Андрей Коробов
Поломанный Мир
Глава 2
Сон, что наслал Сокофон, может, и был сладким. Только вот по пробуждению Альдред не мог вспомнить и единого мгновения. Забытье оказалось буквальным.
Жаль. Ему бы хотелось ощутить послевкусие от сновидения. Вспомнить, что жизнь человека – и его в частности – не ограничивается Мёртвым Городом. Роковой десятиднев подошёл к концу. Самое время открыться чему-то новому. Кто бы знал ещё, что сулит это самое новое. Альдреду Флэю. Ларданскому Герцогству. Поломанному Миру, наконец.
К Югу Илантийского полуострова испытывал Киаф отныне разве что равнодушие. Что получилось, то получилось по итогу. Ведь кто бы что ни говорил, он остался один-одинешенек. Ноги сами подзуживали его пуститься в путь.
И чем дальше отсюда, тем лучше.
Веки он распахнул ещё до заката. Солнце уже достигло зенита, и теперь медленно клонилось в сторону Пиретреи. Там, где Альдред скоротал часы в беспамятстве, было отчётливо видно ход пылающего диска по горизонту. Флэй не спешил вставать.
Его мышцы, сами кости служили напоминанием об испытаниях, пережитых в Саргузах. По телу будто прошлись кухонным молотком, как если бы готовили отбивную.
Суставы скрипели, будто старые петли. Боль кромешная. Зато в некотором роде даже приятная. Она явственно указывала: путь пройден, цена за победу уплачена сообразная.
Эх, если бы за победу! Об этом Альдред старался не думать вовсе. Лишь бы не чувствовать себя последним ничтожеством в Поломанном Мире.
Что толку от слияния с Богом, если жизнь его так и не стала божественно гладкой? Это больше он – для Сокофона, нежели Сокофон – для него.
Игнорируя уязвимость своего тела, Флэй привстал, закряхтел. Свесил ноги с обрыва, сгибаясь вопросительным знаком. Он понемногу приходил в себя. Бог Снов никуда не девался. Едва избранник стал дышать ровно, в голове прозвучал голос Мелины:
– Хорошо отдохнул, я надеюсь?
Фантом возлюбленной казался более материальным, чем есть на самом деле. Губы шелестели у самого уха. Шелковистые волосы призрака приятно щекотали шею. Хоть и не касались они друг друга телами, спиной Альдред чувствовал: сзади кто-то подпирает.
Нагло, настойчиво, бестактно.
Медом на душу ложился милый, родной уже голос Мелины. И тем не менее, у Флэя в один миг возникли противоречивые ощущения. С одной стороны близость первой любви служила ему обезболивающим подчас лучше медицинских средств, но…
С другой-то, повергали в первородный, хтонический ужас. Перед неведомым и неописуемым существом, что прятало себя за материальный образ.
Угол восприятия, унаследованный от предков и доведенный уже самим Киафом до совершенства, не давал обмануться. Он обладал редким озарением, за которое дорого расплачивался своим запасом прочности.
Озарение не давало закрыть глаза на двойное дно. Раствориться в приятном моменте. Полностью отдаться тому, чего так не хватало по жизни.
Альдред понимал Бога Снов отчетливо. Через образ Мелины Сокофон давит на него, оказывает воздействие посредством мягкой силы, незаметно корректируя поведение. Постепенно. С чувством, с расстановкой.
Так будет столько, сколько потребуется. Прежде чем они сольются воедино, а истинный облик потустороннего не покажется сущей обыденностью. Все изменится, когда Бог Снов своего добьётся. Когда Киаф будет готов. Когда его можно будет брать тепленьким.
Пленник всё понимал. Но увы. Он не придумал ничего лучше, кроме как пустить всё на самотёк, отложить на потом. Смысла не видел вступать в словесную перепалку с незримым покровителем, апеллировать к чисто человеческим понятиям о милосердии. Ведь они неразлучны – до тех самых пор, пока Флэй дышит.
