Андрей Коробов
Поломанный Мир 4: Стражи Равновесия
Глава 5
Перво-наперво Киаф скинул походную суму, где лежали куски ворованного химерита. Носился он с ними, будто бабка с писаной торбой, до конца не понимая, что будет с металлом делать. Можно подумать, ему удастся отыскать кузнеца и зачарователя, которые бы смогли – а главное, согласились бы! – выковать ему новое магическое оружие. У него было полное право обманываться так подсознательно.
Иного применения руде попросту не приходило на ум. В качестве новой валюты Поломанного Мира химерит подходил не слишком. Как ни крути, слишком уж этот металл громоздкий. Может статься так, что все это время Флэй напрягал свою спину почем зря. Тут уж лишь туманное будущее рассудит.
Расправив плечи, Альдред сделал новый обход вдоль кроватей. У лесничих нашлась ещё одна походная сума на двух лямках. Туда незваный гость сгрёб сменную одежду и сапоги, купальные принадлежности.
Затем покинул домик на дереве и начал спускаться вниз.
Наступил полдень. С собой он принёс потоки раскаленного, душного воздуха, вдыхая который, дышать становилось трудно. Что-то подобное Киаф испытывал порой в Недрах, и всё же, ощущения были несравнимы. В Саргузах тоже стояла жара, но морской бриз её старательно нивелировал. Здесь большой воды нет, и голову пекло нещадно. Пустой желудок так и крутило.
Первое ведро воды из колодца далось набрать не просто. В моменте Альдред не видел разницы между обыкновенной бытовой необходимостью и самыми тяжелыми битвами своей жизни. Облегчение, которое испытал Киаф, было сообразным.
Испитая вода казалась неимоверно сладкой. Он жадно поглощал её, с каждым глотком будто наполняясь новыми силами. По крайней мере, об обезвоживании на пока Флэй мог забыть. Утолив жажду, он с удвоенным остервенением напал на лебедку.
На поляне валялась перевернутая, массивная бочка. Может, внутри когда-то хранилось нечто съестное, пускай. Флэй вознамерился её использовать для купания. Он натаскал порядка пятнадцати ведер воды. Подождал, когда солнце её нагреет. Стянул с себя всю одежку, решив без сожаления бросить прямо тут. Залез внутрь, вооружившись мылом и щеткой для тела.
Вода в бочке достигла определенного уровня тепла, будучи даже горячее морской. Так что Альдред ощущал себя в ней вполне сносно. Долго отмокал, позабыв обо всем на свете, начал счищать с себя всю грязь. Купание отняло у него примерно час жизни, Флэй же не пожалел ни об одной из минут.
Разумеется, мытье в бочке – ничто в сравнении с термами. Но едва ли Киаф Снов был в положении выбирать. Главное, что месячная грязь и смрад остались в ванне, а сам он наружу вышел совершенно чистым или около того.
Он выбрался из бочки, встал на солнце, чтобы обсохнуть. Потребовалось некоторое время – и все же, довольно мало. Горячий воздух волнами окатывал Альдреда, заставляя малейшие капельки влаги превращаться в пар.
Как только, так сразу, Киаф обтер ноги в траве и стал одеваться. Лесников Герцог Ларданский одевал с иголочки. Даже немного жалко в таком рассекать по лесам, пачкаться. Однако в удобстве облачению не откажешь.
Сапоги из мягкой кожи с серебряными пряжками. Штаны, материалом для которых послужил плотный хлопок, – Альдреду особенно понравились карманы на тыльной стороне бедра. Для всякой мелочи пойдет. Нейтральная льняная рубаха цвета ближе к кремовому. Лайковая безрукавка, беспалые перчатки того же материала, грубый кушак с оловянной бесхитростной пряхой.
– В самый раз, – успокаивал себя Флэй, крутясь и вертясь на месте. Одежда не стесняла его движений. Тем не менее, если бы он не схуднул за месяц в Недрах, мог бы и не влезть в чужие вещи.
