Андрей Коробов
Поломанный Мир
Глава 1
– Мы несё-о-о-ом!.. – запевал воевода, заводя норманнское воинство.
Изъял из ножен меч и поднял к свинцовому небу над равниной. Всеотец должен был гордиться своими белокурыми сынами.
Тусклый свет солнца пробился сквозь хмурый заслон и лёг на полированный клинок, отбрасывая блики. Задор передавался легиону дикарей, настраивая их на смертный бой. Северяне заряжались уверенностью: они возьмут Олдкасл, и Восточная Нирения окончательно перейдёт в Дителаг. Уже сегодня.
И к вечеру их ждёт пир – кого наяву, кого в небесном чертоге асов.
–… Смерть! Смерть! Смерть! – бойко скандировали варвары.
В их голосах монументальное мужество наталкивалось на жажду кровопролития, полное безразличие к погибели. Каждому воздастся за причастность к безумному побоищу. И никто не уйдёт ущемленным.
Обухи бродаксов без конца осаждали поверхность их деревянных, небрежно окрашенных щитов. Ритм в такт боевым барабанам. В строю стояли мужчины и женщины от стара до млада. Несколько племен – будто пальцы, стиснуты в единый железный кулак, ниспадавший на цивилизацию.
Культура северян отнюдь не претила такому разбросу среди бойцов. Их всегда числилось на порядок меньше, чем противника. Буквально каждый воин был на счету. Тем не менее, пришельцы с задворок Западного Аштума умели побеждать, обходясь малым. Железом и кровью они оправдали ореол непобедимости вокруг своего народа.
Злой рок, неумолимая жадная сила. Сила, что сметает всё на своём пути. Немало корольков поломали зубы об норманнскую волю к победе. Венценосцы развалившейся империи Бештов, халифы Вестании, деспоты – даже они глотали пыль порой.
Бессмысленные потуги противостоять варварам ничего, в сущности, не приносили. Однако и бездействовать имущим власть не сулило ничего хорошего.
По ходу истории цивилизации дробились, теряли земли, население, уступая норманнам благодатное жизненное пространство по обе стороны от Экватора. Явившись из царства льда и снега, они веками, планомерно заселяли Аштум, не терпя рядом соседей. Как луры и молвяне на изломе Западной Дельмейской империи.
Говорят ведь – и неспроста: история циклична.
Лорд Наррамор самой кровью чувствовал закат родной Нирении. Создавалось такое впечатление, будто этот исход закономерен, естественен.
Феодал свою родословную вёл от скаггов, дальних родственников нынешних норманнских племён. Когда-то давно предки его захватили эту землю. Так или иначе, перебили дельмеев и велатов, здесь проживавших. Некоторых – просто растворили в себе. И сейчас ниренов ждало то же самое.
Заграждая путь северян к своей вотчине, Олдкаслу, Наррамор вывел армию в чистое поле. Особых надежд на победу лорд не питал: ему хватало сознательности не обманываться. Но и брошенный вызов он не мог не принять.
Это дело чести. Уравненная ставка в игре, где на кону так много. Его власть над вилланами. Золото и влияние в королевстве. Жизни тысяч душ. Будущее династии. Наследники и жена, брак с которой упрочил его позиции в государстве. Тщетная попытка отстоять нажитое, ибо насилие порождает насилие.
Хотя в конце концов, иначе быть не может.
Гулкий ветер терзал стяги норманнов и луров. Морские драконы и львы щерились и трепетали в преддверии битвы. Предвидели: серая почва побуреет, набухнет от крови. Воистину, в бою неравном столкнутся две крайности.
Животная ярость из глубины веков и чопорная гордость. Впрочем, всякая мораль разбивается об грубую силу.
Резкие порывы воздуха доносили тарабарщину дикарей до ниренских рядов. Доблестные защитники Олдкасла вглядывались в чёрные волны неприятеля, стекшие каскадом с пологого холма над ними. Язык Севера, казалось, нёс в себе лишь проклятия – злую магию, не оставлявшую и шанса на победу. В некотором роде так и было.