Здесь и сейчас было сложно сказать, правильно ли поступал Альдред, принимая выжидательную позицию. Такие решения проходят проверку лишь временем.
Лишь бы не чувствовать гнетущее одиночество, Киаф пошёл на попятную.
Он ответил:
– Ещё увидим. Дорога дальняя будет.
Говорил сдержанно и чуточку томно. Заранее устал от близости с фантомом.
Тогда избранник Бога не подозревал даже, о чем вообще толкует. По крайней мере, намёк обещал проявиться скоро. Очень скоро.
Его путь прочь из Ларданов начинался отсюда. Альдред поднялся на ноги, подобрал и навешал на себя оружие. Покинул утёс. Чуть шатаясь, принялся перебирать содержимое походной сумы. Не удосужился этого сделать при побеге с капища, так хоть сейчас удостоверится в своих шансах на удачный переход.
Эфелион оставался на месте. План железорудных шахт – в том числе.
Разве что проточная вода оставила на носителе чернильные разводы. Не беда. Теми штреками Альдред мог и не воспользоваться. Главное, чтоб обвалы уже на месте не поставили в неловкое положение.
Сыр принял на себя немало влаги, заплесневев. Этот мерзкий запах! Ничего общего с бештинской изысканностью не имел.
При виде синюшной поросли грибка Флэй чуть было не исторг из себя желчь. Выбросил без сожаления. Галеты ждала та же участь. Ломоть засоленной оленины спарился, пока тянулся сон, и теперь источал гнилостный запах. Есть всё это себе дороже. Смысл жалеть невелик, проще выкинуть.
Остались только свёртки с курагой и царскими орехами. Это лучше, чем ничего. Альдред поел, осушив целиком флягу разбавленного вина. Чуть ли не завялился на солнце, пока спал. Так и освободилось место под воду из горного ручья. Набрал в дорогу. Привел себя и оружие в порядок. Лекарства у него стащили маги, поздно было даже просто сожалеть о снадобьях: легко пришло, легко ушло.
Альдред выдвинулся в сторону лесного массива, поправив лямку самострела.
– За что схватиться, понять бы еще, – проворчал Флэй, скрываясь в густой тени древесных крон.
Фантом возлюбленной, накинув на голову капюшон, последовал за ним в отдалении.
Как если бы опасался приближаться. На самом деле, обсуждать в понимании Сокофона пока было нечего. Проблемы людей Богу чужды.
Арбалет хоть и отличался лёгкостью лука по силе натяжения тетивы, проще путь не делал. Боезапаса на него оставалось кот наплакал. И всё же, кое-какой имелся. Как отстреляет последние болты, Альдред с ним расстанется тут же. С радостью.
Надеялся он только истратить снаряды не на упырей, а на дичь. Флэй испытывал острую нужду в пище. Чем свежее, тем лучше.
Мясо, ягоды, орехи. Коренья, на худой конец.
Целенаправленно добычу было не отыскать. Охотник-собиратель из Альдреда никудышный был: опыт никакой. Это не то же самое, что в тропиках наткнуться на изобилие прямо под ногами. На островах это еда шла к нему.
Здесь, на юге Полуострова по большей части опирались на сельское хозяйство. Только вот от него мало что осталось, когда пришёл Мор. Цивилизация перед лицом хрустальной чумы оказалась нежизнеспособна, отбрасывая редких выживших обратно в дремучие века. Хотели того люди либо нет, никто не спрашивал.
Под сенью реликтовых замшелых сосен и кедров Альдреда больше не волновал палящий зной широты. Солнце сюда не проникало совсем, навевая воспоминания о джунглях.
Дурные, стоит сказать. Фантомная боль как она есть.
Становилось не по себе. Особенно в свете последних событий, потому что тень – верный союзник упырей. Но зараженных здесь не водилось. Во всяком случае, такое впечатление у Альдреда возникло. Покупаться на тревоги, ничем не мотивированные, казалось глупым.
