ира пару раз глубоко вдохнула, и концы её пионерского гастука, очевидно наэлекризовавшись, слегка подались вперёд…
– Я сказала «прекратить»! – почти крикнула Ира, – Что вы тут вытворяете? За такие дела я вам быстро совет дружины организую, и вы очень пожалеете!
– Чего?!. – Пахомов уже собирался было протянуть вперёд руку, чтоб схватить зарвавшуюся пионерку за её пионерский гастук, но Беляков одёрнул его и сдержанно сказал:
– Не… Это Шанцева – она фигуристка, так что лучше не связывайся…
Пахомов остановился и вопросительно глянул на приятеля.
– И она, действительно, в совете дружины, – добавил Беляков, – Ну её на фиг…
Пахомов с сомнением посмотрел на Иру, а потом на поверженного и униженного Потапова.
– Ладно, пошли, – пробормотал он Белякову, – Больно надо…
Приятели направились прочь по коридору.
– Не, это правда, – донёсся до девочек голос Белякова, – Это она тогда Семёнову руку сломала, когда он её за жопу схватил…
– Он же всем говорил, что с лестницы упал… – недоверчиво отозвался Пахомов.
– Так вот это она его и «упала», – вздохнул Беляков, – Я сам видел. Ну эту психованную на фиг…
– Да понял я, – недовольно сказал Пахомов, – Сука она, короче…
Ира тем временем помогла Потапову подняться на ноги.
– Лёня, ну как ты? – участливо спросила она.
Потапов смущённо отвернулся и молча пошёл в сторону туалета, на ходу отряхивая коридорную пыль с брюк и пиджака…
Даша тоже подошла.
– Какая ты, Ира, смелая, – сказала она, – И как ты их только не боишься?
– Боюсь… – вздохнула Ира, – Но ведь нельзя же так просто стоять и смотреть, как они его избивают?
– А если бы они тебя схватили? – воскликнула Даша, – Или ударили?
– Ну… – Ира задумалась, – Я девочка тренированная – думаю, что с этими я бы справилась…
Девочки снова подошли к окну.
– Я тебе одну вещь хотела рассказать, – сказала Ира, – Но ты должна пообещать, что это будет строго между нами.
– Хорошо,– с серьёзным лицом кивнула Даша.
Ира ненадолго задумалась, с потом коротко вздохнула и начала свой рассказ:
– У меня вчера вечером тренировка была по фигурному катанию. Потом мы с девками на автобус пошли. Уже был вечер, темно. Гальке с Лидкой в сторону проспекта надо было, и как раз автобус подошёл – они сразу и уехали. А я стою как дура, жду моего автобуса… Холодно, темно… Ну, думаю, пока я тут мёрзну, давно бы пешком дошла – ну, знаешь как: вдоль оврага, мимо стройки… Потопталась я там на остановке, а потом решилась и пошла. Вдоль оврага там вдоль тропинки фонари горят – вроде и не так страшно. Иду, короче… Вокруг – никого. И вдруг из темноты какой-то мужик выскакивает. Мелкий такой – с меня ростом, сморщенный, гадкий… В телогрейке, шапка затасканная какая-то… Я влево – и он влево, я вправо – и он вправо. Я ему говорю: «Вы чего?», а он вдруг хвать меня руками вот так, за плечи… Я смотрю – а вокруг совсем никого. Фонари только вдоль оврага светят, но пусто как на Луне. «Пусти!» – говорю… А он тащить меня куда-то в сторону начал, и – молчит, лыбится только, неприятно так… У меня на плече сумка с формой была, а в руке – мешок с коньками. Ну, я – девочка тренированная, назад сильно так дёрнулась, и он от неожиданности мою правую руку и опустил. Тут я его мешком с коньками – и прямо по голове. Он совсем такого не ожидал, отпустил меня и попятился. А до края оврага там всего пара шагов была – ну, он туда, в овраг, и упал…
– Ой! – воскликнула Даша, – И что дальше?
– Ну, он в том овраге и исчез, – продолжила Ира, – Я к краю подошла – а там внизу темно, и ничего не видно…
– И… И что потом? – спросила Даша.