Нирены стояли плечом к плечу. Места себе не находили. Они нервно играли щитами, стискивали древки продолговатых копий. Потели нещадно, даром что снег сошёл в этих краях буквально неделю назад. Армия Наррамора хотела бежать.
Увы, ноги уносить им было больше некуда. За ними Олдкасл.
Полководец и сам не понимал, почему. Ну почему ему так страшно при виде язычников? Их оснащение уступало его армии: сущие голодранцы. Кольчуга поверх тела на одном через трёх. Грубо слаженные топоры да копья в изобилии, мечей – раз-два и обчёлся. Далеко не каждую шапку золотых волос укрывает железная каска. Что не доспехи из сыромятины, то мешковатые крестьянские обноски. Словом, кто во что горазд.
Лорд не скупился на оснащение армии Олдкасла.
В пехоте все, как на подбор: стандарты оружия, зеленые стёганки на вате, бармицы, шлемы-цервельеры, миндалевидные щиты на заклепках. Длинные тисовые луки у стрелков да тяжелые арбалеты. Скорпионы, унаследованные от местных дельмеев.
Рыцари в полном латном оснащении восседали на конях, в совокупности являя собой несокрушимую стихию для варваров.
Северян ведь легко разбить. Легко! Но почему-то гармонистам всегда было мало своих преимуществ. Владыка Олдкасла об этом помнил прекрасно. Феодал не верил в злой рок, стоявший на стороне язычников. Однако и за всю жизнь лорд Наррамор не натолкнулся умом на суровую правду, простую до безобразия и далекую от домыслов.
Благие времена порождают слабых людей. Слабые люди вызывают времена дурные. Уже они способствуют рождению сильных мира сего. Золотое правило, которое обошло истинных норманнов стороной. Варвары, сколько бы ни забрали у цивилизации, всё также злы и голодны. Им всегда есть, за что убивать и погибать самим.
Верования их шли рука об руку с действительностью.
Так что они не ведают страха, присущего изнеженным гармонистам. Сей факт прост, и он же являет прогрессивному Аштуму смертный приговор.
– В бо-о-о-о-ой! – проревел рыжебородый воевода, наставляя меч на врага.
Гармонисты дрогнули. Поджилки у них затряслись. Ибо над весенним стылым полем поднялся оглушительный рёв. Его высекли десятки тысяч глоток, сложившие замогильный, холодящий гул. С норманнами в Восточную Нирению сама зима пришла.
Опять.
Язычники сорвались с места. Чёрные волны их воинства потекли с холма в сторону армии Наррамора. Измученный предвкушением бессмысленной борьбы, лорд поднял руку вверх. Давал сигнал своим стрелкам. Лучники стали тянуть тугую тетиву, арбалетчики – бежать вперёд первых рядов, дабы встретить варварский авангард. Всё тщетно.
Тьма накрыла стылое поле битвы. Призрачный свет неласкового солнца Нирении заслонил шквал норманнских стрел, пущенных откуда-то из-за холма. Ума язычникам было не занимать, и плевать, что дикари они. Лорд округлил глаза и закричал надрывно, захлёбываясь ужасом и яростью одновременно. Ведь первый удар за северянами, причём – весьма успешный. Залп проредил ряды феодальной армии.
Солдаты дрогнули. Отступить – попросту не успели, тут же осажденные дикарями.
Гнев моря обрушился на хлипкие прибрежные скалы, вбирая в себя и растирая уже внутри в песок.
А ведь это только начало…
Битва затяжной выдалась. Норманны не дали сбежать гармонистам. Защитников Олдкасла ничто не спасло: ни доспехи, ни оружие, ни кони. Дельмейские скорпионы – и те отстреляли всяко меньше, чем ожидали нирены. Их армию разбили в пух и прах.