Только и оставалось, что вглядываться в лесной мрак, надеяться глазом зацепить кроля или кого покрупнее. Лесные обитатели видели его издалека. Он же оставался слеп.
У него не возникло и мысли заняться сбором кедровых орехов, хотя это была наиболее доступная еда при первом рассмотрении.
Слишком трудозатратно, времязатратно. Неблагодарное занятие. Да и не умел Альдред их добывать.
Голову ломать не хотел. Быть может, подальше найдётся чего поинтереснее.
Если бы он только знал, как смердил в восприятии местных зверей! Тогда не удивлялся бы своим неудачам. Шёл, несолоно хлебавши.
Лишь вперёд, лишь поднимаясь выше в горы. Туда, где мог бы наметить свой дальнейший путь к искомому шахтёрскому городку.
Ровным счётом ничего не происходило уже битый час. Альдред игнорировал молчаливый призрак Мелины, как мог. Но Бог Снов сократил дистанцию точно тогда, когда посчитал нужным.
Неземной дух Сокофона непроизвольно пробивался сквозь образ куклы.
Призрак прошлого дыхнул жаром прямо в ухо узника совести, говоря:
– Зачем закрываешься от меня? От меня не укроешь, тебя что-то гложет.
Охота вполсилы оборвалась одномоментно. Альдред скривил губы раздраженно, чувствуя свою беспомощность в компании Бога Снов. Пантеон всегда берет, что нужно. И Флэй – точно такая же добыча его. Киаф подчинился небожителю.
– Я задаюсь вопросами, ответы на которые боюсь узнать.
Во всяком случае, он признавал собственную несовершенность. Шутка ли, Сокофон и не подумал смеяться над ним на сей раз. Укоренившись, он проявил неслыханное снисхождение к своему смертному потомку. Будто родитель или… кто-то наподобие. Кто-то родной.
– Что тебя заставляет бояться? – Проведя рукой по спине Киафа, Мелина с ним поравнялась и начала шагать нога в ногу.
Флэй глянул на возлюбленную недоверчиво и ответил сбивчиво:
– Вдруг правда того не стоит. Вдруг… вдруг всё, что я делаю, напрасно. Какой смысл мне бороться – и за что? За что бороться, если всё предрешено? Ради чего тогда я иду вперёд. Иду, сам не знаю, куда?..
– Ты к себе слишком строг, Альдред, – заявила первая любовь, мягко приобняв его за плечи. Взгляд её был направлен точь-в-точь в его глаза. И тот отворачивался, как мог, не доверяя внеземному подселенцу. – Позволь мне развеять сомнения. Смелее, спрашивай, не колеблясь.
– Разве тебе не известно и без моих слов? – хмыкнул Киаф, качая головой.
– Известно. Важно, чтоб тревоги были преданы огласке. Станет легче, будь уверен, – заверяла Мелина.
Флэй поглядел по сторонам. Добычи в округе было не видать, поэтому он смирился. Ему всё равно хотелось отвлечься от гнетущей тени леса. Здесь, в чащобе, Альдред чувствовал себя неуютно. Чужим. Потенциальной жертвой невесть, кого.
– Будь по-твоему, – признавал поражение Альдред, бубня себе под нос.
– Дело ведь в Актее Ламбезисе, не так ли? – Сокофон зашёл с козырей. Бил не в бровь, а в глаз – и с лёту.
– Не исключаю, – буркнул Киаф. – Даже после всего, что было, я ему не верю. Как мы “дружим”, никто не дружит.
– Правильно, – кивал призрак.
– Он меня использовал. И быть может, использует и сейчас. Ты об этом кое-что знаешь, я ведь прав? – предположил Флэй, степенно поддаваясь тону беседы, что навязали ему.
– Именно. Я знаю. Говорят, история обречена повторяться. Снова и снова. Снова и снова. – Возлюбленная улыбнулась Флэю снисходительно.
– То есть? – напрягся Альдред.