Уже облаченный, Киаф легонько опрокинул бочонок с мутной, мыльной водой. После такого на месте лужи навряд ли вырастет хоть какая-то трава, ведь раствор на выходе казался на редкость едким. Но сам вредитель вины как таковой не испытывал.
Пришла пора вспомнить о желудке, и Альдред наведался туда, где лесники хранили свои съестные припасы. Окна у постройки были заколочены, чтобы не пропускать излишки дневного света. Дверь не закрывалась на ключ, только на шпингалет. Из этого напрашивался вывод о том, что кто попало сюда не забредал, только редкие лесные гости.
Служителей Герцога не баловали деликатесами, привозя только элементарную пищу на длительный срок – сухпай. Галеты, копченое мясо, изюм с курагой, орехи. Даже закатанные соленья обнаружились: немного, но вполне достаточно. Остальное четверка наблюдателей спокойно могла раздобыть сама, в лесу. Разумеется, в пределах разумного. За убийство оленей никакая инспекция их по головке не погладила бы.
Лучше, чем ничего. Флэй жадно уплетал копченую конину с сухарями, запивал все это дешевым вином, разбавленным колодезной водой, как завещала сестра Кайя.
Охотно налегал на квашеную капусту. Съев одну ложку, попросту не мог остановиться. В Недрах Альдред не съел и близко чего-то подобного. Тяга к квашенке его не отпускала на подсознательном уровне. Киаф отлип от миски только тогда, когда брюхо его набилось под завязку.
– Так лучше, – выдохнул Флэй, чувствуя себя бочкой. Он закинул в себя ровно то, что требовала ослабшая плоть.
Возвращаться сюда смысл был невелик. Сытый и напившийся, Флэй вновь ощутил силы двигаться дальше. Он собрал себе провизию в сумку, наполнил флягу колодезной водой и полез обратно на агатис. Уже там разлегся на первой попавшейся постели, ударяясь в сиесту. Как ни крути, на полный желудок много не навоюешь.
Далеко не сразу послеобеденная дремота накрыла Альдреда. Некоторое время он шарил взглядом по простецкому интерьеру домика лесничих. Его одолевали крамольные мысли: идти куда-либо сегодня совершенно не хотелось. Казалось, за один день в этом тихом уголке Поломанный Мир не исчезнет. Что верно, то верно. И тем не менее, Черная Смерть на месте не стояла.
Зной сделал свое дело. Веки уже не держались. Глаза закрылись.
Флэй, нирен честной судьбы несмотря ни на что, задремал, как еще в Равновесном Мире было заведено у илантийцев.
Шутка ли, в южных странах Запада это стало практически традицией. Послеобеденный сон, когда на улице находиться себе дороже, а кровь отливает от головы к желудку. Спустя столько дней мытарств Альдред наконец-то смог себе позволить простую человеческую радость.
Он дремал от силы полчаса. За это время мозг и тело могли только расслабиться. Соответственно, ни о каких провалах в Серость речи даже не шло. Путешествие за шов реальности был осуществим только в фазе быстрого сна.
Как по звонку, глаза Альдреда открылись. Одномоментно взгляд его опустился на луки лесничих со стрелами. Думалось Флэю, в лесу лучшего оружия просто не сыскать. Потенциального неприятеля всяко удобнее держать на расстоянии, не допуская близкого контакта. Загвоздка в том, что Альдред не умел стрелять.
Арбалет, пистолеты – пожалуйста. Ума много не надо. Но вот лук…
Лук – это искусство, которому не обучишься и за неделю. А уж чтобы попасть в глаз белке на дереве, стоило потратить на него десять тысяч часов своей жизни. В нынешних реалиях Флэю столько брать было неоткуда.
И тем не менее…
На ум Альдреду пришла поистине завиральная идея: хотя бы испробовать лук. Вдруг его своеобразная интуиция подскажет, как правильно обращаться с этим древнейшим, многоуважаемым оружием, что стало практически классикой войны.