Окрестное воронье тонко ощутило аромат крови, поднимавшийся над полем брани. Чёрные птицы прилетели заблаговременно, множась числом от минуты к минуте. Падальщики порхали кругом, описывая ненароком в небе причудливые образы. Ложка дорога к обеду. Сегодня они полакомятся свежатиной.
Холодный полдень обозначил поражение лорда Наррамора. Мужи, вставшие плечом к плечу ради спасения Олдкасла, пали в полном составе. Грязь и кровь смешались в единую, тошнотворную смесь. Ниренские глаза остекленели, обращенные к отстраненному небу. С горы Мидал истинно веровавшие так и не дождались помощи. Одноглазый Всеотец же соблаговолил своим белокурым сынам. Вновь.
Рыть стылую землю под Олдкаслом норманны не стали. Обычай требовал схоронить павших собратьев со всеми почестями. Все сотни тел, души с которых унесли Всеотцу валькирии на славный пир. Ногти должно было остричь, лишь бы в Рагнарёк не выплыл Нагльфар. Слишком долго в нынешних реалиях. Язычники с Севера спешили победить, ибо жизнь коротка; они же – спешили дальше, на Юг.
С убитых соплеменников сорвали все, что пригодится в нескончаемом походе вниз по карте. Их тела свалили в одну огромную гору и подожгли. Кислый дым поднялся над вулканом из плоти и крови, заметно поумерив аппетиты воронья.
Обуглившиеся кости не достанутся никому, кроме матери-Земли. Чёрным птицам оставалось довольствоваться лишь дохлыми ниренами. Благо, те были в изобилии. В плен язычники взяли только одного нирена, да и то ненадолго. Когда с погибшими северянами было покончено, конунг повёл выживших на Олдкасл.
Город уже был у ног норманнов. Последние защитники Восточной Нирении головы сложили в поле, отданные на растерзание падальщикам. Впредь путь варварам преграждали только стены. Хотя эта преграда являлась по большей части эфемерной.
Полагаться жители Олдкасла могли разве что на своих доблестных мужей. Теперь они остались одни. На растерзание дикарям. В стенах, скорее ограничивавших пространство их клетки, нежели оберегавших от напасти. Они буквально попали в безвыходное положение. Решение, принятое невпопад, сулило только смерть. Кто поумнее, понял это с лёту.
Запрутся горожане от северян, и те возьмут их измором. Легко и просто. К началу зимы их запасы провианта значительно истощились. Неделя или две – и половина жителей передохнет от голода ни за что, ни про что. Остальные не выдержат и откроют ворота, сами приползут на стёртых коленях к ставке конунга. Бессмыслица.
Норманны терпением не блещут – это знают все. И потому дикари не дали жителям прожить и нескольких дней. Дителаг рос веками. По мере того язычники учились. Тихим ходом прознали они и об осадных орудиях, которые дали им значительный скачок в завоеваниях. Захватчики стали брать город за городом.
Дня два, дня три – этого вполне достаточно, чтобы всем скопом выстрогать катапульты и натаскать камней. Стены Олдкасла будут разбиты. Гнев Севера зальёт его улицы, и горожане захлебнутся в крови.
Колесо времени сделает новый оборот, и история повторится вновь.
Мужчин свесят с карнизов, столбов и крон деревьев ногами вниз. Они, тюфяки изнеженные, бесполезны и мятежны – рабы из них никудышные. Только хлеб эти трэллы будут переводить почем зря.
Женщин – по крайней мере, пригодных – ждёт неволя. Кто в наложницы, кто в служанки, кто на продажу за Экватор сарацинам и паоссцам. Будут украшения дворцам тамошних господ, охочих до белой кожи, ясных глаз и светлых волос.
Их детей ждёт участь не лучше. Они податливые, будто глина в руках гончара. Дикари сломают их, вгонят в пучину безволия, лишат всякого достоинства, заставят смотреть себе строго под ноги, склоняя голову перед хозяевами.
Никакого иерархического вызова – и никогда. Так норманны заимеют себе трэллов, живые инструменты для возделывания земли на новых местах. Горе побежденным.