– Ну, я – ракетой домой, – ответила Ира, – Быстрее автобуса получилось. Только вот…
– Что «вот»? – насторожилась Даша.
– Понимаешь… – Ира несколько замялась, – Я когда уже дома была, смотрю – а на мешке с коньками пятно такое, тёмное… Кровавое, в общем… То есть, я когда его ударила, там как раз кончик лезвия конька был, и… Кровь там была на мешке, короче…
– Ой… – растерянно пробормотала Даша.
– Хочешь со мной сегодня после школы туда сходить посмотреть? – спросила Ира, – К оврагу, то есть… Может он там… Лежит… Или не лежит?
Даша посмотрела Ире прямо в глаза.
– Да, конечно, я пойду с тобой, – сказала она, – Ты же… Моя подруга…
– Только – никому ни слова! – напомнила Ира.
– Да-да, – кивнула Даша, – Само собой.
После уроков девочки занесли свои портфели домой к Даше (она жила как раз около школы), а потом отправились к оврагу. Было ещё светло и не очень холодно – может быть минус десять. Подружки прошли до конца улицы, перешли дорогу, миновали небольшой парк и вышли на протоптанную в снегу тропинку, которая вела налево вдоль довольно глубокого оврага. Вдоль тропинки стояли довольно редкие чёрные просмолённые фонарные столбы. Справа тянулся овраг, слева – парк. Вокруг никого не было. В отдалении по трассе мчались машины – где-то там была та самая автобусная остановка, от которой Ира вчера и отправилась в своё рискованное путешествие. Едва подружки пошли вдоль оврага, как Даша тут же начала глядеть вниз и замедлила шаг.
– Это не здесь, – одёрнула её Ира, – Это там дальше, после поворота. Там, где развалины на другой стороне.
Они пошли чуть быстрее, и, когда тропинка свернула следом за оврагом налево, Ира остановилась.
– Здесь! – решительно сказала она.
Девочки нерешительно приблизились к обрыву. По другую сторону оврага был обширный пустырь, посреди которого возвышался полуразрушенное здание из красного кирпича с высокими узкими окнами. Когда-то очень давно, может быть даже до революции, там была то ли фабрика, то ли ремонтная мастерская. Теперь стёкол в окнах уже давно не было, и пустые проёмы либо зияли чёрными провалами, либо были заколочены потемневшими от времени и непогоды шершавыми досками. Крыша тоже практически отсутствовала – оставался лишь проржавевший металлический каркас с несколькими кусками кровли, каким-то чудом не сорванными ветром и не обвалившимися внутрь под собственной тяжестью… Девочки слышали, что по вечерам в тех руинах собирались сомнительные компании, жгли костры и занимались неизвестно чем. Судя по слухам, бродившим в школе, в тёмное время суток место это было совсем не безопасное. Впрочем, до темноты было ещё далеко, и поэтому, лишь скользнув взглядом по мрачным развалинам, подружки стали внимательно вглядываться в овраг. В этом месте на дне оврага лежал строительный мусор – несколько разбитых огромных железобетонных труб, куски плит с торчавшей из них ржавой арматурой, и ещё что-то непонятное, покрытое толстым слоем снега.
– Здесь? – зачем-то переспросила Даша.
Ира не ответила, а только схватила Дашу за руку. Замерев от страха девочки вглядывались в чёрный силуэт, неестественно распластавшийся на краю занесённой снегом бетонной плиты, торчавшей под некоторым уголом ко дну оврага. Сомнений не оставалось – там, внизу, лежал мужчина в тёмной телогрейке со странно подвёрнутыми ногами в серо-зелёных штанах…
– Ой… – прошептала Ира, – Это он.
– И что, он со вчерашнего вечера тут лежит? – недоверчиво сказала Даша, – Его бы точно кто-нибудь заметил. Может это пьяный какой, недавно улёгся?
– Может и не заметили, – ответила Ира, – Тут мало кто ходит, а кто ходит – в овраг не смотрят…
– И что нам теперь делать? – растерянно пробормотала Даша.