– Видать, арбалеты у лесников не в почете, – разочарованно проворчал Киаф, поднимаясь в полный рост.
Стрелковый инвентарь лесничие хранили в дальнем темном уголке своего жилища, куда не проникала ни излишняя влага, ни воздух с улицы. Подсознательно Флэй понимал, почему: дерево, даже после особой обработки, было и остается пластинчатым, капризным материалом. Халатное отношение к лукам способствует их раннему износу и, как итог, поломке.
У лесников должно было иметься четыре лука, но два отсутствовали. Видимо, один забрал беглец. А второй – кто-то из троицы пропавших. Так или иначе, свое стрелковое оружие здешние обитатели хранили в кожаных, плотных чехлах.
Флэй потянулся к первому футляру и открыл его. Изнутри торчал верхний рог лука. Незваный гость потянул за него и вытащил оружие наружу. Тетива свободно болталась бечевкой на нижнем. Прежде всего лук стоило собрать.
Шутка ли, Альдред имел кое-какие представления о том, как это воплотить в жизнь. Он видел, как это делали прочие персекуторы в Крепости. Видел и за её пределами, но как и когда именно, вспомнить оказался не в состоянии. Будто фрагменты прошлого ему не принадлежали в полной мере.
Лучшее, что можно было сделать, – это спуститься обратно на поляну и забавы ради поупражняться с луком. Оружие вернулось в футляр. Флэй же осмотрел снаряды, заготовленные лесничими на случай охоты.
Флэй не мог не подивиться арсеналу лесников. Стрелы у них были как самые обыкновенные, то есть, лезвийные, так и срезни с большеголовыми. Все они применялись на охоте, но сами собой склоняли к дурным ассоциациям: дескать, погоня на браконьеров не обходилась без жестоких забав над подстреленными.
Оперения, чтобы не запутаться, имели соответствующий окрас. Ходовые лезвийные – белый цвет. Срезни – серый. Бродхэды – черный. Так просто, впопыхах, стрелок бы не запутался. У лесников заготовлено снарядов было вдосталь. Поэтому Альдред не преминул возможностью поупражняться в стрельбе. Если вообще ему удастся грамотно выпустить хотя бы одну стрелу.
– Я буду орать, если она мне шлепнется под ноги, – шутил Флэй, пытаясь настроиться на правильный лад.
Так за чем бы дело стало? Киаф забрал все необходимое и принялся действовать, относясь к происходящему скорее как к забаве, нежели к эксперименту. Уже внизу, на поляне, он разыскал одинокую мишень, свитую из мотка сена и стал готовиться к стрельбе.
Взяв лук в руки второй раз, Альдред поймал себя на странном чувстве: он, полный профан в такой стрельбе, точно знает, что делать. И действительно, внутренняя уверенность была мигом доказана на практике.
Первоочередно он выставил вперёд одну ногу. За неё завёл уже лук и натянул на верхний рог ушко тетивы. Оружие было готово к стрельбе, но лишь отчасти. Выставив его перед собой, начал оттягивать бечеву. Так он прогревал степенно деревянные плечи лука, искореняя саму вероятность поломки. Любой неподготовленный, несведущий человек лишился бы их еще на первой попытке выстрелить. Но не Альдред.
– Сейчас посмотрим, – пробормотал Флэй, вставая в стойку. Чувствовал себя немного не в своей тарелке. Даром что знал наверняка, что ему делать для успешной стрельбы по мишени.
Рука коснулась белого оперения. Было бы глупо растрачивать на сено особый снаряд. Альдред встал в стойку, плечом вперед, лицом вполоборота.
Колеблясь, поставил стрелу поверх лука, чтоб кончик прилегал к тетиве. Два лепестка оперения смотрят на лук, третий – вверх.