– Мы с Пращуром и правда были по одну сторону, – признал Сокофон. – В незапамятные времена. Его боль оказалась нашей созвучна. Кто-то выступил против Орвакона и прочих богов, кто-то – нет. Иерархический вызов – самый настоящий…
Шумы леса резко оборвались, потонули в голосах Бога Снов и его Киафа. Даже птицы прекратили своё пение вдали. Никто клювом по дереву больше не долбил.
Словно от этих двоих исходила зловещая аура, повергавшая зверей в ужас. Так и есть, но не до конца.
– Нас ждало поражение. Если бы не Прародитель, никто и не подумал бы пойти против себе подобных. Горе побежденным. Справедливо или нет, но кара снизошла только на Бога Смерти. Остальные легко отделались, низведенные до величин второго порядка. Ты уже об этом слышал, хоть и вскользь.
– Стало быть, с приходом Седьмой Луны Бог, который выбрал Актея, жаждет восстановить былые союзы? – подытожил Альдред.
– Это воля Граста, – согласился Бог Снов. – И в таком деле Актей Ламбезис – его лучший пособник. Сон и Смерть ближе, чем ты можешь себе представить. Быть может, иначе Киаф Пращура не стал бы над тобой виться, будто пчела над цветами.
– Получается, я для него… что-то вроде перспективы? – задумался Флэй.
Такое положение вещей ему не нравилось. Никому по вкусу не придется. Но то ли еще будет, стоило полагать.
– Все верно. Ты шёл по выстроенной им линии. Шёл все это время. Осознанно и неосознанно – попеременно. И в отношении тебя у архонта сложилось всё именно так, как ему хотелось. Разве ты не видишь? – Губы Мелины расплылись в улыбке опять.
– Это меня и смущает, – парировал Альдред. – Я бы хотел писать историю своей жизни. И не хотел бы отыгрывать роль в чужом спектакле.
– Ты выражаешься так… поэтично! – прыснул смехом призрак. – Но, Альдред, я умоляю, не разочаровывай меня. Смотришь глубже и дальше, чем большинство ныне живущих, – пускай. Надо бы тебе научиться и видеть суть…
– О чем ты? – Флэй нахмурил брови.
Дошёл до скал, препятствовавших дальнейшему продвижению наверх. Зрительно оценил их. Его глаза зацепились за уступы, по которым он мог бы забраться. Полез, не заботясь о том, как доберется до вершины Мелина. Флэй подозревал: пространство призракам не преграда. И был прав.
Пока взбирался, слушал рассуждения Сокофона:
– Взгляни правде в глаза. Он прямо на ходу выверял твой путь вплоть до утёса, где вы распрощались. Да, твоё появление в камере дознания – это подарок судьбы. Но что было дальше… стало его замыслом. Хитрым, стоит заметить: ни одной ошибки. А ведь и Богам свойственно ошибаться, они несовершенны.
Альдред хотел было рявкнуть на Сокофона, чтоб не ходил вокруг да около. Но увы, следил за конечностями, дыханием и усталостью, чтоб не свалиться вниз, не убиться так бездарно об камни, оставшиеся позади. Молчал и лишь пыхтел.
– Его сестра должна была умереть на Островах – так и вышло, хоть и без твоего прямого участия. Главное, что в преддверии Седьмой Луны сила, заложенная в тебе, начала приоткрывать истины, которые другим недоступны были. Там-то ты и начал свою мерную подготовку к Вознесению.
Резонно, про себя отмечал Альдред. Он ведь и сам подсознательно к этому пришёл. Теперь у него возник вопрос: это он оказался настолько чувствительным, либо же Бог Снов давал пищу для размышлений, сколько требовалось?
– Ты был всего лишь человеком. С человеческими изъянами, такой же слабый телом и душой. Киаф Смерти этим воспользовался правильно. Заставил тебя гнаться за ним через весь Город. К судну, где и настиг тебя, в конце концов. Там, где тебе явилась правда…
Этого следовало ожидать. И Альдред в том себе ясно отдавал отчёт, оборачиваясь на прошлое. Да только не сами слова представляли важность, сколько миг, поделивший на “до” и “после” саму жизнь его.