Услышав «нам», Ира благодарно сжала ей руку и взглянула подруге в глаза:
– Давай спустимся и посмотрим? – предложила она.
Даша кивнула.
– Там чуть дальше, кажется, тропинка вниз была, – неуверенно сказала Ира.
Девочки прошли ещё метров сто вперёд, и, там где овраг стал несколько шире, а склоны его – более пологими, спустились вниз. Направляясь назад по дну оврага, они внезапно услышали чьи-то голоса. Кто и что говорил – сначала это было не совсем понятно, но потом хриплый, прокуренный мужской голос отчётливо произнёс:
– … Не, ему наверное там, наверху по голове чем-то зафигачили, а потом вниз столкнули, и тут он ещё об эту бетонную плиту приложился…
Ира и Даша невольно остановились. Валявшиеся на дне оврага обломки толстых железобенных труб и торчащие под разными углами куски обширных, занесённых снегом, бетонных плит скрывали от них говорившего. Девочки переглянулись и молча подкрались поближе. На снегу они разглядели две цепочки следов – кто-то совсем недавно прошёл по дну оврага… Всё ещё скрытые от подружек бетонными плитами и трубами, незнакомцы продолжали разговор:
– Да, правда, мёртвый… – сказал кто-то совсем юным, почти детским голосом.
– Ты, давай, племяшек, не зевай, – снова зазвучал прокуренный хриплый голос, – Что у него в том кармане? А там? Щас мы его перевернём… Ну, что там?
Постоянно переглядываясь, Ира и Даша осторожно обошли бетонную трубу… Незнакомец лежал примерно в той же позе, как они его увидели сверху. Только на этот раз он был не один – возле трупа копошились ещё два человека: неопределённого возраста мужчина в чёрном пальто и без шапки – были видны его коротко подстриженные волосы с заметной сединой, и мальчик в тёмно-сером пальто и в чёрной кроличьей шапке-ушанке. В мальчике Ира и Даша моментально опознали старшеклассника Пахомова, от которого Ира как раз сегодня спасла бедолагу Потапова. Те не заметили девочек и продолжали обыскивать труп незнакомца, бесцеремонно шаря по его карманам.
– Ого! Деньжата! – радостно воскликнул седоволосый извлекая из-за пазухи покойника несколько сложенных сместе купюр, – Сто… Двести… Ого – шестьсот! Неплохо… С мелочью… Та-а-ак! Хороший урожай.
– Дядь Кузьма! – сказал Пахомов, – А мне дадите?
– Ты пацан ещё – зачем тебе деньги? – отмахнулся от него седой, – Ну-ка, посмотри, что там у него там… Да, вот там…
Девочки увидели, как склонившийся над трупом Пахомов вдруг извлёк на свет тёмно-серый пистолет, и сразу было видно – настоящий.
– Ого! – дядя Кузьма нетерпеливо протянул руку, – Дай-ка сюда!
Пахомов протянул ему пистолет. Тот осторожно взял его в руку и внимательно осмотрел.
– Неплохо… Очень даже неплохо… – пробормотал седой и вдруг снова отдал оружие Пахомову, – Возьми, племяш, пусть пока у тебя будет. Так надёжнее, а то если меня менты сейчас заметут – со справкой, да ещё со стволом… Оно мне надо? Потом отдашь… Когда скажу.
Совершенно оторопевший Пахомов послушно взял пистолет и опустил его в карман пальто.
– А почему у него… – неуверенно спросил он, – Пистолет этот?..
Седой склонился над трупом и вытащил из снега руку покойника.
– Смотри… – сказал он мальчику, – Видишь эти перстни? Ну, наколки? Наш это человек – две ходки у него на зону было. И не по ерунде – видал?..
И он приподнял руку трупа, чтобы Пахомову были лучше видны татуировки, но тот внезапно заметил стоявших неподалёку девочек, и в его глазах застыло выражение растерянности и ужаса. Дядя Кузьма тоже повернулся в направлении взгляда племянника, и наступила немая сцена. Ира и Даша стояли метрах в пяти от них совершенно оцепенеышие от неожиданности. Пахомов неуверенно переводил взгляд с подружек на дядю и обратно. Дядя Кузьма смотрел на девочек выцветшими глазами и делал непонятные движения челюстью, словно жевал чего-то…
– Вы что тут делаете? – наконец хрипло спросил дядя, отпуская в снег руку трупа и распрямляя спину.