Лучшее для себя, что могли сделать жители Олдкасла, – это признать своё бессилие перед сынами льда и снега. Отворить норманнам ворота подобру-поздорову. Пока ещё не слишком поздно. Так они и сделали, приглашая любезно победителей пожинать плоды.
Вот только терпение дикарей уже было испытано затяжным походом в Восточной Нирении. Лорд Наррамор дерзнул выступить против конунга и потому был должен расплатиться по полной. А вместе с ним – и все его души.
– Я не лишал тебя выбора, – на ломаном ниренском заговорил конунг, обращаясь к пленнику. Феодал был ещё жив. Его оставили на потом.
Хозяин Олдкасла, связанный по рукам, увел взгляд в сторону. Его поставили на колени. Нацепили на него ошейник, будто на псину. Теперь он – вещь. Собственность вождя норманнов. Пасть настолько низко ещё надо постараться. И владыка Восточной Нирении делал всё, чтобы закончить вот так. Но то ли ещё будет!
– Сюда смотри! – буркнул богатырь и дёрнул за верёвку.
Наррамор свалился в грязь, будто весил не больше пушинки. Испачкался пуще прежнего. Поднялся на колени. Уставился на конунга. Взгляд феодала стал пуст, как никогда прежде. Он потерял свою землю. Золото. Своих людей. А скоро – и свою семью.
– Тебе предлагали подчиниться. И ты знал, чем все кончится, если откажешься. Гордыня затмила рассудок. Взялся платить – отплати сполна, – строго наказал вождь, чуть снисходительно улыбаясь в лицо лорду.
Он хотел, чтобы Наррамора с костями сожрало чувство вины. Своего добился.
Язычники зашли в Олдкасл. Они раздирали город на части, будто волки.
Три дня и три ночи. Веселью не было конца. Слезам и смертям – тоже. Кто родился тогда, будет клеймен ублюдком до самой могилы: норманны равнодушны к тем, кого наплодили в походах от взятых женщин.
Бесправная помесь. Трэллы – ни разу не люди. Собственность.
К рассвету четвертого дня в Олдкасле совсем перестал звучать язык ниренов. Судьба здешнего народца незавидна: кто помер мучеником, кто угнан из родных краев.
Вождь язычников созвал всех ярлов и конунгов, ему подчинившихся, на главной площади города. Надлежало собрать пену минувших дней – даром, что хмель шатал голову до сих пор. Его вассалы вели с собой свиту, свои хирды, которые также были достойны слышать волю конунга конунгов из первых уст.
Предводитель норманнов уселся на обрушившуюся каменную колонну. Укутанный в медвежьи меха, с густой бородой до нагрудника и увесистым полутораручным мечом, он и сам выглядел, как зверь. Янтарные глаза его, хоть и обладали теплым цветом, жгли морозом насквозь тех, на он кого смотрел.
За его спиной высился кол, залитый кровью. Местами черноватая была. На него насадили лорда Наррамора. Три дня и три ночи феодал наблюдал за бесчинствами дикарей. Семью порубили на куски и скормили собакам – его же собакам!
Лишь потом очередь в кои-то веки докатилась и до него.
Обтёсанный ствол берёзы пробился через задний проход сквозь все тело. А остриё выглядывало из раскрытого рта. Челюсти оттянуло донельзя.
Мученик сползал потихоньку вниз.
Дикари, засвидетельствовавшие казнь, помнили, как он кричал:
– Больно! Больна-а-а!..
Кричать-то кричал. Да недолго.
Лорд слишком суетился. Вот и пробило его быстрее, чем ждали язычники.
Эту чудовищную казнь северяне подглядели при дворе дельмеев, которым то проблемы доставляли, то служили верой и правдой. Раз на раз не приходится. Для многих всё решал вес золота. По крайней мере, так было до рождения конунга всех конунгов.
Внезапно похолодало. Стал идти крупный снег – медленно. Он припорошит кровь ниренов, которую пролили дикари.