Лишь три пальца касаются тетивы. В ладонь упирается лук.
Момент настал. Всё или ничего.
Альдред стал поднимать лук, одновременно с тем натягивая тетиву за счет силы бицепса. Нагрузка переносилась на мышцы спины. Он прицелился, примерно представляя себе траекторию полета стрелы. Расслабил пальцы. Бечева сама отправила снаряд в полёт. У Флэя округлились глаза, ведь выстрел превзошёл все ожидания.
Он не просто выстрелил, но попал! Попал в мишень! Едва ли туда, куда наметил взглядом, но добился своего! Радость не была долгой. Альдред нахмурился, ничего не понимая. Создавалось такое впечатление, будто вокруг стрельбы из лука шумиха стояла необоснованно. Если уж он, отпетый неуч, приноровился с первого же раза. И, что немаловажно, явно не по воле случайности.
– Как это возможно? Я ведь… я ведь никогда раньше этого не делал! – сокрушался Флэй.
Тут уж призрак первой любви не выдержал, вновь вторгаясь в Материю. Сокофона раздражало, что Киаф не мог сообразить очевидное сам.
– Что? Неужели ты не понимаешь? – взъелась Мелина. Руки её сжались в кулаках, а плечи немного приподнялись.
– В смысле? – парировал Киаф, глядя на неё из-за спины. – Что тут понимать?
С ответом фантом не спешил. Она подобралась поближе и обхватила возлюбленного сзади. Рука призрака легла на солнечное сплетение Альдреда. Мелина стала шептать ему на ухо:
– У тебя в груди теплится не просто твоя душа. Она обогащена другими, которые ты поглотил. И я сейчас не только про твоего дальнего родственника. Я о тех надзирателях за каторжниками. О чернявой дуре. Среди тобой убитых был и умелый стрелок. Весьма опытный.
– Не называй Джаду так, – рявкнул Флэй. У Сокофона имелись все причины так говорить о брюнетке, но по старой памяти камень в её огород Альдред считал оскорблением и в свой адрес.
– Мысль ясна или нет? – настаивал призрак на своём. – Ты отбираешь не просто их жизни. Ты присваиваешь их мысли, чувства, память, навыки. Все черты, что выстраиваются в комбинацию. Да, не всегда удачно, но это и не важно. И это не все. Раньше ты и на пушечный выстрел не подошёл бы к луку, но теперь…
– Я вижу, – сказал Альдред, как отрезал. Его заинтересовало заявление Мелины. Он понимал: это может приоткрыть ему немало дверей, в кратчайшие сроки восполнить лакуны в умениях. Все хорошо, что способствует выживанию.
– Это лишь одно из многочисленных возможных проявлений твоего дара, твоего божественного начала. От тебя всего-то требуется пользоваться данной возможностью и приумножить свои силы за её счет. Не бойся распоряжаться своей добычей, ведь это твоя награда, – строго наказал Сокофон, растворяясь.
Альдред снова остался один. Опустив голову, он промолчал с минуту. Стоял на одном месте, будто врос ногами в землю, как дерево. Ему надо было все тщательно взвесить. Продравшись сквозь тысячу и одно измышление, он пришел к верному заключению: у его новой способности есть и обратная сторона.
Без сомнения, пожранные им души составляли прекрасное дополнение его собственной. Но при этом, если где-то прибыло, значит, где-то убыло.
Дар не мог не сыграть с ним злую шутку. Уже сейчас. Флэй просто не мог понять в силу неопытности, где именно стал сдавать позиции. Но рано или поздно всё тайное становится явным.
Он улыбнулся блаженно, искренне радуясь благословению, что облило его в миг с головы до пят. Флэй сделал ещё несколько выстрелов – один увереннее другого – и собрал боекомплект обратно в колчан. Лук вернул в чехол. Пришла пора возвращаться в домик на дереве. И так задержался на поляне.