– Мы всё видели, – отчётливо сказала Ира, – Вы взяли у него деньги и пистолет.
– Вот как? – лицо дяди Кузьмы расплылось в приторной улыбке, и многочисленные морщинки собрались возле его глаз, – Я думаю, это вам показалось, девочки…
– Нет, не показалось, – ответила Ира, – А тебе, Пахомов, должно быть стыдно…
Дядя Кузьма тут же повернулся к племяннику:
– Ты их знаешь?
Пахомов опустил глаза и едва слышно пробормотал:
– Да, они из нашей школы…
Перепуганная Даша отступила на шаг назад, а Ира продолжала:
– Тебя, Пахомов, вызовут на совет дружины, и я там всё про тебя расскажу! А вас… – она гневно взглянула на дядю Кузьму, – А вас заберут в милицию!
Взгляд дяди Кузьмы стал холодным и жестоким, но улыбка не исчезла с губ, и от этого его лицо сделалось ещё более пугающим.
– Ты, милая, нас не пугай, – отчётливо сказал он, – Не мы его убили. Да, пошарили в карманах немножко – это да, но мы никого не убивали.
– Я знаю, – кивнула Ира, – Вы его не убивали…
В этот момент Даша испуганно взглянула на подругу, и та поняла, что проболталась.
Дядя Кузьма заметил смущение Иры.
– Что-то вы, девочки, не договариваете… – сказал он, – Наверное, сами по карманам пошуровать намеревались, а?
– Нет, мы… – Ира тоскливо посмотрела на Дашу словно ожидая подсказки. Однако та молчала, так как была до полусмерти перепугана видом и манерами дяди Кузьмы.
– А знаешь, племяшек, – сказал дядя Кузьма продолжая пристально смотреть на девочек, – Я думаю, что эти девочки, наверное, в милицию не пойдут… И совету дружины тоже рассказывать ничего не будут… Что они там могут рассказать? О том, какие они шлюхи?
– Что? – растерянно переспросила Ира.
– Да-да, – продолжая неприятно улыбаться покачал головой дядя Кузьма, – Совету дружины будет очень интересно узнать про ваши похождения… Такие молоденькие, пионерки, вон – с галстуками, а уже такие шлюхи…
Ира и Даша недоумённо переглянулись, и вдруг дядя Кузьма преобразился – улыбка моментально исчезла с его лица, и он хрипло крикнул Пахомову:
– Хватай вон ту, а я эту! Сейчас мы с ними разберёмся, и будут молчать как миленькие – знаю я этих баб!
С этими словами он с неожиданной для его возраста прытью подскочил к Даше и сильно схватил её за запястье. Даша попыталась вырваться, но не устояла на ногах и повалилась в снег. Не ожидавший такого развития событий Пахомов не сразу сообразил, что ему делать. Это дало Ире пару секунд, чтобы развернуться и броситься бежать. Ира начала быстро выкарабкиваться из оврага по пологому склону в сторону пустыря и развалин фабрики. Оглянувшись уже наверху, она увидела, как дядя Кузьма, заломив Даше руку за спину, тоже тащит её подругу вверх по склону. Погнавшийся за Ирой Пахомов был уже буквально в нескольких шагах. Оторваться от преследователя на пустыре для Иры было парой пустяков. Раскрасневшийся и запыхавшийся Пахомов отставал от неё с каждой секундой и уже собирался было прекратить погоню… И тут Ира исчезла. Вот только-только её серое пальто мелькало перед ним на фоне ослепительно белого снега, и вдруг – вокруг только снег и руины фабрики неподалёку. Пахомов перешёл на шаг и, тяжело дыша, поплёлся по ириным следам, чётко выделявшимся на снежной целине. Он даже не успел ещё толком осознать столь таинственное исчезновение Иры, как уже набрёл на объяснение. Прямо перед Пахомовым в снегу зияло чёрное прямоугольное отверстие – колодец или вход в подвал снесённого дома. Пахомов опасливо приблизился к открытому люку и постарался заглянуть вниз, не подходя близко к краю. Это был колодец весьма приличной глубины, с выложенными кирпичом стенками и снежным сугробом внизу – люк, судя по всему, отсутствовал уже давно.