– Будь уверен. Это не Цанци тебя заразил. Не Валентино. Кадавры на саргузских улицах тоже ни при чем. “Сирокко” стал рассадником саргузской чумы. Усилил её чёрный нектар. И так уж вышло, что Пращур тебя заманил в самый рассадник заразы. Ты заболел там, на корабле.
Мелина рассказывала подоплёку минувшего десятиднева уверенно. У Альдреда не нашлось причин ей не верить. Всякой болезни требуется время, чтобы укорениться в теле человека. Здесь же состояние Флэя ухудшилось мгновенно.
Если миротворец чах медленно, но верно, то контролировать своё состояние Киафу давалось едва ли. Умирал заходами. Словом, всё сходилось. Да и оборвалось на удивление резко. Вряд ли это было чудо – скорее уж, рок. Наверняка злой.
– Ты правильно понял тогда. Чума – это рычаг давления. Посредством неё Актей Ламбезис подстёгивал тебя нестись, как барана, вперёд. Будто хлыстом. И ты шёл. Ровно туда, куда следовало. Встречал тех, кого должен был. Церковь Первых Уверовавших, бандиты Тринадцати, Ученый, чумной доктор, некромант…
– Хочешь сказать, Актей сам заразил меня и сам подвёл к исцелению? – кряхтя, осведомился Альдред.
Он добрался до вершины и лишь чудом поднялся на новую для себя высоту. Не успел он встать с четверенек, поднимаясь на ноги, как вдруг увидел перед самым носом лицо Мелины. Призрак смотрел на него со значением.
Миг – и с губ её сорвался фундаментальный вопрос:
– С чего ты взял, что тебя исцелил тот врач?..
– Кто, если не он? – озадачился Альдред, вставая в полный рост.
Задача не из лёгких, учитывая, сколько всего на его хребет навешано. Руки плетьми вело из стороны в сторону. Он выпрямился, глядя на призрак сверху-вниз. Мелина сделала шаг навстречу, пролонгируя зрительную дуэль.
– Вдумайся хорошенько в то, что я скажу, – настоятельно советовала кукла Сокофона. – Человек находит способ одолеть болезнь, созданную Богом. Человек. Одолевает. Болезнь. Созданную Богом Смерти. По-твоему, такое бывает?
Флэй тщательно поразмыслил над акцентами, что расставила возлюбленная. Не имел свойства верить в чудеса. Вернувшись трезвым рассудком в тот злосчастный день, он увидел своё исцеление в ином свете. И хотя выглядело всё правдоподобно или около того, если Пращур – и вправду умнейший из Богов, триумф Альдреда обесценивался разом. Былой вкус его победа потеряла.
– Разве нет? – неуверенно выдавил из себя Флэй, хмуря брови.
– Неважно, кто доктор Ван, кто – Фульвио. Учти виды Прародителя на тебя и меня. Пойми, что оба – всего лишь пешки в игре Бога Смерти, – холодно твердил Сокофон, приоткрывая завесу тайны перед своим Киафом. – Сколько бы звеньев цепочки ни связал воедино Пращур, они все вели к тебе. К моменту Вознесения. К удару, который ты нанёс Иоланте, и дал дорогу И… прочим Киафам.
Лицо Альдреда приобрело землистый оттенок от злости. Причина проста: его вверг во фрустрацию сам факт абсолютного бесправия.
Больно оттого, что не Альдред крутит Поломанный Мир. Хуже всего то, что даже не Поломанный Мир диктует ему направление, а кто-то другой.
Если каждый шаг его был заранее вымерен Актеем Ламбезисом, немудрено чувствовать собственную неполноценность. Ведь за право самостоятельно выбирать путь он и боролся с Инквизицией.