Речь владыки Севера по Олдкаслу прокатилась раскатами грома. Словно говорил не он, а сам Всеотец, пожертвовавший одним глазом ради истины, ради силы.
– Свершилось пророчество, братья! – возвещал конунг всех конунгов. – Орм Сказатель не ошибался. Я привёл вас к победе. Наш закон держит Восток!
Особо пассионарные воины выхватили оружие. Стали чествовать вождя.
– Конунг Рериг! Рериг Объединитель! Слава конунгу всех конунгов! – гремели отовсюду голоса норманнов.
Среди них был и сам Орм Сказатель. Но провидец лишь улыбался блаженно, держась тенью в чёрном балахоне поодаль.
Рядом с непримиримым братом, сохранявшим хмурую мину: тот не видел для себя никаких поводов радоваться. И всё же, молодой воитель кивнул в знак уважения вождя и признания подвигов их рати.
Такие люди, как Рериг, рождаются не часто. Часто живут ярко и быстро гаснут, не оставляя за собой хоть сколько-нибудь соразмерных преемников. И кто знает, как долго союз норманнских племен продержится, когда его не станет. Но пока всё хорошо.
Конунг всех конунгов прожил полвека, оставаясь внешне сравнительно молодым и свежим. Что называется, пышет здоровьем. Неудивительно, сколь много для норманнов он успел сделать за это время.
Диты. Белеги. Скавеи. Скоды. Кельсы. Фаады. Веккары. Поморы, скорвены и чёрная скивь из молвян. Железом и словом он добился преданности их князей, объединив народы в единый ударный кулак под своим началом. Лишь так они могли упасти от краха Дителаг за Серым Морем.
И вот они – продвинулись дальше, чем когда-либо. Всё аж до самого Эстуария под пятой норманна. Ниренская корона ослаблена вековечной войной в Бештии. Королю остается только ждать, когда и с его головы дикари сорвут венец.
Шутка ли, язычники не упирались в единый фронт. Последовательность им оказалась не чужда. Они согнали на север велатов Изумрудного Острова близ Нирении. Заложили первые поселения Эбландии, ставшие перевалочным пунктом их работорговли. Били по ниренам с севера и юго-востока, мерно подбираясь к столице.
Без прежних пахотных земель, с последними армиями за проливом густонаселенный Эстуарий долго не протянет. Норманны уже победили. Можно было просто выждать, пока подбитый зверь не истечет кровью сам и не издохнет. Вот, как хотел поступить Рериг. Между тем конунг всех конунгов смотрел дальше на юг.
Орм Сказатель умел убеждать. И теперь ничто, кроме юга, не интересовало вождя всех норманнов также сильно. Тот заявил строго:
– Наши войска расходятся здесь, в Олдкасле. Пусть конунг Сван додавит гнусную змею в Эстуарии. Пусть ждёт нашего возвращения с Юга. Туманные Острова будут наши!
В приближенных Рериг Объединитель не сомневался нисколько. Союзники стали ему братьями, за которых он был готов сложить голову. И эта готовность у них встречала взаимность. Хирд Свана приветствовал такое решение, предвкушая сладостный триумф над ниренами. Их вождю всего-то и надо, что добить лежачего. Его люди легко сдюжат.
– Арнульф Злоглазый, плыви к Изумрудному Острову. Эбландия нуждается в крепкой руке. Рыжие дикари покорятся норманнам. Ежели нет, гони друидов до самого моря. Сверши над ними казнь на сизом песке. Их земля наша. По праву сильных.
Тот вождь скрестил руки на груди, расправляя широкие плечи. Кивнул Реригу. Ломать хребет врагу, лишать его последних проблесков воли – это его стихия.
– Бранислав Ярый, Китовое Море ждёт, – возвещал конунг всех конунгов. – Полно скивским князьям грызть глотки друг другу. Император луров уже зашёл слишком далеко. Если мы не разрешим их свару, они следующие.