– Эй, ты… – нерешительно позвал Пахомов, – Где ты там?
В ответ была тишина. «Хорошо, что дыхалка у меня сдохла», – с каким-то почти удовлетворением подумал Пахомов, – «А то бы следом за ней туда и полетел…»
Из-за глубины колодца и страха подойти ближе к краю люка, он смог увидеть лишь кусочек покрытого снегом дна. Иры нигде видно не было.
Пахомов ещё немного потоптался у люка, приводя в порядок сбившееся от бега дыхание, а потом пошёл назад. Дядя Кузьма уже вытащил смертельно перепуганную Дашу из оврага и недовольно окликнул племяника:
– Сбежала? Вот сука! Тогда теперь нам пожалуй тоже бежать пора…
– Не, не сбежала… – всё ещё тяжело дыша ответил Пахомов, – Она там в колодец грохнулась… Люк открытый был… Там метров десять вниз…
– Колодец? – дядя Кузьма взглянул в сторону люка, – Колодец – это хорошо… Может и эту потом туда приспособим… Ну-ка, пошли к тем развалинам, а ты, племяш, смотри в оба, я на тебя полагаюсь.
…Пахомов несколько преувеличил глубину колодца – на самом деле там было не более пяти метров. Спасаясь от преследователя и периодически оглядываясь, Ира быстро поняла, что уйти от Пахомова ей будет не трудно – совсем нетренированный парень, уже успевший пристраститься и к курению и к алкоголю, просто не смог бы за ней угнаться. Осознание этого успокоило Иру, и она уже начала задумываться о том, как ей помочь Даше, попавшей в руки злодеев. Оглянувшись на Пахомова в очередной раз, Ира внезапно ощутила, что никакой опоры под ногами у неё нет, и что она падает куда-то вниз. Краем глаза Ира заметила под собой чёрную пустоту, и в следующее же мгновенье тело и сознание девочки как бы разделились. Пока сознание лихорадочно пыталось сообразить, что происходит, и почему среди снега оказалась эта непонятная дыра, тело чисто машинально сгруппировалось готовясь к жёсткому приземлению на неизвестно какой глубине. Ход времени словно замедлился, и перед глазами Иры медленно проплыл наверх край колодца, и потянулись ряды кирпичной кладки… Торчащие слева из стены ржавые железные скобы тоже, одна за другой, уходили наверх… Не задумываясь, Ира выбросила в сторону левую руку и схватилась за шершавое железо скобы. Это произошло совершенно независимо от её мозга – глаза зафиксировали предмет, мышцы, следуя доведённым по автоматизма алгоритмам, обеспечили захват ступеньки левой рукой, тело послушно развернулось, правая рука пришла на помощь и ухватилась за другую скобу, чуть пониже первой, ноги, защищая от удара коленки, повернулись в сторону – удар об ещё одну скобу пришёлся сбоку по бедру – было больно, но, по сравнинию с падением на дно колодца, не катастрофично. Уже через пару секунд Ира прочно держалась на выступавшей из стены колодца железной лестнице. Задрав голову, она посмотрела наверх. Там послышались поскрипывающие шаги по снегу, и до Иры донеслось прерывистое дыхание Пахомова. Страх вернулся. Ира лихорадочно осмотрелась в колодец. По лесенке, на которой она висела, можно было спуститься до самого низа, но уйти оттуда было некуда – по дну колодца тянулось несколько толстых труб закрытых сугробом посередине и уходившие в кирпичные стены. Слыша, как топчется около люка Пахомов, Ира старалась не дышать и изо всех сил прижималась к кирпичной кладке: «Если он обойдёт вокруг люка, то он сразу же меня заметит… Что делать?»