По-умному боролся. Не пёр, как безмозглый баран прям на ворота, нет. Он медленно, но верно выжидал момент, чтобы вырваться на свободу. Выдрать свой триумф зубами и когтями. Только вот пасти не хватило урвать целый кусок. И каждый раз об этом вспоминая, Альдред испытывал вполне физическую боль.
Все напрасно в свете слов, которые говорила первая любовь.
Отчаяние подкралось внезапно.
– Значит, вот мой удел? Быть пешкой в игре Богов? Даже не Богов, а одного, определенного? Тогда ради чего я вообще живу? Чтобы помереть ни за что, ни про что? – сокрушался Альдред. Пропасть за его спиной мягко обнимала за плечи, приглашая рухнуть камнем вниз и всё закончить. Сразу. Тут же.
Бог Снов уже укоренился в самой сути Флэя. Сокофон тонко почувствовал перемену в настроениях Киафа. Мгновенно ощутил риски, которые преподносил переломный момент. Небожитель не мог допустить глупости, что овладевала Альдредом.
– Умирать вовсе не обязательно, – Милена тепло улыбнулась и осторожно взяла за руку, затем – ненавязчиво сжала. Глаза её искрились в свете солнца, как у живой. Касание было тёплым. Киаф окунулся в негу приятных воспоминаний. – И уж тем более плясать Пращуру под дудку. Наше будущее зависит лишь от нас, милый Альдред. Мы решаем.
Флэй прищурился. Вскинул бровь, совершенно ничего не понимая.
К чему это Сокофон клонит? Что, их Я теперь одно на двоих? Или тут кроется нечто еще?
“Мы? Что значит “мы”? Кто мы-то?..”
Своё слово вставить Альдред не решался долго. Достаточно долго, чтобы призрак продолжил низводить отчаяние Киафа на нет:
– Никто нам не указ. Покуда мы вместе, и покуда мы свободны, всё возможно. Нам не помешать – ни Пращуру, ни его архонту, ни даже самой Смерти. Даже если сейчас ты до конца не понимаешь, ради чего до сих пор жив, рано или поздно туман рассеется. Просто знай, я хочу того же, чего и ты. И мы этого добьёмся. Вместе.
Шутка ли, Альдреда Бог Снов прочитал, как раскрытую книгу. Он собирался выбраться в Ларданскую Провинцию просто потому, что ему так предписывал поступить врожденный инстинкт самосохранения. Низменная жажда выжить. Что делать впредь со своей сохраненной жизнью, он не знал. Так может, и правда, стоило немного подождать?
– Я помогу, – заверяла Мелина.
Удивительно, Альдред не мог не поверить ей. Потому что хотел верить. Он остро нуждался в плече, в которое всегда бы имел возможность упереться при первой возможности. Даже если оно фантомное.
Какие бы мысли ни приходили Альдреду на ум здесь и сейчас, он так и не сумел выровнять их в стройный ряд. Не всегда ему они давались легко, чтобы жечь глаголом сердца других. Да и вряд ли его чисто человеческая, пламенная речь могла поразить Бога Снов. Если Сокофон интересовался хоть сколько-нибудь Поломанным Миром, он видел таких, как его Киаф, все сотни, все тысячи.
Поэтому Альдред принял единственно верное решение: отложить стенания на потом. Видно будет, когда Саргузы останутся по ту сторону гор. Лучшее, что он мог сделать сейчас, – это заняться своим побегом.
Избранник Бога Снов услышал ровно то, что хотел. Он задумчиво погонял воздух во рту, выдохнул с шумом, будто бык.
Альдред кивнул коротко Мелине и сделал шаг вперёд. Призрак дал ему дорогу, растворяясь в пространстве и времени. Флэя встречал резкий порыв ветра, сорвавшийся со склонов над головой.
Прохладный горный воздух принёс с собой гнилостный запах протухшего мяса. За минувшие часы в Ларданах Альдред успел отвыкнуть от миазмов, пронизавших Мёртвый Город. Расставание оказалось временным. Этого следовало ожидать.
Где-то рядом образовалось целое кладбище…