Ближе ко второй половине дня Купольный Лес ожил. В нем как будто открылось второе дыхание. Цикады подняли стрекот, сквозь который пробивались отрывистые крики птиц. Дятлы отбивали клювами ритм, что был им одним понятен.
Флэй же и ухом не вел, всецело занятый личной гигиеной. Он прополоскал ротовую полость раствором на основе трав и соды. Начал бриться и стричься, дорвавшись до чужого набора. Зеркало у лесничих было крошечным и плохо годилось для цирюльнических нужд. Альдред часто отвлекался, ощупывая места, где в следующий миг проходился бритвой вслепую.
Жестокая жизнь ясно давала ему понять: с лезвиями лучше не шутить. Он проявил предельную аккуратность, и все равно местами порезался. Такова цена за избавление от накипи прошлого через гигиенический ритуал.
– Чтоб тебя! – прошипел Киаф. Жирная капля его крови упала на дощатый пол и растеклась кляксой. За ней – ещё и еще. Плевать. Это легкие порезы. Они затянутся.
Качественно подстричься Флэй все равно не сумел ни за что бы. Так что просто срезал ножницами ослабшие, секущиеся концы. Расчесался и уложил волосы по пробору, чтобы пряди не лезли в глаза. Наконец, он был готов взглянуть на себя обновленного, надеясь, что по-прежнему больше похож на живого, нежели на ходячий труп. И действительно, его преображение заслуживало отдельного внимания.
Он боялся увидеть в отражении истощенную, иссохшую мумию. Одрябшую, морщинистую кожу. Впалые щеки. Пустые, глубоко посаженные глаза. Волосы, больше напоминавшие солому. Живой скелет. Но нет…
… и всё равно себя едва ли узнавал.
– Это… реально? – Альдред изумленно ощупывал своё лицо. – Это я?
Перед ним предстал всё тот же Флэй, но не тот, каким Киаф себя помнил. Волосы приобрели неприкрыто более темный оттенок, едва ли походивший на его родной. Они стали заметно гуще и толще. Жестковаты, будто щетка.
К цвету глаз примешалась некая посторонняя зеленца. Теперь это не чистейший горный лёд, а бирюзовые воды экваториальных морей. Поразительное преображение. Новые краски ириса, равно как и оттенок волос достался ему от украденной души. Флэй даже знал, от кого – от бедной Джады. Она стала частью его. Буквально.
Само лицо Альдреда стало выразительнее некуда, при этом в его черты как будто внес улучшения незримый художник. Будто сама мать природа отобрала из чужих образов наиболее удачные детали для облика непосредственно Киафа.
– Невероятно… – еле слышно пробормотал Флэй. – Немыслимо.
Тяжело было подобрать предельно подходящее слово для той бури, что разыгралась у него в грудной клетке. Он одновременно испытывал и восторг, и негодование, ведь все прошло в обход его контроля и внимания.
Радовало одно: Альдред выглядел здоровым, живее всех живых.
– Ещё как мыслимо! – возразила Мелина, нежно опуская руки ему на плечи. – Ты не просто разрываешь их души, не просто вынимаешь оттуда эфир. Ты забираешь все. Даже их лица. Как Неро де Лима. Сейчас это выглядит так, это собирательный образ. Но со временем ты сможешь принять любой цельный облик. Любой, который возьмешь.
Флэй увел глаза в сторону окна, погружаясь в фундаментальные думы.
В детстве ему действительно хотелось примерить на себя чужие жизни. Просто потому, что на собственной слишком рано поставили крест. И он, и другие люди. Казалось бы, глупость. Но когда фантазия медленно впадала в реальность, кто осудит? Сила есть сила. Даже если она зиждется на иллюзии, на обмане.
И впредь прятки за лицами других могли стать залогом его выживания в Поломанном Мире. Альдред считал, это чудесно, и чувствовал себя увереннее некуда. В душе он радовался, как ребенок. Снаружи – лишь только стесненно улыбался.