Предводитель чёрной скиви не сказал ничего, не дернулся даже – и тем самым выразил своё немое согласие. Равно как и его бойцы. За них высказались миндалевидные щиты, ударившиеся об каменную кладку площади. Громогласное «да!»
– Королю ниренов не дождаться своих войск из-за пролива. После всего, что они учинили там, так просто бешты их не отпустят. Их война близится к концу – не в пользу ни тех, ни других. Мы воспользуемся этим, – рассуждал Рериг и взглянул на одного из вассалов. – Хельги, наши дальние родичи в Бештии пошли от предателя Сигурда. Но они не глупцы. Они видят, к чему их ведет упадок в стране. Гелесгантам стоит напомнить о том, чья кровь течет в их жилах.
Хельги ждало опасное путешествие. Но отказываться зарёкся. Доказывал свою преданность из раза в раз. И впредь не оступится.
Конунг всех конунгов хотел было продолжить свою мысль. Но тут выступил вперёд брат самого Орма Сказателя. Он позволил себе грубость, задавая вопрос Объединителю в открытую. Если бы Рериг не чувствовал себя частью войска, на пол упала бы еще одна голова.
– Мой вождь, мы отправимся в Вестанию, к Эльверонам?
Ярл, которому служил воитель, хотел было подойти. Даже занёс бродакс, намереваясь омрачить их триумф кровью мальчишки. Объединитель заметил это и выставил вперед раскрытую ладонь. Сказал:
– Стейнмод, оставь парнишку. Я отвечу.
Тот фыркнул, ощупал седую заплетенную бороду и отступил, косолапя, будто медведь. И действительно, жира и мяса на его костях держалось с избытком. Дочка его, дева щита, покачала головой.
– Эльвероны совсем позабыли свои корни. Сколько ни разговаривай. Тем более, пиретрейцы уже прогнали сарацинов. Они больше не норманны. Они – наши будущие враги. Дорога туда нам заказана. Пока что. Барбины из Илантии – то же самое. На потомков Синебрада нечего надеяться. В нашем деле они не помощники. И лишь Аскольд из венделов чтит память предков. Мы поплывём прямиком в Тримоген. Доверимся провидению Сказателя!
Одобрительный гвалт поднялся над площадью Олдкасла. Язычники стучали топорами и копьями по щитам, искренне радуясь решению Рерига. Каждый норманн, так или иначе, слышал о неиссякаемых дарах Востока.
Не так много верили в идею Объединителя о слиянии норманнского мира в единое целое, сколько в горы золота. Дикари уже обескровили Нирению, выжали из нее все соки. Этого мало. Быть может, за Экватором они утолят свою жажду богатства.
К тому же, морской путь вдоль западной Илантии – уже истоптанная тропа. Они запросто попадут в Тримоген. Это ворота Востока для тех, кто живет выше Экватора.
Брат Орма ничего не сказал и лишь холодно взглянул на родную кровь. Его преследовало дурное предчувствие; он знал, что не отделается от него, пока не вернётся обратно на Север, к домашним фьордам.
Сказатель блаженно улыбался, довольный конунгом всех конунгов. Лишь доверившись провидению, вождь норманнов мог исполнить свое предназначение. Помочь провидцу добиться всего того, ради чего тот вообще жил.
– Всеотец жаждет. И мы послушаемся его. Такова моя воля, – заявил конунг Рериг, будучи в том всецело уверенным.
Дикари ликовали. Они просто не знали, как далеко они зайдут, обогнув запустелую Бештию. Никто из них до конца не понимал суть провидения. У них и в мыслях не было, что весь этот поход Рериг подсознательно затеял ради одного только Орма Сказателя.
Снег повлёк за собой всеочищающую метель. Белая пурга отбросила тень на Олдкасл. Темно стало, как ночью. Ветер не утихал, ревя заунывно.
Говорят, судьба не терпит спешки. Юг же был должен пролить свет истины. Такой, что затмит само солнце непроглядной Тьмой…