Тем не менее, он был готов совершенствоваться, чтоб однажды перебирать образы одним лишь усилием воли.
Но пока мертвецы лишь ровняли его собственный облик, определяя конечный.
До сих пор.
Вспомнив о чем-то вдруг, Альдред отставил зеркало с гигиеническими принадлежностями. Не вставая с табурета, подтянул поближе походную суму, с которой через все Недра прошел. Расстегнул и вытащил наружу наследие Доры Казадеи.
Принялся задумчиво рассматривать в лучах заката. Крутить и вертеть, любуясь изумрудными переливами и волнами на вороном металле. Альдред задался вопросом:
– И долго мне придется ими пользоваться? Почему я не могу забрать чью-то душу голыми руками? – Он взглянул на свою ладонь, где отпечаталась его жизнь, утонувшая в бесконечных боях за новое завтра.
– Я задаюсь тем же вопросом, милый Альдред, – промурлыкал призрак, нежно массируя его плечи.
Раздраженный, Киаф глянул на Мелину за себя, как вдруг его осенило: не просто так она это сказала. Наследник Бога Снов поймал себя на опасной мысли, сам же её и испугался, но не попробовать не мог.
Альдред повернул Иглы на себя и потянул к ним пальцы. Медленно, осторожно, до конца не зная, чем ему это аукнется. Сам себя видел подопытным кроликом, но Сокофон молчал и лишь с интересом наблюдал за своим наследником. Флэй увидел в том добрый знак и набрался достаточной смелости.
Кончики пальцев коснулись острия. Тогда Киаф чуть надавил на химерит, пуская себе кровь. Больно – и всё же, терпимо. Важно другое: в тот момент он действительно открыл мифический ящик Гидоры.
Под кожей Флэя на руке капилляры зажглись изумрудным огнём. Химерит покорно отдавал Киафу силу, в нем заключенную. Кровь у Альдреда так и бурлила. Он стиснул зубы от боли, но терпел в ожидании невесть, чего. Чувствовал, как эфир степенно наполняет его руку, кочуя по жилам дальше, чтобы в конце концов разойтись по всему телу. Вдруг черный металл совсем потускнел.
Он выдохнул с облегчением, отбрасывая опустевшее оружие прочь. У него на лбу выступила испарина. И тем не менее, произошедшим Флэй был скорее доволен. Был почти уверен: то, что он сделал, правильно.
– Согласись, не сложно было догадаться, – бросила ему Мелина, исчезая вновь.
Альдред окончательно пришел в себя. Взгляд пал на ладонь с пальцами, по которым стекали кровавые змейки. Как вдруг его руку обуял зеленый огонь, повторявший очертанием когтистую длань. Стало быть, нужда в Иглах отпала.
Лишним не будет со второй проделать то же самое.
Флэй расплылся в улыбке, довольный собой, как никогда. Интуиция не подвела его, приоткрывая новую силу. Что ещё лучше, изумрудная длань зажигалась и гасла по одному только повелению Киафа. Наконец-то!
– Вот это дело! – восхищенно воскликнул Альдред, рассматривая со всех сторон пылающую руку. Сдавалось ему, так он выпускал в Материю свою сновидческую силу. Иными словами, длань ему была не только для того, чтоб давить чужие души.
Эта сила опиралась исключительно на его контроль. Разве это не чудесно? Разве это не вменяемая награда за те муки, через которые пришлось пройти?
Альдред Флэй – тот, прежний – был мертв. Будь он жив, не стал бы радоваться новому открытию, как дитя, уже возводя наметки, как воспользуется своей силой. Со стороны казалось, он видел в Фантомной Ладони игрушку. На него это не похоже.
Быть может, и правда, поглощенные души больше портили его собственную, нежели отдавали все полезное безвозмездно.
Уже сейчас, исходя из совокупности внешних и внутренних факторов, создавалось устойчивое впечатление: Флэя как подменили.
